Текст книги "Тринадцатый"

Автор книги: Светлана Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

К шестнадцати годам, Алёнушка, имела великолепные знания трёх иностранных языков. Она без труда присоединилась к репетиторству бабушки.

Весь год, до выпуска из школы, Алёнушка готовилась к поступлению в Московский университет и зарабатывала деньги на будущее обучение. Анастасия Михайловна помогала ей, как могла. Их совместные усилие увенчались успехом. Алёнушка окончила школу с золотой медалью. Без пяти минут она была студенткой Московского университета. Выпускной бал совпал с семнадцатилетним днём рождения. Алёнушка осталась вместе с одноклассниками встречать свой семнадцатилетний рассвет, а Анастасия Михайловна ушла домой отдохнуть и приготовить любимой внучке подарок. Через трое суток Алёнушка уезжала в Москву сдавать вступительные экзамены. Но судьба распорядилась иначе. На следующий день бабушка не смогла встать с постели – инсульт приковал Анастасию Михайловну к постели на пять лет. Теперь настало время для Алёнушки отдать всю любовь и заботу бабушке. Пять лет она старательно ухаживала за любимым человеком. Она успевала делать всё: ухаживать за больной Анастасией Михайловной и зарабатывать деньги. Тогда Алёнушке казалось, что обязательно произойдёт чудо, и бабушка встанет. Она молилась за исцеление на свой лад каждый вечер. Очень верила в чудо. Но годы взяли своё – Анастасия Михайловна так и не смогла справиться с болезнью. Двадцать второй день рождения стал для Алёнушки траурным. Бабушка поздравила внучку взмахом здоровой руки, закрыла глаза и умерла.

Напрасно старалась Алёнушка целый месяц, разыскивая родителей. Ни мать, дочь Анастасии Михайловны, ни отец не откликнулись на траурное извещение. Алёнушка осталась одна.

На сороковой день смерти бабушки, она, возвращаясь, домой, прямо на кладбище встретила Иванушку. Своего единственного, неповторимого, желанного спутника жизни. Через три месяца они поженились. Свадьбу отпраздновали скромно: жених, невеста, два свидетеля и брат с женой жениха.

Ещё до свадьбы, вопреки всем правилам приличия, Ваня переехал к Алёнушке. Их совместная жизнь протекала без скандалов и ссор. Они во всём старались угодить друг другу.

Ваня, окончивший художественное училище, работал в рекламном агентстве. Агентство только делало свои первые шаги в большом бизнесе и поэтому больших доходов не давало. Но Ваню там ценили, за его вкус, смекалку и ответственность. Основным доходом семейного бюджета опять стало репетиторство. Сначала, Ваня протестовал против скопления детей в их большой квартире. Но понемногу успокоился. Алёнушка назначала занятия только на дневные часы, когда муж был на работе. И со временем он понял, что без заработков жены ему семью не прокормить. До последнего дня, Алёнушка не распускала детей, зарабатывала деньги на пелёнки и распашонки. Ваня только диву давался, как у неё хватает сил и самообладание быть в таком интересном положение спокойной с ребятами. Провести несколько часов среди детей не желающих учиться, а потом ещё навести порядок в квартире, и ухаживать за ним.

Вот и сейчас он ощутил, что без неё он как без рук. Тщетно поискав утюг, он отказался от этой затеи. По крайней мере, Ваня точно знал, где лежат джинсы. Хотя на джинсы в агентстве был строгий запрет, но сегодня он имел право. С работы он отпросится и сразу поедет в роддом. Пятнадцати минутное пребывание в агентстве в джинсах не скомпрометирует лицо фирмы. Джинсы лежали там, где он и предполагал. Обнаружа их, Ваня обрадовался, как ребёнок старой любимой игрушке. Да, для мужчины, на людях, остаться без брюк, всё равно, что потерять зрение. Надев джинсы, он решил поменять и рубашку. Осмотрел себя в зеркало, и остался доволен. Теперь он готов к звонку в роддом.

Стоило ему поднести руку к телефонной трубке, как телефон затрещал, безжалостно напугав Ваню. Трясущейся рукой он снял трубку.

