355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стивен Лаперуз » В поисках «Американской мечты» » Текст книги (страница 12)
В поисках «Американской мечты»
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 23:14

Текст книги "В поисках «Американской мечты» "


Автор книги: Стивен Лаперуз



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Когда русские носят майки с названиями американских городов, спортивных команд или гигантских международных корпораций («Адидас», «Рибок»), словно превращаясь в бесплатную ходячую рекламу – перед нами человек в его вненациональном и внекультурном проявлении. Когда русский (японский, непальский, чешский и др.) подросток копирует американский стиль одежды, манеры, поп-музыку – это лишний раз демонстрирует пассивный, инфантильный человеческий характер. И это состояние человека вовсе не так безобидно, как может показаться из этих невинных примеров, ведь самое обычное оправдание средних немецких обывателей, совершавших военные преступления (которые они никогда не совершили бы в «обычной» жизни), состояло в том, что они «только выполняли приказы». Массовая любовь к Сталину, проявившаяся на его похоронах – еще один пример того, как легко манипулировать поведением толпы. Во время военного переворота 1991 года большинство москвичей оставались пассивными и выжидали, какая из противостоящих сторон победит. Полубессознательная, самодовольная уверенность американцев в собственной исключительности – тоже пример массового сознания. Но все это не специфически американские, русские, японские или немецкие, а общечеловеческие черты, хотя каждая нация имеет свои особенности (например, Бисмарк определял русский характер как «женственный», а японцы известны своей приверженностью интересам коллектива).

Все вышеизложенное может быть и не слишком «лестно» для человеческой природы, но описывает одно из важнейших явлений в любом человеческом обществе. Наблюдая, как русские во всех областях жизни копируют Америку (в дурацких и пустых телепередачах, в одежде, манерах, косметике и др.), я не могу забыть о пассивной жизни американцев, подающих дурной пример всему миру.

Рассуждая о том, как изменить пугающую деградацию и упадок американской культуры и общества, один христианин риторически предложил «шоковую терапию» ядерной войны, чтобы радикально отвратить Америку от суетного материализма.

Нельзя недооценивать человеческую склонность к «духовной спячке» и пассивному существованию, если мы хотим осмыслить положение человечества, частью которого являемся. А мыслящие и бодрствующие люди должны ясно сознавать, что подавляющее большинство вокруг них и дальше будет предаваться своему любимому занятию – духовному сну.

ПУШКИНСКАЯ ПЛОЩАДЬ, 6 ИЮНЯ 1986 ГОДА [124]  [124] Впервые опубликовано в газете English, №21, 2000.


[Закрыть]

Я пробыл в Советском Союзе только семь дней, пять из которых прожил в новомодном и совершенно несоветском ленинградском отеле «Интурист», построенном финнами. «В день рождения Пушкина 6 июня обязательно сходи на Пушкинскую площадь в Москве!» – говорил мне учитель русского языка в Калифорнии. Не могу сказать, чтобы я был специалистом по языку Пушкина или изучал его творчество. Я ничего не знал о поэзии Пушкина и, к стыду своему, до сих пор знаю о ней очень мало. Но 6 июня вместе с четырьмя или пятью другими молодыми любопытными американцами, впервые посетившими СССР, я ехал в метро к станции, носящей имя поэта. В то время мой русский словарный запас ограничивался 40-50 словами или просто заученными фразами, то есть лингвистически я был совершенно беспомощен.

Именно здесь, на Пушкинской площади, после нескольких часов, проведенных возле памятника поэту, мои отношения с Россией были установлены раз и навсегда.


Русская душа против «кэгэбэшных солонок»

На площади стояли люди всех типов и возрастов, декламируя стихи перед толпами слушателей – то вещая на все четыре стороны, то обращаясь к конкретной аудитории. Тут надо сказать, что мое впечатление от поэзии на Западе (кроме нескольких хороших стихотворений, прочитанных в школе) было такое: какие-то призрачные или необузданные слова, будто нарочно запутанные и часто такие интимные для автора, что неинтересны и непонятны читателю. Что касается русской поэзии, то я знал меньше, чем ничего, поэтому мог только глазеть на людей, произносящих непонятные слова.

