Текст книги "Мобильник"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

10

– После того как мы покинули город, я не увидел ни одного человека с оружием, – поделился своими наблюдениями Клай. – Поначалу я не смотрел, но потом начал высматривать вооруженных людей.

– Ты знаешь почему, не так ли? Во всей стране, за исключением, возможно, Калифорнии, в Массачусетсе самые строгие законы, оговаривающие владение и ношение оружия.

Несколько лет назад Клай видел на границе штата рекламные щиты, утверждающие то же самое. Потом их заменили другими, сообщающими, что водителю, у которого зафиксировано алкогольное или наркотическое опьянение, первую после ареста ночь предстоит провести в тюрьме.

– Если копы находят в твоем автомобиле спрятанный пистолет или револьвер, скажем, в бардачке, вместе с регистрационным талоном и страховой карточкой, ты можешь угодить за решетку, думаю, лет на семь, – продолжил Том. – Если тебя останавливают, а в кабине твоего пикапа заряженный карабин пли ружье, даже в охотничий сезон, ты можешь получить штраф в десять тысяч долларов и два года общественных работ. – Он взял со стола недоеденный сандвич, осмотрел его, положил на место. – Ты можешь иметь пистолет или револьвер и хранить его дома, если ты не преступник, но лицензия на ношение оружия? Возможно, если за тебя поручится отец О'Молли[47]47
  Отец О'Молли – главный герой фильма «Идти своим путем» (1944), наставлявший трудных подростков на путь истинный.


[Закрыть] из «Мальчишеского клуба», но не обязательно.

– Отсутствие оружия помогло спасти несколько жизней среди тех, кто ушел из города.

– Полностью с тобой согласен. Эти два парня, которые подрались из-за бочонка пива. Слава Богу, ни у одного не было револьвера тридцать восьмого калибра.

Клай кивнул.

Том откинулся на спинку стула, скрестил руки на узкой груди, огляделся. Его очки поблескивали. Круг света, отбрасываемого лампой Коулмана, был ярким, но маленьким.

– Я вот сейчас я бы не отказался от пистолета, – добавил Том. – Даже после того, как увидел, что он может сделать с человеком. И я считаю себя пацифистом.

– Давно ты здесь живешь, Том?

– Примерно двенадцать лет. Достаточно долго, чтобы увидеть, как Молден прошел долгий путь, превращаясь в Говновилл. До конечной точки еще не добрался, но она уже близка.

– Ладно, давай об этом подумаем. У кого из твоих соседей может быть оружие в доме?

Том ответил мгновенно

– У Арни Никерсона. Он живет на противоположной стороне улицы, в трех домах левее от меня. На бампере «камри» наклейка «НСА»[48]48
  «НСА» – Национальная стрелковая ассоциация, влиятельная общественная Организация, основанная еще в XIX в. Активно борется за право граждан иметь оружие.


[Закрыть] вместе с двумя переводными картинками «желтая ленточка»[49]49
  Желтая ленточка символизирует поддержку вооруженных сил США


[Закрыть] и старой наклейкой «Буш-Чейни».

– Дальше можно ничего не…

– И две наклейки «НСА» на пикапе, к которому он цепляет домик-прицеп в ноябре и отправляется на охоту в твою часть света.

– А мы счастливы получить деньги, которые он платит за лицензию на право охоты в нашем штате, – сказал Клай. – Давай завтра вломимся к нему в дом и заберем оружие.

Том Маккорт посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Этот человек – не параноик, как некоторые типы из народной армии в Юте, я хочу сказать, он живет в Налогочусетсе, но у него в доме стоит охранная сигнализация с табличками на лужайке «ХОЧЕШЬ ИСПЫТАТЬ СВОЮ УДАЧУ, ГОВНЮК?». И я уверен, что ты знаком с заявленной политикой «НСА» насчет попытки изъять у них оружие.

– Как я понимаю, от него придется отрывать их холодные, мертвые пальцы…

– Именно так.

