Текст книги "Газу"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: Джо Хилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Винс крутанул руль, объезжая место падения и скользнув каблуком ботинка по залатанному асфальту. Док Реджис, его друг в течение тридцати лет, превратился в слово из шести букв, обозначающее лубрикант: смазку. Он лежал лицом вниз, но в лужице крови у левого уха блестели его зубы, среди которых был и золотой. Голенные кости проткнули его ноги и теперь окровавленными штырями торчали из штанин. Все это Винс увидел в течение секунды, но тут же пожелал никогда не видеть. К горлу подступила тошнота и, когда он попытался сглотнуть, почувствовал кислотный привкус желчи.
Гон объехал с другой стороны месиво, в которое превратились Док и его байк. Он посмотрел на Винса, и, хотя Винс не мог видеть его глаз, на лице его застыло выражение шока … шока маленького ребенка, которому пора спать, а он застал родителей за просмотром ужастика на DVD.
Винс снова оглянулся и увидел остатки Племени, выезжающие из-за поворота. Теперь всего семеро. За ними с воем показалась фура, вошедшая в поворот так быстро, что цистерну резко занесло в сторону и едва не опрокинуло. Из-под колес валил дым. Затем грузовик выровнялся и понесся еще быстрее, ударив Эллиса Харбисона, которого от толчка подбросило в воздух, словно с трамплина для ныряния. Он казался почти смешным, болтая руками на фоне синего неба, пока не упал и не отправился под колеса грузовика. Его байк несколько раз перевернулся и был сметен с дороги восемнадцатиколесником.
Краем глаза Винс увидел Дина Карью как раз тогда, когда фура настигла его, боднув заднее колесо его мотоцикла. Дин слетел с мотоцикла и закувыркался по дороге на скорости пятьдесят миль в час, сдирая кожу об асфальт, ударяясь головой о дорогу и оставляя на покрытии кровавые знаки препинания.
Секундой позже грузовик сожрал и мотоцикл – лязг, скрежет и стук, и лоурайдер, за который Дин все еще платил, взорвался, раскрывшись пламенным куполом под фурой. Винс почувствовал волну жара, толкающую его вперед, угрожающую выбить его из седла. Он подумал, что грузовик взорвется вслед за байком, когда нефть в цистерне сдетонирует от волны огня. Но нет. Нефтевоз прогрохотал сквозь пламя, лишь слегка закоптив бока от вырывающегося из-под днища черного дыма. Больше никаких повреждений не было – фура мчалась даже быстрее, чем раньше. Винс знал, что «Маки» были быстры – у новых моделей под капотом было 485 лошадок – но эта штука…
Прокачанный? Можно ли вообще прокачать гребаную фуру?
Винс ехал слишком быстро и чувствовал, что переднее колесо начинает вилять. Спуск заканчивался, дальше шла ровная дорога. Гон ехал чуть впереди него. В зеркало заднего вида он мог видеть остальных выживших: Лемми, Персика и Роя. А грузовик вновь приближался.
На подъеме они бы оторвались, в легкую, но только подъемов не было. Если память не подводила, подъемов не будет еще двадцать миль. Следующим под колеса должен был попасть Персик, который смешил, когда старался быть серьезным. Персик бросил полный ужаса взгляд через плечо, и Винс знал, что тот увидел: хромированный утес, который приближался.
Придумай, блядь, что-нибудь. Выведи их из этой передряги.
Это мог сделать только он. Гон еще ехал нормально, но на автопилоте: лицо застыло, как будто он вывихнул шею и ему надели фиксирующий воротник. В голове Винса мелькнула мысль, ужасная, но кажущаяся удивительно верной, – именно так Гон выглядел в тот день в Фаллудже, когда он сбежал, оставив свой отряд под минометным огнем. Персик добавил газу и немного оторвался от грузовика. Тот, словно возмущаясь, загудел. Или засмеявшись. Так или иначе, Джорджский старина Персик лишь отсрочил казнь. Винс слышал, как водитель фуры – то ли Лафлин, то ли Дьявол – переключает передачи. Господи, да сколько же их у него? Сто? Он начал сокращать дистанцию. Винс не был уверен, что на этот раз Персику удастся оторваться. Его старичок «Бизер» сделал все, что мог. Либо фура его догонит, либо у него полетит головной сальник, и тогда фура его догонит.
