Текст книги "Корела и Русь"

Автор книги: Светлана Кочкуркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Начиная с XI–XII вв. в материальной культуре Северо-Западного Приладожья накапливаются свидетельства прочных и крепнущих связей с Новгородом. Это прежде всего появление вещей, изготовленных в Новгороде. Некоторые типы украшений, глиняная посуда, вооружение, медно-литейное и железоделательное ремесла фиксируют прочные связи со славянским миром. Даже растительный орнамент, столь характерный для украшений населения Карельского перешейка, ставший его этническим критерием, по-видимому, возник в Новгороде на базе сплава различных художественных стилей. Не исключено, что какая-то часть ювелирных украшений изготовлялась там по заказу корелы. Со своей стороны корела поставляла в Новгород продукты сельского хозяйства, железоделательного производства, пушнину, являвшуюся ходовым товаром на всех рынках. Без сомнения, в начале II тысячелетия н. э. связи корелы с древнерусскими городами были значительнее западно-европейских и далеко выходили за рамки торговых отношений, о чем мы расскажем в следующем разделе.

КОРЕЛЬСКАЯ ЗЕМЛЯ И НОВГОРОД

Не прошу чужой я пищи,

На чужбине самой лучшей;

Всего лучше людям дома,

Каждому там больше чести.

(7:277 – 2S0)

Лучше лаптем воду черпать

У себя, в родной сторонке,

Чем в стране чужой, далекой

Мед – сосудом драгоценным.

(7:285—2НН)

Формирование и развитие племени и народности корела проходило под непосредственным влиянием Новгорода в сложной общеполитической обстановке, которая в какой-то степени ускорила процесс сближения и объединения древнекарельских групп. Уже в XII в. корела активно вмешивается в международные события.

О первом военном предприятии корелы 1143 г. мы уже упоминали. Скандинавские хроники рассказывают о двух ее походах. В 1178 г. отдельные отряды корелы проникли к еми, захватили шведского епископа Родульфа (по другой транскрипции – Рудольфа), увезли к себе и умертвили. Разумеется, не в этом заключалась главная цель похода. Только из-за важной персоны не стоило идти на риск. Шведы, насаждая католицизм, всеми силами пытались захватить древнекарельские земли. Карелы понимали, чем это могло кончиться, и давали врагу решительный отпор. В 1187 г. новгородцы опустошили берега оз. Мелар и сожгли Сигтуну – древний, некогда цветущий торговый город (на месте соврем. Стокгольма). Некоторые исследователи предполагают, что участвовала в этом походе и корела..

Сигтуна, расположенная на берегу внутреннего озера (Мелар), была хорошо защищена рельефом и искусственными укреплениями (стеной) со стороны суши. Кроме того, между Сигтуной и морем находилась укрепленная резиденция главы шведской церкви. Нападавшим для успеха предприятия надо было выполнить две задачи: появиться внезапно и провести по узким шхерам значительное войско, чтобы молниеносно развернуть его перед городом. С обеими задачами они блестяще справились.

Вызван был этот поход теми же причинами, что толкали Новгородское государство на протяжении нескольких веков на борьбу со Швецией. Допускают еще одну причину. Сигтуна – крупнейший торговый центр на Балтийском море – досаждала кореле, торговый оборот которой страдал от конкуренции сигтунцев. Если это так, то после похода у корелы одним конкурентом стало меньше. -

В Новгородской летописи под 1191 г. содержится сообщение о совместном походе новгородцев и корелы на емь: «Ходиша новгородьци с корелою на емь и воеваша землю их, и пожьгоша, и скот исекоша». Подробностей об этом походе нет. И. П. Шаскольский, перу которого принадлежит исследование «Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв.», считает, что задачей похода было восстановление новгородского влияния в Центральной Финляндии и, следовательно, поход носил характер карательной экспедиции.

Такие, казалось бы, кратковременные набеги имели глубокие, порожденные борьбой Новгородского государства со Швецией политические причины, и яркое тому свидетельство поход 1198 г. на шведскую колонию Або. Как ни странно, но об этом событии известно не из русских летописей, а из финляндской епископской хроники. Предполагается, что в походе приняла участие и корела, ибо подобные мероприятия, совершаемые Новгородом, не обходились без нее. Удар был нанесен настолько решительный, что шведская колония не могла оправиться в тече-ние 20 лет. Походом 1198 г. заканчивается первый период борьбы Новгородского государства со Швецией, чтобы вновь возобновиться через несколько десятилетий.

