Текст книги "Гадание на королей"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Привет, Дмитрий Степанович, – поприветствовала она Городова, проходя в кухню.

– Здрасьте, Лариса Викторовна, – прошамкал Степаныч, не переставая наворачивать вареники.

– У тебя что, на нервной почве булимия открылась? – улыбнулась та.

– У меня на нервной почве скоро язва откроется! – отчеканил Степаныч, в сердцах отбрасывая ложку.

– Как это с тобой приключилось-то? – сочувственно спросила Лариса.

– Как-как! – занервничал Городов, вскочил со стула и заходил по кухне. – Сосед, понимаешь, пчел завел! А меня черт дернул к нему сунуться! Главное, я просто хотел у него лопату одолжить.

– Ну и?

– Ну и вот! – Степаныч крутанулся на месте. – Я покричал от калитки, никто не отозвался… Ну, я решил пройти сам. У него калитка никогда не заперта.

«Ну, это понятно, – подумала Лариса. – У него и так слишком надежная охрана в качестве пчел».

– Прохожу, главное, никого не трогаю, – продолжал возмущаться Степаныч. – Никого нет, ульи стоят… Ну, я решил подойти, посмотреть, просто по-смо-треть! Заглянул в улей… А они, паразитки, как вылетят оттуда! Я хотел отогнать, рукой махнул, а она, зараза, меня прямо в щеку жиганула!

– Ну еще бы! – сдерживая смех, прокомментировала Лариса. – Ты разве не знаешь, что пчел нельзя раздражать?

– Не знаю! Не зна-ю! – заорал Городов, выпучив глаза и принимаясь нервно расчесывать кисти рук. – Откуда я могу знать?! Я же не занимаюсь пчелами!

– Да зачем ты вообще туда полез?

– Да просто посмотреть хотел, как он их содержит! Я просто подумал, может, самому пчел завести? А что? Ничего сложного там нет! Они живут себе и живут, а ты потом мед продаешь. Он вон на базаре – двести рублей банка, между прочим! Главное, их и кормить не надо…

Лариса чуть не расхохоталась.

– Вот видишь, Дмитрий Степанович, к чему приводят твое неуемное любопытство и жажда наживы, – пожурила она своего администратора. – И как же они тебя до смерти не заели?

– Я понимаю, Лариса Викторовна, что вы были бы только рады, если б эти твари меня загрызли до смерти, – с язвительной горечью проговорил Степаныч.

– Ну что ты, в самом-то деле! Я вовсе не хотела этого сказать, – с упреком ответила Лариса. – Просто пчелы – это не шутки, тебе могло достаться куда больше.

– Мудак этот явился! – буркнул Степаныч. – Сосед в смысле. Он их как-то успокоил, пчел своих, они обратно в улей залетели. Я ж не знал, что они у него дрессированные! Главное, уходит и оставляет без присмотра! А они потом нормальных людей кусают!

– Какой же нормальный человек сунет нос в улей? – возразила Лариса. – Что же, он должен целыми днями возле них сидеть? Он же не предполагал, что у кого-то хватит ума полезть в улей, а потом еще махать на пчел руками!

– Я не знаю, что он там предполагал, – отрезал Городов, – знаю только, что я подам на него в суд. И предъявлю иск. Как вы думаете, Лариса Викторовна, десять тысяч долларов – достаточная компенсация за вред моему здоровью?

– Я думаю, что она просто нереальна, – покачала головой Лариса.

– Почему это нереальна? – закипятился Городов. – Он, значит, будет пчел заводить, медом торговать, а люди из-за этого страдать должны?

– Ты пострадал из-за собственного любопытства, – повторила директриса. – И я думаю, что у него есть разрешение на то, чтобы разводить пчел. Если только он не такой же скупердяй, как ты, и не пытался сэкономить на лицензии.

– Да почему это я скупердяй? – вышел из себя Степаныч.

– Ладно, оставим этот разговор, – подняла ладони Лариса. – Ты сейчас спорить начнешь и не успокоишься, хотя заведомо не прав.

– Е-е, да как не прав! – воскликнул Городов, но Лариса уже не слушала его.

