Текст книги "Оксюморон"

Автор книги: Светлана Бестужева-Лада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава втораяЧудеса без решета

Районное управление внутренних дел, которым руководил мой друг, никогда не было оплотом спокойствия и здравого смысла, а сейчас и вовсе напоминало сумасшедший дом в миниатюре. В принципе, конечно, понятно: не каждый день совершаются убийства. То есть совершаются-то они, конечно, считай каждый день, но не так нагло и не при таком количестве свидетелей.

Вот эти-то самые свидетели и сидели в коридоре перед кабинетом Стаса, выражая разную степень недовольства и нетерпения. Комфортно чувствовали себя, пожалуй, только две тетеньки сильно запенсионного возраста, которые рассматривали происходящее исключительно как внеплановое развлечения в своей довольно-таки тоскливой и однообразной жизни.

Дежурный на входе встал по стойке «почти смирно» при появлении начальства, а меня, как и предполагалось изначально, просто не заметил. Равно как и все остальные сотрудники и посетители. Видел меня только Стас, но я его уже мало интересовала: ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не отдавить мне ногу или не снести невзначай плечом. Я не обижалась: служба есть служба, особенно когда она и опасна, и трудна.

– Граждане, прошу подождать еще пару минут, – обратился Стас к свидетелям. – Буду вызывать по одному.

– Я уже час как должен быть на рабочем месте, – обиженно заявил толстяк, одетый сугубо по-летнему, в ковбойку с коротким рукавом и джинсы, которые каким-то чудом держались под его внушительным животом. – Справку хоть дайте, что я не по улице гуляю…

Бедняге, несмотря на легкую одежду, было жарко. Октябрь в Москве в этом году выдался просто на удивление теплым и солнечным, а отопление уже включили. В результате в большинстве помещений можно было смело устраивать сауну.

– Справки выдадут всем нуждающимся, – обнадежил Стас. – Павлюченко, займись. Анкетные данные с граждан собрал?

– Так точно, товарищ подполковник, – отрапортовал Павлюченко – бравый молодой человек с погонами лейтенанта.

– Вот по ним справки и выпиши, пока я опросом займусь.

Павлюченко откозырял и отправился выписывать справки. По-моему, они были нужны только одному или двум людям из той полудюжины, что толпилась в коридоре. Остальные хотя внешне и проявляли недовольство, но на самом деле не имели ничего против того, чтобы под благовидным предлогом увильнуть от исполнения своих ежедневных обязанностей. «Забить на работу», как выражается сейчас молодое поколение.

В кабинете у Стаса я выбрала чудненькое место: старое кресло-вертушку возле низкого и широкого подоконника. Сама я при этом оказывалась в полумраке, а вот остальные – наоборот, на пока еще ярком дневном свету. И приготовилась внимательно слушать: развитие событий занимало меня до чрезвычайности. Присутствовать при расследовании убийства мне пока еще не доводилось. Да, да, жалко, человека убили, но любопытство, тем более – женское, это совершенно неуправляемое чувство. И я уже ощущала некий охотничий азарт, присущий, пожалуй, всем дилетантам, ввязывающимся в какое-то совершенно не знакомое для них дело.

Стас быстро просмотрел бумаги, лежавшие на столе, а потом начал вызывать свидетелей. Первым был одетый по-летнему толстяк – работник, сети супермаркетов «Параллель», как следовало из протокола допроса, который, как выяснилось, шел непосредственно за потерпевшим и едва не упал, когда ему под ноги рухнуло бездыханное тело. И больше ничего не видел. С моей точки зрения, незачем было напрашиваться в свидетели, чтобы сообщить такие «сверхважные» сведения, но у толстяка на этот счет было, как выяснилось, особое мнение.

– Значит, больше вы ничего добавить не можете? – приличия ради осведомился Стас, намереваясь отпустить свидетеля.

– Могу, – вдруг перешел на шепот толстяк, – но это сугубо между нами.

– Инте-ересно, – протянул Стас. – Я вас слушаю.

– Господин начальник, это тайна…

– Я уже понял. Говорите, существует такое понятие как «тайна следствия».

– На самом деле стреляли в меня, – выпалил толстяк.

– Оказывается!? – с искренним изумлением отозвался Стас. – И вы знаете, кто и зачем?

– Конечно знаю, – жарко зашептал толстяк, оглядываясь зачем-то по сторонам, – В ближайшее время я должен производить ревизию одного из наших отделений. Мне уже намекали, что если я буду… э-э-э… не слишком дотошным, то это оценят по достоинству.

– А вы отказались?

– Я порядочный человек, – надулся от гордости толстяк. – И не хочу идти в тюрьму вместе с этими жуликами из-за какой-то паршивой взятки.

– Мало предложили? – участливо осведомился Стас.

Мне тоже стало интересно и я вгляделась в толстяка уже очень внимательно. Ну, конечно, за две тысячи евро я бы тоже не стала рисковать репутацией и свободой. Правильно он соображает: деньги смешные, а в тюрьме ему – с диабетом-то! – будет не хватать комфорта и хорошего медицинского обслуживания. Но еще интереснее было то, что он искренне считал: убить хотели именно его.

– Дело не в сумме, – с достоинством ответил толстяк. – Дело в принципах. Они не смогли меня купить и решили убить. Все просто.

– Назовите, кто и что именно… намекал, – попросил Стас.

Толстяк замялся.

– Две тысячи евро. Магазин в Измайлово. Обычные игры с левыми поставщиками и пересортицей, – негромко подсказала я.

– Откуда вы знаете? – подскочил толстяк, глядя при этом на Стаса.

Меня толстяк, естественно, не видел и не слышал. Я же обещала своему другу вести себя тихо и незаметно, а обещания нужно выполнять.

– Служба у нас такая, – не стал вдаваться в подробности Стас, как бы случайно показав кулак в мою сторону. – Так вы считаете, что в вас стреляли…

– Они наняли киллера! – уже в совершенной панике выпалил толстяк. – Они сказали, что если я не хочу по-хорошему, то…

– То будет по-плохому, – закончил его фразу Стас. – Вы знаете, сколько нужно заплатить профессиональному убийце?

– Откуда же…?

– А как они работают?

– По телевизору показывали. И что?

– А то, что это явно не ваш случай.

Толстяк побагровел.

– Вы что, серьезно?

– Вполне. К тому же перепутать с убиенным вас никак не могли.

– Это почему?

– А потому, что передо мной лежит описание потерпевшего. Мужчина лет тридцати, рост – сто семьдесят пять – сто семьдесят семь сантиметров, спортивного телосложения… Продолжать?

– Могли промахнуться. Не в того попали.

Толстяку явно страшно нравилась его собственная версия происшедшего и отказываться от нее просто так он не собирался.

– Два раза не в того… Вы, кстати, выстрелы слышали?

Толстяк покачал головой.

– А кто за вами шел, заметили?

Та же реакция.

– Жаль. Ну, ваши показания записал, всё проверим. Уезжать из Москвы в ближайшее время не собираетесь?

– Вроде нет.

– Ну и славно. Воздержитесь от поездок, можете потребоваться. А ваши подозреваемые, скорее всего, просто ударятся в бега. Мошенничество – это одно, а заказное убийство – совсем другая песня. В смысле, статья. Ну, и срок, конечно. Засим – желаю здравствовать.

Следующие три свидетеля – двое мужчин и одна женщина – подтвердили только то, что кто стрелял, они не видели, выстрелов не слушали – человек упал совершенно неожиданно, а они сами оказались в свидетелях только потому, что не успели вовремя убраться с места преступления.

Мужики говорили чистую правду, а тетка врала, причем не по злому умыслу, а из-за слабо выраженной мозговой деятельности. Она слышала два негромких хлопка, но никак не связала их с последующими событиями. И видела не только падение тела на асфальт, но и внезапно появившееся во лбу у мужчины темно-красное пятно. Впечатление от увиденного оказалось настолько сильным, что напрочь отбило у этой свидетельницы не только память, но и возможность соображать вообще. В общем, клинический случай.

Когда Стас отпустил ее, выражение лица у него было не слишком приветливое. И в принципе я его понимала: четыре очевидца убийства находясь в двух шагах от убитого, не видели ровным счетом ничего. Во всяком случае, такого, что можно было бы использовать для раскрытия дела.

– Там остались еще две подружки-пенсионерки, – сообщил он мне, не поворачивая головы. – Чует мое сердце, наслушаемся… Они вообще были дальше всех от места преступления. Надеюсь, хоть не объявят, что покушались на них…

– Не объявят, – утешила я его. – Но в любом случае, я бы внимательно посмотрела записи с видеокамер. Если, конечно, у последних оставшихся свидетелей никакой интересной картинки в голове не запечатлелось.

– Иди к нам работать, – хмыкнул Стас.

– Видеокамерой? – с педантичностью истиной арийки уточнила я.

– Д-а ну тебя на фиг, Маринка! Не могу понять, как у тебя эти фокусы получаются. Или ты все на ходу придумываешь…

Опять двадцать пять… В ведьм принципиально не верят, по-моему, только сотрудники полиции. Остальные могут выражать определенный скепсис, но в глубине души…

– Зови своих свидетельниц. Обеих сразу. Хуже не будет, а я не люблю дурацкую работу два раза делать.

– Ты называешь это работой?

– Ненаглядный мой, обижусь – будешь делать всё сам.

– Ой, не надо, пожалей! – в притворном ужасе схватился за голову Стас. – Не справлюсь же!

– Не исключено, – скромно подтвердила я.

– Марин, не зарывайся.

– Никогда в жизни! – горячо возмутилась я. – Вся внимание и почтение. Кстати, определили, из чего стреляли?

– Кстати, сейчас выясним, – хмыкнул Стас.

Он позвонил кому-то и долго «энергично» объяснял, почему нужно забросить все остальные дела и заняться именно «его» пулями. Или гильзами – я точно не разобралась. А поскольку мне велели «не зарываться», то я сидела «мышкой». Открыла створку окна и потихоньку курила, выпуская дым в сгущающиеся сумерки.

Нет, октябрь в этом году все-таки стоит обалденный. Погулять бы в каком-нибудь лесопарке, пошуршать листвой, подышать осенним воздухом… А я зачем-то сижу в не слишком уютном рабочем кабинете своего дорогого друга и пытаюсь посильно помочь ему разобраться с каким-то трупом. Мне оно надо?

По-видимому, надо, если не хочу просто взять и незаметно исчезнуть.

Я внезапно поняла: как у природы нет плохой погоды, так и у отношений запасного варианта. И там, в небесной канцелярии, кому-то сильно мудрому видней, что для каждого из нас хуже сейчас: какая погода, какой человек…

И бесполезны всякие прогнозы, и не нужны нелепые инструкции. Вы можете не любить дождь, но кто-то его обожает, Вы можете не любить ветер, но кому-то он необходим. Необходимо просто жить и учиться благодарно принимать все, что происходит в жизни: и такие вот «служебные» тягостные посиделки, и наличие где-то там скандальной супруги, и невозможность побродить по опавшим листьям. Ведь на смену обязательно придет нормальный вечер – или день – с неспешной беседой под тихую музыку. А на небе обязательно взойдет лохматое оранжевое солнце. Нужно только дождаться этого события.

Я так задумалась, что пропустила появление в кабинете последней пары свидетелей: двух женщин сильно пенсионного возраста, которые, судя по всему, прилагали титанические усилия если не повернуть время вспять, то хотя бы притормозить. Причесоны у обеих – давно вышедший из моды затейливо взбитый перманент – были щедро выкрашены хной, что отнюдь не молодило, а наводило на мысль о цирковых клоунах. Губы намазаны яркой помадой в стиле «сексапил номер пять», а ресницы спокойно могли царапать противоположную стену.

Думаю, если бы с этих дам смыть пару килограмм всевозможной косметики, они бы выглядели куда милее и элегантнее, и уж точно – моложе. Но сами они так не считали, поскольку тут же начали метать в Стаса кокетливо-призывные взгляды. А для того, чтобы прочесть мысли, копошащиеся под рыжими гривами, вовсе не нужно было обладать какими-то особыми способностями: все читалось на лицах.

– Мы с подругой шли в магазин, – начала одна из свидетельниц. – Хотели купить…

– Об этом как-нибудь в другой раз, – мягко прервал Стас. – Меня интересует то, что вы видели…

– А я о чем? Мы хотели купить постельное белье на распродаже. Понимаете, пенсия маленькая, а все равно хочется…

– Про пенсии тоже потом. Когда вы увидели что-либо необычное?

Женщина поджала губы и процедила:

– Он упал. А до этого шел впереди нас. Впрочем, не уверена.

– Что значит, не уверены?

Тут вступила вторая свидетельница:

– Ну, мы же не рассматривали, кто там впереди нас идет. А он вдруг упал. Я еще подумала: молодой, а среди бела дня напился, ноги не держат.

– Почему вы решили, что он молодой?

– Так видно же, – хором закричали обе дамы. – Стройный, подтянутый, шел довольно быстро – нас обогнал.

– Ага. Значит, это вы заметили. А дальше?

А я уже «видела» то, что было дальше, и о чем обе свидетельницы успели забыть. Действительно, стройный и довольно симпатичный мужчина лет тридцати, с барсеткой на левом запястье, обогнал их, а буквально несколько секунд спустя вдруг споткнулся, на миг замер и раскинув руки, грохнулся назад, затылком на асфальт. И еще я «слышала» два слабых хлопка откуда-то со стороны. Но были ли это звуки выстрелов или что-то еще – не знаю.

– А что дальше? – недоуменно переспросила свидетельница. – Он упал, мы подошли, думали – с сердцем плохо…

– Вы подумали, что он пьяный, или что у него с сердцем плохо? – попытался уточнить Стас.

– Ой, ну я уже не помню, что подумала!

– А кто вызвал «скорую»? Вы?

– Нет… Мы как-то не подумали…

…Они стояли над лежавшим навзничь молодым человеком, видели темно-красное пятнышко в середине лба, кровавые пузыри у рта, лужу крови на асфальте, и думали, что вот – еще один нежданно-негаданно отошел в мир иной, не зря по телевизору все время показывают бандитские разборки, и мрут-то исключительно молодые, а цены все растут, точно сегодня не получится белье купить, нельзя же повернуться и уйти, когда на твоих глазах человека убили, вот и «скорая» подъехала, быстро-то как, к старикам, небось, не дождешься, и полиция тут как тут, придется идти в свидетели, хоть какое-то развлечение, хотя день, конечно, пропал, и что-то еще было перед тем, как этот бедняжка рухнул, что-то неприятное, даже противное, только никак не вспомнить…

Они-то вспомнить не могли, а я все-таки «увидела», что именно оказалось дополнительным раздражителем: мимо со страшным треском пронесся то ли мотоцикл, то ли еще что-то в этом роде – они не разобрались. Но на нервы эти трещалки действуют просто убийственно, и хорошо бы их все запретить или, по крайней мере, убрать с городских улиц. Все это прекрасно, конечно, но мотоцикл был явно лишний, хотя тетенек почему-то клинило именно на нем.

Эту, прямо скажем, не слишком обильную информацию я Стасу потихонечку и слила. Реакция была вполне предсказуемой: отпустить этих, с позволения сказать, свидетельниц и заняться просмотром записей с видеокамер. Да и день почти закончился, в кабинете стало темновато.

Пока Стас с кем-то разговаривал по телефону, я пчёлкой слетала в ближайшую торговую точку, набрала там разных плюшек-крекеров мне и нарезки Стасу и вернулась обратно, никем не замеченная. Не привлекая внимания, зарядила кофеварку, которую, кстати, сама же и подарила Стасу на какой-то профессиональный праздник, нашла две умеренно чистых чашки. Кофе и сахар мой друг всегда держал возле кофеварки, так что с этим проблем не возникло.

В общем, когда обе немолодые красавицы покинули кабинет, Стас с приятным удивлением обнаружил перед собой чашку кофе и выпечку с колбасой. Вот интересно, кто о нем заботится, когда меня нет рядом? Что-то я не замечала никогда никаких свертков с бутербродами или баночек с домашней едой. Впрочем, Лялечка не по этому делу. Она вообще готовить не желает, предпочитает кушать в ресторанчиках. Стас как-то рассказывал, что на реплику её подруги, что это дорогое удовольствие, и неплохо б дома готовить – она гордо возразила:

– Мое время стоит дороже!

Заметим, барышня нигде не работает, ничем кроме собственной персоны не интересуется, и постоянно бравирует тем, что лично ей деньги не нужны, и что Стас пропадает сутками на работе исключительно ради собственного удовольствия. По ее мнению, хорошие мужья дома сидят, жёнам помогают. На резонный вопрос, а где же тогда брать деньги-то, если не ходить на работу, с полным недоумением отвечала:

– Но, у нас же есть деньги!

Объяснить ей, что эти деньги есть его заработная плата Стас так и не смог. Лялечка считала, что это – его проблемы, во-первых, и тяжелый характер – во-вторых.

Такая вот логика. Лично я – убила бы, а Стас только усмехается:

– Да пусть ее… Она еще маленькая. Вырастет – поумнеет.

С одной стороны, Лялечке только-только исполнилось двадцать пять: можно считать маленькой, а можно – вполне сформировавшейся тетенькой. С другой стороны, поговорку «в двадцать лет ума нет – и не будет» пока еще никто не отменял. Наконец, две предыдущие супруги тоже считались «маленькими», но когда общий объем их детских шалостей превышал максимально допустимую норму, супружеской идиллии наступал закономерный финал.

Судьба Лялечки была, таким образом, предопределена еще до того, как она познакомилась со Стасом. Но этот брак длился уже три с половиной года – на шесть месяцев дольше, чем два предшествующих. Верить в то, что «это – Любовь», я отказывалась категорически не только на сознательном, но и на подсознательном и даже на бессознательном уровне.

Проще говоря, я отчаянно ревновала и где-то даже страдала. А страдания вредно сказываются на характере любой женщины, тем более – ведьмы.

– Ну, давай подведем промежуточные итоги, – услышала я голос Стаса. – Хотя, мне кажется, подводить пока нечего.

– Попробовать-то можно, – резонно возразила я. – Хуже не будет.

– Не будет… Значит имеем мы убиенного Серебрякова Геннадия Анатольевича, тридцати трех лет от роду, служащего Сбербанка, зарегистрированного в городе… Оказывается! Зарегистрированы мы в городе Пущино, Московской, правда, области, но уже почти Тульской, если верить географической карте. А вот где он в Москве проживал – сие пока нам неведомо.

– Может быть и не проживал?

– Ну да, и кажинный божий день тратил три часа на дорогу в один конец? Не складывается, дорогая подруга.

– Снимал квартиру?

– Только комнату. Оператор Сбербанка – максимум двадцать одна тысяча в месяц, причем «грязными». Цена заплеванной «однушки» за пределами Кольцевой. А кушать? А в парикмахерскую? А все остальное?

– Домашнего адреса, значит, нет…

– Между прочим, точного места работы – тоже. В нагрудном кармане нашли бирку оператора, только…

– Ну, не тяни ты кота за хвост! Или я начну просто читать твои мысли.

– Не вздумай! Короче, нет в этом отделении Сбербанка такого сотрудника. В других, кстати, тоже.

– Может быть, он эту бирку нашел.

– Возможно. И так удачно нашел, что она полностью совпадает с ФИО в паспорте.

– Значит, бирка поддельная.

– Значит, так. Только смысла в этой подделке я, честно говоря, не вижу.

Я задумалась и «увидела», что смысл все-таки был. Молодой человек, лицо которого я видела нечетко, с такой биркой относительно свободно передвигается по помещениям любого Сбербанка. Не служебным, конечно, а тем, которые для публики. И не просто передвигается, а следит за кем-то из клиентов. Опять же не из числа тех, кто вносит коммунальные платежи или снимает пенсию с книжки.

Нет, его интересовали люди, получавшие кредиты. Или открывавшие персональную ячейку в банке. Сильно интересовали, до такой степени, что он даже диктовал какие-то сведения на свой мобильный телефон…

– Мобильник при нем был? – осведомилась я у Стаса.

Тот посмотрел на меня в полном недоумении и пожал плечами.

– Этим я не интересовался…

– А ты все-таки поинтересуйся, – не унималась я. – Он вполне мог использовать телефон в качестве диктофона. Круг его знакомых, опять же – по списку контактов. Да что я тебя учу!

– Действительно, – насмешливо прищурился Стас, – чего это ты меня учишь?

– Хочу, чтобы ты быстрее стал полковником и перешел на работу в министерство, – огрызнулась я.

– Похвальное желание. А за идею с телефоном – спасибо. Сейчас все выясним. Покойника-то увезли на вскрытие, а личные вещи остались здесь, в отделении. Вот, по описи действительно числится мобильный телефон, бирка оператора Сбербанка, связка ключей, какая-то квитанция или товарный чек из ювелирного магазина…

Неинформативный, я бы сказала, набор.

Стас нажал кнопку внутренней связи и что-то негромко скомандовал.

– Ночевать ты сегодня на работе собираешься? – спросила я.

– Как получится, – пожал плечами Стас. – Скорее всего, очень может быть. Лялечка после скандала еще не остыла…

– Откуда знаешь?

– А не звонит, – простодушно объяснил Стас. – Не спрашивает, зачем я изгадил ее молодую жизнь и растоптал все лучшее.

– А ты растоптал? – с преувеличенным трагизмом в голосе завопила я.

– Обязательно. Хуже того – изгадил все, что мог, а что не мог – все равно изгадил… Ладно, Марина, это скучная тема. Давай лучше кино посмотрим.

– Про любовь?

– Ага, прямо щас! Будем смотреть, что подсмотрели про любовь видеокамеры.

И как только великие сыщики прошлого обходились без достижений технического прогресса! Метод дедукции – ау! Логические построения – где вы? Даже мой высокопрофессиональный друг забывает посмотреть то, что раньше было записной книжкой, а сейчас представляет собой хитрый гибрид телефона и компьютера, по которому, было бы желание, можно определить даже размер обуви хозяина. Нет, полагаются на беспристрастную объективность электронных систем подглядывания.

Для начала нам предстояло отсмотреть записи видеокамер, скопированных Стасовыми сотрудниками с регистраторов двух магазинов. Камеры ювелирного магазина были расположены так, что место преступления в них попадало, но ничего внятного разглядеть не удалось. Записи камер магазина электроники порадовали больше. На них мы довольно скоро обнаружили интересовавший нас сюжет: внезапно падающий высокий молодой человек. Стас прокрутил эти фрагменты многократно и на разной скорости, но ничего примечательного не обнаружил. Мне же постоянно мешала какая-то деталь на заднем плане, причем я была почему-то уверена, что эта деталь имеет непосредственное отношение к интересующему нас событию.

Внезапно пришло понимание и я завопила:

– Стоп!

Стас машинально нажал на нужную клавишу и только после этого изумленно спросил:

– Что ты орешь?

– Посмотри сам. Видишь, во втором от тротуара ряду едет мотоцикл?

– Допустим, вижу.

– А выделить и увеличить его можешь?

Стас пожал плечами, но выполнил необходимые действия. И присвистнул сквозь зубы: на не очень четком кадре все-таки безусловно просматривался человек на мотоцикле, едущий вдоль тротуара с вытянутой вперёд правой рукой. И в руке у него было нечто, что вполне могло быть пистолетом с длинным стволом или с глушителем. Все вместе взятое это напоминало лихой цирковой трюк: на приличной скорости, держась одной рукой, палить по движущейся мишени.

– Фигасе… Акробат… – пробормотал Стас. – Надо отдать ребятам-компьютерщикам, пусть поколдуют над этими кадриками… Вытащат какие-либо детали… Но как же он, собака этакая, на ходу две пули всадил точнехонько по назначению, точно рукой вкладывал? Откуда такие снайперы берутся?

– Почему именно снайперы? – усомнилась я. – Может, снайперши?

– В-ряд ли… Фигура у него скорее мужская, – сказал Стас, покадрово проматывая изображение. – Да и не женское это упражнение – стрельба с мотоцикла в движении. Хотя, проверим и эту версию.

Я пристально вгляделась в экран и поняла, что в данном случае нет смысла ввязываться в борьбу за права женщины. Мотоциклистом был, безусловно и безоговорочно, мужчина. Кстати, для того, чтобы определить пол человека, совершенно не нужно обладать какими-то сверхъестественными способностями. Кто угодно с первого взгляда определит мужчина перед ним или женщина. Каким образом происходит это определение – наука пока не смогла достаточно чётко формализовать.

Но лицо мотоциклиста было на самом деле невозможно «увидеть»: шлем тут решительно не при чем, просто как я ни напрягалась, ничего не выходило.

Защита у него, что ли, стоит? Час от часу не легче. Поставить ее сам он не мог. Люди, обладающие таким умением, не берут в руки оружие, тем паче огнестрельное. Редчайшие исключения не в счет. Значит, кто-то ему эту защиту поставил. Кто-то из иерархов, кому помешал как бы скромный служащий Сбербанка, и кто не захотел (или не смог по каким-то причинам) убрать его более тонкими методами. Забавно…

– Нужно посмотреть записи видеокамер автоинспектора, – нарушил молчание Стас. – Тип мотоцикла понятен, а вот подробнее…

– У нас теперь инспектора по дорогам с камерами шастают? – изумилась я.

И выслушала очередную лекцию о своей вопиющей технической неграмотности. «Автоинспектор» – это система, которая, помимо всего прочего, умеет распознавать автомобильные номера, формировать видеоархив и базу данных (время, дата, направление проезда, номер) и сопряжена с базой данных на десятки миллионов записей.

До чего дошла техника… Как говорил в таких случаях один известный литературный персонаж, «а вы изволите, толковать про пятое измерение». Интересно, случаи телекинеза и телепортации это чудо тоже фиксирует? С нее станется…

– Вот и посмотрим… если повезет, – закончил лекцию Стас. – Все в одном флаконе: и распознание номера, и поиск его в базе, и фиксация времени проезда.

– Красиво жить не запретишь, – философски заметила я. – Скоро эти ваши камеры начнут брать взят… пардон, штрафы за нарушение правил дорожного движения и люди с жезлом на дорогах вымрут, как динозавры.

– Уже.

– Вымерли? – ужаснулась я.

– Уже фиксируются нарушения и по номеру выписывают квитанции о штрафе. Так что ты на своем уродце поосторожнее езди: инспектора-то, может, только посмеются, а технику не рассмешишь.

– Ладно, ищи свою чудо-камеру с ее видеофильмом… – начала было я.

Но меня прервал звонок мобильного телефона. Что самое интересное: не моего и не Стаса. Звонил мобильник убиенного несотрудника Сбербанка, до которого – телефона, а не убиенного – у господина подполковника никак не доходили руки.

– Ага! – зловеще-радостно сказал Стас. – На ловца и зверь бежит… точнее, звонит. Сейчас начнем распутывать этот клубок по ниточке.

Он взглянул на дисплей и улыбка сползла с его лица. А телефон все звонил и звонил. Маленький серебристый «Нокия» – такой настойчивый.

– Что случилось, Стас? – испуганно спросила я.

Стас поднял на меня недоуменно несчастные глаза и сказал:

– Понимаешь, это номер телефона Лялечки…

Телефон перестал звонить так же внезапно как и начал.