– Да, я вас слушаю.

– Иван Борисович?

– Да, это я.

– Вас беспокоит Наташа.

– Наташенька? А что случилось?

– Ничего. Вас нет на работе, вот я и подумала, что у вас что – то стряслось?

Голос у секретаря Наташи слегка дрожал. Ване вдруг стало приятно, такая забота о нём.

– Наташенька, у меня всё нормально. А который час?

– Пятнадцать минут десятого. А вас нет.

– Не беспокойтесь, я через полчаса приеду и всё объясню.

– Мы вас ждём.

От ласкового тона Наташи, от её заботы, шедшей из глубины души Ваня растаял. Они поболтали ещё несколько минут, говоря, друг другу комплименты. У него поднялось настроение. Напевая себе под нос незатейливую мелодию, он набрал номер телефона роддома. Когда ему сказали радостную новость о родившемся сыне, он расцеловал трубку. Можно перейти к торжественной части. С чувством победы, Иван раскрыл заветную шкатулку и достал деньги. Сегодня можно шикануть. Ему так не терпелось поделиться радостью, что он взял такси и даже дал таксисту большие чаевые. Ваня не вбежал в офис фирмы, он влетел. Раскрыв дверь нараспашку – во всё горло закричал:

– У меня родился сын! Сын – Борис Иванович.

Что происходило дальше, Ваня помнит с трудом. Заботливая, все понимающая Наташа достала из шкафа неприкосновенный запас – бутылку шампанского, бутылку коньяка и коробку конфет. Не пьющий Ваня захмелел от первого бокала шампанского. Второго бокала ему не налили – пожалели виновника торжества. В общем, рождение Ваниного сына, стало для работников рекламного агентства не запланированным государственным праздником.

«Избушку» закрыли на «клюшку» и поехали «обмыть ножки» на квартиру к новоиспеченному отцу. По пути к месту торжества, сделали остановку в магазине. Закуски и спиртного купили столько, что можно было подумать, что люди собираются праздновать рождение младенца, по крайней мере, неделю.

Всё рекламное агентство «Радуга», в составе семи человек, приехало в гости к Ване. Стол решили накрыть в большом зале. Главный бухгалтер Мария Степановна, обаятельная женщина, финансовый мозг агентства, шатенка, сразу же взяла на себя хозяйственные обязанности. Она четко разделила между женщинами фронт работ. Наталья, топ – модель агентства, крашенная блондинка, сделала бутерброды. Светлана, агент по связям с общественностью, брюнетка, сообразила из купленных продуктов салаты и занялась картофелем. Троих мужчин: Александра Викторовича, Михаила Михайловича и Алексея Павловича, Мария Степановна отправила смотреть телевизор.

Троица состояла из совладельцев агентства, Ровно пять лет назад они открыли дело и успешно им зарабатывали деньги на жизнь. Ванечка влился в дружную компанию всего лишь два года назад. Мария Степановна заставила его включить для мужчин телевизор, а ему велела вернуться на кухню в качестве подручного. Новоявленный отец лично расставил столовые приборы. Решили, есть серебреными вилками и на фамильном фарфоре. Бокалы поставили хрустальные. В итоге стол получился в стиле восемнадцатого века.

Первый тост произнёс Александр Викторович: «За Бориса Ивановича Иванова, что б рос богатырём и радовал маму с папой!» Ване налили сухого вина. Всё дружно закусили. Несмотря на утреннее время, аппетит ни кому не изменял. Второй тост достался Марии Степановне: «За маму Алёнушку, которая сделала мужу такой прекрасный подарок!» Ване снова налили сухого вина.

Третьей, поднялась из-за стола, очаровательная секретарь Наташа.