Отходя от кухни, она услышала городовские стенания уже, видимо, в собственный адрес:

– Главное, ничего не понимает в этой жизни, а еще учит!

Затем послышалось уже более миролюбивое высказывание, обращенное к кому-то из поварих: «Сварите мне лучше еще вареников!»

Вернувшись в свой кабинет, Лариса почувствовала, что привычная ресторанная атмосфера подействовала на нее благотворно. Перед глазами уже не стояло окровавленное тело Кати Полянской, руки не дрожали, а мысли пришли в относительный порядок. И теперь Лариса уже пыталась размышлять и намечать, что делать дальше. Конечно, придется продолжать расследование. Уже не столько из-за помощи Карташову, без которой он, наверное, обошелся бы в дальнейшем, сколько из-за собственного интереса. Как это и бывало в большинстве случаев, когда Лариса занималась расследованием. Ей было интересно, кому две девчонки из райцентра могли помешать. Правда, они занимались проституцией… Но одно дело, если бы их нашли убитыми где-нибудь в лесу или просто на окраине города, тогда еще понятно – многие проститутки, увы, находят свой конец именно так. Но Наташу отравили… Это совершенно не похоже на месть каких-нибудь бандитских отморозков. И главное, в их квартире что-то искали. А какой ценностью они могли обладать? Все это оставалось неясным. А значит, завтра нужно идти на похороны, кроме того – в институт, а также…

Лариса задумалась. Ей не давала покоя мысль попытаться выйти на «коллег» Кати с Наташей, которые знали подруг. Карташов относится скептически к ее затее. А что, если попробовать самой?

Пройтись, например, по Большой Казачьей… Разумеется, не в наряде «ночной бабочки», а в своей обычной одежде и попытаться как-то найти с ними общий язык… Как? Этого Лариса пока не представляла. Карташов в одном, безусловно, прав: эти девушки не станут откровенничать с первым встречным. Могут, кстати, и драку затеять, и сутенеров позвать. Так что прогулка там в ночное время небезопасна. И тем не менее стоит подумать над этим. А сегодня позвонить родителям Наташи Золотаревой и узнать время завтрашних похорон.

Лариса уже протянула руку к телефонному аппарату, как в дверь послышался четкий стук.

– Да! – крикнула она, и в кабинет не менее четкой походкой промаршировал Дмитрий Степанович Городов. Лицо его, и без того искаженное, было еще мрачнее, чем накануне.

Он сел на стул напротив Ларисы, барабаня пальцами по столу какой-то ритм, покончив с вступлением, он поднял свои разнокалиберные глаза на начальницу и скороговоркой выпалил:

– В общем, Лариса Викторовна, я так считаю, что вы должны мне деньги!

Собственно, в этой фразе не было ничего нового для Ларисы. По мнению Степаныча, она была должна ему деньги постоянно, по поводу и без повода, а скорее всего просто потому, что у нее их много, а у него – очень, очень мало, как считал сам Дмитрий Степанович. Поэтому она даже не стала удивляться, а просто откинулась на спинку стула и насмешливо спросила:

– За что на сей раз? Ты испачкал брюки о мою машину, когда заглянул в нее из любопытства – узнать, что я держу в салоне?

– Вовсе нет, – окрысился Степаныч. – Просто я получил производственную травму.

– Почему это производственную? – теперь уже действительно удивилась Лариса.

– А вы послушайте, послушайте, – засуетился Городов, листая у нее перед носом какую-то книжку и раскрывая ее.

– Что это? – не двигаясь, спросила она.

– Это «Трудовой кодекс»! Вот, пожалуйста, – говорил Степаныч, отыскав нужное место. – Я тут все изучил! Считается, что если человек получил травму в течение сорока минут после того, как он покинул рабочее место, то травма признается производственной! И пострадавший имеет право требовать компенсацию!

– Да что ты? – поразилась Лариса. – Прямо так и написано? Здорово! Все-таки заботливое у нас государство!

– Да? – недоверчиво покосился Степаныч на свою начальницу, чувствуя в ее чересчур ласковом тоне подвох.

– Ну конечно! Только вообще-то пострадавший может требовать не компенсации, а стопроцентной оплаты отпуска по нетрудоспособности. И я в принципе могла бы это сделать. У тебя официальный оклад какой? Тысяча двести рублей, кажется? Что ж, я могу их тебе выплатить прямо сейчас, и ты целый месяц сможешь спокойно залечивать свои раны, не являясь на работу. Отдыхай, Дмитрий Степанович, набирайся сил, покупай самые лучшие лекарства на эти деньги, ешь побольше фруктов и овощей, мясо для восстановления жизненных сил, пей много соков – словом, ни в чем себе не отказывай! Ступай, Дмитрий Степанович, лечись.

Лариса в упор смотрела на своего администратора, который заерзал под фальшью нежного блеска ее зеленых глаз. Он вспомнил, что сам просил Ларису установить ему официальный оклад именно в таком размере, чтобы предъявить справку о зарплате в жилищно-коммунальный отдел и получать какие-то льготы при оплате коммунальных услуг. Неофициально же Лариса платила Городову гораздо, гораздо больше, постоянно выписывая какие-то премии, сверхурочные и прочее.

– Так какой у тебя оклад, Дмитрий Степанович? – ласково повторила Лариса.

Степаныч потупил взор.

– Ступай на кухню, – резко меняя тон, холодно отозвалась начальница. – И не забывай, что тебе только до дачи добираться три часа, так что пчела тебя укусила гораздо позже того, как истекли отведенные государством сорок минут. А не то за попытку обмануть руководство я вообще привлеку тебя к административной ответственности. И заставлю оплатить все съеденные за счет заведения вареники. Ступай!

Степаныч без звука испарился из кабинета и больше не появлялся Ларисе на глаза, сидя на кухне аки мышь под веником. Лариса же позвонила по номеру телефона, который дал ей Карташов, объяснила ситуацию родителям Наташи Золотаревой и узнала, что похороны их дочери состоятся завтра в двенадцать дня и что она может прийти как на них, так и на последующие поминки по данному адресу.

После разговора Лариса решила, что присутствовать на похоронах, ехать на кладбище ей совершенно не нужно, поскольку задавать свои вопросы в это время будет неуместно, а вот на поминки сходить следует обязательно. Посмотреть, кто будет на них присутствовать, познакомиться и поговорить. А до этого как раз останется время сходить в педагогический институт и побеседовать с сокурсниками Кати и Наташи.

После принятия такого решения Лариса успокоилась окончательно и подумала о том, что сейчас стоит поехать домой. Заниматься ресторанными делами она так и так сегодня не собиралась, да их, по сути, и не было, этих дел – она приехала в «Чайку», просто чтобы отвлечься, и это ей удалось. Так что Лариса попрощалась с сотрудниками, исключив из их числа Дмитрия Степановича Городова, который продолжал трусливо отсиживаться в кухне, и отправилась домой.

По дороге она с грустью размышляла о том, с какой же легкостью многие женщины и девушки идут на панель, чтобы решить свои материальные проблемы.

Она уже не раз обращала внимание на то, что подъезды домов буквально заклеены визитками «досуговых» контор, и их великое множество в их не таком уж крупном городе поражало воображение. А рекламные объявления в газетах? Такое впечатление, что у женщин – да и у мужчин, надо признать – не осталось других способов заработать на жизнь. А что еще печальнее, так это то, что зачастую подобные занятия являются даже не средством заработка, а стилем жизни. В принципе Лариса не придавала бы этому особого значения – в конце концов каждый выбирает, как ему жить, – но у нее рос-ла дочь. Дочь, которой уже исполнилось шестнадцать лет. И кто знает, куда ее может занести?! Настя вообще-то вполне благополучный подросток, но все-таки не мешало бы уделять ей сейчас побольше внимания. И помочь правильно сформироваться как женщине. И здесь, кстати, большую роль играет мужчина – отец. То есть Евгений.

Лариса призадумалась. Конечно, можно упрекнуть Котова в том, что он мало уделял внимания дочери в определенный период жизни. Но, слава богу, этот период у него вроде как прошел, но и с себя полностью снимать ответственность тоже не стоит. Собственно, того, что Настя может стать проституткой, Лариса всерьез не боялась. Но вот как сложится ее женская судьба? Это Ларису волновало не на шутку.