– ТУ-У-У! ТУ-У-У! ТУ-ТУ-ТУ! – прорезало день, который и так был хуже некуда… но это подало Винсу идею. Зависело от того, где они были. Он знал эту дорогу, как и все остальные в здешних местах, но он не ездил здесь годами и поэтому не был уверен, где именно они находились.
Рой бросил назад что-то, сверкнувшее на солнце. Предмет ударился о грязное лобовое стекло Лафлина и отлетел в сторону. Гребаное мачете. Грузовик по-прежнему мчался вперед, выпуская две струи черного дыма. Водитель снова нажал на клаксон:
– ТУ-ТУ! ТУ-У-У! ТУ-ТУ-ТУ! – гудки странно походили на азбуку Морзе.
Если бы… Господи, если бы…
И да. Впереди показался указатель, настолько грязный, что с трудом можно было прочесть: «КУМБА 2».
Кумба. Чертова Кумба. Выдыхающийся шахтерский поселок на склоне холма, с пятью игральными автоматами да старикашкой, торгующим одеялами Навахо, сделанными в Лаосе.
Две мили не так много, если едешь на восьмидесяти. Действовать надо быстро, поскольку второго шанса не будет.
Парни всегда зубоскалили над лошадкой Винса, и только в насмешках Гона была некая злоба. Байк был прокачанным «Кавасаки Вулкан 800» с трубами от «Кобры» и сделанным на заказ сиденьем, красным, как пожарная машина. «Стариково креслице», – так Дин Карью однажды назвал это сиденье.
«В жопу его», – тогда с негодованием ответил Винс, а когда Персик с торжественно-серьезной рожей, как у священника, сказал: «Именно туда», все дружно заржали.
Конечно, Племя звало «Вулкан» рисоваркой. А еще Красным Тохо Мохо Винса. Док – Док, которого размазало по дороге нефтевозом, – любил называть его Мисс Фудзияма. Винс только усмехался, словно знал то, чего другие не знали. Возможно, так и было. Он разгонял «Вулкан» до ста двадцати миль в час, но на том и остановился. Зассал. Гон бы не остановился, но Гон был молод, а молодые любят идти до конца. Сто двадцать было пределом Винса, но, он знал, не пределом байка. Теперь ему предстояло в этом убедиться.
Он сжал ручку газа и выкрутил до упора.
«Вулкан» отозвался не ревом, а воем и почти что вырвался из-под него. Он едва заметил, как мимо пролетело побледневшее лицо сына, и вот он уже впереди, оседлав ракету, а в нос бьют запахи пустыни. Впереди показалась грязная полоса асфальта, сворачивающая влево, – дорога на Кумбу. Шестое шоссе здесь лениво отклонялось вправо. На Шоу Лоу.
Посмотрев в правое зеркало, Винс увидел остальных, сбившихся в группу, и Персика, все еще державшегося в седле. Винс подумал, что грузовик уже нагнал Персика, может, и всех остальных, но тот все же немного отстал, зная не хуже Винса, что следующие двадцать миль подъемов не будет. После съезда на Кумбу дорога приподнималась и по обоим краям шли ограждения. Винс с грустью представил себе скот в загоне. Следующие двадцать миль дорога принадлежала Лафлину.
Господи, пусть сработает.
Он отпустил газ и начал ритмично нажимать на тормоз. Остальные (если, конечно, они смотрели на него) видели вот что: длинная вспышка… короткая… снова длинная. Пауза. Затем повтор. Длинная… короткая… длинная. Эту идею подал ему гудок фуры. Но тот лишь напоминал азбуку Морзе, тогда как то, что высвечивал тормозами Винс, морзянкой и было.
Это была буква «П».
Рой и Персик, скорее всего, поймут, Лемми точно. А Гон? Учат ли еще морзянку? Выучил ли её парень на своей войне, где у каждого командира с собой GPS, а бомбы наводятся по спутнику через полмира?
