Текст книги "Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник)"

Автор книги: Светлана Лубенец

Соавторы: Дарья Лаврова,Ксения Беленкова,Юлия Кузнецова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Ваня

– Иван, подойди-ка сюда! – крикнула мадре из коридора. Я машинально свернул переписку с Элькой «Вконтакте» и вышел из комнаты.

Мы с сестрой с детства называем ее мадре. Во втором классе учили испанский язык. Недолго, каких-то три месяца всего. А слово запомнилось, привязалось, прижилось в семье, хотя поначалу и звучало грубовато.

Мадре работает учителем русского и литературы, так что мы с Олькой с первого класса были под присмотром. Так и сейчас, ничего не изменилось.

А еще мы с детства знали – если мадре требует «подойти сюда», значит, будет отчитывать. Выберет самый строгий учительский тон и потребует подробных и четких объяснений – что, где, когда, зачем и почему.

Мы уже взрослые, нам почти по семнадцать, а таких моментов боимся до сих пор. Мадре умеет вправить мозги.

– Иван, немедленно подойди сюда! – повторила мадре уже более требовательно.

Мадре стояла в ванной у стиральной машины и перебирала корзину с грязными вещами. Было заметно, как она хмурится под очками.

– Ну что я опять натворил?! – вздохнул я.

– Объясни мне пожалуйста, – начала она. – Что это такое?

Она наклонилась и подняла с пола черные кружевные трусы.

– Трусы, – невозмутимо ответил я.

– Я знаю. Иван, я долго на все это смотрела, долго терпела… ты парень взрослый и неглупый. Думала, поиграешь и одумаешься.

– О чем ты?

– Толь, подойти сюда! – позвала на помощь отца. – Мне нужна твоя помощь. Ваня не понимает простых вещей.

– Каких? – недовольно переспросил папа.

– Чтобы ноги ее больше не было в нашем доме! – четко произнесла мадре, зашвыривая в стиральную машину светлую футболку. – Это нехорошая девочка, Вань. Я не хочу, чтобы ты с ней общался.

– Чем тебе так не угодила эта девочка? – не понимал папа.

– Знаю я этих столичных штучек! У них в этом возрасте с десяток парней сразу, выпивка, дискотеки, наркотики… Бесстыжая!

– Все они сейчас такие! Ну, видел я вчера ее. Нормальная, веселая девочка. Ну, влюбился парень – и что? Все влюбляются. Еще ничего не знаешь, а уже заранее на всех обозлилась, накручиваешь себя… Нельзя так.

– А как не накручивать?! У Вани и Оли выпускной класс, экзамены и поступление!

– Ну и поступят. Все поступают, и они поступят. Запасись валерьянкой и жди. Бывает и хуже, но реже.

– Да к ней полрайона табунами ходит. Я сама видела! Куда уж хуже! – Мадре включила стиральную машину и прошагала на кухню. Там открыла новую пачку сигарет и закурила. Я никогда не видел, чтобы она курила. При мне это был первый раз.

– Самая лучшая школа района, а этот влюбленный идиот придет домой, рот не закрывает! Эля то, Эля другое, что-то сказала, что-то спела! Знаю я, чем эти песни кончаются. Пришло время, мальчик, серьезно поговорить с тобой.

– Да что я такое сделал-то? – не выдержал я.

Из своей комнаты вышел сонный Женек. Месяц назад ему исполнилось четыре. Непонятливо оглядел всех:

– Чего вы ругаетесь? – Тер левый глаз кулаком.

– Не слушай нас, Женечка, иди к себе, – ответила мадре.

– Уши закрой и иди под одеяло, – поддержал я.

Женек не стал спорить. Зевнул, приложил к ушам ладони и пошел к себе.

– Вы только не ссорьтесь, – сказал он, открывая дверь комнаты.

– Мы не ссоримся, малыш, – ответила мадре. – Я просто воспитываю твоего брата.

– Да что я сделал-то? – снова спросил я, стараясь не срываться на крик.

– А то не знаешь!

– Эля моя девушка, мы любим друг друга, у нас все серьезно, – сказал я.

– Какая такая любовь!.. – махнула рукой мадре. – Если еще хоть раз увижу тебя рядом с этой дрянью, я не знаю, что сделаю. Вы уже последний стыд потеряли! Над вами вся школа смеется! Надо мной смеются! Тебе меня не жалко?! Только начала работать, а уже такое… Если уж ей на меня плевать, то тебе-то, надеюсь, нет?

– Нет… – вздыхал я.

– Знаю я эти школьные любови! – почти кричала она. – И я знаю, чем это всегда заканчивается! Ранний брак, развод, алименты! Ты этого хочешь, Иван? Ты не знаешь… Но я это знаю! И я не хочу для тебя такого будущего, слышал?! Я понимаю, но и ты меня пойми… – Мадре задумалась и добавила чуть тише: – Секс не главное.

– Ма, отстань, ты сама не понимаешь, что говоришь… – казалось, я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Тебе учиться надо, а здесь эта… Может быть, она и красивая, и интересная, но таких Элек у тебя еще знаешь сколько будет?! И даже лучше. А если ты будешь продолжать так меня позорить, то я боюсь, что придется перевести тебя в другую школу.

Ты хоть приглядись к ней получше! Да что она себе позволяет?! Она прыгает тебе на шею на глазах у всей школы! Ты думаешь, я ничего не знаю, да? Ошибаешься! Я всегда все о тебе знала и знаю, запомни это! И не стыдно вам? Конечно, я понимаю…

Я сидел за кухонным столом и задумчиво смотрел на свои ноги в тапках, вздыхал и закатывал глаза, а мадре продолжала вправлять мне мозги.

Элька ей с самого начала не понравилась.

– Сейчас вам все до лампочки, плевать вы хотели на всех с высокой колокольни, но пойми – это не главное для тебя сейчас! Ты и не думай. Сейчас, может, твоя Эля и красивая, но это только временное явление. Как простуда. Неделю болеешь – потом проходит сама. Так и твоя Эля. Я знала очень многих людей, кто в юности был – ну, просто глаз не отведешь! А встретишь через десять лет – самые обычные и неинтересные, не узнаешь даже! Вот увидишь, через десять лет твоя Эля станет самой обычной теткой. Прибавь к этому всему растянутые штаны, мятую футболку, грязный фартук, обляпанный фруктовым пюре, и пару маленьких рыжих засранцев, вечно орущих и путающихся под ногами. Нравится? Не нравится. Да ты сбежишь через неделю, мой дорогой.

Вряд ли мадре сама верила в то, что говорила. Она придумывала на ходу. Для меня. Надо быстрее было внушить мне, что Элька далеко не та, которая мне нужна.

– Ох, хорошо, что хоть с Олей проблем нет.

Я молчал. Сказать мне пока было нечего. Единственный аргумент и факт – это любовь, но мадре никак не хотела принимать это.

Мадре смотрела на меня и курила уже третью сигарету – я чувствовал – и молчала.

– Маленький он еще, – говорила она отцу. – Такие глупости говорит… Ну, ничего, я сама поговорю с этой рыжей дрянью.

– Ма, не надо с ней говорить.

– А пусть ведет себя нормально! – с чувством сказала мадре и швырнула в меня кружевными трусами. – Вот, передай ей.

* * *

Я звонил ей с половины восьмого, но Эля не брала трубку. Она часто так делает. Может пропустить двадцать звонков, а потом перезвонить и сказать, что спала и не слышала. Или просто не слышала. Интересно, зачем тогда нужен телефон, если ты его слышишь раз в неделю?

Вышел на балкон. Окна четвертого этажа в соседнем доме, ее окна все еще оставались темными. Или она спала. Или ее не было дома. А если не дома, то где тогда? Хоть Эля и была моей девушкой, она никогда не отчитывалась и не докладывала о каждом своем шаге или хотя бы просто о своих планах на вечер. Не спросишь – не узнаешь. И так во всем.

«Вконтакте» Эля не появлялась с прошлой недели. Даже с мобильного не заходила. Ей было просто неинтересно глазеть на чужую жизнь. Зачем все это, если все твои лучшие друзья – в школе и во дворе?

«Лучше ходить в школу и гулять после школы, чем тратить лучшее время на подглядывание в замочную скважину», – сказала недавно Эля.

Я уснул в одиннадцать, так и не получив от нее ответа.

Спустя девять с половиной часов я вошел в кабинет математики и увидел ее. Элька сидела на столе в окружении парней-одноклассников.

– Привет! – кинула мне она и помахала рукой.

Я процедил то же самое в ответ и пошел за свою парту. Труднее всего признаться себе, что я ревновал. Легче сделать вид, что тебе все равно, состроить типичный покер-фэйс и пройти мимо, чем поймать себя на слабости, о которой стыдно говорить.

– Элька плохо за нас болела вчера, поэтому мы и проиграли! Ничего, в следующий раз отыграемся! – эмоционально возмущался Королев.

– Ты смотри, себе ничего не ломай, я тебя знаю! – успокаивал его Антон. – Забыл, как по гвоздю на двери сортира долбанул?

– Фу! – Вова скорчил страшную гримасу, вспомнив этот случай.

– Рука была зеленая целый месяц! – хохотала Элька.

– Зато не писал на уроках!

– А что у тебя было с рукой?

– Ну, полгода назад играли с ребятами из 655-й. Мы выиграли! После матча я пошел в сортир пописать, потом вышел и хотел захлопнуть дверь… Как двину по ней со всей силы!.. Не заметил, что из двери гвоздь торчал, прямо по нему и попал.

– А я рядом стоял! – вспомнил Антон. – Кровища во все стороны, и вся рожа у Вовчика в красных брызгах.

– Ага, гвоздь насквозь в ладонь прошел… – покривился Вовка.

– Ну, потом отвели его к врачу, гвоздь ему вынули, перебинтовали, а рука такая зелено-серая еще целый месяц была, – вздыхала Элька.

– Без слез не взглянешь…

– Так ведь жив же! – весело сказал Вова. – Самое главное! А наша Анна все Тона ругает, что он гуляет по вечерам в парке, ввязывается в драки, а потом приходит в школу с перебитыми пальцами и отказывается ходить на физру.

– Неправда, Вовчик! – закричал Тон. – Всего один раз такое было! Я уж про тебя не говорю!

– Вань, ты чего там сидишь один? – крикнула Эля. – Иди к нам!

Я не ответил, достал наушники.

– Вань! – повторила Элька.

Молчу.

– Что случилось? – спросила она, выдернув наушник из правого уха.

– Ничего.

– Не хочешь разговаривать?

– Как ты вчера.

– А что я? – возмутилась Эля. – Я не слышала. На стадионе была, мальчишки за нашу школу вчера играли. Я должна была их поддержать. И вообще, я тебя приглашала еще в понедельник, но ты… ты забыл. А теперь бесишься, что я не ответила на звонок. Ты такой странный, Вань. Ну что, конфликт исчерпан?

– Ну да, – вздохнул я. – Наверное.

– Сегодня вечером мы идем в «Крейзи дейзи», – продолжала она. – Часа на три. Потанцуем, выпьем пару коктейлей. Пойдешь?

– А где это?

– На Сухаревской, у метро.

– Нет, наверное, – ответил. – У меня английский.

– Как хочешь, – пожала плечами Эля. – Если вдруг надумаешь, то приходи.

* * *

Последний час занятий не мог толком сосредоточиться. Меня тянуло вниз со страшной силой. Тянуло на улицу, тянуло к метро, тянуло в бар, куда меня звала Элька. Они там уже два часа отрываются, победу празднуют, а я тут сижу – пассивный залог и косвенную речь усвоить никак не могу.

Еле дотерпев до восьми, я выбежал из аудитории и вызвал лифт. Раз, два, три, четыре, пять… В детстве мадре посоветовала нам медленно считать до десяти и глубоко дышать, если нервничаешь и хочешь расслабиться.

Шесть, семь, восемь… Пришел лифт с буквой «Е» и с тощей брюнеткой внутри. А она ничего, только это не имеет значения. Элька все равно лучше.

До метро я добежал за три минуты. Если идти пешком, то получится около десяти минут, приличное расстояние, с километр будет.

Доехал до Сухаревской, вышел в левую сторону, поднялся и пошел прямо. Как там рассказывала Элька? Справа будет церковь и «Макдоналдс», слева – институт Склифосовского и кафе «Пронто», но мне туда не надо. Мне нужно прямо, никуда не сворачивая.

Через две минуты я был уже в баре. Это было как в фильме «Бар Дикий Койот». Полуголые барменши танцевали на барной стойке и что-то кричали в микрофоны. Иногда они спускались вниз, хватали за руку одну или нескольких танцующих посетительниц и тащили их за собой на стойку. Танцевать. Обычно девушки соглашались и пару-тройку песен зажигали на стойке. Эльки среди них я не увидел. Наверное, это хорошо.

Запустили медляк. Посетители немного притихли. Парни закрутили головами по сторонам и начали приглашать девушек.

А я искал Элю. Позвонил два раза. Не ответила.

Знакомый громкий хохот сквозь музыку. Я обернулся. Элька обнималась с Королевым, что-то шептала ему на ухо и снова смеялась. Я видел только яркие красные губы и слышал смех. Эля не видела меня. Сейчас был только Королев, с которым она танцевала…

Раз, два, три, четыре… я иду к ним, все ближе и ближе. Они танцуют и все сильнее обнимают друг друга. Эля поднимает голову и улыбается ему. Он наклоняется к ней и целует ее. В губы целует. Долго.

Пять, шесть, семь, восемь…

Все кончено?

Похоже, мадре опять оказалась права.

5—16 октября
Наташа

Игорь копался в своей сумке. Оглядываясь по сторонам, я подошла к нему на ватных ногах и стала рядом.

– Приветик! – радостно начала я. Только бы слова не забыть, только бы ничего не напутать. – Можно твой номер телефона?

– Мой номер? – переспросил он удивленно.

– Да, – кивнула я.

– Звонить мне будешь? – игривая улыбка. – Я это люблю.

– Да, по ночам.

– Я не помню номер. Дай мне свой, я тебе сейчас позвоню.

Я продиктовала номер, Игорь перезвонил. Эксперимент был завершен, и можно было вздохнуть спокойно, пока не придумалась очередная проблема.

– Спасибо, – улыбнулась я, возвращаясь к Нинке, которая ждала за углом, важно сложив руки на груди.

– Ну что, горе мое, справилась? – со слабой надежной в голосе интересовалась Нинка. – Хотя можешь не отвечать. По глазам вижу, что опыт удался.

– Мы только что обменялись телефонами. И я ушла.

– Неплохо, – вздыхала Нинка. – Но могла бы и поболтать с ним. Ты можешь и не болтать много. Говорить нужно о нем, задавать вопросы о нем. Проявлять интерес. А когда он рассказывает – слушать, а не перебивать. Если до вечера он тебе не позвонит и не напишет, напишешь сама.

– И что мне ему писать?

– Не думала, что у тебя напряги с фантазией. Должна быть какая-нибудь интрига. Он должен ответить на твое сообщение.

– Вопрос какой-нибудь?

– Необязательно. Например, напиши ему что-то вроде. «Я кое-что о тебе знаю». Ему будет интересно. Во-первых, потому что это относится именно к нему. А во-вторых, он захочет узнать, что ты там о нем разузнала.

– Круто, – задумалась я. – Только что я ему отвечу?

– Наташ, это целая наука, – умничала Нинка. – Сейчас такое время, что мозги нужно напрягать не только в школе, но и при общении с симпатичным парнем! И, кстати, добавь его в друзья уже. Вы познакомились, обменялись телефонами, даже пообщались немного – так что уже можно.

* * *

После занятий в школе я ехала в трамвае забирать Сашку из детского сада. Заткнув уши, слушала сборник лучших песен Рианны, скачанный сегодня ночью.

За моей спиной сидят парень с девушкой. Первые две остановки они молчали, противно чмокаясь каждые три секунды. Я поставила максимальную громкость и все равно слышала это. Ненавижу. Не переношу влюбленные парочки. Еще немного, и меня стошнит сердечками.

Чуть позже им это надоело, но они продолжали молчать. Вернее, молчал парень. Но не девушка.

– Ма-а-акс, ну Ма-а-акс… – противно гнусавила девушка. – Ну, Ма-а-акс… – последний раз она произнесла это имя особенно тягуче.

Чего она хочет от него?

Когда я пришла, Сашка уже ждала меня в раздевалке. Под шкафчиком с веселой красной машинкой сидел трехлетний мальчик. Старший брат помогал ему одеться на улицу. Парень с трудом справлялся с «молнией», кнопками и пуговицами.

– Сама, сама, сама! – прокричала Сашка, заметив растерянных братьев, и подбежала к младшему. Бойко отодвинула в сторону старшего и одним движением застегнула «молнию» на куртке мелкого. Улыбнулась, хлопнула пушистыми ресницами и вернулась ко мне.

– Что сказать надо? – пробурчал старший.

– Привет! – сказал мелкий вместо «спасибо» и помахал мне рукой.

– Привет! – ответила я, пытаясь натянуть на Сашку теплый свитер. – Давай сделаем по-взрослому?

Сашка внимательно посмотрела на меня:

– Давай.

– Давай сейчас мы быстро оденемся, – рассказывала я, незаметно натягивая на Сашку шапку, ботинки, застегивая пуговицы на кофте и надевая куртку. – Потом быстро пойдем домой.

– А потом?

– Потом… – задумалась я. – Кстати, это не Макс был?

– Какой Макс? – не поняла Сашка.

– Ну помнишь, ты надела красивые белые колготки, а он не пришел.

– А, этот, – отмахнулась Сашка. – Макс дурак, он с кудрявой мутит. Это Женек был, он хороший.

– Где ты набралась таких слов?

– Ты сама так говоришь, а я беру с тебя пример.

– Пойдем уже, что ли.

Держась за руки, мы вышли на улицу. По пути домой Сашка останавливалась у каждой вывески и спрашивала меня, что там написано; наблюдала за белыми голубями, порхающими у старой голубятни; слушала, как шумит вода под закрытым люком, и постоянно роняла бедный мандарин, который не успела съесть в полдник. Сначала я пыталась положить его к себе в сумку, но Сашка и не думала так просто его отдавать.

Тем временем я смотрела на часы. К шести нужно было успеть в Останкино, где Игорь назначил мне встречу. Наше первое свидание.

* * *

Мы сидели на скамейке у Останкинского пруда. В шесть вечера было уже достаточно темно. Над водой, крякая, летали рыжие утки, а в кустах шуршали вороны. Между нами расстояние больше полуметра.

Игорь открыл банку энергетика.

– Точно не будешь? – спрашивает.

– Не хочется, – отвечаю и неохотно пью воду. Ледяную, только из холодильника.

– Как хочешь, – пожал плечами Игорь.

– На прошлой неделе я почти не видела тебя в школе. Ты болел?

– Да, болел.

– Понятно…

Неловкое и унылое начало. Игорь только пил свой энергетик и даже не пытался поддержать разговор. На вопросы он отвечал односложно, а свои – не задавал и вообще оказался на редкость молчаливым.

– А какой у тебя любимый цвет?

– Да мне пофиг.

– А когда у тебя день рождения?

– В конце апреля.

– О, ты Телец?

– Ага.

– Ты романтик?

– Ну есть такое.

– Здорово. Наверное, ты любишь мечтать…

Завтра утром или даже сегодня вечером, когда я сяду в трамвай и поеду домой, мне будет очень стыдно за этот диалог, эти неудачные вопросы и весь этот неловкий момент длиною в два с половиной часа. Я буду смотреть в окно и морщиться, думая об этом.

– За какую команду болеешь?

– Я не фанат.

– Тебе не нравится футбол? Странно…

Когда все возможные дурацкие вопросы были заданы, а односложные ответы получены, оставалось только целоваться.

Игорь допил свой энергетик, я выбросила банку в урну. Зажевала мятной жвачкой и забралась ему на колени. Люблю доводить все до конца. Игорь не сопротивлялся. Он смотрел и молчал. Я поцеловала его. Было никак и противно.

Раз, два, три, четыре, пять… – досчитала до пяти в уме и встала на ноги.

– Пока, – сказала я, поправляя юбку и сумку. – Мне пора.

– Созвонимся, – отозвался Игорь, вытаскивая изо рта жвачку.

Я шла к остановке, смотрела на Останкинскую башню и довольно улыбалась. Я отклеила пластыри с ладони – один и второй – и тут же выкинула их.

Посмотрела на часы в мобильном, села у окна и задремала. Очнулась только через пять остановок, когда уже проехала южный вход на ВДНХ.

– …Знаешь, а по-моему, она просто страшненькая… – шепот за спиной.

– Вы видели ее плечи? Слишком широкие для девушки!..

– А ноги! Ноги ты видела? Ботинки почти сороковой размер!..

– Откуда знаешь?

– Я сама видела. В раздевалке, пока она в душе была.

– Да ладно! Это все фигня.

– Почему?

– Я слышала, что она встречается с Лавриковым! – третий шепот. – На Королева живет. Они с моим братом на футбол вместе ходят.

– Да ла-а-адно? – просипела вторая.

– Да. Их видели недавно в Ботаническом, эта рыжая сидела у него на коленях.

– Они целовались?

– Я думаю, они не только целовались.

– Да ладно?!.

Перед сном зашла в гугл. Поиск – холм Венеры.

Нашлось – семьсот сорок шесть тысяч ответов, две тысячи картинок и семьсот двадцать видеороликов на эту тему.

«Холм Венеры есть то возвышение, которое находится у основания большого пальца. Обыкновенно он отделяется первой главной линией, линией Венеры, которая также называется линией жизни, от остальной части ладони».

Засыпая, я все еще сидела «Вконтакте» с телефона. Игорь уже вернулся домой после нашей встречи и был онлайн. Я зашла на его страницу и удалила из друзей. Число моих подписчиков тут же увеличилось на одного, а через минуту снова стало прежним. Я удалила, он отписался от моих обновлений. А что я думала, он бегать за мной будет? Спокойная грустная злость.

Игорь не нравился мне. Я бы все равно его бросила через две недели. Просто было обидно, что он меня не оценил. Задел мою гордость, подпортил самооценку. Я подумала и удалила его из закладок. И даже переписку с ним удалила.

Мальчик в черной шапке, усыпанный пушистым прошлогодним снегом, был в Сети. На его стене висели всего три сообщения. Два видео и одна фотография. В статусе играл «Сектор Газа».

Нажимаю на фото, оно понравилось двадцати двум людям.

Нажимаю дальше. Мальчик стоит в снегу, а за спиной Останкинская башня.

Нажимаю дальше. Мальчик стоит на фоне стены с граффити.

Дальше. Мальчик сложил указательный палец левой руки с большим пальцем правой, а указательный палец правой – с большим левой. Он смотрит в это окно из пальцев и улыбается. У него прозрачные зеленые глаза и красивые губы.

Я закрываю его страницу, кладу в сторону телефон, отворачиваюсь к стене и тут же засыпаю.

* * *

Был обычный день, точнее – наше любимое время, когда день еще не начал становиться вечером, а значит, можно еще немного погулять и обсудить все важные дела.

Мы сидим втроем на детской площадке на Королева. Нинка переписывается на фейсбуке со своим рыжим англичанином, Настя залипла перед нетбуком.

Напротив нас метрах в десяти старая котельная. Грязная, серовато-белая стена была изрисована яркими неумелыми граффити. Точнее, только одной. Какой-то влюбленный идиот написал «Элька, я тебя люблю!» – зеленой краской. Кривые неустойчивые буквы, типичный почерк шестнадцатилетнего раздолбая.

– Ничего страшного, – успокаивала Нинка. – Ты ни в чем не виновата, это он придурок.

– Зато есть о чем поговорить, – улыбнулась Настя, не отрываясь от ноута. – Жаль не целовались.

– Целовались, – важно ответила я. – Я не особо хотела, но из принципа. Просто интересно было.

– Ну и как?

– Ничего особенного, просто бессмысленный обмен слюнями, – вздохнула я.

– Фу-у-у… противно, наверное.

– Да уж… А что ты делаешь? – спросила я Настю.

– Я переписываю все эсэмэски с телефона и копирую письма из электронной почты в один файл. Уже почти три года. Группирую по именам.

– А зачем?

– Для истории, – ответила она. – Еще я книжки по толкованию имен собираю. Сейчас модно называть необычными именами. Меня хотели назвать Феклой, но бабушка вовремя отговорила. И тогда меня назвали в честь баржи.

– Чего-о-о? – удивилась Нинка. – Ты бредишь. Какой еще баржи?

– Я родилась на месяц раньше срока. В тот день мама проснулась, позавтракала, намыла полы, вытерла пыль, сварила обед и села посмотреть телевизор. А там в новостях репортаж был, показывали канал, а на воде баржу. Старую такую, потертую, с красным спасательным кругом.

– Баржа «Анастасия» – вот это прикол, – тряслась от смеха Нинка.

– Не Анастасия, – обиделась подруга.

– Ты над нами издеваешься, – подключилась я. – Стерва. Ты посмотри на нее, сейчас еще обидится.

– Не Анастасия, а просто Настя.

– Баржа «Настя», – улыбнулась я. – Это самое милое, что я слышала за этот месяц.

– Ми-ми-ми, – передразнила Нинка.

– Короче, когда мама увидела эту баржу, у нее начались схватки. Она решила, что это знак. Ладно, так что ты теперь будешь делать?

– У меня есть анкета на «лавпланет», только я туда больше года не заходила. Надо добавить новые фотки, обновить информацию. Вряд ли там можно найти клевого парня, но можно хотя бы попробовать.

Девочки единогласно одобрили мое решение, и оставшиеся полчаса мы копались в моем смартфоне и выбирали фотографии, которые я вечером загружу на сайт знакомств.

* * *

На остановке трамвая крутилась невысокая девушка в бесформенной мужской толстовке и потертых джинсовых шортах. Черные колготки украшали крупные стрелки, на ногах грубые ботинки, на одном из которых развязался шнурок. Девушка была рыжей, лохматой и нервно курила. У нее короткая челка до середины лба. Такие никому не идут, потому что делают людей похожими на умственно отсталых, но этой девушке было к лицу.

Ей позвонили, она взяла трубку и стала что-то тихо говорить в нее.

– Понимаешь, мы слишком разные. Ему нужна другая. Тепличное растение, с деньгами, с богатыми предками. А вот мне и так хорошо. Понимаешь? Хорошо одной. Сейчас, в шестнадцать лет, мне никто не нужен. У меня отличные друзья. Я не хочу никому ничего доказывать. Куда мне спешить? Я ведь только пошла в одиннадцатый класс…

Я смотрела на нее и думала. Рыжая в рваных колготках озвучила то, в чем я сама себе боялась признаться. Действительно ли мне кто-то нужен, чтобы быть счастливой? Или я просто хочу, чтобы было не хуже, чем у других? И наконец, зачем мне парень? Для чего? И что изменится, если он будет? А что будет, если он не появится в ближайший год?

У меня не было ответов.

Я сама не знала, чего хочу.

* * *

Перед сном я зашла на сайт знакомств. Не заходила почти год. Последний раз – двенадцатого января в пять утра. Как раз после новогодних праздников. Тогда я зашла, удалила несколько фотографий, исправила информацию о себе – на правильную – и вышла. Как думала, навсегда.

Я – девушка.

Возраст – 16 лет.

Место жительства – Москва/Московская область.

Сексуальная ориентация – гетеро/би/гомо

Ищу – парня от 16 до 20 лет.

Цель – дружба, общение/ любовь, отношения

Никнейм:

Состояние: в Сети.

Хоть Нинка с Настей и говорили, что на сайтах знакомств сидят одни неудачники, я знала – они не правы.

Знала, потому что в прошлом году у меня был К. Я не произношу его имя вслух, потому что до сих пор боюсь расплакаться. Он был лучшим.

Так и было: у Нинки – Сэм с фейсбука; у Насти – Алишер и окна его комнаты на Королева, 7; у меня – просто К. в черной шапке из прошлой осени, лучшей осени из всех пятнадцати. «Девчонки, мы просто больные», – часто говорит Нинка, а мы с Настей соглашаемся. Не больные – просто ненормальные.

Знаешь, К., после тебя все мои симпатии длились не больше двух недель.

Все это – фэйк, суррогат и самообман.