«Обязательно поговорю с ней максимально откровенно, и в самое ближайшее время!» – решила для себя обеспокоенная мать.

Приехав домой, она сразу же столкнулась с дочерью лицом к лицу. Настя была явно возбуждена.

– Мама! – кинулась она к матери. – Посмотри, что я увидела в журнале!

С этими словами дочь всучила Ларисе какой-то расписной буклет, раскрытый на странице с изображением эффектных женщин, облаченных в шубы. Шубы были явно дорогие, даже те, что имелись в гардеробе Ларисы, пожалуй, уступали им в цене.

– Ну и что? – недоуменно спросила она, не понимая еще, к чему клонит дочь.

– Мама, я хочу такую шубу, – выпалила Настя, блестя глазами.

– Зачем? – Ларисе вдруг стало не по себе. – Тебе разве не в чем ходить? Только этой зимой мы с папой купили тебе новую дубленку, к тому же у тебя есть еще и замшевая куртка на меху на смену, плюс пальто.

– Мама, пальто я носить не хочу! И вообще посмотри, это же просто чудо! Почему ты так реагируешь? Только не говори, что у тебя нет денег на эту шубу! – вдруг скривила губы дочь. – Тебе их просто жалко!

Лариса вздохнула. Конечно, за такие слова можно было и прикрикнуть на дочь, и указать ей ее место, но… Лариса понимала, что так ничего не добьется, не объяснит. А сейчас нужно сделать именно это. Потому она и сдержалась.

– Пойдем-ка поговорим, – положив руку на плечо дочери, сказала она.

– Ну… Пойдем, – насупившись, согласилась Настя.

Они прошли в комнату, Лариса села рядом с дочерью на диван и, видя, что Настя демонстративно отодвинулась, насильно притянула ее к себе.

– Настя, – начала она с легкой грустью, – у нас с папой, конечно, хватит денег на эту шубу.

– Вот именно! – тут же вставила Настя.

– Но! – перебивая ее, подняла Лариса указательный палец. – Я прошу тебя сейчас успокоиться и подумать, насколько действительно она тебе нужна. И – заметь! – именно шуба.

Настя захлопала ресницами, не совсем понимая еще, о чем говорит мать.

– Хорошо, я попытаюсь объяснить тебе сама, – терпеливо сказала Лариса. – Насколько ты знаешь, у меня самой нет такой шубы. Как ты думаешь, почему? Уж не потому, что у меня нет денег. Без ложной скромности скажу, что могу себе позволить иметь несколько таких шуб. Но зачем? Я вполне довольна своим гардеробом, мои шубы вполне модные и качественные. А главное – идут мне. Я не нуждаюсь в том, чтобы поражать чье-то воображение вещами. То же самое касается и тебя. И мне бы очень не хотелось, чтобы твои желания сводились к тому, чтобы шикарно одеваться. Знаешь, что меня всегда радовало в тебе?

– Что? – пробурчала Настя.

– То, что ты очень развитая для своих лет девочка. В интеллектуальном плане. Ты стремишься к знаниям, ты хочешь чего-то добиться сама… Правда, пока еще точно не знаешь, чего именно, но это не беда. Главное – активное отношение к жизни. Ты ценишь в людях хорошие человеческие качества, ты не зазнайка и не тупица. И это отлично. И я не поверю, что для тебя эта шуба – предел мечтаний. Просто ты увидела ее и загорелась, даже не подумав, насколько она нужна тебе. Хвастать перед девочками? У тебя и так нет повода чувствовать себя ущемленной, к тому же хвастать шмотками – просто пошло. И ты не можешь этого не понимать. Ты вот сказала, что мне жалко денег… Нет, Настя, не жалко. Но меня, моя девочка, гораздо больше порадовало бы, если бы ты попросила купить тебе новый компьютер или энциклопедический словарь, или, скажем, водные лыжи, потому что ты решила овладеть этим видом спорта. Или даже масляные краски, потому что тебе вдруг вздумалось писать картины. Я бы, конечно, удивилась, но с удовольствием выделила бы на это деньги. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Лариса склонилась к опущенной голове дочери.

– Да, мама, – тихо проговорила Настя. – Я поняла тебя. И… извини меня, пожалуйста.

Настя подняла голову и потерлась о плечо Ларисы. Та крепко прижала дочь к себе.

– Я больше никогда не стану так себя вести, – пообещала Настя. – Я обязательно сперва подумаю.

– Ну и молодец, – улыбнулась Лариса. – Ладно, беги к себе. Ты ужинать не хочешь?

– Нет, я поела вместе с папой, – отказалась Настя.

– С папой? А где он?

– Он поехал к дяде Стасу, они вроде бы собирались на рыбалку, – проговорила Настя, поднимаясь по лестнице в свою комнату.

«На рыбалку? – удивилась про себя Лариса. – Похоже, это занятие станет хобби Котова», – подумала она, вспомнив, что в прошлом году Евгений в компании своих приятелей Стаса Асташевского и Вадима Макарова уже ездил на рыбалку. Похоже, ему понравилось, несмотря на то что улов был не бог весть каким. Ну что ж, рыбалка – тоже неплохое занятие. Все хорошо, что выполняет позитивную функцию. Во всяком случае, Евгений не вспоминает об алкоголе.

Она поужинала в одиночестве, посидела перед телевизором и, так и не дождавшись мужа, отправилась спать.

Глава 5

Разбудил Ларису какой-то шум. Открыв глаза, она поняла, что за окном еще глубокая ночь. Шум же производил, как выяснилось, Евгений, который, шурша, что-то искал в шкафу, попутно роняя какие-то вещи.

– Женя, ты что? – поднялась Лариса на постели. – Ничего, – шепотом отозвался Котов. – Лара, ты не помнишь, где у меня спортивный костюм?

– Наверное, где-то на вешалке, – удивленно отозвалась Лариса. – А что это он тебе понадобился в такой час? И сколько, кстати сказать, времени?

– Половина четвертого, – отозвался Евгений. – Просто мы с Вадимом и Стасом договорились поехать на рыбалку. Выезд в четыре, и я очень тороплюсь. Вадим сказал, что только в это время можно поймать что-нибудь сносное.

– О, господи! – простонала Лариса. – Ищи на вешалках, непременно найдешь.

– Да, а еще мне нужен рюкзак. Ты не знаешь, где он?

– Откуда у нас рюкзак? – чувствуя, что не в силах разлепить глаза, пробормотала Лариса. – Отродясь не было…

– Да? – удивился Евгений. – Странно… А мне казалось…

– Господи, Женя, в конце концов купишь по дороге! Хотя расходы на рюкзак явно многократно превысят доходы от твоего улова!

– Разве это так важно, Лара? – машинально спросил Котов, продолжая рыться в шкафу. – О, нашел! – с удовлетворением констатировал он, извлекая на свет божий свой спортивный костюм, который забыл, когда надевал в последний раз.

– Ну слава богу, и не мешай мне больше, пожалуйста, ладно? – проваливаясь в сон, пробормотала Лариса.

Котов пошуршал еще какое-то время, потом наконец угомонился и на цыпочках вышел из комнаты. Лариса наконец-то спокойно уснула.

Когда она проснулась, то первым делом взглянула на часы перед кроватью. Времени было половина девятого, и это означало, что пора вставать, чтобы успеть сделать все намеченные на сегодня дела.

После душа и завтрака Лариса первым делом отправилась в педагогический институт. Подъехав, она выбрала место для парковки и прошла в здание. Только попав в вестибюль, Лариса сообразила, что забыла узнать у Карташова номер группы, где учились Наташа и Катя. Чтобы выяснить это, пришлось подняться в деканат.

Там сидела молодая веснушчатая девчонка в очках и печатала на машинке какой-то текст.

Девчонка рассеянно кивнула на приветствие Ларисы.

– Вы зачетку заверить? – спросила она. – Галины Григорьевны сегодня нет, я ее замещаю, так что могу это сделать, давайте, – она протянула руку.

– Нет-нет, я, если честно, по поводу Наташи Золотаревой и Кати Полянской, – честно сказала Лариса, которую девчонка, видимо, по рассеянности, приняла за одну из студенток.

– Ах, да, – лицо девчонки сразу помрачнело. – Мы уже в курсе. Такое горе! Кто бы мог подумать…

Они помолчали.

– А вы, собственно, что хотели-то? – спросила наконец девчонка.

– Вы, наверное, знаете, что они погибли насильственной смертью? – уточнила Лариса.

– Да, – еще больше помрачнела девушка.

– Так вот я как раз этим и занимаюсь. В смысле расследую обстоятельства и причины их смерти. Желательно побеседовать с их одногруппниками, чтобы хотя бы составить себе представление о девушках и их образе жизни.

Девчонка понимающе кивнула.

– Вы из милиции, – констатировала она.

Лариса не стала ни подтверждать, ни опровергать это предположение.

– Хорошо, – продолжала тем временем девушка. – Безусловно, мы поможем всем, чем можем, – она, видимо, причисляла себя к руководству института.

– Мне от вас нужно просто узнать номер группы, где они учились, – попросила Лариса.

– Двести пятнадцатая, – тут же ответила девушка и, не выдержав, спросила: – А что, вам уже что-то известно? Насчет того, кто их убил?

– Идет следствие, отрабатываются разные версии, – уклончиво ответила Лариса.

– Да-да, – снова кивнула девчонка. – Я понимаю. Но вы сообщите в деканат, когда все станет ясно?

– Если это необходимо, то сообщим, – пожала плечами Лариса.

– Ну, они же были нашими студентками, – пояснила девушка. – Мы не забываем никого из тех, кто учился в нашем вузе, – с гордостью подчеркнула она. – Тем более тех, кто трагически погиб. Вы обращайтесь, если что-то еще понадобится.

Лариса поблагодарила и покинула деканат. «Интересно, как бы изменилось отношение этой девчонки, если бы она узнала, чем занимались эти трагически погибшие девушки?» – подумала Лариса, но тут же одернула себя за подобные мысли. Кем бы они ни были, не ей их судить. А смерть в юном возрасте – всегда трагедия. Поэтому и воспринимать их нужно просто как молодых, действительно безвременно погибших девчонок.

Спустившись вниз и остановившись перед расписанием, Лариса увидела, что занятий у двести пятнадцатой группы сегодня нет, поскольку полным ходом идет сессия. Но зато она обнаружила, что сегодня должна состояться консультация по диалектологии, зачет по которой студенты должны сдавать завтра.

Из расписания следовало, что консультация начнется в десять. Лариса посмотрела на настенные часы – времени было девять сорок пять. Значит, сам бог велел подождать. Тем более что самые сознательные студенты придут наверняка пораньше. Правда, Лариса понимала и другое – что нерадивые на какую-то консультацию не придут вообще, а таковых может оказаться гораздо больше, но тем не менее решила подождать.

Лариса нашла двадцать первую аудиторию, в которой должна была проходить консультация, и встала у окошка, приготовившись запастись терпением.

Через некоторое время Лариса увидела, что по лестнице, не отрывая глаз от учебника и шевеля беззвучно губами, поднимается молодая девушка, почти девочка. Маленького росточка, пухленькая и розовощекая, весь ее вид свидетельствовал о том, что она принадлежит к категории сознательных зубрилок.

Не обращая на Ларису внимания и продолжая читать учебник, девушка подошла к ней и присела рядом на подоконник. Лариса даже не решилась прервать ее занятие, чтобы спросить, не из двести пятнадцатой ли она группы.

Пока Лариса гадала, спросить или пока молчать, по лестнице вихрем взлетела еще одна девчонка. У этой было очень миловидное жизнерадостное лицо, большие голубые глаза, вздернутый носик и задорные кудряшки, рассыпанные по плечам.

Одета она была в короткий джинсовый сарафанчик, а в руках держала дамскую сумочку, настолько малюсенькую, что в ней не смогли бы уместиться не то что учебник, но, пожалуй, и ручка.

– Привет! – звонко воскликнула она, плюхаясь на подоконник рядом с пухленькой и оживленно толкая ее в бок.

– Привет, – недовольно отозвалась «зубрила», отодвигаясь.

Девчонка сразу же кинула на подоконник свою сумочку и уселась поудобнее.

– Все зубришь? – болтая ногами, спросила девчонка с кудряшками.

