Текст книги "Три испытания мертвого бога (СИ)"

Автор книги: Светлана Гольшанская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Так я своими глазами видел. Дверь в хижину открыта нараспашку, вещи разбросаны, а внутри следы борьбы: борозды от когтей на полу и стенах, вырванные волосы, разбитая посуда и мебель. Я должен был услышать шум ночью. Крики, удары. Хоть что-нибудь. Но ничего не было. Словно околдовал кто. А кто у нас колдует? Только Дану. Это даже дети знают.

– Ну да… – многозначительно изрек Охотник. – А другие враги у Орма были?

– Нет, – отрезал рыжий лесоруб. Остальные переглянулись, но перечить не стали. – Он был легким человеком и хорошим другом. Балагуром и весельчаком. Никогда ни с кем не ссорился. Никто из людей не мог желать ему зла.

Николя хмыкнул.

– А его невеста Палантина утверждает обратное. Она видела, как Орм ссорился с мельником Вагни. Вам про это что-нибудь известно?

– Бабы – дуры, – сплюнул рыжий. Майли лесорубы разонравились, хотя от нее не ускользнуло несколько встревоженных взглядов. – Палантине все привиделось. Умом она тронулась после пропажи жениха. Не имел он дел с мельником. И к дочери его и пальцем не прикасался.

– Я ничего не говорил про его дочь, – нахмурился Николя.

Рыжий смутился.

– Ну так Палантина и мне рассказывала, из-за чего Вагни с Ормом повздорили.

– Так они все-таки повздорили?

– Нет! – рявкнул рыжий, окончательно потеряв терпение. – В любом случае это не имеет никакого отношения к смерти Орма. И девку эту он не насиловал. Раз она сама пришла, это не насилие.

– Насилие?! – присвистнул Николя. – Я думал, речь шла о соблазнении. Видно, действительно придется расспросить Вагни и его дочь.

– Я же сказал, они тут ни при чем. У вас нет права судить нас. Займитесь лучше поиском Дану. Это они – убийцы. Они натравили на нас крыс, и теперь Упсале грозит голод. Если вы их не покараете, мы сделаем это сами. Правда, ребята?

Лесорубы промычали что-то не слишком внятное и потупились, боясь встречаться взглядом с Охотником. Но тот вовсе не выглядел разозленным и продолжал приветливо улыбаться:

– Что бы вы сказали, если бы я начал указывать вам, как рубить деревья?

Парни испуганно переглянулись. От ласкового тона им стало куда страшнее, чем если бы он начал браниться.

– Мы бы сказали, чтобы вы не лезли туда, где ничего не понимаете, – робко предложил один из лесорубов, выглядевший самым младшим.

– Правильно, – улыбка Охотника стала почти угрожающей. Он невзначай положил руку на ствол высокой корабельной сосны. Послышался треск. Огромное дерево рухнуло, едва не задев лесорубов.

– Вот и вы не лезьте, – закончил Николя и, взяв коня под уздцы, зашагал прочь.

Майли поспешила следом.

– Ну и как к ним относиться после этого? – спросила она, забираясь в седло толстухи-кобылы.

– Они не все такие, – горько вздохнул Охотник.

– Еще есть те, которые трусят и поддакивают, – ляпнула Майли, а потом снова сожалела.

Николя хмурился и молчал всю дорогу.

***

Герду угнетала мрачная обстановка в доме. Охватывало предчувствие, словно вскоре произойдет нечто, что положит конец спокойной жизни. Навсегда. Финист сделался угрюмым и ворчливым. Совсем несносным. На попытки заговорить огрызался, сидел в обиженном на весь мир одиночестве и лишь иногда отпускал ехидные замечания в адрес Охотника. Николя не обращал на него внимания, впрочем, и на Герду тоже. Будто и вовсе избегал. Подолгу не удостаивал ее даже взгляда, а потом сам приходил в библиотеку, усаживался рядом и часами наблюдал, как Герда читает. Смотрел так, словно хотел что-то сказать, но как только собирался с духом, язык прилипал к небу. Что-то тяготило, грызло его изнутри. Если бы демонов телепатический дар подействовал, Герда бы узнала!

А так оставалось только помогать в борьбе с крысами. Герда забросила остальные дела ради этого, но так ничего путного и не разузнала. В книгах о крысах говорилось как о грызунах или компонентах для ворожбы, но никаких способов справиться с насланной разгневанным богом напастью не предлагалось. С другой стороны, чтобы избавиться от последствий, нужно вначале разобраться с причиной. Но тут тоже ждал тупик. С божествами не боролись – их задабривали большими, подчас кровавыми, жертвами. И чем более обозленным был бог, тем больший выкуп требовал. Страшно представить, что может попросить крысиный пастух, копивший ненависть к упсальцам целую тысячу лет.

Тысяча лет – столько времени даже вообразить сложно. Так долго жил, должно быть, только Шквал, да не тот, который исправно сваливал Охотнику под дверь дохлых крыс, а тот, который был ее лучшим другом и ушел навсегда. Вот он бы точно знал, что делать. В Дикой пуще они победили Хозяйку леса только благодаря Шквалу. Герда вздрогнула, вспоминая, как ведьма требовала убить обернувшегося соколом Финиста и съесть его. Это было похоже на жертвоприношение. Да и Шквал говорил о том, что ведьма бессмертна. Но Финисту же удалось ее убить.

Герда достала из тумбочки завернутый в тряпицу ритуальный кинжал, провела пальцем по орнаменту на клинке, повертела в руках. А что если и на крысиного пастуха подействует?

Герда постучалась в комнату Николя. Никто не ответил. Кабинет тоже пустовал. Пришлось снова плестись в библиотеку.

***

Вернулись достаточно поздно, поэтому снова ужинали вдвоем, но Эглаборг хотя бы оставил теплую еду на печи. Покончив с ней, Николя направился в библиотеку поискать что-нибудь про таинственное «чудище из лужи». Если, конечно, Орм не лишился разума. Чутье настойчиво подсказывало, что это не так. Не похожи лесорубы на людей, которые пугаются собственной тени. Значит, он действительно что-то видел. Вот только демоны редко предстают перед людьми в своем истинном облике. И тем более отсрочивают расправу, позволяя жертве рассказать о встрече.

Из-под двери сочился теплый свет свечи. Николя застыл на пороге. Герда увлеченно читала книжку, удобно расположившись в его любимом кресле. У ножек на полу покоились сброшенные башмаки. Из-под подола длинной темно-бордовой юбки выглядывали соблазнительные беленькие ступни. Отчаянно хотелось их погладить, ощутить под пальцами гладкую нежную кожу. Николя невольно облизнул губы.

– На что вы смотрите? – спросила Герда, оторвавшись от книги. Опустила взгляд на собственные босые ступни, недоуменно пожала плечами и спрятала их в башмаки.

Николя облегченно вздохнул.

– Ни на что. Просто задумался.

– Над моими ногами? – усмехнулась Герда.

Ух, какой же я жалкий!

– Нет, дело просто сложное попалось, – покачала головой он.

– Расскажите – полегчает, – охотно предложила она.

– Не стоит. Оно слишком гнусное для твоих ушей. Скажи лучше, что ты знаешь о «чудище из лужи».

– Водяной демон? Их много. И все похожи на «чудищ».

– Может, есть какая-то легенда о местных водоемах? К примеру, о заповедном озере Цуг на южных отрогах Утгарда?

– Цуг? – Герда принялась искать что-то в потрепанной книге. – Где же я ее видела? Ах, вот! Тут говорится, что когда-то на реке, которая впадала в озеро Цуг, стояла водяная мельница. Но она пришла в упадок, потому что люди побаивались ездить в Утгард из-за демонов. Мельник обеднел. Его семья голодала. С горя он хотел утопиться в заповедном озере, но встретил на берегу никсу.

– Никсу? – вскинул бровь Николя.

– Демон с туловищем и головой прекрасной женщины и щупальцами вместо ног, – Герда показала картинку на следующей странице. Охотник кивнул. – Она пообещала помочь в обмен на его сына. От отчаяния мельник согласился. Демоны перестали нападать на едущих к мельнице людей, и дела пошли в гору. Минули года. Сын мельника вырос в статного парня, обзавелся невестой, но отец его не спешил отдавать свой долг никсе. Она затаила обиду.

Однажды вечером, когда сын мельника возвращался домой, то увидел на берегу озера прекрасную обнаженную женщину. Она сидела у воды, расчесывала длинные темные волосы белым гребнем и пела. Завороженный парень без памяти в нее влюбился. Он стал приходить каждый день, чтобы полюбоваться на нее. И даже бросил свою невесту. Несчастная девушка поняла, что с ним что-то не так, и решила проследить, куда он ходит по ночам. И увидела, как он предается запретной любви с неизвестной женщиной. Девушка поняла, что его околдовали. В следующий раз, пока любовники были заняты друг другом, она украла гребень и сломала его. Чары развеялись. Ноги искусительницы обратились в щупальца. Сын мельника понял, что это никса, и зарубил ее топором.

– Топором? Бедную никсу, которая не дала им умереть с голода?! – притворно возмущаясь, воскликнул Николя. Впрочем, такие истории он слышал часто. Люди находили их… забавными.

Герда задумчиво повела плечами. Видно, взглянула на свою сказку с другой стороны.

– Сын мельника со своей смелой невестой вскоре сыграли свадьбу и жили долго и счастливо, – скороговоркой закончила она. – Но купаться в озере Цуг боятся до сих пор. И называют заповедным. Так вы охотитесь на никсу?

– Пока не знаю, но надо быть во всеоружии.

Николя собрался уходить, но Герда его остановила.

– Я тут подумала… – Герда запнулась и потупилась. Забавно покраснела. – Мне кажется, я нашла оружие против крысиного пастуха.

Николя заинтригованно выгнул бровь. Герда рассказала о том, как они победили Хозяйку Дикой пущи. Николя не мог сдержать раздражения каждый раз, когда она с восхищением говорила о своем коте. Знала бы она, что за коварная тварь скрывалась под безобидной личиной и манипулировала ею, ими всеми, ради своих загадочных целей.

Герда развернула тряпицу и показала кинжал:

– Он убил ведьму. Может, и против крысиного пастуха сработает?

Николя протянул руку и ощутил знакомое сопротивление. Как от собственного меча когда-то давно, в Храме Ветров на Островах Алого восхода. Вспомнились слова мудрого учителя Кадзумы: «Не трогай зачарованное оружие, пока она не покорится тебе, иначе погибнешь сам». Николя убрал руку.

– Он меня не принимает.

Герда потупилась.

– Я читала, что если положить его на ночь под подушку… – Герда начала тараторить, совсем как в детстве. Это заставило его улыбнуться.

– Ничего не выйдет.

– Но у Финиста получилось. И у меня.

Николя на мгновение задумался.

– Говоришь, кинжал принадлежал Хозяйке леса? Должно быть, она была связана со стихией земли. Как и дар Финиста – оборотничество. А ты женщина. Земля и вода всегда считались женскими стихиями. Огонь и воздух – мужскими, – Герда понурилась, едва не плача от досады. Переживала за Охоту даже больше его самого. Непривычно, приятно. И немного страшно. Николя не хотел, чтобы она участвовала в Охоте, видела гнусности или рисковала собой. Случись с ней что, он бы не вынес. – Не переживай. Думаю, у меня найдется, чем угостить строптивого бога. Прежде надо его найти. Но сейчас главное – «чудище из лужи», никса или кто там еще живет в озере Цуг.

Герда поежилась и обняла себя за плечи.

– Будьте осторожны. Никса и вас может приворожить.

– Ты же знаешь, на меня привороты не действуют.

Николя коснулся ее щеки, забывшись. Герда встала на цыпочки и приблизила свое лицо к его. Обдало запахом мяты с душицей. Опалило жаром, плавящим лед внутри.

– Чтобы никса не приворожила.

Она попыталась его поцеловать, но Охотник отгородился рукой.

– Не стоит. Я не принц из твоих сказок, – а коварный злодей из твоих кошмаров – захотелось добавить.

– Это как раз хорошо. Я ведь тоже не принцесса, – горько усмехнулась Герда, уселась в кресло и спряталась за книгу.

Николя еще немного постоял, рассеяно глядя на нее.

Нам не суждено. Мы дети врагов. Правда разведет нас по разные стороны.

***

Следующим утром Майли не стала валяться в постели с Финистом допоздна, боясь, что Охотник снова вломится в ее комнату. Да и от вчерашнего дела остался гадкий осадок.

