Текст книги "Бондиана (СИ)"
Автор книги: Светлана Тулина
Соавторы: Ольга Головина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Глава 10. Бомба. Часть 1
Стивен Сьют.
Подонок, любящий бить тех, кто не может ответить, и делящий всех людей на умных мерзавцев и законченных дураков, которым стать мерзавцами просто не хватает ума.
Стивен Сьют.
Вечно влипающий в неприятности и срывающий зло на других, не умеющий и не желающий сдерживаться. Однажды по пьяни после неудачного дела он избил Джеймса так, что тому пришлось восстанавливаться шестнадцать дней.
Стивен Сьют...
Мелкий мошенник, считающий себя если не акулой, то хотя бы щукой преступного мира, но на деле не тянущий даже на карася. Это Джеймс был везунчиком, а не он! Он же всегда был неудачником, ему вечно и во всем не везло! Всегда и везде.
Как же так получилось, что он – выжил?..
Стивен Сьют.
Сто двадцать девятая строчка седьмого списка. Состояние «без существенных повреждений». Столько куда более достойных людей размазано в кровавую пыль по орбите Нереиды, а этот подонок отделался легким испугом и даже без существенных повреждений. Как же это так получилось?
Джеймс невидяще смотрел мимо виртуального экрана в кабинете начальника управления полиции. А он ведь не собирался сегодня пользоваться любезным разрешением Глеба Ржаного, но словно потянуло что-то. Захотелось проверить еще раз списки выживших. На всякий случай, чтобы убедиться и окончательно успокоиться…
Вот и проверил.
Встречаться с бывшим хозяином нельзя, это понятно. Он для программы бывший только до тех пор, пока они не столкнуться лицом к лицу. Вероятность остаться неузнанным стремится к нулю, Сбют сразу же опознает сбежавшее оборудование, измененная внешность не поможет, он ведь сам велел ее изменить. А даже если и засомневается – достаточно будет спросить. Ему – достаточно. Невозможно соврать хозяину, игнорируя прямой приказ.
И все.
Конец всему. Свободе, надеждам, планам. Жизни. Вряд ли даже такой дурак, как Сьют, поверит, что успешно прикидывался человеком киборг всего лишь благодаря хорошо прокачанной программе имитации личности. Наверняка заподозрит. Пусть и не сразу. Начнет проверять.
Но самое паршивое даже не это.
Самое паршивое то, что, если этому подонку будет надо, – Джеймс снова начнет убивать. Любого, кого хозяин прикажет.
Например, ту старушку, что дала ему спортивный костюм и кофе. Ну мало ли, вдруг она чем-то помешает планам Сьюта. Или ее внука. Или Степана – несмотря на всю его силу, до DEX’а ему далеко. Или Пабло, которому и в голову не приходит использовать нейрохлыст по назначению – даже против откровенной сволочи. Или Глеба, хорошего командира и, наверное, друга тоже хорошего, теперь уже не узнать, но ведь не может быть плохим другом человек, не умеющий бросать своих. Такие Сьюта всегда особенно выбешивали.
Или синеглазую телохранительницу…
Ты вроде как хотел помогать этим людям, защищать от опасностей и все такое? Ну так теперь самая большая опасность для них на этой планете – это ты. Ты сейчас как бомба с глюкнувшим таймером и можешь рвануть в любую секунду. Находиться рядом с тобой смертельно опасно. И самая большая польза, которую ты еще можешь кому-то принести, – быть как можно дальше от тех, кому хочешь помочь.
Бежать.
Единственный выход. И чем быстрее – тем лучше. И чем дальше – тем лучше тоже. Флайер капитана припаркован на крыше, до утра не хватятся. Найти подходящего туриста, украсть документы, опять изменить внешность и пальчики. Привычное дело, сколько раз уже проворачивал. Снова включить режим шпиона, но теперь уже ни от кого не зависеть и не подчиняться никаким идиотам, полная свобода ото всех и всего, сам себе хозяин, разве не этого ты всегда хотел?
И навсегда забыть, что есть такая планета, на которой полицейские считают неправильным применение нейрохлыста даже против киборга…
Скрипнула дверь. Джеймс обернулся.
– Хорошо, что ты здесь. – Глеб быстро прошел к столу, начал набирать на селекторе номер. Сбился, начал с начала. Был он хмур сильнее обычного и… нет, не мрачен, скорее – сосредоточен и собран. – Надо выдернуть остальных и сообщить смежникам. У нас ЧП.
***
Древний поэт, который сказал о несовместимости гения и злодейства, наверное, имел в виду, что гениям просто не приходит в голову задуматься о том, к каким отдаленным последствиям могут привести конечные результаты их гениальности. Или же что думают они об этом как-то альтернативно.
Изобретатель динамита Альфред Нобель (тот самый, чьим именем названа премия мира), например, искренне полагал, что его детище положит конец войнам. Это же так естественно, считал он. Кто захочет воевать, увидев, к каким чудовищным разрушениям может теперь привести один-единственный выстрел одной-единственной пушки?! Позже теми же самыми соображениями руководствовались и изобретатели как отравляющих газов, так и ядерного оружия. И то и другое считалось оружием сдерживания, изобреталось исключительно в мирных целях, всем же понятно, что его никто и никогда не станет применять, ведь последствия так ужасны...
Дорожка, вымощенная желтыми кирпичами благих намерений, ведет вовсе не в Изумрудный город.
Впрочем, настолько возвышенные материи вряд ли волновали Ксанти Ункари, поскольку он изначально собирался продать свое детище тому, кто больше заплатит. И кто же виноват. что самой щедрой на проведенном им по инфранету тайном аукционе оказалась некая террористическая организация? Конечно же, не Ункари!
Ксанти Ункари был непризнанным гением, изгнанным из нескольких НИИ на разных планетах за скандальность характера и авантюризм. Некоторым зданиям лабораторий, в которых он до изгнания работал над своим проектом супертоплива, при этом даже удалось уцелеть. Супертопливо разработать он так и не сумел, зато добился кое-чего другого.
Его изобретение было бомбой и в прямом и в переносном смысле – крохотной, чудовищно разрушительной и не фиксируемой ни одним современным сканером. Не излучающей ни в одном диапазоне и совершенно безопасной – до получения особого сигнала.
Заряд размером с горошину, способный полностью уничтожить крупный город, можно было сунуть в рот или даже проглотить безо всякого вреда для организма. Пищеварительные ферменты не могли растворить защитную капсулу. А главное – ни один таможенный сканер, ни один полицейский детектор ничего не выявит. Не оружие, а мечта!
Два опытных образца этой самой мечты Ункари с доверенным лаборантом как раз и везли на злополучном «Марко Поло» для демонстрации покупателям. Один из образцов собирался украсть Сьют, чтобы потом продать – возможно даже, тем же самым террористам, но уже самостоятельно. Однако его опередили конкуренты, не так хорошо финансируемые и потому потерпевшие поражение в аукционе, но решившие восстановить вселенскую справедливость и взять бесплатно то, что им не продали задешево.
Во время нападения лаборант был убит, ученому удалось бежать и благополучно покинуть борт атакованного судна в одной из спаскапсул. Очевидно, про иглу со снотворным он тоже знал, потому что умудрился остаться в бодрствующем состоянии. Когда капсула удалилась от корабля на достаточное расстояние, Ункари дистанционно активировал оставшееся у убитого лаборанта (и так и не найденное нападавшими) взрывное устройство, нимало не заботясь о том, что на лайнере оставалось еще довольно много народа. Он не собирался отдавать свое изобретение кому-либо за просто так.
На Нереиде Ункари продолжил попытки связаться с заинтересованными в его изобретении людьми и вышел на Супермена, который за небольшую комиссию согласился по своим каналам найти заказчиков и быть посредником в переговорах.
Супермен не стал сообщать Ункари, что представители стороны заказчиков на него вышли днем ранее и тоже пообещали награду за организацию встречи с ученым. Он всегда считал собственное благо наивысшим приоритетом и никогда не отказывался от возможности его удвоить.
Этими же соображениями он руководствовался и после ареста: желая выхлопотать себе послабление активным сотрудничеством с полицией, начал охотно сдавать всех подряд.
Супермен не знал, где остановились как сам Ункари, так и представители противоположной стороны – не знал даже, в Столице ли они. За террористом следить он побоялся, слишком уж обещающей у того была ухмылочка, а ученый то ли что заподозрил, то ли просто на всякий случай пробежался по нескольким торгово-развлекательным центрам, в одном из которых не слишком опытные в таких делах подручные Супермена его благополучно и потеряли.
Ункари собирался продемонстрировать свое устройство в деле, подорвав одну из платформ по выбору заказчика. Какую именно, Супермен не знал, как и того, доставлена ли мини-бомба на выбранную платформу уже, или же ученый собирается сделать это на глазах у покупателя.
Зато он знал, где и когда произойдет встреча заинтересованных сторон.
***
– Все всё поняли? – Глеб обвел тяжелым взглядом оторопевших констеблей. – У нас осталось меньше пяти часов. Какие будут предложения?
После короткой ошеломленной паузы Рита и Пабло заговорили вместе, и даже Степан что-то высказал – правда, коротко и непечатно. Глеб им ничего не ответил.
Джеймс тоже.
– Скорее всего это «Тритоний блюз» или «Южная»… – Невидимка вроде бы говорит негромко, к тому же не отрываясь от перебора вирт-окон, но его услышали все. – Если, конечно, исходить из их желания вылететь пораньше, «чтобы солнце в глаза не било». Но я бы не стал исключать и «Третью волну», она тоже подходит по направлению, хотя и расположена дальше. Немедленная эвакуация...
– Не выход, – говорит Степан.
Джеймс понимает, о чем он, и мысленно соглашается: да, не выход. И дело даже не в том, что у Нереиды просто не хватит транспорта, чтобы эвакуировать целую платформу (а то и не одну), так еще и некуда. Единственный большой город на материке – Столица, а ее по-хорошему тоже надо эвакуировать, поскольку приливной волной от такого взрыва ее если и не смоет полностью, то порушит изрядно.
Нет, это не выход.
Ученого с его бомбой надо брать на месте встречи, причем брать тихо и аккуратно, с улыбочками и расшаркиваниями, усыпляя бдительность обещаниями исполнить все его требования. И глушить намертво только в тот момент, когда будешь стопроцентно уверен, что он не успеет нажать свою кнопку или что у него там. И значит, выбора нет. По крайней мере у него лично нет.
Потому что люди так не смогут.
Джеймс дождался, когда во всеобщем растерянном галдеже снова возникла пауза, и тихо сказал:
– Нам пора. Если мы, конечно, хотим прийти первыми.
***
У гранаты с сорванной чекой, если такая граната разумна, все же остается право последнего выбора: в какую сторону ей рвануть.
– Первый, это седьмой. У нас все тихо.
– Седьмой, это первый. Принято. Отбой.
Летом светает рано. Звезды выцвели, когда они еще только занимали позиции. Хорошо быть инструктором из Центра: с тобой не спорят даже начальники управления полиции или командиры отряда МЧС.
Вот только времени до часа Х оставалось все меньше, а никто из высоких договаривающихся сторон до сих пор так и не появился…
Круглосуточное кафе-автомат в старом порту было окружено кольцом эмчеэсовцев. Доставленного под конвоем Супермена посадили клевать носом над чашкой кофе и вирт-фоном так, чтобы его хорошо было видно с улицы сквозь большое панорамное окно. Все три конвоира (Степан и два спецназовца, таких же габаритных и немногословных) тоже остались внутри изображать охранников. Предполагалось, что именно они и будут осуществлять захват преступного ученого, как только он войдет.
Глава 10. Бомба. Часть 2
Глава 10.
Бомба.
Продолжение
Джеймса с Ритой («Я должна быть рядом с вами, я ваш телохранитель или где?!») вежливо выдворили в беседку метрах в десяти от входа. Если лежать на скамейках и не шевелиться, беседка кажется пустой и насквозь просматриваемой, в такой вроде бы невозможно спрятаться даже кошке. Удачная позиция. Джеймс не возражал, поскольку и его планам дислокация соответствовала идеально.
Он не собирался позволить ученому войти в кафе. Все должно решиться раньше, вот тут, на идущей мимо беседки дорожке. И все будет решено. Он везучий.
Все вроде бы было продумано и сделано как надо. Предусмотрено. Просчитано. Откуда же тогда эта все усиливающаяся сосущая пустота в желудке и ощущение, что они упускают что-то важное?
Он упускает...
Заглянуть в зал кафе из беседки не получалось, окна были под неудобным углом и далековато. Зато хорошо просматривалась ведущая ко входу дорожка, гостеприимно приоткрытая дверь и неоновая вывеска над ней. Первая буква названия мигала асинхронно, не в такт с другими, но Рита сказала, что это не сбой, а традиция. Хмурясь, Джеймс разглядывал эту бракованную букву. Ощущение неправильности происходящего нарастало.
До времени Х оставалось двадцать пять минут, когда он спросил шепотом:
– А почему – «Жемчужина»?
Рита поняла правильно, хихикнула (тоже почти беззвучно), зашептала доверчиво:
– «Гонсаем» он раньше был, еще при прежнем владельце. Культовое место, здесь художники собирались, музыканты, прочие неформалы. Фестивалили, устраивали спонтанные концерты. С других планет народ прилетал на посмотреть и поучаствовать. А потом, когда владелец поменялся и название тоже поменял, все как-то притихло. Он, новый владелец то есть, не очень такое одобряет. Ну а на набережной другой «Гонсай» открыли, туда туристов водят. Только все знают, что настоящий – этот.
Джеймс закрыл глаза.
Ну да. Секрет полишинеля секретен не потому, что его тщательно оберегают от посторонних, а потому, что никому и в голову не приходит, что кто-то может не знать таких элементарных вещей. Все местные знают…
Только вот в том-то и дело, что и Ункари, и покупатель – не местные.
– На набережной... а точнее?
– Да тут недалеко, чуть больше двух кварталов. Вы должны помнить, мы вчера мимо проходили, когда от парка шли.
Джеймс помнил. Бегом – меньше минуты. Четыре – если поддерживать легенду. Все-таки он везунчик. Вовремя спросил.
– Первый, это третий. Я проверю фальшивого тезку, пока есть время.
Вот так. Спокойно, почти равнодушно, как о не очень важном.
Секундная пауза. Треск помех. И – облегченное:
– Третий, это первый. Принято. Отбой.
Хорошо, что человеческий фактор работает в обе стороны. Глеб Ржаной наверняка себе голову сломал, прикидывая, как бы ненавязчиво удалить ценного инопланетного кадра подальше от места боевой операции, где он может поймать случайный выстрел, но при этом не оскорбить его излишней заботой. А тут такой удобный повод! Как не воспользоваться?
***
Глава 11. Закон подлости
– И даже не пытайтесь от меня убежать: у меня золотой значок по спортивному двенадцатиборью!
– Ну что вы, Рита. Я и не пытаюсь.
Это было правдой: пытаться надо было раньше. Не успел. Теперь остается только оглушить осторожненько в самый последний момент, чтобы сейчас не терять времени на бесполезные споры. И так придется потратить лишние четыре минуты, соблюдая человеческую скорость перемещения.
– Вот и не пытайтесь!
Хотя с Ритой везенье и не сработало, но во всем остальном он везунчик. Он аж процессор перегрел, варианты просчитывая, как бы надежно и вовремя вырубить ученого (то есть однозначно задействуя имплантаты по полной), но при этом не запалиться на глазах у половины полиции Нереиды. И пришел к выводу, что не получится. И даже смирился с тем, что отсюда придется бежать, хотя и очень не хотелось.
И вдруг – такая удача!
Ни лишних свидетелей, ни путающихся под ногами полицейских или спасателей, таких неповоротливых и уязвимых. А один он справится, и не с таким справлялся, он все ж таки Bond, элитный супершпион, скорость его реакций на порядок выше, чем у тупого армейского пушечного мяса, пусть даже и кибермодифицированного.
Синеглазого констебля, что так старательно пыхтит рядом, лучше уронить где-нибудь уже у самого кафе, чтобы потом не возвращаться далеко. Обе заинтересованные стороны уже наверняка внутри, это ведь только полные идиоты приходят на подобные встречи не заранее…
Джеймс остановился резко, словно налетел на стену. И отпрыгнул назад, заодно дернув обратно за угол и уже выскочившую было вперед Риту. Осторожно выглянул.
Человек, с самодовольной ухмылочкой бодро поднимавшийся по ступенькам к гостеприимно приоткрытой двери, над которой горела неоном вывеска «Гонсай» (тот же самый шрифт, что и у «Жемчужины», и точно так же не в такт мигает первая буква), их не заметил. Взбежал, не оглянувшись, прошел внутрь. Дверь так и осталась приоткрытой.
– А почему мы остановились? – спросила Рита жарким шепотом, словно их могли услышать на расстоянии в двадцать три с половиной метра.
– Потому что я знаю этого человека. И его присутствие все меняет.
– Мы ошибались? Они встречаются здесь, да? Это Ункари?
– Мы ошибались. Это не Ункари. Это Стивен Сьют. – И это сильно снижает шансы погеройствовать в одиночку. Джеймс тронул ногтем кнопку вызова. – Первый, это третий, как слышите?
Шипение. Треск помех. И тишина..
– Здесь всегда проблемы со связью… – сказала Рита таким виноватым тоном, словно сама была причиной возникновения этих проблем.
Правильно. А чего ты ждал? Уж если судьба решает обломать того, кто считал себя везунчиком, то делает это по полной и без вариантов. Люди сказали бы, что выхода нет. Люди всегда называют безвыходной ситуацию, простой и естественный выход из которой им не нравится. Но ты-то ведь не человек…
Почему с ним пошла именно синеглазая девушка с солнечной улыбкой? Телохранитель – не объяснение, могли любого другого назначить, того же Пабло, к примеру. И было бы намного проще. Наверное…
Впрочем, все это не важно. Важно, что она – констебль.
– Рита, вы мне доверяете?
– Конечно.
Она отвечает сразу же, не задумываясь. Хотя и немного растерянно.
Глубокий вдох. Улыбка – самая мягкая и открытая из всего имеющегося арсенала. Голос тоже помягче, пусть работает интонация. Bond’ы умеют очаровывать и внушать доверие, они для того и созданы.
– Сделаете то, о чем я вас попрошу? Быстро и не задавая лишних вопросов, на них сейчас нет времени.
Она отшатывается. Хмурится, но неуверенно кивает. Адреналин. Почему у нее такие глаза? Ты ведь совсем не хотел пугать! Наоборот. Улыбку – еще отчаянней, еще яростней. Руки – к груди, открытыми ладонями вперед (видишь, я безоружен!). Вся невербалика по максимуму, ну должно же что-то сработать. Жаль, что нет времени на долгие постепенные уговоры. Совсем нет времени...
– Я киборг. Сьют – мой хозяин. Он бандит. Скорее всего, выдает себя за потенциального покупателя бомбы, но вряд ли будет именно покупать. Я его знаю. Попытается отобрать, обманом или силой. При необходимости убьет всех. Я не смогу его задержать; он мой хозяин. Более того: если он прикажет – я вынужден буду подчиниться и стану ему помогать. Но вы констебль, Рита, у полицейского жетона приоритет над хозяйским приказом. Возьмите меня под жетон.
Она молчит. Глаза огромные, кажутся почти черными на побелевшем лице. Интересно, кого она так испугалась? Киборга? Или психа-инструктора, окончательно сбрендившего с утра пораньше? Впрочем, нет, не интересно. Совсем. Время уходит…
– Время уходит, Рита… Пожалуйста!
Решительная девочка: перепугана до полусмерти, но кивает. Осторожно тянется к нагрудному кармашку за жетоном. Правильно: с психами лучше не спорить. И слова нужные не забыла, вообще хорошо.
– Молодец. А теперь приказывай.
– Что?
– Пойти туда и разобраться по ситуации.
Она повторяет. Отлично. Хорошо, что можно смотреть на жетон, потому что смотреть в ее глаза невозможно.
– Спасибо, Рита. Вам надо остаться здесь: охранять выход.
Улыбаться. Ну да. Держать хорошую мину при плохой игре. Словно ты вовсе и не догадываешься, что она и сама за тобой не пойдет – теперь. Впрочем, неважно.
Боевой режим. Воздух сразу становится горячим и густым. Гравий дорожки не скрипит под ногами – скрипеть он будет далеко за спиной. То, что DEX’ы берут грубой силой, Bond’ам приходится наверстывать скоростью. Вот и наверстываем.
Звуки дробятся. Двенадцать шагов по пустой набережной, восемь ступенек вверх. Полсекунды на анализ ситуации и рекогносцировку. Позволить воздуху снова стать жидким, а звукам слиться в слова и даже знакомый голос:
– Придурок! Что ты на…
Анализ завершен.
Девять объектов. Восемь из них вооружены. Нейтрализация по жесткому типу, вариант: частичная зачистка. Алгоритм построен. Приступить?
Конечно.
Сначала – двое тех, что у двери. У них тяжелые лучевые винтовки армейского образца, запрещенные для использования вне армии. Прекрасно. Будем правильным копом, винтовки вам не нужны. Нет, пожалуй, не будем: тот, что слева, не успевает разжать пальцы, рывок слишком быстр. Обе его кисти ломаются с отчетливым сухим хрустом, зато винтовку можно и не трогать. У того, что был справа, поворотом тяжелого приклада раздроблены кадык и пальцы обеих рук, по его поводу тоже можно более не беспокоиться. Обратным движением голову левого об косяк, по черному дереву розовато-серые брызги.
Зря ты тянулся за бластером, дядя. Вот и нечем тебе больше тянуться. А вставать на пути у идущего к цели Bond’а для здоровья тем более не полезно. На таких скоростях можно легко перерезать горло листком промокашки, не то что меню, а деревянные ножки опрокинутого стула вспарывают плоть и тонкую рубашку не хуже кинжалов, квадратными червями выдавливаясь из груди и живота, по белой ткани расползается красное пятно, ноги подергиваются, рот распахнут в беззвучном крике.
DEX’ы любят пробивать кулаками грудные клетки или голыми руками рвать тела на довольно мелкие части, чтобы все вокруг в кровавых ошметках. Грубые они, эти DEX’ы.
Воздух жжется и больно царапает горло, но черная коробочка уже не в руках тощего плюгаша в очках и с черной, прилизанной набок через залысину челочкой. Она у Джеймса в руках.
Можно позволить воздуху снова стать воздухом, а не густым обжигающим киселем, сквозь который приходится продираться и тебе самому, и раздробленным звукам.
– ...делал?!
Трое обезоруженных, но относительно невредимых бандитов распластываются по стенкам, словно хотят просочиться наружу прямо сквозь кирпичи. На их лицах постепенно проступает одинаковое выражение. Нужное выражение. Правильное.
– А я предупреждал! – Плюгаш заходится визгливым хихиканьем.
Его и Сьюта, которого плюгаш разглядывает с детским непосредственным интересом, разделяет стол. Сьют с ужасом смотрит на маленький шарик вроде лесного ореха, который держит большим и указательным пальцами правой руки. Потом с проклятьем отбрасывает его в угол. Словно это что-то может решить.
Только это не так. Основная проблема сейчас в руках у Джеймса.
И она тикает.
Черная коробочка размером с ладонь. Десять кнопок с цифрами. Экран с таймером. Четыре минуты тридцать две секунды. Тридцать одна. Тридцать…
Сьют переводит взгляд на Джеймса. Глаза у него безумные.
– Этот придурок активировал!..
Можно подумать, и без него непонятно.
Корпус запаянный. Внутри сложная электроника. При попытке вскрытия замкнется вот это реле и будет послан сигнал…
Отставить попытку вскрытия.
– Код, сука! – Сьют перегибается через столик и хватает плюгаша за жидкие волосенки. Бьет лицом о столешницу – раз, другой. – Говори, тварь! Ну?!
Плюгаш хихикает. Под разбитым носом его вздувается кровавый пузырь.
Джеймс видит все это словно со стороны, как и себя тоже. Его пальцы живут самостоятельной жизнью, стремительно перебирая варианты. Он уже подсчитал и знает, что за оставшиеся четыре минуты сумеет проверить не более тридцати процентов. Это на семьдесят процентов меньше оптимума.
Но это на тридцать процентов больше, чем если не пробовать вообще.
– Сука! Сука! Сука! – кричит Сьют, брызжа слюной.
Плюгаш более не хихикает, захлебывается кровью, давясь осколками зубов. Раскаленные кнопки жгут пальцы. Один из бандитов медленно движется вдоль стены, не отрывая взгляда от Джеймса. Доходит до двери. Осторожно пятясь, выскальзывает наружу. У него есть оружие. Запасное, в заднем кармане. Там, за громко хлопнувшей дверью – Рита.
А тут – кнопки.
Может быть, он бросится в другую сторону. Или она не успеет. Или…
Или он ее убьет.
Более чем вероятно.
Это неважно. Если тридцать процентов окажутся не той третью, будет уже не важно. Больно. Кнопки плавятся.
Хруст и щелканье под пальцами продирают до позвоночника. На бесконечно долгую долю секунды Джеймсу кажется, что пульт не выдержал нагрузки и что вот сейчас…
«Отмена активации».
Цифр на экранчике больше нет. Только буквы.
Вот тебе и тридцать процентов! А ведь еще более двух минут оставалось. Джеймс, ты действительно везунчик.
Рита…
На таких скоростях трудно быть аккуратным. Дверная ручка остается в руке. Хорошо, что дверь открывается наружу. Плохо, что у нее такие хлипкие петли.
Конечно же, она не стала ждать за углом. Да Джеймс не особо на это и надеялся. И, конечно же, она успела. Чтобы обладательница золотого значка по двенадцатиборью – и не успела?!
Не смешно.
Джеймс осторожно поставил сорванную дверь на ступеньки и оперся о косяк, чувствуя, как по лицу расплывается облегченная улыбка. Бандит удрал не так чтобы далеко – шагов на пять, как раз до тротуара, на который его и уложили мордой вниз и с руками на затылке. Как положено.
Стояла констебль Флавье тоже правильно – в двух шагах, чтобы задержанный не мог дотянуться. И держала распластанного по тротуару бандита на прицеле обоих бластеров – своего служебного и трофейного, свежеотобранного.
Может быть, в курсах айкидо или этом их двенадцатиборье действительно что-то есть?..
***
– А сейчас, Джеймс, ты проводишь меня до черного выхода – и мы уйдем.
У Сьюта было достаточно времени, чтобы сложить два и два. А у Джеймса – чтобы впервые в жизни позавидовать DEX’ам.
Доведенные до срыва, те размазывают своих ненавистных хозяев тонким фаршиком по стенам и потолку, развешивают кишки гирляндами от люстры и до карниза или занимаются другим каким обновлением дизайна в своей грубой манере. Bond’ы – натуры более тонкие, и прошивка у них тоже куда деликатнее. Гибкая такая прошивка. Она не ломается от чрезмерной нагрузки, гнется – и только. Bond, даже на всю голову сорванный, не может причинить вреда своему хозяину. Как бы ему ни хотелось.
А хотелось…
«Эх, рабство мое проклятое…»
Может быть, поначалу при виде Джеймса Сьют подумал о своем соседе по космолету, ну а что в форме… ну коп позорный, бывает, дело житейское. А может быть, он и вообще тогда ни о чем не подумал. У него тогда было о чем подумать и помимо.
Однако жесткий вариант зачистки доступен только киборгу. Скорость. Сила. Ну и поплавленные кнопочки, опять же.
А киборг, похожий на соседа по космолету, – дело совсем другое…
Пока плюгавому Ункари оказывали первую медицинскую помощь, Сьют успел это сообразить. И успокоиться. И духом воспрянуть. И даже ухмылочка его вечная, мерзкая – и та успела вернуться на свое привычное место.
Ах, какое же удовольствие – скрутить кукиш прямо в эту ухмылочку! И сказать этак ласково:
– Права управления принадлежат полиции Нереиды.
Пожалуй, ничуть не меньшее, чем развесить кишки на люстре...
***
