Текст книги "Два пешехода"

Автор книги: Сусанна Арменян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

7. ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

(честно, последняя!)

Они выбежали на поляну, где стоял Валун, фактически одновременно. Лита упала на колени. Ноги ее больше не держали. Братья тоже повалились на траву, со свистом вдыхая и выдыхая воздух. Зеленая древесная кошка скрылась в неопределенных зарослях. Фома мягко приземлился рядом с Ингьором и нежно склонил голову ему на плечо. Вероятно, чтобы прочитать его мысли. Ингьор, не отрывая взгляда от камня, усмехнулся:

– На черта нам сдался этот Валун!

– Лита, что бы ты ни говорила, но я его убью сейчас, извини, – вдруг сказал Янбур и достал из ножен меч.

– Стоило из-за этого столько бегать, – проворчал Ингьор, устало поднимаясь. – Я тебя в любом другом месте мог прикончить…

– Стой! – резкий бросок, и Лита заломила руку рыжеволосого (правду, не ту, что с мечом). Приемов она не знала, но у нее почему-то получилось с первого раза. Она безжалостно завернула ему кисть за спину. Янбур пискнул от неожиданности и, открыв рот, застыл в позе бегуна на старте.

– Ну, я пошел его убивать, – хладнокровно проговорил Ингьор и, смахнув черную прядь с глаз, взялся за рукоять своего меча.

Ему тоже не удалось совершить задуманное – Фома обнял его руками и ногами и повалил на землю.

– А теперь скажи, за что ты не любишь своего брата, – сказал Фома, чмокнув обалдевшего Ингьора в губы.

– Фома, милый, ты не понимаешь, – тихо и быстро заговорил Ингьор, потом повернул голову и, глядя на Янбура, завопил:

– Он называл меня пузырчатым носорогом и болотным клубочником, он говорил, что я черная вонючка и никчемный дудимул абарат.

– Янбур, ты говорил все это про него? – спросила Лита. – Про своего родного, правда непохожего, но все равно родного брата-близнеца? Такие слова?

– Н-н-нет, – процедил Янбур сквозь зубы.

– Он не говорил! – торжествующе крикнула Лита.

– А Ингьор сам обзывался, – встрепенулся Янбур. – Говорил, что я тупой и толстый, и что…

– Неправда, – снова завопил Ингьор.

– Правда! – крикнул Янбур.

– Погодите, – остановил их мудрый Фома. – Вспомните, вы это друг другу в лицо говорили, или вам элементарно наябедничали?

– Мне… мне все это передал кавалер Грглаф, – признался Ингьор.

Все посмотрели на Янбура. Тот опустил голову и молчал. Лита легонько толкнула его коленом в спину.

– И мне – Грглаф… – чуть слышно проговорил Янбур.

– Ему – тоже! – громогласно сообщила Лита. – Вас тут специально перессорили, друзья мои, а вы…

Ингьор вдруг дернулся и, выпустив меч из рук, зарыдал, спрятав лицо на груди у Фомы. Тот стал гладить его по голове, утешая и тихонько шипя:

– Ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш…

Янбур тоже отложил меч и закрыл лицо ладонью свободной руки.

– Что с тобой? – спросила Лита.

– Мне стыдно, – сказал Янбур. – Можешь больше не выкручивать мне руку.

Лита отпустила его и встала с земли. Янбур тоже встал.

В этот момент на полянке появился кавалер Грглаф.

Мы уже знаем, что на самом деле это был колдун Темречогрен Э.

Он вышел, завернувшись в коричневый плед, в окружении стаи диких древесных, диких водяных и домашних подземных кошек, поигрывая солнцезащитным лорнетом и высокомерно улыбаясь уголком рта – то левым, то правым уголком.

– Вся прелесть ситуации в том, что я передавал вам чистейшую правду. Я никогда не лгу. Вы действительно обзывали друг друга всеми этими гадкими словами, и другими тоже.

У Янбура потемнело лицо. Он посмотрел на Ингьора (который, напротив, бледнел на глазах и перестал рыдать). Потом Янбур посмотрел на Литу, и наконец взгляд его остановился на мече, который он только что бросил на землю.

Лита уже приготовилась снова заламывать руку рыжеволосому, как вдруг на полянку вышел еще один субьект в коричневом пледе, точная копия кавалера Грглафа (то есть Темречогрена Э), но без кошек. Янбур и все остальные застыли в изумлении. А Лита, кроме того, еще и успела мимолетно – про себя – удивиться: "Как это получатся, что вокруг темнота, а все так четко видно?".

– Ах, неужели ты всегда говоришь правду? – весело и страшно спросил новоприбывший у Грглафа. – И всё, что ты насочинял про меня, братец, тоже истинная правда?

Все поняли, что перед ними – Вокищнеберг, легендарный измеритель Каньона шагами.

– Я… я… – бормотал Грглаф, уже не улыбаясь ни одним из уголков рта.

Кошки, жалобно подвывая, разбегались от него во все стороны. – Братишка, родненький, а ты… ты вернулся уже? Так скоро?..

Вокищнеберг смотрел на Грглафа, Грглаф на Вокищнеберга. Воспользовавшись моментом – тишиной между репликами и отсутствием видимых действий, – Лита подобрала оба меча и бросилась к Валуну.

Чье-то "Сто-о-ой!" донеслось до нее, но она уже залезла на самую вершину и, сложив мечи вместе, приложила их концы к поверхности Валуна. Она видела обращенные к ней лица Янбура, Ингьора, Грглафа и Вокищнеберга, показавшиеся ей чем-то похожими друг на друга. Она вдруг поняла, чем – на них было одинаковое выражение ужаса.

