Текст книги "Невеста Демона. Дилогия"

Автор книги: Светлана Жданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 46 страниц)

Водяной повыпуклил рыбьи глазки и тоже побледнел, хотя белее кажется некуда – и так прозрачно голубой. Ну и попятился задом в воде.

– Что, значит, сюда перебрался, грешник старый?

– Не губите, госпожа ведьма, не признал я вас, – заволновался он, озираясь со страхом.

– А характер, как я вижу, не поменял. Как был заносчивой кочкой, так и остался. Ничему тебя не научили.

– Ты его знаешь? – заинтересовался Калгн.

– Еще бы, встречались пару недель назад. Ну и история тогда приключилась. Хочешь, расскажу? Эй, жители лесные и водные, – закричала я, – вылезайте. Я байки травить буду про вашего нового водяника. И не простую, а всамделишную.

Сев поудобнее, я начала рассказывать про то, как повстречалась со своими друзьями у одного пруда, да и не пруда, лужи какой-то. Про то, как заигравшись, закинула одного из них в воду. А потом и другого. Как гневался на это водяник местный, и как проучил его за непочтительность мой дружок.

– Вы не подумайте, он вообще-то очень интеллигентный и хорошо воспитанный. Просто когда некоторые достанут, – покосилась я на притихшие камыши, в которые спрятался водяной, – мы все способны на многое. Вот и мой друг вспомнил все нехорошие слова, что, наверное, знал. Правда, надо признаться, ничего более пошлого я в жизни не слышала. В особенности в той части, где был подробный рассказ личной жизни самого водяного и членов его семьи. Помню, Аскар потом так смущался, мне даже его жалко стало. Да еще и дружки начали подшучивать. А водяной после этого даже заикаться стал. Еще бы, когда они так очаровательно улыбаются во все клыки, даже я нервничаю. В общем, я понимаю, почему водяник из того болота деру дал, такого позора при любой наглости не пережить.

Меня, конечно, слегка занесло во время рассказа, и теперь Калгн как-то подозрительно косился. И как только мелкие духи леса и русалка исчезли, фыркнул ну о-очень недовольно:

– Я так боялся, что это все правда. Значит, вот кто твои друзья и кто враги – демоны.

Пришлось кивнуть.

– Друзья у меня сильные, враги тоже. Но я не жалею ни о том, ни о другом. Чертята – хорошие друзья, и я, пожалуй, по ним очень скучаю. Калгн, давай не будем об этом.

В тот вечер я действительно слишком скучала по ним, поэтому перед сном произнесла, как учил меня мой возлюбленный:

– Хабиби!

У единорогов я узнала, что оно обозначает: "милый, любимый". Так что я говорила это с чистой совестью.

Мне нравилось это состояние неги и томности. И то, как сахарный сироп тек по венам. И ласка ветерка на щеках. Глаза открывать совсем не хотелось, но я все же пересилила себя и посмотрела вокруг из-под ресниц.

Он сидел на парапете балкона и смотрел на меня.

– Привет, – тронула улыбка губы.

– Я ждал тебя. Каждую ночь ждал. Ты веришь?

– С тебя станется. Ты всегда казался мне немного сумасшедшим.

– Почему? – даже не обиделся он, скорее заинтересовался.

– Ну, чтобы решиться взять меня в жены, надо быть не в своем уме.

– Да. Тогда я действительно сумасшедший. Я без ума от тебя.

Ну, в общем я не знала, что ответить ему. И даже покраснела.

Конечно, я могла сказать, что люблю его. Но на этом бы и закончилась моя вольная жизнь. После этого признания он не дал бы мне жить вдали от себя. Да и я уже не смогла бы.

Мы оба знали это. И молчали.

Иногда я поражалась его терпению. Ждать, пока повзрослею. Отпускать меня на все четыре стороны, а при моей везучести – и в рай, и в ад. Другой давно уже перекинул бы упирающуюся девчонку через плечо и увез в свой дом. Только ничего хорошего из этого не вышло бы, только разделило бы нас еще сильнее. А этот терпит, знает ведь, мерзавец, что сломать меня не получится. Захочу, сама приду.

А я захочу. Однажды захочу. Каждому нужен дом и те, кто любил бы. И мне нужен. Он нужен. Очень.

Ну что за мука, как же хочется сейчас его объятий – теплых, родных, нежных. Как тогда прижаться к его груди и просто замереть. Просто слушать биение сердца.

