Текст книги "Гениальные аферы"

Автор книги: Светлана Хворостухина

Соавторы: Елена Доброва,Екатерина Горбачева,Галина Гальперина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Другой учредитель Банка Анголы и метрополии, Жозе душ Сантуш Бандейра, в прошлом имел несколько серьезных столкновений с законом. Отправившись в начале XX века в Бразилию, он отсидел там 7 лет в тюрьме за ограбление со взломом, укрывательство краденого и за спекуляцию спиртным. После возвращения в Португалию Бандейра постоянно находился в центре внимания полицейских, но благодаря покровительству своего отца, крупного землевладельца, и старшего брата, дипломата, к ответственности его в это время ни разу не привлекали.

В довершение всего никто из учредителей Банка Анголы и метрополии не имел необходимого для финансиста образования. Члены совета Банка Португалии понимали, что это не те люди, которых следовало пускать в бизнес, но формальных причин для отказа в выдаче лицензии на банковскую деятельность не существовало. Поэтому после двух апелляций учредителей совет выдал им 15 июня 1925 года запрашиваемую лицензию.

Однако вернемся непосредственно к тем событиям, которые разворачивались в Португалии после того, как была обнаружена огромная масса фальшивых денег. Правление Государственного банка решило изъять из обращения все банкноты номиналом в 500 эскудо. В связи с этим оно обратилось через средства массовой информации к гражданам, призывая их до 22 декабря 1925 года обменять имеющиеся у них на руках 500-эскудовые банкноты на любые другие.

Между тем к министру юстиции Португалии обратился посол Венесуэлы в этой стране – граф Симон Планес Суарес, сообщивший, что он знаком с Рейсом и Адриано Сильвой через генконсула Португалии в Гааге Антонио Карлуша душ Сантуша – старшего брата Жозе Бандейра. Кроме того, граф Симон сказал португальскому чиновнику, что по просьбе Рейса и Сильвы он привез из Нидерландов два чемодана с «конфиденциальными материалами», которые находятся в его лиссабонской резиденции.

Полицейские, приехавшие в дом посла, обнаружили два чемодана, заполненных банкнотами в 500 эскудо. Граф признался, что за их перевозку в своем багаже, то есть без таможенного досмотра, ему обещали 200 тыс. эскудо.

8 декабря 1925 года управляющий Банком Португалии на совещании кабинета министров сделал доклад о первых результатах расследования. Вслед за ним выступили министры юстиции и внутренних дел. В конце концов присутствующие на этом заседании решили объявить посла Венесуэлы в Португалии персоной нон-грата, а генконсула Португалии в Гааге отозвать назад.

Уже 9 декабря 1925 года все крупнейшие европейские газеты разнесли по свету весть о новом этапе большевистского всемирного заговора – экономическом подрыве стран свободного мира. В частности, на первой странице британского периодического издания «Daily telegraf» красовался заголовок: «Фальшивые португальские банкноты, изготовленные в России».

Общее мнение сводилось к тому, что появление поддельных денег, неотличимых от настоящих, есть масштабная акция СССР, направленная на подготовку мировой революции. Артура Рейса и других лиц, замешанных в деле, при этом рассматривали как агентов Кремля. Впрочем, версия о «происках со стороны Кремля» оказалась рассеяна буквально в тот же день, так как специалист лондонской фирмы, выехавший для проведения экспертизы в Лиссабон, заявил, что все купюры с совпадающими номерами действительно изготовлены с одних и тех же пластин. Таким образом, первоначальное предположение о повторном использовании типографского оборудования получило подтверждение. Как это произошло, тем более что набор печатных пластин продолжал лежать на хранении в Лондоне? Вот главный вопрос, волновавший умы высокопоставленных португальских чиновников в те дни.

Посол Португалии в Великобритании Жозе душ Сантуш Лукаш 9 декабря 1925 года появился в офисе сэра Вильяма Ватерлоу и спросил его, когда была отпечатана последняя партия банкнот достоинством в 500 эскудо. Президент компании ответил, что производство данных купюр возобновлено год назад и продолжается по сей день. Но полковнику Лукашу к тому моменту было известно и кое-что другое: Банк Португалии получил последнюю партию 500-эскудовых банкнот в 1923 году, то есть за два года до описываемых событий. Когда португалец рассказал об этом Ватерлоу, тот был просто в шоке, так как стало ясно, что весь 1925 год «Waterlow & sons» печатала деньги якобы для Банка Португалии, тогда как руководство последнего об этом и ведать не ведало.