– Готовлюсь к зачету, – сухо поправила ее примерная студентка.

– А я вообще приходить не хотела! На пляж сегодня собиралась, да проспала, представляешь? Ну, думаю, куда деваться, надо на консультацию сходить, раз уж все равно день пропал, – откровенничала нерадивая студентка.

«Зубрила» ничего не ответила. Девчонка с кудряшками, которая явно нуждалась в общении, заглянула в книгу, штурмуемую сокурсницей, и тяжело вздохнула.

– Южное наречие, – пробормотала она. – И как ты можешь его учить? Это же невозможно выучить!

Она достала из кармана пачку сигарет и закурила.

– Мила, – наконец-то отрывая взгляд от своего учебника, строго проговорила девчонка в очках, – если тебе неинтересно, не мешай мне. И не кури здесь – Ольга Павловна тебя уже сто раз предупреждала!

– Я в окошко, – беспечно ответила Мила. – И потом, она еще не пришла.

– Простите, а вы не из двести пятнадцатой группы? – поспешила Лариса задать вопрос Миле, поняв, что с той можно говорить сколько угодно.

– Да, – немного удивленно ответила Мила. – А вы что, новенькая?

– Нет. Я просто хотела поговорить с кем-то из вашей группы насчет Наташи Золотаревой и Кати Полянской.

– Ой, вот ужас-то! – Мила передернула загорелыми плечиками. – Мы все просто в шоке были, когда узнали! А вы что хотели?

– Я расследую обстоятельства их смерти, – сообщила Лариса. – И мне нужны сведения о девушках – с кем они общались, чем занимались в свободное время… Кто-нибудь из вашей группы может мне в этом помочь?

– Я нет, – тут же ответила «зубрилка». – Я их и не знала почти совсем. Они очень обособленно держались.

– Это ты очень обособленно держишься, – возразила Мила. – А я вот могу и рассказать. Что знаю, конечно. Только уж не знаю, пригодится ли это вам…

– Мне важна любая информация, – кивнула Лариса.

В этот момент по лестнице стали подниматься другие студенты, а за ним шла высокая седая женщина. Увидев ее, Мила тут же пульнула окурок в окно.

– Здравствуйте, Ольга Павловна, – мило улыбаясь, приветствовала она преподавательницу.

– Здравствуй, Мила. Ты опять куришь здесь? Для вас же специально в туалете курилку сделали! – сделав строгое лицо, сказала женщина.

– Я больше не буду, Ольга Павловна, – хлопая длинными ресницами, проговорила Мила и скромно потупила глазки.

– Это я уже слышала миллион раз, – усмехнулась Ольга Павловна. – Немедленно приведи себя в порядок, ты знаешь, что я не выношу запаха табака, и только после этого можешь войти в кабинет. А остальных прошу на занятие, – с этими словами она отперла дверь аудитории, и студенты потянулись за ней, а вместе с ними и девушка в очках.

Лариса с Милой остались одни.

– Привести себя в порядок! – проворчала Мила. – Это каким же образом? Что я, зубы, что ли, буду здесь чистить?

Лариса достала из своей сумочки пластинку «Орбита» и протянула девчонке.

– Спасибо, – ответила та. – Пойдемте вниз, в курилку. Там действительно и покурить можно, и поговорить.

Они спустились вниз, в помещение, разделенное какой-то колонной на две половины. На одной, как объяснила Мила Ларисе, находились кабинки мужских туалетов, а на другой – женских. А курили все вместе возле этих кабинок.

В помещении стоял дым коромыслом – казалось, что здесь скопилась большая часть студентов всего института. Лариса с Милой подошли к колонне, и девчонка тут же закурила очередную сигарету.

– Так вы хотели мне рассказать о Кате с Наташей, – напомнила Лариса.

– Да, – спохватилась та. – Ну, что я могу сказать, девчонки они были неплохие, на экзаменах всегда подсказывали, если сами знали, шпорами делились…

Эта информация Котову мало интересовала, но она не перебивала Милу.

– Знаю, что жили они вместе, квартиру снимали – на двоих ведь дешевле. Они откуда-то из района приехали, я не помню, откуда. И все ходили неразлучной парочкой.

– Мила, а с парнями они встречались? – спросила Лариса. – Я имею в виду, был ли хотя бы у одной из них постоянный друг?

– У Наташи – не знаю, а у Кати был, – ответила Мила.

– А ты его знаешь?

– Конечно, это же Мишка Веретенников, он вместе с нами учится!

– Так это просто замечательно, – оживилась Лариса. – Мне бы с ним поговорить.

– Боюсь, что это не получится, – вздохнула Мила.

– Почему?

– Да он пропал куда-то. Экзамен пропустил, на консультации не ходит. И сегодня его нет.

– А дома у него кто-нибудь был? – спросила Лариса.

– Да, конечно! И звонили, и ездили даже – Ольга Павловна, она у нас куратор, посылала старосту, так та сказала, что его нет дома. И хозяйка квартирная говорит, что уж несколько дней не появляется.

– Он что, тоже снимал квартиру?

– Нет, комнату. Он тоже приезжий, из Балакова. Он до этого в общежитии нашем институтском жил, а потом перебрался на квартиру.

– Что, деньги появились?

– Он сказал, что заработал, только не говорил где. Да я и так знаю, – понизив голос, вдруг добавила Мила.

– Что?

– Он в казино выиграл! – шепотом проговорила Мила. – Его Вовка как-то туда пригласил, и, представляете, Мишка сразу выиграл много! И смог пока комнату снять. Больше он, правда, не выигрывал, но в азарт вошел. Он хотел вместе с Катькой жить, квартиру снимать, только никак все выиграть больше не мог…

– Погоди, погоди, – перебила Лариса тараторку-Милу. – Что за Вовка?

– Вовка? Вовка Соколовский, он тоже с нами учится! У него папа – замдекана…

– Кто это тут мною интересуется? – послышался вдруг вкрадчивый голос.

Сквозь клубы сигаретного дыма Лариса заметила неслышно подошедшую к ним мужскую фигуру. Мила тут же замолчала и отодвинулась от Ларисы подальше.

– Ты, Милочка, все язычком треплешь, занятия прогуливаешь? – насмешливо продолжал голос. – А потом, когда «хвостов» наловишь, будешь Вову просить, чтобы выручил? А сама потом Вову сдаешь?

Теперь Лариса смогла рассмотреть говорившего. Это был высокий светловолосый парень, очень модно и дорого одетый. В его облике и манерах не было ничего от тех, кого в народе называют «гоблины».

– Вова, я просто сказала, что ты учишься с нами и знаешь Мишку! Что здесь такого? – обиженно проговорила Мила. – Просто девушка интересовалась Катей с Наташей, ну я и рассказала, что Катя с Мишкой встречались! Это все знают! Что ты на меня бочку катишь? – обиженно протянула она, и губки ее задрожали.

– Беги на занятия, радость моя, – похлопав Милу по плечу, сказал Вовка, и Мила бегом побежала к лестнице.

– Может быть, мы побеседуем с вами? – прищурившись и в упор глядя на Ларису, сказал Соколовский. – Только в более подходящем месте.

– Что ж, не возражаю, – согласилась Лариса, полагая, что от этого парня сможет получить новую информацию.

Тот тем временем взял ее под локоток и повел по лестнице наверх. Лариса думала, что он хочет поговорить в вестибюле, но Вовка вывел ее из института на улицу.

– Может быть, мы выберем какое-нибудь кафе для разговора? – предложила Котова. – А то на улице еще неудобнее, чем в институте.

– Не волнуйтесь, мы как раз туда и идем, – улыбнулся Соколовский.

Они прошли полквартала и остановились у летнего кафе. Соколовский прошел в него и сел за столик с видом завсегдатая, Лариса устроилась напротив. Вовка заказал бутылку пива и чипсы, а Лариса – апельсиновый сок. Наполнив стакан пивом, парень спросил:

– Так где Мишка?

– Это вы меня спрашиваете? – удивилась Лариса. – Я сама интересовалась этим у Милы.

– А почему вы вообще им интересуетесь?

– Из-за Кати Полянской. Точнее, из-за ее смерти.

– Вы из милиции? – поднял одну бровь Соколовский.