Текст книги "Запах вечера"
Автор книги: Светлана Хмельковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Конечно, надо, по идее, прислушаться к голосу разума и, преодолев формальности, остаться здесь. Предлагаемая должность была лакомым кусочком и гарантией будущего. Она сможет вздохнуть свободно и чувствовать себя комфортно без постоянной оглядки и страха перед иммиграционными службами. Этот страх в последнее время притупился, так как многое сходило с рук. Но кормушку закрыли. Пойми, наконец-то, быть, как раньше, уже не может, как бы это тебя ни устраивало. Тебе придется решать и выбирать. И если ты выберешь жизнь здесь, то в качестве «преодоления формальностей» выступает брак с Гердтом, которого ты никогда не сможешь полюбить. Вечером после работы тебе придется возвращаться к нему. А ты не знаешь, что это такое. Ты так никогда не жила.
Лиля просуммировала в голове свою и Гердта зарплаты. Да, этого более чем достаточно для достойной жизни здесь. Они смогут снять хороший дом в Дрездене с видом на Эльбу, ездить в потрясающие путешествия. Она почувствовала, как преимущества такого положения начинают ласкать слух. Плюсы вовлекли ее в свой хоровод, и она размечталась. Ее подкупали, ей показывали очень заманчивые картинки, которые ей нравились. Это знали, на этом играли. Она встряхнулась. А теперь вернись к началу. Итак, ты возвращаешься с работы домой... И так всю жизнь.
По телу разлились тоска и боль. Это не стоит этих денег, видов на все реки мира и путешествий. Да последнего, скорее всего, и не будет. В выделенные тебе пять недель ты будешь рваться домой, увидеть маму, девочек и Его. И говорить, говорить, говорить. Остальное время ты будешь забываться в работе и забивать чем-то вечера, оттягивая неизбежное возвращение в чужой тебе дом, из окон которого уже все равно куда открывается вид.
Это ты. Ты – такая. Ты не переделаешь себя, дело тут не в здравом смысле. Дело в твоей натуре. Ломать ее хотя и можно, но тяжело, и она может отомстить потом, натура-то. Да, многие сочли бы это шансом судьбы, потрясающей возможностью, смогли бы и сделали. Честь им и хвала. Хотя... Честь? Может быть, тебе и подворачивается наконец-то шанс поступить честно, по совести или заключить с ней, совестью, самую большую сделку, но тогда уже следовать условиям этой сделки. Назад пути не будет. Ты готова? Ах, что ж все так сложно?
Лиля поднялась к себе в номер. Она достала из сумки две таблетки транквилизатора. Все-таки сегодня ей просто необходим сон. Будем покупать желанный покой такой ценой. Сдачи не надо.
Лиля выключила свет и уселась в кресло перед окном. Она смотрела на Квидленбург, он смотрел на нее. Она предвкушала утреннюю прогулку, – только бы погода не подвела. Где-то внутри рождалось спокойствие и уверенность в себе, радость предстоящему дню, ожидание только позитивного от него. Чудесная штука эти маленькие беленькие таблеточки. Ты хотя бы иногда можешь почувствовать, как живут нормальные люди. Ты покрываешься защитной оболочкой, ты становишься сильной и неуязвимой. Спокойной. Правда, каково потом возвращаться?
Утро в Квидленбурге. Робкое зимнее солнце смущенно касается окон старинных домов, золотит шпили церквей, возвещает новый день. Сухо и морозно.
Лиля идет к крепости – та на небольшом холме возвышается над городом. Возле крепости сад, из которого открывается бесподобный вид на горы Гарца и сам город внизу. Возле крепости церковь святого Серватия, где и находятся гробницы первых немецких королей. Лиля переступает порог церкви. Здесь немного сумрачно и прохладно. Она уже несколько раз была здесь, но и сейчас покупает билет, берет информационные листы и отправляется на осмотр.