Из архива компании «Waterlow & sons» были немедленно извлечены и предъявлены португальскому послу те документы, на основании которых возобновился выпуск банкнот. Среди них оказался нотариально заверенный договор между Банком Португалии и колониальным управлением Анголы, дающий право последнему привлечь на внешнем рынке заем в 1 млн. фунтов стерлингов и выпустить на ту же сумму деньги, номинированные в эскудо, для обращения на территории этой колонии. Другим интересным документом являлось соглашение между колониальным управлением Анголы и Артуром Виргилио Рейсом, который получал полномочия на организацию эмиссии новых ангольских денег.

Еще одним документом была доверенность, выданная Артуром Рейсом голландской фирме «Маранг и Коллиньон» и предоставляющая последней право подписи контрактов от имени Рейса. Кроме того, сэр Вильям Ватерлоу показал португальскому послу договор между его фирмой и компанией «Маранг и Коллиньон», согласно которому «Waterlow & sons» должна была до 31 января 1925 года напечатать 200 тыс. ассигнаций достоинством в 500 эскудо и предоставить их своему контрагенту для последующей переправки их в Анголу и допечатки на лицевой стороне банкноты надписи: «Деньги для Анголы». Стоимость выполнения заказа составляла 1500 фунтов стерлингов.

Сэр В. Ватерлоу также представил еще одно письмо управляющего Банком Португалии, датированное 17 июля 1925 года, в котором тот просил изготовить дополнительно 380 тыс. купюр номиналом в 500 эскудо.

Посол Португалии, ознакомившись с представленными бумагами, тоном, не допускающим каких бы то ни было возражений, заявил, что это подделка. Потрясенный его словами сэр В. Ватерлоу тем же вечером выехал в Лиссабон, захватив с собой вышеуказанные документы. Правда, там его ждали еще более ошеломляющие вести. Так, следственная группа быстро определила, что управляющий Банком Португалии К. Родригес не имеет никакого отношения к письму от 17 июля 1925 года.

Кроме того, представители правоохранительных органов выяснили, что в колониальном управлении Анголы прекрасно знали господина Артура Рейса, который с 1916 по 1922 год жил и работал в этой стране. При поступлении на государственную службу в Анголе Рейс предъявил диплом политехникума при Оксфордском университете, где значилось, что он является бакалавром технических наук: сопротивления материалов, гидравлики, черчения и пр. Однако вскоре коллегам Рейса стало известно, что никакого политехникума при Оксфордском университете не существует, и молодой человек был с позором изгнан с государственной службы, после чего перебивался случайными заработками.

В связи с этой историей, а также потому, что единственным эмиссионным центром, выпускавшим в обращение деньги для Анголы, был банк «Ультрамарино», никто из представителей власти Анголы не решился бы связаться с Артуром Рейсом и поручить ему выпуск банкнот в обход уполномоченного банка.

После того как в Лиссабоне появился сэр В. Ватерлоу, расследование начало продвигаться еще более быстрыми темпами, и вскоре блюстители порядка восстановили мельчайшие элементы картины аферы гигантских масштабов, совершенной Артуром Рейсом.

Итак, в ноябре 1924 года Рейс приобрел стандартные бланки, с помощью которых в Португалии оформлялись договора, контракты, поручительства и прочие деловые бумаги. На них он записал текст вымышленного договора на поставку шерсти, причем третий лист двух экземпляров этого документа начинался фразой: «Сделано в двух экземплярах и подписано». Данные бумаги молодой человек 23 ноября 1924 года представил нотариусу Авелину де Фариа, который их и заверил.

Так как, согласно контракту, составленному Рейсом, необходимо было зарегистрировать груз на таможне, то аферист отправился в посольства Великобритании, Германии и Франции, где на документах, заверенных нотариусом, поставили соответствующие отметки.

После этого Артур Рейс отделил первые два листа обоих экземпляров и уничтожил их за ненадобностью. На точно таких же, только чистых листах мошенник оформил те самые договоры, которые через две недели оказались представлены сэру В. Ватерлоу в Лондоне. Тексты были написаны на двух языках (португальском и французском), а их смысл заключался в том, что Артур Виргилио Альвес Рейс уполномачивается колониальным управлением Анголы на выпуск в обращение денежной суммы, номинированной в португальских эскудо, эквивалентной 1 млн. фунтов стерлингов, которые колониальное управление получило в кредит от некоего международного консорциума, не называемого в целях сохранения коммерческой тайны.

Однако любой серьезный финансист, в руки которого попал подобный документ, задумался бы, с чего бы консорциуму, чья неизвестность сама по себе подозрительна, выдавать такой огромный кредит на тех условиях, что обозначены в контракте. Рейс, конечно, тоже осознавал, насколько неправдоподобным выглядит состряпанный им договор. Для того чтобы свести к минимуму угрозу разоблачения в самом начале своего мероприятия, он и придумал двуязычное оформление договора. Очевидно, что англичане не могли работать с документом на португальском и французском языках – они первым делом должны были перевести его юридически точно на английский язык. Такой перевод были в состоянии сделать только юристы и филологи, мало смыслящие в финансовых вопросах.

В итоге, когда договор очутился на столах финансовых менеджеров, он уже нес на себе заверенные подписи юристов и официальных переводчиков компании, что автоматически должно было вызвать доверие к документу как к прошедшему уже первоначальную цензуру. Следует отдать должное Артуру Рейсу, проявившему себя в данной ситуации в качестве незаурядного психолога, – его расчет оправдался полностью и во всем.

Португало-французский текст был отпечатан на пишущей машинке секретарем Артура Рейса, неким Франциском Феррейра, отставным майором. После того как были изготовлены новые варианты вторых листов, Артур Рейс скрепил их с третьим и четвертым. Для придания весомости получившемуся документу он украсил третий лист подписью управляющего Банком Португалии Комачо Родригеса и его заместителя Жозе де Мотта Гомеша. Как показала графологическая экспертиза, А. Рейс просто скопировал карандашом подписи этих людей с банкнот и обвел их чернилами. Ниже он изобразил подписи верховного комиссара по делам Анголы Фердинанда да Куньи Рего Чавеса, министра финансов Диего Родригеса и специального представителя Анголы Диего Кошты. Причем, не зная, как в действительности выглядят подписи этих людей, Артур Рейс подписался так, как, по его мнению, это могли бы сделать они.

Оказавшись в тюрьме, Артур Рейс от сотрудничества с органами охраны правопорядка отказался и разъяснений по существу выдвигаемых обвинений делать не стал. Он лишь заявил, что никто, кроме него, не знал сути имевшей место аферы, а каждый из замешанных в этом деле людей являлся всего-навсего слепым исполнителем его воли.

Вскоре полиция решила арестовать управляющего Банком Португалии К. Родригеса и его заместителя Жозе де Мотта Гомеша, так как на тот момент вышеупомянутое письмо от 17 июля 1925 года считалось подлинным. Таким образом, управляющий оказался пособником афериста.

Между тем в обществе, обеспокоенном слухами о денежной афере, разгоралось недоверие к властям. В этой обстановке на заседании правительства Португалии 26 декабря 1925 года было решено освободить из тюрьмы руководителей государственного банка. Полученное позже заключение графологов, без колебаний назвавших фальшивкой письмо сэру В. Ватерлоу от имени К. Родригеса, подтвердило правильность этого решения. Проходившее в тот же день собрание акционеров Банка Португалии с воодушевлением узнало о решении правительства страны и большинством голосов постановило оставить управляющего и его заместителя на своих местах.

Далее события развивались следующим образом. В 1926 году Карел Маранг ван Иссельвеере, тот самый предприниматель, что с доверенностью А. Рейса на руках вел переговоры с сэром В. Ватерлоу, был арестован в Голландии. Двигалось дело и в самой Португалии. Был ликвидирован Банк Анголы и метрополии, а полученная от реализации активов сумма в 488 430 фунтов стерлингов была целиком обращена в доход Банка Португалии в целях компенсации понесенного им ущерба.

Тем временем Артур Рейс требовал от прокуратуры своего освобождения на том основании, что акционерный Банк Португалии не был внесен в особый банковый кадастр страны и потому как бы не существовал для национальных законов. Любой юрист знает, что для признания преступного посягательства реальным необходимо существование как объекта преступления, так и субъекта, другими словами, жертвы и преступника. Поэтому Артур Рейс заявлял, что его невозможно обвинять в преступлениях против юридического лица, которого не существовало на момент совершения им инкриминируемых действий. Когда же правление Банка Португалии добилось включения своего предприятия в национальный кадастр, Артур Рейс стал требовать освобождения на том основании, что законы не могут иметь обратной силы. После официального обвинения в организации выпуска поддельных денег он заявил, что выпущенные в ходе его деятельности деньги поддельными не являлись.

В конце концов обвинение, предъявленное Рейсу по статье «подделка денег», было заменено на «несанкционированную эмиссию ценных бумаг». Статья эта относилась к случаям искажения отчетности или нарушения правил регистрации при выпуске в обращение биржевых инструментов – акций, облигаций, векселей. Однако аферист совершенно справедливо указал прокуратуре на то, что выпущенные им в оборот деньги не являлись биржевыми инструментами и потому указанная статья никак не может быть применена в отношении него.

Суд над Артуром Рейсом и его сообщниками начал свою работу 6 мая 1930 года в Лиссабоне. Обвинение оперировало такими серьезными статьями уголовного кодекса, как «заговор с целью изменения образа правления», «подделка договоров и писем», «подделка гражданских актов», «использование фальшивого диплома». Но главный пункт обвинения был сформулирован так: «Изготовление в обход закона 580 тысяч банкнот и их частичная эмиссия».

Процесс длился почти полтора месяца. Приговор огласили 19 июня 1930 года. Все обвиняемые были признаны виновными и получили различные сроки тюремного заключения с последующим поражением в правах. Наиболее тяжелые приговоры ждали Артура Виргилио Альвеса Рейса, Адольфа Хенниса и Жозе душ Сантуш Бандейра: каждый из них был приговорен к 8 годам заключения в каторжной тюрьме и к 12 годам ссылки в колонии. Суд разрешил при желании приговоренных заменить данное наказание 25 годами ссылки в колонии.

О дальнейшей судьбе гениального афериста известно следующее: он благополучно отсидел весь срок в Лиссабонской тюрьме, отказавшись отправляться в колонии. На свободу Рейс вышел 7 мая 1945 года глубоко верующим человеком. Он стал странствующим проповедником учения протестантской церкви и до самой своей смерти, последовавшей в июле 1955 года, влачил нищенское существование.

Дело о фальшивых червонцах

В тот морозный декабрьский день в одном из ресторанов Парижа, «Ла рю», можно было увидеть сразу нескольких знаменитостей. Среди посетителей находились Эмануэль Нобель и два его брата, Людвиг и Роберт, которых в то время считали владельцами крупного пакета акций кавказских нефтепромыслов. Кроме того, один из столиков ресторана занимал в тот день генерал Макс Гофман, во время гражданской войны занимавший должность начальника Генерального штаба германской армии на Востоке.

За следующим столиком сидел Шалва Карумидзе, которого многие эмигранты из России знали как состоятельного банкира и весьма преуспевающего в прошлом политика. Рядом с ним находился Спиридон Кедиа, являвшийся в то время председателем национал-демократической партии грузинских эмигрантов.

Среди присутствовавших тогда в ресторане «Ла рю» можно было встретить и Василия Садатирашвили, отец которого был зажиточным грузинским землевладельцем. По правую руку от него – международный шпион Георг Эмиль Белл. Его современники поговаривали о том, что он одновременно состоял на службе у правительства двух государств: Великобритании и Германии. Кроме того, он работал на организаторов нефтяного концерна «Ройал датч-Шелл» и фашистского политического объединения «Флаг рейха».

Собрание общества, проводимое в парижском ресторане, началось с пламенной речи организатора, Макса Гофмана. Цель работы членов общества он определил следующими словами: «Объединенные державы, Франция, Англия и Германия, должны своей совместной военной интервенцией свергнуть советское правительство и восстановить экономически Россию в интересах английских, французских и германских экономических сил. Ценным было бы участие, прежде всего экономическое и финансовое, Соединенных Штатов Америки. При этом были бы обеспечены и гарантированы особые экономические интересы Соединенных Штатов в русской экономической области».

