Текст книги "Кремлевский волк"

Автор книги: Стюарт Каган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Ходят разговоры, что она была не согласна с моей политикой, или мне следует сказать, нашей политикой? Я предполагаю, и вы согласитесь, что мы не будем обращать внимания на всю эту чепуху.

Лазарь взглянул на Молотова, потом – на Ворошилова. Они все хорошо знали, что Надежда была одержана идеей «ошибочности», как она это называла, в том, что делали её муж и его окружение. Она настолько была поглощена этой мыслью, что даже не уделяла внимания своим маленьким детям: шестилетней Светлане и двухлетнему Василию.

– Она не понимала, товарищ Сталин, – произнёс Молотов самым сочувственным голосом, на который был способен.

Лазарь кивнул.

– Люди не понимают своей же пользы, – добавил Ворошилов.

Сталин внимательно посмотрел на трёх человек, стоявших перед ним. Для него это была очень неприятная ситуация.

– Надо организовать похороны, – произнёс он, прикуривая одну папиросу от другой.

– Может быть, Новодевичье кладбище? – почти шёпотом предложил Молотов.

Лазарь тогда подумал, что это было бы хорошим решением. Кладбище располагалось рядом с древним Новодевичьим монастырём. Место было красивое и не имело политической подоплёки.

– И я хочу, чтобы это было сделано быстро и в частном порядке, – добавил Сталин.

Было много слухов. Правительство даже пыталось предоставить картину так, что смерть наступила от перитонита в результате неудачной операции после удаления аппендикса. Но эта трактовка успеха не имела. Некоторые распускали слухи, что её убил сам Сталин. Но эта версия явно отдавала стремлением во чтобы-то ни стало замарать Сталина. На поверхности оставалась версия о самоубийстве. Лазарь решил, что пусть люди думаю то, что им нравиться. И то и другое играло на руку ему лично. Если народу хочется верить, что Сталин убил свою жену, то пусть верят. С другой стороны, выстрелила ли Надежда сама, не имея больше сил жить с мужем, или ей помог Сталин, значения не имело. Ведь в любом случае Сталин выглядел тираном. Теперь, когда Надежды больше не было рядом, Лазарь собрался совсем изолировать Сталина, а заодно – и обезопасить себя. Он окружил вождя кольцом охраны, чтобы вызывать в нём постоянное чувство тревоги и опасности. Эта тактика сработала. Уже через неделю после похорон Сталин перенёс приступ стенокардии. Приступ оказался не опасным. Но Лазарь быстро сориентировался, и, чтобы закрепить своё положение, обратился к помощи Розы.

Розе тогда было тридцать семь лет. Она много работала в клинике, почти никого не видела, за исключением ежедневных обедов в доме брата. Она стала почти затворницей. Её исключительная красота и образованность не сильно притягивали людей: и мужчины, и женщины из-за страха старались держаться подальше от сестры «всемогущего Лазаря Моисеевича». Её теперешнее положение не приносило ей радости, хотя она и сознавала, что своей должностью целиком обязана старшему брату. Она со страхом представляла себе, что бы с ней стало, останься она в Кабанах. Ведь она тоже могла умереть на дороге, как и мать. Нет, она очень многим обязана Лазарю, и когда он позвал её, она без всякого сомнения заспешила на встречу. Они встретились в кабинете Лазаря на Лубянке. Он обычно предпочитал разговаривать с людьми здесь, особенно в тех случаях, когда хотел добиться чего-то для себя лично. Ведь это выглядело официально и более устрашающе для человека, сидевшего по другую сторону стола. Роза стала настоящей красавицей. Хотя она и была среднего роста, но в отличие от большинства женщин, окружавших высокопоставленных чиновников, своими фигурами, по выражению Лазаря, «напоминавших волейбольный мяч с ногами», Роза имела тонкую талию, стройные ноги и «всё остальное было на месте», как с восхищением говорил Лазарь Марии. Она смотрела на людей по тому же принципу, что и её брат: насколько полезными они могут быть для неё лично. Она всегда хорошо училась, и легко запоминала всё, о чём говорил Лазарь. И ей были близки и понятны слова дяди Лёвика: «Хорошо то, что хорошо для евреев».

