Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Маленький городок Форкс встретил меня обилием зелени и проливным дождем. После солнечного Финикса покрытый мхом старый городишко производил удручающее впечатление, и я надеялась, что семейное дело, которое привело меня сюда, не займет много времени.

Я знала немногое: в Форксе жила бабушка Мари, ей принадлежал большой дом. Моей маме не нравилась хронически плохая погода, и едва ей исполнилось восемнадцать, Рене выскочила замуж за моего отца и удрала от дождей в более приятное место. Вернулась в Форкс только однажды: на похороны матери.

С тех пор старый бабушкин дом гнил в одиночестве, и я предполагала, что он находится в ужасном состоянии. Понятия не имела, зачем маме вдруг понадобилось поехать туда, да еще и срочно вызвать меня, оторвав от учебы?

«Твое будущее решается до конца полнолуния, – таинственно и без тени насмешки сообщила по телефону мама. – Ну же, это всего на несколько дней, пакуй чемоданы, Белла».

И вот я здесь: такси привезло меня сквозь густые потоки дождя к неприметному, спрятанному в глубине леса разваливающемуся фамильному дому, а на пороге уже собрались мама, тетя Анжела и моя двоюродная сестра Джессика.

Дом оказался не просто стар – он находился в аварийном состоянии. Конечно, Рене и тетя Анжела, как могли, привели его в порядок перед моим приездом: включили отопление, убрали пыль со старой мебели. Но запах сырости и гнили прочно въелся во все предметы, с потолка свисала паутина, стены требовали капремонта.

Когда длинные приветствия и семейный ужин подошли к концу, мама, убрав со стола тарелки, расставила зажженные свечи и погасила обычный свет. Кухня сразу приобрела готичный вид, словно мы переместились в средневековое обиталище ведьмы. Положив перед собой старую желтую книгу, Рене присела на стул и закрыла глаза, то ли настраиваясь на нужный лад, то ли беззвучно молясь.

Таинственность ее действий была непонятна, кажется, только мне – ни тетя Анжела, ни Джессика не выразили никакого удивления. Двоюродная сестра даже заговорщицки подмигнула мне, многообещающе улыбнувшись.

– Я должна рассказать тебе семейную тайну, – загадочно начала Рене, поглаживая потертый переплет и глядя на меня слишком серьезно, чтобы я думала, будто все происходящее – какая-то шутка. – Белла, наша семья – мы не совсем люди.

– Ведьмы? – усмехнулась я, кивнув на атрибутику вечера.

– Наш пра-пра-пра… прадед был ангелом, спустившимся в мир людей, – сурово заговорила Рене, игнорируя мое явное недоверие. – Он влюбился в смертную женщину и долго прожил на Земле как обычный человек. Все следующие поколения, родившиеся в нашей семье, носят частичку его света.

– Со всеми вытекающими последствиями, – встряла Джессика, глядя на меня так восторженно, словно получала огромное удовольствие от перемен, обрушившихся на ее жизнь. Она продемонстрировала мне кольцо на пальце – в старом потемневшем серебре поблескивал полупрозрачный голубоватый камень. – Мы получили в наследство кое-какие силы, недоступные простым смертным!

– И опасность вместе с ними, – мрачно перебила дочь тетя Анжела, одернув ее восторг.

– Восемнадцатилетие – тот срок, когда впервые пробуждаются наши скрытые возможности, – продолжала Рене, – и когда мы становимся наиболее уязвимы.

– Для зла, – снова встряла Джессика, поглаживая кольцо.

Когда все замолчали, ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции, я смогла лишь глупо захихикать. Но лица родственников оставались невозмутимыми.

– Простите, но это какой-то бред, – покачала головой я, не желая участвовать в этом странном цирковом представлении. – Вы хотите сказать, что мир, в котором я живу, совсем не такой, каким я привыкла его видеть? Где вы раньше были, почему молчали столько лет? И теперь, когда я стала совершеннолетней, обрушиваете на меня эту странную тайну, в которую нельзя поверить? Что это – какой-то способ заставить меня вернуться в семью?

Когда я закончила школу, то выбрала университет подальше от матери и многолюдного Нью-Йорка, собираясь после его окончания жить отдельно. Я всегда была чересчур самостоятельной, поэтому подозревала, что Рене таким странным способом просто пытается вернуть меня в лоно семьи, под свою навязчивую опеку, от которой я сбежала.

– С каждым новым поколением мы надеялись, что наследие пра-прадеда исчерпает себя, – печально объяснила тетя Анжела. – Никому из нас не нравится крест, который приходится нести, мы все с удовольствием просто вели бы обычную человеческую жизнь, тем более магия, присутствующая в нашем мире, мельчает и исчезает с каждым прошедшим веком. Издревле велась бесконечная война между Добром и Злом, а люди становились пешками на этой игровой доске. Прадед оставил нам частицу себя, которая защищает нас от зла, дает силу с ним бороться, но и делает уязвимыми. Каждый выбирает свой путь – кто-то прячется, кто-то вступает в ряды борцов. Но если ты, Белла, откажешься от наследия, тебя ждет ужасная мучительная смерть.

– Мы чуть не потеряли Джессику, – вставила мама, протягивая ко мне через стол руку, но я отдернула пальцы, все еще не веря в то, что происходящее – не розыгрыш. – Мы не рассказывали тайну ни тебе, ни твоей сестре, потому что и мне, и тете Анжеле досталась почти обыкновенная жизнь без потрясений, мы обе вышли замуж и были счастливы с простыми мужчинами, почти не испытав на себе магию наследия. Но что-то в нашем мире изменилось, и не в лучшую сторону за последние десять или двадцать лет. Зло возвращается! Едва Джессика стала совершеннолетней, с ней стали происходить страшные вещи – ее преследовали голоса во тьме. Все чаще попадались на пути злые люди, норовившие отнять самое ценное, что у нее есть – ту частичку света, которую девочка носила в себе. Для сил зла нет ничего приятнее, чем погубить ангела или его потомка, забрать в рабство его светлую душу. Мы не подумали обеспечить защиту Джессике, и она чуть не погибла в один из дней.

– Теперь у меня есть это кольцо, – разбавила Джесс серьезный тон Рене восторгом, сквозившем в ее высоком сопрано. – Это оберег, усиливающий наши таланты.

– Когда спадет полная луна, – снова перебила мама, – твое превращение в слугу Света полностью завершится и ты станешь беспомощна перед силами зла. Не хочешь борьбы – хотя бы носи кольцо ради своей безопасности. – Рене потянула руку через стол и положила передо мной небольшое колечко с голубоватым камешком, почти такое же как у Джессики. – Этот сапфир принадлежал пра-прадеду, и он оберегал его сына. Когда детей стало больше, мы разделили камень на несколько частей, каждому обеспечивая защиту. Отныне ты никогда не должна его снимать – зло будет ждать удобного момента, чтобы напасть, и кольцо укроет тебя от его воздействия в любое время дня и ночи.

– Неверие не спасет тебя от беды, – воскликнула Джессика, когда я, потрясенная всем услышанным, вскочила и отошла от стола подальше. Сидевшие в семейном кругу родственники казались мне безумцами, начитавшимися страшных сказок. Я отказывалась участвовать в этом балагане.

– Вы сумасшедшие, – сделала вывод я, нажимая выключатель, чтобы убрать мрачный средневековый свет свечей и вернуться в нормальный современный мир, частью которого всегда себя считала. – Я улетаю в Финикс! Сегодня же. Зачем вы только меня сюда притащили?

Качая головой, я отправилась собирать вещи, а родственнички бросились следом, наперебой уговаривая меня остаться.

– Ты должна надеть кольцо, – приказывала мама тоном, от которого я и сбежала в другой город почти год назад.

– Белла, девочка, ты совершаешь ошибку, ты можешь погибнуть, – умоляла тетя, ходя за мной по пятам, но не мешая кидать в чемодан одежду, выложенную всего несколько часов назад.