Когда мечи стали с шипением входить в камень, братья (и колдуны, и драчуны) бросились наутек.

Лита успела заметить, что камень потеплел. Он быстро согрелся до невозможной температуры и даже подрагивал. Она разжала руки. Оружие и без ее усилий мягко опускалось вглубь Валуна, само по себе. Мечи внезапно раскалились докрасна.

Потом Лита увидела лицо Фомы – и совсем рядом. Ее что-то схватило и унесло с Валуна прочь.

ЛИТЕ СНИЛСЯ СОН

 
она хотела пройти
по мосту, который
вовсе не был мостом, а
чем он был, не знал
никто. Но потом
весло – последнее – сломалось
и сидя в лодке, она
увидела, как
кто-то
 

 
пытается пройти по мосту,
но она видела, видела
с моста, как сломалось
весло у той, что сидела
в лодке. И им стали
понятны проблемы друг друга,
но только когда лодка
миновала опасный
каменный мост.
 

Когда мост – и когда сон – был позади – и перестал сниться, Лита открыла глаза. Она увидела небо и звезды. Звезды были странные. Черные звезды – на белом небе – двигались, как бусинки по стеклу. «Значит, не звезды, значит птицы, – подумала Лита. – Значит, не ночь».

– Ты цела? – услышала она голос Фомы и села.

– Что случилось? – спросила она, глядя на расстроенное лицо Фомы. – Где мы? Где они? Где все? Где камень?

– Мы всё там же, но подальше. Валун взорвался, мечей больше нет. Я едва успел унести тебя оттуда. Братья разбежались, и те, и другие. Потом они встретились и помирились, и те, и другие.

– Хочу домой, – призналась Лита. – Или хотя бы в русалочий замок.

– Давай попробуем, – кивнул Фома.

– А как – без воронок? – спросила Лита.

– Давай споем песенку, – сказал Фома, садясь поближе к Лите.

ПЕСЕНКА

 
Смотри, это смерть
Она мелькает
среди колонн
 

 
Она танцует
специально
чтобы ты не боялся
 

 
Сердитый клоун
под утро спрячет
в шкафу свой клон
 

 
Снимет колько
с почерневшего пальца
 

 
Смотри, это краска
которой красят
воздушные замки
 

 
Ее готовят
специально
чтобы ты не боялся
 

 
Смотреть на смерть
танцующую
и в девять ходов
выходящую в дамки
 

 
Она тебя любит
и это всё
рассказано в ее танце…
 

Лита открыла глаза. Она боялась посмотреть на небо. Она была в лодке.

Правила Ахакада, отталкиваясь шестом. Замок Фи пропадал в туманное мгле.

– А где Фома? – спросила Лита.

– Встречает тебя на берегу, – ответила Ахакада. – С букетом из опиумных маков. В венке из нарциссов. В ожерелье из лавровых листьев. На зеленом камне у самой воды… Голову ему отпилить, что ли?..

Лита радостно обернулась к берегу.

Там стоял Кристобаль Колумб, при всем параде, широко улыбаясь и держа перед собой поднос со сложенными стопкой блинчиками.

– Я написал поэму, – сообщил он, как только лодка и Ахакада исчезли и Лита сошла на берег. – Я назвал ее "О РЕЛЬСАХ ПЕТЛЯЮЩИХ". Я скоро издам ее. Устрою шикарную презентаци. С блинчиками. Вот с этими.

– Это грандиозно, – согласилась Лита и села на зеленый камень у самой воды.

Кристобаль Колумб уселся рядом на песок и стал любовно пересчитывать свои блинчики, перебирая пальцами их края.

– Земля имеет форму, форму усеченного конуса, – сказала Лита. – И все движения солнца, луны и звезд – лишь плод нашего больного воображения.

– Ты права, – кивнул Кристобаль. – Хотя я готов поспорить насчет относительности твоей теории.

– Почитай мне стихи – как старый бродяга в Аддис-Абебе.

– Тогда это будут твои.

– Пусть.

И Кристобаль Колумб читал много стихов – те, что Лита писала в детстве, и те, что она еще не успела сочинить. Лите было интересно. Но в голове у нее то и дело мелькали две мысли: первое – куда опять запропастился Фома; второе – что скажет Лось, когда узнает, что Лита не хочет возвращать себе сущность Юдифи.

– Интересно, я уже Дошла До? – спросила Лита саму себя, когда Кристобаль Колумб сделал перерыв в чтении стихов, чтобы съесть блинчик.

И сама же ответила.

Но вот что она ответила, услышала только она сама. Потому что, дудимул абарат, она очень тихо ответила.

ПОСТСКРИПЫВАНИЕ

1. Потом все они встретились и устроили пикник на берегу Озера.

2. Янбур стал носить в губе серьгу и слушать классический джаз.

3. Ингьор обнаружил в себе талант орнитолога и мог часами говорить о птицах.

4. Кристобаль угощал всех блинчиками и цитировал «Диалоги» Платона, «Записки» Цезаря и анекдоты Никулина.

5. Фома объяснил Лите, что для путешествия из Каньона к Озеру и обратно нужно просто взять шахматную доску и, глядя на любую из черных клеток, медленно возводить число «два» в шестьдесят четвертую степень, напевая при этом "When I'm sixty four!".

6. А Лита вспоминала про тех людей, которым никогда не будет шестьдесят четыре.

7. И пела: "Мой близнец Фома подарит светлые глаза, мой близнец Фома увидит – тем и удивит!"

_{Сусанна Арменян 11 февраля 1998 г.}