Текст книги "Неотразимое чудовище"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

* * *

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – спросила я, проводив нашего «красавчика».

Честное слово, подумала я, рассматривая израненного моими выстрелами «монстрилу», с куда большим удовольствием я палила бы в рожу Федора! Надо будет попросить у него фотографию…

Лариков пожал плечами.

– То есть ты, как всегда, ничего не думаешь? Может быть, ты согласен, что это – дело Ритиных хрупких пальчиков?

– Саш, не срывай на мне злость, – попросил Лариков. – Я просто обдумываю все услышанное. Поскольку, сам того не ведая, этот «нарцисс» подарил нам очень много информации к размышлению. Что там у нас получилось со стариками?

– Кто-то платил им за показания, – сказала я. – Потом, конечно, им следовало или исчезнуть, или молчать… Кстати, этот «кто-то» был очень щедрым.

– Та-ак… То бишь деньги у него имеются!

– Я тоже, кстати, заплатила за информацию, – не упустила я случая напомнить о трате казенных денежек.

– Ну, куда ж от этого деться! Не все граждане у нас отличаются сознательностью! Так вот, что я, Сашенька, думаю… Придется сегодня нам с тобой поближе познакомиться с искусством стриптиза…

– О нет! – возвела я очи к небесам. – Мама мне не разрешает смотреть стриптиз!

– Ты уже даже по английским меркам достигла совершеннолетия, – сообщил Ларчик.

– Нет, – возразила я. – Мне дозревать еще полмесяца! Двадцать четыре мне стукнет лишь пятнадцатого марта.

– Ну, и ладно. Это уже не в счет. В общем, нам с тобой надо сходить на «пип-шоу». Но это еще не все…

– Как? Ты еще не все мне сообщил? Ты что, собираешься окунуться в пучину разврата на полную катушку? Я маме пожалуюсь.

– Жалуйся. Но тебе предстоит обольстить Мальчевского!

– Что? – заорала я. – Как же я это сделаю? Сам обольщай Мальчевского!

– Мне тоже предстоит кое-кого обольстить, – самонадеянно сообщил мой босс. – Валерочку Ракитину. Поскольку мне кажется, что именно там зарыт ключик от сундучка с «жизнью Кащея».

– А как? Нас с тобой уже полгорода знает!

– А на что у нас твоя Эльвира? Она же визажистка!

– Ладно, – согласилась я. – Позову сейчас Эльвиру, она нам уменьшит рост, нарастит плечи и грудь! Твою жирафью фигуру за километры видно!

– Все равно можно что-то придумать, – заупрямился мой босс.

– Кстати, получается нестыковка! – вспомнила я. – Этот красавчик заявил, что у Мальчевского был роман с Валерой! Так?

Он кивнул.

– А Мария Валерьевна говорила о том, что Мальчевский хотел жениться на Лизе!

– Может быть, просто Мария Валерьевна этого хотела?

– Да, но… Это могло послужить мотивом для убийства!

– Сашка, ну сколько тебе раз повторять, что мотив для убийства – это еще не убийство? Нет, я не спорю… Может, ты опять окажешься права. Но для того чтобы в этом увериться или, наоборот, убедиться в обратном, нам нужно познакомиться с этой загадочной парой! Кстати, как ты думаешь, я подхожу на роль коварного обольстителя?

Я уже собралась гомерически расхохотаться прямо ему в лицо, поскольку, по моему убеждению, он вряд ли был способен коварно обольстить кого бы то ни было, даже ангела, настолько простодушным и открытым было его лицо, но тут зазвонил телефон.

Я сняла трубку и услышала голос Ванцова.

– Лешка, что случилось? – застыла я на месте от нехорошего предчувствия. Уж больно напряженным голосом он произнес: «Алло, Саша»… Так безнадежно и устало.

– Саша, не волнуйся…

Та-ак… Предчувствия, как говорится, ее не обманули…

О боже! До чего я ненавижу эту манеру загробным голосом просить человека не волноваться! После этакой «понурой» просьбы вполне уместно немедленно хлопнуться в обморок.

Естественно, я сразу начала волноваться!

– Что-то с Ритой? – спросила я.

– Ну, в общем, да, – сказал Ванцов так трагично, что я сразу поняла – все действительно ужасно. Может быть, Рита вообще не выдержала последнего удара и покончила с собой.

– Господи, – выдохнула я. – Она жива? С ней все в порядке?

– Жива, но… В общем, Саша, Рита только что подписала признание. Так что получается, что и Донатовского, и Елизавету Ракитину убила именно она!

Глава 13

Разговаривать с Ритой было бесполезно.

Я потратила битых два часа совершенно впустую, пытаясь ее хоть немного вразумить.

Она сидела, смотрела в одну точку и только покачивалась на стуле взад-вперед, как маятник Фуко. И от этого, братцы мои, мне стало жутко.

Если вам приходилось смотреть в глаза безумца, вы прекрасно поймете мое состояние – Ритины глаза были совершенно лишены мысли. Как будто кто-то высосал из нее жизнь и оставил раскачиваться на этом дурацком стуле до второго пришествия.

Кстати, признание она написала совершенно потрясающее.

«Я убила Лизу и Костю».

Вот так. Большими, округлыми буквами, как школьница. Без каких-либо откровений. Как она это сделала, почему – все это Рита опустила. На вопрос о деталях совершенного ею преступления она, взглянув на следователя невинными фиалковыми глазами, спросила: «Зачем?». Ванцов попытался пробиться к ее сознанию, пространно объясняя, зачем следствию нужны детали, Рита его вежливо выслушала и махнула рукой. Робко улыбнулась и произнесла:

– Извините, но я не помню…

Со мной она поначалу вообще говорить не хотела, задав тот же сакраментальный вопрос: «А зачем?» Но я все-таки прорвалась к ней и тут же поняла, что я самая большая идиотка на свете. Естественно, пальму первенства я отдала самой героине трагедии, поскольку Рита явно претендовала на это звание куда больше меня.

Потом ее увели.

Она шла, а на ее губах сияла улыбка. Такая, знаете ли, покорная и спокойная. Как будто восходила на Голгофу ради неведомой нам идеи.

Вот эту самую идею мне хотелось понять, и как можно скорее.

А пока я стояла, смотрела ей вслед и дрожащими пальцами разминала сигарету.

Когда на мое плечо легла рука, я дернулась.

– Саша…

– Ты веришь, что убила она? – спросила я Лешку, неожиданно охрипнув.

– Успокойся, нет.

– Вот и я тоже в это не верю…

– Саша, ради бога, перестань так дрожать.

Я хотела заверить его в том, что не дрожу и дрожать не собираюсь, но с удивлением обнаружила, что мои пальцы действительно ведут себя по-кретински.

– Успокойся, – снова попробовал привести меня в норму Ванцов.

– Лешка, почему она все это сделала? Почему?

– Может быть, ей не хочется жить? – предположил он.

– Ерунда, – затрясла я головой. – Она за кого-то боится. И считает, что этот человек и совершил все преступления! Но ведь она же была влюблена в Донатовского! Тогда – кто это может быть?

Лешка пожал плечами.

– Саш, мы разберемся! Обязательно! Ты мне веришь?

– Мне очень хочется верить в то, что мы разберемся! Но такой запутанной истории в моей практики не было, – сердито сказала я ему. – И как нам из нее выпутать эту сумасшедшую дуреху – ума не приложу!

* * *

«Она за кого-то боится»…

За окнами автобуса мелькали равнодушные дома и такие же равнодушные люди.

Водитель отрывался по полной программе, врубив на полную мощность разухабистый «блатняк». В конце концов он приедет домой и завалится перед телевизором.

Я тоже, в конце концов, заявлюсь домой и включу Баха, чтобы не озвереть окончательно. Потому что в последнее время я чувствую, что это состояние не за горами. Например, сейчас мне ужасно хотелось встать и выключить эту мутотень. Заодно напомнить этому самому водиле, что раз я плачу за проезд четыре рубля, может, не надо включать в стоимость обслуживания культурную программу, о которой я не просила? А если я не люблю Михаила Круга? Ну, вот такая я попалась недоразвитая!

«Остыньте, мадемуазель!» – посоветовал мой внутренний голос.