Приближался съезд налево на Кумбу. Винс успел еще раз высветить «П». Теперь он почти поравнялся с остальными. Он вытянул левую руку в жесте, хорошо знакомом Племени: съезжаем с трассы вслед за мной. Лафлин увидел это – как и ожидал Винс, – и рванулся вперед. Одновременно с ним, Винс крутанул ручку газа. «Вулкан» взревел и дернулся вперед. Он подался вправо вдоль главной дороги, остальные последовали за ним. Но не грузовик. Лафлин вошел в поворот на Кумбу. Если бы водитель решил сменить курс, фура бы просто перевернулась.
Винс почувствовал прилив чистого возбуждения и рефлекторно сжал руку в кулак. У нас получилось! У нас получилось, мать вашу так! Когда он развернет свою цистерну мы будем за девять миль от …
Мысль обломилась, как ветка, когда он снова глянул в зеркало заднего вида. За ним ехало три байка вместо четырех: Лемми, Персик и Рой.
Винс повернулся влево, слыша, как хрустнули старые кости в спине, и зная, что он увидит. То он и увидел: грузовик с петушиным хвостом красной пыли, цистерной, испачканной так, что блестеть она уже не могла. Но впереди примерно в пятидесяти ярдах что-то блестело: хромированные трубы и движок «Софтейл Дьюс». Гон либо не понял морзянки, либо не поверил глазам, либо вообще ничего не увидел. Винс вспомнил застывшее выражение на лице сына и подумал, что последнее ближе всего к истине. Гон перестал их замечать – перестал их видеть, – в тот момент, когда он понял, что ЛАФЛИН был не просто бесконтрольным грузовиком, а монстром, вознамерившимся уничтожить Племя. Гона хватило на то, чтобы заметить жест Винса, но увидеть остальное не сумел. Что это было? Паника? Или разновидность животного эгоизма? А может, раз на то пошло, это одно и то же?
«Харлей» Гона скрылся за невысоким холмом. За ним исчез грузовик, оставив за собой только клубы пыли. Винс попытался привести мысли в некоторое подобие порядка. Если память снова ему не изменяла – а он знал, что просит слишком много, ведь он не ездил по этой дороге несколько лет – ответвление на Кумбу проходило через городок, а затем снова вклинивалось в Шестое шоссе милях в девяти отсюда. Если Гон сможет держаться впереди…
Вот только…
Вот только, если ничего не поменялось, за Кумбой дорога переходила в грунтовку, которую в это время могло занести песком. Грузовик проедет, а вот байк…
Шансы пережить последние четыре мили этого девятимильного пробега у Гона были невелики. А вот шансы перевернуть «Дьюс» и оказаться под колесами фуры были, напротив, отличными.
Образы Гона заполнили его мысли. Гон на велосипеде: детсадовский воин. Гон, смотрящий на него с заднего сиденья «GTO», пока рядом тает мороженое, глаза горят ненавистью, нижняя губа дрожит. Гону восемнадцать, он в военной форме с улыбкой «идите на хер» на губах – все схвачено, все под контролем.
Последним был образ мертвого Гона, лежащего на грунтовке: раздавленная кукла, которая не распадается только благодаря косухе и кожаным штанам.
Винс отогнал эти образы – проку от них ноль. От копов тоже. Не было в Кумбе копов. Если кто увидит, как фура гонится за мотоциклом, то позвонит в полицию штата, но ближайший коп сидит в Шоу Лоу, пьет кофе, жрет пирог и флиртует с официанткой под музыку Трэвиса Тритта из музыкального автомата.
Были только они. Ничего нового.
Он выставил руку вправо, сложил её в кулак и побил им по воздуху. Остальные тут же подъехали к нему – движки бешено ревут, над выхлопными трубами рябит горячий воздух.
Лемми с измученным и желтушным лицом пристроился рядом с ним.
– Он не увидел твой световой сигнал! – прокричал он.
– Не увидел или не понял! – проорал в ответ Винс. Его трясло. Может быть, это просто байк трясся под ним. – Теперь не важно! Время для Малыша!
На секунду Лемми не понял о чем речь. Затем наклонился и дернул лямки правой седельной сумки. Никаких пластиковых ящиков для Лемми не существовало. Старомоден во всем.
Пока он копался в сумке, раздался неожиданный оглушительный рев. Рой. У Роя снесло башню. Он развернулся и понесся на восток. Его тень-коротышка бежала теперь впереди него. На его косухе виднелась отвратительная шутка: «Не отступать, не сдаваться».
– Клоуз, вернись, козлина! – заорал Персик. Его рука соскользнула со сцепления, и «Бизер», стоящий на передаче, рванул вперед, чуть не проехав Винсу по ноге, плюнул высокооктановым топливом и заглох. Персика чуть не выкинуло из седла, но он, казалось, этого не замечал. Он все еще смотрел назад, потрясая в воздухе кулаком. Жиденькие седые волосы развевались вокруг продолговатой головы.
– Вернись, трусливая козлина-а-а!!!
Рой не вернулся. Он даже не оглянулся.
Персик повернулся к Винсу. Слезы текли по его щекам, высушенным миллионом поездок и десятью миллионами кружек пива. В этот момент он выглядел старше пустыни, посреди которой стоял.
– Ты сильнее меня Винс, но у меня жопа побольше. Ты оторвешь ему голову, а я уж в неё насру.
– Быстрее! – прикрикнул Винс на Лемми. – Торопись, мать твою за ногу!
Как раз когда он подумал, что Лемми ничего не найдет, его старый друг выпрямился, держа Малыша рукой, затянутой в перчатку.
Племя не ездило с пушками. Байкеры вне закона, такие как они, не ездят со стволами. У всех были приводы, и любой коп в Неваде с радостью посадил бы одного из них или всех разом лет на тридцать за незаконное ношение оружия. Они носили ножи, но в данном случае от ножей проку не было – вспомнить хотя бы мачете Роя, которое было таким же бесполезным, как и его хозяин. Кроме случаев убийства маленьких обдолбанных девочек в школьных толстовках.
Малыш же, хоть и не был легальным, стволом все же не являлся. И когда один коп его увидел («в ходе обыска на наркотики»– эти свиньи ради этого жили), то оставил Лемми в покое, когда тот объяснил, что в случае аварии на ночной трассе Малыш будет получше сигнальной шашки. Возможно, легавый понял, что это, может, нет, но он знал, что Лемми был ветераном. Не по ветеранскому номеру, который легко можно украсть, а потому, что и сам был ветераном. «Долина А-Шау, где дерьмо пахнет слаще», – сказал он, и оба рассмеялись, а напоследок даже стукнулись кулаками.
Малыш был светошумовой гранатой марки М84, более известной как вспышка. Лемми возил её в седельной сумке около пяти лет, всегда говоря, что однажды она пригодится, когда парни, включая Винса, подшучивали над ним.
И вот этот день настал.
– Думаешь, эта старая херовина еще работает? – крикнул Винс, повесив Малыша на ремне на руль. Тот совсем не был похож на гранату. Он больше напоминал гибрид термоса и аэрозольного баллона. От гранаты в нем была только чека, привязанная сбоку изолентой.
– Я не знаю! Я даже не знаю, как ты…
У Винса не было времени обсуждать логистику, о которой он имел самое общее представление.
– Я поехал. Скоро этот еблан проедет Кумбу и вернется на главную трассу. И я буду там, когда он появится.
– А если Гона не будет? – спросил Лемми. До этого они орали под действием адреналина. Почти нормальный тон вопроса показался неожиданностью.
– Так или иначе, – ответил Винс. – Вы не обязаны ехать. Никто из вас. Я пойму, если вы повернете назад. Это МОЙ сын.
– Может и так,– сказал Персик, – но это наше Племя. По крайней мере, было. – Он с силой нажал на стартер, и байк заурчал, возвращаясь к жизни. – Я с тобой, Кэп.
Лемми только кивнул и указал на дорогу.
Винс тронулся с места.
Ехать было не так далеко, как он думал – семь миль вместо девяти. По пути они не встретили ни фур, ни легковых машин. Дорога была пустынна, поток машин избегал её из-за строительных работ. Винс все время посматривал налево. Какое-то время он видел только клубы красной пыли: казалось, фура тащила за собой половину пустыни. Затем и они исчезли, когда дорога на Кумбу скрылась из виду за рядами холмов с изборожденными ветром известковыми склонами.
Малыш на своей веревке болтался туда-сюда. Армейский запас. «Сработает ли старая херовина?» – спросил Винс у Лемми и теперь осознал, что этот вопрос мог задать и себе. Как давно он испытывал себя, мчась очертя голову и выжав газ на максимум? Сколько времени прошло с тех пор, когда все сводилось к простому выбору: красиво живи или, смеясь, умри? И как его собственный сын, который был таким крутым в своих новых солнечных очках и косухе, упустил такое простое уравнение?
Красиво живи или, смеясь, умри, но не беги. Не смей, мать твою, бежать.
Может быть, Малыш сработает, может быть нет, но Винс знал, что попытается, и от этого его голова кружилась. Если водитель наглухо заперся в своей кабине, то плохо дело. Но ведь там, возле забегаловки, он не запирался, открыл окно и вывесил руку. А потом, разве он не подал им взмахом руки знак проезжать? Подал.
Семь миль. Плюс-минус пять минут. Достаточно для тучи воспоминаний о сыне, которого отец учил менять масло, но не учил насаживать наживку на крючок; как регулировать зазор в свечах зажигания, но не как отличить монету, сделанную в Денвере, от монеты из Сан-Франциско. Время подумать, как Гон настоял на этой тупой идее с наркотой, и как Винс пошел у него на поводу, даже зная, что затея тупая, потому что чувствовал себя в чем-то виноватым. Только время примирительных звонков прошло. Винс гнал на восьмидесяти пяти милях в час, пригнувшись как можно ниже, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, когда в его голове пронеслась мысль, которую он попытался отогнать, но не смог: может быть, будет лучше для всех, если Лафлин догонит его сына. Эта мысль была вызвана не образом Гона, поднимающего лопату, а потом опускающего её на голову беззащитного человека со всей яростью из-за утраченных денег, хотя и эта картина весьма пугала. Было кое-что еще: застывшее, пустое выражение лица парня перед тем, как он свернул на Кумбу. Винс не мог не оглядываться на Племя, когда там, на спуске, они попадали под колеса или пытались оторваться от огромной машины. Гон же, казалось, не мог повернуть закостеневшую шею. Ему было не на что смотреть. Может, никогда не было.
Позади Винса раздалось громкое «ба-бах», а затем крик, который он услышал даже сквозь вой ветра и рев двигателя «Вулкана»: «Ёб твою!». Он посмотрел в зеркало и увидел, что Персик начал отставать. Дым валил из-под его худых ног, а позади него масло веером покрывало дорогу, оставляя все более широкий след по мере того, как байк замедлялся. У «Бизера» все-таки полетел сальник. Чудо, что этого не произошло раньше.
Персик помахал им, чтобы они не останавливались… да Винс и не собирался, ведь на самом деле вопрос об исправимости Гона не имел значения. Винс и сам был неисправим, как и все они. Винс вспомнил, что сказал однажды остановивший их аризонский коп: «Вы посмотрите, что нам тут высрала дорога». Такими они и были: дорожной сранью. Но ведь те трупы позади до сего дня были его товарищами, тем единственным, чем он дорожил. Они были его братьями, а Гон – его сыном. Нельзя втоптать семью человека в грязь и спокойно жить с этим. Нельзя их растерзать и ждать, что тебе дадут уехать. Если Лафлин этого не знал – узнает.
Скоро.
Лемми не удавалось угнаться за Красным Тохо Мохо, он отставал все сильнее и сильнее. Все нормально. Винс радовался, что Лемми все еще его прикрывает.
Впереди был знак: «ОСТОРОЖНО, СЛЕВА – БОКОВАЯ ДОРОГА». Дорога из Кумбы. Грунтовка, как он и боялся. Винс сбросил скорость, потом остановился и заглушил мотор.
Лемми подъехал и остановился рядом. Здесь не было ограждений. Здесь, где дорога из Кумбы соединялась с Шестой трассой, которая шла вровень с пустыней, хотя впереди снова приподнималась, превращаясь в загон для скота.
– Подождем, – сказал Лемми, глуша мотор.
Винс кивнул. Хотел бы он снова закурить. Он сказал себе, что либо Гон обставит грузовик, либо нет. Тут Винс был бессилен. Правда, хотя и бесполезная.
– Может, он нашел какое-нибудь место, чтобы свернуть в Кумбе? – спросил Лемми. – Какой-нибудь переулок, где фура не пройдет?
