Текст книги "На горизонте - Эльдорадо"

Автор книги: Светлана Созина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Поначалу Федерман направился было в предгорья Сьерры-Невады, чтобы проникнуть оттуда в таинственную страну Херира, о которой мечтал его предшественник Альфингер. Однако, извещенный о том, что из Санта-Марты двинулось на юг внушительное войско Кесады, он переменил решение. И поступил благоразумно. Ведь Кесада получил от губернатора Луго приказ во что бы то ни стало воспрепятствовать попыткам солдат Вельзеров вторгнуться на территорию губернаторства Санта-Марты.

Федерман повернул обратно в Коро, откуда в октябре 1537 г. вышел с отрядом из 300 пеших солдат и всадников. Теперь он избрал путь через восточные льяносы, которые омывали реки Мета и Гуавьяре. Это была дорога на "Дорадо-Гуахибо", она и должна была привести солдат в страну Херира. По правую руку от них громоздились Восточные Кордильеры. Этот путь был немного знаком Федерману по прежним экспедициям. Перешли реку Пауто (приток реки Меты), затем саму Мету и двинулись к истокам реки Папамене, то удаляясь от Кордильер, то приближаясь к ним вплотную. Федерман, как и многие его предшественники, заблуждался, полагая, что этот горный массив подобно Сьерра-Неваде под Санта-Мартой был окружен тропической сельвой и что его можно обойти с востока. А между тем горам не было видно конца.

За время этого тягостного пути Федерман стяжал себе славу одного из самых жестоких конкистадоров. Участники его экспедиции засыпали Совет Индий потоком жалоб. Вероятно, кое-что они и преувеличили: ведь Федерман был немцем, многие члены его отряда – испанцами, а испанцы, немцев не жаловали. Однако многие факты, упомянутые в этих документах, .достоверны. Вот они.

Два испанца из Санта-Марты, случайно попавшие в отряд Федермана, пожелали вернуться обратно, но были по приказу Федермана повешены. Солдат Дельгадо поплатился жизнью только за то, что забыл на привале свою шпагу. Федерман зажал его руку в стремени и пришпорил коня. Тело солдата тащилось по земле до тех пор, пока тот не испустил дух. Солдат Овьедо был наказан сотней ударов палкой, чтобы впредь не сходил с дороги.

Те, кто не мог идти, так и оставались лежать на тропе. Не раз, возвращаясь старыми путями, оставшиеся в живых видели, как тела их товарищей растаскивали птицы. Федерман спокойно говорил в таких случаях: "Что я могу поделать? Это война! Слабые умирают первыми!"

Над участниками экспедиции постоянно висела угроза голодной смерти. Многие утверждали, что по 40 дней питались травой, кореньями, тростником, улитками. Если же удавалось разжиться маисом, капитан половину брал себе, а остальное скармливал лошадям. Правда, впоследствии Федерман уверял, что в пути он кормил больных птичьим мясом, сам же довольствовался маисовыми зернами.

Лишь в феврале 1539 г. в истоках реки Гуавьяре Федерман впервые встретил индейцев, у которых в ушах были изящные золотые украшения. Оказалось, что они получают их от богатого народа, что живет по ту сторону Кордильер. Это была первая весть о муисках. Федерман решил подняться в горы. 40 дней понадобилось для этого, причем три недели пришлось идти по бесплодным верховьям реки Арьяри, а затем пересечь холодные ненаселенные плоскогорья – парамо Сумапаса. Много индейцев, испанцев и лошадей замерзло в пути. Память об этом походе сохранила карта этих мест. До сих пор одна из местных вершин в отрогах Кордильер носит имя Федермана.

Когда наконец измученные и обессиленные солдаты Федермана в начале марта 1539 г. вышли в долину Паска – а лежала она на южных рубежах страны муисков,– их постигло страшное разочарование. Со слов Ласаро Фонте, они узнали, что еще два года назад все прилегающие долины и горы захватили люди Кесады. Вскоре и сам генерал примчался на встречу с Федерманом. Подчеркнуто по-хозяйски пригласил он соперника пожаловать к нему в Боготу на отдых. Предстояло решить щекотливый вопрос: кому из них двоих принадлежит земля муисков. В конце концов решили обратиться в Совет Индий как к высшей инстанции по разбору спорных дел.

