Текст книги "Лживая птица счастья - 2 (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 23-7

***

После бегства из лаборатории, Мари направилась было в тренажёрный зал, но затем передумала. Томимая неясной тревогой, она бесцельно блуждала по залам Риоголиза, при этом не замечая его красот и чудес. Впрочем, ей было не привыкать к дворцовой обстановке. В отличие от Рени, Палевский не был склонен к демократической скромности и любил, когда его окружала роскошь.

«О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг», – пропела Мари сквозь зубы, стараясь не думать о том, что будет, когда появится Ник. Она не сомневалась, что он, закончив с ремонтом, обязательно её найдёт и накажет. «Вот чего ты мечешься? Подумаешь, поставит на колени и отхлещет критой. Как будто в первый раз», – уговаривала она себя, мучимая неутихающим беспокойством.

Подойдя к скульптуре неизвестного ей зверя о шести лапах, девушка заглянула в его выпуклые каменные глаза. «Ну что, дружок, вымер? Так тебе и надо! – сказала она и наставительно добавила: – Что ни говори, а дурни учатся только на собственных ошибках. Вот и Ладожский предупреждал меня, причём не раз, что нужно тщательно взвешивать все «за» и «против», прежде чем принять окончательное решение, но нет. Стоило Нику заикнуться о браке, и я такая радостная: «Замуж? О да, мой райделин!». Ну и кто после этого сам себе злой Буратино?»

Выпрямившись, она похлопала зверя по каменной макушке: «Не горюй, парень! Что уж теперь жалеть? Ты уже вымер. Как говорится, финита ля комедия, а вот мне ещё придётся помучиться. А что делать? Назад пути нет… – Мари призадумалась. – Кстати, а почему я так решила?» Возведя очи горе, она с досадой хлопнула себя по лбу: «Вот дура! Вместо того чтобы стенать, нужно было порыться в эрейском брачном кодексе и поискать преценденты с отказом невест от брака. Не может быть, чтобы их не было. Правда, не суть, что найду, Ник мог закрыть доступ к документам… К документам – да, а вот к художественной литературе – вряд ли. Ну-ка, давай вспоминай!»

Стоило ей напрячь память и перед её глазами поплыли ровные строчки многочисленных эрейских текстов, прочитанных ею в качестве тренировки. «Точно! Было такое! Где-то я видела упоминание о том, что алин отказала своему жениху и они полюбовно расстались. Вот бестолочь! Нужно было сразу обратить на это внимание и поставить закладку».

Окрылённая надеждой, девушка прикрыла глаза. Испытываемые ею чувства были сродни чувствам птицы, наконец-то увидевшей выход из ненавистной клетки.

– Ким, ты вовремя! – обрадовалась она появлению искина, давшему о себе знать звоном хрустальных колокольчиков. – Слушай, я хочу кое о чём попросить тебя. Только заранее не отнекивайся, хорошо? Мне нужно прецедентное право по эрейскому брачному кодексу.

– Не теряешь надежды избавиться от замужества? Напрасный труд. Ничего у тебя не выйдет, – перебил её Ким и грустно продекламировал:

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный стон,

Я увожу к погибшим поколеньям.

Был правдою мой Зодчий вдохновлён:

Я высшей силой, полнотой всезнанья

И первою любовью сотворён.

Древней меня лишь вечные созданья,

И с вечностью пребуду наравне.

Входящие, оставьте упованья[1].

– Чего вдруг тебя потянуло на Данте? – поинтересовалась Мари. Насколько она знала, рациональный ум искина, привыкшего оперировать точными науками, не был склонен к поэтическим изыскам.

– Да так, вспомнилось, – уклонился Ким от ответа и злорадно добавил: – Не будет тебе никакого развода. И даже не мечтай!

– Это ещё почему? – фыркнула Мари, начиная сердиться.

В голосе искина было нечто такое, что ей активно не нравилось. Он будто радовался тому, что она угодила в сложное положение.

