Текст книги "Игрушки для взрослых мужчин"

Автор книги: Светлана Борминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Где собака порылась?

– Ах, Инка, Инка...

Николай Романович постоял у двери и прислушался – в кухне что-то шипело, и Николай Романович метнулся на подозрительный звуковой сигнал.

– Успел-таки, – стащив чайник с плиты, он поискал глазами заварку.

Газ продолжал слабо гореть. На кухне было не убрано, пыльно, набитый мусором пакет криво стоял в ведре под мойкой... Николай Романович посмотрел на обручальное кольцо, снял и, подумав с минуту, бросил его в пакет с мусором. Глотнув горячего несладкого чая, он категорично завязал его и направился к мусоропроводу, потом передумал и, закрыв на два оборота ключа дверь, побежал вниз. Выйдя из дома, метко пульнул пакет в мусорный бак.

– Приветствую, Палыч, – кивнул Скотчинский консьержу, который осторожно выглядывал на него со своего места.

– И я вас тоже, – широко улыбнулся консьерж. – Инна Анатольевна не нашлась?..

Скотчинский отрицательно качнул носом и бойкими шажками направился к лифту.

* * *

Через час Скотчинский в чистой кухне готовил салат – две веточки розмарина, морковь и огурчик. В квартире попискивал DVD-проигрыватель и пахло глазуньей. Фото жены стояло на холодильнике, и Николай Романович, пока ел салат, то и дело смахивал слезы. Розовые фиалки в горшках на подоконнике блестели от недавней поливки.

* * *

– Пытаюсь жить себе в удовольствие и не во вред другим, – все последующие ночи после исчезновения Инны Скотчинский засыпал с дамой из «Бардачка», в котором изредка пил пиво.

Дама была носата, тоща и искренна, как все такие дамы, и Скотчинский стал потихоньку успокаиваться. Исчезновение любимой супруги было, безусловно, жутким событием, но жизнь продолжалась, и думать о плохом больше не хотелось. Спасало то, что у Николая Романовича имелся налаженный бизнес и его требовалось контролировать, хотя бы время от времени... Несомненным плюсом было то, что Николай Романович на время прекратил беспокоить участковую своими звонками. А та, не теряя времени даром, продолжала искать его супругу, но Инна, похоже, навсегда испарилась из Москвы, через неделю поняла Лидия Борисовна... Ни следа Инны Анатольевны Скотчинской в стольном граде Москве не осталось. Ни следочка!..

Кот Зяблик

– Милый, ты будешь форшмак?

– Я не буду форшмак, дорогая...

* * *

«Как же так, пятнадцать лет любил, дочку нажили, а сегодня кричит во сне: „Валя!..“ Какая Валя?.. Что за Валя? Откуда свалилась на нашу голову?.. Куда катится мир?.. Ведь Влада прекрасная жена, что ему ещенадо?.. Абсурд. Предстоит выяснить и таки ухохокать эту чертову Валю, прости господи...»

– Скотина какая, – произнес и с чувством повторил: – Скотина неблагодарная!.. Кобель без совести и намеков на честь!

Родитель Влады – Рэм Константинович Скотчинский – сидел за столом и ломал зубочистки.

– Абсурд... Как он мог бросить нашу Владку?.. – глядя в точку, задавал и задавал вопросы он, но ответа так и не дождался.

* * *

Лондон, модный район Кенсингтон, дом с историей, скамейка у дома... На ней сидит кот Зяблик в бриллиантовом ошейнике и задумчиво смотрит в одну точку. Если прочертить линию от кошачьего глаза до угла обветшалого соседнего здания бывших конюшен королевской семьи, выйдет не меньше 125 локтей.

– Эй, неслух, иди домой, – тихо просит кота из форточки супруга Рэма Константиновича Полина Давыдовна.

Зяблик, спрыгнув, бежит к открытой двери, брезгливо отряхиваясь от налипающих на лапы песчинок. На усатой кошачьей морде умиротворение.

Рэм Константинович больше минуты раздраженно таращит глаза на свою пышную супругу. Та экспансивно выговаривает коту о наболевшем: куда можно в доме пописать, а куда ни под какими предлогами нет. Зяблик, хмурясь, слушает, укалывая хозяйку недобрыми взглядами.