После него на импровизированную трибуну взошел Эмануэль Нобель. Он говорил не только о сложившейся к тому времени в мире политической ситуации. Главная часть его доклада оказалась посвященной вопросам использования германской армии для высвобождения Грузии из-под «советского гнета».

Далее на собрании выступил англичанин сэр Генри Детердинг. В то время это был крупнейший бизнесмен Западной Европы и обладатель пакета акций «Ройал датч-Шелл». Так же как Нобель и Георг Эмиль Белл, он протестовал против «наглого захвата Советами» главных нефтяных месторождений.

Нужно сказать, что сумма иностранного капитала, инвестированного иностранными компаниями в Россию, составляла примерно 2,3 млрд. рублей. Из них 250 000 000 – инвестиции, вкладываемые в нефтепромышленные предприятия, расположенные в Баку, Грозном, Майкопе и Эмбе.

В тот декабрьский день эмигранты из России и иностранные «правдолюбцы» говорили о том, что следует создать специальный освободительный комитет, который занялся бы разработкой плана по освобождению Грузии. Сначала «армия освобождения» должна была захватить территорию, прилежащую к горам Кавказа, а затем уже «очистить от Советов» весь СССР.

Спустя почти два месяца, в феврале 1926 года, Гофман собирает на своей берлинской квартире всех участников движения освобождения Грузии. В тот день количество собравшихся составляло 30 человек, включая и уважаемых всеми в Германии нескольких депутатов рейхстага.

Как и двумя месяцами ранее, собрание открыл Макс Гофман. После его речи присутствовавшие высказали мысль о том, что самым легким путем свержения советского правительства является выпуск фальшивых монет. Необходимо заметить отдельно, что среди гостей Гофмана были и такие, кто мог без особого труда подделывать банковские билеты, денежные купюры и паспорта.

Кто же эти люди? Это были уже упомянутые выше Шалва Карумидзе и Василий Садатирашвили. Когда-то давно, незадолго до революции, Карумидзе и Садатирашвили смогли организовать небольшую мастерскую, где изготавливали поддельные денежные знаки. Однако их промысел очень скоро оказался известен русской полиции, после чего злоумышленники были арестованы и осуждены.

Судья вынес мошенникам довольно суровый для такого преступления приговор. Так, Карумидзе осудили на смертную казнь, а Садатирашвили приговорили к 12 годам тюремного заключения. Однако во время перевоза преступникам удалось бежать. И спустя некоторое время они вновь появились, но уже за границей, и нередко выступали на различных собраниях как люди, «серьезно пострадавшие от произвола советской власти».

Однако общество, возглавляемое Гофманом, могло похвастаться и другими не менее популярными в преступном мире людьми. Первым был некто Герман Эрхардт, капитан третьего ранга. В 1919 году он руководил не одной военной кампанией, в результате чего погибли сотни жителей Берлина, Мюнхена и Брауншвейга. Именно Герман Эрхардт возглавлял знаменитый капповский путч. А в 1920 году члены созданной им военно-политической организации совершили нападение и убили Вальтера Ратенау, который в то время занимал пост министра иностранных дел Германии.

Вторым был доктор Ойген Вебер, находившийся во время Первой мировой войны в чине капитана. В 1919 году он был награжден за особые заслуги и участие в кампании против Баварской советской республики. В 1926 году Вебер был известен как меценат, спонсировавший Движение зарубежных немцев. При этом он разделял взгляды своего товарища «по политической борьбе» Макса Гофмана.

Очередное собрание представителей различных военных и политических организаций и группировок, представители которых были «недовольны советской властью», состоялось в марте 1926 года в Гааге. В том собрании участвовал и «серый кардинал» объединенной организации, сэр Генри Детердинг. Его «свиту» составляли трое управляющих фирмой «Ройал датч-Шелл».

К 1926 году Детердинг уже смог наладить связи между многими богачами и несколькими влиятельными людьми, имеющими солидный вес на политической арене Западной Европы. К этому же времени относится и публикация в «Морнингпост», автор которой, рассуждая о цели деятельности знаменитого нефтяного магната первой половины XX века, цитирует его же: «С большевизмом в России будет покончено еще до конца этого года; после этого Россия будет пользоваться доверием во всем мире. Для каждого, кто будет готов к сотрудничеству, она откроет свои границы. Деньги, кредиты и, что еще важнее, заказы рекой потекут в Россию».