Клай наклонился вперед и окончательно сформулировал очевидное для него с того самого момента, как они спустились по пандусу с шоссе 1: Молден – всего лишь один из многих предоставленных самим себе городков на территории Объединенных Сот Америки, и эта страна на текущий момент вышла из строя, извините, связи нет, пожалуйста, позвоните позже. Казалось, что на Салем-стрит не осталось ни одной живой души, он это чувствовал, когда они приближались к дому… не так ли?

Нет. Чушь собачья. Он чувствовал, что за ними наблюдают.

Так ли? А если бы и чувствовал, ужели он мог положиться на эту интуитивную догадку, действовать, исходя из нее, только-только пережив столь знаменательный день? Нелепая идея.

– Том, послушай. Завтра, при свете дня, один из нас должен подойти к дому этого Наклесона, и…

– Он – Никерсон, и я не думаю, что это здравая идея, поскольку свами[50]50
  Свами – обращение к брамину (инд.).


[Закрыть] Маккорт видит, как Никерсон стоит на коленях у окна гостиной и держит в руках полностью заряженный автоматический карабин, который приберег для конца света. А конец этот аккурат и наступил.

– Я туда схожу, – не согласился с ним Клай. – Но не пойду, если мы услышим выстрелы из дома Никерсоиа этой ночью или завтра утром. Определенно не хочу видеть тела на лужайке этого парня с огнестрельными ранениями или без них. Я все это уже видел в некоторых сериях «Сумеречной зоны», тех, где показывается, что цивилизация – всего лишь тоненькая лаковая пленка.

– Так и есть, – мрачно заметил Том. – Пол Пот, Иди Амин, обвинение закончило представление доказательств.

– Я пойду с поднятыми руками. Позвоню в звонок. Если кто-нибудь ответит, скажу, что хочу поговорить. Что ужасного может там произойти? В крайнем случае он предложит мне проваливать.

– Нет, ужасное может произойти, он может застрелить тебя на своем гребаном коврике у входной двери и оставить меня с девушкой-подростком, только что потерявшей мать, – резко ответил Том. – Если хочешь, держи в голове эпизоды из «Сумеречной зоны», но и не забывай тех людей, которых ты видел сегодня, дерущихся около станции «Т» в Бостоне.

– Это… я не знаю, как это назвать, но те люди обезумели. Ты же не можешь в этом сомневаться, Том.

– А как насчет потрясающей Библией Берты? И двоих мужчин, подравшихся из-за бочонка пива? Они тоже сошли с ума?

Нет, разумеется, не сошли, но если в доме на другой стороне улицы был пистолет, он хотел его заполучить. А если оружия было больше, с радостью вооружил бы и Тома, и Алису.

– Нам нужно пройти на север более сотни миль, – указал Клай. – Возможно, мы сумеем завести какой-нибудь автомобиль и часть пути проедем, но скорее всего идти придется пешком. Ты хочешь идти только с ножами? Я спрашиваю тебя, как один ответственный человек – другого, потому что некоторые из тех, кого мы можем встретить, будут с оружием. Полагаю, ты это знаешь.

— Да, – кивнул Том, прошелся рукой по аккуратно уложенным волосам, испортив прическу. – И я знаю, что Арни и Бет скорее всего дома ты не застанешь. Они помешаны не только на оружии, но и на современных штучках. Он всегда говорил по сотовому, когда проезжал мимо на своем детройтском фаллосе, этом большущем пикапе «додж рэм».

– Вот видишь? Значит, ты – за.

Том вздохнул.

– Хорошо. В зависимости от того, что преподнесет нам утро. Договорились?

– Договорились. – Клай вновь взялся за сандвич. Теперь желания поесть у него прибавилось.

– Куда они пошли? – спросил Том. – Те, кого ты называешь мобилопсихами. Куда они пошли?

– Понятия не имею.

– Я тебе скажу. Думаю, они набились в дома и административные здания и умерли.

Во взгляде Клая читалось сомнение.

– Взгляни на все это с позиции здравого смысла, и ты поймешь, что я прав. Скорее всего это был какой-то террористический акт, ты согласен?

