Текст книги "Рыцарь в сияющих доспехах (СИ)"

Автор книги: Светлана Нарватова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

История спасения Эмиля Роула глазами Тайни. Бонус к повести «Неевклидово пространство».

Нарватова Светлана Упсссс. Рыцарь в сияющих доспехах

Нарватова Светлана Упсссс. Рыцарь в сияющих доспехах

История спасения Эмиля Роула глазами Тайни. Бонус к повести «Неевклидово пространство».

Жизнь Тайни Роул входила в обычную колею. Полет на Атован отдыхом можно было назвать с большой натяжкой, но формально это был отпуск. Расследование в расчет не идет. Помощь соотечественникам – не работа, а почетная обязанность. Тем более что в Исследовательском Корпусе отпуск – практически всегда совмещение приятного с полезным. Даже если "приятное" не слишком приятно.

Роул внимательно следила за развитием событий на далекой планете. Заняться синдромом Хардена выразил желание ее братец. Он давно рвался за пределы родины, но сначала мама была против, а потом не находилось подходящих по профилю дел. Поскольку о проблеме в семье узнали первыми, Эмиль подсуетился и подал прошение раньше других. Тайни за него порадовалась. Ровно до того момента, как с Атована пришло первое сообщение. Роул сразу поняла, что происходит что-то неладное, но она была слишком далеко. К тому же впереди было новое дело. Несложное. Китиарка надеялась уладить его за пару недель и сразу отправиться на помощь брату, разбираться с внезапно свалившимися на головы группы экстремистами. Предварительное согласие со стороны руководства было получено. Но, как это нередко случается, дело вместо двух недель растянулось на шесть.

Тайни летела на Камелот. Эта маленькая планета была бедна полезными ископаемыми, и климатом похвастаться не могла: холодная зима, прохладное, туманное лето. Обычные роли, на которые могли претендовать периферийные планеты, ей не светили. А отыскать место в общесоюзной экономике следовало. И колонисты нашли смелое решение: они воссоздали культуру Древней Геи. От благ цивилизации не отказались, но одежда, традиции, порядки брали корни из рыцарского периода человеческой истории. Чтобы окунуться в прошлое, сюда слетались туристы со всего Союза. Суровое общество, балы, турниры, натуральная, грубая еда, прогулки верхом на лошадях, замки со шпилями, камины с живым огнем. Всё это будило воображение молодых – и не очень – людей. Отпрыск одной из известных воинских линий Китиары тоже решил хлебнуть романтики. Он полетел на Камелот к однокурснику, с которым учился в одном из университетов Ядра. Парень подготовился на славу. Отработал технику боя, разучил местные танцы, обзавелся костюмами и доспехами. Жаль, не удосужился проштудировать местный этикет. Тайни его понимала. У нее самой от этого многотомного творения расстройство желудка приключилось. А ведь она – девушка привычная. Что говорить про Воинов? На Китиаре шутили, что ум у Воинов острый, как клинок, и такой же прямолинейный, поэтому больше одной строчки они в голове удержать не могут.

Так вот, на одном из балов милая аборигенка уговорила парня пригласить ее на третий танец подряд. Кто же мог знать, что здесь после третьего танца полагается делать предложение? На следующий день к юноше от разгневанного отца девицы пришло письмо. По традициям древней Геи, на настоящем пергаменте. Парень впал в шок. Все попытки объяснить, что он не знал, и вообще, серьезных намерений не имел, да и девушку вчера в первый раз увидел, привели к еще более печальным последствиям. Двое ближайших родственников и трое бывших ухажеров прислали китиарцу вызовы. Ухажеры, как на подбор, оказались первыми мечами планеты. Совершенно непонятно, зачем при таких блестящих партиях девушка заинтересовалась чужеземцем. Так что, похоже, ребят просто попросили помочь в деле уламывания несговорчивого жениха. Юноша связался с родителями, те обратились за помощью в Корпус, и вскоре ближайший в секторе специалист – а именно, Тайни Роул – под видом тетушки мчалась спасать незадачливого соотечественника. Хотя по законам Камелота парень достиг возраста дееспособности, на Китиаре он оставался несовершеннолетним и серьезные решения мог принимать только с разрешения старших родственников.

