Текст книги "Встан(в)ь перед Христом и убей любовь"

Автор книги: Стюарт Хоум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Я разглагольствовал в таком духе почти час, а затем отвел моих учеников в капище, которое в сущности было гостевой спальней, где мы попытались вызвать Левиафана. Я натянул капюшон плаща себе на голову и встал за алтарем, по будням служившим гладильной доской, но сейчас покрытым какой-то черной тряпкой. В центре алтаря лежала пластмассовая копия человеческого черепа, по обе стороны от которой возвышались перевернутые распятия. Как только ученики встали на колени, я воздел руки к потолку и продолжил представление.

– Естественным состоянием, – известил я мою паству, – а иначе говоря – Состоянием Абсолютной Свободы, при котором не существует ни Правителей, ни Подданных является состояние Войны и Анархии.

– Славься, Левиафан! – хором повторили ученики.

– То, что Подданные обязаны во всем повиноваться Правителям есть Закон Сатаны, Хозяина, – продолжал я. – И если Сатана сотворил землю и дух его присутствует во всем земном, то сами мы – физическое Его воплощение.

– Славься, Левиафан! – взвыла паства.

– Профаны, которые отвергают Зло как первопричину всего сущего и основной принцип их естества, – выплюнул я, – должны ползать на коленях перед своим хозяином, Левиафаном, которые мы, дети Сатаны, воплощаем через свою власть над аппаратом Демократического Государства.

– Славься, Левиафан! – затявкали Посвященные.

– Царь Ада! – рявкнул я, наливая красное вино в серебряную чашу. – Сие вино есть кровь рабов твоих. Во имя Люцифера, Асторота, Баалбарита, Вельзевула и Элими изопьем кровь рабов, отвергших Законы Натуры и сделавших себя простой игрушкой наших Страстей.

– Славься, Левиафан! ? взвыли ученики, а я поднес чашу к губам.

Один за другим мужчины и женщины, которые пришли поклониться своей Истинной Сущности подходили ко мне и принимали причастие из чаши. Совершив обряд, они выходили из капища, снимали плащи и отправлялись в ближайший паб, чтобы обсудить церемонию и вообще почесать языками на магические темы. Я оставил Секстуса и Ливию якшаться с бедняками в Брикстоне, договорившись встретиться с ними в полночь. Сайида Нафишах была на машине, так что она повезла меня в Дептфорд. Нашей первой остановкой оказался паб «Макмиллан» на Макмиллан-стрит. Мы болтали о политике и оккультизме под музыку джазового септета. Септет демонстрировал одну из самых паршивых развлекательных программ, которые мне доводилось когда-либо видеть. На сцене было размечено поле для игры в классики, и каждый музыкант по очереди, пока его коллеги музицировали, делал вид, что играет в эту детскую игру, завершая свой выход тем, что делал мазок яркой краской на черно-белом заднике. Постепенно мне удалось убедить Сайиду в моих оккультных способностях, после чего мы вышли из паба и я подвел ее к расположенной напротив церкви Святого Николая, где она уставилась в изумлении на череп со скрещенными костями, которым заканчивался каждый воротный столб.

– Местные называют их "Адам и Ева". Многие известные пираты отправлялись в море из Дептфорда, поэтому существует мнение, что идея "Веселого Роджера" позаимствована с этих столбов.

– Ни фига себе! – воскликнула Нафишах. – Вот это круто! Я собираюсь писать дипломную в университете в следующем году, а тут тема сам в руки плывет!

– История церкви Святого Николая вообще очень интересна, – разглагольствовал я, – даже если оставить в стороне ее средневековую колокольню. Снаружи вид у нее не очень, но она не менее знаменита чем Вестминстерское аббатство или Адмиралтейство. Все великие исторические фигуры, начиная с сэра Фрэнсиса Дрейка и Елизаветы I и кончая Петром Великим и сэра Уолтером Рэйли, имеют то или иное отношение к этому зданию!

Я отвел Сайиду на верфи Пэйн, где Темза ласково лижет каменные ступени, уходящие в воду. Я обнял Нафишах и поцеловал ее, и тогда она призналась мне, что еще девственна. Я дефлорировал ее при лунном свете, двигаясь в едином ритме с поднятыми приливом водами, которые плескались в нескольких футах от нас. Сайида не заметила, как облако заслонило луну, погрузив нас в чернильную темноту, и тут наши любовные игры достигли своего завершения и мы оба кончили одновременно. Я увидел в том, что события приняли подобный поворот, очень добрый знак.

Цены в "Доме Тайской Лапши" на Гринвич-Черч-стрит намного ниже, чем в ресторанах, которые обычно посещает Сайида, но я повел ее туда перекусить в знак взаимного уважения, которое возникло между нами после того, как она подчинилась моей Воле. Мы сидели молча и пили пиво "Цзинь Дао". Я быстро очистил до блеска блюдо "жаренного хо фанг с овощами", но Нафишах так и не смогла закончить "большую миску супа из хо фанг". Перед встречей с Секстусом и Ливией я решил устроить ей небольшую прогулку по центру Гринвича. Для начала я продемонстрировал ей небесный и земной глобусы установленные над воротными столбами Королевского Военно-Морского Колледжа – кричащее доказательство того, что Адмиралтейство с самого начала надеялось отстоять Империю, уповая в основном на психическое оружие, а не на грубую физическую силу.

Я завершил нашу ночную экскурсию наружным осмотром церкви Святого Эльфигия. Если верить официальным историкам, первая церковь на этом месте была воздвигнута в двенадцатом столетии, чтобы отметить то место, на котором архиепископ Эльфигий принял мученичество от рук датских захватчиков в 1012 году. На самом деле, как я объяснил Нафишах, дело обстояло следующим образом: архиепископ, как и весь правящий класс, являлся активным поборником Древней Веры. Смерть клирика на самом деле была тщательно спланированным Ритуальным Человеческим Жертвоприношением, совершенным с согласия самого Эльфигия, который, как и все остальные, надеялся, что этот кровавый конец сделает его невероятно могущественным в мире духов. Я также объяснил, что верфь в Дептфорде, где я дефлорировал Сайиду, это то самое место, на котором Джон Ди совершил ритуальное убийство Кристофера Марло. Это убийство было последним звеном в серии ритуальных обрядов, в результате которых на свет появилась Британская империя.

Церковь, которая сейчас находится на месте убийства Святого Эльфигия, была сооружена в 1714 году барочным архитектором Николасом Хоксмуром, оккультные увлечения которого – открытая книга для любого Посвященного, стоит только хотя бы немного изучить символический смысл плана этого здания. Официальные источники утверждают, что первая церковь была разрушена бурей в 1710 году. На самом же деле ее просто снесли в результате лихорадочного поиска Философского Камня, которым занималась группа придворных. Уцелела только старая колокольня, но и у нее в 1730 году заменили облицовку и пристроили шпиль. Я потратил около получаса, демонстрируя Сайиде различные архитектурные детали и объясняя оккультную историю церкви Святого Эльфигия, пока, наконец, ровно в полночь, мы не отправились по Гринвич-Хай-роуд к месту нашего рандеву.

Секстус и Лайви ждали нас у поворота на Королевский Холм. Я сказал, как называется улица, но не стал давать никакого объяснения происхождению этого названия. Будет лучше, если Сайида вообразит, будто маршрут, выбранный мной для нашей процессии основан на какой-то древней монархической традиции – именно эту иллюзию я бы наверняка разрушил, если бы сообщил ей, что на самом деле улица названа в честь Роберта Ройяла, строителя из Гринвича, который застраивал многие жилые улицы юго-восточного Лондона в викторианские времена. Я сказал Нафишах, что хотя только мы четверо будем видны тем, у кого еще не прорезался Третий Глаз, но в нашем восхождении на Ройял-Хилл нас будут на самом деле сопровождать сотни духов-хранителей.

Я вел моих спутников вверх от Меридиан-хауза по пологому склону и путь наш лежал мимо восхитительных домов восемнадцатого и девятнадцатого веков. Мы миновали "Ричарда I", традиционный паб, рядом с которым располагался современный – "Лисица и гончие". Также мы миновали "Королевский чай", вегетарианское кафе, а также ряд магазинов и забегаловку "Принц Альберт". Вместо того, чтобы свернуть на Пойнт-Хилл, я завел Сайиду и двух моих ассистентов за паб "Барли Мо", откуда мы двинули вдоль по Блиссет-стрит. Однако вместо того, чтобы дойти до пожарной части или "Ройял Джорджа", мы срезали путь по отделанной кафелем лестнице через кварталы современной застройки. В результате этого мы оказались на Мэдисон-Хилл. Это одна из нескольких параллельных улиц с элегантными домами, построенными в девятнадцатом столетии, которые всползают на вершину, известную под названием Гринвич Пойнт.

Мы направились к единственному дому восемнадцатого века на этой улице, в котором некогда располагался офис управления делами Морденской коллегии, но не дойдя до него, нырнули в темную аллею. Грубые кирпичные стены с крепкими деревянными калитками в них поднимались по обе стороны дороги. Справа стены вскоре сменились железными перилами и в тот же миг у нас под ногами оказались широкие асфальтированные ступеньки. Тропинка огибала вершину холма и мы свернули с нее на крутую бетонную лестницу, ведущую на вершину Гринвич Пойнт. На высоте ста пятидесяти футов мы оказались на плоской площадке, окруженной деревьями, где мы и собирались исполнить наш вечерний ритуал. Было очень темно, но на западе открывался великолепный вид на центр Лондона. Мы восхищались городскими огнями несколько минут перед тем, как выйти на центр площадки.

Я объяснил Сайиде, что за Гринвич Пойнтом располагается Блэкхитская пещера, которая сразу же стала туристическим аттракционом, когда ее повторно открыли в 1780 году. Но в 1946 году ее объявили опасной для посещений и закрыли вновь. Учитывая природу ритуалов, который проводились в ней во время войны, неудивительно, что правящая элита захотела закрыть на замок входы в штольни. Нафишах сняла с себя одежду, затем Секстус и Лайви облепили все ее тело животным жиром, чтобы она легче переносила ночной холод. Сайида взвизгнула пару раз, хотя ничего такого уж чувственного в ритуале, к которому ее готовили, не было. Когда девушка, наконец, была готова, я повелел ей лечь на траву, закрыть глаза и расслабиться. Ей предстояло спроецировать свое астральное тело в пещеру, а затем рассказать нам о том, что она там увидела.

– Там темно, там очень темно! – пожаловалась Нафишах.

– Не беспокойся, – подбодрил я ее. – Просто расслабься и жди, пока твои глаза привыкнут к отсутствию света.

Я не сказал бы, что рассказ Сайиды оказался совсем не интересным, хотя она не поведала ничего такого, чего бы я уже не знал. Когда она закончила рассказ, Секстус набросил тряпку, смоченную в эфире, на лицо девушки. Нафишах уже и так находилась в трансе, поэтому она очень быстро впала в глубокий сон. Я сделал знак моим ассистентам и мы скрылись в деревьях, которые росли с северной стороны Гринвич Пойнт. До нас доносилось урчание машин, едущих по Блэкхит Хилл и шелест листьев, но кроме этого не было слышно ни звука. Лиса побежала через площадку в сторону Сайиды, но, не добежав до девушки, метнулась назад.

Я не знаю, как долго мы сидели под деревьями, но не меньше часа, а возможно и два. Мы не говорили между собой, мы сконцентрировали наши воли на Сайиде и она, наконец, начала просыпаться. Она была растеряна, потому что мы взяли ее одежду с собой, когда пошли к деревьям, и она проснулась с головной болью, абсолютно голая и одна. Встав, она направилась нетвердой походкой в сторону Уэстерн-Гроув. Мы встали и пошли за Нафишах следом, но она попятилась назад, как только сообразила, что движется в сторону дороги. Я выступил из темноты, шепнул Нафишах на ухо, чтобы та не шевелилась и вернул девушке ее одежду. Когда она оделась, Секстус и Лайви присоединились к нам тоже.

– Ты должна вести нас туда, куда нам суждено, – сказал я Сайиде.

– Я даже не знаю, где я нахожусь, – пожаловалась она.

– В этом то вся и суть, – заорал я.

Сайида сначала повела нас в сторону Блэкхита, затем передумала и опять направилась к Уэстерн-Гроув. Она спустилась по пологой Пойнт-Хилл, затем вывела нас обратно на Ройял-Хилл и к Гинвич-Хай-роуд. Оттуда я повел нашу небольшую группу к машине Сайиды, она дала Секстусу ключи и вся троица укатила на запад. Я же направился к реке, сел на скамейку и долго любовался Темзой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я пользуюсь услугами моего психоаналитика, доктора Джеймса Брэйда уже почти десять лет. Этого врача мне порекомендовал один мой друг после того, как интрижка, закрученная мной с исполнительницей главной роли в фильме, который я снимал, накрылась медным тазом, и она не только отказалась встречаться со мной, но и участвовать в картине, в результате чего дальнейшее финансирование проекта оказалось под угрозой. Осознав, что под угрозой вся моя карьера, репутация и личная жизнь, я решил, что без профессионала мне не обойтись. Обычно я посещал доктора Брэйда дважды в неделю, но из-за того, что смерть моей дочери совершенно выбила меня из колеи, к моменту этого визита я не видел его уже несколько недель.

– Что с вами стряслось? – спросил Джеймс.

– Да так, ничего особенного, – ответил я непринужденно. – Просто быт заел. Закрутился, так сказать.

– Вы уверены? – оборвал меня психиатр. – Может вы были заняты тем, что кого-нибудь убивали или совершали какое-нибудь преступление?

– Нет! – взвыл я. – Я никого не убивал. Я убил одного человека в порядке самозащиты, а еще полиция подозревает меня в убийстве женщины, с которой я провел одну ночь, но ее зарезали уже после того, как я ушел от нее!

– Вы уверены, что не убивали эту женщину? – прощупывал меня Брэйд.

– Разумеется, – выпалил я в ответ. – Если бы я ее выпотрошил, то я бы, наверное, помнил.

– Послушайте, – прошептал мне доктор. – Расслабьтесь, устройтесь поудобнее на кушетке и закройте глаза. Если вы не обдумывали убийство заранее, то такое убийство именуется «непредумышленным», а за это дают гораздо меньше.

– Я не убивал Сару Петерсон, – тявкнул я, вскакивая с места.

– Что за шум, папа? – спросила вбежавшая в комнату девушка, в которой я узнал Ванессу Холт. – Что здесь происходит?

– Все в порядке Пенелопа, заверил ее отец. – Я контролирую процесс, поэтому возвращайся к себе в комнату.

– Кто это? – спросила Ванесса, указывая на меня. – У меня такое странное чувство, словно я с ним встречалась в другой жизни или, может быть, во сне.

– Это просто пациент, Пенелопа, – объяснил Брэйд.

Выходя из комнаты, Ванесса подмигнула мне. Я почувствовал сильное желание назвать ее тем именем, которым я называл ее, когда она была со мной, но я, хотя и не без труда, поборол это желание. Я знал, что ее отцу это не понравиться; к тому же я не хотел, чтобы он вмешивался в наши отношения. У меня возникла мощная эрекция и мне было крайне трудно сосредоточиться на психоаналитическом сеансе, но, тем не менее, мне удалось сделать так, чтобы доктор Брэйд не заметил ничего необычного.

– Как ваша личная жизнь? ? спросил меня эскулап.

– Туда-сюда, – ответил я, воспользовавшись этой старой хохмой для того, чтобы скрыть свою растерянность.

– К проституткам ходите? – не отставал доктор.

– Нет, Джим! – рявкнул я. – Я уже говорил, что никогда не покупаю секс за деньги.

– Но вы стареете, – мрачно заметил Брэйд, – и, в отсутствии любящей жены, вам вскоре станет не так-то просто регулярно удовлетворять свои половые потребности. Определенное количество оргазмов необходимо для того, чтобы поддерживать в норме психическое самочувствие, поэтому я настоятельно советуя вам подумать о том, чтобы прибегнуть к услугам проституток. За небольшую плату я могу устроить вам знакомство с одной очень привлекательной специалисткой по сексуальной терапии.

