Текст книги "Вдвоём (СИ)"

Автор книги: Светлана Головьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

глава 3

Когда я прихожу в ресторан, то отец уже там. Сидит на своём обычном месте у окна, а напротив него Бред Кроули – его партнёр по бизнесу. Они знакомы уже много лет, и давно ведут совместные дела. Но я не знала, что он тоже будет тут. Отец ничего об этом не говорил.

– О, Мэди, милая иди сюда, – отец замечает меня и встаёт, целует в обе щёки и поворачивается к Бреду, – Бред, ты помнишь мою дочь Мэдисон?

– Конечно, рад тебя видеть, Мэдисон. Отлично выглядишь, – он улыбается, слегка приподнимая уголки губ. Его глаза пробегаются по мне, и я невольно содрогаюсь. До этого я редко сталкивалась с Бредом Кроули. И никогда не общалась с ним дольше пары минут. Он всегда меня немного нервирует. Есть в нём что-то тёмное, даже зловещее. Он напоминает удава, холодного, сосредоточенного.

– Спасибо, мистер Кроули. Я думала, мы с папой будем вдвоём, – озадаченно смотрю на отца, продолжая улыбаться и изо всех сил не выглядеть грубиянкой.

– Конечно, милая. Бред уже уходит. Мы ведь обо всём договорились, правда Бред? – отец как-то странно смотрит на Кроули. И мне даже кажется, что между ними происходит какой-то немой разговор, понятный только им двоим. Бред кивает и встаёт, протягивая отцу свою ладонь. Папа пожимает её, после чего Бред удаляется, кивнув мне на прощанье.

– И о чём вы вдвоём тут секретничали? – спрашиваю я, усаживаясь на место Бреда. Здесь всё ещё пахнет его горьким парфюмом. Приходит официант и уносит тарелку Бреда к которой он, кажется, и не притронулся.

– Уже определились с заказом, мисс? – спрашивает другая официантка с блокнотом в руках.

– Мне стейк средней прожарки и зелёный салат.

– Хорошо, подождите пару минут.

– Спасибо.

Официантка уходит, а я перевожу взгляд на своего отца. Выглядит он немного нервным. Хоть и продолжает улыбаться, я замечаю, что его что-то тревожит. Он мнёт салфетку, складывая из неё что-то вроде розочки. И это первый знак его тревожного состояния. Оригами его успокаивает, он научился этому год назад, когда посещал Японию с деловым визитом. Там он общался с каким-то монахом, который и научил его нескольким практикам.

– Всё хорошо? – спрашиваю я у отца.

– Конечно, милая. Как у тебя дела?

Он мигом перевоплощается, снова становясь собранным, деловым мужчиной. И эта резкая смена заставляет меня ещё больше усомниться в происходящем. Его точно что-то беспокоит. Мыслями отец явно где-то в другом месте.

– Прекрасно. Ты о чём-то хотел поговорить?

– А что, для обеда с дочерью нужен специальный повод? – улыбаясь, спрашивает отец.

– Нет, но зная твою чрезмерную занятость, я решила, что ты не просто так меня позвал.

– Моя умная девочка, – он поджимает губы, качая головой. После чего откидывается на своём стуле и внимательно меня оглядывает. – Отлично выглядишь.

– Пап, не ходи вокруг да около, говори уже, что случилось?

– Хорошо, сразу к делу, правильно.

Приносят мой заказ, и я благодарю официантку, та быстро удаляется, оставив нас наедине. Я не смею прикоснуться к еде, жду, что скажет отец. В голову лезут миллионы самых разных мыслей.

– У тебя рак? Ты умираешь? – спрашиваю я дрожащим голосом.

– Ну, нет, что ты! – отец смеётся гулко и заливисто. – С моим здоровьем всё в порядке, для моего возраста.

– Тогда что?

– Завтра вечером у меня состоится встреча с моими партнёрами, и я хочу, чтобы ты пришла. Это очень важно.

– Ты просишь меня прийти на очередную скучную вечеринку? И всё? Господи, я уже думала, что ты сообщишь мне о конце света, – я смеюсь и тянусь за бокалом с вином. Но отец почему-то не смеётся в ответ. Выглядит серьёзным и напряжённым.

– Понимаешь, Мэди, это очень серьёзная встреча. От неё многое зависит. И от тебя тоже.

– А что может зависеть от меня? Я не причастна к твоему бизнесу. Если честно я даже не совсем понимаю, чем вы занимаетесь. Так чем я могу тебе помочь?

– Просто приди завтра и всё. Больше от тебя ничего не требуется, – голос отца становится жёстче и холодней. Поэтому у меня отпадает всё желание улыбаться и подшучивать над ним. Видимо, дело действительно серьёзное.

– Хорошо, папа, я буду там, если тебе это нужно.

– Ты и не представляешь, как мне это поможет, – говорит он уже мягче, и на губах появляется тёплая улыбка.

Остаток обеда проходит спокойно. Мы беседуем, отец интересуется моей жизнью, спрашивает про Селесту, шутит и смеётся. Я хорошо провожу время и не акцентирую внимание на странном поведении отца.

После обеда он возвращается к себе в фирму, а я еду домой. Но по дороге домой я опять начинаю думать о разговоре с отцом. Я соврала, сказав, что не знаю, чем он занимается. У него строительная фирма. Они занимаются постройкой многоэтажек для жилья по всей стране. Отец занимается этим бизнесом, кажется всю свою жизнь. Это прибыльное дело, но из-за этого мы с ним видимся гораздо реже, чем нам бы того хотелось. Я не жалуюсь, в жизни приходится чем-то жертвовать, если хочешь достичь высот. Просто иногда мне очень не хватает родительского плеча.

Моя мама погибла в автомобильной аварии четыре года назад. Это событие разделило наши жизни жирной чертой. Порой мне кажется, что мой отец до сих пор не справился с потерей. И поэтому он с головой уходит в работу, чтобы не было времени думать о ней. Я тоже так делала, пока училась в колледже. Брала дополнительные факультативы, училась день и ночь, чтобы голова всегда была занята делом. Благодаря этому я закончила учёбу с отличием, став дипломированным искусствоведом.

Эту профессию я выбрала из-за своей мамы. Она владела собственной галереей в которой выставлялись самый известные художники со всего мира. Мама любила искусство во всех его формах. Она жила им. А я не могла выбрать другую профессию. Мне хотелось продолжить её дело. Я считала, что это поможет смириться с потерей. И это действительно помогает. Иногда конечно я всё ещё чувствую боль и холодную пустоту в сердце, но от этого никуда не убежишь. Эта боль стала частью меня, и мы спокойно уживаемся вместе.

Так, а это ещё что? Паркую машину около своего дома и выхожу из неё. Словно в тумане направляюсь к дому и смотрю на дорожку, на которой краской из баллончика нарисован мой портрет. Точнее какая-то карикатура.

– Похожа, правда? – слышу я за спиной самодовольный, наглый голос.

– Это ты сделал? – кричу я и оборачиваюсь к нему лицом. Он стоит, привалившись спиной к какой-то спортивной тачке чёрного цвета с красными полосами, напоминающими молнии. Поверх джинсовой рубашки теперь надета кожаная куртка чёрного цвета. Он довольно смотрит на рисунок, а потом переводит взгляд на меня. На губах всё та же самодовольная улыбка, которую мне тут же хочется стереть.

– Конечно я, кто ж ещё? – он выпрямляется и подходит ко мне.

– А ты знаешь, что это вандализм? – возмущенно кричу я, бросая на него недовольный взгляд.

– Мне кажется, это называется как-то иначе, – он потирает подбородок, устремляя взгляд к небу, словно что-то обдумывает, – по-моему, некоторые люди называют это искусством.

– О, да неужели? Убирай всё это немедленно!

Ещё немного и я его точно ударю. Нет, сначала поцелую, а потом ударю. Да, так будет гораздо лучше. Чёрт, ну что я за идиотка? Зачем он мне вообще сдался. Снова смотрю на него. Ямочка на подбородке, широкие плечи, сильные руки. Ммм… Так нужно взять себя в руки. Этот идиот изобразил меня с таким огромным носом, что я просто обязана ему врезать. А я тут слюни на него пускаю.

– Боюсь тебя разочаровать, но краска смоётся ещё не скоро. Так что какое-то время тебе придётся жить с этим, – он внезапно оказывается слишком близко ко мне. Наши тела практически соприкасаются. Я чувствую его запах пряный, дикий, сексуальный. Весь мой показной пыл улетучивается в раз. Моя рука сама поднимается к его лицу и ложится на его щеку, слегка колючую от щетины. Его каре-зелёные глаза пристально смотрят в мои, и я чувствую лёгкую вибрацию внизу живота.

– Знаешь, если ты хочешь заняться со мной сексом, то просто скажи. Не надо играть со мной в недотрогу, – шепчет он мне, дьявольски усмехнувшись. Это мигом возвращает меня с небес на землю, и я буквально отскакиваю от него.

– Да как ты смеешь о таком говорить? – верещу я, чувствуя, как мои щёки мигом краснеют.

– Но ты ведь смеешь о таком думать, – он подмигивает и снова делает шаг ко мне. Я отхожу назад, выставив руку вперёд, что заставляет его рассмеяться.

– А ты у нас не только паршивые картинки рисовать умеешь, но и мысли читать?

– Я много чего умею, – сексуальным шёпотом произносит он. В нескольких метрах от нас проезжают машины, проходят люди, но всё что я вижу, это то, как этот мужчина приближается ко мне, а я вопреки здравому смыслу стою на месте. Он снова встаёт вплотную ко мне, и я нервно сглатываю, не отрывая от него взгляд. Сердце моё стучит, как ненормальное. Мне жарко, очень жарко. Он протягивает руку, заправляя прядь волос мне за ухо. Его глаза меня гипнотизируют. В голове воют сирены, внутренний голос умоляет меня взять ноги в руки и бежать отсюда. Этот парень абсолютно точно перевернёт мою жизнь и принесёт одни проблемы. Но я не могу сдвинуться даже на миллиметр, куда уж там сбежать.

– Если ты меня ударишь, то лишь больше меня заведёшь, – шепчет он, губами касаясь моего виска. Ударить? Ха! Да я даже пошевелиться не могу.

Его губы оказываются на моих неожиданно. Плавно и осторожно он проводит кончиком языка по моим губам, проникая внутрь. Его руки опускаются на мои щёки, движутся вниз по шее, к ключицам. Я цепляюсь за его куртку, потому что голова начинает кружиться, а ноги подгибаются, становясь ватными. Губы покалывает его щетина, но я лишь сильней льну к нему. Чувствую нестерпимую жажду, неведомую страсть. Я уже давно не была так сильно возбуждена, как сейчас. Если бы мы не находились в общественном месте, я бы уже оседлала его и занялась самым жарким сексом в своей жизни. В голове тут же услужливо пролетают самые откровенные сцены с нашим участием. Это какое-то наваждение, ей богу.

– Как бы мне не хотелось тебя трахнуть, боюсь, на улице это делать всё ещё запрещается, – с лёгким смешком произносит мой несостоявшийся любовник, – но мы вполне можем подняться к тебе и я сделаю с тобой всё, что пожелаешь.

Его слова действуют на меня лучше, чем ведро холодной воды. Я трясу головой, пытаясь прояснить мысли и отталкиваю его от себя.

– А не пошёл бы ты к чёрту… – запинаюсь, вовремя вспомнив, что не знаю его имени.

– Кайл, – услужливо подсказывает он, продолжая ухмыляться.

– Так вот, Кайл, иди к чёрту! – гневно бросаю я ему и разворачиваюсь, размашистыми шагами направляясь в дом.

– С удовольствием, только если ты составишь мне компанию, – кричит он мне вдогонку, но я не оборачиваюсь. – А своё имя ты мне не скажешь?

– Иди в задницу! – ору я, хватаясь за ручку двери.

– Ого, какие предложения, – снова этот смех, – мне нравится. Но не думаешь ли ты, что нам лучше сначала познакомиться? Определиться со стоп-словом?

Открываю дверь и захожу в просторный холл. Только здесь я разворачиваюсь и бросаю на него уничтожающий взгляд, после чего с большим удовольствием показываю ему средний палец. Он продолжает смеяться, качает головой, после чего медленно разворачивается и подходит к спортивному авто. Садится в него, но ещё не скоро отъезжает.

Я всё ещё дышу, так, словно пробежала марафон. Сжимаю и разжимаю кулаки, сожалея, что не ударила его, как хотела с самого начала. Ну, хоть имя его узнала. Не всё зря. Губы предательски покалывает, и я тру их ладошкой. Да, Мэдисон, ты серьёзно влипла.

– Ваша почта, мисс Девенпорт, – Малкольм, наш консьерж предстаёт передо мной слишком неожиданно. И по его выражению лица, я понимаю, что он всё прекрасно видел. Щёки начинают краснеть, от чувства стыда. Поэтому я благодарю его, хватаю стопку писем и спешу к лифту. Лихорадочно жму на кнопку вызова, и когда лифт наконец приезжает, забегаю внутрь и приваливаюсь к зеркальной стене. Сердце в груди всё ещё бешено колотится.

глава 4

– Вот это тебе больше идёт.

Селеста сидит напротив меня в белом кожаном кресле. В одной руке у неё бокал с шампанским, а в другой сигарета. Я же кручусь перед ней, как фотомодель, меряя один наряд за другим. Вся моя спальня уже завалена платьями, брючными костюмами, юбками и блузками. Одежды столько, что из-под неё уже не видно мебели. Обычно у меня не бывает проблем с тем, что надеть. Но сегодня мне нужно быть на какой-то суперважной встрече отца и выглядеть на ней шикарно.

– Не знаю, оно не кажется тебе слишком открытым? – с сомнением смотрю на своё отражение в овальном зеркале. Это красное платье и правда сидит на мне потрясающе, но совсем не годится для деловой встречи. Не хочу, чтобы его партнёры пялились на моё декольте весь вечер. – Как тебе этот белый брючный костюм?

– Только если ты наденешь пиджак на голое тело, – довольно усмехнувшись, произносит подруга, туша сигарету в пепельнице.

– Ты не забыла, что я иду на встречу, где будет пять мужчин возраста моего отца? – спрашиваю я, стягивая платье и бросая его в кучу отвергнутых нарядов. Иду к своему гардеробному шкафу и вытаскиваю оттуда бледно-розовую шифоновую блузку. Надеваю её и беру белый брючный костюм.

– Именно поэтому тебе и нужно забыть про блузку под пиджаком, – весёлым голосом произносит подруга, и я бросаю на неё негодующий взгляд. – Да, брось, Мэди, я же шучу. Ты мне лучше вот что скажи, когда ты собираешься вернуть своему дружку его куртку. Или ты держишь её для длинных, одиноких ночей? Ты спишь с ней в обнимку, я угадала?

– Селеста! Ты только об одном и думаешь.

– Ну, раз мне приходится воздерживаться от всего, что меня разрушает, то дай мне хоть что-то, чтобы унять мои буйные фантазии.

– Только не говори, что представляешь, как мы с Кайлом занимаемся сексом, – я морщусь, застёгивая последние пуговки на пиджаке, – это жутко, ты не находишь?

– Да я даже не думала о таком, как тебе вообще эта мысль пришла в голову? – она невинно смотрит на меня, всем своим видом показывая, как её обидели мои мысли. Но потом на её губах появляется таинственная улыбка, и она слегка наклоняется вперёд. – Но если говорить честно, то, что касается тебя. Ты уже сорвала с него одежду в своих мыслях.

Господи, если я хоть ещё раз что-то расскажу своей подруге, то лучше убейте меня. Теперь она вряд ли от меня отстанет. Тем более сейчас, когда ей приходится вести домашний образ жизни без секса и сбавить дозу алкоголя. Конечно, было бы лучше, если она обратилась к специалистам. Но она наотрез отказывается говорить с психологом. Так что мы с Мэрион пытаемся по очереди присматривать за ней. Не знаю, сколько мы так продержимся, пока Селеста снова не сорвётся.

– Давай договоримся, не затрагивать тему Кайла и меня, занимающихся сексом. Я тебя прошу.

– Конечно, сразу же после того, как ты мне ответишь, я навсегда забуду о его существовании, – подруга энергично кивает головой, как китайский болванчик.

– Да.

– Что да? Мне нужен нормальный, развёрнутый ответ.

– Вчера мы с ним целовались, и я хотела большего, довольна?

Я начинаю вешать одежду на плечики и складываю их в шкаф. Уборка помогает мне сосредоточиться и не зацикливаться на прекрасных, тёплых губах Кайла, его руках на моём теле, его тихого шёпота. Да что ж это такое. Уборка совсем не помогает, кого я пытаюсь обмануть. Быстро рассовываю костюмы по вешалкам и захлопываю дверцы шкафа.

– А это ты убрать не собираешься? – с насмешливым видом спрашивает подруга, разводя руками. Чёрт, я и половины не убрала. – Так, давай я тебе помогу, а ты сядь и отдохни.

Я плетусь к своей кровати и плюхаюсь на неё. Пока Селеста тихо собирает мои вещи и раскладывает по полкам, я всё думаю о Кайле. Он ворвался в мою жизнь чуть больше суток назад, я уже не могу выкинуть его из головы. Что в этом парне такого? Он же наглый, и похабный, самодовольный кретин. Почему же стоит мне его увидеть, как я тут же превращаюсь в какую-то шлюху, готовую раздеться перед ним и заняться сексом прямо на улице? Это абсолютно точно не нормально.

– Тебе надо с ним переспать, – невозмутимым тоном заявляет подруга. Мне даже сначала кажется, что я неправильно расслышала. Я сажусь и смотрю на неё.

– Что?

– Переспи с ним, и тогда вся твоя озабоченность этим парнем мигом пройдёт. Я тебе говорю, это поможет.

– Ага, клин клином выбивают, да?

Спрыгиваю с кровати и иду в ванную. Нужно привести себя в порядок, пока есть время. Пока я накладываю тени, Селеста наконец заканчивает с уборкой и тоже присоединяется ко мне. Она встаёт, навалившись плечом о дверной проём, и сверлит меня взглядом.

– Ты хотя бы попробуй, а потом критикуй.

– Чёрт, да я этого парня совсем не знаю, а ты предлагаешь мне с ним переспать.

– И что? Тебе же не замуж за него выходить, – Селеста пожимает плечами.

– Я так не могу, – крашу губы красной помадой и убираю её в косметичку.

– Тогда выпей перед этим делом, и всё будет гораздо легче.

– Ты никогда не думала написать книгу со своими советами? – подшучиваю я над ней, возвращаясь в спальню.

– Язва.

– Тебя отвезти домой? Мне всё равно по пути, – предлагаю я ей, хватая сумочку со стола.

– Как бы мне не нравилась твоя компания, но я всё же откажусь.

– У тебя какие-то планы?

– Просто хочу пройтись по магазинам. Не бойся, я не сорвусь и не трахну консультанта, – она улыбается, подхватывает меня под локоть, и вдвоём мы идём к двери. Пока Селеста надевает свои туфли, я беру ключи со стола и открываю дверь.

– Ты ведь знаешь, дело не в том, что я тебе не доверяю. Я просто волнуюсь за тебя. Обещай позвонить мне, если будешь плохо себя чувствовать, хорошо?

– Плохо – это когда я захочу вскрыть себе вены каблуком от лабутенов, или когда захочу осушить отцовский погреб с коллекционным вином?

– Просто звони, ладно? – я пристально смотрю на подругу, пытаясь понять её настоящее настроение. Она так хорошо преуспела в ношении масок, что никогда не знаешь, что она испытывает на самом деле.

– Обещаю, – Селеста обнимает меня за плечи, и вдвоём мы выходим из квартиры и направляемся к лифту.

Мы прощаемся с Селестой на улице. Она ловит такси, а я сажусь в свою машину. Я еду в дом отца, в котором и назначена встреча. В этом доме я выросла, но после смерти мамы редко там появляюсь. Слишком много воспоминаний, слишком много невидимых теней в коридорах этого викторианского особняка.

Когда я приезжаю на место, то не сразу решаюсь выйти из машины. Дом возвышается над своими соседями словно гора. Во дворе всё ещё висят качели, на которых мои родители проводили редкие летние вечера, на которых мама читала мне сказки. Кажется, всё здесь осталось прежним. Всё кроме нас.

Я выхожу и медленно прохожу через открытые ворота, по каменной дорожке. В воздухе витает слабый аромат роз. Когда я была маленькая, мама любила заниматься цветами. Пока я тихо посапывала в беседке, она высаживала редкий сорт самых крупных роз. Папа привозил ей их из своих путешествий. Все они сейчас растут за домом, только теперь уже никто их не любит так же сильно, как она. Я поднимаюсь на крылечко и открываю дверь. Без стука и звонка вхожу внутрь и слышу мужские голоса, доносящиеся из столовой. Иду туда, и стук от моих каблуков эхом разносится по дому. Чем ближе я подхожу к столовой, тем громче слышны голоса и отчётливей чувствуется запах сигар и смесь разных одеколонов.

– Господа, а вот и моя дочь Мэдисон, – папа замечает меня первым. На нём элегантный чёрный костюм и галстук-бабочка поверх белой рубашки. Пятеро мужчин его возраста одеты идентично ему. Среди них я замечаю Бреда, который оглядывает меня своим холодным змеиным взглядом. Сильнейшие и богатейшие люди Бостона, собрались сегодня здесь и от каждого исходят волны власти и денег.

Отец подходит ко мне и кладёт руку мне на спину, слегка подталкивая меня вперёд. Взгляды всех мужчин прикованы и ко мне, от чего я чувствую себя неловко. Зачем отцу понадобилась я на этой встрече? Этот вопрос до сих пор не даёт мне покоя.

– Добрый вечер, рада всех вас видеть, – говорю я, стараясь всем своим видом показать собранную, деловую девушку. Представляю, что я не на какой-то странной вечеринке с партнёрами своего отца, а в своей галерее, представляю новую выставку. Это помогает, но лишь отчасти.

– Генриетта сейчас подаст ужин, так что предлагаю всем занять свои места, – произносит отец, указывая на накрытый стол. – Сядешь рядом со мной?

– Конечно, папа, – соглашаюсь я, занимая место, справа от него.

Мужчины рассаживаются за стол, и я замечаю, что место слева от отца остаётся пустым, но не решаюсь его об этом спросить. Генриетта – грузная, полноватая женщина, экономка отца приносит еду на подносах, а две молодые девушки помогают ей разложить её по тарелкам. Они работают, молча и быстро. Скоро тарелки каждого заполнены ароматным сырным супом с морепродуктами. Но никто не притрагивается к еде, словно ожидая чего-то. Я смотрю на отца, но он проверяет время на часах. Наконец, раздаётся стук в дверь, а спустя пару минут, в столовой появляется ещё один мужчина. Он гораздо моложе всех собравшихся, но старше меня на пару лет. На нём чёрный костюм и белая рубашка с галстуком. Каштановые волосы зачёсаны назад, синие глаза в обрамлении чёрных ресниц с интересом осматривают гостей, пока не останавливаются на мне. Я обращаю внимание на его аккуратную бороду и усы. Не думала, что в таком возрасте принято носить бороду. Он замечает то, что я его осматриваю и улыбается. Но в том, как он это делает, нет и капли веселья. Что-то тёмное и холодное чувствуется в его улыбке. Нечто, что тут же заставляет меня от него отвернуться.

– Чарльз, ты как раз вовремя! – восклицает отец, подзывая его рукой.

– Извините, что задержался, были проблемы на работе, – произносит он деловым тоном.

– Что-то серьёзное? – спрашивает отец, и все мужчины разом напрягаются, ожидая ответа.

– Нет-нет, всё уже разрешилось, – он садится напротив меня и снова улыбается этой холодной улыбкой хищника.

– Тогда мы можем приступить к трапезе, – заключает отец, на что все как по команде вооружаются ложками и принимаются есть.

Ужин проходит спокойно. Мужчины обсуждают дела, в которых я ничего не смыслю и поэтому слушаю их разговоры краем уха. Всё это время я чувствую взгляд Чарльза Кроули на себе, и с каждой минутой моё желание покинуть этот дом становится всё сильней.

Когда все блюда съедены, отец приносит свои дорогие сигары высшего сорта и разговоры становятся, ещё более непонятны для меня. Я подхватываю бокал шампанского и тихо сбегаю в сад. Здесь свежо и тихо, не считая завывания сирен в отдалении. Вдыхаю свежий ночной воздух, вспоминая, как в детстве любила бегать здесь босиком. В самые жаркие дни мама поливала меня из шланга, и для меня не было ничего прекрасней тех дней. Наш звонкий смех всё ещё преследует меня, когда я оказываюсь здесь.

– Вы очень красивая, Мэдисон, – низкий тембр голоса Чарльза заставляет меня вздрогнуть. Я даже не слышала, как он подошёл ко мне сзади. В левой руке он держит стакан с бренди, и я замечаю на его безымянном пальце перстень с изумрудом и каким-то гербом, видимо фамильным. Он стоит слишком близко, и я делаю шаг в сторону, стараясь, чтобы это выглядело более незаметным. Всё же не хочется, чтобы потом отцу выговаривали, какая я грубиянка.

– Такие вечера не для вас, верно?

– Нет, совсем не для меня, – отвечаю я, жадно осушая бокал шампанского.