Она долго отбивалась от глупых мужских шуток, затем обиделась и постучала вилкой по фужеру, призывая компанию к вниманию. Её тост был посвящён Ванечке: «За самого талантливого, самого очаровательного, за самого, самого, самого…» Об отцовстве не было произнесено ни слова. Всю длинную тираду Наташенька произнесла, смотря прямо Ванечке в глаза. В какой – то из моментов тирады, вся компания почувствовала себя лишней. Когда Наташенька закончила свой тост и одним махом выпила сто граммовую стопку водки, Ване вдруг захотелось её расцеловать. Их лобызаниям, компания дружно поаплодировала. После страстных поцелуев, Ваня, обнаружив в своём фужере снова сухое вино, запротестовал. Он потребовал сто грамм водки. Мария Степановна, сжалилась и налила. Но после того как Ваня выпил, заставила его съесть целую порцию салата. Пока хозяин жевал салат, вся компания дружно перекурила на кухне. Старая, уютная кухня ни когда за многие года существования не поглощала столько табачного дыма. Первой, с перекура вернулась Светлана. Её очень захотелось потанцевать. Танцы она любила быстрые и в основном танцевала на столе. Вошедшие мужчины воспротивились. Следовало выпить ещё по одной. Выпили – закусили. Светлана вновь потребовала танцы. Мужчины снова её не поддержали. Она обиделась и убежала на кухню. Ваня, как примерный хозяин, побежал за ней. Выслушав, на кухне обидные слова, он вернулся к столу. За столом шла оживлённая беседа. Михаил Михайлович, душа компании, юморист и балагур рассказывал очередную байку из своей жизни.

– Вы даже не представляете, сколько всякой всячины по ведомостям висело на моей шее. Частенько я даже не представлял себе, что это такое. Целых два, сплошь до крыши, забитых склада. Спасало одно – никто этим никогда не пользовался. Так что со склада ничего не выносилось. Всё было под контролем. – Михаил Михайлович улыбнулся. Помолчал.

– И вот, наступает время, когда я увольняюсь и всё имущество, за которым я столько лет неустанно следил, надо сдать. Ревизоров набежало тьма. Целую неделю, мы доблестно перетаскивали и вскрывали упаковки. Главное – номер и штамп. В конце недели я занял стольник, по тем временам деньги баснословные и накрыл ревизорам стол. Пили до пяти утра. Полшестого я пришёл домой и рухнул в кресло. Только одна проблема сверлила в моей, отравленной алкоголем, голове. Где достать деньги, что б отдать долг? Я задремал и вдруг, как положено, в семь часов утра из спальни выскакивает жена. В пеньюаре и бигуди. А ей прямо в лоб: «Где ты всю ночь была?» Она сначала опешила, потом опомнилась, и, хотела уже завизжать. Тогда, я принял должный вид и как мужчина ей сказал: «Катя, у меня горе, я погорел на двести рублей». Она как ко мне кинется, давай меня целовать, обнимать, любимым называть. «Ты, – говорит – Моё солнышко, я ночи не спала, думала, ты влетишь на тысячи, тебя посадят, а ты…»

Вся компания дружно покатилась от смеха. Михаил Михайлович помолчал, дал время для смеха.

– Вот и пойми этих женщин. Долго я потом расстраивался, что такую маленькую сумму сказал, надо было жену на полтысячи растрясти.

Компания дружно зааплодировала. «За непонятный женский характер» разлили по новой порции. Мария Степановна пить не стала. Она укоризненно посмотрела на выпивающего Михаила Михайловича.

– Побойтесь бога, Михаил Михайлович, обманули жену на двести рублей из семейного бюджета и радуетесь.

Михаил Михайлович смачно дожевал колбасу.

– А я в бога не верю. Ну, конечно, в душе каждого свой бог, это так. Но то, что написано в церковных талмудах это не для меня.

– Почему это не для вас? – Вскипела, завелась с пол оборота Мария Степановна.

– Потому что всё это ерунда.

Мария Степановна, бывший парторг завода «Прогресс», а теперь истинная прихожанка церкви Святого Василия, покрылась красными пятнами. Её лихой задор верующей стал таким же молодым, как и десять лет назад, когда она была непримиримой атеисткой.

– Вы Михаил Михайлович говорите, да знайте меру. Я за свою веру на костёр пойду.

Компания приумолкла. Все, затаив дыхание, поглядывали на спорщиков, переводя изредка взгляд на Александра Викторовича. Но он молчал, исполняя своё излюбленное правило «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Сейчас он был в гостях, поэтому мило улыбался хозяину квартиры. Захмелевший Ваня улыбки шефа не понимал, а только аппетитно доедал закуску.