Роул рассчитывала ледяными манерами остудить матримониальный пыл девицы, но не на ту напала. Девушка была настроена решительно – замуж и только замуж. Участь парня представлялась незавидной. Невеста хоть и была по стандартным меркам симпатичной, по генетической карте и близко не могла претендовать на китиарское гражданство. Но сей факт действия тоже не возымел. Девица в ультимативной форме заявила, что ни она, ни ее муж никуда после свадьбы лететь не намерены, и ни дай бог парню сбежать с планеты – найдут и пошинкуют. Или закатят такой межзвездный скандал по поводу вероломных китиарцев, что Союз содрогнется. Угрожать китиарцам неосмотрительно. И уж если задумали покушаться на репутацию Китиары, нужно или покушаться, или об этом предупреждать. То и другое сделать не дадут. Бросать парня Роул и не думала, но решения не находилось. Спустя месяц Тайни знала свод законов и традиций Камелота практически наизусть, но благовидного предлога, чтобы сбросить "невесту" с хвоста всё не было. Помощь подоспела, откуда не ждали. До свадьбы оставалась всего неделя, когда Роул настояла на традиционном для Китиары медицинском осмотре. Перед заключением контракта его проходили все китиарцы. Более того, она добилась, чтобы осмотр проводился независимым специалистом. И этот специалист сообщил заинтересованным сторонам, что девица уже не девица. Более того, страдает парочкой заболеваний, что передаются весьма интимным способом. Тайни не могла поверить: решиться на столь явный блеф? По общесоюзным меркам в добрачных связях ничего предосудительного не было. Однако по обычаям Камелота девушка должна блюсти невинность. Обманутый муж имел право вернуть жену в дом отца. А тут еще и "букет" в придачу… Учитывая склочный характер "невесты", угрозы и украденное время, можно было бы сделать новость общенародным достоянием, но Тайни ограничилась разговором с молодыми в присутствии родителей девушки. Слезы девицы, рухнувшей на колени перед отцом, сказали Тайни, что преступление безнаказанным не останется. Гнев камелотца, похоже, был искренним. Как поняла Роул, девушка гульнула с кем-то из приезжих. Тот посулил жениться, а потом бросил. Вот мать и подсказала дочери выход: окрутить того, кто не знаком с местными порядками. Опозоренный отец принес извинения, компенсировал моральный ущерб жениху подарками для его родителей, а Роул преподнес замечательную статуэтку. Рыцарь в сияющих доспехах, опирающийся спереди на меч. Подарок был с секретом: корпус рыцаря являлся рукоятью стилета, спрятанного внутри. Оружие было выковано из превосходной стали. Острое – на лету шелк режет. Отличный подарок для Коллингейма. С намеком. Лучше не придумаешь. Теперь Тайни была готова мчаться на Атован. Тем более что тучи над исследовательской группой сгущались.

Путь предстоял неблизкий. Эмиль отговаривать сестру, когда узнал, что она летит на помощь. Поиски китиарцев только-только увенчались успехом, они нашли объяснение загадочного заболевания и находились в состоянии душевного подъема. Но Тайни пятой точкой чувствовала, что дело плохо. Чем ближе она подлетала, тем крепче становилась эта уверенность. Нервозности добавляло то, что впереди маячила встреча с Алексом. Не сказать, что романов у нее было много, но исключительным случаем секс с атованцем не был. Множество знакомств, экзотические планеты, опасность и одиночество – всё это располагало к любовным интрижкам. Роул научилась легко относиться к встречам и расставаниям. Не говори с тоской "Их нет", но с благодарностию: "Были". Однако предстоящее свидание с Коллингеймом вызывало волнение. Может, дело было в том, что Алексу она была обязана не только приятным времяпровождением, но и жизнью. Дважды. Хотя во времена службы в космодесанте сослуживцы не раз спасали ей жизнь. А Роул – им. На то она и служба. Может, дело было в чувстве вины за то, что Тайни невольно подставила детектива под удар Майера, и неизвестно, как он отыгрался за своё фиаско. С другой стороны, раньше Вик не преследовал объекты ее увлечений. Или преследовал? Тайни, расставшись, забывала об их существовании и оставалась в неведении. Может, она опасалась реакции Коллингейма на свой побег. Но детектив, вроде как, взрослый мальчик и сантиментах замечен не был. Так или иначе, он профессионал. И ей, скорее всего, придется обратиться к Алексу за помощью. Почему-то мысли об этом приводили Роул в глупое романтическое настроение. Она фыркала, попеременно глядя то на картину Бизнес-квартала Атована на стене капитанского мостика, то на камелотский сувенир. Алекс Коллингейм – ее персональный Рыцарь в Сияющих Доспехах. Тайни пригласит его на чашечку кофе и расскажет о том, как они столкнулись в первый раз. Они посмеются, вспомнят общих знакомых по КД. Роул подарит ему статуэтку, а потом они вместе проведут ночь. Или две. Или даже три. Девушка имеет право на отдых даже при такой беспокойной работе. Теперь Коллингейм будет в безопасности. Что Майеру так долго делать на периферийной планете? Разрешив себе легкое увлечение, Тайни предалась мечтам и расслабилась. Увы, не надолго.

Когда Эмиль прислал галописьмо о том, что у него наметился очередной прорыв, сердце тревожно ёкнуло. Затем пришло сообщение с просьбой о помощи. А потом Роул разбудил вызов матери, и та сдержанным тоном сообщила, что Оуэн Бродски, командир исследовательской группы, мертв, а сигналы чипов Эмиля и девушки пропали. Их коммы отключены "аллармом". Мама умела держать себя в руках, но дочь слишком хорошо ее знала. В знакомых серых глазах плескалась паника. Тайни была уже на подлете. Она успокаивала маму, что скоро во всём разберется, и всё будет хорошо. Только сама в это не верила. Зато Роул безоговорочно верила в талант детектива Алекса Коллингейма. Если кто-то и способен отыскать Эмиля и Эбби, так это он. Руководство Корпуса прислало расшифровки медчипов. В ночь с субботы на воскресенье по местному времени на Эбигейл и Эмиля было совершено нападение. Судя по уровню адреналина, оба ожидали неприятностей. Но это им не помогло. Химических следов борьбы в крови не было. Обоих отключили почти одновременно, введя сильное снотворное. Оуэн Бродски был более опытным бойцом. Получив сигнал "алларма", он был готов к атаке и оказал сопротивление. Командир продержался долго, минут двадцать. Для драки это солидный результат. Затем его накачали местным наркотиком под названием "нирвана", изнасиловали и убили. Кто бы ни был виновен в его смерти, ему воздастся по заслугам. Преступник подписал себе смертный приговор в тот самый момент, когда в его голове возникла мысль тронуть китиарцев. Тайни найдет виновных, и твари пожалеют, что родились на свет. Страх и ненависть кипели в Роул, как вода на костре. Когда спустя двенадцать часов мама снова вышла на связь и сказала, что чип брата объявился, страх пошел на спад. Зато ненависть подскочила до потолка. В этом бурлящем состоянии Тайни добралась до Управления безопасности Атована. Она была готова перегрызть глотку каждому, кто попадался на ее пути. Они были здесь и ничего не сделали, чтобы защитить ее брата. Они улыбаются, болтают, живут обычной жизнью… И им нет никакого дела до Эмиля, который прилетел сюда, чтобы сделать их жизнь лучше, а теперь страдает в руках преступников. Которые, возможно, вот так же стоят рядом, улыбаются и болтают. Роул собиралась сходу включиться в следствие. Но ее любезно попросили покинуть кабинет Шефа полиции. В статусе официального наблюдателя ей было отказано. Удар был нежданным и необъяснимым. Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, китиарка направилась к Алексу. Она неслась, как космолет на старте, и казалось, не было силы, способной ее остановить. Если не считать Виктора Майера.