– Это наиболее вероятное объяснение, хотя, будь я проклят, если знаю, как какой-то сигнал, каким бы он ни был разрушительным, мог так воздействовать на психику.

– Ты – ученый?

– Нет. Ты знаешь, я художник.

– И когда правительство говорит тебе, что они могут направить компьютеризированные «умные» бомбы в двери бункера, который находится посреди пустыни, с авианосца, плавающего в двух тысячах милях, тебе остается только смотреть на фотоснимки и верить, что такие технические средства существуют.

– Стал бы Том Кленси[51]51
  Кленси Том – современный американский писатель, на страницах романов которого читатель частенько находит описания достижений современной науки и техники, используемых в военных целях.


[Закрыть] лгать мне? – спросил Клай без тени улыбки.

– А если та технология существует, почему не принять на веру эту, пусть в качестве предположения?

– Хорошо, договаривай. Только, пожалуйста, простыми словами.

– Первого октября в три часа пополудни террористическая организация, может, даже какое-то государство-изгой генерировали некий Импульс пли сигнал, который транслировался каждым мобильником на планете. Мы будем надеяться, что это не тот случай, но, думаю, на данный момент должны исходить из самого худшего.

– Сигнал более не генерируется?

– Не знаю, – пожал плечами Том. – Хочешь найти мобильник и выяснить?

– Туше, – ответил Клай. – Так мой маленький мальчик произносит слово touchй[52]52
  Touche – сдаюсь (фр.).


[Закрыть].

«И пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы произносил и дальше».

– Если эта группа может передать сигнал, который вызывает безумие у всех, кто его слышит, вполне возможно, что этот сигнал также содержит директиву для тех, кто его получил: покончить с собой пятью часами позже. Или просто лечь спать и перестать дышать.

– Я бы сказал, что такое невозможно.

– Я бы сказал, что было невозможно представить себе безумца, который набрасывается на тебя с ножом напротив отеля «Времена года», – ответил Том. – Или Бостон, сгорающий дотла, тогда как все его население, та счастливая часть, что не обзавелась мобильниками, уходит по мосту Закима[53]53
  Мост Закима – мост через главную реку Бостона, Чарльз, построенный в 2002 г. Назван в честь Леонарда П. Закима (1953 – 1999), который более 20 лет «строил мосты» между этническими общинами Бостона.


[Закрыть] и через реку Мистик.

Том наклонился вперед. Пристально посмотрел на Клая. Он хочет в это верить, подумал Клай. Не стоит тратить время на то, чтобы разубеждать его, потому что он очень, очень хочет в это верить.

— В определенном смысле все это не так уж и отличается от биотерроризма, которого правительство так боится после девять-одиннадцать[54]54
  Девять-одиннадцать – так в Америке принято называть 9 сентября 2001 г., день, когда захваченные арабскими террористами самолеты врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра.


[Закрыть], – продолжил Том. – Используя сотовые телефоны, которые стали самым распространенным средством связи в нашей повседневной жизни, ты одновременно превращаешь население в рекрутов собственной армии, армии, которая ничего не боится, потому что безумна, и разрушаешь инфраструктуру. Где сейчас Национальная гвардия[55]55
  Национальная гвардия – добровольческие вооруженные формирования, создаваемые в Штатах. Входят в состав сухопутных войск и ВВС.


[Закрыть]?

– В Ираке? – предположил Клай. – В Луизиане[56]56
  Штат Луизиана в максимальной степени пострадал от урагана Катрина. Ликвидацией последствий занималась и Национальная гвардия.


[Закрыть]?

Шутка получилась не очень, Том и не улыбнулся.

– Нигде. Как можно использовать добровольческие войска, для мобилизации которых используется исключительно сотовая связь? Что же касается самолетов, то последним, который я видел в полете, был тот маленький, что потерпел катастрофу на углу Чарльз– и Бикон-стрит. – Он помолчал, заговорил вновь, глядя Клаю в глаза: – Все это они сделали… кем бы ни были. Они смотрят на нас оттуда, где живут и поклоняются своим богам, и что они видят?