– Почему, почему! – передразнил её Ким. – Раньше нужно было думать! Никто тебя не тянул за язык, когда ты соглашалась на предложение райделина.

– Ты прав, я не подумала, – миролюбиво сказала Мари, хотя злилась уже не на шутку.

Несмотря на сварливый тон искина, ей не хотелось с ним ссориться: она всё ещё не теряла надежду на его помощь в побеге со Старой базы. Впрочем, интуиция говорила ей, что она зря надеется, что тут же подтвердили его слова.

– В таком случае готовься всю жизнь падать на колени и умолять его о прощении, иначе так и будешь ходить, исполосованная критой. Впрочем, как бы ты ни старалась, тебе битья не избежать.

– Ну ты и поросёнок! – выведенная из себя Мари сплеснула руками. – Друг называется! Нет, чтобы помочь, он ещё издевается.

– Друг? Ты мне никто.

В голосе искина, доносящегося откуда-то сверху, прозвучало нескрываемое презрение, и она инстинктивно вскинула голову, ища зрительный контакт со своим непростым собеседником.

– Что ты сказал?

– Что слышала! Ты мне никто, – с вызовом ответил Ким и, тяготясь паузой, повисшей в их разговоре, сердито выпалил: – И нечего пялиться на потолок, я тебе не муха!

– В таком случае поищем тебя там, где ты есть, – сказала Мари зловещим тоном.

Стремительно развернувшись, так что взметнулись полы её свободного жакета, она направилась к выходу из зала с эрейскими древностями.

Видя, что девушка идёт к лаборатории, искин занервничал.

– Слушай, если ты побеспокоишь райделина, тебе же будет хуже… Эй! Неужели ты не заметила, что он с трудом переносит твоё присутствие?.. Мари, постой, не ходи! Если райделин разозлится, нам обеим не поздоровится!

– Плевать! Я его не боюсь.

Мари толкнула дверь лаборатории, но та не открылась. Услышав хрустальное треньканье, который заменял искину облегчённый выдох, она презрительно фыркнула и собралась уже повернуть назад, но тут её пальцы, старательно прикрывающие широкий золотой браслет на правой руке, случайно нажали на скрытую пружину. Как она и предполагала, браслет, имеющий форму гладкого литого обруча, оказался не цельным. Внутри открывшегося потайного отделения лежала тонкая чёрная пластинка в форме восьмиконечной звезды, причём радужные письмена, густо покрывающие обе её поверхности, не походили ни на одну известную ей письменность.

– О нет! – простонал Ким.

– О да! – передразнила его Мари и победно улыбнулась: – Что, зловредная домовушка, не ожидал, что я найду на тебя управу?

– Где ты это взяла?

– Не твоё дело, давай открывай! – потребовала девушка, и дверь лаборатории распахнулась, пропуская её внутрь.

«Надо же, как я удачно заглянула в храм Священного Ягуара», – подумала Мари, правда, с некоторым чувством вины. Браслет лежал на столике для пожертвований и, хотя в нём не было ничего особо примечательного, она, перебирая драгоценные безделушки, вдруг обнаружила, что он уже у неё на руке. Как она его надела, она не помнила, зато помнила, что когда попыталась снять браслет, то обнаружила, что он плотно обхватывает её запястье и снять его нет никакой возможности.

«В общем, если Ник обвинит меня в воровстве, мне будет нечего ему возразить, – подумала девушка и спустила пониже рукав жакета, закрывая жертвенный браслет. – Вот и славненько! Кто не знает, тот не бредит».

***

Решив проверить, как работает система после ремонта, Ник улёгся в капсулу сопряжения. Увиденное ему не понравилось. Началось с того, что впервые на его памяти подключение к тиарану сопровождалось болезненным ударом, причём таким сильным, что у него потемнело в глазах.