В церкви хранится «Пьета» XIV века – она удивительно хорошо сохранилась. Сама церковь в 1070 году была разрушена пожаром и в том же году восстановлена мастерами Северной Италии. В церкви находится и знаменитая сокровищница. Во время второй мировой войны она была спрятана в скале за городом. В1945 году ее нашел американский офицер и отправил домой в Техас. В 1981 году, после смерти офицера, его родственники решили сделать из ювелирных сокровищ монеты. История получила огласку, и немецкое правительство узнало о местонахождении сокровищницы. За три миллиона долларов ценности были выкуплены Германией, в 1993 году возвращены на родину и выставлены на всеобщее обозрение. Теперь их может увидеть каждый. Они красивы, как, кажется, все, что есть в этом городе.
Лиля уже в саду, наблюдает, как солнце будит город. То там, то тут распахиваются сказочные ставенки, дома здороваются друг с другом. Отсюда виден весь город, отсюда открывается потрясающий вид на все семь его церквей. В 500 году крепость находилась в руках тюрингского дворянина по именем Квитило (красноречивый), отсюда и пошло название города.
Интересна история Квидленбурга. Слава Богу, город никогда полностью не сгорал и не был разрушен войной, это и позволило ему сохранить неповторимый старинный облик. Последнюю, вторую мировую войну, Квидленбург пережил почти без разрушений, но благодаря своей неповторимой красоте и роли в истории Германии привлек к себе внимание нацистов. Здесь была одна из резиденций Генриха Гиммлера. В 1936 году здесь состоялось грандиозное празднование, посвященное 1000-летней годовщине смерти Генриха I (первого немецкого короля). В стенах крепости собралось все командование СС во главе с Гиммлером. Согласно циклической модели национал-социализма, каждую 1000 лет немецкий народ получает выдающегося вождя, а Гитлер являлся, по их мнению, законным наследником первого немецкого короля. Такая вот своеобразная реинкарнация Генриха I в образе Гитлера. Да, Квидленбург был свидетелем и страшных, доходящих до предела цинизма и ужаса, событий. Просто чудо, что город в последнюю войну не пострадал. Бог хранил его, хранил для всех нас.
Лиля спустилась в город. Открывались магазинчики и кафе, Квидленбург жил обычной жизнью. Запах свежеиспеченной сдобы и свежесваренного кофе разливался в утреннем воздухе, дразнил и приглашал отведать. Первые туристы стекались узкими улочками к площади, прислушиваясь к занимательным историям экскурсоводов.
Лиля толкнула дверцу маленького антикварного магазина в переулке Stieg. Всякий раз, когда ей удавалось побывать в городе, она с удовольствием приходила сюда. Магазинчик располагался в нескольких уровнях и был доверху забит всякой всячиной. Вещи, утратившие своих старых хозяев, собрались здесь посплетничать друг с другом, прежде чем их отдадут в руки новым.
Старинные шкафы и кресла, особый узор резьбы, особая ткань обивки. Загадочность старых зеркал: сколько лиц смотрелось в них, оставляло мимолетность взглядов в прозрачности грани. Всевозможная посуда: яркая и строгая, пестрая и сдержанных тонов. Чайнички и блюдца, сахарницы и чашки, бокалы и тарелки.
Но больше всего Лилю интересовали куклы. Потрясающие фарфоровые лица в обрамлении кудрей, огромные темные глаза с лесом ресничек, они задумчиво смотрели на тебя, протягивали фарфоровые ручки. Игрушки детей той эпохи. Нарядные платья, кружевное белье, ботиночки на шнурках – они всегда старались выглядеть красиво.
Лиля говорила с Annet и Cabriel , она качала Annet на руках, когда к ней, улыбаясь, вышел хозяин. Он знал Лилю. Она часто бывала здесь, и хотя еще никогда ничего не купила в этом магазине, у них сложились какие-то теплые отношения. Он даже пытался иногда говорить с ней по-русски (когда-то этот язык изучали в школах социалистической части Германии, в которой и располагается Квидленбург).
– Доброе утро! С Рождеством! Вы надолго к нам, Lilija ? Или, как обычно, на пару дней?
– Доброе утро! С Рождеством. Вечером уезжаю. К сожалению, – добавила она.
– Когда же в следующий раз? Неужели летом?
– Я не знаю. Не знаю, будет ли следующий раз.
– О, Fräulein Lilija! Вам надо переехать к нам насовсем. И тогда вы сможете почаще приезжать сюда. Вы же так любите Квидленбург. Жить вам, конечно, было бы здесь скучно. Это очень маленький город, здесь ничего не происходит. Здесь хорошо таким старикам, как мы с женой. Да и то, дважды в год мы путешествуем. Вам нужен для жизни большой город, хотя бы Дрезден, Лейпциг. И почаще приезжайте сюда, мы рады вас видеть.
– Спасибо, Herr Fischer.
Лиля уже пошла к двери, потом вернулась.
– Господин Фишер, я хотела бы забрать с собой Annet. Для меня будет скидка?
– Разумеется.
Лиля сидела в потрясающем кафе – «Дом семи комнат». На разных уровнях располагалось семь маленьких помещений, в которых у окошек ютились столики. Она сидела за одним из них, Annet сидела напротив нее. Лиля пила какао. Это был фирменный напиток «Дома» уже на протяжении двух столетий, здесь его подавали с легкой кремовой пенкой, в больших белых керамических чашках. Особенно приятно было греться им в это декабрьское утро в любимом городе в обществе молчаливой Аппеt. Сколько тебе лет? Господин Фишер сказал – начало двадцатого века. Может быть, уже больше ста. Ты чудесно сохранилась, милая. Кто были твои хозяева? Сколько детских рук прижимало тебя к себе? Скольким ты приносила радость? Как оказалась ты здесь, в Квидленбурге, в антикварной лавке господина Фишера? Я даже не думала, что смогу позволить себе тебя, Annet . А теперь я увезу тебя к себе на Украину. Посмотрим, как тебе там понравится. Мне нравится.
Что ж, если нравится – возвращайся. Будь честной, не вступай в сделки с совестью и с людьми. Возвращайся. Ищи работу. Ведь это не обязательно будет безысходность в школе. Есть еще фирмы, работающие с Германией, – там все-таки платят больше. При мысли о фирмах Лиля поежилась. Те, в которых она работала в юности, имели очень смутное представление об условиях трудового договора и пресловутых чести и совести. Может, не все такие, может быть, что-то изменилось. Хотя сердце ей подсказывало, что могло измениться только в худшую сторону. Особенно вопиюще несправедливо все это покажется после немецкой порядочности-пунктуальности. Нам же порядочными быть скучно...
Есть мама, Оля и Марина. Это – самое лучшее, что у тебя есть. Этого никто не отнимет. Это счастье – участие в судьбе близкого человека. Это отношения, со всем вытекающим из этого объемного понятия: радостью общения и отдавания, временем, проведенным вместе, временем предвосхищения встречи, временем встречи. Это счастье.
Мужчины в твоей жизни там, на родине... Они разные. Они не так воспитаны, как здесь. Они берут другим – и знают это. Они по-настоящему умны, с другими ты не общаешься. Они непредсказуемы, и это интересно. Они страстны, и это еще интереснее. Они приходят и уходят, и это тебя устраивает. Ты сама выбрала такую модель отношений. Они любят, они умеют любить. И это приятно, это повышает самооценку, бодрит, льстит. Это позволяет тебе руководить процессом и, в конце концов, опять же, устраивает тебя... Их любовь... устраивает тебя.
Твоя любовь. Андрей. Что ж здесь все так перевернуто с ног на голову? Что ж здесь... ничего нет? Почему ты так ничего и не добилась в этих отношениях и почему до сих пор не в силах отказаться от них? Если ты вернешься, то никогда не скажешь ему об оставленных здесь возможностях, о сделанном тобою выборе. Он никогда не поймет этого, а еще, чего доброго, испугается, что выбор был сделан в надежде на него. Это не так. На него никакой надежды нет, и никогда не было. Мой выбор никогда не будет обоснован чьими-то гарантиями.
Хотелось бы любви... Знаете, как хотелось бы любви? Больше, чем денег. Ну почему выбор не между любовью и деньгами? Я бы тогда радостно выбрала любовь и убежала к себе, к нему. Оставайтесь себе тут с вашими деньгами! А мы там справимся, потому что у нас есть самое главное. Есть понятие «мы». Даже необязательно жить вместе, чтобы быть «мы». Но выбирать нужно не между любовью и деньгами. Возможно, надо выбирать между «твоей любовью» и деньгами. И ты думаешь, какая сила сильнее. В первом случае награда тебя не ждет, во втором она прямо пропорциональна прилагаемым усилиям. Какое чувство победит: одностороннее или взаимное? (О логике ни слова!)