Он сидел отгородке Коллингейма, на месте его напарника. Роул будто с разгону врезалась в кирпичную стену. Что ему тут надо? Мысли путались, версии сыпались одна за другой. С чего Тайни взяла, что Майер собирается мстить детективу? Это она отвергла великого и гениального поклонника. А Алекс так, просто под руку попался. "До свидания, сладенькая моя! До свидания". Такими были последние слова Майера. Что ж, он добился своего. Она вернулась. Минуту назад казалось, что разозлиться сильнее уже невозможно. Увы.

– Если я узнаю, что это ты, я тебя лично сдам Комиссии, – уведомила Тайни, пытаясь взять под контроль бушующий гнев.

Разумеется, на Вика угроза не подействовала.

– Тоже рад тебя видеть, дорогая, – расплылся он в счастливой улыбке. – Чем обязан столь душевной встрече?

Кажется, Алекс что-то сказал, но все силы Роул были сосредоточены на том, чтобы удержать себя в руках.

– Где Эмиль? – спросила она, выдохнув.

– Пытаюсь выяснить.

Майер мотнул головой в сторону. Роул автоматически перевела взгляд в указанном направлении и уперлась в детектива. Глаза Коллингейма были насмешливо прищурены, но в их глубине угадывался испуг. Не, не паника, а нормальный, подстегивающий страх, который испытывает любой здравомыслящий человек, увидев перед собой чудовище. Молодец. Показала себя с лучшей стороны. Тем временем Алекс справился с эмоциями.

– Да, – подтвердил он. – Мистер Майер оказывает посильную добровольную помощь в расследовании дела об убийстве Бродски и поиске пропавших.

Ну, конечно! Идеальная схема. Теперь он в курсе всего, что известно полиции.

– Вчера он выяснил местонахождение коммуникаторов Эмиля Роула и Эбигейл Джонсон, – продолжил детектив. – К сожалению, хозяев с ними не обнаружено, а сами коммуникаторы оказались пусты.

– И тебе ничего в этой ситуации не кажется странным? – поинтересовалась Тайни.

В предыдущий визит Коллингейм произвел впечатление более смышленого.

– Теперь ты будешь обвинять меня во всех неурядицах, которые случаются в твоей жизни? – подал голос Вик.

– Чувствуется опыт совместных ссор, – с сарказмом в голосе прокомментировал Алекс.

– Мы с Тайни знаем друг друга больше десяти лет, – пометил территорию Майер.

– "Знаем"! – фыркнула девушка. – Как выяснилось, я тебя совершенно не знаю!

– А ты, дорогая, всё это время была чиста и откровенна, как Иоанн Богослов, – напомнил Вик.

Прежде, чем Тайни успела ответить на это обвинение, в перепалку вмешался Коллингейм.

– Миз Роул, вы здесь, чтобы выяснить отношения с мистером Майером? Не смею вас обоих задерживать, улицы Атован-Сити к вашим услугам. – Алекс указал в сторону двери и завозился со своим пещерным компом. Всем свом видом детектив демонстрировал, что очень занят. Ну, да. Конечно. У него же работа, а тут шляются всякие.

– Нет, я прибыла в качестве официального наблюдателя, но мне отказали, – Тайни проинформировала девушка. – Не можешь объяснить, почему?

– Наверное, потому что твой брат считается подозреваемым в деле об убийстве Оуэна Бродски, – пожал плечами детектив как ни в чем не бывало.

– Эмиль?!

Насколько нужно быть не в своем уме, чтобы предположить такое?! Сияние доспехов доблестного рыцаря блекло прямо на глазах.

– Некоторые улики не позволяют рассматривать мистера Роула как потерпевшего, – пояснял Коллингейм. – Разумеется, обвинение на данном этапе никто не выдвигает. Однако и подозрений никто не снял.

– И что это за улики? – полюбопытствовала Тайни, складывая руки на груди.