– Не думаю. В Кумбе таких нет. Заправка да пара домов справа от гребаного холма. Плохая дорога, по крайней мере, для Гона – съезжать негде.
Он даже не пытался рассказать Лемми про застывшее выражение на лице Гона, которое говорило, что он не видит ничего, кроме дороги перед собой. Кумба просто промелькнет у него на пути, не отложившись в памяти.
– Может…, – начал было Лемми, но Винс поднял руку, прерывая его. Они повернули головы влево.
Сначала они услышали грузовик, и сердце Винса упало. Вдруг через рев прорвался звук еще одного мотора. Не узнать звук работающего на полную мощь движка «Харлея» было невозможно.
– У него получилось! – заорал Лемми и поднял руку – «дай пять». Винс не дал. Накликаешь. Кроме того, пацану предстояло еще свернуть на Шестое. Если с ним что и случится, то именно там.
Время шло. Звук моторов усилился. На второй минуте они уже видели клубы пыли, вздымающиеся над ближними холмами. В просвете между двумя холмами солнце блеснуло на хроме. На мгновение показался Гон, почти лежащий на руле, длинные волосы развевались на ветру. Через секунду он исчез, а в просвете промелькнула фура, плюясь дымом из труб. Надпись «ЛАФЛИН» на борту исчезла, погребенная под толстым слоем грязи.
Винс ударил по стартеру «Вулкана» и мотор ожил. Выжал газ, и рама начала вибрировать.
– Удачи, Кэп, – сказал Лемми.
Винс открыл было рот, чтобы ответить, но его захлестнули такие неожиданные и сильные эмоции, что дыхание сперло. Поэтому он просто благодарно кивнул Лемми и тронулся в путь. Лемми не отставал. Он, как всегда, прикрывал его.
Разум Винса превратился в компьютер, пытаясь просчитать скорость и расстояние. Все должно быть рассчитано точно. Он ехал к перекрестку на пятидесяти, снизил до сорока, затем снова выжал газ, как только показался Гон. Тот обогнул заросли перекати-поля, и пару раз его мотоцикл даже оказывался в воздухе, подпрыгивая на кочках. Фура мчалась не больше, чем в тридцати футах от него. Приблизившись к перекрестку, где дорога из Кумбы снова соединялась с главной, Гон сбавил скорость. Не мог не сбавить. Лафлин тут же рванул вперед, пожирая разделявшее их расстояние.
– Сделай этого ублюдка,– закричал Винс, зная, что за ревом грузовика Гон его не услышит. И все равно он крикнул еще раз:
– Сделай его! Не тормози!
Дальнобойщик рассчитывал ударить «Харлей» в заднее колесо, выведя его из равновесия. Байк Гона ворвался на главную дорогу, слегка запнувшись. Гон резко наклонил влево, удерживая руль кончиками пальцев. Он выглядел как трюкач-наездник на тренированном мустанге. Нефтевозу так и не удалось задеть заднее крыло, его морда нашла лишь воздух там, где за секунду до этого было заднее колесо «Харлея»… но поначалу Винс подумал, что Гон все равно потеряет управление и не удержится в седле.
Он удержался. Его отнесло по дуге к дальнему краю Шестого шоссе, так близко к обочине, что из-под колес взметнулось облако пыли. И вот он уже несется в сторону Шоу Лоу.
Фура ушла в пустыню на разворот, гремя и подскакивая на выбоинах. Водитель переключал передачи так быстро, что машина ходила ходуном, из-под колес вырывались клубы пыли, накрывая синее небо белой пеленой. Оставив за собой глубокие следы и истерзанные заросли полыни, фура выкатила на дорогу и продолжила погоню за сыном Винса.
Винс тронул левую рукоятку на руле, и «Вулкан» сорвался с места. Малыша на руле бешено мотало из стороны в сторону. Теперь наступала самая легкая часть. Она, возможно, убьет его, но все равно она легче в сравнении с бесконечными минутами, которые он и Лемми провели в ожидании, пока не услышали мотор Гона на фоне рева ЛАФЛИНА.
Его окна будут закрыты, ты знаешь. После того как он проехал через всю эту грязь.
