Текст книги "Дешевле только даром"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Но позволь! – прервал ее уязвленный Петр Алексеевич. – Связываться с этой публикой элементарно опасно! Для них нет никаких правил. Здесь должны вмешаться компетентные органы, но они почему-то умывают руки…

– Пока вы будете ждать вмешательства органов, – сказала Татьяна, – ваших жен изнасилуют, а вас перетопят, как котят, – поодиночке.

Петра Алексеевича неприятно покоробили ее слова. В душе он признавал правоту жены. Его самого мучили подобные предчувствия, но связываться с пьяной бандой он считал полным безумием. У него еще оставалась надежда, что капитан что-то предпримет.

Прошел час. По некоторым признакам стало ясно, что бражка опять вернулась на борт. Откуда-то доносился неясный тревожный шум то ли драки, то ли пьяного разгула. Татьяна опять замкнулась в себе. Возможно, она винила мужа в неудачной поездке, возможно, в том, что он не предпринимает никаких шагов. Но Петр Алексеевич вовсе не считал себя виноватым и поэтому тоже начинал злиться.

– Какое счастье, что мы не взяли с собой Игоря, – все-таки вырвалось у него.

Татьяна взглянула на него уничтожающе, но не стала комментировать это высказывание.

Неожиданно в коридоре забухали тяжелые шаги. Мимо двери пронеслась группа людей. Было слышно даже их надсадное дыхание. Татьяна тревожно повернула голову. Петр Алексеевич невольно тоже напрягся и прислушался.

Сначала было тихо. А потом тишина вдруг взорвалась криками, грохотом и треском выламываемой двери. Чижовы поднялись на ноги одновременно и, одновременно побледнев, с ужасом посмотрели друг на друга.

Шум в коридоре нарастал. Теперь в нем явно различались звуки ударов и падения человеческого тела. Из неясных вскриков и стонов невозможно было понять, кого бьют. Татьяна, зажав рот рукой, широко открытыми глазами уставилась на мужа.

Неожиданно все стихло. Петр Алексеевич приник к двери и недоверчиво прислушался. Казалось, все происходящее просто почудилось. Испытывая страшную слабость во всем теле, Петр Алексеевич шагнул от двери.

И в этот момент снаружи снова загрохотал нарастающий стук каблуков, оборвавшийся возле самой каюты. Послышались какие-то гнусавые сдавленные голоса, а потом раздался страшный стук в дверь.

– Не открывай! – беззвучно шепнула Татьяна.

В это время у Чижова случился провал в памяти. Он абсолютно ничего не мог вспомнить, что произошло потом. Способность соображать вернулась к нему тогда, когда в каюту уже ввалились четверо разгоряченных, потных и почти безумных «братков». Чижов узнал кривоглазого Чифиря. Тот молча оттеснил Петра Алексеевича и схватил за руку Татьяну. Чижов не успел ничего предпринять – плотный круглолицый парень коротким резким движением ударил его в зубы.

Пытаясь подняться с пола, Петр Алексеевич увидел, как Чифир ломает Татьяну, бросает ее на кровать. Он хотел что-то крикнуть, но разбитые губы не повиновались ему. Все-таки он встал на ноги и сразу попал в кольцо мускулистых, безжалостных парней.

Для проформы Чижов попытался вырваться, но все тот же круглолицый больно сжал пальцами его щеку и угрожающе прошептал, дыша в лицо вонючим перегаром:

– Ни-ни-ни! Сиди тихо, фраер, не рыпайся!

– Тебя как зовут? – спросил кто-то из-за плеча с фальшивой дружелюбностью, одновременно до боли выворачивая Чижову руку.

– П-петр! – простонал Чижов, ненавидя себя в эту минуту.

– Петя, значит… Петушок! – заключил пьяный голос, и вокруг издевательски захохотали. – Ты вот что, Петя! Будешь себя хорошо вести – все будет нормально! А будешь залупаться – петушком сделаем! – И под тот же обидный гогот Чижова почти без усилий выбросили в коридор.

Он вдруг остался один. Дверь захлопнули перед его носом. Он пытался вернуться в каюту, но дверь не поддавалась, словно придавленная камнем. Петру Алексеевичу казалось, что он сходит с ума. Из каюты доносились сдавленные стоны Татьяны и какая-то возня. Чижову было страшно идти за помощью и было страшно слушать эти звуки. Он опять ткнулся в дверь, и опять безрезультатно.

А потом из каюты вышел кривоглазый Чифир, закурил сигарету и с любопытством посмотрел на бледное лицо Чижова. Интимно кивнув на дверь, он спросил заплетающимся языком:

– Жена? Или так… любовь крутите? – И, не получив ответа, внезапно взбеленился и заорал прямо в лицо Чижову, брызгая липкой слюной: – На вопрос отвечай, падла!

Затем его кулак врезался Петру Алексеевичу в челюсть, и тот упал. Чифир несколько раз пнул его ногами, стараясь попасть в живот и в голову. Перед глазами у Чижова все помертвело.

Когда он очухался, из каюты вышел круглолицый. Озабоченно держась за щеку, он пожаловался Чифирю:

– Царапается, сволочь! Всю харю изодрала, сучка позорная!

У Чижова не укладывалось в голове, что это говорится о его жене, о его Татьяне. Мучительное ощущение абсурда, бреда охватило его. Он не очень отреагировал, даже когда круглолицый тоже несколько раз ударил его ногой. Сознание опять покинуло его – и это было почти блаженством.

Когда Петр Алексеевич опять пришел в себя, рядом никого не было. Откуда-то доносились истошные женские крики, топот. Потом с противоположного борта хлестко шарахнул пистолетный выстрел.

Чижов с трудом поднялся и толкнул дверь своей каюты – она не открылась. Он прислушался к тишине, царящей в каюте, и осторожно позвал: «Таня!» Почему-то он был уверен, что жена ему не откроет. Никаких чувств по этому поводу он сейчас не испытывал – слишком болела разбитая голова.

Хромая и пошатываясь, Петр Алексеевич выбрался на палубу. От свежего речного воздуха голова у него закружилась. Ничего не соображая, он побрел вдоль борта, пока не дошел до кормы. Здесь его ждало новое потрясение.

Сначала он просто увидел толпу. Потом взгляд его сконцентрировался, и Чижов узнал старшего лейтенанта. Мундир на нем был изорван в клочья, лицо покрыто кровоподтеками. В руках летчик держал топор, взятый, видимо, с пожарного щита. Он был в исступлении. Подняв топор над головой, он собирался нанести смертельный удар кому-то из бандитов. Ему поставили подножку, повалили, вырвали топор из рук. И вдруг Петр Алексеевич увидел, как давешний круглолицый наклонился над лейтенантом и несколько раз выстрелил в него из пистолета.

Потом как-то сразу толпа отпрянула, и неподвижное тело лейтенанта осталось лежать в одиночестве на внезапно опустевшей корме. Рядом с омертвевшим Петром Алексеевичем вдруг оказались Лось и круглолицый, все еще сжимающий в руке пистолет.

– Ты на хрена шмалял? – с упреком спросил Лось. – Из-за летуна теперь военная прокуратура засуетится! Дурак ты, Тарантас!

– Да ладно! – мрачно ответил круглолицый. – Сам напросился!

– Рви теперь когти, – сочувственно сказал Лось.

Тут они увидели Чижова, и лица у них вытянулись.

– Это харя откуда? – удивился Лось.

– Это Петя-петушок! – сказал Тарантас и злобно усмехнулся. – Я его бабу драл… Ты, Петя, ничего не видел и не слышал, понял? Жить-то хочется? – и ткнул ствол пистолета прямо в разбитые губы Чижова.

Тот вдохнул специфический запах масла, сгоревшего пороха и стали и, осторожно отстранившись, покорно кивнул. Теперь это уже не имело принципиального значения.

Глава 10

Всю эту печальную историю я повторила своим сотрудникам слово в слово, как только вернулась в Тарасов. После встречи с Чижовым я почти на сто процентов была убеждена, что разгадку нашего дела нужно искать именно в той давней трагедии, разыгравшейся на борту прогулочного теплохода. Я даже примерно представляла, как нужно ее искать, но вначале мне хотелось узнать мнение моих коллег.

Они выслушали меня очень внимательно, ни разу не перебивая. Лишь Маринка то и дело ахала и в ужасе прижимала ладони к щекам. Но первым заговорил, как ни странно, Кряжимский.

– М-да, скверная история! – заметил он, покачивая головой. – Неудивительно, что Чижова не хочет ее вспоминать. Поразительно, что ее бывший муж все же решился на исповедь. Но, видимо, чувство вины не давало ему покоя все эти годы… Однако что же было дальше?

– А дальше, по словам Чижова, было следующее… – продолжила я. – Некоторое время вакханалия на борту теплохода продолжалась, но потом крутая компания как-то незаметно исчезла с судна. Видимо, от греха подальше они решили все убраться с острова на частных катерах и лодках. Скорее всего, это им удалось – во всяком случае, больше Чижов их не видел. Капитан наконец сообразил, что у него на борту ЧП, и хотел давать отвальную. Но оказалось, что некоторые пассажиры прятались от бандитов на берегу, и их пришлось искать. Пока искали и добирались до города, самих бандитов, конечно, и след простыл.

По прибытии было возбуждено дело об убийстве, но постепенно за отсутствием свидетелей и подозреваемого оно превратилось в «висяк». То есть вначале были свидетели, и даже некоторых из той банды задержали. Но свидетели странным образом начали вскоре отсеиваться, а бандитов отпустили за недостатком улик. Петра Алексеевича также долго вызывали на допросы, и, к его чести, он дал весьма подробные показания. Видимо, хотел как-то реабилитироваться за малодушие, проявленное в тот ужасный день. Однако круглолицый Тарантас как в воду канул, а причастность остальных к убийству доказать не удалось. Тарантаса объявляли во всероссийский розыск, но пока найти его так и не удалось.

Я попросила Петра Алексеевича выяснить, за кем это дело числится сейчас, и сообщить мне. Кстати, Чижов согласен дать показания хоть сегодня и готов опознать убийцу, если представится случай. Мне он показался вполне искренним в этой готовности…

– Если опять не сдрейфит в последний момент! – заметил Виктор.

– Не думаю, – возразила я. – Заговорил же он со мной, с посторонним человеком… Хотя чего проще было промолчать. Наверное, у него уже нет сил хранить эти воспоминания в себе. Тем более что времена изменились, и никакая опасность Чижову не угрожает. Банда Лося давно прекратила свое существование. Краем уха Чижов слышал, что сам Лось был убит во время какой-то криминальной разборки, а Чифир умер от передозировки героина. Многих из той компании постигла та же участь.

– Может быть, и этот – как его? – Тарантас тоже накрылся? – спросил Виктор. – И нет смысла огород городить? Если они все давно покойники?

– Чижов обещал сегодня же сходить в милицию и все выяснить, – ответила я. – Но лично у меня есть ощущение, что Тарантас жив и здоров… – Я испытующе оглядела своих коллег.

– И он где-то рядом! – возбужденно выпалил Ромка.

– И не просто рядом, – многозначительно сказал Кряжимский, – а если быть конкретным, то…

Мы все переглянулись, так и не решившись закончить фразу, точно боялись, что произнесенное вслух слово испортит все дело. Вместо этого я вдруг деловито спросила:

– А что нового здесь, у вас? Виктор, тебе удалось сделать фотографии?

Связав несколько выдавленных Виктором рубленых фраз в единое целое, я поняла, что фотографии он сделал, и в большом количестве, но еще не успел их напечатать, потому что утром его опять вызвали в милицию.

Убитого опознали. Это уголовник по кличке Бордюр, в миру Андрей Иванович Тимофеев. Установлено, что в ту ночь он был сбит на шоссе неизвестным грузовиком. В крови обнаружено значительное содержание алкоголя. Скорее всего, его опоили и попросту толкнули под машину. Время смерти установлено довольно точно. Как раз тогда Виктор был у меня. Теперь, надо думать, меня тоже вызовут, чтобы подтвердить алиби своего сотрудника.

Я с любопытством взглянула на него и сказала:

– Ну что ж, придется выручать – ведь у нас, кажется, нет другого фотографа? Еще что?

Виктор опять выдал несколько фраз, из коих следовало, что в милиции не верят, что Бордюра прикончил именно он, но и в то, что покойничек охотился за Чижовой, не очень-то верят… После Бордюра осталось нечто вроде вдовы – его сожительница Попова, по прозвищу Попиха, женщина вечно пьяная и очень агрессивная. Однако в милиции она о Бордюре ничего, кроме «сволочь», не сказала. Она живет, оказывается, недалеко от меня. Вечером Виктор собирается к ней зайти и показать несколько фотографий, поговорить за жизнь, Бордюра помянуть. В конце концов, он последний, кто фотографировал ее приятеля живым!

Виктор целые сутки находился в квартире у соседа. Мужик, по его мнению, оказался душевный, к тому же в отпуске. За это время ничего необычного отмечено не было. Валентин – так зовут соседа – обещал в случае чего присмотреть.

Теперь Виктор собирался вплотную взяться за фотографии и хотел бы, чтобы его никто не кантовал, пока не закончит.

– Ну что ж, приступай! – согласилась я. – А мне, если не возражаете, просто необходимо как следует выспаться! Две ночи за рулем – это чересчур даже для редактора криминальной газеты.

– Конечно, Ольга Юрьевна, отправляйтесь отдыхать, – сочувственно сказал мне Кряжимский. – Мы с Мариночкой и Ромкой возьмем производственный процесс на себя, не волнуйтесь.

– Тогда я попрошу вас, Сергей Иванович, постараться связаться с Чижовой и выяснить, как обстоят у нее дела сегодня.

Кряжимский молча кивнул. Я перевела строгий взгляд на Ромку и добавила:

– А тебя, юный Шерлок Холмс, категорически предупреждаю! Ты теперь завел дружбу с Игорем Чижовым – так заруби себе на носу: все, что ты здесь от меня услышал, ни в коем случае не предназначается для его ушей!

Ромка обиженно сверкнул глазами и буркнул:

– Не маленький! Сам бы мог сообразить.

Искренний тон его слов успокоил меня. Да и предупреждала я просто для проформы – Ромка парень увлекающийся, но совсем не глупый.

Потом я поехала домой и завалилась спать до самого утра.

Глава 11

Наконец-то рабочий день начался как обычно – с чашки долгожданного кофе, приготовленного Мариной. Долгий сон освежил меня, а кофе буквально удвоил энергию.

– Сергей Иванович запаздывает, – сообщила Марина. – Вчера он звонил Чижовой на работу, а потом умчался куда-то как ошпаренный. Сказал, что скоро вернется. Но не вернулся, а позвонил и предупредил, что задержится. Вообще он вел себя очень таинственно…

– Не думаю, что он поступил так специально, – заметила я. – Просто у него, наверное, было мало времени. Однако такие обстоятельства меня настораживают – впору заниматься поисками Кряжимского… Но, по-моему, и Виктора еще нет?

– Он предупредил, что может задержаться, – сказала Марина и, вздохнув, добавила: – Знаешь, у меня все из головы не выходит та история, что ты вчера рассказала! Какие все-таки негодяи мужики! Подумать только, на всем теплоходе нашелся один настоящий мужчина, и того убили! Я теперь отлично понимаю Чижову. Такого подонка, как ее бывший муж, я бы тоже бросила!

– Не сомневаюсь, – ответила я. – Но наше дело – найти настоящих подонков. Моральный облик Чижова меня мало волнует, тем более что это не законченный негодяй, а просто слабый человек. Таких, между прочим, большинство. Кстати, я обещала ему, что драма, приключившаяся с ним, останется между нами. Поэтому он не станет героем газетного очерка.

– А зря, – мстительно сказала Марина. – Это было бы ему хорошим уроком.

– Эх, Мариночка! – укоризненно покачала я головой. – Он уже получил такой урок – не дай бог никому!

Марина хотела мне возразить, но в этот момент за дверью послышались шаги, и в кабинет ввалились все наши мужчины разом – озабоченный Кряжимский, невозмутимый Виктор, сгорающий от любопытства Ромка.

Поздоровавшись, они расселись по своим обычным местам, и Кряжимский с надеждой спросил:

– Нельзя ли кофейку, Мариночка?

– Да, пожалуйста, сделай кофе для всех! – распорядилась я и с нетерпением сказала: – Чувствую, у вас куча новостей. С кого начнем?

– Если позволите, я начну первым, – заявил Кряжимский. – Дело в том, что вчера в жизни Чижовой произошло необычное событие. Не обсудив его, мы не сможем двигаться дальше.

– Что опять случилось? – воскликнула я, терзаясь неприятными предчувствиями.

– Ну-у, собственно, пока ничего не случилось, – успокоил меня Кряжимский. – Нужно подумать, может ли что-нибудь случиться в дальнейшем… Меня, признаться, эта новость необыкновенно удивила…

– Сергей Иванович, – взмолилась я. – Ради бога, не томите!

– Не беспокойтесь, Ольга Юрьевна, я по порядку, – спокойно продолжил Кряжимский. – Вчера, как вы просили, я позвонил Чижовой на работу. Мне ответили, что Татьяна Петровна взяла неделю отгулов, потому что у нее намечается квартирный обмен. По-моему, еще за день до этого Чижова и словом не обмолвилась об обмене квартиры. Меня этот факт насторожил, и я немедленно поехал к Чижовой домой…

– Но она действительно не собиралась ничего обменивать! – с изумлением воскликнула я. – Здесь что-то не так.

– Вот, слушайте! – строго продолжал Кряжимский. – Я застал Татьяну Петровну дома, она пребывала, я бы сказал, в каком-то радостном смятении… Выяснилось, что вчера утром с ней созвонилась некая супружеская пара и предложила обменяться квартирами. Причем на обмен предлагалась двухкомнатная квартира улучшенной планировки и безо всякой доплаты! Правда, дом находится на самом краю города, но дом хороший, с действующими коммуникациями, с магазинами, автобусная остановка рядом. Татьяна Петровна обеими руками ухватилась за эту идею – она всегда мечтала, чтобы у Игоря была отдельная комната.

– Простите, – перебила я. – Как же эта пара вышла именно на нее? И в чем для этой пары выгода обмена? Мне это кажется крайне подозрительным!

– Чижову тоже смутили эти обстоятельства, – подтвердил Кряжимский. – Но супруги выглядели так прилично и рассуждали так трезво… Хотя, на мой вкус, их объяснения выглядели не слишком логично. Представьте, они сказали, что узнали о квартире Чижовой от каких-то знакомых, которые живут неподалеку. Но назвать этих знакомых отказались. Причиной же, побудившей их менять квартиру, якобы явилось желание жить поближе к центру. Причем они желали совершить обмен как можно быстрее и даже пообещали Татьяне Петровне взять на себя все расходы по оформлению бумаг.

– Ничего себе! – поразилась я. – Просто Санта-Клаусы какие-то! Мне что-то не верится в подобную благотворительность.

– Мне тоже это показалось странным, – заметил Кряжимский. – Я узнал у Чижовой фамилию супругов и позволил себе навести кое-какие справки через своих знакомых… То, что я узнал, оказалось еще более удивительным – ту двухкомнатную квартиру, которую эти благодетели так мечтают обменять на худшую, они приобрели всего несколько дней назад! Спрашивается, почему они сразу не купили себе однокомнатную квартиру в центре? Как мне удалось выяснить, это люди далеко не бедные, муж занимается бизнесом, и довольно успешно.

– Действительно, почему? – подхватила я. – Проще, наверное, было именно купить квартиру у Чижовой?

– Вряд ли эта мысль показалась им удачной, – покачал головой Кряжимский. – Они прекрасно понимали, что Чижову могла напугать эта сделка. Продать квартиру, тут же начать поиски новой, трястись над деньгами, как бы их не украли. Предложить новую удобную квартиру, совершенно чистую, – это куда надежнее, тем более взяв на себя все хлопоты. Нет, они психологически очень верно все рассчитали! Чижова и тут слегка напугалась, но радость все-таки перевесила.

Татьяна Петровна даже забыла о своих неприятностях и теперь думает только о скором переезде. Она, в принципе, уже дала согласие на обмен и уже смотрела новую квартиру. Квартира ей понравилась.

– Да, это неожиданность! – сказал я. – И что вы думаете по этому поводу, Сергей Иванович?

– Кто-то хочет убрать Чижову подальше, это однозначно, – убежденно сказал Кряжимский. – Убийство сорвалось, тут еще вмешались посторонние люди, этот неизвестный «кто-то» предпочел раскошелиться. Возьму на себя смелость предположить, что супруги, затеявшие обмен, всего лишь посредники, и квартира принадлежит им только формально. На самом деле все это организовал человек, работающий в казино. Он, несомненно, узнал Чижову, когда она впервые появилась в этом заведении, и испугался, что и она узнает его. Отсюда и спешное увольнение, и покушение на убийство, и вот теперь – обмен.

– Похоже на то, – задумчиво сказала я. – Но кто этот человек – хозяин? Его помощник? Виталий?

– Думаю, мы сможем ответить на этот вопрос, когда Виктор покажет Татьяне Петровне фотографии, которые он сделал, наблюдая за казино…

– Но сначала, я надеюсь, он покажет их нам, – предположила я.

Виктор скупо улыбнулся, открыл принесенный с собой кейс и жестом карточного фокусника разложил на столе все отлично сделанные фотографии. В основном на них были запечатлены мужские лица. Здесь были пожилые мужчины в дорогих пиджаках, с отяжелевшими выбритыми щеками и с сумрачным цепким взглядом. Были и молодые парни, широкоплечие, аккуратно постриженные, с самоуверенными физиономиями. Все они попадали в объектив, когда выходили или входили в казино – стеклянная дверь заведения присутствовала на всех фотографиях. Я сразу же узнала среди множества лиц Анатолия Николаевича, его помощника и Виталия.

Виктор снимал все подряд, потом выбрал самые удачные снимки и увеличил. Он правильно понял, что для нас самое главное – лица. Конечно, на пленку попали и посторонние – те, кто приезжал просто поиграть или пропустить рюмочку. Но он рассудил, что чем больше, тем лучше.

– Итак, среди этих людей вполне может оказаться тот, что был десять лет назад в компании с Лосем, – задумчиво проговорила я. – Возможно, даже сам Тарантас. Как вы думаете, коллеги?

– С большей вероятностью – может, – согласился Кряжимский. – Хотя окончательный ответ нам может дать только Чижова. Единственное, что я могу предположить, – вряд ли это будет кто-то из молодых…

– Да, молодые были тогда детьми, – кивнула я. – Но в этом случае получается, что у нас два основных подозреваемых – Анатолий Николаевич и Александр Николаевич. По возрасту оба подходят, – я отложила в сторону две фотографии.

– Если исключить тех мужчин, которые были гостями казино, – напомнил Кряжимский. – Пока я все-таки не стал бы этого делать.

И тут вдруг в разговор вмешался Виктор. С присущим ему «красноречием» он сообщил, что вчера навещал безутешную подругу Бордюра. Они чуть-чуть выпили и подружились. Настолько подружились, что она кое-что рассказала. В частности, она узнала Виталия, который встречался с Бордюром за несколько дней до его смерти. Правда, о чем они договаривались, Попиха не знает. Бордюр никогда не посвящал ее в свои дела. Но в том, что такая встреча состоялась, она уверена на все сто.

– Этот Виталий, – сказала я, – распоряжается в казино персоналом. Он слишком молод, чтобы считаться давним знакомым Чижовой. Значит, выполнял поручение.

– К этому сообщению нужно относиться с некоторой осторожностью, – заметил Кряжимский. – Ведь подруга незабвенного Бордюра, кажется, привержена к горячительным напиткам? У таких людей зачастую очень буйная фантазия.

– Возможно, – сказала я. – Но ведь, по словам Виктора, к остальным фотографиям она отнеслась совершенно равнодушно, а этого узнала сразу. Даже назвала марку машины, на которой тот приехал, – на желтом «Форде». Так?

Виктор утвердительно кивнул.

– Ну, что? Тогда, кажется, все сходится? – я вопросительно посмотрела на Кряжимского. – Преступника нужно искать в казино!

– Последнее слово за Чижовой, – непреклонно изрек Сергей Иванович.

– Хорошо, я забираю эти фотографии и отправляюсь за ее последним словом! – решила я. – У кого-нибудь есть другие предложения?

Неожиданно подал голос Ромка, которого явно тяготило собственное бездействие.

– А что, этот обмен квартирами просто для отвода глаз? – спросил он. – Заманят Чижовых к черту на кулички и там потихоньку с ними расправятся!

Кряжимский скептически покачал головой.

– Думаю, это маловероятно. Переселившись на край города, Чижова вряд ли когда-либо появится в районе казино и уже не будет представлять никакой опасности. Если ее сейчас оставят в покое, скорее всего она просто забудет всю эту историю. Убивать ее теперь нет никакого смысла. Полагаю, преступник это отлично понимает.

В словах Кряжимского была большая доля истины, но по лицу Ромки я поняла, что его эти слова не убедили. Может быть, мне следовало обратить более пристальное внимание на это обстоятельство, но меня отвлек Виктор.

– Нам нужен Чижов, – сказал он. – Он – свидетель убийства на теплоходе. Пусть глянет на фотографии.

– Это верно, – ответила я без энтузиазма. – Но, боюсь, это нереально. Чижов вряд ли бросит работу, семью и помчится в Тарасов смотреть на какие-то фотографии.

В этот момент в нашей приемной зазвонил телефон, и Марина поспешно вышла из кабинета. Вернулась она немного растерянная и сообщила:

– Оль, там из милиции! Я переключила на твой телефон.

Я взяла трубку и сказала, что слушаю.

– Ольга Юрьевна, если не ошибаюсь? – пророкотал в трубку веселый мужской голос. – Здравствуйте! С вами говорит старший оперуполномоченный РОВД Ленинского района Могилин. Вы не могли бы заглянуть к нам сегодня? Есть кое-какие вопросы…

– С удовольствием, – ответила я. – А когда? Не возражаете, если я подъеду прямо сейчас?

– Это было бы отлично! – сказал Могилин. – Вы меня очень обяжете.

– Может быть, вы тогда тоже окажете мне небольшую услугу? – поинтересовалась я. – Дело в том, что меня интересует один человек. Некто по кличке Тарантас. Десять лет назад он был объявлен во всероссийский розыск по подозрению в убийстве, которое было совершено в Нижегородской области. Хотелось бы взглянуть на те материалы, которые у вас по нему есть. Поверьте, это очень важно.

– Вот как? – весело удивился Могилин. – Ну что ж, попробуем поискать! Значит, я жду вас!

Я собрала фотографии в отдельный пакет и поехала в милицию. Дежурный был уже предупрежден, и меня сразу проводили к Могилину. Он оказался крупным жизнерадостным мужчиной с густыми волосами пшеничного цвета, улыбчивым лицом и малость бесшабашными глазами.

– Кстати, представлял вас совсем иначе! – заявил он, усаживая меня на стул. – Не думал, что главный редактор окажется столь очаровательной женщиной. Я просто восхищен!

– Я тоже иначе представляла себе оперуполномоченных, – ответила я. – Мне казалось, что все они очень серьезные, нервные и озабоченные.

– И вдобавок у меня фамилия такая – Могилин! – захохотал он. – Нет, дорогая Ольга Юрьевна, это пусть преступники ходят нервные и озабоченные – у меня такой принцип!

– Однако давайте ближе к делу, – предложила я. – Вас, наверное, интересует, что я знаю о некоем Бордюре?

– Вы очень проницательны! – восхитился Могилин. – Сразу чувствуется профессионал. Именно это меня и интересует. Согласитесь, немного странно: приходит ваш человек, предъявляет нам фотографию, интересуется, а тот, кто на фотографии, – уже труп! Я далек от мысли, что его прикончили ваши сотрудники, но сам факт вызывает вопросы. Этот фотограф – Виктор, кажется, – заявил, что действовал по заданию редакции. Я не совсем понял, в чем состояло задание и как вы вообще вышли на убитого.

– Мы вышли на него случайно, – ответила я. – К нам пришла женщина, пожаловалась, что ее хотят убить, попросила помочь. Мы предприняли некоторые меры – в частности, немного понаблюдали за ее квартирой. Именно там, в подъезде, Виктор случайно наткнулся на этого типа и сфотографировал его. У нас не было уверенности, что это именно тот, кто нам нужен.

– Почему же эта женщина по такому серьезному вопросу обратилась не в милицию, а к вам?

– По-моему, она не очень доверяла милиции, – объяснила я. – На нее уже совершали разбойное нападение, но в милиции сочли возможным оставить этот факт без внимания.

Могилин сделался серьезным и спросил вкрадчиво:

– Надеюсь, как представитель прессы, вы не станете делать из этого поспешных обобщений, а, Ольга Юрьевна? В любой работе неизбежны ошибки, стоит ли заострять внимание общества только на них? Ведь не секрет, что отношение обывателей к милиции сейчас и без того негативное…

– Вот странно, почему бы это? – невольно спросила я.

– Это сложный вопрос, – глубокомысленно заключил Могилин. – И я бы не рискнул подходить к нему слишком прямолинейно.

– Я тоже не люблю прямолинейности, – сказала я. – Но люблю прямых мужчин. Скажите, вы нас в чем-то подозреваете?

– Упаси бог! – воскликнул Могилин. – Конечно же, нет! Но поскольку вы имели отношение к Бордюру, я счел своим долгом выяснить, что вам известно.

– Я могу сказать, что нам стало известно. Например, то, что наша клиентка опознала в Бордюре того человека, который напал на нее с ножом в переулке. А еще нам стало известно, что незадолго до этого Бордюр встречался с распорядителем казино «Колесо фортуны», которого зовут Виталием, и имел с ним секретную беседу.

– Вот как? – озадаченно произнес Могилин, почесывая крупный нос. – Вы хотите сказать, что Бордюра наняли, чтобы он убил ту женщину? А кто она вообще такая? Бизнесмен? Или, правильнее, бизнесвумен?

– Я все вам объясню, – сказала я, – но сначала бы хотела узнать, вы ничего не сделали по моей просьбе?

– Это насчет Тарантаса-то? – задумчиво спросил Могилин и сел за стол. Там он принялся листать какие-то бумажки, а потом, подняв на меня глаза, сказал: – Была, была такая разработка! Но уж очень давняя – боюсь, она уже потеряла актуальность. Хотя если вы о ней заговорили, то уж, наверное, неспроста?

– Почему вы полагаете, что то давнее дело потеряло актуальность? – спросила я. – Насколько мне известно, оно до сих пор не закрыто…

– Это-то ясно, – вздохнул Могилин. – Я имею в виду самого Тарантаса. За десять лет он нигде ни разу не засветился, понимаете? Возможно, его давно уж и на свете нет!

– Возможно, – кивнула я. – А может быть, он делает бизнес у нас в городе. Например, заправляет казино…

Могилин посмотрел на меня с любопытством.

– Далось вам это казино! – сказал он. – Вы что-то о нем знаете? Тайны зеленого стола? Та женщина, которой вы помогаете, профессиональный игрок или раскаявшийся крупье? Ах да, совсем забыл – сначала о Тарантасе!.. – Он опять заглянул в бумаги. – Ну что ж, известно немного… Тарантышев Дмитрий Сергеевич, шестидесятого года рождения, особых примет нет… без определенных занятий… под судом и следствием не состоял. Родственников не имеет, воспитывался в детдоме. Разыскивается по подозрению в умышленном убийстве… Фотография имеется, но отвратительная – увеличен снимок с какого-то удостоверения. Изображение выцвело, нечеткое, и вообще на той фотографии Тарантышеву лет шестнадцать, так что, сами понимаете…

– Отпечатки пальцев? – деловито поинтересовалась я.

– Отпечатков нет, – развел руками Могилин. – Впрочем, можно запросить компьютерный банк данных – вдруг нижегородские коллеги что-то обнаружили… Но вряд ли – все-таки человек под следствием не состоял…

– Тем не менее, если я попрошу вас сделать мне ксерокопию?

– Уже сделал! – с улыбкой произнес Могилин и протянул мне листок, на котором была изображена перекошенная черно-белая физиономия с выпученными глазами. Она не вызывала у меня абсолютно никаких ассоциаций.