Прежде всего, меня поразил их неподдельный энтузиазм, ведь я уже успел познакомиться с официально-суровыми лицами советских бюрократов. Здесь не стеснялись выражать свой душевный пыл. Даже робкий маленький мальчик, подбодряемый мамой, слабым и запинающимся голосом декламировал перед толпой. Стихи читали старики, молодые студентки и такие домохозяйки, которые в Америке навряд ли отважились бы выступить публично или выучить наизусть стихотворение. Глядя на их лица, однообразные платья и хозяйственные сумки в руках, трудно было поверить, что эти простые женщины могут так страстно читать стихи. Я просто не верил своим глазам – это было непостижимо. Через пару часов я уже не мог вынести этого зрелища и стал искать в толпе кого-нибудь, кто хоть немного говорил бы по-английски. После нескольких вежливых «нет» я нашел нужного мне человека. Он сразу же осведомился, не сумасшедший ли я, если задаю такие глупые вопросы. Как я говорил в то время, «от Золотых Ворот Калифорнии до Железного занавеса» мне не приходилось видеть ничего подобного. Я призвал весь свой опыт странствий по Америке и Западной Европе – все напрасно. Сознаюсь, была какая-то психологическая странность в моем желании услышать подтверждение тому, что я видел собственными глазами. «Да, они читают стихи. Да, здесь каждый может прочесть стихотворение. Нет, это не только стихи Пушкина, но в основном его, ведь сегодня его день рождения. А вы читали Пушкина?» – спросил мой русский собеседник. Я со стыдом признался в своем невежестве – «Но, конечно же, я слышал это имя». Тем временем милиционеры, которых мы, наивные иностранцы, так опасались (разрешат ли это мероприятие? не арестуют ли людей?), равнодушно стояли в стороне и разговаривали или даже внимательно прислушивались к чтению стихов. А какие лица можно было увидеть в толпе!

Внезапно ко мне приблизилась женщина с фотоаппаратом, явно намереваясь сделать снимок. Уж не провокация ли это? «Зачем ей моя фотография?» спросил я через моего добровольного переводчика. То, что он переводил, так ясно выражалось на ее лице и в глазах, но было все еще недоступно моему пониманию из-за всего предыдущего жизненного опыта на Западе: «Я ищу человека, просто человека». Мы, молодые «интуристы», насмотревшись дешевых шпионских фильмов, были уверены, что КГБ следит за нами повсюду, и даже в солонках на обеденных столах в гостинице спрятаны микрофоны. Поколебавшись, я все же позволил ей сфотографировать меня. Гораздо позднее я узнал, что «западные» лица в России легко узнаваемы и до сих пор вызывают любопытство у русских. Эта женщина с фотоаппаратом в поисках человека говорила с такой невероятной искренностью и теплотой, что я был одновременно очарован, изумлен, озадачен и растроган. Теперь я не верил даже тому, что слышал по-английски! Впервые в жизни я видел такой непосредственный душевный порыв, такую готовность открыто говорить о великих и благородных человеческих чувствах. Я не мог вообразить, чтобы даже вдребезги пьяный «западный» человек мог выражаться с таким пылом, ведь это было просто неразумно и неумеренно. Все мои «западные» знакомые были бы поражены и озадачены таким искренним выражением возвышенных устремлений. И это Советский Союз? Возможно ли такое?! Да что же это за страна?!! Я был заинтригован – и очарован.


Бездуховная Германия и беззубая русская крестьянка

Хотя на Западе считается невежливым говорить так о человеке, даже если он действительно беззубый и из крестьян, но я просто описываю то, что увидел.

В тот день было еще много событий, встреч и размышлений, которые навсегда определили мой интерес к России. Я много путешествовал по Западной Европе, но ни общение с людьми, ни личный опыт не позволяли мне предположить, что русские настолько отличаются от европейцев.

Помню, как я постепенно разочаровался в Германии, куда впервые приехал наивным молодым человеком в поисках какой-то магии и тайны «Старой Европы». Несколько лет спустя, набравшись опыта и проучившись год в ФРГ, я писал в письме американскому другу: «Не нахожу здесь никакой тайны». И это было действительно так. Например, по радио без конца звучала «новейшая» американская музыка (которую в Америке слушали лет 15-20 назад), а все американское считалось très chic [125]  [125] très chic (фр.) – высший шик


[Закрыть]
, будь то сухой завтрак или синие джинсы. В повседневной жизни, в разговорах людей, в сохранившихся после войны и модернизации старых зданиях не было ни магии, ни тайны, которую я так искал. Разочарованный такой суровой реальностью, я почувствовал, что живу в какой-то американской колонии или провинции, но не решился высказать моим европейским друзьям столь оскорбительную истину.

Вспоминаю, как в старинном немецком университетском городе я каждый день сидел в студенческом кафе за одним столом с шестью незнакомыми людьми, которые не обменивались даже самым простым вежливым словом и старались не глядеть друг на друга, сосредоточившись на еде. Какие странные манеры, думал я, какие странные «закрытые» люди в этой стране. Помню выражение ужаса в глазах незнакомца, когда я, нарушая негласные правила, поздоровался с ним по-немецки и попытался завязать разговор. После года такой жизни в один прекрасный день я просто физически почувствовал, как моя душа рвется из этой молчаливой тюрьмы, и решил покинуть Германию. Такая железобетонная атмосфера была невыносима. Приехав в Россию, я уже не ожидал найти какую-то европейскую магию или тайну. Но то, что я увидел…

Сначала я четверть часа с изумлением смотрел на эту пожилую женщину. Она собрала перед собой самую большую толпу слушателей, какую мне довелось увидеть вблизи памятника. Люди слушали молчаливо и сосредоточенно, иногда смеялись – она «полностью держала публику в руках», как мы говорим в Америке. Вот прошло уже полчаса, а эта низенькая, коренастая женщина, на вид простая крестьянка, продолжала читать стихи наизусть (какие уж тут американские домохозяйки!) Я бы не поверил увиденному, даже если бы она читала по книге, а тут наизусть… Такая женщина могла бы пасти коров или коз в поле, а она уже сорок минут без остановки декламировала стихи Пушкина, из которых я, «образованный» и состоятельный американский турист, посетивший опасную Советскую Россию, не знал ни одной строчки! Я был растерян и озадачен.

Просто невероятно было наблюдать такую живость и энергию в этой беззубой пожилой женщине, которая еще и постоянно перекладывала из одной руки в другую тяжелый мешок, чтобы не испачкать его об асфальт, намокший от моросящего дождя. Что-то здесь не так, думал я. Мне опять понадобилось словесное подтверждение увиденного. И снова русский знакомый отвечал на мои идиотские вопросы, пока она продолжала изливать непонятные русские стихи на благодарную публику: «Да, она декламирует стихи наизусть. Да, это низкорослая крестьянка, у которой осталось не больше двух зубов». Странно, но мне было необходимо поделиться сомнениями, чтобы принять такую непостижимую реальность. И все же я не мог поверить в то, что видел собственными глазами, даже получив «подтверждение» на английском.

На седьмой день моего пребывания во «враждебной» коммунистической России я подумал, что постоянно буду возвращаться в эту непостижимую страну. Я приехал сюда для изучения таких исторических вопросов, как «София», «Палладиум» и «Третий Рим» – но неожиданно обнаружил удивительную тайну живой человеческой души, одновременно противоположную и очень близкую Западу. «Неужели у этих людей действительно такая душа?» скептически спрашивал я себя. «Или я как-то неправильно истолковал увиденное?» Так Россия навсегда околдовала повидавшего мир американца.

АМЕРИКА – ЕДИНСТВЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ? [126]  [126] Калифорния, 2001 (ранее не публиковалось)


[Закрыть]

Проживая в Москве, я постоянно осознаю себя иностранцем, погруженным в чужую культуру. С виду многие могли бы принять меня за русского, но я почти никогда не забываю, что живу в чужой стране, а не «на Западе» и не в США. Вообще-то мне, как человеку мыслящему и интересующемуся всем новым в окружающем мире, нравится такое положение – оно не дает интеллектуально расслабляться и обостряет восприятие действительности. Но сейчас, проводя отпуск в Америке, я совсем по-другому воспринимаю повседневную жизнь, и причина этого не только в том, что я американец.

Ту субъективную «реальность», которую я хотел бы здесь упомянуть, очень нелегко распознать и еще труднее выразить словами. Тем не менее, я много думал об этом в последние годы и все-таки решил попробовать. Россию можно было бы назвать «недовольной» страной – на это указывает тот факт, что ее самооценка часто основана на противопоставлении себя Соединенным Штатам или Западной Европе, не говоря уже о бурной и трагической российской истории XX века. Хотя в Америке тоже хватает внутреннего недовольства, все же на сегодняшний день это сравнительно «самодовольная» страна. На мой взгляд, она бессознательно ощущает свое положение в этом мире как нечто законченное и абсолютное – должно быть, в свое время англичане так же воспринимали могущественную Британскую империю, над которой «никогда не заходило солнце». В отличие от новоприбывших иммигрантов и тех, кто гордится своим этническим происхождением и возрождает семейные традиции, так называемые «коренные американцы» не только склонны мыслить узко-провинциально, мало знают о других странах, традициях и культурах, но и предполагают, что весь остальной мир либо уже похож на Америку, либо хочет стать таким, либо обязан это сделать.

Но не об этом самодовольном и ограниченном мировоззрении я хотел упомянуть. Мне хочется обратить внимание на то (по большей части бессознательное) состояние умов в Америке, при котором американская жизнь считается единственной подлинной реальностью, при котором «старая добрая Америка» признается единственно возможной и самой лучшей общественной моделью во всем мире. Подразумевается, что Соединенные Штаты «от океана до океана» (плюс Аляска и Гавайи) – своего рода завершение мировой истории и венец человеческой цивилизации. Что большинство людей в мире живут и мыслят по-другому; что существует множество различных культур и исторических традиций – на это «коренные американцы» редко обращают внимание (великолепным примером такого мировосприятия является нынешний президент США).

Многие американцы не осознают, что большая часть мира (включая Россию с ее особой исторической традицией) не похожа на Америку. Мне кажется, они просто верят, что Америка – единственная реальность этого мира, а иначе и быть не может.

«ПОСМОТРЕТЬ СМЕРТИ В ЛИЦО…» – MEMENTO MORI 11 СЕНТЯБРЯ 2001 ГОДА [127]  [127] Впервые опубликовано в газете English, №34, 2002.


[Закрыть]

11 сентября 2001 года жизнь в Америке изменилась, вот только большинство американцев до сих пор не уверены в какую сторону. Хотя наши представления о нормальной жизни продолжают меняться, одно можно сказать наверняка: американцы стали волноваться больше, чем когда-либо. До террористической атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон медицинские расходы и производственные потери, вызванные нервными расстройствами, обходились Америке в 42 миллиарда долларов ежегодно. Теперь медицинским специалистам еще предстоит подсчитать, насколько увеличится число их пациентов в ближайшем будущем.

Как утверждают эксперты, наибольшему риску подвергаются люди, непосредственно вовлеченные в эту трагедию – именно у них может развиться посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). В эту группу риска входят не только те, чья жизнь подверглась опасности, но и те, кто оказался очевидцем трагедии или потерял своих близких. ПТСР обычно выражается в навязчивых воспоминаниях о трагическом событии, в ночных кошмарах, в избегании всего, что может напомнить о пережитом, а также в повышенной тревожности. Диагноз устанавливается, если симптомы сохраняются не менее месяца, при этом они могут проявиться сразу после трагедии.

«При острой и хронической форме ПТСР симптомы с большой вероятностью проявляются через несколько часов или дней после трагического события», говорит Чарльз Мармар, профессор факультета психиатрии в Калифорнийском университете в Сан-Франциско и помощник директора Медицинского центра по делам ветеранов. По его оценкам, 11 сентября только в Нью-Йорке от 70 до 100 тысяч человек перенесли травму, которая может привести к развитию ПТСР.

Такие высокие цифры отчасти объясняются самим характером террористической атаки. Исследования показывают, что ПТСР чаще возникает после актов целенаправленного насилия, чем после природных катастроф. «Если бы самолет сбился с курса в густом тумане и случайно врезался в одну из башен-близнецов, это было бы ужасно, но гораздо ужаснее осознавать, что группа террористов сознательно стремилась уничтожить как можно больше людей», – поясняет Мармар. Именно таким отношением к насилию можно объяснить высокий процент ПТСР у женщин. По сравнению с мужчинами, женщины чаще страдают от психологических травм после физического или сексуального насилия.


…Мы никогда не страдали вместе со всем человечеством и привыкли к легкой, безопасной жизни. Имея дело только с чужими проблемами, мы наконец перестали верить в их реальность. В Америке всегда преобладал бодрый и бездумный оптимизм. Америка – это ребенок, никогда не смотревший смерти в лицо.

…Останутся ли наша литература и философия такими же детски наивными до тех пор, пока зло, катастрофа и смерть, подобно взгляду Медузы Горгоны, не заставят их навсегда окаменеть от ужаса? [128]  [128] James Truslow Adams, “Emerson Re-Read”, Atlantic Monthly, October 1930.


[Закрыть]

Эти глубокие и мудрые слова Джеймса Труслоу Адамса, написанные в 1930 году, и поныне заставляют задуматься о состоянии американского общества и культуры. В чем-то они созвучны идеям, выраженным в письме второго президента США Джона Адамса Томасу Джефферсону от 6 мая 1816 года:


…В твоем письме от 8 апреля ты интересуешься, «для какой благой цели может быть предназначено чувство скорби?»

…Почему мы не можем наслаждаться ароматом и красотой розы, не страдая от ее шипов?