Подводя итоги первому периоду борьбы, И. П. Шаскольский заключает, что при значительных военных успехах Новгороду не удалось выполнить главной задачи – вытеснить шведов из Юго-Западной Финляндии, что имело в дальнейшем серьезные последствия – эту территорию шведы использовали как оперативную базу для развертывания военных действий против финляндского и древне– карельского населения.1

Русские политические деятели отчетливо представляли опасность, но не смогли предотвратить ее. В 1227–1228 гг. произошли три важных события. Зимой 1227 г. Ярослав I Всеволодович двинул свои полки против еми, уже попавшей под влияние шведов, и, как сообщает, несколько преувеличивая, Лаврентьевская летопись, «всю землю их плени». В том же году произошло массовое крещение карел. Но мероприятия не достигли своей цели. В 1228 г. около 2000 воинов еми появились на Ладожском озере. Посадник Ладоги Владислав, не дожидаясь новгородцев (и правильно сделал, поскольку новгородцы решали какие-то свои дела), вступил в бой. Часть еми отступила к Олонцу и Исадам. Емь запросила мира, но ладожане ответили отказом, тогда враги побежали – кто в лес, кто на лодках. Оставшихся добивали корела и ижора. Новгородцы же, простояв в устье Невы несколько дней, посовещались и, не став ждать ладожан, возвратились в Новгород.

Летописные рассказы XII–XIV вв. пестрят известиями о столкновении корелы со своими постоянными врагами. И тем не менее историки убеждены, что в силу тех или иных причин не всегда подчеркивалось участие корелы в военных акциях Новгорода. Так, например, советский историк С. С. Гадзяцкий и финляндский X. Киркинен отстаивают мнение об участии карел в легендарной битве на Неве в 1240 г., поскольку от ее результатов зависели их жизни.2 Забегая несколько вперед, скажем, что не упомянуто в русских летописях участие корелы в походе новгородцев на емь в 1256 г., в то время как в папской грамоте – булле 1257 г. – карелы являются главными действующими лицами похода.

В 1240 г. на северо-западе Руси обстановка чрезвычайно накалилась. Новгороду и Пскову пришлось вести борьбу с тремя опаснейшими врагами одновременно: шведами, Литвой и прибалтийскими немцами. Решающая битва была выиграна Александром Яроелавичем, прозванным в народе Невским, Новгородцы любили князя Александра как полководца, но как правитель он обладал неуживчивым характером. В тот же победный год он выехал из Новгорода, А между тем на западные рубежи вновь вторглись прибалтийские немцы. Они захватили Изборск. Навстречу врагам вышли псковичи, но были разбиты, а немцы, воспользовавшись предательством псковского посадника, захватили Псков, стали разорять новгородские и псковские владения. Они же построили крепость в Копорье.

В такой обстановке спасение Руси виделось в Александре Невском. Он собрал отряды из новгородцев, ладожан, корелы, ижоры и освободил Копорье. Враги и изменники были наказаны в 1241 г., а Псков удалось очистить от врагов лишь в 1242 г. в результате знаменитого Ледового побоища. Но в 1253/54 г. немцы вновь напали на Псков, сожгли посад, убили многих жителей, но сразу же сняли осаду, как только прослышали о приближении новгородцев. По неизвестным нам причинам новгородцы сначала вернулись домой, а только потом пошли за Нарову и нанесли большой ущерб орденским владениям. Успех в борьбе с прибалтийскими немцами был закреплен победой в битве за Юрьев в 1262 г., а в 1268 г. в Раковорском сражении они были наголову разгромлены.

Летописец отмечал важную роль корелы в походе за Нарову. Известно, что шведы и немецкие рыцири проявляли особый интерес к прибалтийско-финскому населению северо-запада Руси. В 50-е гг. XIII в. папа Александр IV писал архиепископу Упсалы о необходимости крестового похода на корелу. В 1255 г. архиепископ Риги получил разрешение от папы направить епископа к язычникам води, ижоре и кореле, которые якобы только и ждут принятия новой веры.