Это естественно – хотеть взаимной любви. Все-таки человек запрограммирован на счастье. Все-таки любовь должна созидать, а не разрушать. Должна, должна – не те глаголы, не из арсенала любви. Сложно себе признаться, что если огонь не зажегся сразу, то вряд ли его способна зажечь артиллерия методов: проверенных и новых, эффектных и сногсшибательных, умных и тонких, скрытых и явных. Хотя, возможно, с возрастом, когда человек уже способен что-то оценить и понять, отношения могут перетечь в другую стадию – стадию абсолютного доверия, которая прямо граничит с любовью. Ты находишь родственную душу и расслабляешься, и начинаешь испытывать потребность и зависимость в хорошем смысле этого слова.
Как бы ты хотела! Как много бы ты отдала! Да что ты?! Серьезно? Что именно ты отдала бы? Ты никогда по-настоящему не клала все на этот алтарь. Ты себя комфортно чувствовала в своей жизни, организованной по твоему сценарию, где отсутствовал один пункт, – но ничего. Зато так много компенсаций и компенсаторов! Они отработают тебе за него. И будет, как обычно, интересно и весело. А потом мы помечтаем о Нем. Ведь его нет. А если бы он был, то что? Послала бы ты других с их любовью, ухаживаниями, огнями праздников, сказкой путешествий, пестротой декораций, цветами и стихами, решением твоих проблем? Послала бы ты их, зная, что он ничего этого не может тебе дать?.. Даже если бы Он был, даже если бы Он любил?..
Хотела ли ты действительно только Его, просила ли ты когда-нибудь только об этом?
Мне вспоминается фильм Тарковского «Сталкер». Зайдя в комнату, можно было загадать только одно желание, самое сокровенное. У некоторых исполнялось не то, что они загадывали, а то, что они подсознательно хотели на самом деле. Что же ты все время загадываешь любовь, а получаешь изысканные декорации?! Что ты сделала для своей любви, чем заслужила ее? Тебе ее не хватает для полной гармонии? А у кого она есть, полная гармония?
А может быть, если пожертвовать всем, вернуться туда... И желать, страстно желать, закрывшись в той самой комнате «этого самого» без гарантий, без договоров, наедине с собой. Каждому воздастся по вере его...
Дома живет телефон. Онемевший от горя телефон, не решающийся взглянуть в твои глаза. Он был бы рад... Как он был бы рад разразиться радостной трелью, порадовать тебя! Чтобы ты схватила его в руки, чтобы он ожил в них, ты бы прижала его к себе. Только бы не обмануть тебя, только бы донести до тебя именно «его» голос, только бы не очередное разочарование. Ведь кто-кто, а он-то знает. Он был бы рад не молчать, как он был бы рад! Но он молчит.
Как много одиночества стало в моей жизни! Я сама зарабатываю деньги и сама трачу их, сама ругаю себя и сама поощряю, сама довожу себя до оргазма и сама хвалю себя за результат. Какая следующая стадия? Я буду, вероятно, сама себе писать письма и пронзительно ждать ответа... И когда успело стать так?
А с этой стороны маячит, тем временем, домик на Эльбе. Хотя не справедливо, ведь с другой стороны нет вообще никакой зацепки. Есть только сила твоей привязанности. И шанс. Шанс все-таки остается всегда. Герда растопила сердце Кая теплом своей любви, и осколок вышел.
Annet , кажется, внимательно слушала Лилю, разглядывая ее. «Ну вот, мы меньше часа знакомы, а я уже гружу тебя своими проблемами. Прости». Лиля подхватила Annet на руки и пошла к отелю. Гердт ждал ее у машины с цветами. И заулыбался, увидев ее не одну. Лиля бережно усадила куклу на заднее сидение.
– Все твои вещи уже в машине. В принципе, мы можем ехать.
– Как прошло Рождество?
– Совсем как всегда. Ты знаешь, у родителей год от года меняется мало. Тебе большие приветы от них и от нашего городка тоже. Как ты понимаешь, ближайшие два часа я буду рассказывать тебе о происшедших там переменах. Шутка.
– Я догадалась. Спасибо за приветы. И так, Вена?
– Вена и самое лучшее, что в ней есть.
– Ты имеешь в виду отель «Империал»?
– Я имел в виду тебя.
Лиля была в Вене уже несколько раз. Этот город, можно сказать, был для нее связующим звеном с Европой. Из ее родного города рейсы в другие города мира лежали через австрийскую столицу. Только однажды у нее было достаточно времени. В большинстве случаев рейсы шли впритык, и времени не было. Ее знакомство с этой великолепной европейской столицей носило несколько поверхностный характер, а Лиля понимала, что Вена заслуживает большого и подробного внимания. Даже при беглом осмотре ее поразил дух австрийской столицы, изысканность манер, достоинство поведения, богатство, красота. Да, именно слова «достоинство», «достойно» очень подходили этому городу, – так он держался. Здесь не было безумства замирающего надрыва Парижа, его блеска, суеты и вечного ощущения праздника. Здесь не было римского буйства солнца с историей на каждом шагу. Здесь было по-другому.
Вообще, из всей немецкой тоски Вена выделялась некоторым оживлением. Лиля любила ее и радовалась предстоящей встрече. Она никогда не была здесь зимой и предвкушала зимнюю венскую сказку с ослепительными декорациями заснеженных домов, театров и памятников, с чарующими звуками вальсов Штрауса и других прекрасных композиторов.
Как она и предполагала, здесь лежал глубокий снег. Мягкие снежинки сыпали с вечернего неба, город утопал в белом великолепии. Ярко светились окна домов и красивых отелей. Город был украшен, празднично одет в самое лучшее и готов к встрече Нового года.
Они въехали в центр. Красивое здание оперного. Маленькая площадь отделяет от него рокошный отель «Бристоль». Здесь берет начало Kärtnerstrasse – центральная, самая главная улица Вены, от нее расходятся в разные стороны переулочки, соединяющие ее с еще несколькими параллельными главными улицами.
Это все пешеходная зона. Здесь всегда очень людно. Красоту домов, выходящих на Kaertnerstrasse передать сложно, съездите сами и оцените. На углу располагается знаменитый Sachertorte . Sachertorte – самый известный и один из самых вкусных десертов Вены. Вам его предложат в многочисленных венских кондитерских, с их особым флером и «достоинством».
Чуть подальше располагается отель Ambassador – тоже вполне «достойное» место для жизни в этом городе. Но Лиля с Гердтом проезжают Kaertnerstrasse, улица остается слева; мелькают огни Grand Hotel Wien ; еще немного – и они у цели. На углу величественное здание отеля «Империал», который считается самым красивым в Европе. Ему больше двухсот лет. Эти стены принимали немецких и иностранных королей и князей, министров и политиков. Отель начинается с красного бархатного ковра перед входом, с предупредительных жестов швейцара, с позолоты двери, с музыки Моцарта, приветствующей тебя на входе. Лиля с радостью прыгнула в эту жизнь, которой не принадлежала, и стала примерять ее на себя.
Роскошный холл со стойкой рецепции. Их приветствуют. Она проигнорировала лифт, который даже не совсем вписывался в облик этого старинного замка, и поднялась на свой третий этаж по великолепной широкой лестнице со статуями.
Номер был небольшой, мебель в стиле конца девятнадцатого века, окна выходили в тихий дворик, – и это очень удачно, так как улица, на которой располагался «Империал», была довольно шумной.
Они ехали больше семи часов. Лиля чувствовала себя разбитой. Гердт позвонил, они договорились встретиться через час на Reception. Она распаковывала вещи, принимала душ, приводила себя в порядок.
Очередное черное платье ожидало начала вечера на спинке стула. Лиля вспомнила вечер в Венеции. Сентябрь. Неповторимый запах осеннего итальянского вечера. Ощущение счастья и свободы, ожидание любви. Как давно это было!
Она спустилась вниз. Гердт вскочил с кресла в холле. На улице ожидал сюрприз. Карета с лошадьми. Кучер в одежде прошлого века открыл ей дверцу и помог сесть. Фиакр покачивало. Снег перестал. На дороге он растаял и дал лошадям возможность ступать. Лиля рассматривала зимнюю красавицу-столицу. Они подъехали к замку Belvedere . Он состоял из верхней и нижней части, которые днем были открыты для туристов. В нижнем замке находился ресторан. Вечер был великолепным. Она старалась ни о чем не думать и, как ни странно, это ей удалось. «Вдова Клико» на аперитив и Shinon De Grill в продолжение вечера способствовали перестройке организма на состояние беззаботного праздника. Красота ласкала со всех сторон. Другое качество жизни. Кто это попробовал, не захочет спуститься ни на ступень ниже. Это убаюкивает, умиротворяет, расслабляет, отодвигает негатив и необходимость принимать решения. Уберите циферблат часов. Я не хочу думать, что, возможно, как Золушка с бала с двенадцатым ударом... Завтра Новый год. Уже сегодня.
Утром она распахнула тяжелые старинные ставни. Последний день уходящего года. Каким был для нее этот год? Удачным. Все шло по плану – в смысле карьерного роста. Она вышла на какой-то уровень и смогла наконец-то позволить себе ту поездку, о которой мечтала, и одной (а ты мечтала одной?). Были еще путешествия, встречи с друзьями и поклонниками. Пара встреч с Ним, которые она помнит наизусть (можете спросить с любого места!). В общем, все, из чего обычно и состояла ее жизнь. К счастью, год от года улучшалось качество (всего, кроме последнего пункта). Но вдруг – как снег на голову! Декабрь. Это ж надо было, чтобы этот ленивый месяц принес такую суматоху и необходимость что-то менять коренным образом! «У меня еще есть четыре дня, – радостно подумала Лиля, – между прочим, в одном из лучших городов мира». Вена ждет.
31 декабря. Как вы обычно проводите 31 декабря? Вы знаете, я тоже люблю салат «Оливье» (больше есть, чем делать) и «Иронию судьбы» по телевизору. Но не хотите ли попробовать оставить этот сценарий на Старый Новый год? (Ведь у нас есть еще и такой праздник; слава Богу, с этим у нас все в порядке, мы не чета скучной Европе!)
Так вот, оставьте это на 13-14 января. А 31 декабря отправляйтесь в любую европейскую столицу и наслаждайтесь празднованием последнего дня года так, как вы хотели, но никогда не делали. Не в бигуди на кухне, мечась между приготовлением пресловутого салата и выпеканием торта, чтобы вечером замертво упасть перед телевизором. Все передачи будут повторяться. Не повторятся только ваши впечатления.
Итак, вы в Вене, Париже, Будапеште, Праге, Риме (нужное подчеркнуть!). Конечно, в каждом из этих городов есть ваш любимый музей и ваше любимое кафе. Сначала искусство. Итак, ранним утром 31 декабря вы в Лувре, д'Орсе, Центре Жоржа Помпиду, Ватикане, вилле Боргезе, Прадо, художественно-историческом или любом другом музее, но желательно любимом, уже выделенном вами. Вы пришли увидеть еще раз самое лучшее именно для вас, любимое именно вами. Вы знаете, что принесет вам эта встреча. Это однозначно будет всплеск эмоций. Он необходим вам в этот день, как заряд для грядущего года. Завтра вы будете несколько ослаблены праздником, и искусство уже не будет так восприниматься (не мучьте себя!). А сегодня вы готовы для встречи с ним. Не устраивайте рекорды по осмотру всего-всего. Повторяю, сегодня только самое любимое, проверенное. Побалуйте себя!
Kunsthistorishes Museum Wien. Наверное, вы со мной согласитесь, что это один из самых прекрасных музеев мира, от ценности коллекций, архитектуры залов и их убранства, лестниц – до кафе наверху.
Лиля спешила на второй этаж (вы помните – самое любимое!). Она была разочарована: в этом зале раньше был Брейгель. Ладно, если перенесли, а если... Она не спеша осматривала другие залы. На первом этаже богатая египетская коллекция, залы античного искусства. Она поднялась выше. «Мадонны» Беллини. Как это всегда хорошо – и здесь, и в Риме, и в Вероне. Рафаэль и Тициан (не правда ли, счастье – встретиться с ними в последний день года?). Лукас Кранах и Дюрер. Хорошо. И вдруг, войдя в зал и еще не видя ее, она почувствовала, что та здесь. Радостное беспокойство. Лиля ощутила тепло. Повернулась.
«Охотники на снегу» Брейгеля. Самая любимая ее картина. Итак... Зимний вечер догорает. Тревога красок. Вдалеке на катке катаются люди. На переднем плане чернеют стволы деревьев, согбенные фигуры охотников – им тяжело ступать по глубокому снегу. Собаки, поджав хвосты, бредут за ними. Слева чуть поодаль люди разводят огонь под котлом. Сумерки природы, черная мокрость стволов, черные спины охотников, ослепительно белый снег.
Лиля стояла долго, всматривалась, и еще, и еще раз всматривалась в эту картину, впитывала ее в себя. И вдруг переполнилась ее тревогой. Она была счастлива вновь увидеть ее, но что-то томило, какая-то неудовлетворенность, неполнота счастья поднималась в ней, забрезжила вдруг в красках. Она так хотела бы стоять перед ней с Андреем! Он любит Брейгеля. Ведь так важно уметь дать человеку именно то, что ему важно. Что может быть лучше этого?
Она уже клялась перед этой картиной. И что? Ее мир под угрозой. Что она может?
Лиля вышла из музея. Несовершенство жизни. Невозможность переживать самое лучшее вместе с любимым человеком. Неимение этого человека. А Брейгель есть, вот он. И я вижу его уже в третий раз. Спасибо. Мне так много дано, спасибо. Наверное, всего все равно не бывает. Чтобы рядом был он, и вы вместе смотрели на «Охотников» Брейгеля, – мир, наверное, перевернулся бы.
Лиля вышла из здания музея. Если вы бывали в Вене, то знаете, что художественно-исторический музей и музей естествознания располагаются друг напротив друга. Два этих роскошных здания выходят на большую площадь, в центре которой величественный памятник Марии Терезии. Фигура императрицы была задрапирована снегом. Лиля рассеяно ей улыбнулась: каждая из них была погружена в свои мысли.
Лиля прошла мимо здания библиотеки и свернула на любимую Kaertnerstrasse. Красиво украшенные витрины с гирляндами огней, елки с игрушками создавали праздничное настроение. Магазин фарфоровых кукол. Изящные австрийские дамы в шляпках и старинных платьях. Она заставила себя пройти мимо. На углу сверкал миллионами кристаллов магазин Swarovski. В витрине переливались огнями роскошные белые сани, усыпанные камнями. Лиля зашла. Украшения были хороши. Здесь было, как всегда, полно народу. Она полюбовалась блестящей красотой и вышла, надеясь еще вернуться сюда.
Вы помните, что там дальше по сценарию 31 декабря? Любимое кафе. Она свернула с Kaertnerstrasse. Напротив картинной галереи Albertina располагалась старинная кондитерская «Моцарт». Лиля обрадовалась, увидев, что столик в углу, у окна, освободился. Она устроилась здесь. В окно улыбалась утренняя Вена, официант, улыбаясь, спросил ее, что «очаровательная госпожа» пожелает. В этом вся Вена. Вам никогда случайно не испортят настроение (как это часто бывает у нас), вам его поднимут за день несколько раз. Пирожные «Моцарт», а также традиционные Sachertorte и Esterhasitorte . Родина последнего, кстати, Венгрия, а не Австрия, и назван он по имени известного венгерского графа. Но вкуснее он здесь, в Вене. Здесь просто все лучше.
Бывшие соцстраны, возможно, лишь через несколько десятков лет достигнут другого качества жизни и, соответственно, всего, что охватывает это понятие. Поэтому лучше езжайте в Вену и после Kunsthistorishes Museum отправляйтесь в «Моцарт». Вы можете смело заказывать все что угодно, даже не зная языка. То, что вам принесут, все равно будет потрясающим!
