Текст книги "Призрак смерти (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Может и не стоило дожидаться, когда убийца придет за мной. Я чувствовала в мышцах небывалый и могучий прилив энергии, в разуме – ясность. Могла незаметно покинуть больницу, избежав казни. Но где спрятаться, не имея одежды и документов? Я не могла рассчитывать даже на собственную мать. Просьбу забрать меня домой она восприняла негативно, пригрозив рассказать о моей идее побега лечащему врачу. А если бы я поделилась с ней настоящей причиной, она привела бы ко мне психиатра.

Разные мысли посетили меня за долгий день, неуклонно стремящийся к закату. Обретя шанс, я отказывалась его терять. Я уже побывала на пороге смерти. И не желала туда возвращаться. О жизни вампиров и их законах ничего не знала, но в память врезались слова Эммета о том, что женщин не обращают больше ста лет. Поэтому, как только я услышала тихое приближение Эдварда к моей палате, атаковала его вопросами даже прежде, чем он успел войти:

– Привет, почему женщин нельзя обращать?

Он в шоке покачал головой, закатывая глаза: уже привык, что я его неизменно удивляю.

– Опять нетерпелива, Изабелла? – мрачно констатировал он, плотно прикрывая за собой дверь и прислушиваясь, нет ли свидетелей. Уверена, Эммет находился где-то неподалеку, бдительно следя за исполнением долга. От этого бросало в дрожь. Но желание сохранить жизнь разгоралось лишь сильнее от необходимости прервать ее.

– Я знаю, что превращаюсь в вампира, сегодня солнце чуть не сожгло меня! – выпалила я, испуганно наблюдая за тем, как Эдвард внимательно и медлительно осматривается, что-то ища в палате.

– Ты бы стала необузданным вампиром, Изабелла, – спокойно проговорил он, трогая пальцами электрическую проводку, слегка выпирающую из стены возле двери.

Мне не понравилось слово «бы» в этом предложении.

– Я могу остаться человеком, – пробормотала я робко. – Я чувствую себя так хорошо. Хотела сдать сегодня анализы, чтобы посмотреть, что в них…

– Ты сильно огорчишься, если узнаешь, что они покажут: ты полностью здорова?

Это навело меня на кое-какие новенькие размышления.

– Если кровь вампира исцеляет болезни, – пыталась я заговорить зубы убийце, чтоб оттянуть конец, – то почему вы не лечите больных, а убиваете? Уверена, многие охотно и даже с радостью отдадут свою кровь в обмен на выздоровление. Это можно было бы сделать торговой маркой: панацея в уплату за столько-то литров…

– Если бы все было так просто, Изабелла, то мы бы, конечно, обдумали этот вариант, – покачал вампир головой.

Крадучись он приблизился, аккуратно отодвинул шторку, так что мне стала видна опустевшая койка миссис Коуп. Длинные пальцы чуть касались покрывала, привлекая мое внимание: сероватые, как старый папирус, с удлиненными остроконечными ногтями, непохожими на человеческие. Я проследила фигуру до плеча: в свете вечерней лампы лицо вампира казалось неестественно бледным, бесцветным, страшным, как у трупа. Тонкие губы были сжаты до белизны. А когда Эдвард бегло посмотрел на меня, я вздрогнула всем телом, увидев алые глаза.

– Ты выглядишь по-другому, – прошептала я, со страху натягивая одеяло на подбородок.

– Это потому, что ты выпила мою кровь, – заметил он, трогая провода, ведущие к аппарату искусственного сердца миссис Коуп, и меня бросило в адский жар, когда он провел пальцами вдоль, проверяя прочность резины. – Мы вынуждены носить привлекательную и внушающую доверие «маску», чтобы люди не боялись нас. Но твои способности усилились благодаря моей крови, и ты видишь теперь вещи такими, какие они есть.

Он прямо взглянул на меня, чтобы я оценила его метаморфозу. Он все равно был красивым мужчиной, но кровавого цвета глаза наводили страх, а темные круги на нижних веках придавали лицу болезненный вид.

– Мне нравились твои малахиты, – пробормотала я с сожалением. – Ты сам выдумал их?

Короткая улыбка тронула его губы, чуть снизив напряжение.

– Человеком у меня были зеленые глаза.

Я робко улыбнулась в ответ, но Эдвард шагнул к моей постели, рассматривая опустошенную капельницу, у которой болтался длинный прозрачный шнур. Улыбка с моего лица стерлась, кровь отхлынула прочь. Резким движением вампир оторвал шнур, я завороженно наблюдала, как он спокойно накрутил один конец на правую ладонь, второй на левую, оставив небольшой кусочек посередине.

– Ты шутишь? – низким от страха голосом выдавила я, когда он поднял глаза. Один уголок его рта чуть искривился, выдавая жестокую решимость.

– Я похож на клоуна? – серьезность его интонации пробирала до мозга костей, неотвратимость смерти нахлынула на меня, сжав сердце тисками неконтролируемого страха.

Дыхание стало рваным и неглубоким от ужаса. Не плакать, не плакать, твердила я себе, ищи выход. Придумай, как его задержать. Уговори подождать, отпустить. Умоляй. Или хотя бы прими смерть достойно.

– Ты же сказал, что договор расторгнут, – хрипло заговорила я, когда Эдвард застыл передо мной: призрачный исполнитель предначертанного финала моей недолговечной жизни. – Значит, тебе необязательно меня убивать.

– Ты неправильно поняла условия договора, Изабелла, – сурово прошептал он, до скрипа натягивая руками шнур; от этого звука я мгновенно вспотела до самых кончиков волос, соленая испарина просочилась сквозь дрожащие губы к языку. – Цена вопросы была – не жить тебе или умереть. А то, КАК это произойдет. Ты могла уйти покойно и счастливо… но теперь я не могу обещать, что ты не испытаешь боль…

Он наклонился, примеряясь, и я выставила руки, защищая шею и собираясь бороться изо всех сил. Скосила глаза на кнопку вызова медсестры, выдав порыв.

– Не усложняй, – попросил Эдвард со сдержанной злобой.

– Пожалуйста, – сорвалась я на мольбы, надеясь слезами разжалобить стоявшего передо монстра, которого еще вчера, думала, что полюбила, – я передумала и уже не хочу умирать… Прошу тебя, я сделаю все, что захочешь, если ты отпустишь меня… все, что попросишь… умоляю…

– У тебя нет ничего, в чем бы я нуждался, – чуть мягче проговорил Эдвард, и я поняла, что за бездушной оболочкой все еще прячется тот нежный и страстный любовник, котором он был еще вчера. Тот испытывающий к умирающим жалость призрак смерти, облегчающий переход в иной мир не только потому, что это делает кровь приятней, а потому, что сочувствует безнадежным больным.

– А как же моя кровь? – вскрикнула я, когда Эдвард надавил одним коленом на кровать, нависая надо мной с пугающе серьезными намерениями, я чувствовала, как неумолимо утекают последние секунды.

Его глаза жадно сверкнули, и я поняла, что нащупала слабую точку.

– Ты можешь выпить меня, незачем душить, – если у меня и был шанс спастись, то только такой, как вчера. И теперь-то я знала, что вернет меня к жизни в последний момент. Я не стану стесняться. Но Эдварду об этом знать необязательно.

Я робко коснулась опасно натянутого провода дрожащей рукой, настойчиво отодвигая орудие убийства от себя подальше, взывая к остаткам самообладания и ища в себе хоть каплю сексуальности, способности соблазнить вампира обождать. Второй рукой я нежно прикоснулась к холодной бледной шее, провела пальчиком вниз, расстегивая верхнюю пуговичку рубашки и с надеждой отмечая, что Эдвард медлит.

– Пожалуйста… – шепнула я, почти уверенная в силе своего обаяния. Кто знает, может, и я теперь способна использовать тайную магию? Эдвард выглядел колеблющимся, не отрывая от меня взгляда. Черный зрачок почти закрыл радужку, выдавая сильную жажду, а бледный язык прошелся по тонким губам.

– В последний раз, – надавила я ласково, расстегнув вторую пуговицу и дотронувшись до кожи его груди, отчего внезапно меня накрыло возбуждением, несмотря на напряженное противостояние момента. – Ты еще можешь выполнить условия договора, незачем причинять боль. Моя кровь так сладка, ты говорил, что не пробовал ранее ничего подобного, что это неземное удовольствие. Разве ты не хочешь вкусить ее еще раз? Мы можем принести друг другу наслаждение вместо страха. Ты ведь в глубине души не монстр, я знаю это. Займись со мной любовью. Заставь меня добровольно отдать тебе непревзойденную чистую кровь, всю до последней капли, Эдвард…

Дыхание его участилось. Рискуя, я приподнялась, доверчиво целуя вампира в подбородок и одолевая еще одну пуговицу, после чего, распахнув рубашку, добралась до джинсов. Я победила. Пальцы Эдварда разжались, выпуская шнур, и я незаметно, но с отвращением, сбросила опасный предмет с кровати, вытягивая кожаный ремень из петелек и отправляя его к шнуру – в целях собственной безопасности. Губы мои блуждали по холодной груди, отвлекая, и Эдвард, казалось, не замечал хитрых манипуляций, полностью попав под мое влияние.

Решительно он сбросил рубашку с плеч, помог мне разобраться с остальной одеждой и забрался под одеяло. Мы замерли, глядя друг другу в глаза, колеблясь и не доверяя. Правая ладонь Эдварда скользнула вдоль моей щеки, нежность прикосновения покорила, заставила забыть, что передо мной убийца. Выражение лица вампира отражало смесь противоречивых эмоций, но перевесила сексуальная жажда: закрыв глаза, мужчина припал к моим губам в мягком, трогательном поцелуе, в котором нельзя было заподозрить фальши. Я приоткрыла рот, впуская холодный влажный язык, практически впадая в транс от вкуса вампирской слюны, одурманивающей разум и полностью подчиняющей своей воле. Должно быть, вампир намеренно делал это, преследуя свою цель. И я, все еще оставаясь человеком, не могла противодействовать нарастающему расслаблению и взрывному возбуждению, охватывающему тело.

Вскоре мы оба извивались, как две сплетенные в экстазе змеи, трясь друг об друга, хаотично целуя и облизывая каждый уголок, сминая в исступленном вожделении, агрессивно пытаясь взять верх, проникнуть буквально под кожу и стать единым целым. На этот раз мы оба действовали как опытные любовники, исчез мой страх и вчерашняя невинная скованность. Я предавалась ласке с не меньшим энтузиазмом, чем Эдвард, исследуя неизученные до сих пор места, словно искушенная и бывалая шлюха. И полные наслаждения стоны мужчины, которых мне удалось добиться, были наградой стараниям.

Он ворвался в меня резко, без предупреждения, когда я почти довела его до пика ртом, облизывая, словно голодное животное. Внезапно я оказалась лежащей на спине, с раздвинутыми ногами и распятыми руками, и свихнувшийся от страсти Эдвард жестко двигался, задыхаясь в экстазе. Я пискнула от короткой боли, и Эдвард коварно усмехнулся, шепча в мое лицо:

– Сегодня никакой анестезии, детка. Все по-настоящему.

Новые ощущения настигли меня: тугая наполненность, интенсивное рельефное трение, уверенное движение, достигающее приятной точки. Реакция не заставила себя ждать, лавинообразный оргазм накрыл с головой. Вчера я летала в облаке легкого как перышко, неземного блаженства. Сегодня оно ударило в меня как локомотив, по-человечески естественно, по-вампирски сильно. Беспрецедентно и первобытно. Еще не стихла пульсация моего лона, а я уже хотела повторить это.

А Эдвард уже иссушал свой любимый сосуд, со стоном присосавшись к моей шее и даже не скрывая, насколько ему хорошо. Его мускулистое тело дрожало в испытываемом восторге, ноги поменяли положение, зажав меня с двух сторон, только руки мои были свободны.

Я подождала пару секунд нарастающей слабости, целясь в вампирское горло. Оргазм продолжал еще бушевать, сбивая меня с толку, но я не собиралась пропустить момент, когда станет поздно. Но стоило приподнять голову, как чертов вампир схватил меня за волосы и с рычанием опустил ее обратно, пригвоздив к подушке. Не было в этом жести ни жалости, ни нежности, жажда крови захватила его целиком, и он, несмотря на подаренное ему удовольствие, безупречно помнил о главной цели.

– Нет! – прохрипела я, впадая в панику, когда онемение захватило руки и ноги, продолжая безудержно нарастать, а слабость оставляла все меньше шансов на спасение. Страх вышел на первый план, черпая в нем силы, я забарахталась, как приколотая иголкой к подушечке еще живая стрекоза, но вампир был слишком сильный, абсолютно непобедимый. Ужас надвигающейся неизбежной смерти затопил мой разум, отравил мысли как ядовитая разъедающая кислота. И в то же мгновение давление на шею исчезло, с гневным стоном разочарованного охотника Эдвард отцепился от меня, алая кровь, которую он с отвращением сплюнул, заляпала мое лицо, волосы и подушку. Страх, пропитавший мои вены, превратил непревзойденный прекрасный напиток в непригодный яд…

Несколько мгновений мы, тяжело дыша, с ненавистью смотрели друг на друга. А затем твердые пальцы сомкнулись на моем горле, сдавливая его в кольцо; окровавленные губы, бешеный алый взгляд и исказившая черты злость превратили мужчину передо мной в вылитый ночной кошмар – тот самый призрак смерти этой больницы, о котором ходят легенды много десятилетий. Пискнув, я вцепилась в жестокие руки, напрасно пытаясь их отнять.

Воздух не поступал, тело конвульсивно задергалось, прижатое сильным накачанным телом. Глаза выкатились из орбит, а ногти бессмысленно царапали безжалостные руки. Жилы на шее Эдварда напряглись, и он усилил хватку, когда я беспомощно заколотила его по лицу в последней безнадежной попытке спастись от удушения. Мир стал неуклонно темнеть. Последнее, что я запомнила перед смертью, это выражение бешеной решимости в красных глазах и подрагивающие в неистовом усилии блестящие от крови губы, обнажившие сцепленные зубы.

Призрак смерти. Эпилог

Эпиложек

Когда я очнулась, вокруг было темно, хоть глаз выколи. Пахло сырой землей, деревянным распилом, пластиком и… бархатом, кажется. Нюх был острый, я отличала малейшие нюансы ароматов, несмотря на то, что воздуха катастрофически не хватало, как в запечатанной наглухо старой и душной бочке.

Ощупывая кровать, я слишком быстро наткнулась на стенку тесной коробочки, в которой лежала, обитой тем самым бархатом. Когда подняла задрожавшие руки вверх, наткнулась на потолок. И тогда я закричала: сначала жалко и беспомощно, хрипло и безнадежно, испуганно. Но постепенно набирая силу, по мере того как ужас во мне рос. Я находилась в гробу! Я была похоронена под землей! Но я еще, мать вашу, была жива!

– Помогите!!! – взывала я, колотя в крышку гроба, исцарапывая бархат на лоскутки, кашляя от попадавших в рот ошметков ткани и дерева. Сначала действовала инстинктивно, в истерике. Затем, обнаружив в ногтях способность победить древесину, драла ее истово и целенаправленно, не зная счета времени и передышки. Отключалась лишь иногда, когда приходила пора изможденно поспать…

Все было кончено, когда я наткнулась на цельнометаллический лист. В отчаянии я ударила по нему кулаком, ненавидя того, кто похоронил меня в сверхпрочном гробу! И зарыдала, оплакивая потерянный шанс к жизни, готовясь медленно умереть в одинокой и мрачной глубине, от голода и жажды, мучительно и страшно, хуже не придумаешь.

Многие часы я убеждала себя, что все это злая шутка и мне снится кошмар, и я скоро проснусь. Потом решила, что это мой личный ад, в который я попала после смерти. А затем, научившись отличать слабые звуки жизни вокруг себя в окружающем непроглядном безмолвии, вернулась к мысли, что все поняла правильно. Я слышала шуршание крота, пробивающего нору в земле, поскрипывание растущих корней деревьев. Легкий гул мог означать сильные порывы ветра, а равномерная вибрация – чьи-то шаги. Я решила считать время по ударам своего сердца, как по единственному звуку, доступному здесь, но обнаружила, что сердце мертво. Пыталась считать секунды просто так, но на сотне тысяч сбилась и просто страдала… И однажды обнаружила необычный, отличающийся от других аккорд в долгой песне моего равнодушного окружения: хрр – шшшш, хрр – шшшш… хрр – шшшш…

Я встрепенулась, когда звук усилился, перекрывая остальное и будто бы даже делая вой ветра доступнее. И тогда я стала надеяться. С замиранием ждать, когда меня раскопают. Ведь этот хлопок втыкающейся в землю лопаты и сыплющейся в сторону земли нельзя было спутать ни с чем. Хрр-шшшш, хр-шшшш…

Я лежала смирно. Боялась спугнуть удачу. Была настороже, напружинив мышцы, во мне проснулись звериные инстинкты. Если откопавшим меня окажется человек, наброшусь на него, успев глотнуть хотя бы немного крови прежде, чем страх отравит ее. Голод, растущий часы, проведенные в заточении, терзал желудок и делал меня дикой, неуправляемой и циничной. Но если за мной пришел вампир, придется бежать. Так быстро, как только умею, чтобы спасти шкуру. Раз я все-таки выжила, то не позволю ни Эдварду, ни его дружкам-ребятам добить меня, а ведь именно за этим они наверняка и явились, услышав крики. У них ведь отличный слух.

Мои руки и ноги задергались в нетерпении, когда лопата достигла дна, ударившись в крышку гроба с другой стороны. Я молчала, не выдавая себя ничем. Если хочу спастись, нужно быть хитрее врагов. Но запах, проникший сквозь щель, изменил мои планы: это был такой тонкий и заманчивый аромат, концентрат гарантированного насыщения, воплощение страсти, секса и удовольствия.

Крышка откинулась, в свете луны предо мной предстал Эдвард, перепачканный землей, со взъерошенными волосами и чернющими глазами, впивающимися в мое лицо. Я зарычала, вонзая когти в края гроба для улучшения прыжка, ненависть застлала зрение красной пеленой, а ярость вышла за границы сознания. Я больше не была его жертвой. Он сделал меня своей убийцей. Он заставил меня пройти все круги ада, лежа под землей, и сейчас поплатится за то, как безжалостно душил меня, умоляющую о спасении. А его кровь станет моим первым и самым сладким блюдом в новом этапе существования.

– Стой! – выкрикнул он, выставляя лопату вперед и как взбесившееся животное отгоняя меня в конец двухметровой могилы, мешая наброситься. – Я не собираюсь убивать тебя!

– Зато я – собираюсь! – поклялась я и пригнулась, ища пространство для прыжка, но в глубокой яме шириной не больше метра сделать это было сложновато. Жажда сводила меня с ума, запах крови вампира дурманил мозги посильнее, чем когда я была еще человеком, слюни текли, заполняя рот, в животе урчало. Ненависть ослепляла, омрачая разум.

– Ты не продержишься без меня и пары часов в мире людей, выдашь свое местоположение, и Они за тобой придут, отрубят голову и сожгут твое тело. Я должен был сделать это, не сегодня, а недели через две, когда ты совсем ослабела бы в могиле и с тобой стало бы легко расправиться. Но я пришел раньше, потому что хочу помочь. Женщин не обращают уже давно, и знаешь, что стало тому причиной?! Их невозможно контролировать! Возьми себя в руки, Изабелла, дай себе шанс. Докажи, что они неправы. Позволь спасти тебя.

Я замерла, с трудом, но все же улавливая смысл слов. Было нелегко поверить. Не после того, как Эдвард убил меня собственными руками, как только получил все, что хотел.

– Зачем ты задушил меня? – прошипела я разъяренно.

– Чтобы завершился процесс обращения, ты должна была умереть, – сказал он ровно и непроницаемо. Похоже, не врал. – Ты не могла больше оставаться в больнице, анализ крови выдал бы изменения, привлек людей, и наша тайна оказалась бы под угрозой. Я должен был предотвратить это.

– Мог предупредить! – прорычала я в бешенстве, ненавидя теперь еще сильнее – за обман, за предательство, за то, что заставил верить, будто меня похоронили заживо и я столько долгих дней сходила с ума в тесном гробу.

– Это твое наказание, детка, – сверкнул вампир глазами, ни капли не сожалея о содеянном. – Ты первой обманула меня, причем несколько раз – обещала добровольно отдать кровь, а сама целилась в мое горло! И кто из нас предатель после этого? Тебе было полезно немного сбить спесь.

Неуправляемая ярость затмила все на свете, и, поддавшись ей, я прыгнула, выставляя когти вперед. Горло мое ударилось обо что-то твердое, а зубы бесполезно клацали в пустоте, разбрызгивая капли яда в попытках добраться до крови вампира, разодрать его тело в клочья, мстя за все причиненные страдания. Эдвард держал меня на вытянутых руках, обороняясь древком лопаты, приставленной к моей шее как ограждение, так что я не могла схватить его, как ни старалась. Сломать или разгрызть древко мне не хватило то ли смекалки, то ли самообладания. Разум практически отключился, только его крошечная часть продолжала анализировать события. Беспомощно дергающееся, извивающееся, рычащее, хрипящее и ненавидящее тело мне не принадлежало.

– Успокоилась? – рыкнул Эдвард, когда я испытала внезапную потерю сил, от которой подогнулись колени и закружилась в хороводе голова. Голод, копящийся в течение многих дней, сделал меня слишком слабой, чтобы победить взрослого сытого вампира, тем более мужчину.

– Нет, – поклялась я, хотя не чувствовала прежней уверенности. Я уже, скорее, хваталась за древко, чтобы не упасть, нежели нападала. Но я не хотела признавать, что истратила всю энергию на этот бессмысленный бросок, и теперь, если Эдвард захочет убить меня, мне не хватил сил даже убежать, он догонит меня в два счета.

– Я дам тебе крови, – сказал вдруг Эдвард, слова прозвучали приглушенно и серьезно, как новый договор. – А потом мы вместе попробуем сбежать. У тебя есть шанс только со мной, другие ни за что не отпустят. Я все обставил, словно тебя убил, недалеко отсюда разжег костер, Эммет и остальные решат, что этот пепел – твои останки. Клан будет думать, что я в Вольтерре. Пройдет несколько лет, и если нигде до того не засветишься, можно будет сказать, что ты старый вампир, которого обратили еще до закона. Как тебе такой план? – он улыбнулся умопомрачительно и открыто. Но мне трудно было думать над его словами, когда я так сильно, невыносимо, душераздирающе хотела пить. Полное отсутствие сил, изнеможение, покоряющее тело, пугали ни на шутку.

– Дай крови, – прорычала я, все еще стараясь выглядеть грозной и устрашающей, но, кажется, это прозвучало жалко, как мольба.

– Только не убей меня, – попросил он, разжимая древко и позволяя лопате упасть. Я, покачиваясь, едва устояла, плохо соображая. – Я, все-таки, твой единственный друг.

В следующий миг я уже висела на нем, впившись зубами в горло. Кровь его была вязкой и тягучей, как смола, сладкой, как амброзия, и сразу, в мгновение, взбодрила. Я подняла ноги, обхватывая поясницу вампира и скрещивая ступни за его спиной, сжала пальцами волосы, вгрызаясь в плоть сильнее, ища насыщения. Услышала низкий стон, ощутила руки на бедрах, а между нами – нечто разбухшее и твердое, и улыбнулась сквозь укус, поняв, что мой яд теперь обладает таким же неодолимым эйфорическим воздействием на мужчину, как Его яд – на женщину. Поймала возбуждающую волну, переключившись с жажды крови на жажду тела. Вытащила зубы, с удовольствием вылизав до кристальной чистоты оставленную ранку – индивидуальное клеймо моего обновленного тела, навсегда впечатавшееся в кожу любовника, как метка собственницы.

Опустила ноги вниз, делая шаг назад и зазывающе гладя вампиру в глаза. Моя грудь высоко вздымалась, а внутри по венам бежал адский огонь.

– Возьми меня…

Эдвард недоверчиво склонил голову, когда я задрала край платья выше бедер, приглашая к соединению – попутно гадая, кто додумался облачить меня после смерти в этот дикий наряд. Ноздри Эдварда раздувались, он следил за мной с выражением необузданной страсти. Сексуально улыбаясь, я избавилась от трусиков и, порочно отбросив их ногой, уткнулась спиной в неровную стену с осыпающейся влажной землей, и в ту же секунду Эдвард сорвался с места, его губы впились так, словно хотели поглотить меня.

– Ты все время удивляешь меня, – горячо прошептал он, распиная меня в самом углу ямы, властно прижимая телом, полностью готовым к совокуплению. Он порвал платье, когда оно стало путаться между нами, и едва справился с молнией джинсов, вытаскивая наружу твердую плоть. И в следующий миг вонзился в мое жаждущее лоно, выпуская животную страсть вместе с криком ярости. Его ладонь закинула мою ногу на бедро, удерживая ее там, пока он с силой врезался, заявляя права. Вторая ладонь легла на горло, отклоняя мое тело назад, скользя иногда вниз, чтобы властно смять груди. Я держалась руками за корни, полностью отдавшись воле дьявола.

И, словно апофеоз нашей первобытной связи, небо разразилось дождем, очищая от скверны, открывая двери в новую жизнь, смывая остатки ненависти и налет недоверия. Мы полностью растворились друг в друге, я скрестила ступни у Эдварда за спиной, не желая его отпускать, крепко обвила руками шею, зажмуриваясь от накатывающего как ревущая, вышедшая из берегов река наслаждения, слушая, как лопается моя кожа под острыми как бритва зубами, чувствуя наркотическое воздействие яда, запущенного в мою кровь. И, вздрагивая от импульсов бегущего по венам, взорвавшего лоно тока, сделала то же самое, забирая и даря наивысший экстаз.

Звуки любви утихли, ручейки воды быстро наполняли разрытую могилу, покрыв гроб целиком. Мы все еще стояли возле стенки, остервенело обнимая друг друга, как обезумевшие после долгой разлуки любовники. Эдвард первым поднял голову, сосредоточено убрал налипшие мокрые пряди волос с моего лица и нежно, очень трогательно поцеловал.

– Теперь я понимаю выражение «пить кровь друг у друга», – хрипло пошутила я.

Эдвард усмехнулся, осторожно ослабляя объятия, чтобы позволить мне встать.

– Да, не люди придумали его, – подчеркнул он с очаровательной полуулыбкой, натягивая джинсы и оправляя мое испорченное порванное платье. – Только оно приобрело у них негативное звучание, потому что они не знали сути.

– Я в самом деле могу теперь убить тебя, высосав всю твою кровь?

Эдвард снова усмехнулся, на этот раз подавая руку, чтобы выбраться из грязной и размякшей ямы, захватывая по пути лопату.

– Проблематично убить бессмертного, но вполне можно вырубить на несколько дней. Безымянный труп в одном из моргов города, анализы которого могут бог знает что показать, и который исчезнет через пару дней, когда очнется – не очень хорошо скажется на тайне нашей братии. Оживший вампир, сама понимаешь, такому раскладу рад не будет, и напавшему на него уже не жить. Так что друг у друга мы можем пить кровь только по обоюдному согласию, – говоря, он бойко орудовал лопатой, возвращая могиле первоначальный вид, а я, отломив увесистую ветку, лениво, по-девчачьи помогала. – Такое случается только между родственными душами, Белла.

Было трудно не улыбнуться столь неожиданному признанию.

– Значит, я твоя половинка? – с ехидцей поддела я, помогая мужчине установить на место надгробный камень с моим именем.

– Ты первая нарисовала сердечки вокруг моего лица, – беззлобно огрызнулся Эдвард, отшвыривая лопату далеко в окружавшую темень.

– Да ладно, признай, что «совсем размяк», «никогда такого ни с кем не испытывал» и «я удивительная», – будучи слегка «навеселе», подтрунивала я над чересчур серьезным вампиром, тянущим меня за руку прочь с кладбища.

– Ты мне на нервы действуешь, – проворчал он, выводя меня за ограду и сажая, удовлетворенную, потрепанную и помятую, немного пьяную, но, очевидно, счастливую, в серебристый автомобиль. Я вольготно развалилась на сидении, закинув стройную ногу на приборную панель и нагло усмехаясь Эдварду в лицо, пока он дотошно пристегивал меня ремнем безопасности, словно какого-то хрупкого человечка.

– Неужто не признаешь, что чувствуешь ко мне нечто особенное, тем более после того как рискуешь жизнью, спасая меня от дружков? – ухмыльнулась я, прижимая вампира «к стенке», но он и бровью не повел на мои жалкие попытки развести его на пошлую романтику.

– Нам еще ехать в несусветную даль, – Эдвард завел мотор и, прежде чем тронуться с места, коснулся пальцем моего подбородка в дружелюбном и ласковом жесте, от которого я почти что растаяла, кончив шутить. Вампир коварно улыбнулся, довольный произведенным эффектом: – Может и признаю, детка. Когда-нибудь, если будешь хорошо вести себя. Время покажет…