А пока суд да дело, 27 марта 1539 г. Федерман подписал соглашение с Кесадой: он передал всех своих людей под начало генерала, чтобы они во всем ему помогали. Со своей стороны Кесада дал ему золота на 4 тысячи песо и на такую же сумму изумрудов, а также выделил ему во владение индейцев селения Тинхаки. Вельзеры утверждали, будто Федерман получил 15 тысяч песо. Так или иначе, но богатств у Федермана не было при жизни, их не обнаружили и после его смерти. Впоследствии Кесада с похвалой отзывался о том стремлении к миру и выдержке, которые Федерман проявил в эти тревожные и напряженные дни.

Беспокойные времена наступили для генерала Кесады. Не успел он оправиться от потрясения, которое вызвал в его лагере неожиданно появившийся Федерман, как опять-таки с юга пришло новое известие: через Магдалену переправился неизвестный отряд испанцев и движется по направлению к Боготе.

Так кто же были эти очередные претенденты на богатые земли муисков? Откуда пришли эти незваные гости? Путь их начался далеко на юге, в легендарном Перу.

Сын лесника, торговца лесом из городка Белалькасар, что в Эстремадуре, Себастьян вовсе не мечтал о заморских подвигах. Если бы не осёл, безнадежно застрявший в трясине, и страх перед наказанием, он, верно, и не появился бы в Кадисе. А там на пристани стояли корабли, готовые уйти в Атлантику. Бурное плавание через океан молодой Себастьян предпочел бурному объяснению с хозяином погибшей скотины. Скрыв свою подлинную фамилию, назвавшись Себастьяном из Белалькасара, он сел на корабль и вскоре оказался в Новом Свете. Первое время он обретался в Панаме, потом в Никарагуа, где основал город Леон. В 1530 г. судьба свела его с Франсиско Писарро. Вместе с ним Себастьян Белалькасар добрался до перуанских владений. Кое-что ему досталось при разделе сокровищ страны инков. Но вот беда – награбленного оказалось мало, а желающих прибрать к рукам богатства этой необычной земли с каждым днем становилось все больше.

И не случайно взор беспокойного дона Себастьяна устремился к северным областям Перу. Здесь, на американской земле, самые необычайные слухи постоянно распаляли воображение завоевателей; то здесь, то там счастливцы открывали благодатные земли; жажда все новых обретений одолевала воинов конкисты. Вот почему Себастьян Белалькасар в качестве заместителя Писарро отправился на покорение северных племен, их столицы города Кито. Много индейских селений разорил он, много новых земель завоевал, однако все это принадлежало Франсиско Писарро, от имени которого он действовал. А между тем Белалькасар мечтал отделиться от Писарро. Именно в это время, летом 1535 г., и произошла знаменитая встреча в селении Льяктасинга с исхудавшим пленным индейцем. То, что поведал этот индеец, могло озадачить и самого бывалого конкистадора.

По словам пленного, его привела в Кито чрезвычайно важная миссия: грозный правитель страны Кундинамарки, что раскинулась к востоку от Анд, просил военной помощи у инки Атауальпы против своих врагов. "Ты опоздал, посланец. Великий инка мертв",– ответил Себастьян. "А далеко ль находится твоя земля?" – "Десять или двенадцать лун пути, о господин".

Когда индейца далее спросили, имеется ли в его стране желтый металл (ему показали при этом на золото), он с готовностью ответил, что его у них вдоволь. "А великий касик,– сказал он,– украшает себя сверкающими зелеными камнями и имеет обыкновение натираться золотым порошком и смывать его в водах озера". Эта весть прозвучала для всех как удар грома, как подарок самого провидения. Немедленно решили искать страну этого чудесного "позолоченного человека" – "эль омбре дорадо", или Эльдорадо.

По словам индейца, страна находилась за восточными склонами Анд. Но почему все же Белалькасар не повернул на восток сразу после Кито? Да потому, что, даже если ему и удалось бы найти страну чудесного "золотого касика", она опять-таки подпадала под начало Писарро. Ведь ему принадлежали 270 лиг Тихоокеанского побережья к северу и югу от Лимы и внутренние области.

Вот почему Белалькасар в декабре 1537 г. устремился от Кито на север. Отряд состоял из 300 человек; каждый шестой на коне. За отрядом следовал огромный караван носильщиков и внушительное стадо свиней. Одних носильщиков – а это были индейцы кечуа, силой уведенные Белалькасаром,– насчитывалось около 5 тысяч человек. Все это войско, растянувшись на добрых пол-лиги, направилось по горным перевалам к Западным Кордильерам, высокой цепи, что вытянулась вдоль Тихого океана. Испанцам открылись благодатные долины, плодородные и цветущие. На месте оживленных индейских селений Белалькасар заложил города Попаян, Кали, Ансерму и другие. И только после этого в июле 1538 г. он двинулся на восток. "Я,– писал он впоследствии,– отправился через снежные вершины, я шел через них восемь месяцев и постоянно на каждом переходе встречал на своем пути многочисленные селения, и еды там было вдоволь".

В начале 1539 г. отряд Белалькасара вышел к верховьям Великой реки Магдалены. С трудом он переправился на правый берег и прошел 80 лиг вниз по течению. Однако топкие чащобы (в свое время они основательно измотали солдат Кесады) заставили Белалькасара перейти реку и продолжать спуск по левому берегу. Впрочем, и здесь было не лучше. Так же как и в свое время Кесада, Белалькасар не предполагал, что вожделенное Эльдорадо лежит еще восточнее, за горной грядой, по правую руку от него. И кто знает, может быть, отряд Белалькасара так и дошел бы до самого устья Магдалены, как вдруг на противоположном берегу появились неизвестные всадники. Это был Эрнан Кесада, высланный на разведку. Нельзя сказать, чтобы Белалькасар был рад этой нежданной встрече. Он уже было принял решение вновь одолеть центральный массив и вернуться в плодородные долины реки Кауки. Там по крайней мере он был единственным хозяином. Анонимный историк утверждает, что Эрнан Кесада буквально умолял его "заглянуть" в Боготу. Дело в том, что в лагере Кесады истощились все запасы оружия, а у "перулерос" – испанцев, прибывших из Перу, было чем поживиться. Уступив настояниям, те поднялись в Восточные Кордильеры и вышли к столице муисков почти одновременно с Федерманом.

В истории завоевания Нового Света это было единственное в своем роде зрелище. У индейской Боготы на равнине раскинулись треугольником три лагеря, в каждом из них, как уверяют хронисты, было по 160 солдат, по одному капитану и одному монаху. Все эти три отряда конкистадоров начали свой путь соответственно с севера, северо-востока и юго-запада Южной Америки. Однако судьбе было угодно распорядиться так, чтобы они встретились в стране муисков.

Лагерь перуанцев утопал в довольстве и изобилии. Здесь ни в чем не нуждались. Одетых в бархат, шелк и атлас солдат Белалькасара обслуживала многочисленная индейская свита, огромное стадо свиней избавляло их от забот о провианте.

Люди Кесады были одеты скромнее. Давно превратились в прах их камзолы и куртки. Теперь испанцев было трудно отличить от муисков – ведь на солдатах красовались плащи, рубашки и шапки, изготовленные индейскими мастерицами.

Уныло выглядел немецкий лагерь. Солдаты Федермана с трудом приходили в себя после изнурительного похода. Покрытые шкурами диких зверей, изможденные и отощавшие, они отнюдь не украшали это сборище завоевателей.

Непредвиденная встреча трех вооруженных отрядов конкистадоров, каждый из которых защищал свои собственные интересы, была чревата самыми мрачными последствиями. Здесь к месту было бы вспомнить о судьбе братьев Писарро. Несмотря на то что страна инков была завоевана общими усилиями, раздоры и распри между конкистадорами, по временам затихавшие, вскоре вспыхнули с такой силой, что в 1537 г. вылились в ожесточенную распрю. Одиннадцать лет шли в Перу непрерывные усобицы. Сначала в мир иной отправился главный герой конкисты Перу Франсиско Писарро, за ним последовали три его брата и главные соперники Франсиско Писарро – Диего Альмагро и его сын, совсем еще юноша. При этом сложило голову множество "писарристов и альмагристов", соратников вождей-соперников. Нечто похожее могло произойти и в Новой Гранаде.