…Видел ли ты такой портрет или статую великого человека, в чьих чертах не было бы явных следов страдания и тревоги? Это скорбь избороздила морщинами его лицо. Наш юный пророк сэр Эдвард Коук полагал, что лишь «печальные люди» достойны быть законодателями и судьями. Кто же эти «печальные люди»? Это люди пожившие, испытавшие все превратности судьбы, скорби и разочарования, серьезно размышлявшие и научившиеся управлять своими страстями и предрассудками. Скорбь вырабатывает в людях привычку к серьезным размышлениям, обостряет ум и смягчает сердце; она пробуждает в них разум и утверждает его власть над страстями, склонностями и предрассудками; она возвышает людей над всеми обстоятельствами; дает им felicis animi immotam tranquillitatem (лат. невозмутимое спокойствие счастливой души); короче говоря, делает из них стоиков и христиан.

В конце концов, поскольку скорбь есть страдание и неизбежный спутник любого зла, возникает вопрос: в чем источник и первопричина зла? Возможно, об этом знает только Всеведущий. Мы, простые смертные, можем лишь обращать все неизбежное зло в добро и избегать легко устранимого зла, например, наших ложных опасений и воображаемых страхов [129]  [129] Lester J. Cappon, ed., The Adams-Jefferson Letters (Chapel Hill, North Carolina, 1987), p. 472-473.


[Закрыть]
.

Тот шок, изумление и растерянность, которые Америка пережила во время целенаправленной террористической атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке и на здание Пентагона, свидетельствуют о ее вековом антиисторическом сознании, о той великовозрастной наивности, которую еще в 1830-х годах отмечал де Токвиль в своем труде «Демократия в Америке». Право же, для национального сознания и культуры просто неприлично так долго хранить «невинность и наивность», особенно для единственной в мире сверхдержавы. Пусть Америка превосходит всех в военном и экономическом отношении, но является ли она «сверхдержавой» в области исторического знания и человеческой мудрости?

Соединенные Штаты стали последним звеном в длинной цепи имперских цивилизаций (Древняя Индия, Персия, Египет, Греция, Рим и т. д.), но, к сожалению, приняв эстафету власти (лат. translatio imperii), Америка не восприняла мудрость (лат. translatio sapientia) древних культур.

Америку обычно считают молодой нацией, которая живет сегодняшним днем и устремлена в будущее. Как сказал мне один русский в дискуссии о столкновениях и контрастах между цивилизациями: «Американская цивилизация соответствует уровню развития подростка – она сильная, но незрелая».

На мой взгляд, ни популярные идеалы «Американской мечты», ни идеи Эмерсона, ни принципы «Американского символа веры», сформулированные Джефферсоном в Декларации независимости, не достаточны для того, чтобы глубоко осмыслить и пережить такие события, как атака 11 сентября 2001 года. Традиция «созерцания черепа» и размышления о смерти (лат. memento mori) была чужда и создателям Декларации 1776 года, и философам XIX века в Конкорде, и уж тем более не повлияла на «Американскую мечту». Но окружающий мир, человеческая жизнь и история гораздо больше и сложнее, чем все эти идеи. Чтобы осмыслить и принять историю человечества, такие размышления просто необходимы.

Такие трагедии могут быть шоком для «молодой» Америки, но отнюдь не новость для человеческой истории или для других народов и культур, даже в наше время. Если бы Америка не была таким наивным «ребенком, никогда не смотревшим смерти в лицо», то она не была бы так изумлена и потрясена. Может ли она выработать не бездумный, а сознательный оптимизм, не забывая о memento mori? Прямая телевизионная трансляция обрушения башен Всемирного торгового центра воистину заставила «посмотреть смерти в лицо».

Какими бы ужасными ни были события 11 сентября после не менее ужасных событий XX века, Америка не извлечет из них исторических уроков до тех пор, пока не поймет четко и ясно, почему произошло это нападение, а также не признает, что имперская история США за последний век была отнюдь не безоблачной в этом отношении.

Нужно знать своих врагов – и пусть они от этого не исчезнут и не станут менее агрессивными, это гораздо более зрелая позиция, чем та, которую демонстрируют современные американские политики.

Где же «печальные люди» Америки? И смогут ли американцы, хотя бы в лице ведущей «интеллигенции», выработать для себя такое мудрое отношение к жизни, которое сочетало бы «Американскую мечту», «Американский символ веры» и memento mori? Ведь простой народ обязательно попытается осмыслить события 11 сентября с помощью различных религий, доморощенных философий и подчас упрощенных, антиисторичных понятий о добре и зле.

Сможет ли Америка повзрослеть и найти в себе мужество «посмотреть смерти в лицо»? Я не уверен в этом по многим причинам, в числе которых социальная и умственная косность человеческой природы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю