Текст книги "Свадьбы - не будет! (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Но... это не чары! Я уверен! Я правда люблю... люблю...

– Кого? – напряженно подалась вперед принцесса.

Он опустил голову, и черные спутанные волосы закрыли осунувшееся лицо.

– Ханну, – еле слышно прошептал гвентянин. – И хочу на ней жениться больше всего на свете. Я не понимаю, что со мной происходит... и правда ли то, что она меня околдовала... или опоила зельем... но... Я не могу думать ни о чем другом. Я должен на ней жениться – завтра, самое позднее. Если свадьбы не будет – я умру. Я чувствую это... Хотя нет, не чувствую... Знаю. Как знаю, что умру, если перестану дышать...

– Что с ним? – страдальчески расширились глаза принцессы. – Бредит?

Агафон угрюмо поджал губы.

– Да нет... Похоже, заклинание с заданной точкой разрушения объекта в случае невыполнения какого-то условия. Гадкая штука...

Руки Эссельте метнулись к губам, приглушая вскрик.

– То есть, – качая головой, точно не веря услышанному, медленно проговорил Олаф, – он действительно умрет, если не женится на этой молочнице?

Волшебник молча кивнул.

– А может, Адалет придумает, что делать? – первым нарушил болезненную тишину и высказал носившуюся в воздухе идею Масдай.

– Я – боевой маг, а это – бытовые чары. Узкоспециализированная отрасль магии, – хмуро буркнул старик.

Агафон победно усмехнулся, но под взглядами друзей стушевался и пожал плечами: 'Я же вам говорил...'

Группа захвата и группа обольщения, как они назвали себя в начале операции, а также Эссельте и Иванушка собрались на военный совет на втором этаже деревенского дома собраний в комнате, отведенной почетным гостям – калифу Шатт-аль-Шейха, его придворному магу и менестрелю [8]8
  Как сказал бы Шарлемань Семнадцатый.


[Закрыть]. Друстан, контрабандой протащенный через окно с Масдая, присутствовал тоже – то ли пленником, то ли приглашенной звездой. Ахмет, взъерошенный и возмущенный, как мартовский кот, облитый водой за свои песни, расхаживал из угла в угол и пылко жестикулировал:

– Это не девушка! Это окаменевшая сосулька! Дочь уснувшей медузы! Племянница пересушенной фиги без масла! После наших с Кирианом усилий я получил тридцать предложений руки и сердца в течение тридцати минут – а она даже не посмотрела в мою сторону как следует! Не улыбнулась ни разу! Сидела как кукла – только глазами хлопала да головой кивала!

– Словно пыльным мешком из-за угла пристукнутая, – подтвердил бард.

– Вы не смеете о ней так говорить, вы, не стоящие и мизинца ее! Ханна – скромная, задумчивая девушка, непревзойденный образец кротости и благонравия, и равной ей на Белом Свете не найти и за сто лет! – взвился Друстан, сжимая кулаки – и конунг едва успел перехватить разбушевавшегося лекаря.

Кириан в ответ презрительно скривился, Эссельте побагровела, а калиф, сердито топорща усы, провещал:

– Если этот ветреный постулат... эскалоп... эскулап... получит ее в жены – так ему и надо!

Расположившаяся на кровати с Масдаем Сенька подалась вперед, задумчиво подперла подбородок ладонью и нахмурилась.

– Сосулька уснувшая? Мать сушеной медузы, говорите?.. А может, ее тоже... того? В смысле, этого? Приворожили?

– А ее-то зачем? – яростно фыркнула Эссельте, искренне не понимая, как можно абсолютно добровольно не хотеть выйти замуж за Друстана.

– Она бросила своего парня в тот вечер, когда познакомилась с Друстаном, – мягко напомнил Иванушка.

– Это естественно, – выдавила гвентянка, и взор ее, в который раз за десять минут, невольно устремился на лекаря.

Он переминался с ноги на ногу ссутулившись, с отсутствующим видом, глядя расфокусированным взглядом куда-то в бесконечность – жалкая тень полного скрытого огня и дерзания поэта, которого она полюбила – и сердце принцессы сжалось в мучительном спазме. Стоять рядом – и не уметь помочь, быть готовой отдать жизнь или идти пешком на край Белого Света чтобы добыть то, не знаю что, где и у кого – и знать, что это бесполезно... Большей пытки она не могла себе представить, даже когда думала, что он действительно ей изменил. Горячие злые слезы ярости, бессилия и нежности навернулись ей на глаза, и Эссельте метнулась за спину отряга, пряча лицо в ладонях.