В кафе, конечно, играла музыка Моцарта, в Вене она будет повсюду сопровождать вас. Именем этого великого композитора называют сладости и ликеры. « Mozartkugeln » известны, конечно, всему миру. И самые вкусные они в Зальцбурге, на родине Моцарта. Что ж, и музыка, и сладости хороши. Неважно, что это имя так эксплуатируется для всевозможных «завлекалочек» для туристов, качество всего, что вам предлагают, высочайшее, поверьте. Они просто не умеют делать плохо.
Лиля раздумывала, чем бы заняться еще. Силы, вроде, есть. И времени до вечерних приготовлений еще оставалось достаточно. Его вообще, знаете ли, достаточно, если не убивать его на строгание салатов. В мире есть вещи поинтереснее, и надо спешить! Да, спешить надо.
Я совершенно не понимаю эту их западную модель жизни, когда деньги копятся всю жизнь, а по выходе на пенсию они начинают путешествовать. Да, конечно, они выходят на пенсию не в таком состоянии, как наши пожилые люди, которых, больных и изнуренных, система выплевывает на обочину жизни с нищенской пенсией на руках. Они еще довольно бодры и активны. Но 65 лет есть 65 лет. И как бы мы не сохранились, мы что-то уже не сохранили...
Не лучше ли было взять в молодости?.. Когда так обострены чувства, когда так истерически хочется быть счастливым, когда ты так нагло веришь в себя и так наивно в чудеса. Когда у тебя все получается и тебе за это ничего не бывает. Когда еще так потрясающе хороши утра, когда ты бросаешь взгляд в зеркало. Ты можешь позволить себе путешествия любой сложности, для тебя нет ограничений, кроме собственного кошелька. Тебе все интересно, и ты так жаден к жизни, ты хочешь взять от нее все. И она дает, а ты не всегда ценишь, и это тоже нормально.
Потому что еще придет время, когда ты будешь ценить капельки. А когда-то были глотки... Поэтому... сколько вам лет? Прошу вас, езжайте сейчас! Оставьте на время работу, существующих и планируемых детей, осуществленную и проектируемую карьеру, собственную незаменимость, логику и здравый смысл, отложите покупку этого большого холодильника (с маленьким будете меньше есть и лучше выглядеть), этого небольшого дома (знаете, сколько всего еще нужно будет туда?) и этого новенького и блестящего, мелькнувшего в той витрине.
Оставьте, отложите и езжайте! Это самое настоящее, самое гарантированное счастье. А принесут ли его все остальные приобретенные вещи, еще вопрос. Езжайте! Нет ничего дороже вашего впечатления. Это мгновения, которые ближе всего к вечности.
А потом, в серой толчее тягостных ноябрьских будней, лучом света вам будут воспоминания о пламенеющей готике собора, о бликах солнца на его мозаике, о тишине под его сводами; о буйстве зелени у того замка, о башнях его, взметнувшихся ввысь, об улыбке молодой итальянки на узкой улочке и возможном счастье вечерней встречи с ней, о песнях гондольеров, о шероховатости камней на ощупь, о зыбучести песка, о темноте грота, о плаче дождя, о шелесте ветвей, о шепоте, о шелке, о том романе, о том, что так и не стало романом... Обо всем этом вы будете вспоминать, и сердце будет сладко замирать в груди. Ради этого стоит жить...
Лиля открыла путеводитель «Марко Поло». Кстати, рекомендую. Путеводители этой серии дают важную выборочную информацию обо всем стоящем в большинстве городов мира. Это ваш друг – помощник в разнообразии достопримечательностей, обилии музеев, целесообразности мероприятий, организации условий жизни и наслаждений. Здесь также есть довольно полезные советы, что делать, а чего лучше не делать в той или иной стране (проверено – совпадает), приведены списки «храмов для гурманов» (этот пункт особенно приятно проверять) и масса другой ценной информации. Конечно, открывайте что-то спонтанно и сами, но в чем-то экономьте время (не деньги!) и доверяйте специалистам, прошедшим здесь до вас.
