Текст книги "Корела и Русь"

Автор книги: Светлана Кочкуркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

ВВЕДЕНИЕ

Современная карельская народность в силу сложившихся исторических обстоятельств оказалась разделенной на три группы. Одна группа, основная, располагается в Карельской АССР, вторая – в Калининской области, третья, самая небольшая, – на территории Восточной Финляндии. Отдельные карельские поселения имеются в Новгородской области и некоторых других местах. По данным Всесоюзной переписи 1979 г., в СССР проживают 146 тыс. карел, из них 83.1 тыс. – в Карельской Автономной Советской Социалистической Республике.

Формирование карельской народности до XVII в. происходило в основном на территории современной Карелии. Национальную государственность в границах РСФСР карелы получили в результате Великой Октябрьской социалистической революции. Твердый курс партии на ликвидацию отсталости национальных окраин России, тесное сотрудничество с русским народом в подъеме экономики и культуры способствовали гармоничному развитию карельской социалистической народности. В постановлении ЦК КПСС «О 60-й годовщине образования Союза Советских Социалистических Республик» подчеркивается: «Октябрь разбил цепи социального и национального гнета, поднял к самостоятельному историческому творчеству все народы нашей страны. Установление власти рабочего класса, общественной собственности на средства производства заложило прочный фундамент свободного развития всех наций и народностей, их тесного единства и дружбы». Далее говорится; «История не знает государства, которое в кратчайшие сроки сделало бы так много для всестороннего развития наций и народностей, как СССР – социалистическое Отечество всех наших народов. Их единство акалялось и крепло в ходе индустриализации, коллекти-изации сельского хозяйства и культурной революции, в оорьбе за построение социализма».1

В начале 30-х гг. с созданием Карельского научно-исследовательского института культуры развернулись работы по изучению истории, этнографии, устного народного творчества, языка карельского народа. В них принимали участие ученые Москвы и Ленинграда. С именами исследователей Института языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР связаны определенные достижения в разработке различных аспектов истории и археологии древних карел.

В предлагаемой книге на надежной источниковедческой базе, с использованием новейших археологических материалов и достижений гуманитарных и естественных дисциплин освещается этническая, социально-экономическая и политическая история древних карел в период с I тысячелетия н. э. до XVII в. За этот отрезок времени древние карелы прошли сложный путь развития – от племенного объединения на стадии первобытно-общинного строя до раннефеодальной народности.

«В то же лето ходиша корела на емь и отбежаша 2 лоиву бити» – это печальное событие о неудавшемся водном походе корелы 2 на соседнее финское племя хяме (емь – в русских летописях), в результате которого корела потеряла два парусных судна, помещено в Новгородской первой летописи под 1143 г.3 С того времени дела корелы находились под пристальным вниманием летописцев. Записи о тех или иных событиях появляются на протяжении XII–XV вв. с разными интервалами. О древних карелах рассказывают берестяные грамоты и «Слово о погибели Русской земли», скандинавские саги и другие документы. Такое частое упоминание объясняется тем, что Северо-Западное Приладожье, где проживала корела, было втянуто в сферу политических отношений государственного масштаба. В борьбу Новгорода и немецких орденов, Новгорода и Швеции, длившуюся несколько веков, включилась и корела, оказавшаяся в конфликтной зоне враждующих государств.

Нашло отражение в письменных источниках и активное участие корелы во внутренней жизни Новгорода, так как Корельская земля при некоторой самостоятельности и свободе в торговых делах находилась в зависимости от Новгородской феодальной республики, Без помощи и поддержки новгородских военных сил древние карелы не в состоянии были обеспечить безопасность своих рубежей, а следовательно, И рубежей Новгородского государства.

При всей важности и незаменимости письменных документов для воссоздания истории народа их недостаточно. На страницы летописей попадали лишь чрезвычайно важные события, которые затрагивали судьбы не только окраинной части Древней Руси, но и государства в целом. Письменные источники скупы или вовсе молчат о повседневной жизни народа, его бытовой деятельности – это летописцев не интересовало. Где и как жила корела, уровень ее материального и духовного развития, вклад в куль туру, экономику, политику и в конечном счете – в историю нашей страны – все указанные вопросы возможно раскрыть, лишь используя собранные по крупицам результаты многолетних исследований ученых различных специальностей.

Каждая из наук вносила свой вклад, раскрывала те или иные ранее неизвестные стороны и явления в жизни древних карел. И в первую очередь следует назвать лингвистику – науку о языке. Установлено, что карелы, как и другие прибалтийские финны (эстонцы, ливы, водь, ижора, финны и вепсы), составляют западную ветвь финно-угорской семьи языков. Лингвисты считают, что существовал общий язык-основа – древнекарельский, от которого происходит и ижорский язык, и восточно-финские диалекты финского языка. По мнению лингвистов, карельские наречия: собственно карельское, ливвиковское и людиков-ское – возникли в результате сложных этнических процессов у населения Карельского и Олонецкого перешейков в начале II тысячелетия н. э.

Собственно карельское наречие распространено в Средней и Северной Карелии, в Калининской, Ленинградской и Новгородской областях; ливвиковское – на восточном побережье Ладожского озера и в глубине Олонецкого перешейка; людиковское – на узкой полосе вдоль восточного края ареала ливвиковского наречия и вблизи Онежского озера. Собственно карельская речь резко отличается от ливвиковской и людиковской, что затрудняет общение между их носителями. Наречия делятся на диалекты, а диалекты – на говоры.

В результате контактов с другими языками в карельский язык проникли различные и по времени, и по характеру заимствования. Наиболее древние – литво-латыш-ские, или балтские, датирующиеся примерно I тысячелетием до н. э., т. е. тем временем, когда карельский язык еще не стал самостоятельным. Поэтому балтские заимствования имеются почти во всех прибалтийско-финских языках. Подсчитано, что они составляют около 1000 слов и касаются техники, промыслов, природы, семейных отношений.

Более длительным было германское влияние; происходило оно, как полагают, на рубеже нашей эры. Слова германского происхождения относятся и к явлениям природы, и к промыслам, а также к мореходству, торговле, домашнему хозяйству и т. д.

Влияние восточных славян на прибалтийских финнов началось давно, но главные языковые контакты приходятся на рубеж VIII–IX вв. и отразились они не только на словарном составе языка, но и на фонетике (звуковом строе языка), грамматике. К русским заимствованиям относятся термины из области христианской религии, ткачества, строительства, земледелия, домашнего хозяйства и т. д.

В настоящее время карельский язык не имеет письменности. На нем говорят преимущественно в сельской местности.4

Важная роль принадлежит и топонимике – науке, изучающей географические названия. В этой области много и плодотворно работает В. Ниссиля. В последнее время появились интересные исследования Ё. Вахтола.5 Топонимические данные как языковые свидетели далекого прошлого являются надежным источником при выяснении территории расселения, путей передвижения отдельных племен и народов, этнической истории и хозяйственной деятельности. В топонимии Северо-Западного Приладожья основной фон составляют финско-карельские названия мест; римско-католических, скандинавских и нижненемецких немного. Наиболее древний пласт представляют топонимы саамского происхождения. По топонимам славянского происхождения можно сделать вывод (а также по-археологическим, историческим и этнографическим источникам), что славянское влияние охватило все сферы хозяйственной и культурной деятельности древних карел, и главным образом тех, которые жили в центральной и южной частях Карельского перешейка, т. е. в местах, близких к культурным центрам того времени.6

Этнографами осуществлены успешные реконструкции традиционной материальной культуры карел: одежды, утвари, домов, декоративного искусства. Проведена огромная работа по выявлению карельско-вепсских взаимовлияний и контактов. В меньшей степени разработаны карельско-саамские связи, хотя роль саамов в формировании и развитии карел и обратное влияние – карел на саамов, по лингвистическим и историческим данным, бесспорны.

О духовной культуре карел свидетельствует богатейшая фольклорно-эпическая традиция: древние народные песни (руны), ёйги,7 причитания, сказки, предания, загадки, пословицы, поговорки и т. д. Они же – неисчерпаемый источник для характеристики различных аспектов материальной культуры и социально-экономического развития. Вместе с тем надо помнить, что события, о которых рассказывается в народном эпосе, опоэтизированы и их нельзя приравнивать к документальным сообщениям.

В 1985 г. общественность нашей страны широко отмечала 150-летие «Калевалы» – величайшего произведения устного творчества карельского и финского народов.

28 февраля 1835 г. Элиас Лённрот подписал предисловие к первой редакции книги, которую назвал «Калевала, или старинные руны Карелии о древних временах финского народа». С тех пор 28 февраля отмечаетп как день рождения «Калевалы». В это издание вошли 32 руны (12 078 стихов). Второе, полное издание выпип. в свет в 1849 г. и включало 50 рун (22 795 стихов). Основу обоих изданий составляют подлинные народные песни, записанные от карельских рунопевцев в результате 11 поездок Лённрота по Финляндии, территории нынешней Карелии, Эстонии и Ингерманландии.

Героические песни, повествующие о подвигах героев, их деяниях, составляют только часть «Калевалы»; их Лённрот дополнил заклинаниями и свадебными песнями, не нарушив свойственного карельскому эпосу древнего синкретизма – единства слова, ритма и движения. Кроме того, его творческий подход выразился в сюжетном соединении рун, придании им композиционной стройности. Лённрот в какой-то мере взял на себя роль народного певца, сочинив недостающие звенья, стилизованные под народную поэзию. Народные и лённротовские строки органично переплелись, пространственные и временные представления, фольклорная эстетика преломились через сознание Лённрота, идеалы и мировоззрение человека XIX в.

Первый поэтический перевод «Калевалы» осуществил доцент Московского университета Л. П. Вельский. «Калевала» в его переводе, отмеченном Пушкинской премией Академии наук, была издана в 1888 г. Через несколько лет перевод на русский язык в стихах выполнил также Э. Гранстрем, опубликовавший до этого прозаический текст. Однако перевод Вельского и ныне остается одним из лучших.

С созданием «Калевалы» поиск произведений устно-поэтического творчества не закончился. К работе подключились новые собиратели и исследователи. Все песенные сюжеты в их многочисленных вариантах, собранные в Карелии и Финляндии, вошли в 33-томную серию «Suomen kansan vanhat runot» – «Древние руны финского народа», изданную в Финляндии (1908–1948). Следовательно, в нашем распоряжении имеются два памятника устного народного творчества, и отношение к ним как к возможным историческим источникам различно.

Исследовательский интерес к историческим отражениям в карельском эпосе наметился еще в юбилейном для «Калевалы» 1935 г., когда С. П. Толстов в одной из своих статей заметное место уделил образу пастуха-раба Кул-лерво, генезис которого он относил к периоду разложения первобытно-общинного строя и возникновения классового общества Целый ряд интересных мыслей, проливающих свет на отдельные моменты исторической основы карельского эпоса, высказывали в 1940–1941 гг. советские историки и археологи: А. Я. Брюсов, С. С. Гадзяцкий, А. М. Ли-невский. Представление об историчности рун в те времена иногда было довольно упрощенным: не учитывались изменяемость эпоса во времени и пространстве, напластование разных исторических периодов в каждой отдельно взятой руне, не принималось во внимание развитие эпической поэзии, идейное содержание которой в разные эпохи было всегда качественно различным. Словом, руны иногда воспринимались как достоверные факты документа.

В 1949 г. в нашей стране торжественно отмечалось столетие «Калевалы». В докладе О. В. Куусинена «Об основном содержании карело-финского народного эпоса „Калевала"» дана объективная оценка: «Калевала» является не исторической хроникой, а поэзией; это – плод богатого поэтического творчества народа древней Карелии, и в первую очередь ее нужно оценивать с этой точки зрения. Анализируя эпизоды, изображаемые в эпосе, Куусинен пишет, «что первоначально эти эпизоды имели под собою ту или иную историческую основу». Наличие исторических отражений в народных песнях он объясняет стремлением рунопевцев к реалистическому изображению действительности: «Тысячи реалистических подробностей в описаниях „Калевалы" бесспорно доказывают, что творцы и певцы рун стремились к правдивому, достоверному изложению дела. Но этот первобытный реализм в некоторых отношениях весьма значительно отличается от того, что современный читатель привык понимать под реализмом» 8 Относя основное идейное содержание эпоса к эпохе разложения первобытно-общинного строя, Куусинен, разумеется, не отрицает наличия и более поздних ступеней исторического развития устной народной эпической поэзии. Наоборот, он подчеркивает, что в «Калевале», как и в эпосах других народов, можно обнаружить наслоения, унаследованные от различных общественных формаций.9

Большой вклад в изучение исторических основ карельского эпоса внес В. Я. Евсеев, и прежде всего своим двухтомным трудом «Исторические основы карело-финского эпоса». Несомненным его достоинством явилось то обстоятельство, что источником послужили не «Калевала», а полное издание рун и новые их собрания. Первый том посвящен выявлению древних пластов эпоса. Применение сравнительно-исторического анализа рун и сопоставление их с данными смежных дисциплин дало автору возможность обрисовать общую картину первобытной эпической поэзии.10 Во втором томе решались вопросы о развитии эпоса карельской и финской народностей в условиях феодализма, изменениях в эпосе, вызванных появлением капиталистических отношений в среде карельского и финского населения.

Против прямого сопоставления рун и исторической действительности выступали такие крупнейшие фольклористы, как Е. М. Мелетинский и Б. Н. Путилов. В карело-финском эпосе, писал Мелетинский, «речь может идти, конечно, только об отражении самых существенных черт исторической жизни народа», а «…исторический метод не сводится к поискам исторических реалий… Дело в том, что исторические реалии должны рассматриваться как материал эпических обобщений, а не как самодовлеющий элемент»." Конечно, некоторые мотивы и реалии эпоса являются отголосками действительных отношений, трудовых процессов и навыков, поскольку фольклор в конечном счете восходит к эмпирической действительности, но попытка рационалистически объяснять типичные гиперболы вызывает серьезные возражения. Стремление прочесть отдельные места в эпосе как реальные, попытка

свести фольклорные описания к житейским делам и поступкам обычно приводят к упрощенным и искаженным интерпретациям. Фольклорные образы, по Путилову, выражают идеальные представления, художественно изображенные. Они в конечном счете соотносятся с реальным миром, но не совпадают с ним и не повторяют его. Фольклористы предупреждают: события, о которых повествуется в народном эпосе, нельзя представлять буквально, искать в них исторические или бытовые факты. Историзм фольклора проявляется не в прямолинейном отражении реалий, а в преломлении исторической действительности через законы поэтического мышления, художественную систему фольклора.10

По классификации, принятой в советской науке, эпос карельского и финского народов является одним из самых архаичных в мировом фольклоре. Очевидно, в силу этого и единого калевальского поэтического стиля не произошло четкого жанрового разграничения – космогонические мифы, заговоры, героические песни, баллады не выделились из эпоса. В эпические песни введены слова заклинаний, элементы лирики.

Самыми древними по происхождению являются руны космогонические, рассказывающие о сотворении мира, об открытии огня, о происхождении медведя, лося и т. д. Главным героем древнего цикла является Вяйнямёйнен. Илмаринен – другой персонаж карельского эпоса – выступает как герой эпохи железа. Образ Лемминкяйнена скорее сказочный, чем эпический, и еще более поздний.

Исследователи считают, что хотя отдельные элементы эпоса и относятся к очень древним временам, он сформировался в целом в I тысячелетии н. э. В эпосе есть не только ранние наслоения. В последующие века он продолжал развиваться, поэтому в нем нашли отражения и более поздние исторические события. Например, в Карелии известны песни об осаде Выборга и о Северной войне, которые народная память связывает с именами Ивана Грозного и Петра Первого.

Итак, «Калевала» – замечательный памятник устного народного творчества, в котором нашли выражение богатейшая фантазия и огромное художественное дарование карельского народа, жизнеутверждающие идеалы свободных по духу людей, их независимость и гордость, наконец, элементы исторического бытия.

Рис. 1. Археологические памятники корелы.

I – 5 – памятники V–XI вв.: 1 – могилы и могильники; 2 (единичные), 3 (два-три), 4 (четыре и больше) – местонахождения случайных находок; 5 – клады монет, 6—16 – памятники XII–XV вв.: 6 – поселения; 7 (единичные), 8 (четыре) – хозяйственные комплексы; 9 (единичные), 10 (два-три),

II (четыре-пять), 12 (семь) – могилы и могильники; 13 (один-два), 14 (че-тыре-пять), 15 (семь-девять) – местонахождения случайных вещей; 16 – клады.

Физический облик древних карел обрисован антропологами. Согласно самой общей их характеристике, карелы относятся к европеоидным народам, монголоидная примесь у которых составляет ничтожный процент. По результатам антропологического изучения, осуществленного советско-финляндской экспедицией в 1967–1969 гг., удалось восстановить не только антропологический тип, но и пути заселения Финляндии. Оказалось, что в начале предки населения Восточной Финляндии (Саво и Карьяла) пришли с юго-востока вдоль Карельского перешейка, а затем уже пришельцами из Восточного Саво было заселено северное побережье Ботнического залива.14 В последнее время объектом изучения стали зубы. По материалам карельских могильников, расположенных на территории современной Карельской АССР, выяснилось, что формирование карел, как следует из одонтологического анализа, происходило на основе не одного, а двух одонтологических типов: северного грацильного и более древнего – североевропейского реликтового, который этнически связывается с саамами.15

И все же для восстановления приблизительной модели общества эпохи средневековья (мы не можем утверждать, что все, о чем здесь пишем, происходило в действительности точно так, а не иначе) археологические материалы по объективности и содержательности информации являются наиболее ценными. Помимо чисто археологических приемов исследования памятников археологи вооружены методами естественно-научных дисциплин. По результатам металлографического анализа в Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии АН СССР (Москва) составлена характеристика кузнечных изделий. Качественный состав медных сплавов, из которых делались предметы украшения, определен в Лаборатории спектрального анализа Института геологии Карельского филиала АН СССР (Петрозаводск). Собранные при раскопках кости изучены в Зоологическом институте АН СССР (Ленинград). Все это и позволяет нам, современным людям, заглянуть в далекое прошлое и воспроизвести реальные исторические картины жизни древних карел.

В ПОИСКАХ КОРЕЛЫ

Мне пришло одно желанье,

Я одну задумал думу, —

Быть готовым к песнопенью

И начать скорее слово,

Чтоб пропеть мне предков песню,

Рода нашего напевы.

(1:1–6)'

Поиски и изучение древнекарельских памятников – это проблемы, важность и необходимость которых давно понятны археологам. Почти 100 лет идет их разведка. За начало отсчета можно принять годы целенаправленной деятельности финляндского ученого Т. Швиндта (1851–1917). В 1893 г. Швиндт стал куратором Археологической комиссии. Вначале руководил археологической, а затем этнографической секцией, направляя собирательскую работу Выборгских студенческого союза и этнографического музея. Во время путешествий им собран богатый материал по карельским крестьянским костюмам и вышивке. Швиндтом проведены обширные раскопки древнекарельских могильников и осуществлена подробная, тщательная публикация материалов с описанием погребальных обрядов, одежды, хозяйства и культуры. До сих пор его работа является первоисточником по изучению древнекарельской культуры.2

Работу Швиндта по изучению могильных древностей продолжил А. О. Хейкель (1851–1924). Под руководством И. Р. Аспелина им частично раскопан и опубликован древнекарельский могильник Тууккала (Финляндия, г. Миккели).3 Хейкеля, кроме того, интересовали этнографические и археологические памятники Финляндии и России. По его инициативе с 1882 по 1899 г. Общество древностей, явившееся основой будущего Национального музея, посылало стипендиатов в Карелию для сбора археологических материалов и историко-искусствоведческих исследований карельской архитектуры.

Важные исследования в Северо-Западном Приладожье проведены Я. Аппельгреном (1853–1937 гг.; с 1906 г. к своей шведской фамилии добавил финскую – Кивало). Вся его жизнь посвящена археологии и музейной работе: в 1884 г. – ассистент археологического и этнографического музея университета Гельсингфорса (Хельсинки), затем – член Археологической комиссии, с 1915 по 1926 г. – государственный археолог. Круг его интересов достаточно широк. Он принимал участие в экспедициях в Прибалтику и на Енисей. Будучи незаурядным художником, при воспроизведении археологических вещей Аппельгрен выполнил рисунки финно-угорских древностей, опубликованных его старшим коллегой Аспелином. В 1877–1879 гг. Анпельгрен провел самостоятельные исследования в восточной части бассейна р. Кеми (Финляндия, губ. Лаппи), а в 1891 г. выходит его книга о древних крепостях Финляндии, куда вошли аналогичные памятники Северо-Западного Приладожья. Несмотря на то– что большинство указанных Аппельгреном пунктов не являются древними памятниками, как показали новейшие исследования, его труд проделан не зря. Во-первых, на некоторых объектах обнаружены следы человеческой деятельности, во-вторых, собран богатейший топонимический материал (несобранная и незафиксированная топонимическая номенклатура имеет свойство со временем исчезать).4

Эпизодом в высокоорганизованной и добросовестной научной деятельности А. Хакмана (1864–1942), крупнейшего специалиста по древностям железного века, можно считать участие в раскопках древнекарельского Тивер-ского поселения. Но далеко не эпизодичны заботы и внимание исследователя к сбору информации о случайных находках и раскопках в Северо-Западном Приладожье, которая благодаря ему зафиксирована в каталоге Исторического и Национального музеев Финляндии.

А. Европеус (родился в 1887 г., после 1930 г. придал своей фамилии финское звучание – Яюрепяя) известен главным образом работами по каменному веку Финляндии. Какое-то время его интересовали каменные крепости, что выразилось в появлении нескольких статей; кроме того, сохранились отчеты в архиве Национального музея.

В чрезвычайно широком диапазоне научных интересов А. М. Тальгрена (1885–1945), включавшем археологию Восточной Европы и Сибири, нашлось место и карельской тематике – ей посвящены три обзорные статьи. Кроме того, он произвел небольшие раскопки около Выборга и Соснова.

В плодотворной и разносторонней научной деятельности К. А. Нордмана (1892–1972) видное место отведено изучению железного века Карелии. В этой области он продемонстрировал знание огромного археологического материала, смелось в суждениях и творческий подход. Судите сами. Мысли о происхождении карел, о их взаимоотношениях с Новгородом, влиянии Новгорода на карельскую культуру, высказанные Нордманом в 20-е гг., когда еще не были предприняты раскопки Новгорода и памятников Северо-Западной Руси и, естественно, отсутствовала соответствующая научная литература, и сегодня воспринимаются как прозорливые и прогрессивные.0

После Нордмана наступает затишье в практической исследовательской работе. И лишь в конце 30-х начале 40-х гг. был внесен существенный вклад в изучение и публикацию древностей Северо-Западного Приладожья. Связано это с именем крупнейшего специалиста по археологии Скандинавских стран и Финляндии, профессора университета в Хельсинки Э. Кивикоски (родилась в 1901 г.). Ею не только раскопаны на высоком профессиональном уровне отдельные памятники северо-западных берегов Ладоги, но и проведена грандиозная трудоемкая работа по каталогизации древностей Финляндии и Северо-Западного Приладожья. Два тома ее публикаций вещей (на финском и немецком языках, позднее соединенные в один том6) обладают несомненными достоинствами, поскольку знакомят широкий круг читателей с коллекциями Национального музея.

Планомерные систематические поиски и раскопки в Северо-Западном Приладожье начались в 70-е гг.

Приозерской археологической экспедицией Ленинградского отделения Института археологии АН СССР под руководством А. Н. Кирпичникова осуществлены раскопки крепости Корела и разведочные работы в Тиверском городке, ведутся поиски могильников, селищ и «жертвенных камней» на Карельском перешейке. Интересные архитектурно-археологические исследования проводятся на территории Выборгского замка.

С 1970 г. археологические изыскания осуществляются также экспедициями Института языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР под руководством автора. За это время изучены объекты с топонимами «линнавуори» и «линнамяки» («крепость на возвышенности, на горе»), городища Тиверск, Паасо, Куркийоки, могилы островов Риеккала и Мантсинсаари.

Совместными усилиями исследователей создана источниковедческая база, на основе которой можно решать серьезные задачи, связанные с этнической и социально-экономической историей древних карел.