Это было не в его власти. Если водила закрылся в кабине, Винс разберется с этим, когда придет время.
Осталось недолго.
Грузовик шел на шестидесяти. Он мог ехать гораздо быстрее, но Винс не собирался дать ему переключить Бог знает сколько передач и позволить Маку достигнуть сверхсветовой скорости. Для одного из них все закончится. Возможно для него, но эта мысль его не пугала. По крайней мере, он выиграет для Гона время, а, получив фору, Гон легко доберется до Шоу Лоу. Но больше, чем о защите Гона, Винс думал о том, что весы надо уравновесить. Он никогда не терял товарищей так быстро: шестеро из Племени погибли на участке дороге меньше, чем в полмили. Он снова подумал о том, что нельзя так поступить с чьей-то семьей и преспокойно уехать.
Внезапно Винс осознал, что, возможно, Лафлин действует, исходя из тех же соображений… возможно, поэтому, он связался с ними при шансах на успех один к десяти. Он связался с ними, не зная, были ли они вооружены, давя по двое и по трое, плюя на то, что каждый сбитый байк мог стать для фуры причиной аварии – был «Мак», а стал огненный нефтяной шар. Это было безумие, но безумие не необъяснимое. Винс перестроился на встречку и начал сокращать дистанцию, пока до фуры не осталось совсем чуть-чуть. И тут он увидел нечто, подводящее итог этому кошмарному дню и объяснявшее все происходящее простыми словами. На бампере была наклейка. Она была грязнее указателя на Кумбу, но оставалась читаемой.
ГОРДЫЙ ОТЕЦ ОТЛИЧНИЦЫ ИЗ КОРМАНА!
Винс поравнялся с грязным грузовиком, увидев в зеркало заднего вида, как в кабине что-то шевельнулось. Водитель его заметил. В ту же секунду Винс увидел, что окно, как он и боялся, было закрыто.
Грузовик стал сдавать влево, заезжая передними колесами за белую разделительную полосу.
На мгновение у Винса появился выбор: сдаться или ехать дальше, а потом компьютер в голове сказал ему, что время выбора вышло, что даже если он затормозит, рискуя перевернуться, последние пять футов цистерны размажут его по левому ограждению, как муху.
Вместо того чтобы отступить, он увеличил скорость. Левая полоса все ужималась, фура все сильнее прижимала его к блестящей стальной ленте на уровне колеи. Он сдернул вспышку с руля, разрывая петлю, зубами сорвал изоленту с чеки. Обрывок петли беспрестанно бил его по щеке. Чека начала стучать по перфорированному боку Малыша. Солнце зашло. Теперь Винс был полностью скрыт тенью фуры. Ограждение было всего в трех футах от него, до надвигающегося справа борта фуры было не больше, и она все приближалась. Винс добрался до сцепки между цистерной и кабиной. Теперь он мог видеть только голову Гона, остальной обзор закрывал грязно-коричневый капот. Гон не оглядывался.
Он не думал, что будет дальше. Не было ни тактики, ни стратегии. Просто его срано-дорожное нутро прорвалось наружу, шля весь мир на хер, как и всегда. А для Племени, собственно говоря, это был единственный смысл существования.
Когда фура приблизилась для последнего смертельного удара, не оставляя ему места для маневра, Винс поднял правую руку и показал водителю средний палец.
Он поравнялся с грязной кабиной грузовика. Стало быть, прикончить его должна она.
Внутри что-то шевельнулось – загорелая рука с татуировкой морской пехоты. Мускулы на руке напряглись, и окно втянулось в паз. Тут Винс понял, что хотя кабине уже полагалось смести его с трассы, она остается на месте. Водитель сделает это, конечно, но только после того, как достойно ответит. «Возможно, мы даже служили в соседних частях», – подумал Винс. – «В долине А-Шау, где дерьмо пахнет слаще».
Окно было открыто. Высунулась рука. Она начала складываться в ответном жесте, но затем остановилась. Водитель понял, что в руке, показавшей ему средний палец, что-то было. Винс не дал ему время обдумать это, и лица дальнобойщика он так и не увидел. Все, что он увидел: татуировка «Лучше смерть, чем бесчестье». Хорошая мысль, а как часто нам выпадает шанс дать кому-то то, что он хочет?