– Сколько ей лет? – поинтересовался я.

– Это зависит от того, о ком идет речь, – проскрипел в ответ лекарь. – У меня имеется, например, девятнадцатилетняя индийская студентка, которая, наверняка, придется вам по вкусу.

– Я об этом подумаю, – снизошел я.

– Вы знаете, Филипп, – сообщил мне психиатр доверительным тоном, – мне очень не нравится постоянный разрыв между желаниями и их осуществлением, который испытываете вы. Я вижу, что у вас – эрекция, а это значит, что вам следует соответственно вести себя.

На этом сессия в общем и целом закончилась. Я вышел в приемный покой и вскоре после этого в кабинет к Брэйду вызвали следующего пациента. Я выписал чек за полученную консультацию и записался на следующий прием. Сделав это, я вышел на улицу и побрел по нее, но не прошло и минуты, как я застыл на месте как вкопанный.

– Мистер Слоан! – Ванесса Холт или Пенелопа Брэйд, это уж как изволите, звала меня по имени, направляясь в мою сторону. – В городе на летних каникулах такая тоска по сравнению с универом! Может вы возьмете меня куда-нибудь развеяться?

– Конечно, – согласился я. – А куда бы вам хотелось?

– В Храм Золотого Тельца! – возбужденно заявила Ванесса.

Я махнул рукой такси и, пока оно подъезжало к нам после быстрого расспроса я выяснил, что Пенелопа узнала мое имя от отцовского ассистента. Пока мы садились в такси, она упорно отрицала, что встречалась со мной раньше или пользовалась именем Ванесса Холт.

– Отвезите нас в Храм Золотого Тельца, – проинструктировал я водителя.

– Извини, приятель, – ответил таксер. – Не могу. У меня лицензия только на работу в пределах Большого Лондона. К тому же, если я повезу вас на Ближний Восток, мне будет трудновато объяснить жене, где я пропадал большую часть недели. Однако я могу отвезти вас в бывшую церковь тамплиеров рядом с Флит-стрит. Правда, по-моему, чуваки, которые его построили, поклонялись существу, которого звали Бахомет, а не Золотому Тельцу, но, в любом случае, это самое близкое в Лондоне к тому, что вы просите.

– Отлично, – согласился я. – Везите нас туда.

Мягкие формы Пенелопы слились с моими, и мы провели наше короткое путешествие в чувственных объятиях. Я заплатил таксеру, который показал нам как пешком пройти к самой церкви и, отсчитывая сдачу, поведал мне краткую историю этого уголка Лондона. Водитель был совершенно прав, когда сказал, что неф церкви имеет в плане круглую форму, поскольку моделью для него, как и во всех остальных храмовнических церквях, послужил Купол Скалы в Иерусалиме, где в раннее средневековье располагалась первая штаб-квартира этого рыцарского ордена. Также водила, который явно не чуждался оккультного Знания и был чем-то вроде психогеографического Родса города Лондона, что Генрих VIII перевел эту церковь из папского подчинения в особое королевское. Это означало, что приходского священника в ней назначал не архиепископ, а лично сам король. Те, кто в состоянии расшифровать архитектурный символизм собора в Шартре, несомненно поймут все значение этого факта.

Пенелопа носила длинную юбку и когда я сел на скамью, стоявшую в прямоугольном клиросе, являющемся частью пристройки к церкви, произведенной в тринадцатом веке, она уселась ко мне на колени. Мне не понадобилось много времени, чтобы заметить, что под юбкой у девчонки нет трусов, а двадцатилетней обольстительнице понадобилось еще меньше времени для того, чтобы извлечь мой член из ширинки и заправить его в свою щель. Пенелопа была девушкой, соблюдающей приличия – раскинувшиеся складки ее юбки скрывали от посторонних наши интимные органы. Трое туристов, находившихся в этот момент в церкви уделяли больше внимания изваянию рыцаря-храмовника в натуральную величину, чем нам с Пенелопой. Вместо того, чтобы подскакивать у меня на коленях, Пенни просто сжимала и разжимала мышцы влагалища. Оттого, что мы пытались ничем не выдать своих восторгов, мы распалились сверх всякой меры, поэтому я спустил очень быстро. Когда я спустился с вершин, с коих мужчина и женщина сходят вниз всегда порознь, я постиг некую фундаментальную истину, касающуюся меня лично. Я вовсе не был каким-то мудацким кинорежиссером Филиппом Слоаном – я был магом Эдвардом Келли. Одновременно с пришедшим ко мне осознанием того факта, что во мне сосуществуют две личности, в тело Пенелопы Брэйд вселилась личность Ванессы Холт, которая и не подозревала, что часть своей жизни она – дочь популярного психотерапевта райховской школы, являющегося главнейшим мировым экспертом в области гипноза.

– Я вернулась, потому что готова выслушать дальнейшие наставления, – заявила Холт, застегивая молнию на моей ширинке.

– Ты готова только к тому, – рявкнул я, – чтобы немедленно отправиться восвояси.

– В таком случае, – заверещала Ванесса, когда я начал выволакивать ее из церкви, – зачем ты меня еб?

– Я тебя не еб, – зарычал я и от души шлепнул нахальную девицу по заднице. – Тебя кто-то другой еб. А теперь уебывай!

– Неужели ты меня не любишь? – захныкала Холт.

– Если у меня будут такие ученицы, как ты, – выплюнул я, – то всем будет ясно, что я сам себя не люблю. А теперь уебывай!

– Я буду следовать за тобой повсюду, – дулась Ванесса, следуя за мной по Флит-стрит.

– Посмотри сюда, – сказал я, показывая ей на церковь Святого Дунстана. – В этой самой церкви проповедовал Уильям Тиндейл, знаменитый переводчик Библии и протестантский мученик.

– Ты что, издеваешься надо мной? – спросила Холт. – Я знаю не хуже тебя, что церковь Святого Дунстана лежит на открытой Альфредом Уоткинсом знаменитой лей-линии, проходящей через Стрэнд, поэтому почему бы тебе ни рассказать мне побольше о ее значении у язычников и оккультистов, вместо того чтобы нести всякую христианскую чушь?

Я проигнорировал этот комментарий и направился на восток. Прогуливаясь, я погрузился в размышления и мою память тут же наводнили разнообразные сведения, касающиеся Альсации (так в древности назывался район, лежащий к югу от Флит-Стрит). В центре его некогда располагалось кармелитское аббатство, которое, до конца семнадцатого века обладало официальным правом убежища, и поэтому весь район был наводнен преступниками, ищущими спасения от гнева Астреи. Хотя Мэри Фрит или Молли Срежь Кошелек, под каковым прозвищем она прославилась, более не терроризировала неосторожных путников, которые пересекали живописные окрестности Флита, я почувствовал что ее отсутствие с лихвой восполняет общество Ванессы Холт. Церковь Святого Брайда расположена за старой городской стеной возле восточной оконечности Флит-стрит. Многие считают ее самой красивой из многочисленных красивых церквей, построенных Реном; витая ее колокольня служит моделью для многочисленных современных свадебных тортов в соответствии с традицией, заведенной местным кондитером в восемнадцатом веке. Я зашел в церковь и с удовлетворением заметил, что дверь на колокольню была открыта. Холт последовала за мной.

– Если ты пойдешь за мной по лестнице, – прошипел я моей мучительнице, – я спущу тебя с нее.

По мере того, как я поднимался вверх, в воздухе вилось все больше и больше пыли. Снизу раздавались шаги Ванессы, которая все-таки пошла за мною. Но, поскольку она предусмотрительно держалась от меня на некотором расстоянии, видеть я ее не мог. Взобравшись наверх я увидел в открытые двери, расположенные сбоку от лестницы, колокола и анфиладу из нескольких захламленных помещений. Я поднялся еще выше и холод старой каменной кладки сменился ярким светом солнца. Очутившись на вершине, я полюбовался раскинувшимся передо мной видом Лондона. Колокольня, самая высокая из построенных Реном, была укорочена после того как в 1764 году ее повредило молнией. Это происшествие привело к ожесточенной перепалке между Георгом III и Бенджамином Франклином. Колониальный лидер благоволил к громоотводам с заостренным концом, в то время как фанатично нетерпимый монарх испытывал жесточайшую неприязнь ко всему американскому и поэтому предпочитал громоотводы с затупленным концом. Когда ученый сэр Джон Прингл отказался подержать эту выходку повелителя, явно свидетельствующую о его безумии, король заявил, что Прингл недостоин оставаться на посту председателя Королевского общества.

Тяжело дыша, Ванесса уселась рядом со мной. Я понял, что мне следует действовать тонко, если я хочу от нее избавиться, потому что если я сброшу ее с колокольни прямо сейчас, это может отрицательно сказаться на моих планах. Кроме того, я опасался что, совершив подобное, я могу в запале, увидев гибель девушки, вновь начать повторять за ней все ее движения – то есть, в данном случае, сигануть с колокольни вслед за моим вторым «я». Как я предполагал сообщение о том, что, за исключением колокольни, все здание было разрушено при германских бомбардировках в 1940 году и что это была одна из четырех лондонских церквей, с которых в средневековье звонили вечерний благовест, не вызвала особого интереса у моей спутницы.

– А знаешь ли ты, что этот храм посвящен жившему в шестом веке ирландскому святому по имени Бриджит? – спросил я.

– Мне наплевать на всю эту твою христианскую чушь! – фыркнула Ванесса.

– Но, – протестовал я, – эта церковь построена на месте древнего и священного Колодца Брайда. В соответствии с кельтской традицией, Бриджит или Брайд – это солнечная богиня, которую почитают во время праздника огня Имболк церемонией, включающей в себя причастие святой водой. Как тебе известно эти ритуалы имеют место в начале февраля, после чего Брайд появляется из-под земли в виде весенних цветов. Колодец Брайда был святыней еще до Рождества Христова, его воды считались самой ценной в магическом отношении жидкостью во всем Лондоне!

– Ни фига себе! – воскликнула Холт. – Это надо так понимать, что мы можем приступить к магической работе прямо здесь и сейчас?

– Ага, – ответил я. – Я спущусь на улицу, а ты оставайся здесь. Когда я подам сигнал, начинай кричать без остановки следующее заклинание "Я горю, я пылаю, я сгораю, я ведьма и бесы вселились в меня".

Я спустился с колокольни, запер за собой входную дверь и вышел на Брайд-Лэйн. Оттуда я крикнул Ванессе, чтобы та приступила к заклинаниям. Я еще долго слышал ее вопли, пока шел по Нью-Бридж-стрит к станции метро «Блэкфрайарз».

Когда я вернулся в Брикстон, я обнаружил в моей постели Лайви, который трахал там Сайиду Нафишах. Это показалось мне дурным предзнаменованием и посему я выдворил Лайви из моего дома. Позднее я выяснил, что именно этот психический вампир и распространял слухи о совершенных мною ужасных убийствах.

Я потребовал, чтобы Сайида отвезла меня в Гринвич. Нашей первой остановкой оказался дом состоятельного оккультиста на Мейз-Хилл. Я быстро убедил сатаниста позволить мне воспользоваться его большим садом, который был скрыт от пытливого взгляда соседей деревьями и высокой зеленой изгородью. Нафишах следовало наказать и поэтому я заставил ее вырыть себе могилу. Я сидел, прихлебывая "Пимм'с", а она принялась за работу. Девица не привыкла к тяжелому физическому труду и вспотела как свинья к тому моменту, когда через несколько часов выполнила первую из порученных ей заданий. Затем я заставил Сайиду принести из сарая гроб и положить его в могилу. Когда моя ученица уселась в могилу, я бросил ей туда томик "Золотого треножника" и заставил прочитать его вслух двадцать четыре раза подряд.

"И да приготовит он серу негорючую в субстанции, в коей оная сера не возгорается – а сие возможно только если солью извлечь душу тела серы, засим же извергнуть из нея обратно. Оная субстанция столь благородна, что сиянием превосходит все звезды небесные, и сущность ее изобилует кровью, подобно Пеликану, иже терзает клювом грудь свою и соком ея, не умаляясь в жизненных силах, вскармливает птенцов. Сия Тинктура, сиречь Роза наших Мастеров, окраса лилового, иными именуемая также Драконовой Кровью, иными же – многоскладчатым лиловым плащом, иже покрывается им Царица Спасения и через посредство его металлам возвращается их природный блеск".