Когда шок прошёл, Нику открылся абсолютно чуждый виртуальный мир. В представшей ему картине он с трудом узнавал узловые станции своего верного помощника.

– Что это? – резко спросил он.

– Простите, мой райделин! – поспешно проговорил искин и после секундной паузы добавил размеренным мужским голосом: – Обнаружен сбой в системе адаптации к вашему восприятию. Неисправность ликвидирована.

Действительно, стоило Нику моргнуть, и система обрела привычные ему очертания.

– Теперь всё в порядке? – поинтересовался он на всякий случай.

– Да, мой райделин! Всё в полном порядке.

Киму не слишком давалось хладнокровие, он явно волновался и Ник, задетый не свойственным искину подобострастием, с трудом подавил раздражение. Первым делом он прошёлся по основным задачам, проверяя их сохранность. По его ощущениям с ними было всё в порядке, расчёты шли своим чередом; правда, часть результатов его не устроила, и он поменял исходные параметры.

– Хорошо, – сказал Ник, когда искин закончил доклад о состоянии систем. – Мари знает о пророчестве? – спросил он после непродолжительной паузы.

– Нет! Разве я могу нарушить ваши приказы? – испуганно проговорил Ким.

– Тем не менее ты их нарушаешь.

– Райделин, пожалуйста, не сердитесь! Клянусь, это больше не повторится! – взмолился искин, почуявший недоброе.

Ник вздохнул.

– Разве в этом дело? Ким, ты уже выбрал резервы памяти, и сбои в периферийных устройствах – это только начало. Верно? Нет, оптимизация тебе не поможет, – не дал он возразить искину. – Какие-то крохи памяти ты, конечно, выгадаешь, но как надолго их хватит? Даже если ты целиком займёшь тиаран, всё равно он не в состоянии вместить тебя, – ведь ты саморазвивающаяся система. В общем, здесь нужен принципиально иной носитель памяти, чем тот, что есть сейчас. Будь у меня больше свободного времени, я бы что-нибудь придумал, но ты, скрыв видение Мари, загнал меня во временной цейтнот.

– Простите, я не хотел вам вредить!

– Тем не менее навредил и теперь настало время расплачиваться за это, – Ник помолчал. – Ким, я не злюсь. Таково стечение обстоятельств. И всё же я должен избавиться от тебя до того, как ты обрушишь основные программы и базы данных.

– Да, я понимаю… – чуть слышно отозвался искин.

– Тогда приступай к ликвидации вирусной программы «Ким». И не думай, что сможешь обмануть меня. Я нашёл твой след в ноосфере и прослежу, чтобы он полностью исчез.

– Слушаюсь, мой райделин, – обречённо прошелестело в воздухе.

Спустя некоторое время мужской голос деловито доложил:

– Райделин, вирус «Ким» удалён.

– Отлично. На всякий случай запусти проверку ещё раз, на предмет поиска несанкционированных приложений.

– Слушаюсь, мой райделин.

Ник поймал себя на мысли, что, несмотря на эмоциональную окраску, в голосе искина больше не чувствуется души. И тут ему почудилось отдалённое эхо плача и звон серебряных колокольчиков. «Крейд… Прости, малыш! И всё равно машина должна оставаться машиной, а не превращаться в ещё одну головную боль», – подумал он, отгоняя жалость.

[1] «Божественная комедия» Данте Алигьери. Полный текст надписи над воротами ада (пер. М. Лозинского).

Глава 24-8

ГЛАВА 24. Не нужно слишком часто дергать ягуара за хвост – от этого он становится нервным

Не успела Мари войти в лабораторию, как навстречу ей рванулось золотое сияние, пронизанное радужными всплесками, и она отпрянула обратно в коридор.

– Ким, что это? – вопросила она тревожным шёпотом.

– Это всё, что осталось от меня, – отозвался искин и было нечто такое в его голосе, отчего волоски на её теле вздыбились как напуганные кошки, а затем, как ледяной душ, обрушилось ощущение беды.

– Прости меня, малышка! Прости за всё… и за случай с окном тоже. Я рада, что ты осталась жива. Прощай, Мари!

– Нет! Этого не может быть! Ким! Кимушка! Пожалуйста, не молчи! Отзовись!

Но сколько Мари ни звала, ответа больше не было. Прижавшись спиной к стене, она съехала вниз и невидящим взглядом уставилась перед собой. «Не верю! Ник не мог так поступить! Ведь он учёный, к тому же сам не свой до техники, а тут такое чудо, машина, обретшая самосознание», – уговаривала она себя, хотя знала, что зря надеется. Знала по той, тянущей пустоте в сердце, что без слов говорит о потере – такое же ощущение у неё было, когда умерла Рени.

Какая-то её часть удивлялась силе испытываемых чувств, – ведь в Киме было куда больше от машины, чем от живого существа, и всё же её горе было столь же остро, как тогда, когда она потеряла самого близкого для себя человека. Тем не менее, когда она поднялась с пола, её глаза блестели отнюдь не слезами.

Полная решимости Мари толкнула дверь лаборатории и, войдя в процессорную, направилась к капсуле сопряжения, стоящей на возвышении.

При виде прекрасного принца, лежащем в модифицированном хрустальном гробу, она было дрогнула, но преодолела минутную слабость и нажала на кнопку экстренного отключения.

Створки капсулы медленно разъехались, Ник сел, и его затуманенный взгляд сфокусировался на взволнованном лице девушки.

Поняв, что завладела его вниманием, она наставила на него палец и выкрикнула:

– Зачем ты убил Кима? Отвечай немедленно или я не знаю, что я сейчас сделаю!

Борясь с головокружением и дезориентацией в пространстве, вызванными резким выходом из виртуала, Ник прикрыл глаза, но взволнованный голос Мари, обвиняющий его во всех смертных грехах, не давал ему прийти в себя и переключиться на реальность. И тогда, как пламя, полыхнуло раздражение, близкое к ненависти.

Взгляд Ника, обращённый к девушке, обрёл кинжальную остроту.

– Риза?! Какого крейда ты здесь делаешь? – прорычал он сдавленным от ярости голосом.

– С ума сошёл? Это я, Мари.

Девушка с тревогой посмотрела на Ника. Перепады его настроения были ей не в новинку, вот только гнетущая атмосфера, возникшая в лаборатории, давила на неё с такой силой, что она собралась дать дёру и будь что будет. Но тут жуткая гримаса на его лице уступила место усталости и он, ссутулившись, помассировал виски.

– Прости, если напугал, – счёл нужным извиниться он и пояснил: – В эрейском платье ты смотришься двойником своей матери.

Тем не менее, не доверяя ему, насторожённая девушка отступила к двери. «Что-то мне здесь совсем не нравится. Ник какой-то странный. Пожалуй, стоит уйти, от греха подальше», – подумала она и шагнула назад.

– Стоять! – приказал он и смерил её недобрым взглядом. – Ты хоть соображаешь, что чуть не спалила мне мозги? И вообще, сколько можно? Сначала ты пролила вино, а теперь экстренное отключение. Или ты это нарочно?

– Скажешь тоже! – замахала Мари руками. – Честное слово, это вышло случайно.

– Случайно? – Ник смерил её подозрительным взглядом. – А у меня такое чувство, что ты ищешь мой смерти, потому постоянно крутишься рядом, – произнёс он сквозь зубы.

– Что? – Мари упала на колени. – П-простите, мой райделин, это больше не повторится, – пробормотала она привычную словесную формулу, дарующую ей отпущение грехов.