Вставала Майли осторожно, стараясь не разбудить Финиста. Огненные кудри расплескались по подушке. Широкая грудь мерно вздымалась под одеялом. Черты расслабились, явив идеальное лицо. Не аристократа, не короля – бога. Заботливо укрыв его одеялом, Майли оделась, на цыпочках вышла в коридор и нос к носу столкнулась с Николя.

– Встала? – спросил он, прикрывая рот рукой, чтобы подавить зевоту. Видно, тоже не выспался. – Хорошо. У нас сегодня много дел. Телегу привезут ближе к обеду. До этого надо заглянуть к мельнику и его дочери. Быть может, они тоже что-то знают.

Наскоро позавтракав, они выдвинулись в путь. У околицы их окликнул какой-то парень. Приглядевшись, Майли узнала робкого лесоруба, самого меньшего из артели. Он снял вязаную красную шапку и почтительно опустил голову.

– Я насчет Орма с Мелюзиной, – сбивчиво заговорил лесоруб, пряча глаза. – Торольв вчера не все сказал. Он не солгал, нет, просто он в артели главный. За порядком следит, чтоб работа шла и деньги в срок выплачивались. Нет у него времени на мелочи размениваться.

– А еще Орм был его лучшим другом, – проницательно добавил Николя. Лесоруб передернул плечами и потупился. – Если что-то знаешь, лучше скажи. Потому что если я покараю Дану по ложному обвинению, начнется война. Прольется много крови. Много невинной крови. И вся она будет на совести тех, кто промолчал.

Лесоруб вздрогнул и испуганно уставился на Охотника. Майли наблюдала за их разговором со смесью удивления и любопытства. Умеет же Николя людьми манипулировать. Сейчас этот простофиля все как на духу выложит! И действительно, лесоруб заговорил гораздо более стройно и искренне.

– Я немного знал Мелюзину в детстве. Она была особенной, не такой, как остальные девушки: чистой, доброй, искренней. Она мечтала, что однажды в наш порт зайдет корабль с алыми парусами, на борту которого окажется принц из далекого королевства и заберет ее отсюда в край вечного лета. Мелюзина ждала большой любви, а до наших парней ей и дела не было. Вагни поощрял ее мечты. Он относился к бюргерам с презрением и не желал родниться ни с кем из нас. Орма его отношение бесило. Он захотел сбить с мельника спесь и поспорил с Торольвом, что соблазнит Мелюзину. Мы не верили, что у него получится. Мелюзина казалась такой недоступной. Орм долго ухаживал за ней, дарил цветы, пел песни, прохода не давал, но она даже не смотрела в его сторону. Он очень злился. А потом Мелюзина вдруг сдалась и сама пришла к Орму. По крайней мере, так он сам утверждал. А чтобы доказать свою победу Торольву, Орм привел ее на вырубку и у нас на глазах заставил делать то, о чем даже говорить стыдно.

Майли передернула плечами, представив, какой позор пришлось испытать несчастной девушке. Николя оставался все так же беспристрастен.

– Он ее изнасиловал?

Лесоруб пожал плечами.

– Мелюзина клялась, что все происходит по ее воле. Но было понятно, что Орм ее вынудил. Бедняжка очень страдала. Он мучил ее несколько месяцев, не послушав даже просьб Торольва оставить ее в покое. Потом, вроде, наигрался, отпустил. Даже за ум взялся, предложение Палантине сделал. Полгода все тихо было, а потом снова началось. Чуть больше двух недель назад. Орм такой раздражительный сделался. Ни слова ему поперек сказать нельзя было – сразу в драку лез. А последние дни вообще чернее тучи ходил. Да еще веревку с ножом везде за собой таскал. Мы уж побаивались, как бы чего не вышло. Даже следить за ним сговорились. Правда, он все равно нас обхитрил. Сделал вид, что к родителям идет, а на самом деле к мельнику побежал. Что там случилось, не знаю. Но после этого ни его, ни Мелюзину никто не видел.

Лесорубу все же удалось удивить. Николя нахмурился:

– Дочка мельника тоже пропала? Почему Вагни не сообщил?

– Гордый он. Наверняка решил, что разберется сам.

– Что ж, теперь разбираться придется мне, – Николя недовольно скривил губы. – Думаю, Мелюзина была бы благодарна, что у тебя хватило смелости сказать правду. Если это все, то ступай.

– А… мне… – замялся лесоруб.

– Никто не узнает, что ты с нами разговаривал, – оборвал несвязное бормотание Охотник.

– Я не об этом. Я… – возразил парень. – Вы думаете, Мелюзина жива?

– Я слишком мало знаю, чтобы что-то предполагать, но сделаю все возможное, если есть шанс ей помочь, – с большей приязнью ответил Николя.

Майли приветливо улыбнулась простоватому пареньку на прощание. Может, прав Охотник, и не все бюргеры такие уж ничтожные.

– А картинка-то становится все мрачнее и мрачнее, – вздохнул Николя.

Лесоруб скрылся за пригорком, а Майли с Николя направились к мельнице, которая находилась за южной окраиной города. Пешком идти пришлось не меньше получаса. К тому же Майли с трудом поспевала за размашистым шагом Охотника в своих красивых, но неудобных сапожках на каблучках, которые постоянно вязли в размокшей от распутицы почве. Тяжелым дыханием Майли напоминала себе кобылу Эглаборга. Неуклюжую и медлительную, как раскормленная свинья. Нужно было одолжить обувь у Герды. Вот уж кто всегда предпочитал удобство красоте и элегантности. Теперь впервые Майли ее понимала.

Облегчению не было предела, когда впереди показалось стройная башня мельницы из посеревшего дерева. Громадные крылья лениво ворочались на едва ощутимом ветру. Николя поднялся на крыльцо, по традиции постоял с минуту на пороге и постучал в дверь. Долго никто не отвечал, но Охотник терпеливо ждал, пока изнутри не донеслись шаги. Дверь отворилась, и на улицу выглянул высокий подтянутый мужчина среднего возраста с большими залысинами. Поверх невзрачной рабочей одежды из грубого сукна был одет белый фартук. На бледном осунувшемся лице хорошо проглядывались черные круги под глазами. Видно, он не спал несколько суток. Мельник отер об передник выпачканные в муке руки, хмурым видом показывая, что не рад гостям.

– Чего вам? У меня слишком много работы, чтобы тратить время на праздную болтовню. Убирайтесь!

Вагни попытался захлопнуть дверь перед носом Охотника, но она словно налетела на невидимую преграду и распахнулась шире.

– И что же у вас за работа в середине весны? – осведомился Николя и, бесцеремонно отодвинув мельника в сторонку, вошел внутрь. Майли поспешила следом, пока дверь не захлопнулась.

– Кто дал вам право вламываться ко мне в дом?! – опешив, закричал мельник.

Майли сжалась от его низкого командного голоса.

– Приказ бургомистра, – спокойно ответил Охотник, оббегая помещение цепким взглядом.

– Моя мельница стоит за чертой города. Бургомистр здесь не властен, – процедил сквозь зубы Вагни, враждебно сложив руки на груди.

– Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, – снова процитировал кого-то из ученых мужей Николя. Мельник нахмурился, силясь понять смысл высказывания.

Майли ухмыльнулась. Как же хорошо Николя умеет усмирять спесивых бюргеров, причем они сами, по-видимому, ничего не осознают.

Охотник подошел к одной из прибитых к стене полок, на которой между инструментов и глиняных горшков лежала большая белая раковина с частоколом длинных тонких шипов.

– Симпатичная вещица, – похвалил Николя.

– Да вот, нашел после шторма на берегу, – ответил Вагни, почесывая затылок.

– Не уступите ее мне? Могу хорошо заплатить. Хочу сделать подарок невесте на Бельтайн. Она тоже любит диковинные раковины, – предложил Николя.

Майли приоткрыла рот от удивления. Это он о Герде? Ну да, кому еще, кроме этой дурехи, нравятся такие безделицы? И все равно завидно. Финист ни разу Майли ничего не дарил. Она даже сомневалась, что он знает хоть что-нибудь о ее предпочтениях.

– Она не продается! – заволновался мельник, закрывая раковину собой.

– Даже за сто монет? – упорствовал Николя.

– Даже за все золото Мидгарда, – Вагни снял раковину с полки и спрятал себе за пазуху.

– Какая дорогая раковина! – хмыкнул Охотник.

– Надеюсь, вы потревожили меня не из-за этого? – подозрительно спросил Вагни.

– Кто знает, – добродушно улыбнулся Николя. – Мы хотели поговорить с вашей дочерью. Где она?

– Уехала к матери.

– Я думал, вы вдовец, – нахмурился Николя и кивнул Майли.

Поняв его без слов, она достала из-за пазухи амулет и начала его раскачивать. На давно умерших можно было гадать без вещей и даже без имени. Янтарь лег пентаграммой вниз.

– Мертва, – едва слышно прошептала Майли на самое ухо Охотнику.

Мельник шумно закашлялся, показывая, что ему не нравится, когда сговариваются прямо у него в доме.

– Думаете, что я убил демонова лесоруба? – спросил он, устав от намеков. – За выкупом пришли? Так это я выкуп требовать должен. Этот выродок убил мою дочь!

Вагни закрыл лицо руками.

– Так Мелюзина мертва? Когда это случилось? Вы видели ее тело? – завалил его вопросами Николя. Майли это показалось жестоким.

– Пять дней назад. Нет. Я… – с трудом борясь со всхлипываниями, говорил мельник.

Николя усадил его на лавку. Взяв со стола деревянную кружку, Охотник плеснул туда напитка из собственной фляги, вручил мельнику и устроился на табурете напротив.

– Расскажите все по порядку, – попросил Николя, не отрывая от Вагни взгляда.

Мельник одним глотком опустошил полкружки и громко закашлялся. Но, по крайней мере, немного пришел в себя и заговорил ровным голосом:

– Этот ублюдок изнасиловал ее. Я не знаю, как это вышло. Ничего не замечал, пока Мелюзина не сказала мне, что ждет ребенка. Хотела сохранить все в тайне. Я предлагал ей избавиться от него, уехать или хотя бы сказать мне, кто отец, чтобы я смог призвать его к ответу. Но она от всего отказывалась, плакала и молила меня ничего не предпринимать. А потом я заметил, как выродок-лесоруб следит за ней, и все понял. Я попытался его утихомирить, но он начал угрожать мне и дочери. Я ничего, совсем ничегошеньки не смог сделать.

Вагни глухо разрыдался.

– Почему вы не обратились к бургомистру или ко мне? Мы смогли бы вас защитить, – укорил его Николя.

Мельник опорожнил кружку залпом.

– Мы же не бюргеры – изгои. Мельник, который якшается с демонами, и его чудаковатая дочь. Поверили бы ему, этому ублюдку, а нас бы побили камнями за «клевету». И ни вы, ни ваш хваленый бургомистр ничего не смогли бы сделать. Вы даже сейчас город не контролируете. Того и гляди, как нас на задворки выкинут.

У Николя нервно дернулось левое веко. Он сам хорошенько приложился к фляге. Злился. Майли хохотнула себе в кулак. Все-таки есть у него с Финистом нечто общее.

– Ладно, к чему сейчас разговоры о том, что могло бы быть, – собравшись с мыслями, сказал он. – Лучше расскажите, что произошло пять дней назад.

Мельник с досадой глянул на пустое дно кружки, но все же заговорил:

– Мелюзина была уже на сносях. Утром ей сделалось дурно, и я отлучился к повитухе за травами. А когда вернулся, здесь был только лесоруб. Он сидел на земле, привалившись к моему забору и с сумасшедшим взглядом бормотал какую-то околесицу.

– Про «чудище из лужи»? – поинтересовался Николя.

Вагни передернул плечами.

– Совсем умом тронулся. Здесь даже луж нет. Весеннее солнце все высушило. Я прогнал его, опасаясь, что своими криками он напугает Мелюзину. Но когда вошел в дом, ее уже не было. На полу осталась кровь, вещи поломаны и разбросаны. Весь день и всю ночь я рыскал по округе, но не нашел и следа своей дочки.

Вагни в голос разрыдался. Николя не стал его успокаивать, слишком занятый размышлениями. Майли было так скучно наблюдать за ними, что она не знала, куда себя деть.

– Может, поищем тело еще раз? – робко предложила она.

Мельник и Николя одновременно подняли на нее глаза. В воспаленном взгляде первого отражалась усталая безнадежность. Второй хмурился, явно оценивая возможности своей ученицы.

– Думаю, для начала следует узнать, точно ли она мертва, – ответил Охотник.

Мельник ушел за вещами дочери. Майли пододвинулась поближе к Николя и зашептала ему на ухо:

– Снова на всякий случай сказать, что девушка жива?

– Нет, скажи правду. Вагни кажется разумным человеком. Думаю, ему хватит мужества принять правду.

Мельник принес серое платье из грубого сукна, по виду которого Майли поняла, почему его дочку в городе называли дурнушкой. И тряпичную куклу, очень аккуратную, но дряхлую из-за старости. Интересно, почему все родители так бережно хранят игрушки своих давно выросших детей?

Майли взяла вещи в руку, а второй вынула кулон и потрясла им. Через мгновение янтарь внутри лег пентаграммой вверх.

– Жива! – радостно воскликнула Майли.

– Не стоит со мной так шутить! – насупился Вагни. – Я вытирал здесь кровь собственными руками.

– Может, у Мелюзины начались роды. Мы найдем ее, если вы все нам расскажете.

Мельник раздраженно прищурился и бескомпромиссно отрезал:

– Мне нечего добавить.

Николя скривился:

– Нечего, так нечего. Не будем больше тратить время, ни ваше, ни наше.

Встал и пошел к выходу. Майли побежала следом, боясь остаться с угрюмым Вагни наедине.

– Думаете, мельник лгал? – спросила она уже на улице, с трудом поспевая за размашистым шагом Охотника. – Это он убил лесоруба?

– Сомневаюсь, – задумчиво протянул Николя. – Убийцу обычно глаза выдают, особенно если преступление свежее. А мельник неподдельно за дочь беспокоится. Просто недоговаривает. И от обыденных вещей дергаться начинает. Подозрительно.

Майли пожала плечами.

– Скорее мерзко. Почему этот Орм так гнусно поступил с Мелюзиной и ее отцом? Зачем хотел убить собственное дитя? Никто его даже жениться не заставлял.

– От безнаказанности, – после долгой паузы заговорил Николя. – Почувствовал свою силу, уверился, что ему все сойдет с рук. А нежеланный ребенок… да еще от нелюбимой женщины, плод недобровольного союза – он как бельмо на глазу. Раздражает и не дает покоя. Напоминает о сотворенном злодействе и пробуждает совесть.

К тому же парня в городе любили, а тут такой позор. Прямое доказательство его лицемерия. От него отвернулись бы и родители, и невеста, и друзья. Поэтому Орм струхнул. Дальше все снежным комом покатилось. Вначале он наверняка воспользовался старым способом, чтобы принудить Мелюзину от ребенка избавиться. Не получилось. Орм перешел к угрозам. Когда не подействовали и они, решился на убийство. Дождался, когда мельник уйдет из дома, и напал.

Охотник замолчал, переводя дух. Майли нетерпеливо смотрела на него:

– А дальше что было?

– А дальше остается только гадать. Раз Мелюзины нет среди мертвых, то кто-то Орму явно помешал. Забрал девушку и напугал лесоруба.

– «Чудище из лужи»?

– Да. Вполне вероятно, что именно оно и есть наш убийца. Только ума не приложу, зачем ему это понадобилось.

Майли не представляла, что это за существо, а уж его мотивы и подавно не волновали. Мучило совершенно другое:

– Все равно не понимаю, зачем Орму понадобилось принуждать нелюбимую женщину к близости и рисковать честью из-за этого. Ведь у него все было: и семья, и ремесло, и даже невеста.

– Которую он тоже, скорее всего, не любил, – продолжил ее рассуждения Николя, а потом невесело усмехнулся. – Близость и жажда острых ощущений для мужчин сродни потребности в пище или сне. Заставляет чувствовать вкус жизни, притупляет боль от одиночества, отвлекает от повседневной рутины. А с нелюбимой всегда проще. Нет страха ошибиться или обидеть, не надо завоевывать интерес и потом мучительно его удерживать, не надо думать о будущем, о глупых обстоятельствах и условностях, что неизбежно встанут между вами. В таких отношениях нет душевной боли, что во стократ сильнее телесной. Если ты не отдаешь никому свое сердце, то его вряд ли разобьют.