Сайида была хорошей чтицей и я с удовольствием слушал, как она вновь и вновь повторяла три текста, из которых состоит "Золотой треножник". Особенно приятно было созерцать заход солнца, в то время как Нафишах исполняла наложенную на нее эпитимию. Когда стало слишком темно и буквы уже нельзя было разобрать, она просто впала в транс, благодаря чему ей удалось довести до конца начатое. Я был доволен моей ученицей. Нафишах исполнила ритуал добросовестно.

Но еще предстояло проделать немало работы, поэтому мы направились на запад в машине Сайиды, которые мы оставили на стоянке на Дептфорд Грин. Затем мы прошли пешком вдоль Николас-хауза. Кирпичная стена отделяла нас от кладбища. Мы разделись догола перед памятной доской в честь Кристофера Марло. На самом деле доска установлена на месте старой чумной колонны, а вовсе не там, где похоронен драматург. Стоя обнаженным в лунном свете, я разглядывал густую копну волос на лобке Нафишах, а она разглядывала мой член. Эрекция не заставила себя ждать.

– Когда мы одержимы самими собой, – нараспев произнес я, – мы прекрасны. Стоит нам начать подражать природе иной, чем наша собственная, мы становимся уродливы. Познавая себя, мы прекрасны и мы уродливы, когда отвергаем себя.

– Мой повелитель! – простонала Сайида, упала на колени и взяла мой член в рот.

Я принялся безучастно рассматривать заброшенную электростанцию на другой стороне дороги. Я слышал как банда подростков бесчинствует внутри заброшенного здания, но я не видел вандалов. Заглушив праздные мысли, я сосредоточился на предстоящем мне деянии. Прежде чем переходить к сере и меркурию, мне следовало разобраться с солью. Используя семя как основу я должен был вспомнить кем я был – ведь только тогда я смогу разобраться со всем остальным. Когда любовные соки вскипели в моем лоне и изверглись в горло Нафишах, я визуализировал в своем сознании образы Драконов и Львов. Мне придавал смелости тот факт, что я удержался от почти непереносимого искушения соскользнуть вниз по духовной лестнице и превратиться в презренного Филиппа Слоана.

После того как мы оделись, я подсадил Сайиду на кладбищенскую стену, а затем вскарабкался следом за ней. Мы доехали до Гринвич Пойнт, где Сайида запарковала машину на Уэст Гроув. Затем мы вернулись в центр круга деревьев, которыми была обсажена закрытая для доступа Блэкхитская пещера. Я повелел Сайиде закрыть глаза и рассказывать мне, что она видит. У нее было видение девицы Эстрильдис, которая во время семи лет заточения в пещере родила королю Локрину дочь по имени Сабрина, которую принесли в жертву богам, утопив в реке Северн. Разумеется, никаких исторических подтверждений правдивости этой легенды не существует, поэтом видение Нафишах легко объясняется присутствием мыслеформ, оставленных многими поколениями верящих в глупые россказни туристов, посещавших это место.

Я взял Сайиду за руку и мы спустились с холма в Гринвич. "Дом Лапши" был все еще открыт, так что мы в очередной раз полакомились "хо фангом". За соседним с нами столиком сидело неземное видение, бывшее предметом вожделения мужчин во все века. Это была женщина лет сорока; ее длинные светлые волосы, подвязанные черной лентой, падали ей на плечи. Черная тугая блузка с длинными рукавами подчеркивала формы пышной груди. Вокруг видения вился рой почитателей и когда оно встало, я увидел складки на ее животе по обе стороны тугого пояса черного платья с разрезом. Красавица носила черные босоножки на платформе, которые добавляли еще пару дюймов к ее и без того впечатляющему росту. Тогда я заказал еще еды для Нафишах и заставил ее съесть все без остатка, потому что мне хотелось, чтобы она стала такой же пышной, как очаровавшее меня прелестное создание, покинувшее ресторан.