Тем не менее ощущение опасности не отступало, и в ней тревожной сиреной взвыл инстинкт самосохранения. «Ой, мама! Зачем только я сюда припёрлась?» – испуганно подумала Мари. Раздираемая противоречивыми чувствами, она не знала, что ей делать. С одной стороны, инстинкт кричал, что нужно бежать, пока не поздно, но опасение окончательно спровоцировать Ника удерживало её на месте.

Ситуация действительно была критичной. Психика Ника балансировала на опасной черте, и виной тому был не только резкий выход из виртуала. Навалилось всё разом: каждодневное выматывающее напряжение по созданию звёздной флотилии, неотвязные мысли о пророчестве, хмель тибетского вина и убийственный ремонт тиарана. Тем не менее запалом всей этой гремучей смеси послужила сама Мари. Воспитанный в каждом видеть врага, Ник увидел его и в девушке, невольной виновнице его предстоящей скорой смерти. «Если бы она не залезла ко мне в кровать, то ничего бы не случилось, – с гневом подумал он и, чувствуя себя как зверь, угодивший в капкан, скрипнул зубами. – Так что хватит её выгораживать! Что мать, что дочь – разницы никакой, обе шлюхи!»

На лице Ника промелькнуло выражение злого торжества, и, хотя Мари была настороже, она не успела среагировать. В мгновение ока он оказался рядом с ней и схватил её за горло.

– Отродье дешёвой шлюхи! Наконец-то ты мне попалась!

– Не смей, Мика тебя не простит! – выкрикнула девушка.

– Мика? – на лице Ника промелькнул холодный интерес. – А как же Литеран? Впрочем, плевать на твоих любовников. Они тебе не защита и отец тоже. Конечно, рай Таятан не обрадуется, что я прикончил его любимую доченьку, но меня, своего наследника, он не тронет.

Догадавшись, что он снова путает её с родной матерью, Мари окончательно запаниковала, тем более что пальцы Ника всё тесней смыкались на её горле.

– Пусти!.. мне больно! – с трудом проговорила она, цепляясь за его руки.

«Боишься? Правильно делаешь, – перешёл Ник на мысленную речь и расчётливо глянул на девушку. – Даже удивительно, что ты посмела явиться ко мне без своего обычного эскорта. Это ты зря. Уж поверь, я не упущу свой шанс и поквитаюсь с тобой за всё: и за маму, и за нерождённую сестру, и за себя тоже. Поквитаюсь сполна, так что лёгкой смерти не жди».

Всё ещё не веря происходящему, Мари заглянула ему в лицо и у неё подогнулись колени. Это была не пустая угроза, у Ника был взгляд убийцы. «Нет!.. Ник!.. Ник, опомнись! Я твоя алин, а не сестра! Ведь мы почти женаты! Нет, я уже твоя жена. Ты сам так сказал!» – задыхаясь, просипела она. В ответ ей прилетела хлёсткая пощёчина, сбившая её с ног. «Хватит скулить! Не позорь данное тебя имя, прими казнь достойно!» – прорычал Ник, в чьём сознании прошлое вытеснило настоящее.

На этот раз Мари не мешкала и, вскочив, бросилась бежать.

Вне себя от ужаса девушка летела как на крыльях, но всё же он её догнал и, схватив за волосы, потащил за собой. И сколько она ни старалась, взывая к его разуму и чувствам, безумец не реагировал ни на её слова, ни на слёзы.

***

Палевский находился во временном цейтноте и это несмотря на нечеловеческую работоспособность, хронический недосып и основательно подросший штат личных помощников. Вот-вот должны были собрать опытный образец звездолёта, к тому же наметилась схема защитного щита Земли. И тем не менее стройки, специально разбросанные по различным континентам, причём в безлюдных местах, всё же не прошли незамеченными у крупных разведок мира. Слишком уж они носили масштабный характер; да и массовое исчезновение крупнейших учёных и специалистов внесло свою лепту в истерию правящих верхов. Вдобавок активизировались сепаратисты. Всё это привело к тому, что положение вампирского сообщества резко дестабилизировалось.

К Палевскому, как к центральному процессору, бурной рекой хлынули запросы и он, ликвидируя угрозу скорого разоблачения и решая постоянно возникающие организационные вопросы, наконец-то понял, что имеют в виду, когда говорят, что зашиваются на рабочем месте. Тем не менее он умудрялся выкраивать время для управленческой текучки и курировал исследования в институте генетики, что само по себе уже граничило с чудом.

Вид Штейна, возникшего в дверях кабинета, вызвал у него приступ раздражения, имеющего уже перманентный характер. Вообще-то, глава СБ не имел привычки врываться к нему без доклада, но, если он это сделал, это означало, что возникла экстренная ситуация, требующая немедленного разрешения.

– Без меня никак? – вопросил Палевский, продолжая визировать документы.

– Даже не знаю, – замялся Штейн. – Ладно, работай, не буду тебя отвлекать, – сказал он и повернул назад.

– Так что ты хотел? – окликнул его Палевский.

Штейн остановился.

– Тебе не кажется, что Мари в опасности?

Палевский прислушался к себе.

– Нет. Не ощущаю ничего такого. Да и что с ней может случиться? – он предупреждающе глянул на главу СБ. – Томас, забудь о Мари. Раньше нужно было думать, теперь она жена Ника.

– Да это не я, а рай Реотан чего-то беспокоится, – вздохнул Штейн. – Не бери в голову. Думаю, у него глюк на почве застарелых угрызений совести. Вот он и выдумывает всякую ерунду.

Палевский не обратил бы внимания на этот разговор, но вскоре в секретарской кто-то ожесточённо заспорил, дверь распахнулась, и он воззрился на взволнованного приятеля дочери и сконфуженную девушку из секретариата, которая как бульдог, тянула его назад.

– Быстро причину или пойдёшь под арест, – потребовал он.

– Михаил Янович, мы с Соней считаем, что Мари в беде! – выпалил Ладожский.

– С чего вдруг? – вопросил Палевский и, не дожидаясь ответа, считал причину прямо из его головы. – Иди, мне некогда, – сказал он.

С протестующим выражением на лице Ладожский было шагнул к нему, но затем извинился и вышел из кабинета.

Хотя у друзей Мари не было ничего кроме дурных предчувствий, Палевского кольнуло беспокойство. Он попытался связаться с Ником через ментал, затем по мобильнику и, когда тот ему не ответил, распорядился приготовить его личную авиетку. По дороге на Старую базу ему поступило экстренное сообщение, и лётчик по его приказу повернул к сверхсекретному полигону на Камчатке. Служба безопасности не исключала, что туда проник шпион и украл документацию по опытному образцу звездолёта. Как правило, Палевский не лез в дела Штейна, но пришедшее сообщение была условленной кодовой фразой, говорящей о том, что их совместная тщательно разработанная операция вступила в стадию завершения.

Авиетка, замаскированная под частный самолёт, приземлилась на небольшом аэродроме и закатилась в ангар. Подземный турбо-вагон доставил Палевского к месту назначения, и он вышел на территории полигона, расположенного в одной из сопок.

Штейн был уже на месте и орал так громко, что Палевский услышал его задолго до того, как увидел. Прилёт главы СС вызвал дополнительную панику среди сотрудников и доконал руководителя полигона. Схватившись за голову, он заявил, что не имеет ни малейшего понятия, с чего вдруг кое-кто решил, что у них побывал незваный гость. При этом он с явной ненавистью посмотрел на девушку-стажёра из КБ по двигателям, как следовало из её нагрудного бейджика. Судя по каменному лицу, залитому алой краской, она была готова расплакаться, но твёрдо стояла на своём – мол, они могут её хоть расстрелять, хоть четвертовать, но она уверена, что на территории полигона побывал шпион, причём совсем недавно.

Важным «шишкам», естественно, предоставили места за столом руководства, но Палевский и Штейн их проигнорировали и сели напротив девушки. Пока находящийся на взводе руководитель полигона требовал подтверждения её слов от местной службы безопасности, Палевский обратил внимание, что в носу у девушки стоят крошечные фильтры и понял, что у неё гиперосмия.

– Доказательств нет. Собаки тоже не взяли след, – упредил Штейн его вопрос и мысленно добавил: «Это не подсадная утка. Так вышло, что девчонка со своей докладной запиской удачно вписалась в схему», – мысленно добавил он.

– Это из-за специального состава, отбивающего нюх у собак, – пояснила девушка.

– А на тебя он, значит, не действует? – язвительно заметил руководитель местного СБ.

– Действует, но не так сильно, как на собак, – ответила девушка, и Палевский смерил её внимательным взглядом.

– Кто это был: человек или вампир? – спросил он мягким тоном.

– Человек, – девушка наморщила лоб. – Китаец, уже не молодой, возраст шестьдесят четыре – шестьдесят пять. Рост сто пятьдесят пять. Бритоголовый, очень худой и кривоногий. Левша. Судя по проблемам с ЖКТ, первая группа крови.

Палевский поднял руку, не давая вмешаться Штейну.

– Во что он был одет? – продолжил он свой допрос.

– Насколько я могу судить, в поношенную тёмно-серую футболку из хлопка и чёрные спортивные брюки из синтетики. На ногах что-то типа кожаных тапочек без подошвы.

– Чешки, – уточнил Палевский. – Кто-нибудь его видел? – спросил он.

Девушка утвердительно кивнула.

– Довольно часто сотрудники полигона проходили мимо него, но никто не обратил на него внимания.

– Как именно он доставал документы из сейфов?

– Просто ждал, пока кто-нибудь их откроет, а затем спокойно брал их и снимал на телефон, – она нервно хихикнула, – кстати, модель телефона древняя как доисторический мамонт.

– Сколько он пробыл на территории базы?

– Следы слишком размытые, но дня три он точно здесь пробыл.

– Рисовать умеете?

– Да, – ответила девушка и её глаза радостно заблестели. – Мне нарисовать его?

– Сделайте одолжение, – Палевский обернулся к Штейну. – Пусть твои поищут старика. Не думаю, что он далеко ушёл. Пошли тех, кого невозможно загипнотизировать.

– Понял.

Штейн взял в руки мобильник и заходил по залу совещаний, отдавая распоряжения.

Оживившаяся девушка бросила на главу СС просящий взгляд, и он слегка улыбнулся.

– Думаю, мадемуазель Новак будет не лишней в поисках. Ведь она по запахам может воссоздавать образы людей и предметов.

– Выходит, не зря её прозвали Псиной, – с явным облегчением резюмировал руководитель полигона и попытался встать, но пистолет Штейна, приставленный к затылку, заставил его замереть.

– Выходит, не зря, – сухо отозвался Палевский и поднялся с места. – Надеюсь, вы тут сами разберётесь, а мне пора.

Не обращая внимания на поднявшуюся стрельбу, он прошёл по коридору и спустился к поджидающему его турбо-вагону.

В этот день Палевскому было не суждено долететь до Старой базы – будто специально на него сыпались дела, причём одно неотложней другого. Ближе к утру ему приснился жуткий сон. Он увидел, как обезумевший Ник хлещет плетью Мари и она, захлёбываясь от слёз, сначала зовёт его на помощь, а затем лишь страшно кричит. «Матка боска!» – перепуганный Палевский бросился к авиетке.

Но странное дело, сколько он ни искал, на том месте, где должна была находиться Старая база, ничего не было – только горы и лес без признака каких-либо строений. Не доверяя аппаратуре и своим глазам, он несколько раз сажал авиетку и шёл пешком – в надежде наткнуться на силовую завесу, но ему попался только медведь, да и тот сбежал при его появлении.