– Он нуждается в тебе как никогда раньше, – начал Лазарь.

Ему не надо было объяснять, кем был «он». Роза находилась в приёмном покое, когда туда доставили Сталина с приступом стенокардии. Она уже слышала о слухах, разлетевшихся по больнице, и знала, что с женщинами в жизни Сталину не повезло. Его первая жена Катерина умерла от туберкулёза, а вторая теперь ушла из жизни при трагических обстоятельствах после пятнадцати лет совместной жизни. Перешёптывались, что Сталину нужна страстная женщина, но только на «полставки», потому что он много работал и предпочитал мужскую компанию.

Она пристально посмотрела в глаза брату.

– В чём именно он нуждается?

– Нуждается. Нуждается во всех смыслах этого слова.

Лазарь видел, что происходило в Кремле. Сталин сильно переживал потерю жены, и Лазарь хотел воспользоваться случаем.

– Прежде всего, ему нужен врач, которому он мог бы доверять. Он тебя знает. Он разрешил тебе работать в Кремлёвской больнице, и он верит мне. Таким образом, он поверит тебе и твоим медицинским знаниям.

Роза понимающе кивнула.

– Согласна, – сказала она.

У неё не было выбора. Стать личным врачом советского вождя, значит, уметь слушать и ободрять. Она могла с этим справиться.

– Во-вторых, – загнул палец Лазарь, – Ему нужна нормальная семейная жизнь. Дети маленькие, Светлане всего шесть лет, и они нуждаются в воспитании. Мы должны наладить ему жизнь в семье.

Роза опять кивнула. И Лазарь мог увидеть в её выражении лица туже самую решимость, какая была и на лице их матери много, много лет назад, когда их мама Саша приходила вечером с работы, чтобы только узнать, что у папы Моисея на ужин ничего нет. Мама Саша крепко стискивала скулы, трясла головой, как бы соглашаясь с неизбежным, и затем уходила, чтобы выменять что-либо на ужин.

– Наконец, ты должна находиться у него всегда под рукой, но не для того, чтобы вести с ним споры. Не для того, чтобы ему было на кого «спустить собак», а для того, чтобы придя домой, он мог рассчитывать бы на отдушину. И это очень важно.

Роза слушала очень внимательно. Она в лучшем виде сделает то, что от неё требуется. Лазарь хорошо изучил её. И сейчас он сильно нуждался в её помощи. Такой золотой возможности больше не представиться. Удача сама шла в руки Лазаря. Роза как будто специально ждала и жила для отведённой ей роли.

Она сделала даже больше, чем от неё ожидал Лазарь. Сталинская дача в Кунцеве была отремонтирована заново. Она настояла на замене мебели, покрасила дачу в более яркие тона и начала немного социализироваться. Дважды в неделю она здесь принимала гостей из Нижнего Новгорода, чаще всего – Елену Булганину, тоже врача и еврейку по национальности. Роза оказалась прекрасной хозяйкой застолий, и в этот момент своей жизни Сталин на кунцевской даче нашёл себя в окружении «наиболее преданных» своих соратников: Молотова, Булганина, Микояна, Ворошилова и, конечно, Кагановича.

Но Лазарь не остановился на достигнутом. Стремясь полностью изолировать Сталина и подчинить его своей воле, он распорядился построить вокруг дачи несколько домиков, в которых поселил пятьдесят своих людей для «охраны» вождя. Кто кого и от кого охранял, было уже не совсем непонятно. Были поставлены пулемёты на турели. Огромные восточно-европейские овчарки были спущены круглосуточно. Вдоль дороги от Кремля до дачи даже установили специальную систему сигнализации. Благодаря этой системе, органы безопасности всегда имели информацию о продвижении машины Сталина с охранниками. Поэтому Лазарь без особого труда знал о каждом шаге Сталина. Нет, Роза сделала всё, что от неё требовалось, и даже больше.

Семена, брошенные Лазарем, стали быстро приносить плоды. Сталин окреп после перенесённого приступа стенокардии, и ему всё чаще внушали мысль, что вокруг него собрались не только друзья, но и единомышленники. Лазарь часто докладывал ему, что на фоне больших достижений по выполнению Первого Пятилетнего плана, внутри партии возникли небольшие оппозиционные группы. Он предлагал пристально следить за этими группами, чтобы они не слились в одну большую антисталинскую коалицию. Некоторые члены Политбюро стали задаваться вопросами о компетентности Сталина, и о том, что в действительности произошло с Надеждой Аллилуевой. Нужные люди специально поднимали эти вопросы. Лазарь понял, что и его собственная позиция могла пошатнуться. Но Сталин оставался спокойным и уверенным. Он поклялся бороться со своими врагами. Роза тут же сообщила об этом Лазарю. Лазарь понял, что отсидеться не удастся. Сталин чувствовал опасность, хотя до определённого времени не предпринимал решительных действий. Лазарь начал с «мягких» мер: из рядов партии было исключено восемьсот тысяч человек с «запятнанным» прошлым, но никто не был арестован. Этим троцкистская оппозиция только предупреждалась. Однако Лазарь с горечью понимал, что они «бешенные», и не могут не лезть в бутылку, поэтому этих мер будет недостаточно. Он отлично знал о существовании многочисленных, так называемых, «разочарованных» сторонниках вождя. Поэтому приходилось переходить к более решительным мерам. Тянуть уже было нельзя.

В 1934 году Лазарю удалось, наконец, заменить отправленного на тот свет В.Р. Менжинского на Ягоду, а заодно он, как и Троцкий в своё время, изменил название своего запятнанного карательного органа, теперь на НКВД. Лазарю нравился Гершель Ягода. В отличие от Менжинского, он был свой. Его единственным недостатком было то, что он слишком стремился проявлять много любезности, лез из кожи, чтобы исполнить каждое поручение Сталина. Лазарь только боялся, что в этом отношении Ягода переплюнет самого Лазаря. Однако Ягода имел трудность в успевании за постоянными переменами в настроении Сталина, что было поначалу трудно и для Лазаря тоже. На самом деле у всех были такие трудности. Однако Ягода тоже был крепкий орешек, если бы Сталин сказал бы ему, что министр обороны «трахнул» овцу, то Гершель принял бы это как «Пятикнижие».

Сталин видел, что троцкисты при не прекращающейся помощи из заграницы не оставляют и не оставят попыток убрать его. Особенно активны троцкисты были в своей «колыбели революции», в Ленинграде, который, как прошлая столица, исторически действительно была их основной колыбелью.

Однако в Ленинграде, где при Зиновьеве расцвела троцкистская «оппозиция», железной рукой руководил настоящий, а не показной сталинист русский Сергей Киров. Киров был членом Политбюро, и он просто давил троцкистов без утверждения сверху. Киров был настолько харизматической личностью, что при личном обаянии, красивой внешности и блистательном красноречии он реально давал фору даже Ленину. Естественно, его надо было убрать в первую очередь. С приходом в «органы» Ягоды это оказалось возможным устроить. В 1934 году Кирова застрелил некто Николаев. При этом Николаева тут же убрали, и оказалось совершенно невозможным определить, кто обеспечил ему допуск к Кирову и достал оружие. По официальной версии, якобы, Николаев был мужем секретарши Кирова и ему внушили, что у Кирова дела с его женой. Убийство Кирова, в смысле устранения всех свидетелей, чрезвычайно похожее на убийство президента Джона Кеннеди. На большом московском судебном процессе, убийство Кирова описывалось как покушение, организованное политическими противниками Сталина. Так оно и было, но после смерти Сталина неотроцкисты постарались интерпретировать эту борьбу, как результат мнительности и мании Сталина. Они всегда вычеркивают себя из истории, потому что занимают в ней такое неприглядное место.

Ягода и Каганович постоянно внушали Сталину мысль о грозившей ему опасности со стороны «многочисленных врагов». Они это делали, чтобы усилить концентрацию своей личной власти и под видом борьбы с троцкистами ликвидировать надёжнейшие кадры Сталина. Страна была зажата в клещи: с одной стороны была явная диверсионная деятельность троцкистов, направлявшаяся из-за рубежа Троцким, а с другой стороны, ещё более ювелирную подрывную деятельность вели троцкисты, замаскировавшиеся за соратников Сталина. Но Сталин не был послушной игрушкой в их руках. Он и сам прекрасно разбирался в кадрах. Началась такая захватывающая борьба этих двух партий, якобы сталинистов и троцкистов, и всех их против Сталина, какой не было, наверно, со времён Французской революции. На самом деле, членство в этих двух неофициальных партиях проходило приблизительно по национальному признаку, троцкисты – были евреи и «шабесгои», и все остальные, плюс некоторые евреи – сталинисты и "якобы сталинисты". Сталин совершал демонтаж еврейской абсолютной диктатуры в России. Но это было не так-то просто.

Лазарь жадно, двумя руками, ухватил управление страной. События последующих лет превзошли даже самые смелые его мечты. Каганович установил в стране тотальный террор. Русские люди, ещё не оправившись, снова испытали на себе ужас «красного террора» Троцкого, но теперь в исполнении его наследника – Кагановича. Метод работы Лазаря был весьма простым. Он сидел за столом в своём кабинете и отдавал приказы, словно заказывал блюда в ресторане. Завтрак: Крестьянская проблема? – «Усилить голод. Сослать в Сибирь!» Обед: Политическая проблема? – «Расстрелять несогласных. Подозреваемых отправить в исправительные лагеря, которые исправляли только на тот свет». Ужин: Проблемы за границей? – «Усилить нашу деятельность!». Лубянка снова стала тюрьмой, из которой не возвращались. Эта борьба не на жизнь, а на смерть продолжалась до 1939 года, до того времени, как на горизонте забрезжила война с Гитлером. После этого всё моментально оборвалось и стихло, как в своё время и началось.

Никто не был застрахован от всевидящего глаза Лазаря, даже члены правительства. Так, однажды, Бухарин был вызван к Кагановичу, который сделал ему очную ставку с Сокольниковым (Гиршем Янкелевичем Бриллиантом) в присутствии высокопоставленных работников НКВД. На этой встрече Сокольников подробно и убедительно рассказал о «параллельном антиправительственном троцкистском центре», в котором, оказывается, принимал активное участие и Бухарин. Эта организация действительно существовала. Однако Лазарь агрессивно проведя «допрос-встречу», в конце её приказал арестовать и увести Сокольникова. Затем Лазарь обернулся к Бухарину и сладким, дружеским тоном сказал: «Врёт сквозь зубы, проститутка». Бухарин облегчённо вздохнул, но спустя два дня, Лазарь при докладе Сталину обозвал Бухарина «фашистским прихвостнем» и потребовал для него расстрела. На листке доклада стояла ещё подпись и согласие Молотова. Было очевидно, что Лазарь не собирается подвергать угрозе своё собственное благополучие.

Лазарь набирал обороты. Он начал «чистить» Московскую партийную организацию. Только за один год из партии исключили 70 процентов её членов, около полумиллиона человек, и, казалось, этому не будет конца. Ничто и никто не могли остановить Лазаря. Люди же считали, что он действовал по распоряжению самого Сталина. Поэтому его называли «правой рукой» Сталина. Это обстоятельство неотроцкисты удобно используют, чтобы списать на Сталина жертвы лазаревского террора. В Кремль даже приходили письма со всех уголков страны, адресованные «Товарищам Сталину и Кагановичу».

И всё равно, этого Лазарю было мало. Он уже добился положения, как никто другой. Он, как и в своё время Троцкий, управлял транспортным отделом ЦК, был председателем Центральной комиссии по проверке партийных рядов, возглавлял комиссию по подготовке Семнадцатого съезда партии. Когда Сталин поехал отдыхать на Чёрное море, именно Лазарь заместил его в Москве. Никто в стране не имел стольких доступов к партийному управлению как Лазарь Каганович. И он напористо продолжал расширять сферу своего влияния. Ничего не оставалось без его внимания. Он даже фальсифицировал результаты секретного голосования по выборам в Центральный Комитет, уничтожив около 300 бюллетеней, где Сталин был вычеркнут, потому что альтернативой Сталину на посту Генсека был не кто иной, как тогда ещё живой Киров, который уничтожал троцкистов с гораздо большей решимостью, чем сам Сталин.

С этого времени Лазарь активно вмешивался во всё происходившее. Это Каганович руководил так называемой реконструкцией столицы, нисколько не заботясь о сохранении национальных исторических памятников. Безжалостно были разрушены многие русские святыни: храм Христа Спасителя, Сухарева башня, Страстной монастырь и многие другие ценные архитектурные сооружения. Приблизительно было подсчитано, что с тяжёлой руки Кагановича было уничтожено более четырёхсот значительнейших памятников архитектуры только в центре Москвы. Москва после «реконструкции» Кагановича потеряла свой исторический облик. Иверские ворота сравняли с землёй, несмотря на многочисленные протесты ведущих архитекторов. Лазарь «навёл порядок» и на транспорте: заметно увеличилась перевозка грузов по железным дорогам. Под его руководством советские железные дороги грузили каждые сутки девяносто тысяч вагонов, хотя до этого грузили только 50 тысяч. Он знал средство выполнения поставленной задачи – это страх. Лазарь выпустил приказ, согласно которому, при любом сбое в работе железной дороги виновные «понесут личную ответственность». Это означало только одно: сначала – Лубянка, а дальше – по известному пути.

Газеты были заполнены Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Он был польщён, когда в очередной раз в «Нью-Йорк Таймс» о нём появилась длинная хвалебная статья:

«Репутация Лазаря Кагановича по завершению грандиозных проектов в России затмевает самого Сталина. Мистер Каганович – отец идеи машинно-тракторных станций, МТС, в которых верховодят коммунистические комиссары. Эти комиссары руководят коллективизированными крестьянами, стимулируя сельскохозяйственную продукцию, и консолидируют «сельскохозяйственную революцию». Кагановичу так же приписывают либерализацию литературы и искусства, которые произошли в Советской России за последние несколько лет. Он – председатель Моссовета, что является трудным постом, а также и членом Политбюро. Сейчас же он занимается возрождением железных дорог. Это задача многим оказалась не по зубам, однако, не таков мистер Каганович».

Статистические данные говорят, что только за несколько лет между коллективизацией и войной в лагерях, в конце 30-х годов, погибло более двадцати миллионов человек. То есть, за десять лет, вместе с войной, с 1935 года по 1945, в СССР погибло более 40 миллионов человек. Если к этому прибавить 60 миллионов человек погибших с 1914 года по 1921 год – это уже сто миллионов. Затем, время с 1921 по 1929 год дало ещё 10 миллионов жертв. Коллективизация за 6 лет дала ещё более 10 миллионов. Послевоенное время дало ещё 10 миллионов жертв. Общее количество жертв в России, выпавшее на долю подряд трёх поколений людей, превышает сто тридцать миллионов человек. История не знала ещё таких жертв в одной, отдельно взятой стране. А могло быть ещё гораздо больше, если бы у троцкистов получилась их «мировая революция», которая означала ещё одну, внеочередную мировую взаимную резню.

А между тем, истребление русского народа, затеянное троцкистами, наращивало обороты. Только монархическая газета за рубежом «Возрождение» гневно осудила происходившее в стране Советов истребление русского народа. Но Лазаря это совсем не трогало. Он готов был истребить сотни, тысячи и десятки миллионов русских, что он и делал. Он натравливал людей друг на друга, заставлял детей доносить на родителей, мужей – на жён, жён – на мужей. Никто не был исключением. Люди боялись общаться, замыкались в себе, говорили шёпотом. В магазинах, заполненных народом, стояла тишина. Даже театральные комедии встречались зрителями лишь сдержанным смешком. Люди боялись громко смеяться. И никто не мог чувствовать себя вне опасности. Никто. Он разрушал всё и каждого на своём пути. Всякого, несогласного с политикой партии, Лазарь объявлял «врагом народа», хотя со временем сам стал задумываться, кто же выживет, когда всё это будет закончено.

В те годы он очень редко бывал в кругу семьи. Как и большинство партийных иерархов, всё его время занимала работа в Кремле и поездки по стране. Раньше Лазарь даже не мог вообразить себе вершин власти, на которых он теперь оказался. Теперь он во всю полноту пользовался этой властью. Ему было только сорок, а он имел право крушить всё и всех, мешавшее его росту.

Однако Лазарь спиной начал чувствовать, что он с головой в крови, и что если он и дальше будет продолжать уничтожать население страны в таком темпе, то ему не поможет ничто. Это Лазаря не устраивало. Он любил безопасность и любил работать наверняка и без личного риска. Лазарь решил, что если он участвует в грандиозной уничтожительной деятельности, то для подстраховки, он должен начать грандиозную созидательную деятельность и спрятаться за ней. Он, как и Троцкий, занимал пост Наркома путей сообщения. Сам Лазарь был необразованным, человеком, который никогда не выезжал за пределы страны и не знал ничего, кроме своей конкретной работы. Однако нужные люди шепнули ему, что во всех главных столицах мира есть такая штука, как метро. Лазарь сразу загорелся этой идей. Кроме этого, после того как он прославился в «Нью-Йорк Таймс», Лазарю намекнули, что лично ему помогут со строительством. Лазарь планировал создание в рекордно-короткие сроки огромной подземной транспортной сети, не знавшей себе равных в мире.

Лазарь изучил проблему. Первое в мире метро было построено в Лондоне в 1863 году и применяло паровозы. Затем были построены метро в Бостоне (1898), в Париже (1900), в Берлине (1902), в Нью-Йорке (1904), в Мадриде (1919), Токио (1927). Однако в то время, как нью-йоркское метро было больше похоже на канализационные трубы, московское метро должно было стать грандиозным достижением советской власти, привлечь поток западных журналистов и туристов, продемонстрировать превосходство социалистической системы народного хозяйства и главное, отвлечь внимание от деструктивной деятельности Лазаря. Несмотря на отсутствие образования, практически, Лазарь был гораздо умнее своих учёных сподвижников типа «ведущего теоретика партии» Бухарина, который погорел одним из первых.

Архитектурное оформление станций метро должно было стать монументальным и отражать, по словам Лазаря, «величие социалистического строительства». Конечно, у Лазаря не было опыта для осуществления такой колоссальной задачи. Он сам знал это, понимал это и Сталин, но Каганович обладал способностью и умением решать проблемы с дотошным вниканием в мельчайшие детали. Сталин поручил ему возглавить строительство московского метрополитена, и Лазарь с головой окунулся в работу, чтобы завершить эту грандиозную стройку в самый короткий рекордный срок. Он создал беспрецедентный график работы: бесперебойно, в три смены на строительстве трудилось 70 тысяч рабочих. Он проявлял изощрённость и неограниченную грубость, если возникали проблемы, которые не решались обычными способами. Он никому не давал пощады. Он пренебрегал предостережениями по технике безопасности, высказанными специалистами, и издавал приказы, от которых бы обязательно воздержались бы профессионалы. Результаты такого самоволия обернулись травматизмом и гибелью многих рабочих. Утверждённый Лазарем график работы, по словам самих рабочих, «держал их за глотку». Рабочие ненавидели Кагановича. В канун нового 1933 года он выступил перед строителями метрополитена:

