Текст книги "Добротолюбие. Том III"

Автор книги: Святитель Макарий Коринфский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

46. Об умалении обычной строгости воздержания по случаю прихода братий или других странников

Когда, при приходе каких-либо братий или какого-либо странника, тщеславие, пользуясь сим случаем, придет в движение и, надымая нас своим ядом, станет подстрекать не нарушать своего о пище устава; тогда наипаче благопотребно послабить несколько меру обычного пищеприятия. Ибо таким образом мы и беса отошлем от себя с оплакиванием безуспешности своего покушения, и закон любви рассудительно исполним, и тайну воздержания нашего чрез послабление его сохраним невыказанною.

47. О посте и других телесных добродетелях, – что они одни без сердечного благонастроения не имеют цены пред Богом

Пост, хотя как орудие, благоустрояющее хотящих к целомудрию, имеет цену, но не пред Богом. Почему подвижникам благочестия не должно высокоумствовать по поводу его, но от единой веры в Бога чаять достижения своей цели. И мастера по какому-либо искусству в совершенстве своей искусности удостоверяют не добротностию своих орудий, но терпеливо заканчивают какое-либо изделие, и оно уже служит показателем, насколько они искусны в своем мастерстве.

48. О пользе умеренности в питии для духовного в душе плодоношения

Как земля умеренно напаяемая, с большим приплодом изращает вметаемое в нее чистое семя, а упояемая слишком обильными дождями приносит только терния и волчцы: так и земля сердца, когда употребляем вина в меру, естественные свои семена являет чистыми, а всеваемые в нее Духом Святым износит добролиственными и многоплодными; когда же чрез меру одождим ее многопитием, износит только терния и волчцы всеми помыслами своими.

49. О неумеренности в питии, как она вызывает срамные похотения

Когда ум наш плавает в волнах многопития, тогда не только на образы, во сне представляемые ему бесами, смотрит страстно, но и, сам в себе рисуя некие красивые лица, такими мечтаниями своими, как какими живыми существами, услаждается с раждежением. Ибо когда похотные части тела разогреются от винной теплоты, тогда нуждение некое налегает на ум представлять в себе сластолюбно такие тени страсти. Почему надлежит нам, соблюдая мерность, избегать вреда от излишества бывающего. Тогда ум, не имея подвигающей его на живописание греха сласти, пребывает весь немечтателным и, что еще лучше, бессластным.

50. Об избегании употребления раздражающих аппетит напитков, искусственно приготовляемых

Желающим укротить воздымающиеся члены тела не должно касаться искусственно приготовляемых напитков, которые хитрецами такого изобретения называются предпитием по той причине, что они обыкновенно пролагают в чрево путь множеству яств. Ибо не только качество их бывает во вред подвизающимся телам, но и самое безмысленное смешение входящих в их состав веществ сильно поражает богобоязненную совесть. Ибо чего такого не достает в естестве вина, чтоб нужда належала примешением разных сластей смягчать его крепость?

51. Чему хотел научить Господь, прияв на Кресте оцта из губки, надетой на трость

Господь наш, и сего священного (подвижнического) жития Учитель, Иисус Христос оцтом был напоен во время страдания Своего от тех, кои служили повелениям диавола, чтоб оставить нам, как мне кажется, ясный образец, с каким расположением должны мы проходить священные подвиги. Сим он как бы сказал: подвизающимся против греха не должно употреблять сладких яств или питий; но паче должно терпеливо переносить горечь брани. Можно приложить и значение иссопа к губке, чтоб чрез тот и другую совершеннее представить образ нашего очищения. Тот, как вещь жесткая, представляет свойство подвигов, а эта, как вещь, употребляемая при омовениях, напоминает о полном совершенстве очищения.

52. Духовным не следует ходить в баню; и почему

Ходить в баню никто не сочтет грешным или неразумным; но воздержания ради удаляться и от этого, я называю делом и мужественным и целомудреннейшим. Ибо в таком случае ни тело наше не разблажается сластным оным омовением, ни в душе не возбуждается воспоминание о бесславном обнажении Адама, чтоб подобно ему заботиться о листвиях для прикрытия второй срамоты обнажения. Особенно это необходимо для нас, которые, недавно высвободясь из пагубного растления жизни сей, должны всячески стараться пребывать в неразлучном единении с красотою целомудрия непорочною чистотою своего тела.

53. Почему в киновиях надо приглашать врача для излечения болезни; и что в таких случаях должно делать живущим уединенно в пустыни

Врача приглашать во время недугов ничто не препятствует. Бог провидел, что будет нужда во врачевательном искусстве и благоволил, чтоб оно наконец составилось на основании опытов человеческих; для того наперед дал бытие и врачевствам в ряду творений. Впрочем, не на них должно полагать надежду уврачевания, но на истинного нашего Врача и Спасителя, Иисуса Христа. Это однако ж я говорю тем, которые жизнь подвижническую проводят в киновиях или в городах, по той причине, что они, судя по течению приключающихся с ними обстоятельств, не всегда могут иметь непрестающим действо веры, будучи окружены любовию, – а то – и по той, чтоб не впадали они в тщеславие и в искушение диавола, по которым некоторые из них при многих объявляют, что не имеют нужды во врачах. Если же кто отшельническую жизнь проводит в местах пустынных с двумя или тремя единонравными братиями, то каким бы недугам ни подвергался он, да предаст себя Единому Господу, Целителю всякой нашей болезни и немощи. По Господе он в самой пустыни имеет довольное утешение в болезнях, к тому же, как действо веры может у него не оскудеть никогда, так и выставить напоказ свою добродетель терпения не имеет он возможности, будучи прикрыт доброю завесою пустыни. Для сего-то Господь и вселяет единомысленныя в дом (Пс. 67, 7).

54. Что показывает малодушие в болезнях, и что – благодушие

Когда мы крайне тяготимся приключающимися нам расстройствами телесного здравия, ведать должно, что душа нагая еще порабощена телолюбию. Почему как вещественных вожделевая услаждений, не хочет она отрешиться от житейских благ, так великою почитает тяготою – не иметь по причине болезней возможности пользоваться приятными для плотской жизни вещами. – Если же она с благодарностью переносит прискорбности из-за болезни, то это знак, что она недалеко от пределов бесстрастия. Почему с радостию ожидает она тогда и самой смерти, как виновницы вступления в истинную жизнь.

55. Что потребно, чтобы душа не услаждалась благами сего мира, а паче желала разрешиться от тела

Душа не возжелает разрешиться от тела, если не сделается совершенно равнодушною к воздуху сему (т. е. ко всему житейскому и мирскому). – Все чувства телесные сопротивляются вере, так как чувства вкушать ищут только настоящего – присущего, а вера обещает богатство благ будущих. Почему подвизающемуся никогда не подобает помышлять ни о древесах ветвистых и тенистых, ни об источниках добротечных, ни о лугах доброцветных, ни о домах благолепных, ни о беседах с родными приятных, – равно как воспоминать и о богатых приношениях, если случалось быть ими почтенным. Но ему надлежит тем, что необходимо, пользоваться с благодарностию, жизнь же сию почитать некиим странническим путем, чуждым всякого плотского утешения. Ибо только таким образом стеснив свою мысль, возможем мы обратить ее всю на стезю, ведущую в живот вечный.

56. Как немирное пользование телесными чувствами затрудняет памятование о боге и заповедях его, и как избегнуть сего зла

Что зрение, вкус и прочие чувства рассеивают память сердца, когда пользуемся ими без меры, об этом первая возвещает нам Ева. Ибо пока не взглянула она на заповеданное древо сластолюбно, дотоле тщательно помнила Заповедь Божию: чего ради как бы покрываемая крылами любви Божией, неведала она и наготы своей. Когда же воззрела на то древо сластолюбно, коснулась его с великим похотением и наконец вкусила от плода его с неудержимым вожделением; тотчас восприяла склонность к плотскому самоуслаждению и, как обнаженная сочетавшись с сею страстию, все свое вожделение предала взысканию вкушения настоящих утех, примесивши по действию видимой привлекательности плода к своему падению и падение Адама; вследствие чего уму человеческому стало затруднительно памятовать о Боге или о заповедях Его. Мы же, всегда с непрестанною памятию о Боге взирая во глубину сердца своего, будем проводить сию падкую на прелести жизнь, как слепые очами; ибо любомудрию воистину духовному свойственно сохранять непарительным присущий в нас позыв видеть красное еже видити. Этому и многоопытнейший Иов научает нас, говоря: аще и в след ока моего иде сердце мое (Иов. 31, 7). Такое действование есть верный признак крайнего воздержания.

57. Как бывает, что ходящий духом не ведает вожделений плотских, и диавол тщетно искушает его чистоту

Всегда пребывающий в сердце своем далек от всех красных жизни сей вещей; и ходя духом, похотей плотских изведывать не может. Поелику таким образом таковой шествие свое совершает в ограждении добродетельми, сии самые добродетели имея как бы привратными стражами своего града чистоты; то все козни бесов против него остаются безуспешными, хотя иной раз стрелы сей общей всем похоти достигают даже до окон естества.

58. Об унынии, нападающем иногда по отгнании похотений плотских, – каково оно и как его прогонять

Когда душа начнет уже не похотевать красных земных вещей, тогда прокрадывается в нее большею частию некий унывный дух, который ни охотно потрудиться в служении слова не допускает ее, ни твердого желания будущих благ не оставляет в ней, еще же и эту привременную жизнь представляет крайне непотребною, как не имеющую достойных дел добродетели, и самое ведение уничижает, как дарованное и другим многим или ничего особенного нам не возвещающее. Сей теплохладной и разленяющей страсти мы избежим, если в крайне тесные вставим пределы нашу мысль, держа во внимании одну память Божию; ибо только таким образом дух, востекши в свойственное ему горение, может отгнать от себя неразумное оное разленение.

59. Коль велика помощь в духовном подвиге от непрестанного теплого поминания имени иисусова во глубине сердца

Ум наш, когда памятию Божиею затворим ему все исходы, имеет нужду, чтоб ему дано было дело какое-нибудь, обязательное для него, в удовлетворение его приснодвижности. Ему должно дать только священное Имя Господа Иисуса, Которым и пусть всецело удовлетворяет он свою ревность в достижении предположенной цели. Но ведать надлежит, что, как Апостол говорит, никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3). С нашей стороны требуется, чтоб сказанное речение (Господи Иисусе Христе и проч.) умом в себе утесняющимся непрестанно было изрекаемо в сокровенностях его так, чтоб при этом он не уклонялся ни в какие сторонние мечтания. Которые сие святое и преславное Имя непрестанно содержат мысленно во глубине сердца своего, те могут видеть и свет ума своего (ясность мысли, или определенное сознание всех внутренних движений). И еще: сие дивное Имя, будучи с напряженною заботливостию содержимо мыслию, очень ощутительно попаляет всякую скверну, появляющуюся в душе. Ибо Бог наш огнь поядаяй есть всякое зло, как говорит Апостол (Евр. 12, 29). Отсюда наконец Господь приводит душу в великое возлюбление славы Своея; ибо преславное то и многовожделенное Имя, укосневая чрез памятование о нем ума в теплом сердце, порождает в нас навык любить благостыню Его беспрепятственно; потому что нечему уже тогда полагать тому препону. И сие-то есть бисер оный многоценный, который стяжевают, предав все свое имение с неизреченною радостию об обретении Его.

60. О двоякой радости, – начальной и совершенной, и о слезах средних между ними

Иная есть радость началовводная, и иная завершительная: та не непричастна мечтаний (о себе), а эта сильна смиренномудрием; посреде же их – печаль боголюбивая и неболезненный плач. Яко во множестве мудрости множество разума, и приложивши разум, приложит печаль (Еккл. 1, 18). Сего ради надлежит прежде началовводною радостию призвать душу к подвигам; потом предать ее обличению и искушению истиною Духа Святого, как о прежде содеянных грехах, так и о содеваемых еще поползновениях в самозабвении. Во обличениих бо о беззаконии наказал еси человека, и истаял еси, яко паучину душу его (Пс. 38, 12). Чтоб после того как обличение Божие искусит ее, как в горниле, она восприяла действо немечтательной радости в теплом памятовании о Боге.

61. О забвении Бога и восстановлении памятования о Нем, о причинах первого, и средствах ко второму, и о высшем его проявлении

Когда душа возмущается гневом, или отягчается многоядением, или сильною печалию омрачается, тогда ум не может держать памятования о Боге, хотя бы и понуждаем был к тому как-нибудь. Ибо весь будучи омрачен лютостию сих страстей, бывает он тогда совершенно чужд собственного чувства; почему желание не имеет где наложить свою печать, чтоб чрез то ум мог носить незабвенным и неизменным вид богомыслия, так как тогда память его огрубевает по причине суровства страстей. – Когда же она бывает свободна от таких возмущений, тогда, если иногда и успеет забвение на мгновение украсть мысль о возлюбленном Господе, ум, восприяв свою энергию и живость, тотчас опять с жаром емлется за многовожделенную оную и спасительную ловитву; ибо тогда сама благодать и сбогомысльствует душе и совзывает: Господи Иисусе Христе! Подобно тому, как мать, уча дитя свое, многократно повторяет вместе с ним имя – отец, пока не доведет его до навыка вместо всякого другого, подсильного дитяти слова, ясно произносить – отец, даже и во сне. Посему Апостол говорит, – что Сам Дух способствует нам в немощах натих; о чесом бо помолимся, якоже подобает не вемы, но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8. 26). Ибо, так как мы младенчествуем пред совершенством сей молитвенной добродетели; то всеконечно имеем нужду в Его помощи; чтоб, когда неизреченная Его сладость обымет и усладит все наши помыслы, мы всем расположением подвиглись памятовать о Боге и Отце нашем и любить Его. Почему, как тот же дивный Павел говорит, о Нем вопием: Авва Отче (Рим. 8, 15), когда Им благонастрояемы бываем призывать Бога Отца.

62. О гневе, – когда и как можно допускать его

Гнев больше всех других страстей обыкновенно встревоживает и в смятение приводит душу; но есть случаи, когда он крайне для нее полезен. Так, когда несмущенно гневаемся на нечествующих, или другим каким образом бесстудствующих, да спасутся или по крайней мере устыдятся, тогда душе нашей доставляем то же, что кротость; потому что в таком случае всячески споспешествуем целям Божией правды и благости. Также когда поднимаются в душе женолюбивые движения, тогда, разгневавшись посильнее на этот грех, отрезвляем нередко душу и придаем ей мужескую силу противостоять ему. А что, находясь в крайнем расстройстве духа, можем мы, запретив гневно самому духу расстроителю, возвышаться мудрованием даже над ужасами, коими хвалится подавлять нас смерть, в этом не должно сомневаться: что желая показать нам, Господь, при воскрешении Лазаря, сначала запретил в духе аду и ободрил себя и потом уже несмятенною волею, как и всегда делал все, что ни делал, возвратил телу Лазареву душу. Так что, как мне кажется, целомудрый гнев дан естеству нашему Создавшим нас Богом более как орудие правды; и если бы Ева воспользовалась им против змия, то не подпала бы пагубному действию страстного оного похотения. Почему полагаю, что пользующийся целомудро гневом по ревности к благочестию, более одобрительным окажется на весах праведного воздаяния, нежели тот, кто по неподвижности ума никогда не подвигается на гнев; так как у этого, его правитель человеческих мыслей и чувств остается необученным, а тот, на конях добродетели восседя, всегда в борьбе пребывает и носится среди полчищ бесовских, непрестанно обучая в страхе Божием четвероконницу воздержания, которую Св. Писание назвало колесницею Израилевою, как находим в описании взятия на Небо божественного Илии (4 Цар. 2, 12). Иудеев первых Бог многоразлично обучал четырем добродетелям; почему и взят был на Небо таковой и толикий питомец мудрости (мужества, правды и воздержания),[3]3
  Прибавка по славянск. переводу.


[Закрыть] конями имея, как мне кажется, сии добредетели свои, когда взял его дух в веянии огня.

63. Совершенному в духовной жизни не подобает судиться

Сподобившийся святого ведения и вкусивший сладости Божией ни тягаться никогда не должен (когда кто на него жалобу подает), ни сам поднимать против кого тяжбу, хотя бы кто стянул с него одежду, в которую одет; ибо правда властей века сего ниже правды Божией, – или лучше, она ничто пред правдою Божиею; да и какое различие между чадами Божиими и людьми века сего, если не то, что правда этих последних нейдет в сравнение с правдою тех первых; почему и называется та правдою человеческою, а эта правдою Божиею. Так и Господь наш укоряем противу не укоряше, и стражда не прещаше (1 Пет. 2, 23); а напротив, не только снятие одежды перенес в молчании, но, что несравненно выше, молился Отцу о спасении здодейски действовавших против Него. Люди же мира не перестанут тягаться, пока с лихвою не получат искомого от тех, с коими тягаются, особенно когда ищут роста на долг: так что их правда бывает часто началом великой неправды.

64. Лучше предав терпимую неправду Суду Божию, внимать молитве и хранению сердца, чем судиться

Слышал я, как некие благочестивые говорят, что не должно всякому позволять расхищать то, что имеем для своего содержания и для упокоения бедных; чтобы, снисходя такому злу, не сделаться нам виновными во грехе обижающих нас, и особенно, когда терпим это от христиан. – Но так поступать ни что другое есть, как желать спасать больше свое, чем себя самих. Ибо если я, оставя молитву и внимание своему сердцу, начну искать суда на обидевших меня и корпеть в сенях судилищ, то явно, что для меня искомое гораздо дороже собственного моего спасения, чтоб не сказать, и самой спасительной заповеди. И как явлюсь я последователем Евангельской заповеди, повелевающей мне: и от взымающаго твоя не истязуй (Лк. 6, 30), если, по слову Апостольскому, не стану с радостию принимать разграбление имений своих (Евр. 10, 34), когда она (заповедь) и того, кто по суду обратно получает, в чем насилован, не освобождает от греха лихоимания? Тленные (временные, или тленными о тленных вещах производимые судилища) не могут отменить нетленного Божия Суда; и виновный тем законам удовлетворять должен, которым подлежит его дело и по которым ему следует защищаться. Доброе убо есть дело перетерпевать насилие от хотящих онеправдовать нас, и молиться о них, чтобы ради их покаяния, а не ради возвращения ими нам того, что они у нас похитили, отпущено было им прегрешение лихоимства. Ибо правда Божия хощет, чтоб мы самого лихоимца, а не олихоимствованное им, некогда прияли свободным от греха чрез покаяние.

65. Продай все и раздай бедным; к сему паче всего располагает смирение

Очень пригодно и паче всего душеполезно, познав истинный путь благочестия, тотчас все свое распродать и раздать полученное от того нищим, по заповеди Господа, и не попускать себе под видом желания всегда иметь возможность исполнять заповедь (о помогании бедным) преслушать сие спасительное повеление (о раздании за раз всего). От сего будет у нас, во-первых, добрее беспопечение, а отсюда потом не подлежащая наветам нищета, которая сама горняя мудрствует, и другим не подает повода к неправым искам на нас, когда у нас ничего уже не будет, чем могл бы воспламеняться огнь лихоимания у лихоимцев. Согреет же нас тогда, паче всех других добродетелей, смиренномудрие и в своих недрах упокоит, как нагих; подобно тому, как мать, взяв на руки дитя свое, упокоевает и согревает его в обятиях своих, когда оно, по младенческой простоте своей, скинув одеяние свое, далеко отбрасывает его от себя, по великому незлобию своему находя более для себя приятною наготу, чем пестротную красоту одеяния своего. Ибо сказано: храняй младенцы Господь: смирихся и спасе мя (Пс. 114, 5).

66. Все раздать – путь к смирению

Господь потребует от нас отчета в милостынеподаянии, поколику кто имеет, а не поколику не имееет (1 Кор. 8, 12). Посему если я, в страхе Божием с горячим благорасположением, покорствуя повелению Господа, все, что имел бы раздавать многие годы, раздам в короткое время, в чем еще буду укоряем, когда уже ничего не имею? – Но скажет кто: (если все раздадим), откуда же потом будут получать милостыню бедные, которые теперь кормятся от наших посильных подаяний? – Таковому вот какой приличен урок: не дерзай нечто укорное для Бога примышлять для прикрытия своего любоимания. Не оскудеют у Бога способы попечительно благоустроять создание свое, как делал сие от начала. И прежде, чем сей или оный были возбуждены к милостынеподаянию, оставались ли бедные без пищи или одежды? Будь убо уверен, что гораздо лучше тотчас по познании истины благостно иждить все на послужение бедным, отринув внушаемое пристрастием к богатству неразумное мудрование и горделивость и возненавидев свои похотения, – что и значит – возненавидеть душу свою: чтобы потом, не имея уже поводов радоваться в самовосхвалении постоянному раздаванию имений, унижали мы себя, как ничего доброго не делающие. Ибо пока изобилуем богатством, много услаждаемся раздаянием его, когда бывает на то охота, как с радостию исполняющие божественное повеление; когда же иждивем все, исполняемы бываем смиренными и сокрушенными чувствами, как ничего праведного не творящие. Вследствие сего душа в великом смирении возвращается в себя, чтобы чего не можем уже стяжевать каждодневным милостынераздаянием, того сподобляться прилежною молитвою, терпением и смиренномудрием; ибо сказано: нищ и убог восхвалита имя Твое, Господи (Пс. 73, 21). К тому же и дар богословствования никому не уготовляется от Бога, кроме тех, кои наперед располагают себя от всего своего отрещись ради славы Евангелия Божия, чтоб в боголюбезной нищете благовествовать о богатстве Царствия Божия. Сие дает разуметь рекший: уготовал еси благостию Твоею нищему, Боже, и присовокупивший к сему: Господь даст глагол благовествующему силою многою (Пс. 77, 11, 12).