После некоторого перерыва шведы активизировали свою деятельность. В 1283 г. Невой они прошли в Ладожское озеро и избили обонежских купцов (или купцов, ведущих торговлю с Обонежьем), а на следующий год тем же путем под руководством воеводы Трунда вознамерились взять с корелы дань. Новгородцы с посадником Сменом (Семеном Михайловичем) и с ладожанами заняли устье Невы, где 9 сентября 1284 г. враги были разбиты. В 1292 г. новгородцы совершили удачный набег на емь и вернулись «вси здрави». В ответ шведы обрушились на корелу и ижору. По сведениям летописи, и кореле, и ижоре досталось одинаковое количество врагов, с которыми они успешно расправились. И все-таки это были, как надо понимать в свете последующих событий, успехи местного значения. Шведы методично теснили корелу с ее территории. Им удалось завершить свою агрессивную деятельность строительством в 1293 г. на Корельской земле крепости Выборг. Цели и задачи шведов ясны – распространить, как писал К. Маркс, «шведское владычество и христианскую заразу на соседний народ, карелов; для закрепления этого в Карелии основан тогда Выборг».3

Сообщение в русской летописи лаконичное: «При-шедши свея, поставиша город на Корельской земле». За, то древнейшая шведская рифмованная хроника Эрика не скупится на похвалы в адрес христиан-шведов, называет данное событие чрезвычайно благородным вкладом в установлении мира на Карельском перешейке. «Пошли они (шведы. – С. К.) в языческую землю и положили конец злу и великой беде; язычники слишком близко подходили к ним. Это было там главным их делом; и построили они крепость в том краю, где кончается христианская земля и начинается земля языческая. Теперь там добрый мир, больше тишины и покоя и больше людей, верующих в бога. . У русских стало, таким образом, меньше подвластной им земли».4

Уже в ближайшую зиму новгородцы попытались разрушить крепость, но у Новгорода, втянутого в межкняжескую распрю, провоцируемую монголо-татарами, не было ни сил, ни согласованности в действиях. Шведы стремились взять под контроль и водный путь в Ладожское озеро, укрепив в 1295 г. в устье р. Вуоксы крепость Корелу. Позже она была захвачена и уничтожена новгородцами. Несмотря на неумеренно хвастливый тон хроники Эрика, в ней признавалось поражение: «Все христиане (шведы. – С. К.) погибли там ради господа и святой веры. После того островом там владели русские и сильно укрепили его, и посадили там мудрых и храбрых мужей, чтобы христиане не приближались к этому месту». По сообщению летописи, в честь знаменательного события по распоряжению архиепископа Климента в Новгороде возведена каменная церковь Воскресения.

Сооружение Выборга позволило шведам создать базу для дальнейшего нападения на земли корелы, и они не замедлили этим воспользоваться – было подчинено 14 общин (из них четыре в Ижорской земле). Шведы поставили под контроль водный путь по Неве. Под руководством Торгильса Кнутсона с помощью иноземных мастеров в устье р. Охты построили с «несказанной твердостью» крепость с претенциозным названием Ландскрона – «Венец земли». На Руси оценили всю опасность создавшегося положения. В новгородской грамоте Любеку начала 1301 г. говорится, что «король шведский отнимет у вас и у нас путь по Неве».5 Князь Андрей, собрав суздальские и новгородские полки, двинулся к крепости. О грамотной военной тактике русских войск, о критическом положении с продуктами в гарнизоне подробно рассказывает хроника Эрика. Русский же летописец с удовлетворением сообщает о наказании шведов «за высокоумье их». Кроме того, принимаются меры для усиления обороноспособности Карельского перешейка – на р. Вуоксе в 1310/11 г. Новгород укрепляет Корелу, а выше по течению строится Тиверский городок.

Порубежное жительство корелы определяло не только ее внешнюю политику. Нашло отражение в летописях активное участие корелы во внутренних делах Новгорода. Еще в 1149 г. в составе новгородского войска корела вместе с жителями Пскова и Смоленска выступила против суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого за «обиду новгородскую». Походом руководил киевский князь Изяслав, сын которого, Ярослав, княжил в то время в Новгороде.