Любимый, ну как же мне разобраться с собой? Как справиться с этим?

Я смотрела в сторону, он смотрел на меня. Знал ли демон о моих терзаниях или просто из солидарности молчал? Разве их поймешь.

Сев, я осмотрелась вокруг и, сама не знаю чему, улыбнулась.

Хорошо здесь было, во сне.

Город мерцал россыпью огней, взлетая в небо тысячью шпилей и куполов.

Встав на парапет, посмотрела вниз.

– Мои сны часто сбываются, – заговорила я. – Сегодня один из них спас мне жизнь. Сны напророчили мне тебя, сны предвидели смерть и духа надо мной. Сбудется ли этот?

– Если ты захочешь. Когда ты захочешь.

– А если не захочу?

Он опустил голову.

– Тогда мне останется только он, этот сон.

Легкий ночной ветер развевал ткань моего одеяния, ласкал пряди распущенных волос, как рука старого друга. Как мог бы он… другой. Я смахнула набежавшую слезу.

И села на корточки рядом с ним, так, как будто пыталась заглянуть в лицо:

– Ну зачем я тебе такая? Почему ты не смиришься? Ничего у нас не получится.

– Откуда тебе знать, получится или нет, если ты даже не пробовала, и шага на встречу не сделала. Лишь только бегаешь от меня. Тяжело все время в одиночку бороться за это "нас". Что я тебе плохого сделал? – Заметив, как я приподняла бровь, он вроде недовольно сказал: – Ну, кроме того, что пошел на этот риск.

– Ты заставил меня. Вроде бы не дурак, но неужели не понимал, мне никогда не простить этого.

– Не понимал, – развел руками демон. Чуть не скинув меня при том. Я-то помню, что нам нельзя прикасаться друг к другу. – У асуров это совершенно нормально, мы так всегда поступаем. Я понял, что наделал, только когда ты сама сказала. Неужели ты никогда не простишь меня за это?

– Простить, может, и прощу, но как забыть.

– А как мне жить без тебя? – Он провел рукой вдоль моей щеки, породив у меня внутреннюю дрожь.

– Раньше как-то справлялся.

– Это очень тяжело.

– Ну не грусти, прошу тебя. – Сердце начало болеть от любви и нежности. А я смотрела на него, не решаясь дотронуться. – Хочешь, я тебя рассмешу? Мне тут один единорог в любви признался. Забавно, правда?

Но демон почему-то не смеялся, а как-то излишне серьезно заявил:

– Передай своему единорогу, чтобы он даже думать о тебе забыл. А то станет безрогом.

– Какой ты жестокий! – хихикнула я, все же насторожившись.

– Угу. В особенности когда дело касается того, что принадлежит мне.

Я чуть не подавилась:

– И что будет, если я предпочту тебе другого?

Демон усмехнулся. Нехорошо так усмехнулся, у меня аж мурашки по спине побежали. Здоровые такие, с Калгно копытце, при том топая точно также.

– Я убью его. Учти это, Лилит. Я не потерплю существование этого "другого". Для тебя мой гнев не страшен, тебя я и пальцем не трону. Но соперника убью.

– Кто бы им ни был?

– Кто бы им ни был.

"У– у, -подумала я, – вот попала!"

А демон обжог меня взглядом:

– Что ты задумала, малышка?

– Просто человеческие брачные правила не такие строгие, как ваши. Нам колечко не указ, – старательно ухмыляясь, дразнила я, надеясь перевести все в шутку. – Я…

– Не надо, родная. – Мой возлюбленный демон все-таки соизволил встать и подойти. Близко, слишком близко. Если бы я только двинулась, то либо дотронулась бы до него, либо свалилась бы в сверкающую пропасть города. – Ты сделаешь мне больно. Неужели тебе хочется именно этого?

– Нет. – Мне хотелось прижаться к нему, хотелось хоть немного побыть счастливой. – Я хочу дотронуться до тебя. Что за жестокие рамки волшебства?!

– Потому что это лишь сон. Твой и мой.

– И как долго он будет длиться?

– Волшебство разрушится, как только потухнет последняя звезда, – кивнул он на светлеющее небо.

– Так скоро, – ужаснулась я. – А нельзя чтобы она подольше не гасла?

– Я постараюсь, – серьезно посмотрел он на небо.

– Хорошо иметь всевластного поклонника, – хихикнула я.

– Только всевластного мужа еще лучше. Может, стоит попробовать? Обещаю, тебе будет со мной хорошо. Я ведь все сделаю для тебя. Все! Конечно, я понимаю, что наверное опоздал с этим, но… ты выйдешь за меня замуж?

– Э-э! А от ответа будет что-то зависеть?

– Нет, – покачал он головой. – Ты все равно будешь моей. Когда-нибудь. Я только этим "когда-нибудь" живу. – Асур провел рукой вдоль моего плеча, и стало понятно, что он тоже, как и я, едва сдерживается, чтобы не обнять меня.

Мы так и слушали дыхание друг друга, пока на небе не осталась одна единственная звезда. Я не хотела расставаться, но волшебство нашего сна подходило к концу. Становилось невыносимо страшно. Я с мольбой в глазах посмотрела на него.

А он лишь на мгновение крепко прижал меня к себе.

– Что у тебя с лицом?

– А?! – посмотрела я на единорога. – Что у меня с лицом?

– Да и с головой не все в порядке, – решил Калгн. – Ты чего вся такая опухшая. Глаза вон красные.

– Песчинка попала.

– Это ты из-за песчинки все утро прорыдала?

– Чего тогда лезть, если и так все знаешь, – разозлилась я. Мы сидели на опушке небольшого леска и слушали птиц в ожидании Эдрра и его свиты. – Подслушивал что ли?

– Нет. Будить тебя пришел. А ты плачешь так, что все звери в округе заткнулись от такого концерта. Только волки поддержали. – Я шлепнула его по здоровой спинище, чтобы не завирался. Только руку отшибла. – Что-то случилось?

– Ничего из-за чего стоит волноваться. Можешь списать на мои "женские нервы", так папа мой говорил. Для него это был аргумент, оправдание любых истерик. Мудрый был человек. И в этом кое-что понимал. У него было три жены и семь дочерей. Папочка говорил, что женщинам просто необходимо внимание и никаких истерик не будет. Главное их занять. Хоть вышивкой, хоть сплетнями, хоть новым любовником.

– Пожалуй, твой отец действительно бы мудрым, Лилитана Вольская.

Я обернулась на голос Эдрра.

– Он был великим, – склонила я голову. – Просто ему досталась не та дочь.

– Если бы она была другой, думаешь, и все было бы по-другому?

– Да. Я бы принесла меньше боли тем, кого люблю.

– Тогда принес бы кто-то другой. Только возможно еще больше. Ты об этом не думала?

– Да куда уж хуже.

– Не будь ты сама собой, думаешь, спас бы кто-то твоего брата?

– Откуда вы знаете? – удивленно уставилась я на единорога.

– Ты слишком странная особа, чтобы ни проверить твое прошлое.

Увидев, как я нахмурилась, Калгн пояснил:

– У нас есть тайное место – озеро, в котором можно увидеть все, что только пожелаешь. Всего лишь надо попросить. Раньше мы не знали твоего имени и не могли проверить. Да и сейчас это не особенно надо, ты доказала нам, что достойна доверия. Но эта бюрократия!

Я засмеялась, представив единорога в очках и напудренном парике, облаченным в черную мантию и сжимающим свиток. Ну и колданула на дружка морок. Колоритная получилась картина. А как ему парик пошел, у-у.

Калгн, одуревши от всей этой красоты, помотал головой. Жаль, такой морок разрушил.

– Идем, прогуляемся, – позвал красавец Эдрр. На что я кивнула.

Мне понравилось гулять в компании сразу двух единорогов, к тому же таких любезных. Калгн носился кругами, много болтал и вел себя как обычный молодой паренек, ну если не считать, что он был конем. Эдрр же наоборот степенно шел рядом, посверкивая своими дивными глазами на проделки сына.

– Ну, Лил, что ты собираешься делать дальше?

– Хм, – озадачилась я. – Как-то еще не думала. Меня вело сюда перо Вирь-авы. Матушка помогла мне сделать первый шаг, а дальше я должна идти сама.

– Трудную дорогу ты себе выбрала. Не боишься?

– Что вы, конечно… боюсь. Но как говорится: "Волков бояться, зубы отрастить!" Как, у меня получается? – продемонстрировала я фирменный оскал асуров.

Калгн, отвлекшийся на ловлю проныры-зайца, подскочил к нам и тут же шарахнулся в сторону, оценив мою "очаровательную" улыбочку.

– Ой, чего это у тебя?

Демонстративно нарастив себе еще и длинные лезвия-когти да большие звериные уши с кисточками на кончиках, я бросилась на единорога, завизжавшего от неожиданности, как испуганная шавка. Подумав, пришпандорила к своему заду еще и хвост. Неплохо получилось.

Бедный единорог испуганно покосился на меня и бросился прочь. Я понятное дело – за ним. Пару раз даже умудрилась укусить за объемный зад. Единорог испуганно верещал сквозь смех и звал спасти его от "жуткого оборотня". В итоге я обхватила его за сильную шею и повисла.

Повалившись на землю, единорог попытался меня скинуть и даже перевернулся разок, но только так, чтобы ни придавить меня. Я засмеялась и укусила его за ухо. Калгн оторопел от подобных вольностей, позволяя обнять его и уткнуться носом в густую, блестящую, словно на дню по пять раз расчесанную гриву.

Единорог тут же почувствовал смену настроения и настороженно покосился на меня:

– С чего эта грусть?

– Мне надо уходить.

– Зачем?

– Ну, понимаешь, Калгн, я и в дорогу-то пустилась, чтобы себя понять. А что тут поймешь за этими крепостными стенами. – Я села подле развалившегося на молодой травке пестрого лужка единорога. – Здесь хорошо, тепло и привольно. Но только мир за этими скалами не кончается. Там есть что-то еще. И я хочу это увидеть и понять.

– Что ты такого хочешь понять? По-моему, все предельно ясно – ты сильная магичка с вредным характером и… странным подбором друзей.

– Так-то оно так, – засопела я, поглаживая шелковистую шкурку единорога. – Только знаешь, шабутная я. Вечно не знаю, чего хочу. Того или этого, вверх или вниз, направо или налево. Белое или черное. Ну что за паскудный характер? – сокрушалась я.

– И куда ты собралась направиться? – возник рядом Эдрр.

Я пожала плечами.

– Вперед. А там посмотрим. Дорога куда-нибудь да приведет.

– Ох, чувствую я, придется тебе поплутать по выбранному пути. Темен он и тернист. Но ты правильная девочка. Справишься.

– Постараюсь. К тому же я так до конца и не выполнила наше соглашение. Шалу мы не покарали. Но я с ней еще поквитаюсь.

– Не сокрушайся так, девочка. У тебя все бы получилось, если бы не вмешательство одного чересчур горячего юнца, – покосился в сторону сына вожак.

Калгн пристыжено спрятал глаза, накрыв их копытом. Не, ну я иногда поражаюсь на этого единорога, ведет себя как шавка какая. О-очень большая шавка. Вот что значит единороги, зови их после этого банальным – лошадки.

Помнится, когда самая младшая моя сестричка Альберта впервые увидела коров, а было ей тогда лет шесть, тоже в восхищение кричала, тыкая маленьким пальчиком в черное с белыми разводами стадо: "Смотрите – лошадки!" Хм, что поделать, королевское воспитание. Этикеты там разные, танцы, уроки галантности и политики, не до коровок как-то.

Скучаю я по ним очень.

– А в ваше озеро можно мне посмотреть?

– Ну, если хочешь.

– Еще как хочу! Я же о таком только слышала.

Единороги повели меня в неведомый мне ранее тайный уголок долины. По дороге мы вновь сцепились с Калгном, а его отец лишь посмеивался, глядя на нас сверкающими мудрыми глазами.

– Вижу, вы крепко сдружились.

Песчаный красавец положил голову мне на плечо и вздохнул:

– Если бы ты была единорогом!

– Что тогда? – вроде заинтересовался папаша.

– Я бы не раздумывая посватался.

Засмеявшись, я сказала:

– Знаешь, Калгн, тебе тут велели передать, чтобы ты забыл об этом. – Я потерла кончик носа. – Обещали рога поотшибать.

Единорог даже остановился, оторопев от такой наглости.

– И кто это там такой рисковый? – выпятил он свою мощную грудь. Вот ведь мальчишка!

Эдрр понятливо покосился на меня и вроде усмехнулся.

– Да есть там один примечательный типчик, с парой рожек, хвостом и вот такенными клыками, – продемонстрировала я. – Ревнивый шибко.

– Дружок что ли твой, в болоте топленый?

– А кто их знает, – лишь пожала я плечами, – чертей разноцветных.

– Ну, вот и озерце.

Деревья как-то разом расступились, продемонстрировав нам идеально круглый прудец. Аккуратненький такой, миленький.

– Скажи, кого ты хочешь увидеть, погрузив в воду руку.

Я подчинилась. Вода оказалась ледяной, разве что коркой не покрылась. Но я перетерплю.

– Беатриче Эрнест Вольская.

Вода пошла рябью и показала мне такой милый лик сестрицы, словно отражение в зеркале.

Таким образом, я увидела всех своих братьев и сестер.

Пальцы были уже конкретно отморожены, а силы покидали, тонкой струйкой убегая в холодные воды озера. Но мне вдруг захотелось увидеть еще одного человека. Точнее, нечеловека. Небога. Асура.

– Покажи мне… Данталиона, повелителя ветров.

Рябь перешла в значительные волны, а когда улеглась, я увидела свое рогатое чудо с воздушными крыльями.

Помилуйте, какие же у него глаза! Не утонуть, заблудиться немудрено.

На сердце не то что потеплело, заполыхало. Я с упоением смотрела в это такое родное лицо, пока неожиданно не очнулась, как ото сна.

Стерла глупую улыбку с лица и вынула руку из воды.

Ну, рукой эту трупную окоченелость можно было назвать с большой натяжкой. Я потрясла пред своим лицом этим обморозком и посмотрела на Эдрра:

– Вы, кажется, говорили, что здесь можно увидеть и прошлое?

– Говорил. Но с тебя уже хватит.

– Вы об этом, – кивнула я на готовый отвалиться, как у ящерицы, омертвевший кусок плоти. – Вылечу, мои руки то. Что надо сделать?

– Все тоже самое. Только скажи, что именно хочешь увидеть.

Я засунула бесчувственную руку в воду и сказала:

– Покажи мне то, что произошло четыре года назад у Вольской столицы. Покажи, как меня убили и как я ожила.

Растерзанное тело тонкой хрупкой девочки бесчувственной куклой лежит на земле. Грудь разорвана, бедро распорото, руки в ссадинах, грязная, вся в крови. И нет ей дела до того, как гибнут вокруг демоны, как их кровь льется, смешиваясь с ее.

Что– то в небе закричало и осветилось тысячью огней…

И стало страшно, когда бестелесная птица ринулась в бой.

Только бесцветные, блестящие глаза рассматривали пустую, как осушенный сосуд, девчонку. От этого колкого и острого, словно тысяча клинков, взгляда не укрылось ни то, как временами вздрагивало тело мертвячки, ни осветившиеся расписные руки, ни сияние колечка на безымянном пальце левой руки.

Демон встал, подобрал ее меч и дождался, когда дух наконец-то на него посмотрел. А затем с силой вогнал в и без того разорванную грудь.

Дух и девчонка кричат в один голос, им больно.

А демон встает и уходит. Довольный исходом дела.

В карих глазах девушки зажигается и медленно потухает боль. Она поднимает руку к своей собственной душе…

А затем умирает.

Дух заметался, зашипел, растеряв свои сверкающие перья.

Не в силах пережить, он бросается вниз и растворяется в теле девушки.

Секунда, одна, две, пять…

Тело выгибается и стонет. А рана на груди зарастает. Лишь меч пригвоздил тонкое девичье тело к земле, словно иголка бабочку.

– Все, хватит!

Я ударила по воде.

Все равно непонятно.

Я была мертва, дух должен был уйти.

– Теперь вы понимаете, – обратилась я к единорогам, вставшими над моей сжавшейся в комок тушкой, – почему Лилит Вольская мертва. Забавная была девчонка, только доверчивая. Такие долго не живут.

Сил не было даже на то, чтобы разморозить руку. И я предпочла скрыться от ноющей боли в сладких топях сна.

– Это самоубийство, – покачала я головой.

– Или это, или девчонка умрет, – покачал головой толстый индюк в цветастом щегольском костюме, расходившемся на его жирном теле по швам.

– Думаете, мне, магиане, есть дело до какого там отребья?

– Ну, как угодно, милочка.

Что– то происходит, я оборачиваюсь и вижу, как сотрясает тело худенькой гибкой девушки, стоящей на коленях рядом со мной. А затем она бездыханной падает на пол.

– Теперь твоя очередь. Ну, ты будешь послушной? – тянет он ко мне свои руки.

– Таня, ты кричала!

– Закричишь от такого.

– Что случилось? – единорог заботливо обнюхал мои свалявшиеся за пару дней волосы.

– Как всегда. Ну почему мне снятся лишь плохие сны? Ну, за исключением волшебных. Как я устала от этих кошмаров. Когда же это прекратится? – Я потерла лицо руками, изгоняя остатки сна. – Калгн, а ты не помнишь, что вчера было? Я ни черта не помню. Хотя нет, помню, – расплылась я в улыбке. – Одно. Мы случаем вчера не пили? А то мне это никогда хорошо не удавалось. Вадик говорит, что для меня алкоголь хуже дурман-травы.

– Не пили. Ты, правда, чуть не искупалась. Просто Зерцало тебя осушило, что пустынник после трехнедельного перехода – стакан воды. Ты чувствуешь-то себя как?

– Будь я по жизни пессимистом, сказала бы – как полупустой стакан. Голова раскалывается. – Я обхватила шею зверя и прижалась к ней. Проверив собственное состояние, я захотела дать кому-то в нюх. – А это что? Какой гад рогатый в меня столько чуждой магии запихал? Что, кому-то жизнь сахаром кажется? Так сейчас подправим.

Единорог застриг ушами и покосился на меня.

– Да ты труп напоминала. А рука у тебя вообще чернеть начала. Что нам было делать?

– Ага! А я думай, с чего у меня такое похмелье. Намешали. Как будто мне асуров не хватало, с их майя.

– Ну, прости!

– Ну, прости, – передразнила я дружка. По случаю утра и плохого настроения мне пришло в голову похамить. – Сразу видно – лошадь. Ой, как плохо-то! Интоксикация у меня.

– Чего? – обалдел Калгн.

– Отравление переизбытком и смешением магии, – пояснила я. Надо же, не зря в Академию ходила. – В следующий раз пусть лучше рука отвалится. Да, что-то я вчера погорячилась. Как будто на рожу Хананеля в кошмарах не насмотрелась.

– Это тот блондинчик что ли?

– Блондинчик, – кивнула я, крепче прижимаясь к теплому бочку единорога. – Повелитель металлов, что б его перекосячило. Морда чугунная. С каким удовольствием я его попинаю.

– Это он вражина твой?

– А как же, он голубчик. Мразь ржавеющая. Найду, на шпильки сестричкам разделаю. Бр-р, холодно-то как.

– Тебя знобит.

– Угу. Слушай, Калгн, ты влюблялся?

– Конечно. Я в тебя влюблен.

– А в двоих сразу?

Единорог озадачился.

– Нет. Так меня вроде еще не сконфузило. А что? Тебе это зачем?

– Да вот думаю, как жить дальше буду. И как бы мне в дружках демонах разобраться. Вечно у этих чертей не как у людей.

– А как?

– Через одно место. Откуда хвост растет. Ух, я им эти хвосты в следующий раз в косичку заплету, будут знать, как честным девицам голову морочить. А этому чуду крылатому вообще по рогам надаю, чтоб больше не скалился во все клыки чужим невестам. Думать-то надо что делаешь. А то ведь попадаются такие любительницы экстрима и ярких ощущений. Нет, Калгн, ты меня, конечно, извини, но все мужики – козлы, наворотят дел и в кусты. "Пока малышка, встретимся через пару лет". Тьфу! А ты что хочешь, то и делай. Самцы, никакой ответственности.

– Э-э, я тебе не мешаю?

– Что ты. Кому я еще поплачусь. Вадику, так он потом меня достанет. Или, пожалуй, сболтнет что-то не то. Больше и друзей-то нет. Я последний раз по душам разговаривала еще когда… живой была. Да и то, словно корабль на рифах, лавировала меж опасных тем. Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали. – Я тяжко вздохнула. – Люблю я его, понимаешь?

– Кого?

– Обоих. Только один меня выбрал, а другого выбрала я. Вот и вся разница. Кроме, может, трона. Только на кой мне трон? Прости меня, Калгн. У меня голова уже разрывается, так хочется хоть с кем-то поделиться.

– Ничего. Я понимаю.

– А я нет!

Долина расстилалась за спиной зелено-голубым ковром. А я шла дальше. Точнее назад.

Ну, вот и все.