Текст книги "Гнездышко мелких гадов"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Кто? – уточнила Лариса.

– Да кто угодно! Не мы, конечно, а незнакомые. Ну, прохожие, к которым он цеплялся. Он вечно задерется первым, а потом сам же в глаз получает. Я думаю, его за это из казино и выгнали.

– А он работал в казино?

– Да, там же в вечернее время работа, он успевал и учиться, и работать. Да и учился-то он так, через пень-колоду. Зато хвастался, что денег много получает. Только он их все на ветер бросал. А потом притих как-то и перестал на работу ходить. Мы спрашивали – почему, но он неопределенно отвечал, говорил, что не нравилось ему там, хотя вначале все наоборот было. В общем, не разберешь, что там за история. Да он и нас сколько раз доставал своим куражом пьяным. И сегодня вот тоже… Напился, начал к Тоне приставать. Ну, я и не выдержал, с лестницы его спустил. Он еще потом под окнами орал, что мы… – Олег слегка помялся.

– Что? – поторопила его мать. – Что орал-то?

– Ну, короче, что мы все нехорошие люди. Матом он орал, – пояснил Олег.

– И соседи слышали? – уточнила мать.

– Слышали, конечно.

– Кошмар какой!

– Да кошмар-то начался дальше. Шатилов потом обиделся за друга, говорил, что мы все тоже… – Олег снова помялся. – Ну, в общем, нехорошие люди, нормальных пацанов обижаем. А мы чего, должны выходки, что ли, их терпеть, если они пить не умеют?

– Конечно, не должны, – поддакнула Элеонора. – Правильно, что спустил с лестницы его. И не надо было их привечать.

– Да никто ж не думал, что так будет, – понурил голову Олег.

– Хорошо, а что было дальше? – строго спросил отец. – После того, как ты пиво выпил?

– Пришел домой, там Машка с Тонькой на кухне о чем-то шушукались. Я заглянул к ним, они от меня отмахнулись, видно, секретничали, ну я и пошел спать. А потом уже Шатилов позвонил. Машка трубку взяла, потом мне передала. Вот я и узнал, что случилось.

– Где живет этот Никитин? – спросила Лариса.

– Около клуба «Джуманджи», на Садовой, – ответил Губин.

– Далеко от вас, – констатировала Лариса.

– На машине пятнадцать минут, – поправил ее Василий Геннадьевич.

– Ну ладно, это имеет значение только в том смысле, какое районное отделение будет заниматься делом, – сказала Лариса. – А когда разошлись другие гости?

– Айрапет с подружкой ушли раньше всех. Потом за Оксаной жених заехал. А тут как раз Серега скандал учинил, и я его выставил. Затем Ювеналий отчалил – ему в церковь, что ли, нужно было идти… Ну а дальше – я уже рассказывал.

– За Оксаной заехал жених, говоришь? – уточнила Лариса.

– Ну да. Роман его зовут.

– А что он за человек?

– Оксана с Ромой нормальная пара, – ответил Губин. – Оксана тоже из района какого-то, но смотрится как типичная горожанка. В смысле, одевается со вкусом, держится уверенно. Люба на ее фоне просто замухрышечка. Это внешне, правда, а с интеллектом у нее все более чем в порядке, я уже говорил. А с Ромой Оксана где-то в кафе познакомилась позапрошлым летом. Серьезный парень, с машиной, все дела… Бизнесмен какой-то. Но он не из нашей компании, вообще человек, как бы это сказать – левый… А человек он спокойный, надежный, к Оксане хорошо относится. Они, по-моему, пожениться собираются. Но я его не очень хорошо знаю.

В этот момент послышались шаги, и в кухне показались супруги Лавриненко. Оба были одеты.

– Олег? – удивленно посмотрела на парня Алевтина Андреевна. – Что-то случилось?

Олег вздохнул и вопросительно посмотрел на отца.

– Да, – коротко сказал тот. – Убили однокурсника Маши. Они вместе отмечали праздник, потом разошлись, и парня нашли мертвым в подъезде его дома. Вот и все.

– Господи! – ахнула Алевтина Андреевна и опустилась на стул. – А где Антонина? Она же была вместе с вами!

– Она у нас с Машей осталась, – тихо сказал Олег.

– Так, немедленно едем за ней! – поднялась Лавриненко и потянула за собой мужа, который неуверенно топтался на месте.

– Аля, я не думаю, что это разумно, – взял женщину за руку Василий Геннадьевич Губин. – Пускай девочки побудут вместе, Маше тоже наверняка не хочется оставаться одной после всего этого. Может быть, они поспят немного. А вы пока послушайте Олега, утром заберете дочь.

– Нет уж! – Алевтина Андреевна решительно отстранила Василия. – Нечего ей там делать! Вот, я говорила… Я всегда была против этой компании. Искала себе приключений – вот и доискалась!

– Аля, ты так говоришь, словно Олег с Машей в чем-то виноваты! – с упреком воскликнула Элеонора.

– Я вовсе не это хотела сказать, – возразила Лавриненко. – Просто я всегда считала, что Тоне там делать нечего. Она у меня теперь вообще никуда не выйдет. Будешь ее на работу отвозить и обратно, – приказным тоном обратилась она к мужу. – И пускай дома сидит, никаких ей компаний!

– Аля, это чересчур! – попытался возразить супруг, но Алевтина Андреевна, не слушая его, уже пошла в коридор обуваться.

Николай Викторович развел руками и, извинившись и поблагодарив за вечер, поспешил за ней. Элеонора выглядела совсем убитой. В это время в дверях кухни показалась сонная физиономия Котова.

– Что у вас тут за шум? – спросонья невнятно спросил он.

Никто не ответил, и Котов тяжело опустился на стул, потянувшись за сигаретой. Элеонора снова начала всхлипывать. Лариса успокаивающе сжала ее руку и сказала:

– Пока ничего страшного я не вижу. Все можно уладить. Никаких прямых улик против Олега нет.

– Правда? – с надеждой посмотрела на нее, а потом на мужа Элеонора.

Василий Геннадьевич кивнул, однако лицо его оставалось мрачным.

– Да что, черт возьми, произошло? – воскликнул Котов. – Объясните, в конце концов!

– Убили одного приятеля Олега, – поведал Губин-старший. – Его самого не было дома в тот момент, а перед этим они поскандалили. Прямых улик действительно нет, но нервы могут потрепать. Нужно будет сделать звонок, у меня есть знакомый в УВД…

– Но разве Ларочка нам не поможет? – подняла глаза Элеонора.

– Пока не знаю, – призналась Лариса. – Нужно ли?

– Что? – пораженный, подал голос Котов. – Господа, я хочу сразу заявить, что моя жена давно уже не занимается никакими криминальными расследованиями! И именно с того момента наша жизнь стала спокойнее. Поэтому я не допущу, чтобы она снова взялась за старое.

– Наша жизнь стала спокойнее с тех пор, как ты бросил пить, – устало поправила его Лариса.

– А я снова начну! – вдруг заявил Котов тоном упрямого, капризного ребенка. – Я тебе категорически заявляю, Лара, если ты опять начнешь заниматься этой дурью, я стану пить. Причем еще хлеще, чем раньше.

– Евгений, что ты говоришь! – в ужасе схватилась за голову Элеонора.

– Замолчи, пожалуйста, – попросила супруга Лариса. – Я пока ничего не решила, я слушаю Олега.

– Да я, собственно, все уже рассказал, – пожал тот плечами. – Честно говоря, я боюсь идти домой… Вдруг там уже милиция? Они же сразу должны к нам поехать, выяснять, что было вечером… А у меня сил нет давать какие-то показания.

– Нечего тебе туда ехать, давай-ка лучше спать ложись, – засуетилась Элеонора. – И вообще, с Машей вместе нужно было приходить. Надо ей позвонить и сказать, пускай тоже сюда приезжает. Успеете с милицией пообщаться. Заодно решим, что им говорить.

– Так, я сразу предупреждаю – никакого вранья, – вмешался Василий Геннадьевич, строго посмотрев на сына. – Тебе ведь нечего скрывать, верно? К тому же там была уйма народа, и если ты станешь врать, начнется такая путаница в показаниях, что тебе только хуже будет.

– Да я что, – вздохнула Элеонора, – я же как лучше хочу! – Олег, ты как себя чувствуешь? – спросила Лариса.

– Да ну как… Неважно, конечно, – ответил Губин.

– Я имею в виду другое: ты можешь сейчас подробно рассказать мне все-все, что у вас там происходило? Желательно с соблюдением хронологии событий.

– Могу, наверное… – нерешительно ответил Олег. – Только нужно кофе выпить. И может быть, даже с коньяком.

– Отлично, в таком случае пей кофе, мы с тобой уединимся, и ты все мне расскажешь…

Тем временем Губины посоветовались между собой и решили, что Василий Геннадьевич тоже должен ехать на квартиру к Олегу. Он быстро оделся, догнал Лавриненко на выходе из подъезда и сел вместе с ними в «БМВ».

– Он привезет Машу к нам, а то того и гляди милиция туда нагрянет, – объяснила эти действия Элеонора.

В собеседниках у нее остался один Евгений. Тот понимающе кивнул и показал глазами на бутылку с коньяком. Элеонора также молча согласилась. Котов налил рюмку хозяйке дома, а потом, немного подумав, махнул рукой и налил и себе, проводив взглядом Ларису и Олега, скрывшихся за дверью соседней комнаты.

– Пропадать, так с музыкой! – напыщенно заявил Котов и залпом опрокинул рюмку. – Хорошо пошло, даже удивительно, – прокомментировал он свое состояние немного погодя. – Может быть, еще выпить?

– Женя, зачем ты это делаешь? – сделала круглые глаза Элеонора. – Тебе же нагадали трезвую жизнь!

– Нагадали… – вздохнул Котов. – Лучше бы жену нормальную нагадали, а то вон опять… – Он показал глазами на дверь, за которой скрылась Лариса. – Элеонора, вот скажите мне, пожалуйста, – он взял хозяйку дома за руку, – у человека есть свой бизнес, ресторан, семья… Зачем ей еще и расследования?

– Ну, у каждого свое хобби, – уклончиво ответила Элеонора, кокетливо стреляя глазками на Котова.

– А я говорю – не женское это дело! – заявил Котов.

Он выпил всего одну рюмку, но его страшно повело. Ему захотелось карнавального веселья и одновременно женской ласки, он почувствовал стремление выговориться и одновременно был готов оказать сочувствие и даже нежность другому. В качестве этого другого, или скорее, другой, сейчас оказалась Элеонора Губина.

– Давайте еще выпьем, – произнес Евгений свою любимую фразу и наполнил рюмки коньяком.

А в это время в соседней комнате Лариса слушала подробный рассказ Олега Губина о вечеринке, которая состоялась в прошедшую ночь в его квартире по случаю Рождества, мысленно рисуя «картину».

Глава 2

– Пиво принес, водка принес, нарезка принес, курица копченый, ветчина, – загибал пальцы Айрапет Варданян, стоя в прихожей квартиры Губиных.

За ним с выражением презрения на лице наблюдала стоящая у косяка Антонина Лавриненко, высокая стройная девушка с короткой прической, одетая в джинсы и свободный голубой свитер. Ее лицо можно было бы назвать симпатичным, если бы не некая грубоватость, появившиеся явно раньше времени круги под небольшими резкими глазами и придававшие ему хмурое и холодное выражение, да еще острый подбородок. Весь ее облик был каким-то неженственным и угловатым.

Хозяева дома, Олег и его жена Маша, маленькая полнушка с круглым добродушным лицом и выразительным бюстом, были настроены более благожелательно.

– Проходите, проходите, – ворковала Маша. – Одежду вот сюда, пожалуйста, – сделала она жест в сторону вешалки, показывая пришедшей с Варданяном крашеной блондинке, куда повесить вещи.

– Ой, у вас здесь так классно! – выразила та свое восхищение новой мебелью. – Просто супер.

– Наташа, проходи в комнату, там тоже все супер, – с некоторой иронией произнес Губин.

– Ой, да у вас здесь просто рай! – восторженно воскликнула Наташа, проходя мимо безучастной Лавриненко в комнату.

– Эдем материального благополучия, – сострила Антонина наконец, отлепилась от косяка и со вздохом проследовала на кухню, открывая по пути пачку дорогих сигарет.

За ней прошла Маша с пакетом, принесенным Варданяном. Она принялась выкладывать продукты и выпивку на стол.

– Вы что, с ума сошли – на Рождество приглашать этого барана с его шлюхой? – понизив голос, спросила Лавриненко. – Зачем он тут сдался?

– Ой, ну… – растерялась сразу Маша. – Ну не говорить же ему было, что мы не хотим его видеть! К тому же он всегда такой щедрый, такой милый. Вон видишь, сколько всего принес!

– Только этим он и славен, наш армянский рыцарь гор, – как стихи, продекламировала Лавриненко.

Тоня была несколько высокомерной особой. Это качество, унаследованное от матери, подогревалось еще и высоким материальным уровнем, а также тем обстоятельством, что она заканчивала факультет иностранных языков в университете, уже работала переводчиком и относилась к друзьям, «господам экономистам», чуть свысока, считая себя гуманитарием, а значит, лицом более высокого разряда.

– Вы словно не понимаете, что этим он хочет купить вашу дружбу. А вот это все, – Тоня показала на продукты, – мы и сами легко могли бы купить. И какой стандартный набор, боже мой! Сразу видно, что у человека ни ума, ни фантазии.

– Да хватит тебе ворчать! – отмахнулась беззлобная Маша. – Пришли и пришли. Сидят, не мешают.

– Ладно еще Варданян, в нем хоть шарм какой-то есть, весьма, правда, сомнительный, – продолжила язвить Антонина. – Но эта крашеная выдра – просто кошмар какой-то! Где он ее подцепил?

– В парикмахерской, по-моему, познакомился.

– За версту видно.

– А что? По-моему, неплохая девчонка. Добрая.

– Ага, шлюха, – вздохнула Лавриненко. – И вкуса нет совсем. Оксана и то лучше, хоть и из деревни.

– Ой, да наплюй ты на все это! Сама себе праздник портишь.

– Из мужчин, кстати, никого интересного не намечается? – спросила Антонина.

Маша застыла на месте, удивленно взглянула на Лавриненко.

– Мужчин? Ну… Я не знаю… Сергей с Димкой придут. Ювеналий…

– Первые два совсем неинтересные типы. А Ювеналий – это что, тот самый… урод церковный?

– Ну да, – прыснула Маша в кулачок. – Только зря ты так, он хороший парень.

– Ну, в принципе получше, чем первые два, – задумчиво процедила Антонина. – Но все равно – православный экстремист он. От него по-настоящему мужского предложения можно всю жизнь ждать, как в Африке снега.

– А у тебя сегодня, Антонина, игривое настроение, я посмотрю, – улыбнулся вошедший в кухню Олег.

– Оно у меня всегда игривое, – тут же отпарировала Лавриненко. – А вы все никак нормальных пацанов не можете пригласить.

– Тебе вообще-то не угодишь, – сказал Олег. – И почему ты такая колючая?

– Жизнь потому что не сложилась, – вздохнула Лавриненко и выразительно посмотрела на Олега.

– Хм, в двадцать два года у нее не сложилась жизнь… Смехота, да и только.

Тут в кухню заглянул Айрапет Варданян.

– Пачему грустный такие? Пачему не пьем, пачему не танцуем? – громко и весело ворвался он в разговор, щелкая пальцами, пританцовывая и с интересом поглядывая на Лавриненко. – Девушка такой хороший сидит, эх, джигита не хватает! Ну ничего, сейчас развеселим. Олег за двоих сойдет! Серега с Димкой придут. Водка пить будем, пиво будем…

Антонина отвернулась и сморщилась. Айрапет или не замечал, или не хотел замечать ее неприязненного отношения и продолжал весело сыпать свои реплики.

– Я думаю, можно уже накрывать на стол, – сказала Маша. – Скоро все остальные придут.

Она пошла в комнату, взяв с собой распечатанные продукты, а Олег достал из холодильника приготовленные загодя салаты. Наташа подсела к Антонине и попыталась завести непринужденный разговор. Но Лавриненко отвечала односложно, сквозь зубы и старалась вложить в свой тон как можно больше презрения. Наташа, однако, не расстроившись из-за этого, хмыкнула, сунула в рот кусок ветчины с тарелки и, подхватив Айрапета под руку, потащила его в комнату. Немного постояв в одиночестве, Антонина направилась туда же. Задорный, многократный звонок в дверь застал ее на полпути.

– Тоня, открой, это Димка с Сережкой наверняка! – крикнула из комнаты Маша.

Антонина распахнула дверь. Это и в самом деле оказались Сергей Никитин и Дмитрий Шатилов, закадычные друзья-приятели.

– Здорово! – фамильярно проорал с порога Никитин. – Я знаю, что у вас здесь наливают! А девочек хороших здесь целуют! – и вытянул губы куриной гузкой.

– Не, ты не думай, мы не на халяву пришли нажираться, – тут же добавил Шатилов, видя, как перекосилось лицо Антонины. – Мы водяры принесли, во! – Он сунул ей под нос полиэтиленовый пакет, в котором бултыхались три бутылки водки и баночка спрайта.

Шатилов явно предлагал Лавриненко взять у него пакет. Та тем не менее, даже не удостоив его взглядом, повернулась и пошла в комнату. Там она села на диван и, взяв со столика стопку журналов, углубилась в чтение, всем своим видом давая понять, что в этом доме она единственный желанный и достойный человек, а все остальные – лишние.

Тем временем в комнату, весело горланя, ввалились Шатилов с Никитиным. Они дружно поздоровались со всеми, похлопали Варданяна по плечу, а Шатилов, подмигнув, сказал:

– О, я вижу, у Айрапета в цветнике появилась настоящая роза. Сразу видно, истинный горец! – и скосил глаза на Наташу, говоря явно с издевкой.

– У него что ни цветок, то роза, – поддержал его Никитин. – Слушай, дорогой, поделись секретом, где таких девушек берешь?

– Э, места надо знать, слушай! – щелкнув пальцами, ликующе отреагировал Варданян, принимая слова обоих парней за чистую монету.

Наташа, тоже расценив все это как комплимент в свой адрес, заулыбалась и постаралась придать своему лицу выражение светской львицы. Она покосилась на Лавриненко, равнодушно листающую журнал, и, подражая ей, заложила ногу на ногу и томно откинула голову назад.

Олег с Машей, искоса наблюдая за гостями, переглядывались и улыбались, расставляя на столе закуску и выпивку. Тут раздался еще один звонок, прозвучавший очень аккуратно и даже как-то настороженно. На этот раз открывать пошел Айрапет. Через несколько секунд все услышали его громкий голос:

– А, Ювеналий, здравствуй, дарагой! Пачему опаздываешь? Нехарашо, друзья ждут, стол накрыт, водка стоит, пиво стоит, девушки такие сидят… Прахади, прахади, тебе штрафную надо наливать…

– А вы что, уже пьете? – послышался приглушенный и осторожный голос.

– Не, не, не пьем, не пьем, тебя ждем! Как можно без тебя, дарагой? – тараторил вовсю Варданян.

– Тогда мне штрафная не положена, – серьезно ответил невидимый пока Ювеналий, а следом прозвучал женский голос, негромко что-то сказавший.

– О-о-о, зачем девушка прячешь, э? – еще более восторженно завопил Айрапет. – Да ты у нас просто Ричард Гир! Какой красотка привез, а? О, да это наша Оксана! Прахади, дарагая, все заждались тебя! Стол накрыт, водка стоит, пиво… – начал он в десятый раз загибать пальцы.

Ювеналий вскоре показался в дверях комнаты. Он остановился перед большим зеркалом на стене и начал тщательно расчесывать волнистые темные волосы. Это был невысокий молодой человек, с аккуратно постриженными усами и бородкой, с овальным лицом. От него веяло архаичной благообразностью. Образ подчеркивала строгая одежда: серый свитер и темные брюки строгого покроя. Единственным ярким пятном на этом однообразном фоне был золотой зуб, который сверкал во рту молодого человека.

– Честь имею представить, Ювеналий Добрынин! – вальяжно раскинувшись на диване, провозгласил Никитин.

– А почему ты не в церкви? – спросил в свою очередь Шатилов. – Неужели решил, не дожидаясь полночи, по-светски нажраться?

– Ему до первой звезды нельзя, – ответил за Ювеналия Никитин. – А в церковь он наверняка завтра ни свет ни заря попрется.

– К заутрене пойду, – серьезно подтвердил Ювеналий, поздоровавшись за руку с Губиным и кивнув головой поднявшей в этот момент глаза Лавриненко.

– Прахади, чего стоишь, садись, вон со мной садись, – продолжал командовать Айрапет, замещая в роли хозяина невозмутимого и флегматичного Олега, который только улыбался со своего места. – И Оксану с собой бери, всем места хватит.

В этот момент вошла Оксана Комолова. Она тоже была одногруппницей почти всех находившихся в квартире людей, за исключением Губина и Лавриненко. Олег в прошлом году закончил институт, а Лавриненко в эту компанию вообще влилась только благодаря тесной дружбе с семейной парой Губиных.

Стройная, не очень высокая, с длинными распущенными каштановыми волосами, Оксана была одета в коротенькую юбочку-трапецию и приталенный пиджачок салатного цвета. Она приветливо поздоровалась сразу со всеми и уселась рядом с заботливо пододвинувшим ей стул Ювеналием, расправив юбку на коленях.

– Ну, короче, наливаем, – брякнул Никитин и начал именно с Оксаны.

Он, хитро глядя на нее и скашивая взгляд на Ювеналия, налил ей почти половину бокала водки. И не остановился бы, если бы она не возмутилась.

– Ты что, с ума сошел? Зачем так много?

– Водки много не бывает, – весело ответил Никитин.

– И женщин тоже, – откликнулся Шатилов, по-свойски подмигнув Оксане.

– А вот мужчин всегда почему-то много. Только количество никогда не переходит в качество, – процедила Лавриненко и удостоилась благодарного взгляда Оксаны.

– Как это не переходит? – взвился Никитин. – Ты сначала попробуй, а потом говори.

– Сколько ни говори халва, во рту слаще не станет, – отрезала Лавриненко и, отвернувшись, стала накладывать себе салат, сохраняя на лице высокомерное выражение.

– Девушка знает восточные пословицы! Что за умный девушка! – воскликнул Варданян. – Красивый, скромный, к тому же умный. Не девушка, сказка просто, мечта!

Тут он неожиданно осекся, увидев, как вытянулось лицо его пассии, и тут же перевел свое льстивое красноречие в ее сторону.

– Никто не сравнится, однако, с Наташей моей! – заорал он с чисто кавказской эмоциональностью.

– Тише, перепонки лопнуть могут! – отшатнулся Шатилов. – Хватит базарить, короче, выпить пора уже.

– Точно, – поддержал его Никитин.

– Мне пока не надо, – положил руку на рюмку Добрынин, оправдывая свое звание православного человека.

Никитин пожал плечами, буркнул что-то типа «нам больше достанется» и продолжил свою миссию по разливанию водки.

– А почему ты без Любы? – неожиданно спросила Оксана у Никитина.

– Да, действительно, Серега, а куда делась Люба? – спросил Губин. – Нам она так нравится…

– Я хотела за ней зайти, но она сказала, что вы вместе придете, – сказала Оксана.

– Да пошла она… – взмахнул рукой Никитин. – Достала уже своими истериками, дурища. Устроила мне праздник: заладила типа, куда ты три бутылки водки покупаешь. Я ей, естественно, сказал: сколько ни купи, все равно три раза бегать. А она, прямо как нудная жена, разоралась: я не пойду тогда никуда! Типа, ты, когда пьяный, – дурак. Я говорю, ну и не ходи, мне еще лучше, мы с Диманом нормально попразднуем. А что, вон Тонька вечно сидит одна, так и ей будет веселее. С нами двумя, обоими свободными…

– Сомневаюсь, – не поворачивая головы в сторону Никитина, кинула реплику Лавриненко.

– Ах, ах, ах! – поигрывая ладонями в воздухе, тихонько передразнил ее Никитин, переглянувшись с Шатиловым, и оба дружно заржали.

– Если бы знала, что так получится, сама бы за ней зашла, – с досадой и укором в голосе проговорила Оксана. – Будет теперь девчонка весь вечер из-за тебя в одиночестве киснуть.

– Почему это из-за меня? – недоуменно пожал плечами Никитин.

– А потому! Ты ей все нервы истрепал, – с возрастающим негодованием сказала Комолова.

– А тебе-то что? – ощетинился Никитин. – Я ее насильно не держу, сама на меня повесилась, значит, нравится.

– Это не наше дело, конечно, – поспешил вмешаться Губин, – но все же ты, Серега, зря так с ней. Люба – милая девушка, и если ты не можешь с ней нормально общаться, лучше расстаться и голову не морочить.

– Вот именно, – неожиданно поддержал его Добрынин. – А так себя вести просто недостойно.

– Да святотатство просто! – картинно приложив руки к груди, воскликнул Никитин, насмешливо глядя на Ювеналия.

– Зачем ссоримся… Давайте пить лучше! Рождество – светлый праздник, всем дружить надо. Пить будем, гулять будем, целоваться будем! – вклинился в перепалку Айрапет, сверкая белыми зубами. – Первый тост – за дружбу. Наташа, бери рюмку!

– Ой, какая красивенькая! – воскликнула парикмахерша, восхищенно крутя в руках рюмку. – Дорогая, наверное?

– Да, – односложно ответил Губин, поднимая свой бокал с шампанским. – Давайте – за дружбу…

Все выпили, потом через некоторое время еще раз. И тут многие заметили, что у Никитина сердитое и озлобленное выражение лица. Его задели слова друзей, сказанные в начале праздника. Он некоторое время сидел, тупо бычась, а потом начал потихонечку задираться к Лавриненко. Никитин пытался начать разговаривать с ней по-английски, нарочно ломая язык и утрируя произношение, которое и так было у него ниже среднего уровня. Антонина скрепя сердце старалась не реагировать, понимая, что ее реплики только еще больше раззадорят возбужденного Сергея.

– Тоня, а ты бы пользовалась успехом на Пикадилли, – заявил вдруг Никитин. – Ты, кажется, в Лондоне была? Ну и как развлекалась? Я слышал, там процветают свободные нравы. Поделись своими впечатлениями с друзьями об английских леди.

При этих словах Шатилов сдавленно засмеялся, а Никитин, подбодренный реакцией друга, продолжил.

– Может, и мы с Диманом туда махнем.

– Нет, я все-таки позвоню Любе, – встала со своего места Маша и пошла к телефону.

Айрапет Варданян, почувствовав осложнение обстановки, решил разрядить ее, включив музыку на полную мощь. Тут же его обвила руками Наташа, и они стали танцевать. Встала со своего места Лавриненко и сама пригласила постного Ювеналия, который при этом чуть оживился, галантно поклонился и чинно повел ее на центр комнаты.

Шатилов развел руками и, притворно вздохнув, провозгласил:

– Ну вот, почти всех женщин разобрали. Как тут не запить от такой жизни?

Он налил себе и Никитину. Сергей, одним махом опрокинув рюмку, уставился на танцующих мрачным и злым взглядом. Глаза его покраснели, было видно, что алкоголь сильно подействовал на него. И подействовал не самым лучшим образом. В нем явно чувствовалась агрессия, готовая вырваться наружу в любой момент, лишь только появится объект для ее выброса.

В это время в комнату вернулась Маша, к которой тут же подскочил Шатилов и, кривляясь, опустился перед ней на одно колено, приглашая на танец. Маша нехотя положила руку ему на плечо, и они тоже присоединились к танцующим.

– Так что Люба? – спросил ее муж.

– Ее нет дома, – пожав плечами, ответила Маша. – Просто не знаю, где она может быть.

– Топиться, наверное, побежала, – сострил Шатилов.

Никитин при этих словах резко поднялся, подошел к Оксане и рывком потянул ее со стула в круг.

– Ты что? – возмутилась она. – Полегче нельзя? Я вообще-то не собиралась с тобой танцевать!

– А тебя и не спрашивают, – отрезал тот.

Тут забеспокоился даже Шатилов, примиряюще сказав:

– Серег, хорош, в самом деле, чо ты?

Никитин немного успокоился и уже повежливее пригласил Оксану. Та с недовольным выражением лица пошла с ним. В центре на абсолютно несгибающихся ногах двигался словно аршин проглотивший Добрынин. Лавриненко же, видимо, пытаясь развлечь саму себя, прижималась к нему, гладила по спине и даже издавала вздохи. Невообразимо прямой и напряженный Ювеналий с каменным лицом продолжал мерно ее вертеть. Наконец танец закончился, и все вернулись к столу.

– Эх, харашо! – воскликнул разгоряченный Айрапет. – Теперь самое время еще выпить и под быструю музыку потанцевать.

– Лезгинку спляши! – бросил ему сидевший набычившись Никитин.

– А спляшу, что такого, э? – весело откликнулся полный оптимизма Варданян. – Думаешь, раз я армянин, то лезгинка плясать не умею? Хочешь, тебя научу, дарагой? – подмигнул он Никитину.

– Я тебя сам чему хочешь научу, – пробурчал тот и стал разливать водку по новой.

В этот момент прозвенел звонок.

– Это за тобой, Серег, – кинул Шатилов.

– Чо это за мной-то?

– Буянишь много. Олег ментов вызвал.

– Чего-о-о? – Никитин агрессивно воззрился на Губина.

Но хозяин дома, не снимая с лица улыбки, коротко пояснил:

– Юмор.

– Чего-о-о? – пуще прежнего взвился Никитин.

Тут Маша, проговорив: «Слава богу, это, наверное, Люба», – пошла открывать дверь. Но ее предположения оказались неверными – очень скоро в комнату вошел человек лет тридцати с добродушным круглым лицом, который воскликнул при входе:

– Чего шумим, а драки нет?

– Ща будет! – пообещал Никитин, нехорошо глядя на вновь прибывшего.

– Ты бы лучше, Никитин, зачет наконец сдал, – вздохнул гость. – Третий месяц уже «хвост» висит. Я тебе делаю поблажку: выучи только времена. Остальное – бог с тобой, все равно не осилишь. Бутылку поставишь, я тебе, так и быть, черкну закорючку.

– Это он может! – сказал Шатилов, прижимая руки к груди. – Вы не думайте, Валерий Григорьевич, что он пьяный, он все соображает. И английский он выучит… За бутылку.

– Под «бутылкой» имеется в виду виски, – с улыбкой уточнил Валерий Григорьевич.

– Вис-ки-и-и? Да вы чо? – протянул Никитин. – Я сам его сроду не пил! Давайте «Анапу», а?

– Торг здесь не уместен, – продолжая добродушно улыбаться, сказал Валерий Григорьевич.

– А вы, Валерий Григорьевич, в Англии были, да? – подлизываясь, спросил Шатилов, накладывая себе салат.

– Был, – коротко ответил тот, присаживаясь на уголок стола.

– А еще?

– А еще, Шатилов, я был молодым и рьяным, только поэтому я вам кое-что прощаю.

Валерий Григорьевич, строго посмотрев на Дмитрия и Сергея, повернулся к Оксане Комоловой.

– Ты придешь заниматься завтра? – спросил он.

– Может быть, пропустим, Валерий Григорьевич? – тихо ответила та. – Праздник все-таки.

– Ну, кому праздник, а кому работа, – усмехнулся мужчина.

– Эх, как вы много работаете, Валерий Григорьич! – с наигранным восхищением протянул подхалим Шатилов.

– Тебе, кстати, советую начать делать то же самое, – откликнулся тот. – Трудотерапия – как раз то, что вам с Никитиным нужно.

– Так ведь мы учимся, Валерий Григорьич, – приняв безмерно усталый вид, вздохнул Шатилов. – Когда ж еще работать?

– В таком режиме, как вы учитесь, можно одновременно числиться в трех вузах, да еще и работать. И нигде вашего отсутствия не заметят.

– Ну уж, вы про нас так говорите, будто мы с Серегой дебилы какие, – обиделся Шатилов. – Есть некоторые, кто и похуже нас учится.

– Да. Именно их и называют дебилами, – отрезал Валерий Григорьевич и повернулся к Губину.

– Ну что, Олег, понравился тебе «Ван дер Грааф Генератор»?

Губин сделал серьезное лицо, повернулся к шкафу, в котором аккуратно стояли компакт-диски, нашел нужный и с видом эксперта протянул:

– Немного мрачновато. Но тексты ничего, я пробовал переводить.

– Тексты замечательные, – поддакнул преподаватель, забирая диск. – Питер Хэмилл – это же герцог арт-рока! Ну а у тебя чего-нибудь нового не появилось?

– Прикупил недавно «Койл» в магазине по случаю.

– А это что такое?

– Вот послушайте, может быть, понравится. Они электронщики альтернативные, с эпатажиком кое-каким, там всякое ненормативное извращенчество, рассказики, запрещенные к продаже в Британии, пуканье в сортирах, голубизна и прочее.

– Фу, – скривился Валерий Григорьевич. – И ты такое слушаешь?

– Нет, там интересно. Декаданс, тексты – что-то типа Рембо. Они на него даже ссылаются.

– Ну ладно, давай, расширю свой кругозор, – согласился преподаватель. – А что это у тебя? – он полез в шкаф. – Ух ты, а я не слышал этого Боуи!