Жители подвластной Новгороду территории, в том числе и северо-западных берегов Ладоги, включились в борьбу за великое княжение тверского князя Михаила Ярославича с московским князем Юрием Даниловичем на стороне последнего. Право великого княжения принадлежало Михаилу, потому что он был внуком Ярослава Всеволодовича, а Юрий – правнуком, но наступили такие времена, когда вопрос о наследстве решался не по степени родства, а силой. Юрий, так же как и Михаил, отправляется в Орду за ярлыком на княжение, но не получает его. Новгород же предпочел Юрия, ибо отношения между Михаилом и Новгородом-стали напряженными. В 1316 г. – наместники Михаила выехали (или были выгнаны) из Новгорода, и тверской князь пошел на Новгород. Новгородцы приняли все меры предосторожности: сделали острог по обе стороны города, призвали на помощь псковичей, ладожан, «рушан» (жителей Старой Руссы), корелу, ижору, «вожан». Михаил остановился в 50 верстах от Новгорода. Но все было против него: и собственная болезнь, и недобрые вести о кознях Юрия. Так и не предприняв ничего, Михаил отступил, и отступление это было драматичным: тверские воины терялись в лесах, тонули в озерах и болотах, умирали от голода, ели конину и кожу со щитов, а оставшиеся бесславно вернулись домой.

Активная роль карел во внешнеполитических и внутренних делах Новгорода становится понятной, если учесть, что некоторые из них, как известно из документов, занимали высокие должности в Новгородском государстве. Обычно упоминаются два влиятельных лица: воевода Валит Корелянин и новгородский боярин Иван Федорович Валит. Возможно, представителей древнекарельской феодализирующейся знати в составе администрации Новгорода было больше, но их православные имена, не отличающиеся от древнерусских, трудно выделить в письменных источниках.

Характер взаимоотношении Новторода и подвластной ему территории корелы менялся в зависимости от внешней политической обстановки, от состояния дел внутри Новгородского государства, общей ситуации на Руси. В «Слове о погибели Русской земли», которое создавалось в период между 1238 и 1246 гг., после описания красот земли Русской указываются ее границы: «Отсюда до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга. .».6 Отсюда становится ясным, что территория карел не входила в границы Русской земли.

В договорной грамоте Новгорода с Готским берегом, Любеком и немецкими городами о мире и торговле (1262–1263 гг.) и в проекте договорной грамоты Новгорода с Любеком и Готским берегом о торговле и суде (1269 г.) Новгород оговаривал, что не несет ответственности за сохранность западных судов в восточной части Финского залива, а также немцев и готландцев во время их поездок по земле корелы с торговыми целями. На основании этих, сообщений финляндские историки делали вывод о полной самостоятельности древних карел. По мнению же советских исследователей, договорные грамоты лишь свидетельствуют о некоторой свободе корелы в торговых делах в рамках зависимости от Новгорода. Взаимоотношения Новгорода и корелы для XII–XIII вв. можно считать дружественными при относительной самостоятельности последней, пока ее интересы не шли вразрез с государственными. Новгородцы в подчиненных землях не держали своих войск, ограничивались сбором дани; опираясь на племенную знать, сохраняли старый племенной уклад.

Но не всегда в отношениях между Новгородом и корелой все обстояло гладко, они были далеко не идеальными. С обострением международной обстановки Новгородское государство стало относиться к карелам жестче. Когда корела забывала о своем подчиненном положении, новгородские феодалы напоминали об этом. Мы уже говорили, что в 1227 г. новгородский князь Ярослав Всеволодович провел принудительное крещение карел, и объясняли это общеполитической обстановкой и военной ситуацией, когда нужно было принимать решительные меры против шведских вторжений. Однако упомянутый поход Ярослава – не единичный факт усмирения, и на то были серьезные причины.

В этот период в Новгороде в очередной раз усиливаются антикняжеские выступления боярства, недовольного политикой Ярослава Ярославича. Бояре представили ему много обвинений и в заключение заявили, что терпеть его насилий больше не хотят: «Поиде от нас, а мы собе князя промыслим».

Антикняжеская борьба выражается в стремлении лишить князя власти над новгородским войском и инициативы в военных делах. Более того, военная политика проводится вопреки желанию князя. Поход Ярослава на Псков в 1266/67 г. не состоялся из-за новгородцев, отказавшихся участвовать в княжеском мероприятии. В 1267 г. вместо похода на Литву новгородцы настояли на походе к прибалтийским немцам, закончившемся Раковорской битвой. В 1269 г. Ярослав решил идти на корелу, но новгородцы «умолили» его не делать этого. Видимо, во второй половине XIII в. произошла какая-то перемена в отношениях корелы и Новгорода. Может быть, корела в чем-то слишком проявила-самостоятельность. Как бы то ни было, но различия интересов новгородской правящей верхушки и князя на этот раз спасли карел.

Изгнанный в результате антикняжеской борьбы Ярослав обращается за помощью к монголо-татарам, использовав распространенный и очень часто безотказно действующий способ – клевету: дескать, Новгород не желает платить дань Золотой Орде. Их вмешательства удалось избежать. Костромской князь Василий Ярославич (родной брат Ярослава) сам поехал в Орду и сказал хану, что правы новгородцы, а не Ярослав, и тем с полпути возвратил татарские рати. И хотя Ярослав согласен был с любыми требованиями новгородцев, последние заявили ему: «А тебе не хощем». Против Ярослава поднялась «вся власть нов-городчкая»: псковичи, ладожане, корела, ижора, водь.

После смерти Ярослава в Орде в Новгород послали своих послов сын Александра Невского Дмитрий и Василий Ярославич. Казалось бы, в знак благодарности за спасение новгородцы изберут Василия Ярославича, однако пригласили Дмитрия, – видимо, Василий был слишком требовательным. Но новгородцы ошиблись. Дмитрий повел себя нагло: захватил волости новгородские и Торжок, пожег хоромы, нарушил торговые связи, в результате хлеб в городе вздорожал. Новгородцы поняли свою ошибку и решили пригласить Василия. Дмитрий, не дожидаясь изгнания, уехал сам и вернулся на новгородский стол в 1276 г. после смерти Василия.

И вот почти сразу же после вокняжения, в 1277/78 г., Дмитрий Александрович, которому поначалу пришлось приложить немало усилий для укрепления своего положения в Новгороде, пошел с войском в Корельскую землю и «казни корелу, и взя землю их на щит». Причин карательной экспедиции могло быть несколько. По мере того как корельская племенная знать формировалась в класс феодалов, ей требовалась большая, чем гарантировал Новгород, самостоятельность и в сборе дани, и в торговых делах, и в контактах с западными соседями. Следует учесть, что в шведских нападениях на корелу был значительный перерыв, достаточный для того, чтобы в их отношениях на первое место выдвинулись мирные дела, например торговые, что сблизило определенную часть корель-ского и шведского населения. Кроме того, корела в самом Новгороде, наверное, приняла участие в антикняжеской борьбе в рядах противников Дмитрия, результатом чего и явилось ее усмирение.

Военный поход повлек за собой и некоторые административные меры. Племенная территория корелы, состоявшая из 10 погостов, стала называться Корельской землей, центром которой в начале XIV в. становится городок Корела. А впервые термин «Корельская земля» встречается в русских летописях под 1278 и 1293 гг. Управление осуществлялось русской администрацией (возможно, при некотором участии корелы). Во главе Корельской земли были поставлены служилый князь и воевода. Выбор первого князя (Бориса Константиновича из тверской княжеской семьи) надо признать неудачным. Борис оказался недальновидным политиком и правителем. Новгородцы предъявили ему серьезные обвинения: мол, Бориса Константиновича Новгород кормил корелой, а он корелу всю «истерял и за немцев загнал», да и с Новгорода брал больше, чем следует. В результате притеснений князя часть корелы восстала и приняла сторону шведов. Приговор новгородцев звучал сурово: пусть выезжает из новгородской волости, и больше его новгородским хлебом не кормить. Антифеодальные выступления в Корельской земле осложнялись шведской агрессией. Следующее восстание произошло в 1314/15 г. Краткое содержание летописного сообщения сводится к следующему. В Кореле были перебиты русские горожане, а затем впущены в город шведы. Но как только новгородцы под руководством наместника Федора подступили к городу, карелы перешли на сторону новгородцев. Шведы и карелы-«переветники» (изменники) были казнены. О восстании 1337/38 г. существуют две версии. По новгородской летописи, восставшие с помощью шведов перебили много новгородских и ладожских ку-пцов и других живущих в Кореле христиан, затем бежали в Выборг, где от их рук тоже пострадали христиане. Софийская летопись излагает события несколько иначе. Подступили шведы к Кореле, и воевода Валит Корелянин сдал город шведам. Новгородцы лишь в начале июля подошли к крепости, и Валит перешел на сторону сильных, в данном случае – новгородцев. Шведы были наказаны. Восстание в Кореле – не случайное явление. Ему предшествовали крестьянские движения в Финляндии. Прокатившаяся волна восстаний заставила официальные круги Швеции и Новгорода поторопиться с мирными переговорами в 1323 г.

Усилившийся феодальный гнет, дележ новгородской Карелии по Ореховецкому договору, иноземные вторжения вызывали протесты крестьян. Это было время, когда Корельская земля находилась во владении литовского князя Наримонта. Дело в том, что Новгороду в борьбе за независимость от московского князя нужен был союз с Литвой и в качестве приманки использовалась Корельская земля. В Новгородской летописи об этом событии содержится весьма невинная запись. Как будто бы литовскому князю Наримонту, язычнику, захотелось поклониться св. Софии, и он попросил об этом новгородцев. Новгородцы через послов Григория и Александра пригласили его. Наримонт принял приглашение и приехал в Новгород в октябре 1333 г., где получил не в кормление (обратите внимание!), а в наследственное владение Корельскую землю с Корелой, Ладогой, Орешком и половиной Копорья. Как узнаем из другого летописного рассказа, новгородцы вынуждены были так поступить под давлением неблагоприятно складывавшихся обстоятельств.

Наримонт не оправдал надежд. В критических ситуациях (восстание крестьян, которое и вызвано-то было, видимо, поборами его слуг; вторжение шведов) он оказывался в Литве и не откликался на зов новгородцев. Отсутствовал он и в 1348 г., когда вторглись шведские войска под предводительством Магнуса. Лишь в 1383 г. принадлежавшие ему земли были переданы его сыну Патрикию, но не в наследство, а в кормление и не в том составе. Патрикий получил Орешек, Корелу, половину Копорья и «Луское» село. Однако уже на следующий год жители Орешка и Корелы пожаловались Новгороду на князя. Последний же пытался поднять своих сторонников в Новгороде. До усобицы дело не дошло, но литовскому князю взамен недовольных городов дали Руссу и Ладогу.

На какое-то время карелы избавились от обязанности содержать князя, но уже в 1389 г. Корельская земля вновь отдается в кормление литовскому князю Лугвеню, да только он недолго пробыл на новгородской службе. В 1392 г. шведы вошли в Неву, захватили села по обе стороны реки, не доходя 5 верст до Орешка. Под руководством князя Семена (это христианское имя Лугвеня) враги были разгромлены. После этого Семен-Лугвень уехал в Литву. В 1407 г. он появляется на короткое время и, получив в кормление города и земли, бывшие за Наримонтом, в 1412 г. опять уезжает в Литву. Известно, что на кормлении какой-то период находился его сын Юрий, но в 1444 г. его сменил Иван Владимирович из Литовской земли. Ок тоже задержался ненадолго, и в Новгороде снова появился Юрий Семенович-Лугвеневич, однако новгородцы отказали ему. В 1459 г. Юрий все-таки добился своего, получив Руссу, Ладогу, Орешек, Корелу, Яму, половину Копорья, и снова возвратился в Литву.

В перерывах между литовскими княжениями в Корель-ской земле на кормлении находились русские: Константин Белозерский, смоленский князь Юрий Святославич, московский князь Константин Дмитриевич. Получая в кормление Корельскую землю, приглашенные князья обязаны были организовывать оборону и охрану северозападных рубежей Новгородского государства. Между тем летописи очень редко упоминают их при описании военных событий. Особенно неспокойным было время службы князей Бориса Константиновича и Наримонта.

Первая половина XIV в. заполнена изнурительными походами Швеции и Новгорода. Войны обедняли страны, рушили торговые связи. Противники пытались удержать завоеванные территории строительством новых крепостей, разрушением неприятельских укрепленных пунктов. В 1311 г. новгородцы совершают внезапный опустошительный набег в Хяме. В 1313 г. шведы оказываются под Ладогой и сжигают город. В 1317 г. они вновь появляются на Ладожском озере, а новгородцы в 1318 г. – в Финляндии. Под 1322/23 г. летопись рассказала о двух событиях: Юрий Данилович осаждает Выборг, а шведы – Корелу. Обе стороны заметных результатов не достигли.

В 1323 г. на Ореховом острове при выходе из Ладожского озера в Неву Новгород строит крепость Орешек, и в ней 12 августа того же года подводится итог многолетней ожесточенной, разрушительной шведско-русской борьбе за территорию корелы. Договор дошел до нас в трех текстах: на русском, латинском и шведском языках, но ни один из них не является оригиналом. Русский текст договора начинается словами: «Се яз князь великыи Юрги с посадником Алфоромеем и с тысяцким Аврамом с всем Новым городом докончали есм с братом своим с князем свеискым с Манушем Ориковицем. . мир вечный и хрест целовали».

Новая (и первая известная нам) официальная граница между шведскими и новгородскими владениями начиналась от устья р. Сестры, проходила через 14 пунктов и заканчивалась у «Каяно моря». Начало и конец межи из договора для нас ясны, но такие пункты, как «мох, середе мха гора», на современную карту не нанести. И все же основное направление выявлено: устье р. Сестры – восточный рубеж привыборгских погостов корелы – Сяркилахти (район оз. Сайма) – р. Суоннейоки – район оз. Пюхя-ярви – Ботнический залив (южнее устья р. Пюхяйоки).7

За Швецией оставались Выборг, построенный на Ко-рельской земле, и три погоста, как говорится в документе, отданных «по любви»: Яскис, Эврепя и Саволакс. Однако Новгород сохранял свои права на охотничьи и рыболовные угодья в отошедших к Швеции землях (северная часть Саво, Северная Похьянмаа и Лапландия).

В переговорах в крепости на Ореховом острове участвовали готландские купцы, которые были очень заинтересованы в торговле с новгородскими землями. Территориальные споры Швеции и Руси нанесли серьезный ущерб международной торговле. Западные купцы не мыслили торговых операций без участия Новгорода, вот почему в договоре появляются слова: «Гости гостити без пакости из всей немецискою земле – из Любка, из Готского берега и Свеискои земле по Неве в Новгород горою и водою, а свеям всем из Выбора города гости не переимати, тако же и нашему гостю чист путь за море». Для уравновешивания военного потенциала Швеция и Новгород отказывались от строительства крепостей, обязывались возвращать беглых должников, поручителей и холопов. Шведам и жителям Выборга запрещалось покупать земли у новгородской ко релы. Обе договаривающиеся стороны гарантировали решение возникающих конфликтов мирным путем.

Подписание мирного договора можно считать положительным явлением: оговорена граница, открыты торговые магистрали, прекращены изнуряющие государство и население набеги и разбои, насильственная смерть и разрушения. Отрицательные последствия договора заключались в том, что граница разделила корелу – единое этническое образование со своим языком, духовной и материальной культурой. Государственная граница отторгла западную корелу, попавшую под власть католицизма, шведских государственных порядков и законов, от восточной, новгородской. Различно сложились их исторические судьбы.

Основная часть корелы, населявшая Северо-Западное Приладожье, осталась под властью Новгорода, тесно связанная с ним экономическими, политическими и культурными интересами. Корела, оказавшаяся на шведской стороне, вместе с емью образовала восточную группу финского населения (саволаксы), которая приняла участие в формировании финской народности. Из захваченных шведами древнекарельских погостов возник выборгский замковый лен (губерния).

Первые три года после заключения мира можно считать спокойными. В 1326 г. Магнус – король Швеции и Норвегии – подписал с Новгородом соглашение относительно северного рубежа норвежско-новгородских территорий. Если граница нарушалась одной из сторон, земли возвращались владеющему ими государству. И Норвегия, и Новгород сохраняли за собой право сбора дани у саамов. Договором предусматривалось установление мирных торговых связей между обоими государствами.

Вскоре в Новгород вновь стали поступать сигналы о неблагополучном положении на русско-шведской границе. Несоблюдение принятых условий, ущерб, причиняемый друг другу, возобновление военных действий привели к новым переговорам. Новгородскую сторону представляли послы Александр Борисович и Кузьма Твердиславич (последнего можно считать крупнейшим новгородским дипломатом XIV в., выполнявшим ряд ответственнейших поручений). От имени Новгорода в 1338/39 г. (скорее всего, в 1338 г., так как дело происходило зимой) они заключили мир со шведами, а в 1339/40 г. (видимо, весной 1339 г.) ездили за море «к свеискому князю» и заключили мир по старым грамотам. Обе стороны должны были блюсти все пункты договора и взяли на себя обязательства: наказывать и даже' вешать убегающих за рубеж карел.