Для Кесады наступило время другой войны – войны без выстрелов, войны нервов, в которой побеждал самый выдержанный и хладнокровный.,

Все говорило о том, что взрыва не избежать. Федерман утверждал, что Новая Гранада принадлежит Вельзерам. Чтобы обосновать свое право на Новую Гранаду, Белалькасар заявил, что она и есть Эльдорадо, ради которого он покинул Перу.

Казалось бы, превосходство Кесады было налицо: он первым проник на земли муисков и к приходу соперников успел завоевать большую часть племен, которые жили в этих горах. Успехи Кесады никто не мог подвергнуть сомнению. И все-таки у него было уязвимое место: его боевые припасы подошли к концу. Не было ни седел, ни подков, почти все кони хромали, а какая же без этого конница! Не было пороха для ружей и аркебузов, изъеденные ржавчиной шпаги ломались при первом же ударе. Несколько негодных арбалетов, горсть наконечников для копий да десяток мачете – вот и все его снаряжение.

Начнись вооруженная борьба, Кесаде и его людям пришлось бы сражаться врукопашную. А между тем солдаты Федермана, хотя и выглядели потрепанными, принесли с собой инструменты из железа, гвозди, мечи и пики. В отряде Белалькасара всего этого добра также было вдоволь.

Достоверно известно, что Кесада и Белалькасар стремились заполучить в союзники Федермана. Белалькасар не раз уговаривал немца соединиться с ним и выгнать Кесаду из Новой Гранады. И все-таки взрыва не произошло, очевидно благодаря исключительным дипломатическим способностям Кесады. Он заключил договор и с Белалькасаром. Тот обещал продать людям Кесады большую часть амуниции и снаряжения. 40 перуанцев решили остаться в Новой Гранаде, остальные вернулись на завоеванные ими земли в долине реки Каука.

Генерал Кесада поспешно завершал административные дела. После опустошительного пожара, спалившего дотла индейскую Боготу, Кесада обратился к дону Фернандо де Гуатавите с просьбой прислать мастеров для застройки нового города. Его заложили в живописном местечке Теусакильо на левом берегу реки Боготы, где раньше располагалась летняя резиденция сипы. Индейцы быстро и ловко возвели каркасы 12 домов и покрыли их на индейский манер пальмовыми листьями. Посредине оставили место для кафедрального собора. Новый город нарекли Санта-Фе-де-Богота (Богота святой веры)17. 27 апреля 1539 г. состоялось торжественное освящение новой столицы.

Три претендента на Новую Гранаду решили отправиться в Испанию, чтобы потребовать у Совета Индий третейского суда. Однако в последний момент Белалькасар тайно вызвал своих людей в порт Гуатаки, где стояли бригантины. Коварный перуанец хотел силой посадить своих соперников на корабли, а сам остаться в стране муисков единственным ее хозяином. И если бы к пристани не подоспел Эрнан Кесада с солдатами, этот вероломный план вполне мог бы осуществиться.

Памятуя об этом событии, Кесада настоял на том, чтобы впредь они путешествовали только вместе, втроем. В начале июня 1539 г. эта могучая троица пустилась вниз по Магдалене в обратный путь. Теперь Кесаде и его спутникам предстояло завоевать признание в Европе. И как знать, не будет ли это делом более трудным, чем их заморская одиссея.

История восьмая

СО ЩИТОМ ИЛЬ НА ЩИТЕ?

Ох, уж эти мне жалобщики из Индий! Честное слово, среди живущих там

нет недостатка в клеветниках!

Из письма архиепископа Луиса Сапаты. 1550 г.

С волнением вглядывался Кесада в знакомые берега. Дикие, полузатопленные чащи. Гиблые места. Тишина. На душе его росла тревога. Впрочем, и настроение его спутников отнюдь не было безоблачным.

Все трое с беспокойством думали о будущем. Что мог предложить Федерман всемогущим Вельзерам после долгих и бесплодных скитаний? Ничего, кроме Новой Гранады. Доказать, что она часть территории Венесуэлы и, следовательно, принадлежит его хозяевам, было для него делом жизни. Белалькасар также не был уверен в благополучном исходе своих хлопот при дворе. Самовольно сбежав от своего начальника Франсиско Писарро, он продолжал оставаться у него в подчинении и новые земли открывал под его знаменами. Сам Кесада, который завоевал страну муисков, мечтал стать губернатором этих земель на законном основании. Но ведь он знал, что преимущественное право на них имеет сын умершего Педро Фернандеса де Луго небезызвестный Алонсо.

Всего две недели понадобилось кораблям, чтобы спуститься к устью Магдалены. А два года назад на этот же путь ушло долгих 11 месяцев. Напоследок Магдалена преподнесла путникам сюрприз: ее ревущие бурные воды отнесли суда далеко на запад. И пришлось конкистадорам отдать якорь не в Санта-Марте, куда они направлялись, а в Картахене.

Жители пыльной Картахены с превеликим удивлением наблюдали за высадкой экипажа двух легких бригантин. По виду как бы испанцы, но в диковинных и ярких плащах. Вся живописная группа быстрым шагом направилась к зданию местного кабильдо. Через день все уже знали, что знаменитый Гонсало Хименес де Кесада, правая рука почившего губернатора де Луго, вернулся из дальних странствий живым и здоровым и с кошельком, туго набитым золотом.

И не успел Кесада осмотреться, как на горизонте появился одноглазый капитан Гальегос! Он не мог простить Кесаде его удачи и немедленно сочинил объемистую жалобу, в которой обвинил генерала во всех смертных грехах, особенно напирая на то, что тот присвоил его долю добычи.

Пришлось Кесаде вспомнить юность, запутанные процессы, в которых ему приходилось участвовать, чтобы со знанием дела отвести все упреки бывшего соратника. Ему удалось перенести тяжбу в высшую инстанцию – Совет Индий, но грозные предчувствия сжимали его сердце. Надвигалась новая полоса в его жизни, когда надо было с не меньшим упорством отстаивать свое право на завоеванную им страну. На смену мушкетам и индейским стрелам пришло другое оружие – клевета и подлоги, зависть и связи при дворе. Это была другая конкиста – без запаха пороха и свиста стрел, но и она, Кесада знал это, обильно сеяла смерть и бесчестье.

В июле 1539 г. три конкистадора отплыли из Картахены в Испанию на бригантине "Сан-Хуан". Из-за сильных ветров корабль не смог пристать ни в Кадисе, ни в Сан-Лукар-де-Баррамеде. Только в Малаге им удалось сойти на берег. И здесь пути трех завоевателей, судьбы которых так причудливо переплела капризная фортуна, разошлись, и разошлись навсегда.

Сразу же повезло Белалькасару. Он не получил Новую Гранаду, но зато был назначен губернатором провинции во главе с городом Попаяном и стал хозяином огромной и богатой страны. Долины Западных Кордильер и берега реки Кауки густо заселяли трудолюбивые индейцы, искусные земледельцы и ювелиры. Так Себастьян Белалькасар, долгое время бывший лишь тенью Франсиско Писарро, сам стал владетельным сеньором.

Что же произошло с двумя остальными нашими героями?

Николас Федерман прямо из Малаги направился в Севилью. Настроение у него было бодрое. В письме к другу он беззаботно писал: "Если мои услуги не оценят так, как они этого заслуживают, я останусь в Европе, где на 20 тысяч дуро проживу легче и спокойнее, чем на 100 тысяч в Венесуэле".

Бартоломе Вельзер, отец семейства и глава банкирского дома, так же как и королевский двор, пребывал в это время во Фландрии. Туда же пришлось проследовать и Федерману. Он никак не мог предвидеть рокового исхода этой встречи. Бартоломе Вельзер сухо заявил Федерману, что все заботы по тяжбе за Новую Гранаду, или, как ее тогда еще называли, "Долину замков", он берет на себя. А вот что касается лично его, Федермана, то ему предлагается подписать новый контракт, срок старого истекал как раз в 1540 г.

Однако условия договора были столь неприемлемы, что Федерман 'наотрез отказался подписать его. Тогда Бартоломе потребовал у конкистадора подробного отчета о прибылях. Федерман не выполнил и этого требования и на следующий же день был арестован и препровожден в Гентскую тюрьму.

Началась долгая и безнадежная для Федермана борьба за спасение своего имени. Вельзеры предъявили ему иск, требуя возместить им убытки на сумму в 110 тысяч дукатов, и заявили, что Федерман тайно привез с собой из Индий "много золота и серебра и камней изумрудов в огромном количестве". Конкистадор в свою очередь обвинил немецкий банкирский дом в злоупотреблении властью на заморских землях, благодаря чему королевской казне был, по его словам, нанесен ущерб в 200 тысяч дукатов. Совет Индий, члены которого горячо ненавидели Вельзеров и считали освоение заокеанских колоний сугубо испанским делом, с радостью ухватился за контробвинение!

Вскоре вопреки воле Вельзеров Федерману разрешили переехать в Испанию. В феврале 1541 г. он появился в Мадриде, где и прожил около года под домашним арестом. Тяжба его с Вельзерами была перенесена в Совет Индий. Вскоре, однако, у него обострился старый недуг, "профессиональная" болезнь многих конкистадоров – тяжелые приступы тропической лихорадки. В феврале 1542 г. Федерман умер, не дождавшись решения своего дела. Таков был конец завоевателя, который родился, как писал его современник хронист Кастельянос, "для того, чтобы повелевать людьми".

Попытка Николаса Федермана восстать против одного из самых могущественных людей тогдашней Европы свидетельствует о большом личном мужестве этого человека. Но в этом поединке, ему не суждено было победить.

Со смертью Федермана интерес Вельзеров к Новому Свету значительно ослабел. В Венесуэле погибло шестеро немецких агентов: Амбросио Альфингер, основатель городов Коро и Маракайбо; конкистадоры Ганс Зайсенхофер и Георг Шпеер, первооткрыватели рек Мета и Гуавьяре; Генрих Рембольдт, завоевавший провинцию Кумана; Филипп фон Гуттен, представитель одной из самых аристократических германских фамилий, и, наконец, Бартоломе Вельзер, старший сын главы банкирского дома Бартоломе-отца.

Постепенно коммерческая деятельность дома Вельзеров сворачивается не только в Венесуэле, но и на Антильских островах. Процесс, начатый при жизни Федермана, не окончился с его смертью. В 1556 г. известная в Европе торговая компания "Бартоломе и Антонио Вельзер" из Аугсбурга отказалась от спора, решения которого она безрезультатно добивалась в течение долгих шестнадцати лет. Вельзеры навсегда потеряли право на владение Венесуэлой. Так пришел конец недолгому царству немецких банкиров на американской земле.

Чем же занимался все это время наш главный герой? Каков был исход его хлопот при королевском дворе?

С первых шагов Кесады по родной испанской земле его самого, так же как его действия и поступки, окружила завеса тайны. Неизвестно, что заставило его медлить с визитом к королю. В Малаге Кесада остановился у родственников. Однако не слишком ли велика была дань, отданная им родственным чувствам, если только в ноябре 1539 г., то есть три месяца спустя после высадки, он прибыл наконец в Севилью.

В ноябре 1539 г. под мрачными сводами Торговой палаты появился высокий сухощавый человек в роскошном ярко-алом плаще. Неизбежные в таком случае формальности, таможенный досмотр. Объявив свое имя, Кесада вручил хранителю королевских драгоценностей 9 кожаных сумок с изумрудами, всего их там было 363 штуки, и тяжелый мешок с золотыми слитками на 40 тысяч песо. Другими словами, 60 килограммов чистого золота! Особенно поразила чиновников золотая цепь с четырьмя дивной красоты изумрудами, оправленными в эмаль. Поистине это был королевский подарок испанскому королю.

Однако прием, оказанный Кесаде сильно его разочаровал. При дворе царила атмосфера, открыто враждебная конкистадорам. Именно тогда Лас Касас развернул беспрецедентную в истории конкисты борьбу за права американских индейцев. Подготавливались "Новые законы", которые должны были вступить в силу в 1542 г. Испанская корона намеревалась чувствительно ущемить интересы завоевателей в Новом Свете.

В Совете Индий царил Хуан де Вильялобос. Это был самый активный защитник интересов испанской короны за все время ее владычества в Новом Свете. Он не доверял конкистадорам. При нем был введен строжайший контроль за золотом, которое они сдавали в казну, и за их собственными доходами. Бесчисленные соглядатаи докладывали ему о малейшем передвижении, словах и поступках завоевателей, прибывших из-за моря.

Как только стало известно, что Кесада появился в Севилье, на него посыпались жалобы и в Торговую палату, и в Совет Индий. Первым заявил о себе, как и следовало ожидать, Алонсо де Луго. Он потребовал долю отца. По его настоянию на драгоценности, привезенные Кесадой, был наложен арест.

Кесаде пришлось защищаться.

– Да, Луго-старший получил причитающиеся ему десять частей добычи, хотя и недовольны были этим мои товарищи-конкистадоры. Однако, собираясь отправиться в Испанию, я узнал, что губернатор умер, и солдаты потребовали разделить его долю.– Далее Кесада продолжал: – И кроме того, прошу учесть, что тот, кто станет губернатором, будет должен мне четыре тысячи песо в возмещение суммы, которую я отдал Федерману; к тому же я не получал жалованья, твердо обещанного мне как генерал-капитану по 300 тысяч мараведи в год, и, следовательно, мне задолжали еще 4 тысячи песо.

Тем не менее Совет Индий потребовал у Кесады отдать золота и изумрудов на 5 тысяч песо, что составило долю Алонсо де Луго, и наложил на него тысячу песо штрафа. Для верности Кесаду посадили под замок в темницу, находившуюся здесь же в здании Совета Индий.

Тем временем ретивые ищейки донесли Вильялобосу, будто бы Кесада привез и утаил гораздо более того, чем сдал в казну. На сцене появились и другие жалобщики: хозяева судов, законтрактованных в свое время Луго-старшим, потребовали возместить им убытки. Не заставил себя ждать и бравый капитан Гальегос. Тяжба затягивалась на неопределенное время.

Долгие препирательства, нудное сутяжничество, быть может, доконали бы Кесаду, но на его долю выпала нежданная удача. Луго-младший добровольно, но небезвозмездно передал ему должность губернатора Новой Гранады. Еще свеж был горький привкус, оставленный у молодого повесы знакомством с сей "неблагодарной землей". Однако 6 сентября 1540 г. король потребовал, чтобы Алонсо де Луго немедленно выехал, в Новую Гранаду. Велико было разочарование Кесады. Вместо почестей и славы – доносы и конфискации, интриги и поношения.

С трудом разделавшись с потоком жалоб, Кесада в конце 1541 г. покинул Испанию. В Совет Индий пришло донесение о том, что он отправился во Францию с единственной, как утверждали злопыхатели, целью подороже продать там свои изумруды. За ним было установлено тщательное наблюдение.

Оставим на время нашего героя коротать дни в печальней изгнании. Вернемся снова за океан, в далекую Новую Гранаду. Благодатная земля "Долины замков" весьма бурно переживала последствия конфликтов, которые разгорелись в Севилье.

В 1541 г. в Новой Гранаде объявился Алонсо де Луго, самый что ни на есть законный губернатор, новый повелитель бедных муисков. Мнение современников об этом испанском рыцаре было единодушно. Вот что сказал о нем апостол индейцев Лас Касас: "Это один из самых жестоких и скудоумных тиранов. Он надругался над Господом Богом и опозорил имя испанского короля, обманывая как индейцев, так и христиан". Благородный епископ был недалек от истины. Вот краткий перечень "подвигов", которые это "дитя своего века" совершило зa сравнительно недолгий срок.

По прибытии в Новую Гранаду он арестовал капитана Суареса Рендона и двух братьев Кесады. Теперь, когда облеченные властью люди были устранены, можно было начать "знакомство" с королевством.

Перво-наперво Луго занялся изумрудными копями. После обстоятельной ревизии он конфисковал в свою пользу всю добычу за много лет. Королевские чиновники, естественно, стали возражать и незамедлительно попали в тюрьму. Бравый дон Алонсо во всеуслышание объявил себя "одним из первых открывателей, завоевателей и колонистов этого царства". Чтобы слова его не расходились с делом, он срочно издал указ. Согласно этому указу, владения старых конкистадоров переходили в его, Луго, собственность. Немного спустя оборотливый Алонсо стал хозяином земель южных муисков. В конце 1544 г. Алонсо де Луго под угрозой физической расправы бежал из Новой Гранады, прихватив с собой капитал в 300 тысяч дукатов. Но благодаря влиятельным связям при дворе он не подвергся наказанию. Как тут не вспомнить, что сестра его жены Мария де Мендоса была супругой дона Франсиско де лос Кобоса, личного секретаря императора Карла V!

О жизни Кесады в изгнании мы знаем мало достоверного. Очевидно, Кесада предпочитал не распространяться о тех годах, а жизнеописания своего он так и не составил. Не исключено, что он предпочел переждать монаршую немилость в надежде на то, что рано или поздно подует ветер перемен.

И перемены действительно наступили. В 1544 г. вспыхнул мятеж против испанской короны, который возглавил брат уже погибшего тогда Франсиско Писарро – Гонсало Писарро. Начались волнения и в Мексике. С оружием в руках конкистадоры защищали свои земли и привилегии от армии королевских чиновников, хлынувших в заморские колонии. Тогда-то королевский двор решил не обострять отношений с далекой и своевольной конкистадорской братией.

Кесада счел момент благоприятным и вернулся в Испанию. Однако напрасно он думал, что кипевшие вокруг его имени страсти улеглись. В Совете Индий никогда и ничего не забывали. К февралю 1545 г. ретивые королевские служаки собрали воедино все доносы, "героем" которых был Кесада, и объявили: лиценциат Гонсало Хименес де Кесада нанес ущерб испанской короне в размере 200 тысяч дукатов. Избежать нового судилища было невозможно. Со свойственной ему энергией и решительностью он принялся защищаться. Была поднята на ноги вся родня, более пятидесяти свидетелей пришло в Совет Индий дать показания в пользу бывшего генерала. Главным среди них был уже знакомый нам индеец Гонсало де Гуаска.

После отъезда генерала из Новой Гранады в Испанию его переводчик индеец дон Гонсало попал в разряд нежелательных лиц. Читать и писать по-испански он выучился так быстро, что вскоре стал грамотнее многих конкистадоров. Независимость и достоинство, с которым он держал себя, горячность, с которой защищал интересы соплеменников, снискали ему ненависть завоевателей. По решению совета Боготы в начале 1546 г. дон Гонсало де Гуаска как "беспокойный индеец" был изгнан из Новой Гранады. В августе он появился в Севилье. А в декабре начался процесс Кесады.

Одним из первых и главных обвинений было традиционное умаление королевской пятины – доли короны в золоте и изумрудах. Доносчики утверждали, что Кесада, находясь в Испании, будто бы швырял изумруды направо и налево. Как личный переводчик генерала и очевидец всех дней конкисты Гонсало де Гуаска показал: "Золото и камни, добытые у индейцев, хранились на виду у всех. Золотые украшения – нагрудные цепи, ожерелья, короны подвешивались к двери палатки или дома, где жил генерал Кесада. Таким путем солдаты изо дня в день могли наблюдать за всеми этими вещами. Коробки и кожаные сумки с изумрудами также подвязывали к крыше на веревках так, чтобы никто тайно не мог дотронуться до них. Все эти драгоценности постоянно охраняла специальная стража, которая часто менялась".