– Понежнее нельзя?.. – мяукает он, потеряв всякое терпение.

Полина Давыдовна всплескивает руками:

– Слышал, Рэмчик?.. Опять по-русски огрызается, задница английская!

И так каждый день... Рэм Константинович, раздувая усы, сердится и даже начинает злобствовать.

– Какая-то вшивая дворничиха увела у твоей дочери мужа, – Рэм Константинович от возмущения разводит руками. – Нет слов просто, Поля, а тебе бы только с котом пререкаться.

– Она его метлой приворожила? – отвлекается от Зяблика Полина Давыдовна. – Откровенная мошенница с метлой, да-а-а?.. – прыскает она, хмуря рыжие брови, большая налитая грудь волнуется от смеха.

Рэм Константинович вздыхает и абсолютно неожиданно начинает смеяться в ответ, лицо его потихоньку проясняется.

Кот с полу растерянно заглядывает Рэму Константиновичу в рот и на всякий случай залезает под диван... Зяблик не любит, когда его русский хозяин веселится, Зяблик – редкостный сноб.

– Чего смеетесь?– раздается из-под дивана. – Смех – от придурковатости!..

Но хозяева не слышат, они продолжают разговор на повышенных тонах – все на ту же тему.

– Нет, ну зачем ему оборванка, зачем?..– Рэм Константинович никак не может успокоиться.

Невезение с дочерью сводит его с ума. Он скрипит зубами и мучительно гримасничает, ведь дочь Влада – его любимый ребенок! С сыновьями у Рэма Константиновича отношения сложные и прохладные уже давно. Но если с Егором они общаются по телефону и даже встречаются пару раз в год, то с Николаем Рэм Константинович не говорил уже около пяти лет. Когда тот учился в старших классах, Рэм Константинович почему-то перестал быть для него авторитетом. Поэтому Николай – давно отрезанный от него «ломоть». Ломоть ведь от слова «ломать»?..

– Тебе нравится не быть джентльменом?! – Полина Давыдовна от души фыркает. – Сами разберутся... Попомни мои слова.

У Полины Давыдовны в отличие от мужа любимчиков среди детей нет. Она любит Николая, Егора и Владу в равной мере самоотверженно и беззаветно. Не проходит и дня, чтобы она не позвонила каждому своему птенцу и не спросила, как идут у него дела! Полина Давыдовна нутром чувствует, когда Николаю плохо и он снова «запутался» в женщинах, с которыми ему катастрофически не везло... И когда Егор мечется в поисках себя, ведь он – издерганный, творческий человек... И когда Влада несчастна, Полина Давыдовна тоже в курсе.

– Конечно, ты всегда над, – ворчит Рэм Константинович, закатывая глаза.

– Да, я надситуацией, – соглашается Полина Давыдовна. – А Влада – взрослая женщина, ну что же, разведётся и снова замуж выйдет! Тоже мне горе... Ах, какое удовольствие с одними брюками всю жизнь коротать, – делает характерный неприличный жест Полина Давыдовна.

– Поговори! – рычит Рэм Константинович на супругу. – Доброе матерное слово в таких случаях способно творить чудеса, – басом изрекает Рэм Константинович и решительно встает. – Оборванка посягнула на святое... Решила в рай с черного входа войти?.. Теперь пощады пусть не ждет. Завтра же еду в Москву! Не хватало нам...

– Чего? – интересуется Полина Давыдовна.

– Николай женился черт знает на ком, а теперь вот и у Влады проблемы.

Зяблик выглядывает из-под дивана и чихает... Низенький Рэм Константинович едва достает до плеча прекрасной Полины Давыдовны, но смотреть на него крайне страшно.

– Озверел, – вздыхает Полина Давыдовна, зная собственного супруга, как таблицу умножения, пять пальцев и процесс выпечки тонких румяных блинов.

Встреча

Тусклый свет ночника в занавешенной наглухо комнате. Вчера была необычайно яркая луна, и Влада, устав от нее за прошлую ночь, задернула портьеры.

«Забавно, что я уже живу одна...» – думала Влада, засыпая под утро.

На часах было почти девять утра, когда она встала и, накинув халат, забрела в комнату дочери... В ящике раскрытого стола у когда-то идеального ребенка за салфетками обнаружились пачка презервативов, распечатанный блок сигарет и полбутылки сухого.

– Боже мой, я – старуха! – ужаснулась Влада, увидев в зеркале свои глаза с синими мешками под ними. – Машке пятнадцать, мне тридцать пять! Мой муж уехал в Штаты и, видимо, вернется, но уже не ко мне...

Она быстро оделась и накрасила глаза. В доме было непривычно тихо, и хотелось тотчас из него бежать. «А раньше абсолютная тишина казалась раем!» – подумала Влада, взглянув на телефон.

– Время ограничено, – громко сказала и повторила шепотом она: – Мое время ограничено... Пожалуйста, приезжай! – силясь не дрожать голосом, когда произошло соединение, попросила она. – Он меня бросил, бросил!.. Только давай не дома, а встретимся в «Трюфелях» на углу Большой Никитской, как всегда по вторникам... Как ты меня узнаешь? Не смеши, пожалуйста... Да. Что?.. Помню, ты говорила мне, что надо три раза на дню красиво пройтись в нижнем белье перед мужем, чтобы однажды он не сделал ноги... Не успела, забыла, все как всегда! – Влада вздохнула, улыбнулась и положила трубку на рычаг.

* * *

Не раздумывая, она стащила незастегнутое черное платье через голову и красиво прошлась по этажам своего дома, но... Бармичев был в Штатах, дочь в школе, а прислугу Влада не держала из-за идиосинкразии к чужим людям. Выбрав белый костюм и аккуратно срезав с него бирку, она повернулась к зеркалу. Почему-то было очень грустно и почему-то очень хотелось плакать именно сейчас. Так уж сложилось. Жизнь ни разу до этого дня не показывала Владе дулю или кукиш, исключая вот этот самый раз – с влюбленностью мужа в жалкую дворничиху.

* * *

Ресторанчик на Большой Никитской.

Влада подъехала к нему без четверти четыре и походкой от бедра вошла в приоткрытую швейцаром дверь, у окна сидела ее подруга Цаца и с аппетитом ела пасту из огромной фаянсовой тарелки.

Влада присела и огляделась, пустой зал, пропахший трюфелями, успокаивающе действовал на нее.

– Мне нужен совет, Цац.

– Мой? – отвлеклась от пасты Цаца. – Ты уверена?.. Я же в Лондон собираюсь, – хмыкнула она.

– Твой, – кивнула Влада.

– Советчик из меня хреновый, – Цаца, быстро наматывая на вилку пасту, критически оглядела костюм Влады. – А ничего костюмчик, гламурненький... Так ты пошутила насчет мужа?.. Как-то ты странно выглядишь, не беременна случайно? Ну, не молчи. Есть будешь?

Влада кивнула и начала рассказывать...

– Ну что ж, поедем к ней и посмотрим, что она за птица, или оставим ей твоего муженька?.. Официант! – позвала Цаца. – Заснули, что ли?

От бара к ним быстро шел официант на длинных негнущихся ногах.

– А что, мы вполне можем устроить ей настоящий ад... Если что, я и в Лондон не поеду, – пообещала Цаца. – А вкусное тут винцо!

Завернутая в несерьезное платьице из органзы, Цаца выглядела веселой и одновременно жестокой, как все восточные красавицы лет под сорок.

– Значит, и твой харизматичный Влад туда же, а вроде раньше не изменял?.. Кстати, а она намного моложе тебя?.. На двенадцать лет?! Катастрофа... Да-а-а, вот если бы ты ходила в стрингах, помнишь, я тебе говорила!

Влада пожала плечами.

– А давай сколотим команду, – Цаца с сомнением поглядела на Владу. – Мы ее подрежем на дороге!.. На чем она, кстати, ездит?! «Бентли»? «Порш»?..

Влада покачала головой.

– Неужели бронированный «Мерс»? Она – дочь олигарха? – Цаца взяла зубочистку.

– Нет.

– А кто же она? Что за «ржавчина»?!

– Дворничиха.

– В смысле?

– Метет улицы, – морщась, выговорила Влада. – А где твой котенок, которому ты уши подрезать возила?..

– Метет улицу?.. Подожди, я совсем забыла про него, – и Цаца потянулась к сумке. – Знакомься, кот Ефим с подрезанными ушами, – вытащив из отделения для перчаток маленького котенка, Цаца подула ему в нос. Котенок чихнул. – Спит!.. Ну ладно, спи и дальше, маленький, – уложив котенка, Цаца повернулась. – Больше новостей нет? Тогда рвем когти.

– Цац, я не хочу опускаться до ее уровня, – садясь в машину, предупредила Влада.

– Зато я опущусь, – проворчала Цаца. – Кстати, а почему ты молчала целый месяц?..

– Я не предполагала, что он способен на сумасшедшие поступки, шут гороховый!.. Я же всегда считала его интеллигентом в маминой кофте, и вот, смотри, что из этого вышло, – Влада лихо развернулась. – Я ждала, но кошмар так и не закончился, а превратился в хронический.

– Странно все-таки... Ну, что он изменил с дворничихой... Нет, скажи?

– Знаешь, все было как всегда, просто в один прекрасный вечер он вернулся чужим. Утром был мой, а вечером уже чужой!

Цаца внимательно разглядывала Владу.

– С тобой хорошо, а с ней еще лучше, да?.. А ты не пробовала его... ну, соблазнить? Или приворожить.

– Пробовала, даже прочла в Интернете кучу всякой гадости, – Влада закурила.

– И что?

– Отстраненный и пресыщенный господин собрался в командировку и уехал, меня совсем не замечая, – Влада поморщилась.

– А опуститься на колени, а сделать мужу приятное?.. – Цаца растерянно теребила сумочку. – Это же так просто, и ты умеешь!

– Ты ее просто не видела, вот увидишь, так глаза полезут на лоб, – разозлилась Влада.

– Да-а-а, а райончик приглядный для обитания.

Они проехали мимо бутика «Прадо» во двор и остановились напротив мусорных баков. Неподалеку тлел костер.

– Видишь, – кивнула Влада на двух дворничих в болоньевых куртках. – Та, что справа.

Цаца с улыбкой сквозь стекло разглядывала парочку растрепанных женщин, подгребающих к костру листья.

– Значит, с ней?.. Хороша, сволочь!

– Хороша?! – возмутилась Влада. – Что в ней такого хорошего, а?.. Ты что?!

– Как же они познакомились? Под машину она к нему с метлой, что ли, кинулась? – задумчиво пробормотала Цаца. – Песню «До свиданья, дорогая»твой Влад еще не пел?

Влада неожиданно рассмеялась.

– Нет, – покачала она головой. – Не пел...Ты правда считаешь, она хороша, а ее одежда и кеды?..

– Понимаешь, Лад, – Цаца вздохнула, – одежду он ей купит... Странно, что Влад еще не разодел эту Валю в тряпки от Диор и не устроил в свой офис начальником отдела рекламы... Мы должны уничтожить ее за эту неделю, пока он не вернулся из командировки, слышишь?

Мимо, громыхая ведром, прошла третья из дворничих.

– Знаешь, если вас поставить рядом, ты выиграешь, причем еще фору дашь, – пожала плечами Цаца. – А Влад психически здоров, как считаешь?.. Хороша-то хороша, но, знаешь, не настолько, чтоб тебя бросать!

Влада молча поглядывала на костер, у которого копошилась ее счастливая соперница.

– Я не могу заснуть, Цац, – не разжимая губ, произнесла она, – понимаешь, я все время думаю.

– О ней?

– Она его видела голым, – едва слышно сказала Влада, – с поднятым членом... И он лежал на ней!

– Уф! – улыбнулась Цаца. – Она?..

– Дворничиха, – кивнула Влада и повторила: – Эта чумазая дворничиха видела моего мужа с поднятым членом.

– Не думай об этом, – Цаца закрыла глаза. – Слушай, я теперь тоже не засну... Не переживай, подружка, такую и голыми руками прихлопнуть можно!

– Ее? – Влада поперхнулась. – Голыми руками?

– Конечно, – прищурилась Цаца.

– Но она же дворничиха! – передернулась Влада.

– И что с того?.. Ей же хуже.

– Нет, я не опущусь до этого, – категорически отказалась Влада.

– До чего?

– Так низко... На нее же без слез не взглянешь – кто я, и кто она, Цац?

– Считаешь, все дело в нем?.. – Цаца медленно повернулась к костру. – Подожди, – Цаца не мигая глядела на смеющихся дворничих. – Я, кажется, придумала... Поехали.

– Куда? – Влада повернула ключ зажигания.

– Нужно просто неожиданно подойти к ней и проклясть ее до седьмого колена, а чего мелочиться-то?.. Нанять цыганку пострашней, с выбитым глазом или на костылях. – Цаца хищно улыбнулась, не сводя глаз с потенциальной жертвы у костра. – Это мысль! Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что у тебя такая жалкая соперница.

Через минуту «Мазда» влилась в движение на Кутузовском проспекте.

Порохом запахло

– Глебкова, мети шибче, – подмигнул начальник ЖЭУ, проходя мимо.

Валя кивнула, подгребая к костру листья.

– Две сардины в масле только что приехали и уехали, видела, Валь?.. – Гульшат погрозила метлой в сторону Кутузовского.

– Сардины? Где? – Валя сняла рукавицы и поправила волосы.

– Да вот, только что машина стояла, потом уехала, – Гульшат закуривала. – Сволочи!

Дым повалил в их сторону, они отошли и присели на ящики. Было уже довольно поздно.

– Ну что, по домам? – Валя положила рукавицы на землю и закрыла глаза.

– Костер догорит, и пойдем, – Гуля отбросила сигарету в костер. – Вчера еще хотела тебе сказать, тут, в общем, его жена приезжала – тобой интересовалась... Эта вот, в машине, она и была, – Гуля весело взглянула на костер и хмыкнула. – Вылупилась на нас, неужели ты не видела?.. И мужик какой-то подъезжал, про тебя спрашивал пару дней назад.

Валя внимательно слушала, опустив голову.

– Нет, я не обратила внимания... Значит, про меня спрашивала его жена и еще кто-то?

– Ага, баба хахаля твоего, – подтвердила Гульшат, – и мужик какой-то... Может, это она детектива наняла?

– А откуда ты знаешь, что она его жена? Может быть, любовница.

– А ты думаешь, он один как перст при таких деньгах?.. Святая простота ты, Валька... Расспрашивала, все ей про тебя интересно знать!..

– И ты рассказала?

– Не я, так кто другой расскажет да еще приврет, – Гуля пожала плечами. – А что, я не врала, сказала, что ты приезжая, пусть знают! Порохом запахло вокруг тебя, Валька. – И Гуля хмуро добавила: – И про сына твоего спрашивали, между прочим.

– Ты им сказала?!

– Ну да, что болеет, – отмахнулась Гуля. – Да выздоровеет он, Валь, погоди, все дети болеют... Ты попроси своего обожателя, может, поможет вылечить, вон на какой машине к тебе ездит!

– Нет его сейчас в Москве.

– Приедет, – Гуля замолчала. – А ты подумай, может быть, для твоего пацанчика это единственный шанс... Ему с такими деньгами легко добрым быть. Если не он, так и не знаю, кто тебе может помочь, – Гуля вздохнула. – И с работой тоже, так и будешь мести?.. Ну, кто в двадцать три года улицы метет, а?

– Я мету, – Валя встала. – Наивная ты, с чего бы ему мне помогать?

– Любит тебя мужик, так пользуйся, для ребенка святое дело попросить! Он с деньгами и добрый, повезло тебе... Ведь мужик без денег в наше время, что баба без сисек... Нет, ну он у тебя ночевал хоть раз?.. Ну не молчи!

Обе смотрели на потухающий костер.

Валя кивнула.

– А обещал вернуться?!

– Сейчас в командировке, и кто его знает, вернется или нет.

– Да, если получил свое, может и не вернуться, – вздохнула Гуля. – Я тоже такая же дура была... Нет, не переживай, если любит – приедет как миленький.

– С чего бы ему меня любить? – Валя встала и поворошила граблями листья в костре. – Так...

– Валь, не прикидывайся, он от своей сардины в масле ушел к тебе, значит, что-то у них не срослось... Ненавижу я их, – Гульшат потрясла метлой в сторону Кутузовского проспекта. – Да мы еще замуж тебя за него выдадим!

– С чего ты взяла?.. – Валя надела рукавицы и подняла лопату.

– Чувствую я, – убежденно произнесла Гульшат.

* * *

Через четверть часа, когда от костра осталась одна зола, они, похватав метлы, направились в сторону ЖЭУ. Вечер в Москве продолжался.

Кто трус?

Рэм Константинович сидел в шкафу и пережидал...

Страх не проходил, и конца ему было не видать.

* * *

Рэм Константинович сидел в закрытом шкафу каждый раз перед полетом в Москву. Летать на родину Скотчинский трусил – перелет обещал быть долгим.

Кот Зяблик ждал выхода хозяина из шкафа на подоконнике. Нет, Зяблик не переживал за хозяина, он беспокоился сугубо о собственной судьбе. Бриллиантовый ошейник на его загривке блистал в слабых дневных лучах, кот лапой нервно перелистывал дурацкий журнальчик для девочек и даже норовил его читать.

Через три часа Скотчинский стал вылезать из шкафа, кот вздрогнул и вскочил, сдвинув лапами журнал на самый край подоконника.

– По мордасам давно не получал?.. – напустился на Зяблика Рэм Константинович, стоя одной ногой в шкафу, а другой на полу.

Подняв уши, Зяблик молотил хвостом по подоконнику, ища глазами ходы отступления.

– Ужо я тебе, – погрозил коту Рэм Константинович.

– Трус мышиный!.. – прыжками убегая от хозяина, огрызнулся кот.

* * *

– Их союз не может превратиться в пыль, – спотыкаясь на каждой ступеньке трапа, Рэм Константинович тяжело вздохнул и вошел в самолет.

Через полчаса «Боинг» взлетел, и Рэм Константинович вместе с ним, крепко вцепившись в подлокотники кресла. Он боялся...

Кто-то незримый

Валя стояла у окна в игровой комнате больницы и глядела на сына, который общался с другими детьми.

«Куда же мне выплеснуть всю свою боль?..» – думала она.

Операция снова откладывалась, Антошку переводили в онкоцентр на Каширке. В детском отделении освободилось место, и ей сегодня объяснили про целесообразность продолжить лечение именно там.

– Скорее всего, проведут срочную операцию. Уже есть все договоренности, – успокоил ее лечащий врач. – У Антона быстроразвивающееся онкологическое заболевание необычной локализации, а на Каширке подобные операции поставлены на поток.

– Скажите, а операцию точно сделают на этой неделе? – уточнила Валя. – Мы так давно ждем...

– В течение этой недели операцию, возможно, не сделают, но все анализы уже есть, и новые брать вряд ли будут, – врач отвел глаза. – Времени потеряно не так уж и много, не переживайте.

* * *

Антошка смотрел на нее, сидя на полу, бахилы, халат и повязка на маме были уже привычными для него.

– Мам, а мам...

– Что? Скоро, Антошка, потерпи еще немного, и уедем отсюда. – Услышав звонок на ужин, Валя подхватила сына и понесла его в палату.

* * *

Привычные серые пейзажи Чукотки остались где-то там, «за лесами и горами»... Валя огляделась, она стояла у входа метро, и ее не больно толкали идущие мимо люди. Москва при каждом взгляде на нее заколдовывала, гипнотизировала и пленяла.

Валя вбежала в арку станции вместе с потоком людей. Стоя на эскалаторе в плотной толпе, она вдруг отчетливо поняла, что уехать из Москвы обратно на Чукотку кажется уже нереально. Кто-то незримый словно навис над ней и нашептывал, что делать этого ни в коем случае нельзя.

Через полчаса она подошла к своему подъезду. У двери на улице стоял человек, он повернулся, и Валя попятилась... Валя даже сморгнула, так он был похож в профиль на молодого Александра Абдулова.

– Валя...

– Что?

– Мне нужно поговорить с вами, – без улыбки кивнул ей почти Абдулов.

– О чем?

– Просто поговорить, – холодно повторил незнакомец.

– Просто поговорить?.. Хорошо, – Валя не двинулась с места, продолжая стоять у двери.

– Пойдемте, – мужчина кивнул в сторону скамейки.

У дома гулял ветер, и было безлюдно.

– Вы уверены, что не ошиблись, я живу здесь совсем недавно... Что вы хотите от меня? – Валя осторожно взглянула в лицо незнакомца.

– Я хочу, чтобы вы уехали отсюда и не лезли в чужую жизнь, – мужчина улыбнулся, и кожа на его скулах резко натянулась. – Валя, вам не следует больше встречаться с неким Владом... Может быть, вы не знали, но у него есть семья, жена и дочь.

– Хорошо, – Валя кивнула, – а вы кто ему?

– Родной человек.

– А у вас есть имя, «родной человек»? Ну, раз вы знаете мое, то я хотела бы знать ваше.

– Егор, – Егор Скотчинский улыбнулся, – понимаете, вы должны...

– Хорошо, не беспокойтесь, – Валя кивнула. – Это все?

– В общем, да.

– Я скажу, чтобы ваш родственник больше не приезжал ко мне. Этого будет достаточно?.. Я обещаю, что напомню ему, что у него есть жена и дочь.

– Нет, Валя, этого недостаточно, к сожалению, – Егор вздохнул. – Вы должны уехать отсюда, и лучше всего туда, откуда вы приехали. Я дам вам денег, достаточную сумму, вы удивитесь, это по-настоящему хорошие деньги для вас!

– Спасибо, но все дело в том, что у меня серьезно болеет сын, и, пока ему не сделают операцию, уехать из Москвы я, к сожалению, не смогу, – Валя посторонилась, мимо к подъезду прошел человек. – И вряд ли уеду отсюда потом, скажу вам честно... Понимаете, Егор, мне некуда ехать, точнее, я, конечно, могу, но с больным ребенком вернуться в наш поселок по меньшей мере неразумно... Вы хотите оплатить мой обратный билет, я правильно вас поняла?.. Так вот, не стоит, я останусь в Москве в любом случае и... всего вам доброго, – Валя кивнула и направилась к подъезду.

Она достала ключ и прислушалась, но никто за ней не шел.

В прихожей было тихо, когда Валя открыла дверь... Найденный вчера на помойке котенок выбежал из комнаты и кувыркнулся от радости, увидев ее.

– Не переворачивай погоду, Лобзик, – машинально сказала она.

«Господи, у меня всегда была уверенность, что завтра будет лучше... Неужели я ошиблась?.. Что же мне делать, как выбраться из этой ямы личных неудач?» – тревожно спросила она себя.

Достав из сумки пакет молока, Валя прошла на кухню и поискала глазами нож, не найдя, прокусила пакет зубами. Котенок забежал следом и ткнул головой в пустое блюдце под табуреткой, и через минуту они уже пили молоко.

Очень хотелось спать, и Валя присела на край кровати.

«Сладкие мгновения жизни, – уловив знакомую горечь мужского одеколона, подумала она. – Да, безусловно, любящий глаз многое простит, но не настолько же?..»

Валя с сомнением посмотрела на себя в зеркало – своей внешностью она никогда не была довольна. И все же в последнюю их встречу Валя осознала, что в ее жизни может измениться все.

«Он меня любит, и ничего тут не попишешь, а я даже не знаю, как мне себя вести с ним?.. Да и его родные, похоже, решили отравить мне жизнь окончательно... И похоже, это только начало».

В окно стучалась темнота, когда Валя незаметно для себя уснула... Котенок, забравшись на кровать, долго смотрел на нее, потом спрыгнул на пол и пошел охотиться, обходя углы и топорща длинные усы.