– Ты не представляешь, от чего отказываешься, – сыпала секретами Джессика. – Я умею предсказывать будущее, могу видеть души людей, помогать тем, кто в этом нуждается, спасать невинных! Вместе с тобой мы смогли бы стать отличной командой борцов со злом, – судя по предвкушению в голосе, сестра мечтала стать солдатом и сделать такой меня уже давно – наверняка пересмотрела фильмов о супергероях. – Мы, как Гензель и Гретель или как сестры Холливел, могли бы нести людям мир, защищая слабых.

– С меня хватит этого безумства, – пыталась спорить я, выдергивая из рук Рене чемодан, который она схватила, чтобы удержать меня дома.

– Белла, деточка, прошу лишь об одном – пробудь с нами до полнолуния, – умоляла тетя, кладя теплую руку на мое запястье. – Если после этого ты не почувствуешь в своей жизни никаких изменений – клянусь, мы отпустим тебя в Финикс безо всяких уговоров.

– Принимай это как элемент игры, какой-никакой новизны в твоей скучной жизни, – добавила Джессика, силой надев кольцо на мой палец и удерживая его там. – Когда рядом дьявол, камень заблестит, – давала инструкции она. – Но это редкий случай, обычно встречаются демоны, духи или ведьмы. От их присутствия серебро остынет и станет холодить кожу. Не бойся, наследие прадеда не даст ничему плохому случиться с тобой!

– А если по истечении полнолуния твое преобразование не завершится – будешь свободна от бремени предков и вольна жить как хочешь.

– Ну ладно, – со злостью уступила я, поняв, что родные попросту не отпустят меня из дома.

Они втроем держали меня кто за чемодан, кто за рукав, и если я вырвусь, неровен час привяжут к стулу. Лучше согласиться – хотя их откровения выглядели полной чушью, – чем быть запертой в старом разваливающемся доме на несколько дней.

– Оставь кольцо, – настояла мама, когда я попыталась стащить старый, потемневший от времени перстень с пальца.

– Дай хоть почищу серебро, – устало уступила я, и родственники, наконец, отпустили меня из насильственных объятий.

 

***

Я была в Форксе всего один раз, еще совсем маленькой, и ничего не помнила, но заблудиться среди нескольких десятков домов было трудновато. Непрерывный дождь хлестал по дождевику, который выдала мне тетя Анжела, чтобы я могла прогуляться. Серые тучи словно давили на плечи, а обилие блестящей влажной зелени отталкивало взгляд. Даже стволы деревьев, в Финиксе коричневые или серые, здесь были покрыты зеленым мхом.

Я больше не могла торчать в унылом старом доме, так что придумала причину выбраться: отправилась на поиски магазина, чтобы пополнить холодильник любимыми продуктами.

Форкс оказался совсем маленьким городишко: всего-то две пересекающиеся улочки с вереницей невысоких домов, где все жители знали друг друга в лицо. Когда я встречала редких в этот ужасно дождливый день прохожих, они приветливо улыбались мне, тут же называя по имени:

– О, да ты никак Белла, внучка Мари? – кивали они, останавливаясь, чтобы пожать руку.

– Так похожа на нашу старушку Мэри, – добродушно посмеивались другие. – Ты переехала насовсем? Тебе помощь с ремонтом нужна? Ты не посмотришь мой дом – кажется, в нем завелся злой дух и портит нам жизнь? Моя мать тяжело болеет – надежда только на тебя, Белла.

– Нет-нет, извините, простите, – взволнованно отказывалась я, приходя в ужас от того, как легко меня узнали. Бабушка была в городе, похоже, кем-то вроде святой, на которую возлагали большие надежды. Неужели в этом богом забытом местечке на краю света нет даже больницы, раз жители обращаются ко мне как к врачу?

А вот и магазинчик – да у нас в Финиксе даже придорожные лавки в три раза больше размером! Пятясь назад, пытаясь как можно вежливей избавиться от собравшейся небольшой и преследующей меня толпы, я распахнула дверь магазина и вместе со звоном колокольчика ввалилась внутрь, споткнувшись о порог. Ахнув, я приземлилась на пятую точку, толкнув кого-то спиной. А этот несчастный человек, ставший жертвой моей неуклюжести, ойкнув, случайно задел и свалил стоявшую возле кассы стойку со жвачками, рассыпавшимися по полу разноцветной кучей.

– Простите, – пробормотала я, спешно отворачиваясь от глазеющей через стеклянную дверь толпы, чьи лица при виде моего падения стали вдруг сердитыми и отчужденными. А мое кольцо, ей-богу, внезапно похолодело на пальце, заставив меня зашипеть. Сдернув его с пальца, я сунула ободок в карман, решив позже разобраться с этим – магия, ворвавшаяся в мою жизнь слишком внезапно, пугала.

– Это вы меня простите, – живо откликнулся молодой парень, помогая мне быстро собрать жвачки с пола – это его я толкнула, – а затем и встать.

Подняв взгляд, я потеряла дар речи, утонув в глазах цвета малахита – зеленых с шоколадными вкраплениями, изумленных и немного смеющихся: парня позабавило, а не напугало мое неловкое падение.

– О, – сказал он, замерев, как только я уставилась на него, подмечая поразительную красоту точеных губ, мужественных скул и взъерошенную непослушную челку яркого медного оттенка. А запах… он пах просто божественно, кружа мне голову, так что внезапно стало трудно дышать, будто вокруг меня образовался вакуум. Колени ослабели и я невольно оперлась на руку незнакомца, продолжавшего меня по инерции поддерживать.

– Свон? Белла Свон? – воскликнул продавец, выдергивая меня из наваждения – его голос звучал более чем восторженно, напомнив толпу, поджидающую на улице. Черт подери, что не так с этим городом и его жителями? За что мне это мучение? Я что, попала в какую-то современную иллюстрированную сказку, где люди не имеют понятий о воспитании и такте, а внучка умершей бабушки Мари, которую они считали чем-то вроде личного лекаря, обязана унаследовать ее способности?! Кольцо, холодящее даже сквозь карман плаща, доказывало – все так и есть.

Я неприязненно посмотрела на продавца, чье лицо сияло за стойкой с конфетами словно начищенная до блеска сковорода. Увы, не только мать, тетя и сестра возлагали на меня большие надежды – кажется, все жители Форкса были помешанными. Понятно, почему Рене отсюда когда-то сбежала.

– Не видел, есть тут в продаже кукурузные хлопья? – вернула я внимание к парню как к меньшему из зол, надеясь, что когда скроюсь за витринами, от меня отстанут попрошайки.

Молодой человек оказался весьма умен, тут же кивнув и потянув за собой.

– Каллен-Шмаллен, – крикнул вслед нам продавец, махнув кулаком. – Тебе я не собираюсь ничего продавать!

Я с удивлением подняла брови, в то время как лицо молодого человека на секунду хмуро скривилось. Он подвел меня к стойке с хлопьями и улыбнулся, указывая на них. Пока я выбирала подходящую коробочку, он с неохотой вернул на полку бутылку колы, которую держал до этого в руке.

– Тебя здесь за что-то не любят? – проницательно заострила внимание я; мне не хотелось знать, отчего люди на улице ведут себя странно по отношению ко мне, но реакция продавца на симпатичного и на вид вполне доброго парня вызвала любопытство.

– Да… нашу семью в этом городе не жалуют, – скользя взглядом по пакетикам с чипсами, невесело ухмыльнулся парень. – Какие-то старые предрассудки…

– Давно тут живешь? – было непонятно, что он ест, если в магазине ему отказываются продавать продукты.

– А, нет. Приехал два дня назад по семейным делам, – не слишком радостно отозвался он.

– Правда?! – ахнула я, потрясенная этим невероятным совпадением в наших судьбах. – Я тоже! Белла, Белла Свон, – протянула я парню ладонь, предлагая познакомиться.

– Эдвард Каллен, – галантно поклонился он, оставляя на моей ладони поцелуй прямо как в старинных романах, отчего мое сердце неожиданно затрепетало, наполнившись теплом.

Несколько минут мы молча разглядывали друг друга, пользуясь моментом, когда нас никто не может видеть в глубине магазина.

– Итак, – покраснела я, чувствуя себя необычно и уже не настолько ненавидя этот странный город, как две минуты назад – знакомство с симпатичным Эдвардом пришлось очень даже по вкусу. Вот бы договориться встретиться с ним еще раз? Казалось, он тоже зашел в магазин просто от скуки. Кто знает, быть может ему будет интересно пообщаться и в другие дни, которые я вынуждена буду оставаться в этом городе? – Чем занимаешься?

– Вообще-то я учусь на врача, – приходя в лучшее настроение, поделился парень. – Правда, отец категорически против этой профессии, но я не унываю – когда-нибудь он сможет понять меня.

– Тоже терки с предками? – посочувствовала я, вспоминая чокнутые лица родственничков и совершенно не желая возвращаться домой – я была почти уверена, что в мое отсутствие они припрятали мой паспорт, лишь бы я не сбежала.

– Еще какие, – охотно отозвался парень, делая вид, что выбирает чипсы, но возвращая пакетики на место. – Отец всю жизнь проработал юристом – обвинителем в суде, и думает, что я должен пойти по его стопам. Но мне нравится лечить людей, а не причинять им боль.

Я улыбнулась, в глубине души радуясь тому, что приглянувшийся мне молодой человек такой хороший и добрый, добавляя в копилку его достоинств еще один несомненный плюс.

– Я знаю, что нужно делать, – заявила я, хватая с полки бутылку колы, чипсы и решительно направляясь к кассе. – Можешь не благодарить, ты скрасил мне этот день.

– Это все тебе, Белла? – продавец тут же бросил подозрительный взгляд на Эдварда, стоящего за моей спиной, когда я положила продукты на кассу.

– Кому же еще, – резковато ответила я, не понимая, отчего продавец настолько недоброжелателен к незнакомому, никогда ранее не бывавшему в этом городе, но при этом тошнотворно приветлив со мной.

Расплатившись, я развернулась к двери и замерла, увидев толпу, которая, похоже, только увеличилась за время, что я провела в магазине. «Катастрофа», – пискнула внутренне я, чувствуя себя примерно так же, как любая известная актриса, ставшая жертвой сумасшедших фанатов. Ну и что мне делать с этой толпой? Которая, к тому же, выглядела вовсе не благодушно настроенной, как вначале, а разъяренной и готовой разорвать на куски.

– У меня есть идея, – тихо шепнул парень мне на ухо, потянув за рукав. Пятясь, я попыталась вежливо помахать людям рукой, но их взгляды оставались хмурыми и сердитыми.

– Мы можем выйти через запасной выход, – предложил Эдвард, показывая дорогу. – У меня машина на парковке.

– Машина! – обрадовалась я, спеша за широкой спиной своего нового друга. – Это отличная новость! – учитывая не только толпу, но дождь и быстро спускающиеся сумерки. – Ты мой спаситель.

– А вдруг я садист, маньяк или убийца, охотящийся на красавиц и мечтающий тебя похитить для опытов? – хихикнул Эдвард, распахивая железную дверь, через которую я проскользнула в хозяйственное помещение, а затем и на улицу – неосвещенную часть парковки за магазином, где, к счастью, не было обезумевшей толпы.

Увидев смеющиеся глаза парня и жизнерадостную улыбку, я покачала головой:

– Уверена – ты хороший!

– Надеюсь, ты не ошибаешься, – усмехнулся он.

 

***

До полнолуния дни теперь летели незаметно. Хотя я понятия не имела, каким образом мама и тетя узнают о фазе луны, если небо постоянно закрыто густой серой массой непроницаемых туч?

Каждую ночь я плохо спала: мне снился Эдвард, его зеленые глаза, от встречи к встрече становившиеся темнее, но не теряющие при этом индивидуальности и очарования. Малахит с вкраплениями шоколадно-коричневого, очень необычно.

Каждое утро мама, тетя Анжела и особенно сестра Джессика смотрели на меня так, будто я на их глазах должна превратиться в другое существо – например, отрастить крылья или вторую голову. Но я не чувствовала в себе абсолютно никаких изменений.

Каждый день после обеда я находила отговорку и убегала из дома, чтобы тайно встретиться с Эдвардом и приятно провести время. Я не хотела показывать его родным, опасаясь глупых вопросов, предпочитала оставить наше общение в тайне, да и парень тоже не спешил приглашать меня к себе домой.

Больше я не рисковала в одиночку бродить по улочкам Форкса, где меня узнавал каждый встречный и тут же плелся следом, как преданная собачка, ожидающая милостыни. Обычно Эдвард припарковывал свой серебристый «вольво» сразу за поворотом шоссе и ждал, пока я, преодолев несколько сот метров размытой проселочной дороги под проливным дождем, не пряталась в его машине.

Мы просто сидели, болтая ни о чем и обо всем, или катались туда-сюда, чтобы занять время, или рассматривали заброшенные дома на окраинах Форкса, гадая, кто жил там или еще живет. Иногда перебирались в полуразрушенную беседку, еще сохранившую следы краски – мы нашли ее в глубине леса в другой от наших домов стороне, рядом с фундаментом некогда сгоревшего строения. Мы не знали, кому этот дом принадлежал, но бурьян, разросшийся выше человеческого роста, поведал, что это место пустует очень давно и мы можем не опасаться сердитых хозяев. Спрятавшись от дождя под проржавевшей, но еще сопротивляющейся коррозии крышей беседки, мы садились на старую железную скамью и вели задушевные беседы о наших коротких, по сути, жизнях.

Так я узнала, что Эдварду тоже восемнадцать лет и его, как и меня, оторвали от учебы, – правда, причина была более уважительная: в семье умер дедушка по отцовской линии и они приехали в Форкс его хоронить. Свою семью Эдвард тоже считал немного чокнутой, но, как и все мужчины, не был так словоохотлив, как я, и не желал вдаваться в подробности.

Парень жил с отцом. Мать бросила их, когда ему было пять, с тех пор он ее почти не видел, только разговаривал иногда по телефону. Ему было больно рассказывать о ней, так что я не настаивала.

С отцом отношения тоже не сложились: он был слишком строг с сыном. А кому это понравится? Я его прекрасно понимала – Эдвард воспитывался суровым и прагматичным родителем, не позволяющим ребенку ничего лишнего. Парень был рад, когда наконец-то смог, вопреки воле старшего мужчины, поступить в университет и уехать в другой город. В этом мы тоже оказались похожи, хотя в моей жизни было куда больше поблажек и развлечений, и кроме нынешней поездки в Форкс и истории с пра-прадедом во всем другом я росла обычной девчонкой.

Эдвард оказался очень милым и романтичным, рядом с ним мне становилось удивительно хорошо: его присутствие скрашивало каждый миг нахождения в этом мрачном городишке. Ветер вдруг теплел от взгляда парня, дождь больше не наводил тоску, а наш мини-пикник, состоявший из быстренько купленной в магазине всякой всячины вроде печенья, шоколада и колы, казался пиром. В какой-то момент, сердитая на безумство родственников, я пожаловалась парню на свою семью. Он не рассмеялся, когда я завела беседу о магии – слушал внимательно. И я, ободренная его пониманием, рассказала все без утайки: про причину приезда в Форкс, свой скептицизм и глупый восторг вдохновленной сестры, наше странное происхождение и даже кольцо, без дела болтающееся в кармане.

– Почему ты его не носишь? – все еще оставаясь серьезным, за что я была очень благодарна, поинтересовался Эдвард, когда я объяснила ему принцип действия кольца и показала серебряный ободок с голубоватым камнем. Мы снова сидели в беседке – ливень с невероятным усилием барабанил по старому железу, мечтая пробить в непокорной крыше дыру.

– От него у меня порой замерзает вся рука, – объяснила я, задумчиво катая морозящее кожу серебро туда-сюда по ладони. – Дома еще ничего, а как выйду на улицу, оно становится невыносимо холодным.

– Может твои родители правы? – поднял Эдвард на меня спокойный, по-своему мудрый взгляд, и его глаза, оказавшиеся внезапно слишком близко – ведь мы наклонились друг к другу, разглядывая кольцо, – смутили меня, притягивая как магнит. – Вдруг в мире в самом деле водятся монстры, а кольцо защитит тебя от них? Убережет от любого зла? Вдруг вокруг нас и прямо сейчас летают невидимые глазу чудовища, а ты рискуешь жизнью, не надев кольца? Что если добро, которое есть у тебя внутри, – он приложил вдруг ладонь к моей груди напротив сердца, и я затрепетала, – может быть отобрано злыми существами, только и поджидающими удобного случая?

– Я в эту ерунду не верю, – усмехнулась я, покачав головой и пытаясь избавиться от странного желания прекратить пустую болтовню и заняться чем-нибудь поинтересней, например, узнать, каков на вкус поцелуй с Эдвардом. – Я считаю, что нет вселенского зла и добра – каждый человек сам выбирает свою судьбу, сам решает, хорошим быть или плохим, уберечь или потерять душу. Мы властны сделать выбор, а не идти на поводу у какого-то старого семейного предания, покрытого толстенным слоем пыли. Может магия и существовала в древние века, но мы – дети нашего времени.

Уголки губ Эдварда дрогнули в едва заметной улыбке. Он протянул ладонь, и я перекатила на нее кольцо, давая ему возможность рассмотреть его. Парень дернулся и ойкнул, но не уронил ободок на землю.

– Какое горячее, – удивленно пробормотал он, заставив меня чуть-чуть нахмуриться, ведь секунду назад оно казалось мне ужасно холодным.

– Разве?

– Не чувствуешь? – Он повертел его пальцами, как обжигающий кожу уголек, и замер, когда я накрыла пальцами его ладонь вместе с кольцом. Что-то между нами вдруг переменилось: пролетела какая-то искра, или повлияло прикосновение, или просто настал момент…

Эдвард посмотрел мне в глаза. Его вторая рука поднялась, осторожно убрав за ухо выбившийся локон моих волос, и я задрожала в волнении, когда парень медленно, не желая спугнуть удачу, наклонился к моим губам, захватив их робко и очень нежно. Сжал мою руку, когда я зажмурилась от удовольствия и вдохнула его завораживающий запах. Пальцы скользнули на мой затылок, привлекая ближе к себе, и тогда Эдвард поцеловал меня страстно, уже не боясь отказа. Напористо и в то же время мягко, невероятно приятно.

Дождь продолжал хлестать по крыше ржавой беседки, влажный прохладный воздух щекотал нос, но мы не замечали плохой погоды, нежась в объятиях друг друга. Я перебралась на колени к Эдварду – так было намного теплее. Когда наконец открыла глаза, не могла поверить, что уже стемнело. А еще больнее было вспоминать, какой сегодня день – последний перед полной луной, когда должно завершиться мое непонятное превращение.

– Я завтра уезжаю домой, – пожаловалась я, вдруг понимая, что желаю задержаться в удручающе мрачном Форксе подольше. Хотя мы с Эдвардом уже обменялись телефонными номерами и контактами в соцсетях, было ясно, что сохранить робкие, едва возникшие чувства, находясь в разных городах, будет невозможно, а билеты на самолет стоят слишком дорого, чтобы часто встречаться.

Парень снова поправил локон моих волос, грустно разглядывая мое лицо.

– Надеюсь, мы продолжим общаться, – выразил пожелание он, чуть приподняв уголки губ, которые мне немедленно захотелось поцеловать снова. – Очень надеюсь на то, что я все еще буду тебя нравиться… и послезавтра, и после– послезавтра. Невзирая ни на что.

– Конечно, будешь, – поспешила заверить я и встала с теплых колен, потому что, как это ни печально, пора было спешить домой. Рене уже наверняка начала волноваться, я сегодня задержалась дольше положенного.

– Я подвезу тебя, – привычно отозвался Эдвард, но на этот раз взял меня за руку, пока мы бежали под дождем к машине.

 

***

– Белла, как ты могла так рисковать, зачем ты вообще сняла его?! – кричала на меня мама все утро, придя в ужас оттого, что я умудрилась потерять кольцо. Обычно я надевала его перед тем как войти в дом, чтобы родственники не узнали, что я его снимала. Но в тот злополучный день кольца в кармане, увы, не оказалось.

Я вообще забыла о нем! Была слишком увлечена поцелуями, чтобы помнить о такой мелочи. Наверняка оно просто упало на землю и до сих пор валяется в беседке.

– Мам, я его, скорее всего, уронила, и даже знаю где. Сегодня же схожу и поищу.

После обеда, я надеялась, Эдвард вновь будет ждать меня возле шоссе, мы вместе перевернем всю беседку и отыщем священный предмет. Говорила же маме – не стоит мне вообще носить его! Так нет же, я теперь еще и виновата…

– Ты не ответила на вопрос, – твердо напомнила Джессика, стоявшая со скрещенными на груди руками. – По какой причине ты сняла его?

– Показывала… кое-кому, – поперхнулась я, гадая, какое из зол меньшее: сказать, что демонстрировала кольцо другу, или признать, что оно сигнализировало мне о присутствии какого-то зла? Мне показалось, что первое гораздо безопаснее.

– Кому? – еще сильнее рассвирепела мама, а тетя Анжела осуждающе покачала головой.

– Какая разница? – вспылила я, обходя взбешенную Рене и направляясь в кухню, где висели часы, чтобы посмотреть, как долго еще придется находиться в этом доме и терпеть помешанных на глупой магии людей.

– Ты должна сказать нам имя, Белла, – бубнила Джессика. – Ты думаешь, мы все просто так собрались на твое восемнадцатилетие именно в Форксе? Это место обладает особенной властью наделять нас силой, пробуждать спящие возможности! Но не только добрые полуангелы, вроде нас, пользуются этой привилегией – зло тоже не собирается спать! Сюда съезжаются разные темные духи, одержимые нечистью люди и прочие представители зла, и особенно много их прибывает – в полнолуние. Этот город – непростой, какой только швали здесь не водится.

– Да, я заметила, – сухо усмехнулась я, вспоминая толпы «фанатов», бродивших за мной по пятам в ожидании «чуда».

– Заметила? – ахнула тетя Анжела, уловив не тот подтекст, который я вкладывала, к моему глубочайшему сожалению. – Ты заметила что-то странное, Белла? Ты видела духов или, может, внутреннюю сущность некоторых людей? Твое кольцо холодело, верно?

Я уничижительно взглянула на тетю, закатывая глаза. Достав пакет молока, молча его открыла, не желая обсуждать мое несвершившеея преобразование – увы, никаких злых духов я ни разу не наблюдала. И чокнутые жители Форкса не демонстрировали мне никакую свою «внутреннюю двойную суть» – они просто были сумасшедшими, как и мои родственники.

– С кем же ты встречалась каждый день? – требовала Рене, напирая на меня. – Ну же, может это сынок Ньютона? Его отец в молодости был тем еще сердцеедом. Или братья Кроули, Эрик или Бен? Я была у них в гостях два дня назад – симпатичные ребята.

– Этот парень вообще не из Форкса, – парировала я. – Он приехал на похороны дедушки и скоро вернется в родной город.

– Каллен! – прошипела вдруг тетя Анжела, вытаращив глаза. Джессика открыла рот, а мама схватилась за сердце

– Не может быть, у него есть сын?

– А может, какой-то дальний родственник или племянник? Впрочем, какая разница…

– Он украл твое кольцо, Белла?!

– Господи, да перестаньте вы визжать! – закричала я, в общей панике не в силах ответить ни на один поставленный вопрос, не понимая причины такой дикой истерики. Бесполезно. Они продолжали напрасно трепать мои нервы.

– Белла, Каллены – наши заклятые враги! – причитала испуганная мама. – Я даже не знала, что у Карлайла Каллена есть жена – он неспособен жить с женщиной, не сведя ее при этом в могилу. Поговаривали, что он был вдовцом восемь раз! И если его сыночек положил на тебя глаз… беды не избежать!