– Должен напомнить, что я не имею права обсуждать ход следствия с посторонними, – отрезал детектив.

Война, мистер Коллингейм. Это – война. И они по разные стороны баррикад.

– А он, – Тайни указала подбородком в сторону Майера, – не посторонний?

– Сведений о его причастности к убийству мистера Бродски и пропаже двух других представителей Исследовательского Корпуса у нас нет. У вас есть? – насмешливо спросил Коллингейм.

Увы, доказательств не было. Девушка помотала головой.

– Зато у меня есть сведения о непричастности к убийству Эмиля Роула, – вдруг поняла она.

За последние два дня Тайни пересмотрела все письма, которые получала от брата, и сделала подборку материалов, чтобы ввести в курс дела Коллингейма и его напарника. Из них легко было сделать вывод, что Эмиль не имел никакого отношения к убийству своего командира.

– Излагайте, – Алекс жестом указал на тот самый стул, на котором она сидела раньше, в их первое дело.

– Не при нем, – Тайни указала на Майера. – И не здесь.

Она не собиралась открывать карты перед Виком. На лице Коллингейма читалась издевка.

– Ладно. Вас можно оставить на несколько минут, пока я схожу за вещдоком? По возвращении здесь не будет два свежих китиарских трупа? – спросил детектив. Шут гороховый. Клоун. Как она вообще могла оказаться ним в одной постели? – Один китиарский труп? – задал атованец еще один глупый вопрос.

Роул его проигнорировала. Виктор – тоже. Коллингейм поднялся со своего кресла и протиснулся мимо, обдавая знакомым запахом надежности и безопасности. Таким неуместным сейчас запахом.

Вдалеке послышался стук захлопнувшейся за детективом двери.

– Я рад тебя видеть, как бы неуместно ни звучала сейчас эта фраза, – произнес Вик, поднимая взгляд.

– Еще бы. Ты же приложил столько усилий, чтобы этого добиться!

– Тай, – голос Майера говорил ровно, как истинный китиарец. – Ты поддалась страху. Пошла на поводу у эмоций. Лучше помолчи, чтобы не наговорить такого, за что потом будет стыдно.

Да она с ним вообще разговаривать не будет!

Они промолчали минут десять, прежде чем Коллингейм вернулся с разбитым коммом Оуэна Бродски. Было заметно, что Алекс чувствует себя не в своей тарелке. Наверное, мучается угрызениями совести. Они вошли в лифт. Сквозь химический освежитель воздуха пробивался знакомый запах надежности и защищенности, укутывая и обволакивая. И Тайни ощутила мелкую дрожь в пальцах. Начался отходняк от адреналинового выброса. Эмоциональное напряжение последних дней помогало держаться. Но у человеческого организм есть свои пределы. У человеческой психики тоже. Роул исчерпала свои ресурсы: страха, гнева, сил… На место постоянной тревоги хлынули пустота и горечь потери. Груз неопределенности ссутулил плечи. Не хватало сейчас только расплакаться.

Она подняла взгляд на зеркальную стену. Отражение Коллингейма смотрело ей прямо в глаза. В этом взгляде не было снисходительности, как в первое время их совместного расследования. Не было восхищения, как на благотворительном вечере. Не было влечения, как у Коллингейма дома. И страха, как несколько минут назад. Казалось, Алекс пытался заглянуть ей в самую душу. Тайни наскребла последние капли решимости и встретила его нейтральной маской. Они по разные стороны баррикад. А запах – глупая иллюзия, как и то ощущение единства, которое ей смутно помнилось со времен дела Стоунбридж. Физиология. Элементарный рефлекс, "якорь", запечатленный в мозгу в момент, когда Алекс спас ее на корабле пиратов.

На сердце еще саднило, тело двигалось на автомате, но мозги уже начали работать. Тайни взглянула на себя словно со стороны. Ей казалось, она хорошо держится. А на деле была в состоянии перманентной истерики. Все выводы и поступки, которые представлялись логичными и оправданными, вдруг оказались образцом некомпетентности. Слава богу, она пришла в себя. Чувство опустошенности – не самая высокая цена за способность здраво мыслить.

Сев в аэрокар, Тайни настроила маршрут на отель, где остановилась. Тот самый, где жил Эмиль.

– Я не могу пустить вас в опечатанные номера, – произнес Коллингейм.

Цунами проходит, последствия остаются. За свою несдержанность Роул получила холодность со стороны Алекса.

– Я собираюсь пустить тебя в свой номер, – объяснила она.

– Отчего же такая щедрость? – поинтересовался Коллингейм.

– Оттого, что там я могу чувствовать себя в безопасности.

– Тебе угрожали?

Из голоса детектива пропал сарказм, сменившись искренней обеспокоенностью. Доспехи поблекли, но рыцарь внутри по-прежнему остается рыцарем. Тайни покачала головой. Она предчувствовала, как отреагирует Алекс, но всё же честно ответила:

– Там мы будем защищены от прослушивания.

– И кто же жаждет нас подслушать?

Не поверил. Но она хотя бы попыталась. Дальнейший обмен репликами был лишен всякого смысла. Разговор слепого с глухим. Роул этого ожидала. Виктор явно постарался, чтобы любые подозрения в его адрес вызывали отторжение. Тайни никогда не задумывалась над тем, что специализация Майера не только техническая. Наверное, источник его таланта крылся в том, что Виктор прекрасно понимал человеческую натуру. А самое слабое место любой системы безопасности – информационной или нет – кроется в людях. Виктор умел находить эти "дыры" и использовать их в своих целях.

За окошком аэрокара мелькали высотки Атован-сити, чем-то неуловимо похожие на серые громады камелотских замков.

– Они живы? – спросил Алекс, которого, похоже, стало напрягать затянувшееся молчание.

Роул кивнула.

– Самочувствие?

Она пожала плечами. Откуда она знает, как их самочувствие? С ними может быть всё, что угодно. Сигналы чипов заглушены.

– Приборы отказали? – Терпение детектива тоже подходило к концу.

Тайни повернулась:

– Алекс, скажи честно, ты на чьей стороне?

– На стороне справедливости, – ответил Коллингейм, складывая руки на груди.

Всем своим видом он показывал, что является самым беспристрастным фемидозаменителем в мире. Тайни про себя усмехнулась. Справедливость, как и правда, у каждого своя. Роул попыталась намекнуть детективу на этот очевидный факт. Намек замечен не был. Зато были высказаны претензии. В университете учили, что выяснения отношений – как скальпель хирурга, вскрывающий нарыв. Выпустили гной, а дальше начнется исцеление. Но с каждым произнесенным словом становилось всё очевиднее, что косметической хирургией проблему не решить. Заболевание пустило корни глубже. Что-то произошло на Атоване. Словно какая-то эпидемия массово поразила разумы граждан. Злобный вирус нашел "дыру" в менталитете и заменил знак отношения к Китиаре с плюса на минус. Майеру такое было по плечу.

– Алекс, – устало произнесла Тайни, – ты просто не представляешь, на что способен Вик.

– И на что?

– Даже я этого не представляю. Но в том, что касается информации, он гений. Гений даже по нашим меркам.

– И ты всерьез полагаешь, что он убил Оуэна только для того, чтобы тебя увидеть? Тебе не кажется, что есть способы попроще?

Убийство Бродски действительно не укладывалось в картину. Виктор виртуозно играл на мыслях и желаниях людей. Тайни не сомневалась, что в случае необходимости он убьет, не заморачиваясь сомнениями и моральными принципами. Но необходимости не было. Похищения китиарцев было достаточно, чтобы Роул прилетела. Даже просто шумихи вокруг исследовательской группы хватило бы. Возможно, Майер перестарался, и ситуация вышла из-под контроля.

– Тайни, а почему он не стал подавать на гражданство? – задал Коллингейм совершено неожиданный вопрос.

– Потому что он псих.

– Я это слышал. Но он не производит впечатления психа. Нормальный мужик. Только китиарец. – "Китиарец" в его устах прозвучало как оскорбление. – А что на тебя запал, – продолжал Коллингейм, – так ты сама говорила, что ничто человеческое вам не чуждо.

Первое время Роул настойчиво пыталась выяснить, почему Майер отказался от гражданства. Виктор уворачивался от ответа с мастерством опытного слаломиста. Он вообще старался избегать разговоров о Китиаре. Но в последнюю встречу на Атоване сам признался, что не прошел бы экспертизу. И Тайни приняла его слова как факт. Ничего сверхъестественного в произнесенных детективом словах не было. Всего лишь оценка ситуации посторонним человеком, не посвященным в детали. Но почему-то они заставили Тайни засомневаться в искренности признания Вика.

В настойчивом интересе Коллингейма к персоне ее бывшего любовника тоже не было ничего необычного. Тяга к эпатажу среди китиарцев, проживавших за пределами родной планеты, встречалась нередко. Официальная политика Китиары порицала подобное поведение. Скромность и толерантность – таковы были пропагандируемые ценности. Однако, оказавшись среди иноземцев, многие сограждане Тайни начинали "чудить". В пределах психиатрической нормы. Просто ради удовольствия от возможности выделиться из толпы. По сути своей, они изначально выделялись. И дело не во внешности. Красота – коварная вещь. Сама по себе правильность черт не бросается в глаза. Внимание привлекает внутренняя уверенность в своей привлекательности, и зачастую красивыми в обществе признаются люди отнюдь не эталонной наружности. К тому же в разных культурах представления об идеале различаются. Но интеллектуальное превосходство китиарцев над большинством было очевидно. Роул считала, что желание подразнить публику было своего рода последействием от ожесточенной конкуренции на родной планете. Не даром склонность к эпатажу чаще всего встречалась у тех, кто вырос на Китиаре, а не за ее пределами.

Майер был типичным носителем этого порока. Он всегда любил покрасоваться и подчеркнуть свою исключительность. Ему было, чем похвастаться. По прикидкам Тайни, по уровню одаренности Вик был "сотником" – частота встречаемости подобных способностей составляла один к ста. Но она могла ошибаться в меньшую сторону. Виктор никогда не соглашался проходить диагностические тесты. Это же автоматически относило его в группу психиатрического риска. Алекс поднял болезненную тему. Многие "сотники" и "тысячники", осознавая, что представляют собой потенциальную угрозу для общества, добровольно проходили регулярные обследования. За свою карьеру в спецотделе Исследовательского Корпуса Роул приходилось четырежды сталкиваться со свихнувшимися сотниками. Двое из них в молодости успешно подтвердили гражданство. Поэтому в словах Коллингейма про мании, которые расцвели бурным цветом, было больше истины, чем бы хотелось. Участь тех, кто был замечен в отклонениях, была незавидна. Медикаментозная терапия, психологическое сопровождение, повышенный контроль в профессиональной сфере. Несмотря на декларируемую толерантность к таким людям, в обществе они оказывались в изоляции. Зачастую они покидали привычные места и отправлялись особые профилактории, на жаргоне именуемые "резервациями". Там китиарцы с психологическими отклонениями были на равных с такими же генетическими неудачниками. Тайни несколько раз приходилось бывать в подобных поселках. На первый взгляд, их обитатели не показывали никаких признаков недовольства судьбой. С другой стороны, фраза детектива про гениев, которых солят бочками, чтобы они следили друг за другом, попала точно в цель. Вообще, для человека, далекого от Китиары во всех отношениях, он очень тонко улавливал ее суть. Интересно было бы посмотреть его генетическую карту. Чутье Роулов подсказывало Тайни, что в ней можно обнаружить много любопытного.

Аэрокар донес пассажиров до отеля. Выходя из теплого салона на студеный атованский ветер, Тай поймала себя на мысли, что она почти пришла в себя. Насколько это возможно в сложившейся ситуации. Перепалки с Алексом вернули ее в привычное состояние. Недосып ощущался, но в остальном Роул была в норме. Признаком этого был и изменившийся взгляд Коллингейма. Из него ушла отчужденность и, нет-нет, да мелькал мужской интерес. Это было не вовремя. Но приятно. Тайни было стыдно признавать, что сейчас, когда Эмиль находится в смертельной опасности, ей есть дело до того, какое впечатление она производит. Слишком остро она реагировала на детектива. Роул отнесла эту аномалию на счет постадреналивого отходняка.

Коллингейм внимательно просматривал записи Эмиля. Тайни знала их практически наизусть, поэтому большую часть времени следила за лицом детектива. Иногда комментировала слова брата. Отвечала на вопросы. Детектив вел себя сдержанно, но какое-то внутреннее течение неизвестной природы постоянно сносило его в агрессию. И истерика Роул не являлась тому причиной. Подстегнула – да. Но "течение" уже прижилось в нем, а значит, появилось не сегодня и не вчера. Где же она допустила ошибку? Что сделала не так? Ее поспешное бегство с Атована серьезно зацепило детектива. Хотя, казалось бы, с чего? Но как бы сильно ее побег ни обидел Коллингейма, его не хватило бы, чтобы вызвать подобный эффект. Эпидемия. Как есть эпидемия.

Галописьма брата подошли к концу. Коллингейм стал подводить итоги, показывая тем самым, что здесь его миссия завершена. И Тайни вдруг с ужасом поняла, что он сейчас уйдет. А она останется. Истерика уже выглядывала из-за угла, готовясь вернуться. Физиология это или нет, но Алекс, даже споря и ругаясь, дарил ощущение защищенности и безопасности. Роул очень не хотелось его отпускать. Но и удержать было нечем.

Дверь за детективом захлопнулась, и Тайни стало совсем одиноко. И страшно. С одной стороны, Коллингейм унес с собой часть того груза, который прежде давил на ее плечи. С другой стороны, раньше, без Алекса, китиарка чувствовала себя сильной и самостоятельной, а теперь ощутила беспомощность. Одна, на чужой планете, без поддержки… Чем она сможет помочь брату? От мысли, что его, возможно, уже нет в живых, на глаза набежали слезы. Было жалко Эмиля, жалко маму, жалко себя, жалко Оуэна Бродски, которому уже совершенно точно никто не поможет… Наревевшись вдоволь, Тайни уснула.

Когда она открыла глаза, комм, настроенный на местное время, показывал почти полночь. Роул представила, какой красавицей она будет выглядеть завтра, с опухшими веками и мешками под глазами, и поползла в ванную. Горячие струи смыли остатки неуместной слабости. Ничего, что на улице ночь. Тайни было чем заняться. Например, отыскать сведения о том, чем занимался Майер последние полгода. Она вышла в коридор, включила свет, и ее взгляд упал на лежащий на полу коммуникатор. Он был старенький и потертый. Сначала у Тайни мелькнула мысль, что его выронил детектив. Но зрительная память подсказала, что после его ухода в прихожей было пусто. Сердце тревожно екнуло. Шансы найти на предмете следы ДНК или отпечатки стремились к нулю, но Роул всё же обработала руки защитным гелем и просветила комм со всех сторон. Затем включила и прочитала послание. Потом еще раз, потому что из-за стука крови в ушах с первого раза ничего не поняла. Ей оставили три дня. Три дня на то, чтобы найти и уничтожить преступников. Тайни не была доверчивой девочкой и в сказки не верила. Вряд ли злоумышленники планируют возвращать ей брата. Но, по крайней мере, он останется жив до конца этого срока. Как фактор убеждения. В голове тикали часы: "Тик-так, тик-так". Роул почти ощущала, как из отмеренного срока убегают песчинки-секунды. Коллингейм! Он придумает, что делать. Пусть эпидемия антикитиаризма не прошла мимо него, но в Алексе слишком сильны рыцарские инстинкты, чтобы бросить в людей в беде. Даже если эти люди – китиарцы.