Спустя еще три месяца, в июне того же года, подобная конференция проходила в столице туманного Альбиона, Лондоне. Тогда, помимо указанных выше персон, в ней приняли участие эмигранты из Прибалтики, фон Клейст, фон Курселль и Локкер Лэмпсон, занимавший пост статс-секретаря министерства иностранных дел Великобритании.

Главным лозунгом той конференции стал: «Нет большевизму! Большевизм должен быть уничтожен!» Тогда же организаторы составили и утвердили текст соглашения, заключенного между Англией и Германией. Суть этого соглашения сводилась к тому, чтобы призвать членов общества ко всяческому содействию (политическому и финансовому) внедрению германской армии на Украину и Кавказ. С течением времени эти территории должны были стать областями, политически и экономически подчиненными Германии и Англии.

По словам выступавших, такая экспансия германской армии могла быть оправдана и другими целями. Во-первых, это стремление прогрессивно мыслящих людей защитить европейские страны от агрессии со стороны Советского Союза. И во-вторых, это желание нейтрализовать опасность для Запада, надвигавшуюся с Востока, попытка противостоять злу в обличье СССР.

На последней конференции было произнесено немало речей, посвященных отрицательной оценке политики советского правительства, а также «истинному» патриотизму. Никто из выступавших ни на минуту не задумался над тем, что стремление завоевать Украину и Кавказ (освободить от власти Советов) больше напоминает обычную авантюру обычных мошенников…

Тем временем Детердинг произносил заключительную речь, не забыв упомянуть о том, что якобы 60 % нефтяных месторождений, обнаруженных на территории Предкавказья, принадлежат ему. А потому он был готов дать на финансовую поддержку запланированного «прогрессивными патриотами» предприятия такую сумму денег, какую он смог бы собрать в течение 10 лет эксплуатации кавказских нефтяных промыслов.

Как оказалось, эта сумма была равна приблизительно 1 млрд. немецких марок. Сумма действительно головокружительная! Однако даже ее не хватило бы на финансирование похода против Советов. Тогда организаторы предприятия обратились за помощью к присутствовавшим.

Однако чаще всего слова оказываются всего лишь словами. Обычно за ними скрываются низменные человеческие инстинкты. Так случилось и на этот раз. За видимым патриотизмом германских и грузинских радетелей за свободу скрывалась обычная жажда легкой наживы.

Об этом свидетельствует запись, сделанная в ходе конференции, состоявшейся в Лондоне. Впервые она была опубликована немецкой буржуазно-либерального толка газетой «Фоссише цайтунг» от 4 февраля 1930 года. В статье говорилось о том, что «цель работы организации заключалась в следующем: 1) проведение переговоров между Англией и Германией; 2) проведение мероприятий по подготовке соглашений между представителями фирм, владельцев нефтяных месторождений на Кавказе; 3) заключение соглашения между Англией и Германией по вопросу взаимных политических и экономических интересов на Украине; 4) осуществление формирования германских военных поселений на освобожденных территориях».

В то время пока Макс Гофман произносил свою речь, в кулуарах конференции кипела работа. Шалва Карумидзе, обращаясь к каждому из своих «коллег», настоятельно просил их оказать содействие развитию «освободительного движения» в виде субсидий. С такой просьбой обратился он и к Детердингу, предъявив при встрече рекомендательное письмо, подписанное Георгом фон Лейхтенбергом, потомком Наполеона I.

Георг фон Лейхтенберг писал о том, что будущий поход на Советскую Россию имеет наиважнейшее значение для политического и экономического роста ряда стран Западной Европы.

Суть же идеи Карумидзе заключалась в том, чтобы, выбросив на российский черный рынок фальшивые червонцы, парализовать экономику молодого государства, заставив тем самым мировое сообщество признать его правительство несостоятельным и бессильным. Однако, естественно, в официальном протоколе заседания подобные высказывания отсутствовали. Намеком на предстоящую мошенническую кампанию стали слова Детердинга, который высказал мнение о том, что, вероятнее всего, Россия «в данный момент времени стоит на пороге масштабной инфляции».

Лондонская конференция «германских патриотов» дала много интересных сведений для современных историков. Так, например, из протокола заседания стало известно, что многие влиятельные лица из Турции, Болгарии, Персии, Польши, Румынии, Финляндии и Чехословакии выразили желание принять активное участие в сборе средств, которые планировалось направить на организацию крупномасштабного военного похода в Россию.

Официально правительство Германии и Англии не поддерживало начинания общества «освободителей и патриотов». Однако время от времени в прессе звучали одобрительные слова в адрес его руководителей. Так, например, ни для кого уже не секрет, что Уинстон Черчилль, занимая в то время пост министра финансов Великобритании, выступил в одной из газет с похвалой итальянского фашизма, заявив, что он полностью разделяет мнение о губительной для Европы силе социализма. Черчилль заметил, что сам с радостью вступил бы в ряды партии Муссолини и присоединился к его «борьбе и победе над бестианской хищностью и дикостью ленинизма».

Окрыленный удачей и поддержкой многих влиятельных лиц мировой политической арены, Детердинг после закрытия конференции отправился во Францию, надеясь найти там ту же поддержку. Однако его мечтам не суждено было сбыться. Авантюра германцев не могла заинтересовать французов по определенным политическим причинам.

Не пожелали принимать участие в кампании Детердинга и представители американской фирмы «Стандарт ойл». Организатору и крупному дельцу удалось только лишь достичь того, чтобы американцы признали существование Комитета за освобождение Кавказа. Однако в финансовой помощи Детердингу было категорически отказано.

На просьбу оказать финансовую помощь германскому Комитету за освобождение Кавказа отозвались осторожные и расчетливые англичане. Для того чтобы доказать свое благорасположение к германскому освободительному объединению, министр внутренних дел Великобритании, сэр Уильям Джойнсон-Хикс, без особенных раздумий и колебаний поставил подпись под приказом о штурме и разграблении до той поры находящегося под защитой дипломатической неприкосновенности русского торгового представительства «Аркос».

Спустя несколько часов после захвата английской полицией советского торгового представительства правительство Великобритании выпустило сообщение о том, что в ходе обыска якобы были обнаружены документы, свидетельствовавшие о шпионаже одного из дипломатов. Далее говорилось о разрыве дипломатических отношений между Англией и Россией.

По прошествии нескольких дней автор одной из статей, размещенных в журнале «Форин афферс», заявил: «То, что выдворенными агентами «Аркоса» оказались как раз те, кто занимается продажей нефти, оставляет впечатление об очень тесном совпадении защиты общих интересов с защитой неких нефтяных интересов».

7 октября 1927 года произошло событие, которого многие западные политические чиновники ждали с нетерпением. Именно в тот день из России был выслан посол Франции. Однако о разрыве дипломатических отношений между двумя странами тогда объявлено не было.

После завершения Гражданской войны правительство Советского Союза предприняло ряд мер, направленных на подъем курса рубля. Одной из таких мер стал выпуск червонца – денежной единицы, обеспеченной золотом. В то время стоимость одного червонца оценивалась в 10 рублей, что было равно 21,6 рейхсмарки (данные на 1924 год). Тогда находились в обращении банкноты в 1, 2, 3, 5, 10 и 25 червонцев. Все они были покрыты 25 %-ным золотом.

Наряду с червонцами, Государственным банком выпускались казначейские билеты номиналом в 1 и 3 золотых рубля. В России они обращались по номинальной стоимости, а за рубежом – по курсу золотого рубля. С 20-х годов на денежном рынке Советского Союза появились купюры в 3 (их выпуск начался с 1924 года) и 5 (выпускавшиеся с 1925 года) рублей.

Кроме того, в обращении находились серебряные монеты номиналом в 1 рубль. А первая партия выпущенных серебряных рублей появилась в 1921 году.

Начиная со времени выпуска первой банкноты червонца была запущена в действие мошенническая машина фальшивомонетчиков. Мозгом всех операций по изготовлению и реализации поддельных денежных знаков была группа, в которую входили уже известные читателю люди: Карумидзе, Садатирашвили, Вебер и Белл. Они-то и решили наладить выпуск таких червонцев, которые наиболее часто находились в обращении, а именно купюр достоинством в 1, 2 и 10 червонцев.