Мария Степановна общее молчание восприняла как поддержку в свою пользу.

– И где вы сумели «прочитать ерунду»?

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, Мария Степановна чуть – чуть приподнялась над столом и выпалила прямо в лицо Михаилу Михайловичу следующее обвинение.

– Да вы просто ничего не читали, а если и читали, то это не для вашего ума.

От такого заявления со стула подскочил уже Михаил Михайлович.

– Нет, милейшая Мария Степановна, я читал, очень хорошо читал. Только меня сразу поразило, как люди исковеркали, изломали под себя всё чистое и светлое и вложили неправду в уста пророка. Вы мне скажите, как можно призывать к добру отрицанием?

От такого вопроса опешила Мария Степановна.

– Голубчик, какие отрицания?

Она обвела взглядом всех присутствующих. Никто не решился хотя бы вздохнуть. Нависла мёртвая тишина. Михаил Михайлович ехидно засмеялся.

– Так это вы почтеннейшая не читали Евангелие. Там же черным по – белому написано: «Ни убий», «Ни укради» и так далее.

– Ну и что? А вы что хотели?

– Я хочу, что бы этих поганых слов, что бы даже намёка на эти поганые дела не было. Уж если меня учат, то извольте учить правильно, логично. Что бы у меня даже на ум не приходило, что можно убить, украсть, прелюбодействовать. – Он многозначительно помолчал. – Придумали себе лазеек и радуются. Господь Бог всё простит, стоит только покаяться. Покаялся и дальше можешь судить – рядить, как твоей душеньки угодно. – Поставил он жирную точку, в своих рассуждениях.

Всем показалось, что от возмущения Мария Степановна сейчас потеряет сознание. Но закалка парторга её не подвела. Она решительным жестом налила себе водки, выпила одним глотком и встала с места. Ваня, как галантный хозяин, подскочил вслед за ней.

– Мария Степановна, я вас провожу.

Только в дверях Мария Степановна соизволила ответить на призыв хозяина.

– Вы что меня гоните?

– Нет! – Опешил Иван.

– Я никуда не ухожу. – Отчеканила Мария Степановна, словно делала доклад на трибуне перед соратниками-коммунистами о достижениях пятой пятилетки. – Я пошла перекурить.

Она мягко закрыла за собой дверь. Александр Викторович негромко засмеялся.

– Миша, ты как всегда прав. Женский характер не предсказуемая вещь. За это надо выпить.

– Нет, – Михаил Михайлович, отверг предложенный тост взмахом руки. – Лучше выпьем за круговорот вещей в природе. – Отвергая мимикой вопросы, он объяснил. – У нас когда-то был советский символ счастья – колбаса. Так выпьем за капиталистический символ счастья – советскую колбасу.

Все выпили, кроме Светланы. Помолчав, она заговорила.

– Ну, у кого характер не понятнее это ещё надо посмотреть. У каждого свои сдвиги. – Вдруг, звонко заявила Светлана.

Всё агентство знало о шумливом характере Светланы. По складу характера, она была из тех людей, которые любят, не разобравшись, кто прав, а кто виноват, вступиться за обиженную половину. По её сияющим глазам и пунцовым щекам всем стало ясно – скандала не избежать. Сейчас начнётся линчевание Михаила Михайловича. От надвигающейся склоки, компанию спас молчаливый Алексей Павлович.

– Девочки, пора танцевать!

Наталья среагировала на приказ, как бык на красную тряпку. Пошатываясь, она направилась к Ване. От такого внимания, хозяин разомлел. Музыка им была не нужна. Сладко прильнув, друг к другу, они затоптались на месте. Наташенька умела раствориться в объятиях партнёра. Её красивые руки с изумительным маникюром беспрестанно поглаживали спину хозяина. Когда она поняла, что добилась желаемого результата, её красивые губки прошептали Ванечки прямо на ухо.

– Солнышко моё, если тебя, кто – ни будь, посмеет обидеть, то приходи ко мне. Я всегда сумею тебя успокоить.

К концу их танца, Александру Викторовичу удалось включить медленное танго. Исполнив танец – выпили на брудершафт. Дальнейшее хозяин и новоиспечённый отец, осознавал с трудом.

Никто не посмел бы, обвинить его в том, что он совсем забыл о жене и новорождённом сыне. Несколько раз, Ванечка не твёрдой походкой шел в направления телефона. Но дружная компания всегда настигала его вовремя и отнимала трубку. Коллеги упорно советовали не звонить в роддом в таком виде. Разошлись рано – в первом часу ночи.

Мария Степановна выполнила свои хозяйственные обязанности честно – убрала грязную посуду с праздничного стола. Сильно захмелевший Александр Викторович, с радости, объявил служащим агентства на завтрашний день выходной до обеда. Все дружно его расцеловали, прокричали громкое «Ура», обслюнявили Ванечку и покинули гостеприимного хозяина. Бдительная Мария Степановна предусмотрительно подхватила Наталью под ручку. Ваня запер дверь и пошел в ванную. Дальше в его сознание произошёл провал. Напрасно Алёнушка весь вечер прождала мужа, радость, залитая алкоголем, сделала свое дело – Ванечка обессилил.

Алёнушка

Весь вечер Лена, соседка по палате, развлекала своими разговорами Алёнушку. Рассказывала небылицы из своей семейной жизни и из жизни друзей. Угощала фруктами, которые принёс её муж. От обиды и нервного напряжения, Алёнушка не смогла заснуть за целый день ни на минуту. Ей всё казалось, что если она заснёт, то обязательно пропустит приход Ванечки. Но время шло, а Ваня не приходил.

Алёнушке, вдруг, очень захотелось побыть одной. Она не могла дождаться, когда наступит долгожданный отбой. Время тянулось необыкновенно медленно. Стрелки на часах не желали двигаться вперёд. Она по инерции кивала головой на разговоры Лены, а сама без отрыва смотрела на циферблат.

Когда, наконец – то акушерка властным движением выключила свет, Алёнушка вздохнула с облегчением. Лена блаженно потянулась в темноте.

– Слушай, как хорошо потянуться. Больше всего в беременности меня раздражают две вещи: нельзя потянуться и нельзя спать на животе. А тебя какие?

Алёнушка призадумалась. Лена не торопила её с ответом.

– Да, меня это тоже очень не то что бы раздражало, но как – то этого не хватало.

Лена довольно хихикнула и удобно устроилась на постели.

– Спокойной ночи. Будем спать. Хорошо, что сегодня еще ночью не принесут на кормление. Можно выспаться. А потом прощай спокойные ночи. Надо будет полгода вскакивать по первому зову. Ну да ладно, такова наша женская доля. Спокойной ночи.

В палате воцарилась тишина. Даже шумы города не тревожили обитателей роддома. Алёнушка лежала, не шевелясь, и смотрела в одну точку, – блик на стене. Лена ещё несколько раз тяжело вздохнула, сопровождая вздохами свои мысли, и через некоторое время мирно засопела. В этот момент Алёнушка почувствовала прилив необычайного одиночества, какого не чувствовала с похорон бабушки. Только тогда её от одиночества спас Ванечка. Сегодня же он своим не вниманием снова вернул Алёнушку к этому гадкому чувству. Перед глазами снова всплыли те памятные траурные дни.

С бабушкой пришли попрощаться огромное количество людей. Все несли цветы. Их было столько много, что Алёнушка даже растерялась, не знала, куда их класть. Она говорила всем слова благодарности, за внимание и поддержку. Знакомые, близкие, подруги и друзья бабушки целовали Алёнушку и помогали пережить горе. Все дни прощания и поминки прошли, как во сне. Ей всё время казалось, что это просто страшный сон, и она скоро проснётся. И она проснулась. Проснулась на второй день после похорон. Пустота объяла её. Не умывшись, не покушав, она поехала на кладбище. Целый день она провела около могилы бабушки. Только под вечер, старенький сторож прогнал её домой. А на выходе, прямо у кладбищенских ворот она повстречала Ванечку.