Майли закрыла лицо руками и громко всхлипнула. Николя остановился и озадаченно глянул на нее:

– Что с тобой?

– Финист… он ведь так же ко мне относится. Как к игрушке, которая удовлетворяет его потребности, но стоит Герде его поманить, как он забывает обо мне. А если я забеременею? Вдруг он как Орм принудит меня избавиться от ребенка или даже…

Охотник ошалело вскинул брови:

– Я, конечно, не лучшего мнения о Финисте, но вряд ли он способен на такую низость. Тем более у тебя есть друзья, которые не бросят в беде.

– Вы бы, правда, за меня заступились? – Майли с восхищением разглядывала его внушительную фигуру.

– Конечно. Но лучше сама не позволяй пользоваться собой.

– Я… – Майли внутренне сжалась. Она не представляла, как отказать Финисту, когда он смотрит на нее голодным взглядом похотливого фавна.

– Имей хоть каплю гордости. Если ты себя не уважаешь, то и он не станет.

Майли совсем понурилась. До дома добрались молча. Пока Майли доедала обед, Николя успел принять у мастеровых новую телегу и впрячь в нее толстую кобылу целителя. Майли устроилась на обтянутых плотной материей козлах рядом с Николя. Он направил лошадь к видневшимся вдали горным отрогам. Ехать пришлось долго, потому что широкая дорога, по которой могла пройти телега, петляла вдоль лесов, ущелий и скал. До хижины лесоруба добрались уже за полдень. Майли успела отбить себе бока. Тряску на каменистой дороге не смогло смягчить даже удобно сработанное сиденье. На этот раз она хотя бы додумалась одолжить у Герды теплую одежду и удобные башмаки. Удивительно, но размеры у них оказались одинаковые, хотя внешне Герда выглядела более тощей и тонкокостной. Может, это из-за светлых волос?

Одинокий деревянный домик с покатой травяной крышей располагался посреди живописного кедрового леса, густым частоколом обрамлявшего суровые северные предгорья. Покосившаяся дверь раскачивалась на ветру, противно скрипела и громко хлопала об притвор.

Николя вошел внутрь первым и, убедившись, что опасности нет, поманил за собой Майли. Как и говорил Торольв, по дому словно ураган прошелся: у стульев оторваны ножки, стол покосился и треснул, кровать прогнулась до самого пола и наверняка тоже треснула под матрацем. Сквозняк гонял по углам перья из разодранной в клочья подушки и лоскуты ткани. На полу и стенах виднелись тонкие длинные царапины. Николя приложил руку к одной из них:

– Это не от когтей, а от человеческих ногтей осталось. Но как же надо было постараться, чтобы такое сделать?

Майли поежилась, наблюдая, как Охотник подбирает с пола сломанные и порванные вещи и внимательно их изучает.

– Можно я выйду? – взмолилась она, прикрывая рот рукой. – Здесь пахнет отхожим местом. Мне дурно!

– Потерпи немного, – продолжая поиски, ответил Николя. – На улице может быть опасно.

Майли зажала нос пальцами, боясь настаивать. Сейчас она бы все отдала, чтобы вернуться к унылым занятиям вместе с Финистом. Они хотя бы не такие жуткие и мерзкие!

Подойдя к кровати, Николя обнаружил на матраце остатки засохшей белесой слизи и, отрезав ножом лоскут, поднес к глазам.

– Дрянь! – поморщился он и, завернув лоскут в платок, спрятал за пазуху. – Так я и думал. Все, можем уходить.

Майли рванулась к двери, но Охотник вдруг замешкался, услышав, как под ногой скрипнула половица.

– Погоди!

Он несколько раз прошелся туда-сюда, проверяя, какая именно доска издает звук, и, сев на корточки, подцепил ее ножом. Половица легко вынулась, открыв неплохой тайничок для денег и ценностей. Николя достал оттуда большую белую раковину с длинными шипами. Точь-в-точь как ту, которую отказался продавать Вагни. Охотник присвистнул и почесал затылок. Майли негодующе уставилась на него. Нашел подарочек для своей ненаглядной простушки? Но Майли не обязана терпеть такие мучения только ради этого!