Винс поймал чеку зубами, рванул её, услышал шипение какой-то химической реакции и забросил Малыша в окно. Ничего сверхъестественного – всего лишь легкий бросок. Он был подобен волшебнику, который выпустил голубя из руки, в которой, казалось, за минуту до того был зажат простой носовой платок.
«Теперь можешь давить, – подумал Винс. – Давай закончим все правильно».
Но грузовик вильнул в противоположную от него сторону. Винс был уверен, что грузовик бы непременно вернулся, если бы на то было время. Это был всего лишь рефлекс: Лафлин пытался увернуться от брошенного в него предмета. Но этого было достаточно, чтобы спасти Винсу жизнь, поскольку Малыш сработал до того, как водитель выровнял курс и смел Винса Адамсона с пути.
Кабину осветила вспышка настолько яркая, что казалось, сам Господь спустился с небес, чтобы щелкнуть фотоаппаратом. Вместо того, чтобы дернуться влево, Лафлин свернул вправо, выехав на свою полосу, а потом и за неё. Кабина ударилась в правое ограждение, выбив сноп искр, вызвав огненный дождь из тысячи фейерверков. Винс ошалело подумал о Четвертом июля: Гон снова ребенок, сидит у него на коленях, глядит на красные вспышки салютов, их огни отражаются в его восторженных глазах.
Фура прорвала ограду, как будто она была из фольги. ЛАФЛИН начал скатываться с насыпи в наполненный песком и сорняками овраг. Колеса застряли. Грузовик накренился. Цистерна проехала вперед и протаранила заднюю стенку кабины. Винс почти ничего не увидел, потому что пронесся мимо места происшествия прежде, чем успел нажать на тормоза и остановиться, но Лемми увидел все. Увидел, как кабина с цистерной складываются в букву «V» и разделяются; как цистерна первой катится вниз, а через пару секунд за ней падает кабина; как цистерна разлетается и взрывается. Она превратилась в огненный шар, из которого повалили клубы черного маслянистого дыма. Кабина прокатилась мимо нее, переворачиваясь, превращаясь в бессмысленную бурую груду лома. Зубья погнутого металла поблескивали на солнце.
Кабина приземлилась открытым водительским окном кверху, футах в восьмидесяти от столпа огня, который когда-то был её грузом. Винс уже бежал назад по тормозному следу своего мотоцикла. Он увидел фигуру, которая пыталась вылезти через искореженное окно. Лицо повернулось к нему, только это было не лицо, а сплошное кровавое месиво. Успев вылезти лишь до талии, водитель свалился обратно в кабину. Загорелая рука с татуировкой застряла и теперь торчала, как перископ подводной лодки. Кисть болталась на запястье.
Винс остановился рядом с байком Лемми, переводя дух. На секунду ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок, но он только согнулся, уперев руки в колени, и вскоре ему стало легче.
– Ты его достал, Кэп,– голос Лемми охрип от возбуждения.
– Лучше проверить, – сказал Винс, хотя застывшая рука-перископ говорила, что это просто формальность.
– Почему нет? – сказал Лемми,– мне так и так ссать хотелось.
– На него ты ссать не будешь, жив он или нет, – отрезал Винс.
Послышался приближающийся рев мотора: «Харлей» Гона. Он отправил байк в показушный занос, остановился, заглушил движок и слез с мотоцикла. Его лицо, покрытое пылью, светилось возбуждением и триумфом. Таким Винс не видел его с двенадцати лет, когда он выиграл грязевую гонку на малолитражке, которую для него собрал Винс – желтой торпеде с разогнанным движком от Бриггс-и-Стрэттон. После пересечения финишной линии, Гон сразу же вылез из кабины и побежал вприпрыжку с таким же выражением на лице.
Он обнял Винса. «Ты сделал это! Ты сумел, пап! Ты поджарил его ёбаную жопу!».
На мгновение Винс дал себя обнять, ведь в последний раз это было так давно, а еще потому, что в этот момент показалась светлая сторона души его испорченного сына. Она есть у всех, даже после всего, что он повидал, Винс продолжал в это верить. Поэтому на мгновение он дал себя обнять, ощущая тепло сыновьего тела и обещая себе, что запомнит этот миг.
