Текст книги "Семейное шоу"

Автор книги: Светлана Бестужева-Лада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава третья«Я вернулась в свой город, знакомый до слез…»

Олег Иванович положил трубку на рычаг и весело подмигнул сидевшей напротив него Валерии:

– Ты выиграла пари, твой благоверный действительно позвонил. Так что за мной шоколадка. Я молчал как рыба, ты же слышала.

– Ну и молодец, – довольно равнодушно отозвалась Валерия. – Тем более ты все равно не знаешь, где я остановлюсь. Я сама это всегда решаю, причем иногда – в последний момент. Особенно если еду в Питер.

– Ну да, ну да, родной город, знакомый до слез и все такое. А если будет необходимость с тобой связаться?

– Есть такая штука, называется мобильный телефон. Слышал?

– Он же у тебя вроде не в порядке?

– С чего это ты взял? – чуть делано изумилась Валерия. – Прекрасно работает, просто… избирательно.

– Поссорилась с Борисом, – уверенно предположил Олег Иванович. – Не делай невинных глаз, я три раза разводился, все нюансы знаю наизусть. Хочешь, чтобы он за тобой побегал, глубже вину прочувствовал. Так?

– Примерно так, – неохотно согласилась Валерия. – Командировка моя, поэтому, как нельзя более кстати. Так что давай ближе к делу.

– К делу или к телу? – решил сострить Олег Иванович, но встретил такой ледяной взгляд, что буквально покрылся гусиной кожей. – Все, прости, виноват, безобразно вспылил, учту, исправлюсь. Ты делаешь интервью с этой мадам, вдовой видного политика, которая сама хочет стать заметной личностью. Правильно?

– Правильно. Вопросы я уже набросала. О политике говорить, естественно, не буду, это скучно, об этом только что на заборах не пишут. Попробую раскрутить ее на беседу «как женщина женщине».

– Умничка! – восторженно воскликнул Олег Иванович. – И насчет личных планов на будущее – обязательно. Нашим читательницам плевать, какой проект на телевидении она собирается раскручивать, им интересно, как она нынешнее свое одиночество переносит, чем его скрашивает. Или кем.

– Мне бы не хотелось делать материал на грани сплетни, – поморщилась Валерия. – Я посмотрела кое-какие материалы, навела справки – дама вроде бы неглупая, целеустремленная, немного тщеславная, но кто же из нас без изъяна? И семья у нее интересная. Конечно, все сведения тщательно проверены, а то, что она сама расскажет, я ей в лучшем виде на рассмотрение представлю.

– В общем, как всегда, – с довольным видом подвел итог Олег Иванович. – А теперь что касается нового проекта. Я бы хотел, чтобы ты взялась за серию портретов женщин-политиков, но без политики. Как тебе идея?

– Надо подумать… – неопределенно отозвалась Валерия.

Необычайно свежая мысль! А главное – оригинальная. Интереснее было бы сделать только серию очерков о мужчинах-политиках, но без политики. Так сказать, портрет в домашнем интерьере…

– Что-то придумала, – безошибочно определил Олег Иванович. – В глазах появился охотничий блеск. Я тебя знаю лучше, чем ты полагаешь.

– Придумала. Но идея пока сырая, обдумаю по дороге туда и обратно. Да и в белые ночи плохо спится.

– Ну хоть намекни! – взмолился Олег Иванович.

– А что намекать? Ты сам мне эту идею подал, – пожала плечами Валерия и конспективно изложила только что родившийся у нее замысел нового цикла.

– Это, значит, я такой умный, – польщенно усмехнулся Олег Иванович. – Ну-ну. Умеешь ты все-таки мужика по шерстке погладить так, что он вмиг ручным становится.

– Была бы шерстка, а погладить – дело нехитрое, – отозвалась Валерия, украдкой бросая взгляд на часы.

Меньше чем через час ей ехать визировать интервью, а тут разговору, похоже, конца-края не видно. Надо как-то деликатно сворачивать беседу с шефом и в темпе ехать к «плейбою». Туда по московским пробкам не меньше получаса потребуется, чтобы добраться.

– Сколько тебе времени нужно на визирование? – очень точно оценил перехваченный взгляд Олег Иванович.

Валерия пожала плечами.

– Это непредсказуемо. От четверти часа до… отхода поезда. Наш герой-любовник очень уж любит поговорить, особенно о себе и о своих победах на фронтах любви.

– Он к тебе не клеился? – ревниво спросил Олег Иванович.

Валерия усмехнулась и подумала, что Боб никогда не задал бы ей подобного вопроса. Похоже, он ее и не ревнует вовсе, доверяет полностью, да и поводов она не давала. А этот… Эх, Боб, придется с тобой мириться. Простить твой мимолетный кобеляж и продолжать жить дальше. Все-таки самый умный и красивый мужчина в ее ближайшем окружении – это собственный супруг. Такими не бросаются.

– Впрочем, за тобой любой мужчина, по-моему, тут же начинает ухаживать, если он не слепой, – поторопился исправить свой промах Олег Иванович. – Вот повезло Борьке! И не ругайтесь вы с ним, как друг советую, хотя лично мне это невыгодно. Ну, ляпнул что-нибудь, ну глупость сделал, так прости его. Поверь мне, мужики очень ценят, когда их не пилят до бесконечности, а немножко помучат – и простят. Особенно если это в первый раз.

– Я подумаю, – совершенно серьезно сказала Валерия. – Возможно, ты прав. Но видеть его пока не хочу. В Питере остыну, он глубже осознает, что был не прав, тогда…

– Ну и умничка, – со вздохом подвел итог Олег Иванович. – Если все-таки надумаешь поменять мужа, помни, что у меня преимущественное право: два года безответной любви. И в любом списке я должен быть под номером первым.

– Раз должен – значит, будешь, – уже машинально ответила Валерия, собирая свои вещи в сумочку. – Ну, счастливо. Вернусь через три дня, докладывать о ходе событий буду регулярно.

– Решишь задержаться на пару деньков – только позвони, – небрежно сказал Олег Иванович. – Тебе все можно.

– Благодарю за доверие, – усмехнулась Валерия, встала и вышла из кабинета.

Настроение у нее, как ни странно, было приличным. Все-таки Олег ведет себя как настоящий друг: в душу не лезет, вопросами не донимает, свободу действий предоставляет почти полную. Злоупотреблять этим, конечно, не следует, но мало ли какие ситуации в жизни бывают. Такими отношениями опять же не бросаются.

И наверное он прав: не стоит обострять ситуацию, нужно самой позвонить Борису. Только не на мобилку, а на домашний телефон. Если дома – значит, действительно раскаивается и можно будет подумать о следующем шаге к примирению.

По дороге к «плейбою» случилась мелкая неприятность – спустило колесо, но в таких случаях Валерия предпочитала забывать о равноправии и о принципе «я сама», а просто выходила из машины и вставала возле нее с очень грустным видом. Не было еще случая, чтобы через пять минут двое-трое добровольцев, пыхтя от усердия не возились с запаской, время от времени бросая, на попавшую в беду красотку зазывные взгляды. После того как все было сделано, обычно просили «телефончик» и получали в ответ вежливо-уклончивое:

– Большое спасибо за помощь, но у меня очень ревнивый муж.

На сей раз все тоже было по схеме, но на встречу, Валерия, естественно, опоздала. Правда, позвонила и предупредила, но к месту назначения добралась лишь около семи: ехать нужно было почти на край Москвы – в Крылатское. И примерно час потратила на пустейшую светскую беседу «за кофейком», а потом почти насильно заставила слишком уж гостеприимного хозяина заняться визированием интервью.

Тут же оказалось, что красавец и бывший неотразимый сердцеед – еще и патологический зануда: читал и правил он около двух часов, делая при этом далеко не самые умные и толковые замечания. Валерии стало понятно, почему все его многочисленные браки оказывались столь непродолжительными: такую мелочность и придирчивость могла вынести только святая.

В результате, времени оставалось ровно столько, чтобы добраться до вокзала, поставить машину на платную стоянку и сесть в поезд. По дороге Валерия решила, что все-таки позвонит Бобу прямо сейчас: после одиннадцати вечера на работе ему делать нечего, должен вернуться домой. Она только поговорит с ним, поговорит очень прохладно, но он умный мужик, поймет, что ему дают шанс на примирение. Но дают этот шанс только в том случае, если он окажется возле домашнего телефона.

Трубку Боб снял со второго звонка, и сердце Валерии радостно дрогнуло. Но голос она постаралась сохранить как можно более равнодушным:

– Ты дома? – спросила она вместо приветствия.

И тут же услышала, как буквально в двух шагах от телефонной трубки что-то загремело и абсолютно женский голос выругался: то ли ушиблась, то ли испугалась. Ах, мерзавец, дома-то дома, но с бабой! Валерия нажала кнопку отбоя, чудом избежала столкновения с выскочившей откуда-то наперерез «Газелью», тоже выругалась и постаралась взять себя в руки. Ну, теперь Боб за ней действительно побегает, второго прокола за один день она ему не простит. В поезде, попросив проводника постелить ей немедленно, принести минеральной воды и больше не беспокоить, Валерия отключила телефон, приняла – редчайший для нее случай! – таблетку снотворного и через полчаса уже мирно спала под стук колес. Правда, если бы кто-то внимательно вгляделся в ее лицо, то заметил бы на нем следы недавних слез. Но вглядываться было некому.

Питер встретил Валерию нехарактерной для него погодой: ярким солнцем и теплым ветерком. Поэтому она не стала брать такси, а просто доехала на троллейбусе до Васильевского острова и там, пройдя пешком минут пятнадцать, оказалась перед недавно отреставрированным четырехэтажным домом с двумя подъездами. В одном из них располагалась маленькая гостиница, про которую почти никто не знал, но которая не уступала комфортом новым отелям-люкс, появившимся в городе на Неве, хотя цена за номер была раза в четыре ниже.

В уютном холле гостиницы Валерия подтвердила заказ на завтрак, поднялась в номер, распаковала вещи и приняла душ. Когда принесли завтрак, попросила свежие газеты и включила телевизор, чтобы сразу попасть в курс дел, происходивших в городе. Ничего особенно важного не узнала, выкурила сигарету и, посмотрев на часы, позвонила пресс-секретарю дамы, с которой у нее была назначена встреча на три часа дня. Пресс-секретарь была сама любезность, но сообщила, что у ее патронессы только что наметилась важнейшая встреча в Смольном в два часа, так что не затруднит ли уважаемую журналистку перезвонить около трех часов: возможно, Ми-лена Семеновна освободится, а других важных дел у нее на сегодня не намечено.

Мысленно Валерия чертыхнулась: ей предстояло чем-то себя занять ближайшие три часа, а вполне возможно – и весь сегодняшний день, потому что внутренний голос подсказывал ей: сегодня интервью не состоится. Просто так в Смольный срочно не вызывают, особенно незадолго до губернаторских выборов, и как бы глубокоуважаемая Милена Семеновна не застряла в этом заведении до глубокой ночи. Все лезут в политику, просто помешательство какое-то!

Помедлив некоторое время, Валерия с огромной неохотой взялась за телефон и набрала номер своей матушки. Аде, конечно, трижды наплевать, чем занимается Валерия, но если не позвонить в первые же часы после приезда в родной город, есть реальный шанс нарваться на тематический скандал: «Забытая старуха-мать». Особенно если отчима нет в Питере, хотя это-то как раз было бы неплохо. Так что в любом случае нужно звонить.

– Ада? – спросила Валерия, когда мать сняла трубку после третьего или четвертого звонка. – Это я. Я в Питере. Ты уже встала, дорогая?

Этот вопрос тоже был из разряда обязательных: до полудня Аде звонить не рекомендовалось, а после нужно было осведомиться, не обеспокоили ли ее. В Москве, время от времени размышляя о своих отношениях с матерью, Валерия иногда думала, почему она позволяет втягивать себя в эти дурацкие игры, но при непосредственном общении с Адой терялась и тщательно соблюдала все правила, придуманные вечно молодой красавицей, которой было решительно нечего делать.

– Ну что ты, милая, – раздался в ответ капризно-манерный голос Ады, – я же почти не сплю. В моем возрасте бессонница так распространена… Ты надолго к нам?

– На три дня. В командировку.

– Как чудесно, милая! Может быть, придешь завтра к нам на ужин? Сегодня, к сожалению, мы с Дато приглашены на прием…

Сожалеет она, как же! После посещения салонов красоты Ада больше всего любит ходить на всевозможные приемы и презентации. Каждый раз – в новом туалете и с умопомрачительными драгоценностями. А отчим это только поощряет: такая жена – ходячая реклама его бизнеса. Он владелец нескольких престижных салонов красоты в Питере, кроме того, как подозревала Валерия, через подставных лиц имел долю и в сверхприбыльном пивном бизнесе. Последнее, конечно, не слишком респектабельно, зато – выгодно.

– С удовольствием, Ада. Часиков в семь?

– Да, милая, как обычно. Жаль, что ты без Бореньки.

– Мне тоже, – сквозь зубы проговорила Валерия. – Ты здорова? Тебя не утомит мой приезд?

– Ах, милая, я такая старая бабка, просто удивительно, как еще не развалилась совсем. Но ради тебя я готова на что угодно.

– Тогда до завтра, Адочка. Если что – звони мне на мобильный телефон, номер ты знаешь.

– Спасибо, милая, ты же знаешь, что я ненавижу телефоны. Но мне приятно, что ты это предлагаешь. До завтра. Я передам твой привет Дато.

Легкая шпилька: сама Валерия о привете и не заикалась, а это нужно было сделать обязательно. Ладно, перебьется один раз без привета, тем более что Ада все равно его передаст, да еще от себя что-нибудь добавит. Значит, дорогой отчим в городе. Жаль, век бы вас не видеть, уважаемый Давид Вахтангович. Но ничего не поделаешь…

До звонка пресс-секретарю оставалось еще два часа и проводить их в гостиничном номере, особенно в такую погоду, было просто глупо. Поэтому Валерия переоделась в необычайно шедший ей оливково-зеленый костюм с жакетом в талию и длинной расклешенной юбкой, надела туфли на высоких каблуках, которые были хороши тем, что в них можно было провести практически целый день, не испытывая ни малейшего дискомфорта, и чуть-чуть подкрасилась. В конце концов, она действительно заслужила небольшой отдых, особенно в родном городе, городе детства.

На всякий случай Валерия сунула в сумочку диктофон – маленькое чудо, подаренное ей на Новый год мужем: записывающее устройство было, во-первых, цифровым, что избавляло от возни с кассетами, во-вторых, обладало мощным аккумулятором, рассчитанным на шесть часов непрерывной работы, в-третьих, имело дополнение в виде фотоаппарата – тоже цифрового, а в-четвертых, совмещалось с компьютером. Весил диктофон не больше четырехсот граммов и умещался в любой дамской сумочке.

Валерия вышла на набережную, перешла через Дворцовый мост и углубилась в милые ее сердцу петербургские улицы – прямые, без московских закоулков-зигзагов, застроенные домами прошлого и позапрошлого веков. Город-музей, город-сказка под открытым небом, между прочим, здорово похорошевший со времени ее последнего приезда сюда. Это понятно – готовятся к юбилею, наводят лоск. Но посмотреть приятно, хотя автомобилистам, наверняка, приходится несладко: половина улиц перекопана или перегорожена. Что ж, может, хоть сейчас появятся нормальные дорожные покрытия, а не те ямы и выбоины, которыми всегда изобиловали городские улицы даже в центре.

На Литовском проспекте Валерия углядела летнее кафе: тоже новое явление для Петербурга с его причудливыми погодными изменениями. Но сегодня это было самое то, и Валерия присела за уютный столик на двоих под тентом, рассчитывая на чашку приличного кофе и какой-нибудь рогалик. Тем более что уже через полчаса настанет время звонить пресс-секретарю и неизвестно, когда можно будет устроить себе хотя бы короткий перерыв.

Кофе оказался выше всяких похвал, именно такой, какой любила Валерия и тщетно добивалась в московских кафе, а вместо рогалика официантка принесла два маленьких теплых круассана с сыром. Мелочи всегда удивительным образом поднимали Валерии настроение, вот и теперь она почувствовала какую-то свободу и легкость мысли, причем думать о Москве и обо всем, что там произошло, совершенно не хотелось. Она решила, что если интервью состоится, то вечером она позвонит школьной подруге Милке или свяжется с еще одной одноклассницей – Софкой, а то и с обеими сразу, пригласит их в какое-нибудь тихое, респектабельное заведение и они всласть насплетничаются о прошлом и настоящем.

Через пятнадцать минут выяснилось, что Милена Прекрасная все еще пребывает в Смольном, и когда оттуда выберется – сама не знает. Поэтому она просит извинения, а также – перенести встречу на завтра, ровно в полдень. Честью клянется, что на сей раз никаких накладок не будет.

– Вы знаете, что «Леди» – один из самых респектабельных и престижных журналов в России? – прервала Валерия пресс-секретаршу. – Или ваша патронесса думает, что имеет дело с газетой «Новости Козявкино»? Тогда это – ваш промах. Вы плохо выполняете свои обязанности.

– Но Смольный… – растерялась пресс-секретарша.

– Смольный, согласна, причина уважительная. Но если интервью сорвется и завтра, будьте уверены, я обеспечу публикацию такого материала о Милене Семеновне, что ее туда даже на благотворительный утренник никогда больше не пригласят.

Конечно, пугать бедную девочку – свинство. Но и торчать тут, ожидая, когда мадам соблаговолит уделить ей пару часов своего бесценного времени, Валерия не собиралась. Если этой публике спускать подобные выходки, они обнаглеют окончательно. И так уже об журналистов только что ноги не вытирают, так вот с ней этот номер не пройдет. Она профессионал, знает себе цену и будьте любезны с этим считаться.

Что же теперь делать? Валерия полистала записную книжку и набрала номер Милки. Долгие гудки, никакого ответа. Мобильником подруга обзавестись не удосужилась. Или не считает нужным. Кстати, может она сейчас элементарно на работе? Валерия набрала номер довольно популярной питерской газеты и попросила к телефону Людмилу Оленеву. После недолгого ожидания она узнала, что данная особа в этой газете уже около года не работает, а где трудится теперь – неизвестно. В последней фразе Валерии почудились некоторые нотки ехидства, но она не обратила на это особого внимания. Просто теперь нужно разыскивать Милку через Софку, вот и все.

Наученная первым опытом, Валерия позвонила Софье Кудрявцевой сразу в редакцию женского журнала, где она вела рубрику «Ваш дом – ваша крепость», и выяснила, что подруга находится в декретном отпуске. Не задумываясь над тем, что бы это значило, Валерия поблагодарила и набрала домашний номер Софки. Та, судя по всему, жила по-прежнему в коммунальной квартире недалеко от станции метро «Чернышевская», точнее, в доме рядом со станцией метро, и к телефону ее подозвала одна из соседок.

– Лерка! – обрадовалась Софка. – Какими судьбами? Сто лет не виделись. Надолго в Питер?

– На три дня в командировку, – сообщила Валерия. – Хотелось бы сбежаться на нейтральной территории, посплетничать. Как ты сегодня вечером?

– Да как всегда! – с неожиданным раздражением отозвалась Софка. – Накормлю свой выводок, затолкаю в постель и сама спать завалюсь. Был бы телевизор…

– То есть? – не поняла Валерия.

– То и есть, что живу, как в каменном веке, только хуже. С тремя-то детьми…

– Слушай, Софка, я ничего не понимаю, – решительно сказала Валерия. – Я тут недалеко, могу подскочить, адрес помню. Что по дороге купить?

– Еды, – мрачно ответила подруга. – И без выкрутасов. Можно просто хлеба.

Через сорок минут, нагруженная пакетами с «едой без выкрутасов», Валерия звонила в давно знакомую ободранную дверь на четвертом этаже. Звонок все так же висел на одном проводке, а обивка, кажется, держалась только потому, что была невероятно грязной и просто прилипла к двери. Валерию стало тихонечко мутить: она уже начала забывать, что такое питерские коммуналки, а та, где жила Софка, считалась чуть ли не самой страшной (в смысле запущенности) во всем городе, причем считалась еще тогда, когда они в школу ходили.

Дверь открыла сама Софка, на руках у которой верещал младенец месяцев шести, а за юбку держался ребенок неопределенного пола лет двух. Третий, надо полагать, остался в комнате. Так оно и было: пройдя нескончаемый коридор с неизменными корытами и старыми велосипедами, подруги оказались перед дверью, из-за которой выглядывала замурзанная мордашка девчушки лет пяти.

Две комнаты, которые вот уже лет пятьдесят занимала Софкина семья, никогда еще не были в таком убогом и удручающем состоянии. Отсыревшие обои висели клочьями, на потолке через дыры зияла дранка, пол скрипел немилосердно, а о том, что он когда-то был паркетным, уже нельзя было даже догадаться. Спертый воздух, развешенные везде мокрые пеленки, разбросанные убогие игрушки. Еще три года назад Софка весело щебетала о том, что отдает дочку в хороший садик и они с мужем начинают копить деньги на приличное жилье. Господи, что случилось?

– Мужа уволили, их контору вообще разогнали, – сообщила Софка, торопливо и жадно разбирая пакеты с продуктами. – Сначала в ларьке торговал, я-то второй раз случайно залетела, а аборт было делать поздно. Потом его и оттуда поперли, пить начал. После этого он вообще не просыхал – вот тут-то это сокровище и образовалось.

Она встряхнула задремавшего было на ее руках ребенка, который тут же заорал.

– А теперь – что? – спросила оторопевшая Валерия.

– А теперь я даже не знаю, где он. Как пишут в газетах, «ушел из дома и не вернулся». Еще зимой, я только-только из роддома пришла. То ли замерз где-то по пьянке, то ли убили, то ли просто бомжует.

– Как же вы живете?

– На детское пособие. Маловато, конечно, но что делать? Милке-то хорошо…

– Кстати, что с ней? – обрадовалась Валерия возможности сменить тему. – Я звонила, нигде не застала: дома нет, на работе сказали – уволилась.

– Она год назад уволилась. Появился богатый поклонник, обещал жениться, подарки дарил, а потом… проиграл ее в карты. И пошла Милочка по рукам, а пару месяцев тому назад угодила под шальную пулю при каких-то разборках своих кавалеров с милицией. Я и говорю: ей хорошо, она отмучилась. А я от этих куда денусь?

Было видно, что Софка хоть и рада приходу школьной подруги, но отчаянно стыдится убогости своего жилья, своего положения и вообще больше всего хочет, чтобы Валерия оставила их наедине с содержимым пакетов. Даже для виду не спросила, как она, как в Москве, как муж. Впрочем, благополучие и ухоженность Валерии еще резче бросалось в глаза на фоне Софкиного житья-бытья.

Валерия сбежала от нее через полчаса, всучив стодолларовую купюру. Понимала, что вроде бы откупается, но… У нее своих забот было полно, заниматься чужими проблемами было просто некогда.

Она вышла на улицу и задумчиво направилась куда глаза глядят. Посидели со старыми подругами, пошушукались… Да что за день такой, в конце концов?! Или это со вчерашнего хвост тянется? Она для порядка еще раз позвонила насчет завтрашнего интервью, получила от пресс-секретарши еще порцию клятвенных заверений, что завтра, ровно в полдень, ее ждут, и не в офисе, а непосредственно в квартире Милены Семеновны, куда она после смерти мужа вообще никого не приглашает, и так далее и тому подобное. Значит, что-то до этой политизированной куклы дошло. И на том спасибо. Но времени-то – шесть часов вечера, что прикажете делать одной, пусть даже в городе, где родилась и ходила в школу? В Петергоф или в Павловск ехать поздно, бесцельно шататься по городу не хочется, в театр попробовать попасть – так туда билет нужен, который просто так не добывается.

На полупустой в этот час Итальянской улице ей попалась на глаза вывеска ресторана «Мама Рома». С Римом у Валерии были связаны исключительно приятные воспоминания, там они с Бобом провели часть медового месяца. Да и поесть не мешало бы, пока народ не повалил во все кабаки подряд. Так что Валерия решительно поднялась по двум ступенькам к свежеотлакированной двери с двумя искусственными пальмами в кадках по бокам и вошла в вестибюль. Буквально через несколько минут она поняла, что сделала исключительно правильный выбор.

Это действительно был маленький кусочек Италии: и обслуживание, и блюда, и улыбчивые официанты, которые хотя и говорили по-русски, но больше ничем не отличались от своих заморских коллег. После вкуснейшего телячьего эскалопа со свежими овощами и кусочка персикового пирога Валерия вновь почувствовала вкус к жизни и подумала, что напрасно принимает свою судьбу, как нечто данное и само собой разумеющееся. Она счастливая женщина, черт возьми! По сравнению со всеми своими подругами и приятельницами – тем более. И уж лучше неверный муж, чем пропавший или пустивший свою подругу по рукам. Лучше один красивый, умный и обеспеченный мужчина, чем сотни поклонников Нины и непонятно какая жизнь Катьки.

И вообще Боба надо как следует пропесочить и простить. Но… в последний раз. Как говорится в старой присказке: «Первый раз прощается, второй – запрещается». Со вторым – женским голосом в телефоне, она еще разберется. А первый, кажется, уже склонна простить. В конце концов, если немного растормошить Боба в постели, ему вообще цены не будет. Нужно бы взять им обоим отпуск и устроить второй медовый месяц. А о детях она, пожалуй, больше с ним говорить не будет… пока. Слишком сильное впечатление на нее произвела многодетность старинной подруги.

Когда ей принесли большую чашку кофе и креманку с тремя разноцветными шариками мороженого, она чуть не замурлыкала от удовольствия. Но сначала решила продлить его – выкурить сигарету. И тут перед ее лицом возникла выхоленная мужская рука с дорогой импортной зажигалкой – явно не рука официанта. Валерия прикурила, подняла глаза, чтобы поблагодарить, и… обомлела.

Перед ней был известнейший певец, концерты которого всегда собирали полные стадионы и залы, человек-легенда, о личной жизни которого никто ничего толком не знал, но изображения которого с гитарой периодически расклеивались на всех тумбах обеих столиц, чей голос ежедневно звучал по радио, а изображение хоть раз в неделю появлялось в одной из телевизионных программ.

– Вы позволите? – спросил он, указывая глазами на свободный стул за ее столиком.

Валерия, как во сне, кивнула.

– Если я мешаю, только скажите – я исчезну, – предупредил ее неожиданный визави. – А если вам не докучает мое общество, то позвольте представиться…

– Не надо, – обретя дар речи, сказала Валерия. – Неужели вы думаете, Михаил, что вас можно не узнать? Меня зовут Валерия.

– Можно узнать, что такая красивая женщина делает одна в нашем захолустье?

– Между прочим, я в этом городе родилась, – улыбнулась Валерия, – и прожила полжизни. Сейчас, правда, в командировке. Я журналистка.

– С ума сойти! – восхитился Михаил. – Вот уж никогда бы не подумал! Решил, что вы – фотомодель или актриса.

«Вот бы с кем сделать интервью, а не с моей красоткой-вдовушкой, – профессионально подумала Валерия. – Только ведь откажется, он принципиально интервью не дает, всем известно. Попробовать, конечно, можно».

– А вы не будете возражать, если мы отметим наше знакомство бокалом хорошего вина? – спросил Михаил.

– При одном условии, – мило улыбнулась Валерия. – Если вы согласитесь дать мне интервью.

Михаил на секунду задумался, потом тряхнул головой:

– Идет. Слово джентльмена. Завтра у меня сумасшедший день, а вот послезавтра… Приходите на мой концерт, после него вас приведут ко мне в гримерку и вы получите ваше интервью.

– И все это – за удовольствие выпить бокал вина? – усмехнулась Валерия.

– Нет. За удовольствие провести с вами сегодняшний вечер. Так, как вы сочтете нужным.

«Что ж, Боб, я расплачусь с тобой твоей же монетой. И потом прощу с легким сердцем», – подумала Валерия, а вслух сказала:

– Считайте, что мы договорились.

Михаил взял ее руку и изысканно-медленно поднес к губам.