И на сей раз он был совершенно прав, этот зануда… Злость порождает горячность, а до чего хорошего додумаешься в горячечном бреду? Только до бреда…

Я закрыла глаза. В темноте сначала сновали цветные кружочки. Кажется, экстрасенсы называют их «сигнатюрами». Эти сигнатюры все прыгали перед глазами, ужасно меня раздражая, пока я к ним не привыкла.

А потом я все-таки сосредоточилась. То есть до меня уже не долетали откровения «лесоповальных» певцов. И как будто я вообще уже не ехала в этом автобусе, а сидела в саду, теплом, летнем саду. И чей-то мягкий голос говорил мне: «Вот мы с тобой почти ссоримся из-за него, а он теперь где-нибудь в гостиной или в саду смеется над нами… стремится доказать, что он гений».

Так ясно он прозвучал, что я почти готова поклясться, что узнала его, это был голос самого Донатовского. Я дернулась, будто проснулась, и открыла глаза, озаренная догадкой – вернее сказать: не догадкой, а каким-то слабеньким ее подобием.

Смеется. Он смеется над нами.

Может, вы не верите в то, что наше подсознание иногда работает круче сознания, но у меня уже была куча поводов убедиться в этом.

Я встала и вышла из автобуса.

Мне надо было срочно обсудить эту идею с Лариковым. Кто знает, может, мы сможем вдвоем докопаться до сути?

* * *

Влетев в квартиру, я отмахнулась от Ларчика, который попытался сочувственно спросить, как дела у Риты.

– Сущий отврат, – бросила я на ходу. Меня волновал сейчас куда больше его книжный шкаф. А именно – одна книжка.

Нашла я ее сравнительно быстро и тут же уткнулась в нее, не обращая внимания на вопросительно-недоуменные взгляды моего босса.

Увидев, какая книга вызвала во мне интерес, Ларчик хмыкнул и включил Ника Кейва.

– Спасибо, – буркнула я. – Ник Кейв как нельзя кстати. Особенно хорош после слащавого «блатняка»!

– Ты внезапно склонилась к «маниакальной» идее? – поинтересовался босс.

– Не знаю, – честно ответила я. – Пока еще не знаю… Ларчик, что можно сделать, если подозреваешь человека, но никаких улик против него нет?

– Надо подсунуть ему «свинью»…

– Нет, не то. «Жучок» не поможет. Как взять его за жабры, если жабры эти… Как бы выразиться поточнее? Имеют неясные очертания. Не важно, впрочем. Ты меня понял.

– Ага, – кивнул Ларчик. – Понял… Значит, надо постараться взять его с поличным.

Я кивнула.

«Если ты убивал часто, то в итоге это хочется делать всегда, – прочитала я откровения в книжке. – Желание убивать всегда скрываемо, и оно всегда слаще. Слаще любви к женщине».

Бог ты мой, ну и пакость!

Тем не менее полезно, знаете ли!

Я посмотрела на «монстрилу».

Ну да, конечно, – приплюснутый нос, маленькие, глубоко посаженные глаза, кустистые брови, низкий, нависший над глазами лоб… Непременный зверский оскал.

Тот, кто лепил этого урода, явно находился в плену собственных представлений о маньяках.

– Не хватает редкой бороды, и получился бы типичный человек-животное Ломброзо, – проговорила я. – А если все наоборот, Андрей?

– О чем это ты?

– Понимаешь, Ларчик, я тебе сейчас все расскажу, а ты подумаешь, что из этого – бред, а что не лишено здравого смысла! И тогда, дружочек, мы подумаем, как нам поступить! Ладно?

Как будто у него был другой выход!

* * *

Я увлеклась. Но, надо отдать должное Ларикову, все мои «фантазии» он на сей раз выслушал внимательно, стоически перенося мои попытки сыграть все в лицах. Конечно, я заразилась этими способностями от Донатовского и теперь пыталась сделать то же самое.

– То есть ты предполагаешь, что это он?

– Да вот как-то все сходится, – развела я руками. – Посмотри, Ларчик! Первые жертвы – со следами насилия, так?

– Саша, а если эти преступления совершенно не связаны между собой?

– А если связаны? Мы же должны отработать все версии!

– Ну, ладно… Отрабатывай.

– А теперь Лиза. Она просто задушена! Что из этого следует? Первое – если это маньяк, почему он этого не сделал?

– А если это не маньяк?

– Мы договорились, Ларчик! Сейчас у нас версия маньяка! Предположим, Лиза узнала о ком-то из очень близких ей людей, что этот человек – и есть наш искомый маньяк!

– Только не улетай в фантазиях чересчур далеко, ладно?

– Я и не смогу, если ты будешь без конца меня одергивать, – огрызнулась я. – Как я тебе объясню, что думаю, если моя фантазия будет валяться на земле, будто раненая птица? И ранил ее, между прочим, именно ты!

Кажется, изысканность и художественная образность моей фразы на него подействовала.

Он опять замолчал.

– Ну, так вот. Я могу, конечно, предположить, что она еще что-то узнала. Но ведь Лизу было трудно назвать девочкой, оторванной от реальности? Чисто психологический момент – если бы ты, предположим, узнал, что я тайком торгую наркотой, ты стал бы впадать в депрессию?

– Нет, – покачал головой Ларчик. – Я бы закатил тебе хорошую трепку, устроил скандал, и в депрессию впала бы ты…

Я задумалась. Версия о наркоте, не проходила. Потому что человек, которого Лиза предположительно обвинила в этом, вряд ли ее за это задушил бы.

Так что, как ни крути, а этот человек занимался чем-то, куда более ужасным, чем наркотики. И…

– А если она узнала, что он киллер? – предположил Ларчик.

– Тоже фигня, – поморщилась я. – Киллер не станет душить. Но человек, убивший Лизу и Донатовского, – он привык убивать. Более того, ему это нравилось. Именно в такие моменты он ощущал свою значимость. А теперь подумай, чью характеристику я тебе выдала?

Он посмотрел на «монстрилу».

– Вот именно, – кивнула я. – Для Лизы это открытие было кошмаром. Знаешь, почему? Потому что именно этого человека, а совсем не Донатовского, Лиза очень любила. И не только Лиза… Если ты сейчас сходишь и посмотришь на Риту, ты без особого труда убедишься, что она находится точно в таком же состоянии… Она раздавлена. Правда, которую она узнала, для нее так тяжела, что ей легче умереть, чем жить с ней. Она привыкла относиться к этому человеку жертвенно, влюбленно, восхищенно – как угодно. Что испытывает женщина, узнавшая, что ее Сказочный Принц всего лишь дешевый маньяк? Убийца несчастных рыженьких девушек? Жалкий шизоид с манией величия? Что она должна испытывать после того, как он убил ее подругу и Донатовского?

Кстати, Донатовский скорее всего понял, кто он. Но его ошибка была в том, что он каким-то образом показал, что это понял. Вспомни, я ведь тебе рассказывала, что у него была незаурядная актерская пластичность. Он, сам того не ведая, перевоплощался мгновенно, и я думаю, убийца в тот момент находился неподалеку и без особого труда узнал в образе себя. Иначе я не могу найти объяснения тому факту, что он заманил Донатовского, чтобы нанести смертельный удар. Тот был встревожен настолько, что бросился за ним без пальто. И это могло напугать убийцу. Одно могу тебе сказать – сейчас он встревожен и озлоблен. Как загнанный зверь, который чует беду. И он очень опасен, Ларчик! Зверь в отчаянии еще более страшен.

– Так кто же это? – нетерпеливо спросил Ларчик.

– Милый, если бы я знала на сто процентов, – развела я руками. – У меня пока три кандидата. И я еще не выбрала, кто из них наиболее достоин. Это я узнаю, пообщавшись с господином Мальчевским и Валерией Ракитиной. И нам, боюсь, не справиться без Эльвириной помощи… Как, однако, кстати она выкрасила свои кудри в рыжий цвет!

* * *

Я набрала номер Эльвиры. Она на сей раз оказалась дома.

– Элька, ты нам нужна.

На другом конце провода хмыкнули, потом недовольный Эльвирин голос изрек:

– Ты же вроде как велела мне сидеть дома, пока краска не сойдет на фиг!

– Ты нам нужна именно рыжая, – деловито сообщила я. – Потому что я не прохожу – меня знают. Кстати, ты нас загримируешь с Ларчиком?

– Под кого? – лениво спросила Элька. – Ларикова под Дракулу, а тебя под Сивиллу?

– Хоть под Кикимору, – разрешила я ей. – Надо сделать так, чтобы нас никто не узнал.

– Сходите тогда в пластическую хирургию, – посоветовала Эльвира.

– Элька!

– Саш, да я не смогу сделать вас полностью неузнаваемыми! Вы что, от милиции решили спрятаться?

– Ну хотя бы чтобы нас узнали не сразу! – взмолилась я. – Я сейчас позвоню Пенсу, он зайдет за тобой, и вы придете к нам…

– Ах, ты мне выдаешь Пенса? – обрадовалась Элька. – Это меняет дело!

– Только во временное пользование, – тут же сказала я.

– Да разве от тебя чего хорошего навечно дождешься, Данич, – вздохнула Эльвира. – Ладно, согласна и на временное…

Она положила трубку, а я позвонила Пенсу. Он подумал и сказал, что сможет отпроситься с работы, так как у них в конторе вырубили свет и он все равно ничего не может сделать – без света нельзя же сбросить в Москву данные по продажам! Поэтому он зайдет за Эльвирой.

Его готовность зайти за моей подругой меня несколько покоробила, но я решила не предаваться глупому отчаянию – сейчас дело прежде всего.

– Так что ты хочешь сделать? – поинтересовался босс. – Я так и не смог понять, что ты задумала… Может, все-таки объяснишь?

– Сейчас, – кивнула я, – объясню… Только налью себе допинга, то есть кофе…

– А может, не стоит? Ты и так, как в лихорадке…

– Надо, – отрезала я. – У меня всегда в стрессовых ситуациях организм жаждет кофе.

Я сбегала за кофе, закурила и уже приготовилась изложить ему свой грандиозный план по поимке маньяка-убийцы, как в нашу дверь позвонили.

– О боже! – вздохнула я. – Может, не открывать? Вряд ли это Эльвира с Пенсом, они так быстро не летают, а клиенты нам сейчас с тобой ни к чему.

– Клиенты всегда к чему, – назидательно заявил Лариков, и я пошла открывать дверь, а открыв, застыла, в изумлении вытаращившись на пришедшего.

– Здравствуйте, – робко сказал маленький толстяк. Я вспомнила его почти сразу. Он встретился мне, когда я выходила из дома Ракитиных.

– Здравствуйте, – недоуменно ответила я. – Вы к кому?

– К Андрею Петровичу, – покраснев от смущения, сказал робкий толстячок. – Я – отец Лизы и Валерии Ракитиных…

* * *

Вот это поворот!

– Проходите, – пригласила я его в комнату.

– Вы удивлены, конечно, – смущенно сказал наш неожиданный гость. – Я понимаю. И еще я бы хотел вас попросить, чтобы о моем визите не узнала жена.

Он посмотрел на меня таким детским, умоляющим взглядом, что я почувствовала приступ жалости.

– Мария Валерьевна очень прогневается, если узнает о том, что я вас посетил. Понимаете, она считает, что сор из избы не выносят…

– Знакомьтесь, это Андрей Петрович. А это…

– Андрей Юрьевич, – наклонил голову толстячок. – Ракитин.

Настала пора удивиться моему боссу.

– Очень приятно, – озадаченно пробормотал он, посмотрев при этом на меня.

– Кофе будете? – спросила я. – Или чай?

– Да нет, спасибо. У меня очень мало времени. Я сказал супруге, что иду в магазин. Я не могу задержаться ни на минуту. Но если я вам это не расскажу, может, потом всю жизнь буду кусать локти, испытывая чувство вины…

Он посмотрел на меня и смущенно улыбнулся.

– Поэтому вы уж не обижайтесь, но я быстренько все скажу и уйду. Я ведь искал вас уже давно! Пришлось в театр заходить, где Лизонька работала… Хорошо, что ваш адрес у их охранника записан! Маша вам ведь про ссору между девочками ничего не рассказала?

– Нет.

– Вот ведь она какая! Я ей говорю – да как же так, если от этого успех расследования зависит? А она – не хочу Лизину память грязью обливать! И другим не позволю!

– Подождите, – взмолился Лариков. – Какая ссора?

– Да та, после которой девочки совсем друг с другом общаться перестали. Я же нечаянно услышал. Они сначала мирно беседовали. Потом вдруг Лиза говорит: «Лера, нам нужно поговорить с тобой наедине». А Лерочка ей дерзко отвечает: «Я знаю, о ком ты хочешь говорить. Не буду! Меня ваши домыслы и сплетни нисколько не интересуют! Про меня в вашей луже тоже много грязного плетут!» Лиза какое-то время молчала, а потом тихо так сказала: «Он чудовище, Лерка! И то, что между вами происходит…» – «Ты просто ревнуешь! – крикнула Лера. – Ты просто ревнуешь, Лиза! Зачем ты говоришь про него такие ужасные вещи?» – «Я не ревную, – ответила Лиза. – Твоя личная жизнь неприкосновенна, ради бога. Но я тоже имею право. Пойти в милицию, например». – «У тебя нет доказательств!» – «Есть». Мне неприятно об этом говорить, но Лера сказала, что она все ему расскажет. А Лиза только усмехнулась и грустно ответила: «Что ж, возможно, тогда у тебя появится повод увериться в моей правоте!»

Вот так это было. И самое страшное, если мои догадки верны, они говорили о Лерочкином возлюбленном. Я теперь очень боюсь за нее. Она ведь после Лизиной гибели сама не своя, и… Она мне сказала: «Папа, я помню о Лизе. Он мне заплатит за все сполна».

– Да кто он?

– Лерочкин возлюбленный, – почти шепотом сказал Ракитин. – Я, конечно, не знаю точно, но, думаю, это Мальчевский!

* * *

Значит, все сходится на загадочном Мальчевском.

Можно просто пойти и взять его за жабры!

– В голове не укладывается, – сказал Лариков, когда наш гость ушел. – Получается, что это – весьма богатый и респектабельный молодой человек! Слушай, чего ему не хватало в жизни?

Я молчала и думала.

О чем?

А вот этого я пока не скажу! Во-первых, потому что до конца не уверена в своей правоте, а во-вторых… Ларчик наверняка усомнился бы в том, что я права, точно так же, как пока и сама я!

Через полчаса в дом ворвалась Эльвира в сопровождении покорного и молчаливого Пенса.

– Так что я там с вами должна сделать? – поинтересовалась она. – Ларчика укоротить, а Сашку обрить налысо? Ну, что ж… Если вы не будете сопротивляться, особого труда это мне не составит! И куда мы потом отправимся?

– Смотреть стриптиз, – мрачно объявила я.

– Ну, наконец-то! – обрадовалась Эльвира. – А то, если честно, ты всегда тащишь меня в какие-то скучные, заплесневелые места! Стриптиз-то я никогда и не видела! Мы идем на мужской стриптиз?

– Нет, на женский, – отрезала я.

– Как? – возмутилась Эльвира. – Что нам-то с тобой делать на женском стриптизе? Если тебя он интересует так, что даже не жаль заплатить, я его тебе сама устрою! Нет, Данич, я не хочу на женский!

– Мы идем по делу, – сказала я сурово. – И у тебя тоже есть задача…

– У меня? – обрадовалась Эльвира. – Класс! Надеюсь, мне отведена значительная роль?

– Главная, – кивнула я. – Самая главная роль, радость моя, у тебя!

«И самая опасная», – прибавила я про себя. У нас с тобой, детка, роли очень опасные.

* * *

Эльвира колдовала над нами около часа. В результате ее титанических усилий из дома вышли: высокий молодой человек с усами, очень представительный, с немного презрительной улыбкой, загадочность его облику придавали очки с затемненными стеклами. Сей красавец вел под руку молодую, самоуверенную нуворишку, с длинной гривой рыжих волос, струящихся по спине. Третьим в компании был высокий блондин, видом своим напоминавший красавчиков из Голливуда. И последней в этой компании была опять же рыженькая девочка, невесть как затесавшаяся в группу «золотой молодежи», поскольку она была скромной, обычной девочкой с растерянным взглядом. На ней были короткая клетчатая юбка и куртка из замши. Волосы заплетены в две косы, а глаза этой очаровательной особы сияли детской невинностью и чистотой. Совершенно непонятно было, что в ней нашел белокурый красавец, который явно души не чаял в своей подружке.

Они сели в «Вольво» и покатили по направлению к ночному клубу.

Где же еще и развлечься юным представителям «новой элиты», как не в ночном клубе господина Мальчевского?