– Надо со всей ответственностью признать, что при ныне существующих темпах работы, невозможно завершить строительство метро к 7 ноября 1934 года. Главная задача дня – ускорить строительство. В самый короткий промежуток времени мы обязаны в пять раз увеличить скорость подачи грунта на поверхность и в восемь-девять раз ускорить прокладывание туннелей.

Решение не обсуждалось. Это был приказ, и он должен быть выполнен. Скорость, скорость, скорость. Поднимался ропот недовольства.

– Да он ни черта не знает!

– Чихать я на него хотел!

Но всплеск недовольства прекратился так же быстро, как и возник. Широкая сеть информаторов быстро собрала и донесла имена возмущённых и «несознательных». Многие из них были признаны виновными и расстреляны.

Лазарь назначил Хрущёва фактическим начальником этой ударной стройки. Он был обязан претворять в жизнь приказы Кагановича. Булганин стал ответственным за снабжение строительства. Одновременно Лазарь контролировал Хрущёва. Эти трое фактически превратили Москву в военный лагерь, чтобы закончить строительство к майским праздникам 1935 года. Лазарь не оставил камня на камне. Он заставил включиться в строительство людей разного возраста. Иногда он беседовал с группами рабочих, отмечая важность их труда, а на самом деле, давая им понять, что за всеми ними установлено тщательное наблюдение. Однажды он проводил беседу с молодыми рабочими – землекопами. Некоторым было не больше одиннадцати лет. Один из мальчиков спросил, почему у них такая маленькая зарплата. Он объяснил, что его отец обратил на это внимание и требовал «объяснить». Лазарь ответил:

– Ну, хорошо. Вероятно, уровень зарплаты действительно маленький. Но ты должен знать, что зарплата начисляется с учётом скорости работы.

Идея была ясна: чтобы заработать на кусок хлеба, надо вкалывать так, как приказывал Лазарь. Юный рабочий усвоил этот урок, а его отец – нет. Парнишка продолжал копать землю ударными темпами, а его отца сослали в Сибирь.

Тем не менее, в мае 1935 года открыли московское метро. Его отличали элегантность, красота и удобство. Это стало настоящим достижением, и Лазарь знал это. Он позаботился о том, чтобы другие тоже осознали этот факт и оценили прямое участие самого Кагановича. На Красной площади был устроен парад в честь строителей метро. Лазарь в своём выступлении сказал, что «русские рабочие строят для народа, а в других странах – только для богатых». Эти слова встретили громкими аплодисментами. Хлопали даже рабочие, но, конечно, не Кагановичу. Затем Лазарь вместе с Майей, Марией, Булганиным и Хрущёвым совершил поездку в вагоне нового метро. Остальные члены Политбюро были вынуждены покорно последовать его примеру. Сталин работал в Кремле, он увидится с Лазарем позже. Лазаря распирала гордость, особенно после того, как Сталин сообщил, что метро будет носить его, Кагановича, имя, и оно станет красоваться, высеченным в камне, над входом в каждую станцию. Он даже почувствовал, как повлажнели его глаза. Такого с ним давно не случалось. Последний раз он поддался эмоциям, когда Роза рассказала ему о смерти родителей. На митинге, происходившем перед входом на станцию «Площадь Революции» Сталин приколол к новому костюму Лазаря орден Ленина. Лазарь взглянул на голубое московское небо. Душа его ликовала: «Где вы теперь? Где вы, папа, мама, дядя Лёвик, Моррис? Где вы?». Это был самый знаменательный день в его жизни, и ему хотелось его повторения в будущем. На торжественном обеде, данном Моссоветом в честь французских и английских инженеров, помогавших лично Кагановичу со строительством, Лазарь закончил своё выступление словами:

– Открытие метро значит больше чем открытие фабрики или завода. Это символ улучшения жизни москвичей, которые доверили нам заботу об их светлом будущем. В Западных странах достижения ориентируются на обеспеченный класс капиталистов. Там делают шикарные автомобили для имущего класса, но не заботятся об улучшении транспортных средств для простого народа. Мы же, наоборот, думаем о комфорте для трудящихся. Мы построили московское метро не для прибыли, а для удобства москвичей.

Однако не все из присутствующих хлопали. Сам Лазарь считал, что метро спасло ему жизнь.

Дело не ограничилось только высечением его именем над входами московского метрополитена. Теперь его именем стали называть города. Названия девяти населённых пунктов, включая Кабаны, были переименованы в «Каганович». Лазарю хотелось бы, чтобы Кабаны получили его имя раньше, когда там жили ещё те, кто могли помнить его мальчишкой. К этому времени городок населяли пришлые люди, которым было всё равно, жили ли они в Кабанах или Кагановиче.

Лазарю дали кличку «Железный Нарком». Его пост Наркома транспорта позволяла ему вмешиваться во все государственные дела. Он передал управление Москвой Хрущёву, сначала в качестве секретаря Бауманского, потом Краснопресненского райкомов партии, а с 1934 года – Первого секретаря Московского городского и областного комитета партии. То, что в своё время Сталин сделал для Лазаря, теперь Лазарь делал для Хрущёва.

Тем временем, под неусыпным глазом Кагановича продолжалось уничтожение народов России.

Газета «Нью-Йорк Таймс» писала:

«Главный ударник Сталина, Лазарь Каганович, который более кого либо сделал, чтобы обеспечить успех коллективизации, и который затем успешно реорганизовал железнодорожный транспорт, не так давно был поставлен во главе всей тяжёлой индустрии. Он даром время не терял и сразу взялся за местное производство, которое отставало от графика. Сегодня он нанёс решительный удар, уволив ведущих работников угольного треста и внедрив целый ряд реформ».

Каганович, действительно даром времени не терял. Он не только уволил, но и физически уничтожил ведущих специалистов. Лазарь нашёл удивительно верный способ уничтожения преданнейших родине и Сталину людей, как вредителей и троцкистов. А поскольку только он знал настоящий принцип, как отличить одних от других, то никто не мог к нему придраться.

Лазарь всегда был озабочен надёжностью своего окружения. Роза была приставлена к Сталину, и Хрущёв всегда находился под рукой. Лазарь теперь вспомнил о брате Михаиле и перевёл его на работу в Москву в качестве заместителя Наркома тяжёлой промышленности. Чтобы ещё больше усилить влияние клана Кагановичей он назначил своего старшего брата начальником Главного управления авиационной промышленности. Эта должность открыла Михаилу Кагановичу дорогу в высшие эшелоны власти: он стал членом ЦК КПСС.

Юрий тоже не был забыт. Всемогущий младший брат перевёл Юрия в Москву и предоставил ему работу в Наркомате Внешней Торговли.

Вскоре стало ясно, что Москва превращалась в место сосредоточения клана Кагановичей, и некоторые члены Политбюро не без основания видели в этом угрозу для самого Сталина и предупреждали его. Но Сталин доверял Кагановичу. Опасения соратников его не насторожили.

Михаил в 1937 году стал Наркомом Оборонной промышленности и по решению Сталина был командирован в Вашингтон, чтобы ознакомиться с работой авиационных заводах и новой технологией. Одновременно он должен был прозондировать почву на предмет полётов советских самолётов через Северный полюс в Соединённые Штаты. Лазарь полностью одобрил решение Сталина направить Михаила в США. Сталин сначала предложил поехать самому Лазарю, но тот отклонил предложение. Он объяснил это тем, что очень занят государственными делами в Москве. Накануне отъезда Михаила Лазарь поделился с Марией своими мыслями: