Текст книги "Темная связь (сборник)"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Успокойтесь, – с какой-то затаенной угрозой вполголоса произнес он, – уверяю вас, Грише сейчас намного тяжелее, чем вам и всем нам.

Он неотрывно смотрел на Аврору Кондратьевну, словно гипнотизировал ее. И она действительно обмякла, опустила глаза и даже пошатнулась. Он поддержал ее, проводил до дивана, на котором по-прежнему сидел ее Антоша. Последний не сводил глаз со своей покровительницы. На его бледном лице одна эмоция сменяла другую – очень подвижная физиономия! Страх, сострадание, жалость, сожаление, досада, печаль тенями скользили по его гладкому лику.

Народ между тем пялился на Григория. Он скорчился в кресле и молча плакал, лишь иногда отчаянно всхлипывая.

– Гриша, – глухим от волнения голосом обратилась к нему Аврора Кондратьевна, которую с нежной заботой приобнял за плечи Антон, – прости. Это так все неожиданно.

Голос Авдеевой погас, словно рахитичный луч уползающего за гору закатного осеннего солнца. Она сделала рукой неопределенное движение, напоминающее последний взмах крыла умирающего лебедя, шарф, покрывавший ее плечи, упал к ногам, и она обреченно уткнулась в плечо своего молодого бойфренда.

Валерий приблизился к Григорию и постарался его утешить. Меня саму захлестнула такая тоска, что, если бы не моя воля к спокойному продуманному действию, я бы, наверное, разревелась.

– Валера, – сдавленно проговорила я, вынимая из сумки сотовый.

Он понял, что я прошу именно его вызвать милицию. Он кивнул и, подойдя ко мне, взял мобильник.

– Милиция, – в воцарившейся тишине негромкий голос Валерия показался мне трубным гласом, – произошло убийство, Лермонтова, тридцать шесть…

* * *

Прибывшая по вызову команда оперов отнеслась к случившемуся с пониманием, насколько вообще возможно понять убийство. Видимо, в домах, подобных авдеевскому, они бывали нечасто, потому что вели себя предельно сдержанно и вежливо: не отпускали глупых шуточек в адрес присутствующих, обращались ко всем на «вы», да и между собой переговаривались вполголоса.

Самое интересное началось даже не тогда, когда пригласили понятых – семейную пару преклонного возраста из соседнего дома, – а когда старший лейтенант, возглавлявший группу оперативников, начал снимать показания с присутствующих. Всем было неловко признаваться постороннему дяде, чем они занимались здесь на завершающей стадии вечеринки. Получалось, что все спокойно танцевали, потом кто-то погасил свет и танцы продолжились в темноте. Но когда вопросы стали более конкретными – например, кто с кем танцевал – тут началась путаница и всеобщая амнезия. Проще всех отделался Антоша. Он ушел за шампанским – это все видели – и вернулся после того, как убийство уже совершилось. Он так и сказал, что успел только дойти до ларька, взять шампанское и вернуться обратно.

Остальные же путались в показаниях, ссылаясь на свое нетрезвое состояние, Григорий вообще сорвался и нагрубил ментам, мол, какое они имеют право копаться в его личной жизни.

– Убили мою жену, – заявил он им, – а вы, недоумки, пытаетесь обвинить меня!

Валерий перед сотрудниками извинился за Григория, сказав, что тот потрясен случившимся и немного не в себе. Пробурчав что-то насчет выдержки, менты успокоились.

Когда же Аврора Кондратьевна узнала, где работаю я, с ней чуть опять не случилась истерика.

– Пригрела на своей груди змеюку, – набросилась она на Валерия. – Вот какая мне за это благодарность! Паразит! Жрешь мой хлеб и норовишь меня же в могилу свести.

Валерий сидел, как побитая собака, даже не пытаясь оправдываться.

– Да он не знал, где я работаю, – бросилась я ему на выручку. – Я соврала ему, что работаю в модельном агентстве, а он парень простой – поверил.

– Простота – хуже воровства, – выдала чуть остывшая Авдеева и повернулась ко мне. – А тебя, папарацци гребаная, чтобы я в своем доме больше не видела. Ишь как умеете вы втираться в доверие к честным людям. Тюшки-тютюшки, дом понравился, Аврора Кондратьевна… – она ехидно улыбнулась, а потом начала костерить и себя, – а Аврора Кондратьевна уши развесила, как крольчиха, и верит всему, что ей говорят.

– Гражданка, успокойтесь, – несмело остановил ее старший лейтенант, – не мешайте работать.

Вняв его призыву, она встала с гордо поднятой головой, прошла к столику, на мраморной поверхности которого лежала длинная зеленая коробочка, достала оттуда коричневую сигарету и села на свое место. Антон тут же поднес ей зажигалку. Прикурив, она благодарно посмотрела на него.

«Чмокни еще мальчика в щечку, мамочка», – едва не вырвалось у меня, но я вовремя сдержалась.

Короче говоря, вся эта бесполезная возня закончилась далеко за полночь. Мужчины, в том числе и Антоша – у них уже начался похмельный синдром – позволили себе даже по рюмке «Смирновки», закусив маринованными корнишонами. Менты от выпивки отказались, хотя и было видно, что они с трудом сдерживают слюнки. Кроме лейтенанта, на подхвате работали еще два оперативника-сержанта, задачей которых было доставить и проводить понятых, а также следить за порядком.

Приехавшие криминалисты обследовали рукоятку ножа на наличие отпечатков пальцев и сообщили с нетерпением ждавшему их заключения лейтенанту, что, к сожалению, «рукоятка шершавая» и «отпечатки смазаны».

Труп Береговской забрали в морг, чтобы сделать вскрытие. Лейтенант, заявив, что надо бы, мол, всех вас забрать в отдел до выяснения, внял просьбам и ограничился подпиской о невыезде.

– Но меня же не было в доме… – попытался было возразить Антоша, но лейтенант осадил его:

– На всякий случай, – веско заявил он.

– Мне через неделю в Париж ехать, – с достоинством поднялась с дивана Авдеева, – для подписания договора с французами…

– Разберемся, – снабдив свою реплику успокаивающим жестом, лейтенант развернулся и вышел в сопровождении своих помощников.

Глава 4

Напряжение этого вечера немного начало спадать с меня, лишь когда я заняла свое прежнее место в машине Валерия. Не без опасения, надо сказать, заняла. Я готова была подозревать в случившемся любого из присутствовавших на этой проклятой вечеринке. А вдруг это он – я незаметно изучала лицо Валерия. Кто его знает, может, у него был скрытый мотив для того, чтобы отправить Галину на тот свет? По спине забегали мурашки. Я прикрыла веки и усилием воли подавила страх.

– Мне кажется, – неуверенно сказала я, – что тебе следовало бы остаться с Авророй Кондратьевной еще на некоторое время, поддержать ее и так далее.

– Преданность чувств, нижайший поклон, – горько усмехнулся Валерий, – переживаешь за мою репутацию в фирме?

Он скосил на меня свои серые непроницаемые глаза. Двигатель был давно запущен. Наконец мы тронулись, выехали со двора и направились в центр. Заснеженные улицы были пустынны. Свет фонарей бледно-желтыми размытыми пятнами лежал на дорогах и тротуарах. Все навевало грустные мысли, а если еще и присовокупить к этому впечатления сегодняшнего вечера…

– Не бойся, меня не уволят. Я нужен Авроре Кондратьевне… – он бросил на меня ироничный взгляд, – она, конечно, может похорохориться, пальчиком погрозить, но на увольнение не пойдет.

Сейчас Валерий казался мне самонадеянным наглецом, непрошибаемым циником да просто нечутким человеком. Он даже словом не обмолвился об убийстве… Тревожное сомнение вновь зашевелилось на дне моей души. А вдруг это он? А что, если он и меня сейчас где-нибудь прикончит? Отвезет в тихое, темное местечко и сунет промеж лопаток ножичек? Ужас, холодный, мерзкий, неотвязный, сдавил мне сердце, забил ледяным комком горло. Мне почудилось, что еще минута, и я задохнусь. Мне не хватало воздуха, под ложечкой больно сосало, голова кружилась, мысли путались.

– Тебе нехорошо? – забеспокоился Валерий.

– Нет, сейчас пройдет… Переутомление, – соврала я, чувствуя, что дикий страх меня не отпускает, – может, мне лучше прогуляться?

– В час ночи? – удивленно поднял брови Валерий.

– Куда ты едешь? – дрожащим голосом спросила я. – Я же не сказала, где живу.

– Я везу тебя к себе, – невозмутимо ответил он, – мне не хочется оставлять тебя одну…

Он в первый раз посмотрел на меня с недвусмысленным страстным призывом. У меня упало сердце. Я не чувствовала ни рук, ни ног. «Не хочет оставлять меня?» – крутилось в моем воспаленном мозгу.

– Нет, нет, – горячо запротестовала я, сдерживая нервную дрожь.

– Да у тебя озноб, – встревожился Валерий, – ну ничего, приедем, выпьем коньяку…

«Поиграем в прятки», – с черным юмором добавила я про себя.

– Я все думаю, кто мог убить Галину… – я посмотрела на Валерия.

Ни один мускул не дрогнул на его немного осунувшемся, утомленном, но по-прежнему подозрительно спокойном лице. Чтобы убить человека, казалось мне, нужно обладать такой же выдержкой и цинизмом, как у него…

– Пусть милиция разбирается, – пренебрежительно ответил он, – я предполагал, что с Галиной случится что-то похожее на то, что сегодня произошло.

– Это почему же? – насторожилась я.

У меня было ощущение, что сердце у меня бьется где-то в горле. Я еле различала, что говорит Валерий. Стук сердца был настолько громким и аритмичным, что казалось, будто я нахожусь в эпицентре какого-то затяжного взрыва. Кровь то бросалась мне в лицо, то молниеносно отливала. Я чувствовала смертельный холод в конечностях.

– Потому что с мужиками путалась, – с безразличным видом ответил Валерий.

– У тебя с ней что-то было? – прямо спросила я, по-прежнему охваченная ужасом.

– У меня? – насмешливо приподнял брови Валерий. При этом его гладкий, если не считать небольшой упрямой складки между бровей, лоб покрыли неглубокие морщины. – Ты смеешься надо мной?

– Не пойму, чем вызвана такая ирония и риторический вопрос, – сказала я, стараясь не стучать зубами от страха.

– Извини. Конечно, если бы ты знала Галину, то не спросила бы меня о том, было ли что у меня с ней или не было… – виновато улыбнулся он.

– Так значит, не было… – подытожила я.

– Да ты дрожишь вся. – Он повернул ко мне свое казавшееся в свете фар и снега меловым лицо.

Его рука, как в прошлый раз, легла на мою руку, только не осторожно накрыла ее, а страстно стиснула. Кровь ударила мне в виски. Мне стало жутко, едва я представила, что та же самая рука, возможно, вонзила Галине в спину нож с костяной ручкой, нож, которым до того повар, приглашенный Авдеевой, резал румяную тушку гуся.

– Неудивительно… – гипнотическим взглядом посмотрел на меня Валерий, – такое легкое платье. Но оно тебе идет, и я буду счастлив, если ты его вновь наденешь, но не по такому печальному поводу.

– Я его на праздник надела, – поправила я Валерия, – даже не догадываясь о том, как все обернется. Но теперь это платье всегда будет ассоциироваться в моем представлении с тем ужасом, свидетелем которого я сегодня стала.

– Прости, я неуклюже выразился… Но сколько пессимизма! – с кощунственной беззаботностью улыбнулся Валерий, – а ведь все так хорошо начиналось.

– Что все? – наивно спросила я.

– Послушай, не делай вид, что не догадываешься, о чем я говорю, – с оттенком раздражения в голосе сказал Валерий, – ты ведь сама едва не дала мне пощечину…

– Какую пощечину?

– Вернее, дала… моральную, так сказать, – он красноречиво посмотрел на меня.

– Ладно. Давай поговорим начистоту. Если ты думаешь, что я сейчас поеду к тебе, то очень заблуждаешься. И вообще, я не уверена, что я именно та женщина, которую тебе следовало бы пригласить к себе, чтобы скрасить, так сказать, твое одиночество.

Страх начал понемногу отпускать. Станет ли убийца говорить о сексе, который по сравнению с убийством выглядел более чем невинно? А что, если у него бездна хладнокровия, и он без труда может лишить кого-то жизни, а потом завалиться с дамочкой в постель и устроить любовные игры?

– Ты мне нравишься, как видишь, я искренен…

– Я думала, произошедшее внесет кое-какие коррективы в твое упорное желание переспать со мной, – подковырнула его я.

– Ты хочешь упрекнуть меня в отсутствии чуткости, – усмехнулся Валерий, – но я ведь тебе уже сказал, что рано или поздно Галю все равно ждало нечто подобное.

– А как ты с ней познакомился? – полюбопытствовала я.

– На пикнике. Ее пригласил мой приятель.

– И ты остался равнодушен к ее чарам? – спросила я.

– На что ты намекаешь? По-твоему, я должен был тут же наброситься на нее?

– Но со мной-то…

– С тобой – другое дело, – пылко взглянул на меня Валерий.

Очевидно, утомление, переживания и до сих пор бродивший в его крови хмель сказались на нем. Он стал откровенным, его холодные серые глаза оттаяли, в них появились страсть и нежность.

– Что же во мне особенного? – заинтересовалась я.

– Ты – девушка не для одного раза, ты меня понимаешь? Мужчины такое сразу чувствуют. Просто все зависит от того, что им в данный момент нужно…

– И сейчас ты почувствовал призыв вечной весны? – пошутила я.

– Зря смеешься. Именно это я и почувствовал. А Галя – так, однодневка, – с пренебрежением сказал он.

– Но ведь Григорий женился на ней? – недоумевала я. – Или ты так о ней говоришь потому, что она осталась равнодушной к твоим чарам?

– Кто? Галя-то? Она – всегда пожалуйста. Извини за выражение, но чтобы ее поиметь самым примитивным образом, мне достаточно было моргнуть ей.

– А ты не моргнул?

– Представь себе, – с достоинством произнес Валерий.

– Я, конечно, очень польщена тем, что твой гордый взор заметил меня, но сверни, пожалуйста, направо. К тебе я, прости, не поеду.

– Правда?

Что за дурацкий вопрос? Я почувствовала, как у меня опять больно сжалось сердце.

– А что, если я тебя украду? – с пугающей игривостью спросил Валерий.

– Мне сейчас не до шуток. Давай встретимся в другой раз.

– Хорошо, – вдруг легко согласился Валерий. – Когда?

Конкретный вопрос. Но обещать что-то определенное мне не хотелось. Вообще не люблю давать обещания. Это меня тяготит, перерастает в своего рода невроз, с которым не так-то легко справиться. В данный момент я даже не знала, захочу ли когда-нибудь еще увидеть Кирсанова.

– Может быть, на следующей неделе? – неопределенно произнесла я.

– Отлично, – к моему изумлению, обрадовался Кирсанов и посмотрел на часы. – Очередная неделя наступила уже полтора часа назад.

– Здесь налево, – показала я на въезд во двор своего дома. – Мне действительно сейчас не до шуток. Я хочу спать, хочу, чтобы весь сегодняшний кошмар остался позади. Если желаешь, мы еще вернемся к этой теме, – я решила все же оставить ему надежду. – Останови здесь.

Кирсанов нажал на тормоза, и «Ауди», задок которого немного занесло на скользком асфальте, остановился у моего подъезда.

– Не хочешь угостить меня кофе? – задорно спросил Валерий, положив ладонь мне на колено и пытаясь заглянуть в глаза.

– Достань, пожалуйста, сумку, – показала я назад.

Он неторопливо убрал руку с моего колена, взял сумку с «Никоном» и протянул мне. Я взяла свое сокровище и вышла на улицу.

– У меня нет кофе, – сказала я, направляясь к подъезду, – кончился.

– Я куплю тебе, – услышала я за спиной его голос.

«Вот и все, – сказала я себе, входя в квартиру, – сходила на вечеринку». Тщательно заперев за собой дверь, я скинула шубку и, разувшись, босиком прошла на кухню. Насчет кофе я, конечно, соврала. Я тяжело вздохнула, вспомнив о навязчивости Кирсанова. Может, я и в самом деле ему небезразлична?

Да, сейчас мне действительно кофе не помешает. Щелкнув рычажком электрочайника, я двинулась в спальню, по дороге стаскивая с себя платье. Больше никогда в жизни не смогу смотреть на эту змеиную шкурку. Я зашвырнула скомканное платье подальше в шкаф и надела махровый халат.

В квартире было тепло, не так, конечно, как у Авдеевой, но она сама регулирует температуру как ей нравится. По мне, так у нее слишком жарко. Представляю, каково было Галине в ее шерстяном брючном костюме. Теперь она никогда уже не испытает дискомфорта от изменений температуры. Я поймала себя на том, что слишком цинична. Что ж, это издержки профессии. Вспомнив, какие маечки кислотных расцветок я носила, приехав в Тарасов из Карасева, я усмехнулась. Город меняет людей. Не могу сказать, к лучшему или к худшему, но меняет, даже такой провинциальный город, как Тарасов, с подачи нашего шустрого губернатора гордо носящий статус столицы Поволжья. Столица, где старики получают пенсию, которая позволяет вести полунищенское существование, в то время как отцы города в пылу борьбы за голоса электората оклеивают город, словно обоями, плакатами со своими портретами и поливают друг друга помоями.

Поперла чернуха. Немудрено после такого вечера, где собираются шестеро гостей, один из которых – убийца. Нет, один из пятерых, себя я могу точно отбросить, да и Антошу – тоже. Значит, остается четверо? Валера, Григорий, Аврора Кондратьевна и… Господи, я помотала головой, Галина ведь мертва. Значит, всего трое?

Смолов зерена, я высыпала кофе в маленькую медную турку, добавила ложку сахара и залила кипятком из чайника. Некоторые изгаляются – варят кофе с ванилью или корицей – может, в этом и есть какой-то кайф, но, по мне, так лучше крепкого черного кофе без всяких добавок – нет ничего. Иногда, правда, я позволяла себе добавить в чашку немного коньяку, как сейчас, например.

Я взяла кофе и прошла в гостиную, где забралась с ногами в большое мягкое кресло, к которому был придвинут журнальный столик. Сделав маленький глоток из чашки, я закурила. Когда в руке у меня вместо сигареты уже дымился жалкий окурок, а в чашке осталась одна гуща, мысли мало-помалу начали проясняться в голове. Я уже четко знала, что займусь поиском убийцы. Собственно говоря, я уже этим и занималась. Не пускать же дело, в котором я фигурирую в качестве одного из подозреваемых, на самотек. Да просто опасно. Мало ли что может прийти в голову следователю. А вдруг какому-то богатому и властному дяде захочется оставить на время предвыборной кампании независимый еженедельник «Свидетель» без его несговорчивого руководителя, то есть без меня? А может быть, все это подстроено специально, чтобы оклеветать меня?

Ну, дорогуша, это уж из области фантастики. Ты ведь сама напросилась на эту вечеринку. Напросилась, ну и что? Валерий ведь согласовывал мой визит со своей бандершей. Но я ведь совсем не знаю эту Галину Береговскую, даже ни разу не видела ее до этой самой вечеринки. Как, впрочем, и остальных гостей, исключая Валерия, с которым познакомилась за день до вечеринки. Нет уж, если бы кто-то захотел меня засадить за решетку – а врагов у меня достаточно, – то придумал бы что-нибудь поумнее.

Я томно потянулась в кресле и прикурила новую сигарету. Приятно все-таки ощущать себя этакой… не знаю, как сказать. Не последним человеком в городе – это будет, пожалуй, самым точным определением. Хотя я не стремилась взлететь в необозримые выси. В Москву, например. Меня полностью устраивал мой нынешний статус, полуленивая жизнь, взрываемая иногда очередным журналистским расследованием. И я бы не сказала, что у меня аналитический склад ума или необыкновенные храбрость или хитрость, которые помогали мне расследовать преступления. Просто я была упорной, если не сказать упрямой, как ослица, и умела подмечать разные детали и детальки, из которых и складывалась постепенно картина преступления. Плюс работа папарацци, часами и днями сидящего с «Никоном» в засаде, чтобы заполучить желаемую фотографию. Иногда, конечно, приходилось идти на различного рода авантюры, но они были довольно безобидными, насколько я помню.

Я не любила планировать свой день заранее, поэтому не стала составлять себе заданий на завтра, а вернее, на сегодня. Просто выдернула штепсель домашнего телефона из розетки, отключила «Моторолу», чтобы не подняли меня с утра пораньше – мне нужно было основательно выспаться. Удивительно еще, что я до сих пор не заснула в кресле, как это бывает, когда я выпью больше одного бокала шампанского. Видимо, сказался пережитый стресс.

Погасив свет, я прошла в спальню и очутилась в царстве Морфея еще до того, как моя голова коснулась подушки.

* * *

Черт побери! Я же отключила вчера все телефоны, или это мне приснилось? Открыв глаза, я увидела холодный свет пасмурного утра, пробивавшийся сквозь оконные шторы. Звонок, разбудивший меня, был не телефонным, это надрывался дверной. Перевела взгляд на круглые часы, висевшие над кроватью, – начало десятого. Откинув одеяло, я закуталась в халат и пошлепала в прихожую. Веки еще не вполне слушались меня, поэтому я даже не стала заглядывать в дверной «глазок», а просто поинтересовалась полусонным голосом, кто там.

– Это я, Оля, – ответил мужской голос.

Я не сразу сообразила, кому принадлежит этот голос, но когда, наконец, проснулась, поняла, что принадлежит он не кому-нибудь, а моему заму – Сергею Ивановичу Кряжимскому. Поэтому, немного повозившись с замком, я открыла дверь и впустила его.

Пожалуй, я не припомню случая, чтобы Кряжимский приходил ко мне в такую рань. Он знал о моей привычке – хорошо высыпаться, и привести его ко мне могло разве что из ряда вон выходящее событие.

– Что случилось? – Я прошла в гостиную и забралась с ногами в кресло. – Кто-нибудь умер?

– Может, и не стоило поднимать тебя так рано, – извиняющимся тоном начал Кряжимский, – но она так настаивала, чтобы я связался с тобой. Я звонил и на домашний, и на мобильный, но…

– Я их отключила, как вы, наверное, догадались. Да присядьте вы, Сергей Иванович. – Я показала на соседнее кресло. – Кому это я так срочно понадобилась?

Кряжимский устроился в кресле.

– Первый раз она позвонила – еще восьми не было. – Кряжимский начал говорить немного спокойнее: – Я что-то сегодня рано проснулся – вот и пошел на работу. Чем мне еще заниматься-то? Ну, я сказал, что мы начинаем работать с девяти.

– Погодите-ка, – остановила я его, – разве сегодня не праздничный день? И потом, кому вы сказали, Сергей Иванович? – напомнила я ему.

– Авдеевой, Авроре Кондратьевне, – уважительно произнес он. – А по поводу праздничного дня, так ведь сейчас кто хочет празднует, а кто хочет работает.

– Понятно, – кивнула я, удивившись про себя. – И что дальше?

– Потом она звонила каждые четверть часа и справлялась, не подошла ли ты на работу. Последний раз она позвонила минут двадцать назад и просто вынудила меня пообещать ей, что я заеду к тебе и сообщу, что она срочно хочет с тобой встретиться.

– Она не объяснила, зачем ей это нужно?

– Нет, – покачал головой Кряжимский, – сказала только, что срочно. Несколько раз повторила.

– Так, Сергей Иванович, – видя, что он переживает, успокоила его я, – я примерно представляю, зачем я ей понадобилась. Это не горит.

– А я уж заволновался, – признался Кряжимский, хотя по нему это и так было видно, – вдруг что-то важное.

– Может быть, и важное, – сказала я, поднимаясь, – но не побегу же я к ней сломя голову. Хотите кофе?

Сергей Иванович пожал плечами.

– Ну, составьте мне компанию, – я умоляюще посмотрела на него и пошла на кухню.

Он прошел за мной и устроился на табурете рядом со столом.

– Вы скорее всего еще ничего не знаете, – сказала я, занимаясь приготовлением завтрака, – если только Кирсанов не звонил вам среди ночи.

– А почему он должен звонить мне среди ночи? – удивился Кряжимский.

– Потому что вчера на вечеринке у Авдеевой была убита одна из приглашенных – Галина Береговская, жена Григория Береговского, который пришел вместе с ней, – сказала я.

– Ты шутишь? – не поверил Кряжимский.

– Какие уж тут шутки, – невесело усмехнулась я и поведала Кряжимскому обо всем, что случилось вчера у Авдеевой.

Он слушал с открытым ртом, иногда задавая мне вопросы.

– Теперь, – сказала я в завершение своего рассказа, – я одна из подозреваемых и думаю, что звонок Авдеевой связан с моей профессиональной деятельностью.

– И что же? – беспокойно заморгал Кряжимский. – Я как чувствовал, – всплеснул он руками, – отговаривал тебя от этой затеи.

– Ну, что теперь об этом говорить? Самое худшее уже случилось. И потом, знаете, что по этому поводу твердят психологи? Здоровую личность от нездоровой отличает как раз способность в любой неприятной или критической ситуации видеть какое-то позитивное зерно, умение извлекать из нее руководство к действию, а не идти на поводу у эмоций.

– Звучит хорошо, – засомневался Кряжимский, – только нужна ли нам вся эта шумиха?

– Ну что вы все время осторожничаете, Сергей Иванович? Может, этот инцидент, простите за неприкрытый цинизм, выведет нашу газеты в авангард тарасовской прессы… – мечтательно произнесла я.

– А мы что, не в авангарде, что ли? – удивленно и немного обиженно посмотрел на меня Кряжимский.

– Ну так упрочим наши позиции. Я намерена расследовать это убийство. Спасти свое честное имя, – я бросила на своего зама гордый, горящий верой и убежденностью в собственных силах взгляд.

Ну не могу я без патетики, что из этого?