Клай покачал головой, завороженный глазами Тома, поблескивающими за очками. Почти что глазами провидца.

– Они видят, что мы снова построили Вавилонскую башню… в этот раз на электронной паутине. В считанные секунды они смахнули эту паутину, и наша Башня упала. Вот что они сделали, а мы трое – жучки, которым волей случая немыслимо повезло. Мы не попали под стопу гиганта, опустившуюся на землю, и нас не раздавило. Все это они сделали, и ты думаешь, что они не могли закодировать в сигнале приказ лечь спать и перестать дышать пятью часами позже? Сложная ли это задача в сравнении с той, которую они решили? По моему разумению, нет.

– А по моему разумению, нам пора спать, – заметил Клай.

Какое-то мгновение Том не менял позы, нависал над столом, глядя на Клая, словно не понимая, что тот сказал. Потом рассмеялся.

– Да, – вырвалось у него. – Да, ты прав. Очень уж я завелся. Извини.

– Совсем нет, – возразил Клай. – Я надеюсь, все будет, как ты и сказал, и ночью все эти психи сдохнут. – Он помолчал, потом добавил: – Я хочу сказать… если только мой мальчик… Джонни-малыш… – закончить не смог. Отчасти или в основном по одной причине: если Джонни во второй половине этого дня попытался воспользоваться мобильником и получил тот же сигнал, что фея Светлая и женщина во «властном костюме», Клай не знал, хотел бы он, чтобы его сын оставался в живых.

Том через стол потянулся к Клаю и тот взял его тонкую руку с длинными пальцами в обе свои. Он видел все это словно со стороны, выйдя из своего тела, и когда заговорил, ему казалось, что говорит совсем не он, хотя чувствовал и двигающиеся губы, и слезы, которые потекли из глаз.

– Я так за него боюсь, – говорил рот Клая. – Я боюсь за них обоих, но больше – за моего сына.

– Все будет хорошо, – сказал Том, и пусть Клай знал, что Том желает ему добра, сердце от этих слов все равно пронзило ужасом, потому что фразу эту обычно произносят, когда ничего другого не остается. Как «Ты это переживешь» или «Он теперь в лучшем месте».

11

Крики Алисы вырвали Клая из сумбурного, но довольно-таки приятного сна. Он находился в павильоне «Бинго» на ярмарке штата Огайо в городе Акрон. Ему было шесть лет (возможно, меньше, но никак не больше), и он залез под длинный стол, за которым сидела мать, смотрел на лес женских ног, вдыхал сладкий запах опилок, тогда как ведущий объявлял: «В-12, игроки, В-12! Это витамин солнечного света!»

На какое-то мгновение его подсознание попыталось вплести крики девушки в сон, настаивая, что он слышит свисток, возвещающий о наступлении субботнего полудня, по только на мгновение. Клай позволил себе заснуть на крыльце Тома после того, как час следил за улицей и пришел к выводу, что здесь ничего не может случиться, во всяком случае, этой ночью. Но при этом он нисколько не сомневался, что Алиса не сможет дотянуть до утра, поэтому практически сразу определил, кто кричит (и почему), и ему не пришлось долго разбираться в том, где он находится и что происходит. Только что он был маленьким мальчиком в штате Огайо, устроившимся под длинным столом, на котором играли в «Бинго», а тут уже скатился с удобной длинной кушетки на застекленном переднем крыльце Тома Маккорта, со ступнями и голенями, завернутыми в одеяло. А где-то в доме кричала Алиса Максвелл, громко и пронзительно, немного не доставая до тех частот, которые разрушают хрусталь, облегая в звуки весь ужас только что ушедшего дня, настаивая накладывающимися друг на друга криками, что случиться такого просто не могло, и все, что произошло, надобно отринуть.

Клай попытался выпутаться из одеяла, но поначалу оно не хотело его отпускать. Он запрыгал к внутренней двери, одновременно сдирая одеяло с ног и поглядывая на Салем-стрит в уверенности, что в соседних домах сейчас начнут зажигаться огни, пусть и помнил, что электричество отключено; в уверенности, что кто-то – возможно, владелец оружия и большой любитель современной техники, мистер Никерсон, живущий через три дома на противоположной стороне улицы – выйдет на свою лужайку и закричит сам, требуя, чтобы кто-нибудь угомонил эту девчонку. «Не заставляйте меня приходить к вам! – проорал бы мистер Никерсон. – Не заставляйте меня приходить к вам и пристрелить ее!»

Или ее крики могли привлечь мобилопсихов, которые слетелись бы на них, как мотыльки – на свет лампы. Пусть Том и считал, что все они мертвы, но Клай верил в это не больше, чем в дом Санта-Клауса на Северном полюсе.

Но Салем-стрит, во всяком случае, их квартал, к западу от центра города и рядом с той его частью, которую Том называл Гранада-Ханлендс, оставалась темной и молчаливой, без всякого движения. Даже зарево пожара в Ривере и то поблекло.

Клай наконец-то избавился от одеяла, прошел в дом, остановился у лестницы, вглядываясь в темноту. Теперь он слышал голос Тома, не слова, а тон, ровный, успокаивающий. Леденящие кровь крики девушки начали прерываться хриплыми вздохами, потом рыданиями, нечленораздельными звуками, которые постепенно перешли в слова. Клай уловил одно из них: кошмар. Голос Тома не утихал, монотонно гудел, лгал ради спокойствия: все уже хорошо, утром, вот увидишь, будет только лучше. Клай отчетливо представлял их себе, сидящих бок о бок на кровати в спальне для гостей, в пижамах с монограммой «ТМ» на нагрудном кармане. Мог даже нарисовать. Эта мысль вызвала улыбку.

Убедившись, что больше криков не будет, Клай вернулся на крыльцо. Там было прохладно, но с холодом он быстро справился, завернувшись в одеяло. Сел на кушетку, оглядывая ту часть улицы, которую мог видеть. Слева, к востоку от дома Тома, находился деловой район. Ему показалось, что он видит светофор на въезде на городскую площадь. С другой стороны, откуда они пришли, выстроились такие же, как у Тома, дома. Все они растворялись в ночи.

– Где вы? – прошептал он. – Некоторые ушли на север и запад, те, кто остался в здравом уме. Но остальные, куда вы подевались?

С улицы ему не ответили. Черт, может, Том был прав, и мобильники отдали им команду рехнуться в три часа дня и умереть в восемь. Но такой расклад слишком хорош, чтобы быть правдой. С другой стороны, он помнил, что точно так же высказывался и о перезаписываемых компакт-дисках.

Молчание окутывало улицу перед ним. Молчание окутывало дом за его спиной. Спустя какое-то время Клай вытянулся на кушетке, позволил глазам закрыться. Подумал, что лишь подремлет, сомневался, что сможет заснуть. Однако смог, и на этот раз ему ничего не снилось. Однажды, перед самым рассветом, дворняга подошла к крыльцу по дорожке на лужайке, посмотрела на него, похрапывающего, завернувшегося в одеяло, и проследовала дальше. Псина никуда не торопилась. В это утро пищи в Молдене хватало, да и в последующие дни она могла не беспокоиться о еде.

12

— Клай. Просыпайся.

Его трясла рука. Клай открыл глаза и увидел Тома, в синих джинсах и серой рубашке. Крыльцо заливал блеклый свет. Клай посмотрел на часы, перекидывая ноги через край кушетки. Двадцать минут седьмого.

– Ты должен это увидеть. – На бледном лице Тома отражалась тревога, с обеих сторон усов появилась щетина. Подол рубашки с одной стороны торчал из джинсов, волосы на затылке стояли дыбом.

Клай посмотрел на Салем-стрит, увидел собаку, которая, держа что-то во рту, трусила мимо двух брошенных автомобилей в полуквартале к западу от дома Тома. Больше никакого шевеления на улице не замечалось. В воздухе стоял слабый запах дыма, долетавший то ли из Бостона, то ли из Ривера. Может, с обоих пожарищ, но ветер по крайней мере стих. Клай повернулся к Тому.

– Не здесь. – Том по-прежнему говорил шепотом. – Во дворе. Я увидел, когда пошел на кухню, чтобы сварить кофе, прежде чем вспомнил, что кофе больше не будет, по крайней мере на какое-то время. Может, это и ерунда, но… то, что я увидел, мне не понравилось.

– Алиса спит? – Клай полез под одеяло за носками.

– Да, и это хорошо. Оставь и носки, и ботинки, это не обед в «Ритце». Пошли.

Он последовал за Томом, который шел в удобных домашних туфлях, по коридору на кухню. На столе стоял недопитый стакан с ледяным чаем.

– Не могу начинать день без кофеина, знаешь ли, – объяснил Том. – Налил себе стакан чая, если хочешь, налей и себе, он еще холодный, и отодвинул занавеску окна над раковиной, чтобы посмотреть на свой огород. Без всякой на то причины, просто хотел соприкоснуться с окружающим миром. И увидел… впрочем, посмотри сам.

Клай выглянул в окно над раковиной. Увидел аккуратный, маленький, выложенный кирпичом внутренний дворик, на котором стоял газовый гриль. За ним начинался собственно двор – наполовину зеленая лужайка, наполовину огород. Огораживал двор высокий забор с калиткой. Засов, который ее запирал, вышибли, и теперь он висел под углом, словно сломанная кисть. Клай подумал, что Том мог бы сварить кофе на газовом гриле, если бы не мужчина, который сидел в его огороде рядом с вроде бы декоративной тачкой, ел мякоть расколотой тыквы и выплевывал косточки. На нем был комбинезон механика и засаленная кепка с выцветшей буквой «Б». На левом нагрудном кармане комбинезона красные, тоже выцветшие буквы складывались в слово «ДЖОРДЖ». Клай слышал чавкающие звуки, раздающиеся всякий раз, когда лицо мужчины ныряло в тыкву.

– Твою мать, – прошептал Клай. – Это один из них.

– Да. А где один, там и много.

– Он вышиб засов, чтобы войти?

– Разумеется, вышиб. Я не видел, как он это сделал, но вчера, когда я уходил, калитка была заперта, можешь мне поверить. У меня не самые хорошие отношения со Скоттони, который живет по другую сторону забора. Он терпеть не может «таких, как я», о чем не раз мне говорил. — Том помолчал, а потом продолжил еще более тихим голосом. Он и раньше-то говорил шепотом, так что теперь Клаю пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова: – И знаешь, что самое жуткое? Я знаком с этим парнем. Он работает на автозаправочной станции «Тексако», которую держит Сонни. В центре города. Единственная автозаправочная станция в Молдене, где все еще ремонтируют автомобили. Или ремонтировали. Однажды он менял мне шланг радиатора. Рассказывал, как он и его брат в прошлом году ездили на стадион «Янки» в Нью-Йорк, видели, как Курт Шиллинг[57]57
  Шиллинг Курт – игрок бостонской бейсбольной профессиональной команды «Ред сокс».


[Закрыть] бьет «Большую команду»[58]58
  «Большая команда» – прозвище профессиональной команды «Нью-Йоркские янки», которая чаще других выигрывала чемпионат страны.


[Закрыть]. Казался отличным парнем. Л теперь посмотри на него! Сидит на моем огороде и жрет сырую тыкву!

– Что тут происходит, мальчики? – спросила появившаяся на кухне Алиса.

Том повернулся, на его лице отражалась тревога.

– Тебе не захочется на это смотреть.

– Как раз наоборот, – возразил Клай. – Она должна это увидеть.

Он улыбался, глядя на Алису, и улыбка эта особых усилий не потребовала. На пижаме, которой снабдил ее Том, монограмма отсутствовала, но она была синей, как он себе и представлял, и девушка выглядела в ней очень милой, с босыми ногами, штанинами, закатанными до голени, и растрепанными после сна волосами. Несмотря на кошмары, отдохнула она, если судить по внешнему виду, лучше Тома. Клай мог поспорить, что она выглядела более отдохнувшей, чем и он.

– Это не автомобильная авария или что-то в этом роде, – добавил он. – Всего лишь мужчина, жрущий тыкву на огороде Тома.

Она встала между ними, положила руки на край раковины, приподнялась на цыпочки, чтобы выглянуть из окна. Ее рука коснулась руки Клая, и он почувствовал, что ее кожа все еще излучала тепло сна. Смотрела Алиса долго, потом повернулась к Тому.

– Ты говорил, что они покончили с собой. – И Клай не мог понять, то ли она обвиняет Тома в обмане, то ли отчитывает. Наверное, она и сама этого не знает, – подумал он.

– Я же не мог знать этого наверняка, – попытался оправдаться Том.

– Если судить по тому, как ты вчера это говорил, создавалось впечатление, что знал. – Она вновь посмотрела в окно. По крайней мере, подумал Клай, она не запаниковала. Более того, по его разумению, она выглядела на удивление собранной, разве что в слишком большой пижаме чем-то напоминала Чаплина.

– Э-э… мальчики?

– Что? – хором откликнулись они.

– Посмотрите на тачку, рядом с которой он сидит. Посмотрите на колесо.

Клай уже заметил то, о чем она говорила: кусочки кожуры тыквы, ошметки мякоти тыквы, семечки тыквы.

Клай мог только покачать головой.

Старик попытался укусить тыкву, но лишь ткнулся в нее носом. Это могло показаться смешным, если бы не было столь печальным. Очки чуть не слетели, но он успел вернуть их на место. Таким нормальным, естественным движением, что на короткий момент Клай почувствовал: если из них двоих кто-то псих, так это он сам.

– Гум! – выкрикнула женщина в порванной блузке и отбросила наполовину съеденный огурец. Она заметила несколько помидоров и на коленях поползла к ним. Волосы падали на лицо. От грязи зад брюк существенно изменил цвет.

Старик увидел декоративную тачку. Понес тыкву к ней, потом заметил сидящего рядом Джорджа. Посмотрел на него, склонив голову. Джордж залитой оранжевым соком рукой указал на тачку, жестом, который Клай видел тысячи раз.

– Будь моим гостем, – пробормотал Том. – Чтоб я сдох!

Старик опустился па колени в огороде, движение это, очевидно, причинило ему сильную боль. Морщинистое лицо перекосило, он вскинул глаза к небу, буркнул что-то нечленораздельное. Потом поднял тыкву над колесом. Несколько секунд прикидывал траекторию движения, старые бицепсы дрожали от напряжения, потом опустил тыкву на колесо. От удара она разбилась на две мясистые половинки. Последующее произошло быстро. Джордж выронил почти доеденный кусок тыквы на колени, наклонился вперед, зажал голову старика двумя большими, в оранжевом соке руками и повернул. Даже сквозь стекло они услышали хруст ломающейся шеи старика. Его седые волосы вспорхнули. Маленькие очки исчезли, как предположил Клай, в свекловичной ботве. Тело дернулось и тут же расслабилось. Джордж отпустил голову. Алиса начала кричать, но Том успел зажать ей рот рукой. Ее глаза, выпученные от ужаса, не отрывались от окна. А на огороде Джордж взялся за еще не начатый кусок тыквы и начал спокойно выгрызать мякоть.

Женщина в порванной блузке на мгновение оглянулась, мимоходом, потом сорвала другой помидор и впилась в него зубами. Красный сок стекал с подбородка на грязную шею. Она и Джордж сидели на огороде Тома Маккорта, ели овощи, и по какой-то причине на ум Клая пришло название одной из его любимых картин, «Мирное царство»[59]59
  «Мирное царство» – картина Эдуарда Хикса (1780 – 1849), американского художника-самоучки, квакера и проповедника. На известный библейский сюжет «Волк будет жить вместе с ягненком…» Хикс написал несколько произведений.


[Закрыть].

Он понял, что произнес эти слова вслух, лишь когда Том бросил на него мрачный взгляд и сказал:

– Уже нет.