Будущий муж навещал могилы своих родителей. Вот уже десять лет подряд в один и тот же день он приходил на кладбище в этот роковой день. Девять лет, Ваня и его старший брат Николай приезжали вместе. Но, к сожалению, в этом году Николай был в командировке за рубежом и Иван один поехал на кладбище. Уж так получилось, что он запоздал и когда вышел, вместе с симпатичной девушкой в черном платке на автобусную остановку, то от автобусов и след простыл. По расписанию движения автобусов он понял, что им вместе с очаровательной спутницей придется мерзнуть на апрельском ветру часа два. Он сначала решил подождать автобуса. Но уже после двадцати минут стояния на остановке понял – замёрзнет. Девушка же наоборот казалось, не реагировала на холод. Ей было абсолютно всё равно. Несколько раз она даже порывалась уйти обратно на кладбище. Ване вдруг стало ужасно её жалко. Он вспомнил себя после гибели родителей. Откинув подальше всю свою стеснительность, он подошел к незнакомке в черном платке.

– Извините, что отвлекаю вас, но у меня к вам одно маленькое предложение.

Тринадцатый

Тринадцатый очнулся от неприятного ощущения – сырость. Тело младенца жило по своим природным законам. Потерпев некоторое время, Тринадцатый решил напомнить окружающему миру о своём существовании. Как же он был поражён, когда вместо разумной речи из его маленького ротика по палате разнеслось пронзительный вой «У – а».

– Тьфу ты, совсем забыл. Из – за встречи с Неприятным всё знания вылетели.

Рассуждал он сам с собой, не переставая требовать к себе внимания, крича во все горло. Лежащие рядом малыши решили его поддержать. В детской заверещало сразу трое малюток. На хор младенцев отреагировала только старенькая нянечка.

– Что раскричались – то, мои малютки хорошие?

Она обошла всех подряд, проверяя каждого. Последним в кроватке лежал Тринадцатый.

– Вот кто у нас шум поднял! Не кричи, сейчас мы твою беду исправим.

Ласковыми движениями она перепеленала малютку и положила обратно в кроватку. Младенец успокоился и закрыл глазки.

– Вот умница, спи. Тебе спать надо, что бы расти большим и здоровым мальчиком.

Погладив малютку по животику, нянечка вышла из палаты. Тринадцатый замер. Неопределённое чувство, до сих пор ему неведомое стало щемить в его маленьком животе. Он поворочался, покряхтел, пустил слюни и закричал во все горло. Животный голод пронзило всю его плоть.

На его призыв в палату пришла не старенькая нянечка, а молоденькая сестричка.

– Что кричим и не даём спать другим детям?

Тринадцатый на секунду замолчал и выпустил целый поток слюны.

– Вот это да! Не успел родиться, уже есть просит.

Сестричка без лишних слов, принесла бутылочку с кипяченой водой. Тринадцатый, жадно причмокивая, высосал все сто грамм. Желудок разбух, глаза сами закрылись от усталости. Плоть успокоилась. Он подождал, когда медсестра покинет палату, и вылетел из младенца. Ему срочно надо было доложить о судьбоносном вселении.

Тринадцатый замер на минуту в палате, что бы расправить изрядно помятую мантию. В этот самый момент его насторожил еле слышный шелест. Он оглянулся. Над тельцем крохотной девочки зависла душа в изящной мантии.

– Эй, ты чего? Чего тебе надо? – Насторожился Тринадцатый.

– Ничего. Имею право рассмотреть свою плоть. – Не оборачиваясь к Тринадцатому заявила изящная душа. – А, я ничего. Даже можно сказать красавица. Глаза голубые, большие. Волосы будут чёрные. Личико белое. Ноги от ушей. – Гроздья самолюбования облепили мантию Изящной.

Тринадцатому стало очень удивительно, что душа так расхваливает свою плоть.

– А, ты кто у нас? – Обратила Изящная своё внимание на Тринадцатого.

– В каком смысле? – Не понял её вопрос Тринадцатый.

– Ну, в смысле пола? Девочка или мальчик?

– Мальчик.

– Понятно. – Не скрывая разочарования, протянула Изящная душа. Ей, видимо, очень хотелось, сравнить свою плоть с другой женской плотью. И, конечно же, она бы осталась победительницей в сравнении. Потешила свою гордость. – А, ты не в курсе, кто у нас третий?

– Нет. – Пробубнил Тринадцатый в ответ. Ему начинало надоедать общество Изящной души. Слишком уж она была самовлюблённой. – Не интересовался. Не когда было. А, тебе то зачем это знать?

– Мы могли бы собраться, и отметить вселение. Люблю праздники, вечеринки. Так интересно. Тебе разве не интересно? Или ты болеешь чем?

– Мне некогда. Я ещё не доложил куда следует, о вселении.

– Я тоже ещё не доложила. Но, за чем спешить. Какая разница, когда доложить. Можно и завтра этим заняться. А сегодня повеселимся. А? Как ты на это смотришь?

– Отрицательно. У меня много дел. Надо лететь. Я и так сильно задержался. Пока.

– Ну, как знаешь. – Фыркнула в ответ Изящная душа. – Зануда.

Тринадцатый не обратил на претензии Изящной души внимание. Оглянувшись на маленькое тельце, он заспешил в Небесную канцелярию. Его карьера в человеческом теле началась. Прежде, чем упорхнуть на положенный доклад, он залетел в палату к маманьке. Алёнушка не спала. Она не подвижно лежала на кровати в столь поздний час с открытыми глазами. Из её больших карих глаз беспрестанно текли слёзы. Тринадцатый мантией коснулся к одной из слезинок – мантия покрылась горечью.

– Вот гады! Обидели! Не волнуйся мамочка, не плачь. Я за тебя отомщу.

Он вылетел из роддома и полетел в город собирать Радость и Спокойствие. Пьяные компании он облетал, обращал внимание только на здоровые эмоции. Собрав приличную гроздь, Тринадцатый вернулся в палату и рассыпал эмоции над Алёнушкой. Постепенно маменька успокоилась. Радость и Спокойствие выполнили своё предназначение. Когда Алёнушка крепко уснула с улыбкой на губах, Тринадцатый полетел на доклад.

Школа

Душам – ученикам, в конце занятий, объявили о предстоящей экскурсии на землю, в ближайшие два дня. Это известие взбудоражило только новичков. Души, которые отработали в теле сроки многократно, отнеслись к этому спокойно.

– Только зря время потеряем. Ничего интересного нам не покажут.

На следующий день занятия были отменены. После завтрака всех выстроили в колонну по четыре – экскурсия началась. Во главе группы находился Куратор. Все дружно, по команде, спустились на землю по длинному эскалатору. Темнота окутывающая группу удивила Тринадцатого. На земле была ночь. Земное и небесное Время жили в разных соотношениях.

Тринадцатый этого не знал, и просто не мог знать, с его не большим опытом.

Куратор, один из самых заслуженных и принципиальных Излагателей пересчитал учеников и приказал следовать за ним. Группа, пролетев над огромным полем, а затем над небольшим парком, опустилась на лужайку перед средневековым замком. На фоне чёрного звёздного неба, старый замок выглядел зловеще. Взамке, на протяжении двух веков размещалась клиника для душевнобольных. Именно в данную клинику душ-школяров водили на экскурсию.

Во многих окошках замка горел тусклый свет. Куратор направил группу сразу на третий этаж. Здесь находились буйно помешанные. Из палат доносились кошмарные крики. Выбрав палату, где больше спящих пациентов, Куратор пригласил учеников следовать за ним. Экскурсия началась. Куратор намётанным нимбом выбрал спящего больного и завис над ним. Вся группа обратила внимание, что спящего толстой пеленой окружала Мания Величия. Оглядев всех присутствующих учеников зорким взглядом, Куратор начал лекцию.

– Друзья мои, я привёл вас сюда, что бы вы своим нимбом увидели, как отражается на плоти проказы души. Перед вами человеческая плоть, в своёй лекции я буду называть его человеком, которая считается по земным меркам – буйно помешанной. Он страдает раздвоением личности. От чего происходит такая метаморфоза? В – первых, душа, обеспечивающая этой плоти жизненные силы, не однократно покидала плоть. Скажем просто, не выполняла свои обязанности по сроку службы, предназначенные ей судьбой. В один из моментов, душе стало скучно покидать плоть для своих пагубных развлечений. Ей захотелось развлечений в плоти. Она вступила в непристойную связь с Эпохальной душой. Эпохальная душа, средством уговоров или подкупа стала покидать место заслуженного отдыха и на время, предоставляемое законной душой, вселяться в тело. От данных манипуляций выявилось раздвоение личности.

Когда, обе души покидают тело, плоть впадает в апатию. Её не интересует жизнь. Когда же, обе души возвращаются в плоть, а делают они всегда это одновременно, человек становится буйно помешанным. Душам тесно в одной плоти. Души ищут развлечений. Они начинают бороться за место, развлекаясь борьбой, а плоть страдает. К сожалению, раздвоением личности страдают и тихо помешанные. В этом случае Эпохальная душа имела в срок бытности тихий спокойный характер, а ответственная душа не ищет развлечений в плоти. Она полностью развлеклась на стороне и спокойно отдыхает в плоти, не мешая самозванке. По этой категории – всё.

Надменно оглядев группу, Куратор полетел дальше. Души ещё несколько минут повисела над измождённой плотью и переместилась вслед за Куратором. Больной, лежавший на постели, до этой минуты спокойно, вдруг издал своей гортанью оглушительный хохот. Вскочив с постели, он начал бегать по палате, изрыгая не пристойные фразы. Душам – новичкам стало страшно. Они поближе сбились к опытным сокурсникам. Куратор, не обращая внимания на больного, продолжил экскурсию. Следующим экспонатом стал больной, тихо бьющийся головой об стенку. Больной напугал своим видом душ-учеников. Его седые до плеч волосы были в крови. Руки и ноги в кровоподтёках. Всю плоть полностью окружал плотный ореол Злости.

– Здесь, мы наблюдаем агрессию человеческой плоти в отсутствии души. Видите, человек покинут, брошен, а судьба не отработана. Человек впал в агрессию. Плоть не в силах понять, что с ней случилось. Накопленные мозгом знания протестуют против всего мира. Плоть имеет огромный жизненный потенциал, она хочет жить. Но, увы, душа давно покинула плоть. К сожалению, мы уже не в силах помочь бедной брошенной плоти.

Куратор ещё раз оглядел обитателей палаты и взмахом мантии пригласил учеников следовать за ним.

Ученики молча повиновались, надеясь на окончание экскурсии. Но Куратор залетел в следующую палату. Через толстые стены старого замка сюда практически не доносились ужасающие крики из соседней палаты. Из десяти обитателей палаты только двое пациентов бодрствовали, остальные мирно спали. Куратор выбрал одного из бодрствующих и завис над ним. Больной сидел на постели в позе йога и быстро писал карандашом иероглифы на цветных листах из детской книжки. У плоти больного совершенно отсутствовал ореол. На нимбе Куратора отразилось сострадание.

– Бедный человек, он просто не в состояние понять, что у него внутри сразу две души. И сейчас он выполняет приказы души – самозванки. Вот, тот экземпляр, о котором я вам говорил. Раздвоение личности – тихое помешательство. Эпохальная душа – самозванка правит балом. Когда он впадает в апатию, то это означает лишь одно, что души наигрались с телом и вылетели искать развлечений на свободе. Души на рабочем месте – плоть выполняет их приказы. Души вылетают – плоть впадает в апатию и стремится к самоуничтожению. Да, друзья мои, в обоих случаях мы видим непростительное отношение души к своим обязанностям.

Группа учеников, как по команде, покрылась цветом возмущения. Возмущение, почувствовав свою необходимость, стало стекать с мантий для образования волны. Куратор остановил их Возмущение взмахом мантии.

– Знаю. Понимаю и так же возмущён, как вы. К сожалению, зная все проказы душ, мы не можем их наказать. Наказание постигают единицы, остальным удается скрыться.