– Не хотите ли покинуть это место? Я могу отвезти вас, куда захотите, – не отрывая от меня своего хищного взгляда, мужчина подносит к губам стакан и делает глоток. Чувствую себя зверьком, которого собираются слопать на ужин.

– Спасибо, но я должна отказаться. Я приехала на своей машине и собираюсь на ней же уехать обратно.

– Неужели вы меня боитесь, Мэдисон? – он насмешливо улыбается, а я запинаюсь, не зная, что и ответить.

– Нет, конечно, с чего вы взяли?

– Может быть с того, как вы отходите от меня, как только выдаётся возможность? – он слегка прищуривается, а я чувствую, что мои щёки моментально приобретают алый оттенок. Пора бежать. Этот мужчина и правда наводит на меня страх.

– Извините, но я лучше пойду, – бормочу я, и поворачиваюсь к нему спиной. Но он успевает схватить меня за руку. Не успев, сообразить я по инерции лечу прямо на него, и Чарльз тут же прижимает меня к себе. Пытаюсь вырваться из его хватки, но ничего не получается. Он сильней сжимает моё запястье, и мне приходится сдержать болезненный крик.

– Вижу, ты любишь поиграть? – шепчет он, наклоняясь к моему виску. – Я не прочь поиграть. Но знай, что теперь мы будем видеться очень часто, так что не советую тебе слишком долго от меня бегать.

– Отпустите меня, сейчас же, пока я не позвала своего отца, – говорю я, сквозь зубы. Если бы он так крепко меня не сжимал, я бы точно его ударила. Но его хватка, словно каменная.

– Думаешь, я боюсь твоего отца? – тут он смеётся, наглый ублюдок. – Если хочешь знать, то я здесь именно с разрешения твоего отца. Наши отцы обо всём договорились. Вижу, ты ничего не знаешь, да?

– О чём ты говоришь? – непонимающе спрашиваю я.

– А ты спроси у него сама, – Чарльз кивает куда-то мне за спину и наконец отпускает меня. Я медленно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом со своим отцом. Он похож на тень самого себя, бледный и какой-то уставший.

– Я вас оставлю, – услужливо сообщает Чарльз и удаляется.

– Папа, о чём ты договаривался тогда с Бредом? – спрашиваю я, пока отец приближается ко мне.

– Понимаешь милая, у меня небольшие проблемы с бизнесом, – отец гладит меня по щеке, но я отшатываюсь от его руки.

– Что ты ему пообещал?

Что-то в глубине души говорит, что мне не понравится его ответ. Очень не понравится. Но я должна услышать.

– Тебя, – говорит он еле слышно.

– Что? – отступаю назад, в голове что-то шумит, слезы вот-вот вырвутся наружу.

– Ты должна будешь выйти замуж за Чарльза, – уже более твёрдым и бесстрастным голосом заявляет отец.

Не могу поверить. Просто не могу. Кто этот жестокий человек передо мной? Кто может вот так просто решать свои проблемы с помощью единственного ребёнка. Нет, это не мой отец. Или всё это просто какая-то грёбаная шутка.

– Ты, должно быть, шутишь? – снова спрашиваю я, надеясь услышать положительный ответ.

– Нет, милая, – он качает головой и снова делает шаг мне навстречу, но я выставляю руку вперёд.

– Стой там, слышишь! Не смей подходить ко мне. У меня больше нет отца, понял? Нет, ты умер. Умер, сразу же после того, как решил продать меня этому чудовищу. Да у тебя были хоть какие-то сомнения по этому поводу? Или ты сразу же согласился?

Я кричу и плачу и снова кричу. Что за чёрт? Что происходит с этим миром. Что такое может случиться, что отец решает продать собственную дочь?

– Мэдисон, ты должна согласиться.

– Или что?

– Или ты пострадаешь, – твёрдо произносит отец.

– Да я лучше сдохну, чем выйду замуж за этого человека!

Вытираю слёзы рукой и бегу к своей машине. Нужно уехать отсюда и как можно скорей. Я только что стала круглой сиротой при живом отце. Как же больно ошибаться в людях. Я всегда верила, что что бы ни случилось, у меня всегда будет отец. Отец, который защитит меня от всех бед. Отец, который утешит и обнимет в нужный момент. И вот теперь этот самый отец уничтожил все мои надежды.