Друстан проводил ее взглядом, тронутым слабой тревогой, но когда она скрылась из виду, отвернулся и уставился в пол.

– Это не более естественно, чем его внезапная влюбленность! – не унималась тем временем царевна. – Не верю я в такие совпадения – хоть тресни!

Треснуть Серафиму никто не осмелился, если даже и рассматривал такую возможность хоть сколько-нибудь серьезно, но возразить желающие нашлись.

– А если даже она и привороженная, что с того, Сим? – повел плечом отряг. – Как это может нам помочь? Или помешать? Или может?

Он перевел взгляд на волшебников.

Те переглянулись.

– Эвентуальное развитие событийного ряда в парадигме пространственно-временного континуума инвариантно продемонстрирует сравнительную ценность каждой из сингулярных гипотетических тенденций, – Адалет важно облек в слова то, что его ученик не успел высказать как 'А пень его знает'.

– Ну так это... значит... кхм... что с Друстаном, в смысле, делать будем? Что наука скажет, то есть? – первым оправившись от сверхдозы научной лексики, Олаф обвел чародеев почтительным взором.

– Вот если бы кольцо как-то снять... – не дожидаясь решения консилиума, почти безнадежно прошуршал с кровати ковер.

Ахмет экспрессивно развел руками:

– Увы, только в сказках злые чары рассеиваются, если снять заколдованный перстень или разбить проклятую вазу!

– Нет, не только, – вспомнил Иванушка окончание осады Лукоморска.

– Всё зависит от того, как маг запитал своё заклинание, – рассеянно буркнул Адалет.

– Запитал? – калиф недоуменно приподнял брови домиком. – В смысле, закормил? Его надо много кормить?

– Обязательно, – ухмыльнулся маг-хранитель.

– Жертвоприношениями? – испуганно расширил очи Ахмет.

Адалет невольно хохотнул:

– К счастью, нет. Заклинание – особенно долгосрочного действия – можно запитывать от магического поля Белого Света, и тогда оно будет работать, пока существует магия. Можно запитать от артефакта, и оно будет работать, пока тот не потеряет силу, то есть, не будет истощен. А еще накладывающий может запитать заклинание от себя, что зависит от личной силы мага и желания постоянно расставаться с ее частью, иногда немалой.

– А эта запитала его от поля или от артефакта? – спросил Агафон.

– Только не от поля, – покачал головой старый волшебник. – Для ведьм, не имеющих классического образования, как и для студентов с незаконченным классическим, не буду ни в кого тыкать посохом, это слишком сложно, чтобы не сказать, невозможно. Долгосрочное заклинание с запоротым энергетическим модулем не проживет и нескольких часов. Максимум – день-два, если с очень низким энергопотреблением. Обычно дилетанты завязывают заклинания на артефакты или на себя.

– Но они получили кольца только через неделю после того, как решили пожениться, – с сомнением проговорил Олаф.

– Значит, до этого она запитывала его от себя, а потом перевела подпитку на кольца, – пояснил старик.

– То есть, всё это время она должна была быть где-то рядом... – еле слышно пробормотала Сенька.

– Послушайте, я придумал, придумал! – лицо лукоморца озарила идея. – Всё очень просто! Надо найти ведьму и поговорить с ней! Рассказать ей всё и убедить! Она поймёт, обязательно, я уверен!..

Адалет покачал головой.

– Если и найдешь. Если и поймет. Заклинание уже не снять даже ей, потому что подпитка переведена на артефакт.

– А если артефакт вдруг откажет?.. – не скрывая разочарования, но всё еще надеясь отыскать хоть какую-нибудь лазейку в неприступной стене магии, не отступался Иванушка.

– Тогда, чтобы заклинание не рассыпалось, ей придется снова запитать его от себя, пока не заменит на новый. Но это всё из разряда вопросов академических: энергетические артефакты не отказывают. Практически нико...

Договорить Адалет не успел, потому что в этот момент Агафон расширил глаза и выдохнул:

– Энергетический модуль! Его можно разбить?

– Я уже думал об этом, – отмахнулся маг-хранитель. – Разбить его можно, но это убьет парнишку, как если бы мы аннигилировали само заклинание. Теоретически, конечно, модуль можно заблокировать. Временно. Накачать энергией, переполнить емкость, что приведет к свободному протеканию – перед тем, как он взорвется. Если не прекратить атаку, естественно. Но пара минут до критической точки у нас было бы.

– И за это время можно снять кольцо! – загорелись глаза Иванушки.

– Да, – кивнул старый волшебник.

– Ну так чего же мы... то есть, вы?!..

– А того, вьюноша, – маг сурово зыркнул на лукоморца из-под кустистых бровей, – что для этого на модуль нужно воздействовать одновременно тремя отдельными потоками энергии! Тремя!

– Но вы... раз... и Агафон... два... – начал лихорадочно загибать пальцы царевич, точно от этого источников могло стать три – но не становилось. – Агафон... и вы...

– И посох! – радостно воскликнула царевна. – Три!

Друзья просияли, и даже Агафон облегченно хмыкнул – но Адалет поглядел на нее с сожалением и покачал головой:

– Посох может поддерживать наложенное магом заклинание, Сима, но не служить автономным активным источником силы.

– То есть... в смысле... никак?.. – еще надеясь на скрытые между строк 'кроме' и 'если только', умоляюще заглянула ему в глаза Серафима. – Совсем?

– Совсем, – хмуро подтвердил чародей.

Разочарованный выдох друзей бризом пролетел по комнате.

– Можно отрубить это... палец... или руку... немного... кусочек... – несмело пробормотал Олаф, кося на безвольно застывшего в углу лекаря.

– А это уж как Эссельте решит, – пожал плечами Кириан. – Ее жених. Был. Если решит, что жених без руки лучше, чем никакого...

Из-за спины отряга раздался всхлип.

– Язык тебе отрубить надо, вот что, – сердито насупился калиф.

– Послушайте! Можно ведь пока украсть Друстана, а потом найти еще одного мага! – озарило Масдая.

– Нельзя. Заданная точка разрушения, помнишь? – одной короткой фразой зарубил воспрянувшую было надежду Агафон. – И судя по всему, эта точка завтра. То есть, если завтра утром не будет его свадьбы, то в обед будут похороны.

– Мы будем лететь всю ночь, и... и... и может... – шерстяной голос сошел на нет.

– Не надо, – бледная, как полотно, выступила из-за спины отряга Эссельте, и Кириан проворно устремился к ней, подставляя руку, чтобы принцесса могла опереться – то ли из искренней заботы, то ли желая загладить ляп.

– Ваше высочество, счастье стоит риска, – проговорил он. – Особенно ваше.

– Нет, – еле слышно выдавила гвентянка. – Пусть лучше он будет женат на другой, чем мертв. Если ничего невозможно сделать...

– Нет, ну почему ничего... – обиженно пробормотал отряг, поглаживая рукоять топора.

Не замечая никого, кроме подавленно умолкших волшебников, Эссельте зашагала к ним, пытаясь заглянуть в глаза, будто, несмотря ни на что, надеялась прочитать там, что все-таки есть один, последний, невероятный способ исправить чудовищную несправедливость...

Но его не было.

– Извини, Селя, – неотрывно изучая неровные половицы, ставшие вдруг безумно интересными, выдавил Агафон. – Если бы можно было сделать хоть что-то, я бы... мы бы...

– Если бы у нас был третий маг... – виновато развел руками Адалет.

– Или хотя бы ведьма... без высшего образования... – машинально бросил камушек в огород учителя Агафон.

– Ведьма? – вопросительно хмыкнула Сенька и поднялась с кровати. – Ведьма у нас где-то есть.

– Осталось только найти ее и уговорить помочь нам, о Серафима Неизменно Премудрая, – бросил через плечо саркастическую усмешку менестрель.

– Найти-то, мне кажется, не проблема. Шиву в мешке не утаишь, как говорят бхайпурцы, – сосредоточенно закусив губу, проговорила царевна. – А вот насчет помочь...

– Ага, наконец-то ты увидела небольшой изъян своего плана!

– От изъяна слышу, – сообщила музыканту Сенька и продолжила: – Если пораскинуть мозгами... у кого они есть... то, в принципе, можно попробовать...

– Что? – голубые глаза принцессы, полные слез, отчаянно распахнулись, она метнулась к подруге и схватила ее за плечи. – Сима, что, что, что?!..

– Погоди, Сель, сейчас мысли рассортирую, и всё скажу, – царевна ободряюще сжала холодную руку Эссельте и глянула на мага-хранителя: – А послушай, уважаемый Адалет... А сможешь ли ты... потому что нашего не менее уважаемого Агафона я боюсь такие вещи даже спрашивать... памятуя, что он нам рассказывал про свои приключения с Гретой во дворце...

– Что смогу? – цепко прищурился маг-хранитель.

– А вот что...

 Вечер плавно подходил к утру, а девичник – к концу, когда лестница, ведущая со второго этажа, заскрипела под тяжелыми шагами, и на ней показался Ахмет Гийядин Амн-аль Хасс, калиф Шатт-аль-Шейха, и его свита, изрядно выросшая за время уединения именитого гостя.

Важно оглядывая оживившихся женщин, за калифом шествовали его музыкант с арфой, телохранитель с набором топоров, огромный и рыжий, юноша ученого вида – не иначе, секретарь, поддерживающий под локоть старого мудреца с посохом, юноша другой, неопределенных добродетелей и рода занятия, юноша третий, невысокого роста и с невинными, как у младенца, глазами, светловолосая хмурая девушка – и жених Ханны.

При виде последнего радостный шум за столами упал до легкого озабоченного гомона.

– А ты, птица столичная, как туда залетела? – громче всех удивилась одноглазая старуха в белом клетчатом платье. – Жениху невесту на девичнике видеть – примета плохая! А ну-ка, вываливайся отсюда, друг сердешный, пока кочергой не отходили! А ты глаза закрой, ворона! – она обернулась на рыжую девушку слева, не сводившую влюбленного взора с Друстана, едва тот вошел. – А то счастье свое проглазеешь! Всё тебе говорить надо!

– Но тетушка...

– В приметы верить – в лес не ходить, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый! – озорно подмигнул старухе высокий разбитной парень. – Налей-ка нам, мать, лучше чего-нибудь эдакого – так есть хочется, что аж в горле пересохло!

Калиф со свитой остановились между столами и потерянно заоглядывались, словно отыскивая, куда бы примоститься всей компанией.

– Кто поздно пришел – тот корки нашел! – расхохоталась в ответ разбитному румяная женщина в синем.

– Но для тебя, красавчик, поди, сыщем кость недообглоданную! – задорно поддержала ее другая молодушка.

Не найдя достаточно свободных мест подряд, придворные стали расходиться кто куда. Мудрец, секретарь калифа, девушка и разбитной парень остались стоять перед столом невесты – и с ними жених. Глаза Друстана нашли Ханну, и по лицу его расплылась блаженная улыбка. Девушка из свиты закусила губу.

– Мужики не собаки, на кости не бросаются! – лукаво подмигнул молодухе разбитной.

– А это ведь как попросишь! – шаловливо и нетрезво улыбаясь, вступила бабенка из-за другого стола. – Если по-хорошему, то, глядишь, отыщем тебе и чего помягче подержать!

Но не успел его премудрие ответить [9]9
  А может, учитывая направление, в котором разговор сворачивал, оно было и к лучшему.


[Закрыть], как двери зала распахнулись, и с улицы, дыша сивухой и туманами, ввалилась толпа деревенских мужиков во главе с эрлом Брианом.

– Вот вы где!!! – возмущенно выкрикнул тощий усатый парень. – А мы вас по всей деревне обыскались!

– И жених тут!

– А-а-а, попался, который убегался!

– Денежку гоните, друзья-приятели!

– Должок?..

– Заём?..

– Залог?..

– Выкуп!

– Точно!!!

– Я ж сразу говорил – пошли к девчонкам! Да кто меня слушал! – радостно напомнил лысый старичок, потирая ручки.

– Молодец! Прав оказался! – загомонил мальчишник.

Улыбаясь и похохатывая, мужская половина предсвадебного торжества втянулась с промозглой улицы в свет, тепло и симфонию головокружительных ароматов.

– Присаживайтесь, присаживайтесь! – защебетал девишник, обретя второе дыхание.

– Женчины, подвигайтесь!

– Тарелки несите еще!

– Кружки!

– Мяса!

– Эля!

– Скамейки!

– Кончились!

– Доски тогда!..

– Да не пихайтесь, мужуки, все уйдемся!

Видя, что дефицитом на глазах становятся не только посуда и угощение, но и посадочные места, Агафон выругался шепотом, оглянулся и, не видя вариантов [10]10
  И свободной мебели.


[Закрыть], ловко выдернул ногой табуретку из-под опускавшегося зада белобрысого парня. Посадив Адалета, он встал рядом сам, навалился боком на стол и закрыл глаза, словно уснул.

– Эй ты! – возмущенный блондин воззвал с пола к справедливости.

– Чего? – не замедлила она явиться, но отчего-то не в виде дамы в простыне с мечом и весами, а в виде двухметрового громилы в безрукавке из шкур и с набором топоров. Он склонился над пострадавшим и проникновенно заглянул ему в глаза: – Тебе что-то не нравится?

– А-а-а... э-э-э... в-всё? Н-нравится? М-м-мне? – прозаикался светловолосый, быстро поднялся и нырнул в толпу.

Его светлость эрл Бриан, заготовив холодное выражение лица и несколько горячих слов для незваных друзей лекаря, заставивших его несколько часов носиться по Блэкмайну и его окрестностям как борзую, остановился рядом с женихом.

– Ну что, нагулялся? – негодование и брезгливость были написаны на его правильных чертах красными чернилами большими буквами.

Друстан виновато обернулся. Бриан, демонстративно его игнорируя, скользнул презрительным взором по лицам окружавших его людей... и охнул. Лекарь, озадаченный реакцией своего покровителя, растерянно глянул назад...

– Ты ведь хочешь сказать, как ее любишь? Что она – единственная? Самая красивая? Самая желанная? – не давая гвентянину опомниться, склонился к его уху Иванушка. – И как ты виноват, что встречался с другой? И подойди поближе!

– Да, конечно! – просиял лекарь. – Конечно!

Не раздумывая больше ни секунды, он схватил Эссельте за плечи, лихорадочно притянул ее к себе, и несвязные дрожащие слова любви, радости, отчаяния и прощения полетели с его губ. Пальцы принцессы нежно обхватили пальцы Друстана и прижали к щеке, мокрой от слез.

Эрл смотрел на происходящее, вытаращив глаза и открыв рот – но недолго.

– Это... это... ты... Ты! – пальцы его, скрюченные, точно ощутили горло соперника, сжались в кулак, а пылающий яростью взгляд, лесным пожаром оббежав весь зал, впился во что-то – или в кого-то – метрах в двух от него. – Ты!!!..

Гости удивленно оглядывались, но уловив, куда тыкал светлейший перст, скорее отводили глаза или отворачивались. Меньше знаешь...

Со старухи в белом клетчатом платье можно было лепить скульптуру 'Офигения в Блэкмайне' [11]11
  Так звали девушку, героиню известной гвентянской пьесы, лишенную при рождении способности удивляться, преодолевшую немыслимые испытания и препятствия в поисках чародея-отшельника, который смог вернуть ей этот дар путем невероятных свершений в области магии, и умеревшую от передозировки этого чувства через десять минут после получения, когда он показал ей, какая тыква выросла у него в огороде.


[Закрыть].

Она ахнула, расширила глаза, побледнела, попыталась встать, запуталась в подоле, налетела на кого-то, некстати оказавшегося рядом, хлопнулась на место, впилась сверлящим взором во влюбленную парочку, и пальцы ее вдруг ожили, зашевелились, как лапки паука вокруг неудачливой мухи. Опомнившись, старуха спрятала руки под стол, подалась вперед всем телом и, затаив дыхание, напряглась и замерла, будто силясь пройти сквозь невидимую стену.

Показалось гостям, или и впрямь в сияющем воздухе поплыли эфемерные серебристые искры?..

Но не успели они присмотреться или спросить у соседей, видят ли они то же, что все остальные, не говоря уже о том, чтобы испугаться или удивиться, как всё закончилось. Искры пропали, свет потускнел, а старуха, задыхаясь и хрипя, навалилась грудью на стол, усыпанный ритуальными плодами и овощами, и замерла, точно лишившись сил.

В тот же миг Эссельте вырвалась из объятий Друстана и повернулась к взбешенному эрлу со сладкой улыбкой.

– Милейший Бриан! Как я счастлива тебя видеть – ты просто не можешь представить! Как хорошо найти тебя рядом именно тогда, когда ты нужен мне больше все людей на Белом Свете!

– Я?.. – опешил вельможа от внезапной, как цветочный горшок на голову, сбычи мечт, отступил на шаг, но от влюбленной девушки так просто было не сбежать.

– Ты, кажется, очень хотел получить от меня обручальное кольцо?

– Я...

– Так получи же! – прорычала принцесса, схватила его за руку и с силой, точно забивала гвоздь в крышку гроба врага, надвинула на палец золотое кольцо с россыпью фиолетовых камушков.

Ошарашенный Бриан несколько секунд переводил взгляд с кольца на Эссельте и обратно – и вдруг всё понял.

Издав отчаянный вопль, он вцепился в кольцо, силясь стянуть – но с таким же успехом он мог попытаться оторвать себе палец.

– Ты!.. Вы!.. Ты!.. – разрываясь между страхом, яростью и пиететом, эрл искал и не находил подходящих слов – и вдруг обмяк. Лицо его приняло мечтательное выражение, а взор забегал по лицам гостей в поисках одного-единственного человека, уготованного ему магией. – Где же ты, любовь моя?..

– Я здесь, мой милый! – донеслось из толпы, и навстречу ему, раздвигая локтями огорошенных сельчан, выбежала и бросилась ему на шею старуха в белом клетчатом платье.

В свете масляных ламп на безымянном пальце ее левой руки тускло светилось золотое кольцо с россыпью фиолетовых камней.

 – ...ну а дальше? Что было дальше? – бледное лицо Друстана под встречным ветром горело румянцем, затмевающим краски рассвета, а рука обхватила Эссельте, бережно, но крепко, словно из опасения, что девушка внезапно может вырваться и пропасть. Но ни вырываться, ни тем более, пропадать принцесса не собиралась, и голова ее с растрепавшимися белокурыми волосами мирно покоилась у него на плече, точно ничего другого для счастья в жизни ей было не нужно.

Внизу на деревенской площади остались провожающие: рыжая молочница – снова невеста, но уже счастливого пастуха, и несколько сельчан. Эрла и ведьму они после девичника больше не видели – то ли те увлеклись подготовкой к созданию благополучной семьи, то ли попытками снять заклинание. Как бы то ни было, Эссельте на них зла не держала и желала им успехов в любом из начинаний – хоть и подозревала, что вероятность и того, и другого равна нулю.

– А дальше все было просто. Почти. Потому что я всё-таки боевой маг, а не какой-нибудь придворный чароплёт, который только этим и занимается, – гордо поигрывая пальцами на посохе, продолжил Адалет. – Я настроил посох на тебя и подготовил заклинание иллюзии. Как только настал нужный момент – активировал, и вместо Эссельте ты увидел перед собой Ханну. Но только ты, и никто другой – и не думай, что это было раз плюнуть!

– Но я действительно видел... думал... хоть и не понял, как она вдруг очутилась... – смущенно забормотал гвентянин, и Агафон покровительственно похлопал его по спине:

– Есть много такое, брат Друстан...

Лекарь улыбнулся.

– А после этого ведьма увидела, что я обнимаю Эссельте, решила, будто что-то случилось с артефактом, и в панике принялась делать то, что... ну, это... с этим... как вы, маги, его называете?..

– Не буду утруждать спецификой, – хмыкнул маг-хранитель, – но в результате мы получили одновременное воздействие на энергетический модуль артефакта тремя потоками – что и было нужно, чтобы снять твое кольцо.

– А второе кольцо? Как оно оказалось на пальце старухи? – спохватился лекарь.

– В самом деле, как? – вопросительно запереглядывались друзья.

Царевна Серафима скромно потупила очи:

– Мне стало жалко ведьму. Столько усилий на создание семей для других – а о себе позаботиться некогда. И когда я увидела, как Селя надевает кольцо на палец Бриана, то подумала, что молодой красавчик-муж и собственный замок – достойная награда за труды на поприще бытовой магии длиною в жизнь. А остальное – быстрота и ловкость рук, и никакого мошенничества.

^{1}