Текст книги "Шок-рок"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: Кевин Джей Андерсон,Грэхем (Грэм) Мастертон,Дэвид Джей Шоу,Нэнси Коллинз,Брайан Ходж,Джефф Гелб,Рик Хотала,А. Р. Морлен,Питер Дэвид,Рекс Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Послушай, Мэри, и, пожалуйста, обрати внимание на мои слова, чтобы потом не задавать лишних вопросов. Возможно, я смогу здесь развернуться, а возможно, и нет. Дорога тут шире, но я не уверен, что она достаточно широка. А кюветы меня по-прежнему очень смущают.
– Кларк, пожалуйста, не кричи. У меня болит голова.
Сделав над собой усилие, он понизил голос.
– Если мы развернемся, нам придется ползти двенадцать миль до шоссе 58, по тому же самому болотистому проселку.
– Двенадцать миль – не так уж и много, – она пыталась сохранить твердость в голосе, но уже чувствовала, что ее сопротивление слабеет. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла изменить. Ей вдруг открылась истина: мужчины всегда добивались своего благодаря жесткости и безжалостности. В споре они вели себя точно так же, как и на футбольном поле. Поэтому, те, кто не уступал им, рисковал получить серьезные психические травмы.
– Согласен, двенадцать миль – не так уж и много, – голос Кларка вновь обволакивал, – но как насчет тех пятидесяти, которые придется проехать, если мы вернемся на пятьдесят восьмое?
– Ты так говоришь, будто мы опаздываем на поезд, Кларк!
– Меня это злит, ничего больше. Ты бросаешь взгляд на аккуратненький маленький городок с неординарным названием и говоришь, что он напоминает тебе все пятницы, которые выпадают на тринадцатое число, черную кошку и еще черт знает что. И эта дорога, – он указал на противоположную сторону долины, – идет на юг. Вполне возможно, что до Токети Фоллз мы доберемся по ней за полчаса.
– То же самое ты говорил и в Окридже, перед тем, как мы отправились открывать новый путь.
Он задержал на ней взгляд, рот уменьшился до предела, потом схватился за ручку переключения скоростей.
– Хрен с ним, – рявкнул он. – Мы возвращаемся, Но если по пути нам попадется автомобиль, Мэри, мы будем пятиться до самых Рок-н-ролльных Небес. Так что…
Она накрыла его руку своей, второй раз за день, до того, как он включил заднюю передачу.
– Едем дальше. Возможно, ты прав, а я веду себя глупо, – наверное, я не боец, подумала Мэри. Так или иначе, я слишком устала, чтобы еще и ссориться.
Она убрала руку, но он смотрел на жену, не трогая «Принцессу» с места.
– Если ты этого хочешь.
Нелепо, правда? Просто победить Кларку недостаточно. Ему хотелось консенсуса. Она уже много раз соглашалась с ним, хотя бы на словах, потому что в душе оставалась при своем мнении, но на этот раз вдруг поняла, что не может доставить ему такого удовольствия.
– Нет, я этого не хочу. Если бы ты слушал меня, вместо того, чтобы навязывать мне свое мнение, ты бы это знал. Возможно, ты прав, возможно, я веду себя глупо, твое предложение более логично, я не могу этого не признать, и я готова последовать за тобой, но это не меняет того, что чувствую. Так что ты уж меня извини, но я не собираюсь надевать мини-юбку группы поддержки и подбадривать тебя криками: «Вперед, Кларк, вперед!»
– Господи! – на лице его отразилась неуверенность, отчего он помолодел лет на десять. – Такое у тебя, значит настроение, сладенькая?
– Такое, – ответила она, надеясь, что он не видит, как действует на нее такой сомнительный комплимент. Все-таки ей тридцать два, а ему – сорок один. Она уже старовата для того, чтобы быть чьей-то сладенькой, а Кларку вроде бы уже поздно заводить себе сладенькую.
Неуверенность улетучилась, она вновь увидела прежнего Кларка, того самого, с которым собиралась провести вторую половину своей жизни.
– А ты бы неплохо смотрелась в мини-юбке группы поддержки, – и он измерил взглядом длину ее бедра. – Очень даже неплохо.
– Дурак ты, Кларк, – ответила она, чувствуя, что улыбается, помимо своей воли.
– Совершенно верно, мэм, – и он включил первую передачу.
Окраины практически не было, если не считать нескольких небольших полей. Они выехали из леса, миновали два-три поля и уже катили мимо маленьких домиков.
Городок был тихий, но не безлюдный. Несколько автомобилей лениво курсировали по четырем или пяти пересекающимся улицам, которые составляли центральную часть города, по тротуарам шагали пешеходы. Кларк вскинул руку, приветствуя толстопузого, голого по пояс мужчину, который, с банкой пива в руке, поливал лужайку перед домом. Мужчина, с грязными волосами до плеч, проводил их взглядом, но не помахал в ответ.
Главная улица также напоминала улицы Нормана Рокуэлла, и Мэри и Кларку казалось, что им уже приходилось бывать в этом городке. Вдоль улиц, естественно, росли тенистые дубы. Даже не проехав мимо единственного в городе места, где можно было промочить горло, они знали, что называться оно будет «Капля росы», а над баром будут висеть подсвеченные часы с бадвейзерскими лошадками-тяжеловозами. У парикмахерской «Острие бритвы» медленно вращался красно-бело-синий столб. Над дверью местной аптеки, «Поющего фармацевта», раскачивались пестик и ступка. В витрине зоомагазин «Белый кролик» висело объявление: «У НАС ЕСТЬ СИАМСКИЕ КОТЯТА». Все словно сошло с картины. Но более всего отвечала идеалу городская площадь, расположенная, само собой, в центре города. Над эстрадой висел большой транспарант. Слова на нем Мэри прочла за добрую сотню ярдов: «СЕГОДНЯ КОНЦЕРТ».
И внезапно Мэри поняла, откуда она знает этот город: много раз видела его по телевизору, поздней ночь. Какой там Рэй Брэдбери с его адским Марсом или кукольный домик из «Ганса и Гретель». Куда больше это место напоминало Странный маленький городок, куда люди то и дело забредали в различных сериях «Сумеречной зоны».[6]6
Сумеречная зона – научнофантастический сериал телекомпании Сибиэс, шел в 1959-65 гг. Сюжет лег в основу фильма (1983 г.) и был продолжен во втором сериале (1985-87 гг.)
[Закрыть]
«Она наклонилось к мужу и тихим, зловещим голосом прошептала: „Мы путешествием не в пространстве и времени, Кларк. Путь наш лежит сквозь глубины подсознания. Смотри!“ – и она выбросила вперед руку. Ни на кого не указывала, но женщина, стоявшая у городского „Уэстерн авто“ недоверчиво глянула на нее.
– Смотреть куда? – переспросил Кларк. В его голосе вновь слышалось раздражение, и она догадалась, что на этот раз он злится, потому знает, о чем она говорит.
– Впереди указатель! Мы въезжаем…
– Прекрати, Мэри, – и он резко свернул на автостоянку.
– Кларк! – она чуть не кричала. – Что ты делаешь?
Сквозь ветровое стекло он указал на вывеску заведения: ресторан „Рок-н-буги“.
– Пить хочется. Зайду туда и куплю большой стакан „пепси“. Тебе идти не обязательно. Оставайся здесь. Если хочешь, запри двери, – он уже открыл дверцу, но, прежде чем поставил ноги на землю, она схватила его за плечо.
– Кларк, пожалуйста, не надо.
Он посмотрел на нее, и она сразу поняла, что не следовало ей язвить насчет „Сумеречной зоны“. Не по тому, что она ошибалась. Потому что была права. Он вновь пытался показать себя мужчиной. И не жажда заставила его остановить „мерседес“. В ресторан он шел, потому что этот маленький городишко пугал и его. Может, чуть-чуть, может, очень даже сильно, она этого не сказать не могла, но точно знала, что он отсюда не уедет, пока не докажет себе, что ничего не боялся, ну абсолютно ничего не боялся.
– Я только на минуту. Хочешь имбирного лимонада или чего-то еще?
Она отстегнула ремень безопасности.
– Чего я не хочу, так это оставаться одной.
Взгляд его говорил: я знал, что ты составишь мне компанию, и ей захотелось вырвать у него остатки волос.
– Мне также хочется дать тебе хорошего пинка за то, что ты втянул нас в такую авантюру, – она с удовлетворением отметила, что на его лице отразились удивление и обида. Открыла дверцу. – Пошли. Помочишься на ближайший гидрант, а потом мы уедем отсюда.
– Помо… Мэри, да что ты несешь?
– Газировкой! – выкрикнула она, думая о том, как быстро веселенькая поездка с хорошим человеком превратилась в сущий кошмар. Она глянула на другую сторону улицы и увидела двоих молодых длинноволосых парней. Они пили „Олли“ и разглядывали незнакомцев. На одном был потрепанная шляпа. Пластиковый цветок, прикрепленный к ленте, ветром болтало из стороны в сторону. Руки его спутники синели татуировками. Мэри они показались десятиклассниками, которых в третий раз за год выгнали из школы, для того, чтобы у них появилось время порассуждать о таких маленьких радостях, как катание на вагонных сцепках и изнасилование на заднем сидении автомобиля.
Более того, она подумала, что ей знакомы их лица.
Они заметили ее пристальный взгляд. Шляпа поднял руку, приветственно помахал ей. Мэри торопливо повернулась к Кларку.
– Давай купим твою „пепси“ и немедленно уедем отсюда.
– Конечно, – кивнул он. – И не надо кричать на меня, Мэри. Во-первых, я рядом, а…
– Кларк, видишь двоих парней на другой стороне улицы?
– Каких двух парней?
Оглянувшись, Мэри успела заметить, как Шляпа и Татуировка входили в парикмахерскую. Татуировка обернулся и вроде бы, полной уверенности у Мэри не было, подмигнул ей.
– Они как раз входят в парикмахерскую. Видишь?
Кларк посмотрел, но увидел только зеркальную дверь, сверкающую на солнце.
– А что с ними?
– Мне показались знакомыми их лица.
– Да?
– Да. Но я не могу поверить, чтобы кто-нибудь из тех, кого я знаю, решил поселиться в городе Рок-н-ролльные Небеса в штате Орегон.
Кларк рассмеялся, взял ее под руку.
– Пошли, – и повел ее в ресторан „Рок-н-буги“.
„Рок-н-буги“ както сразу рассеял большую часть страхов Мэри. Она ожидала увидеть мрачную (и даже грязную) забегаловку, вроде той, куда они завернули в Окридже на ленч, а попала в светлый, залитый солнцем зал, стилизованный под пятидесятые годы: стены, выложенные голубым кафелем, поблескивающая хромом стойка для пирогов, желто коричневый дубовый пол, под потолком вентилятор с лениво вращающимися деревянными лопастями. Настенные часы, циферблат в окружении тонких синих и красных неоновых трубок. Две официантки в униформе из трикотажа цвета морской волны (они напомнили Мэри рисунки из „Американ граффити“) стояли у прилавка из нержавеющей стали, за которым находилась кухня. Одна – молодая, не старше двадцати лет, симпатичная, но очень уставшая. Вторая – постарше, невысокая, в рыжих кудряшках, как показалось Мэри, очень наглая. И тут же, второй раз на последние несколько минут, у Мэри возникло ощущение, что и ее где-то видела.
Когда они входили в ресторан, над дверью звякнул колокольчик. Официантки повернулись к ним.
– Привет, – поздоровалась молоденькая. – Сейчас подойду.
– Нет, им придется подождать, – не согласилась рыжая. – Мы ужасно заняты. Видите? – она обвела рукой зал, который в промежутке между ленчем и обедом, естественно, пустовал. И рассмеялась собственной шутке. Как и ее голос, смех, низкий, хрипловатый, ассоциировался у Мэри с виски и сигаретами. Но я знаю этот голос, подумала она. Могу поклясться, что знаю.
Она повернулась к Кларку и увидела, что тот, как завороженный, во все глаза смотрит на официанток, возобновивших прерванный разговор. Ей пришлось дернуть его за рукав, потом дернуть второй раз, когда он направился к столикам. Она хотела сесть за прилавок. Получить по стакану газировки с соломинкой, вставленной в разрез на крышке и немедленно уйти.
– Что с тобой? – прошептала она.
– Ничего.
– У тебя был такой вид, будто ты язык проглотил.
– На пару секунд мне показалось, что так оно и есть.
Мэри не успела спросить, о чем он, потому что Кларк повернулся к музыкальному автомату. Она же села за прилавок.
– Сейчас подойду, мэм, – повторила молоденькая официантка и наклонилась к своей подруге с пропитым голосом. Глядя на ее лицо, Мэри подумала, что молодую женщину не очень занимает рассказ той, что постарше.
– Мэри, у них потрясающий набор пластинок! – голос Кларка звенел от радости. – Вся классика пятидесятых. „Мунглоуз“… „Файв сатинс“… Шеп и „Лаймлайтс“… Ла Верн Бейкер! Представляешь, Ла Верн Бейкер поет „Твидли-Ди“. Последний раз я слышал его подростком!
– Лучше побереги свои денежки. Не забудь, мы берем по стакану газировки и уходим.
– Да, да.
Он бросил последний взгляд на „Рок-олу“, шумно выдохнул и подсел к прилавку. Мэри взяла с подставки меню, главным образом потому, что не хотела лицезреть мрачную физиономию мужа. Послушай, безмолвно говорила она (Мэри уже дано поняла, что один из главных недостатков долговременных семейных союзов – умение общаться без слов), пока ты спала, я пробирался нехожеными тропами, убил буйвола, боролся с индейцами, вывез тебя целой и невредимой в этот крошечный оазис цивилизации и что я за это имею? Ты даже не даешь мне послушать „Твидли-Ди“ на музыкальном автомате.
Не бери в голову, думала она. Мы скоро выберемся отсюда, поэтому не бери в голову.
Хороший совет. И Мэри последовала ему, сосредоточившись на меню. Она полностью гармонировало с трикотажными униформами, неоновыми часами, набором пластинок в музыкальном автомате и интерьером. Хот-дог не был хот-догом: в меню значился Хаунддог. Чизбургер стал Чабби-Чекером, двойной чизбургер – Биг Боппером. Фирменным блюдом ресторана была комбинированная пицца. Меню обещало, что в ней есть „все, кроме (Сэма) Кука!“
– Это круто, – вырвалось у Мэри.
– Что? – переспросил Кларк, но она лишь покачала головой.
Подошла молодая официантка, достала из кармана фартука блокнот. Улыбнулась им, но, как показалось Мэри, механически. Выглядела женщина не очень. Мэри заметила лихорадку над верхней губой. Покрасневшие глаза официантки так и метались по пустому залу. Она смотрела куда угодно, только не на своих клиентов.
– Чем я могу вам помочь?
Кларк уже потянулся к меню, чтобы взять его из руки Мэри, но та отвела руку.
– Большой стакан с „пепси“ и большой с имбирным лимонадом. С собой, пожалуйста.
– Вы должны попробовать вишневый пирог, – крикнула рыжая своим хриплым голосом. Молодую женщину передернуло. – Рик только что приготовил его! Вы подумаете, что умерли и попали на небеса! – она улыбнулась, уперлась руками в бока. – Вы, конечно, и так в Небесах, но вы понимаете, о чем я.
– Спасибо, – ответила Мэри, – но мы очень торопимся и…
– Действительно, почему нет? – услышала она голос Кларка. – Два куска вишневого пирога.
Мэри пнула его в щиколотку, сильно, но Кларк не отреагировал. Он вновь смотрел на рыжую. Для нее его взгляд не оставлял тайны, и она нисколько не возражала. Наоборот, подняла руку и неспешно взбила свои нелепые кудряшки.
– Большой стакан „пепси“, большой стакан имбирного лимонада и два куска вишневого пирога, – повторила заказ молодая официантка. Еще раз нервно улыбнулась, посмотрела на обручальное кольцо Мэри, на сахарницу, на лопасти вентилятора. – Пирог будете есть здесь? – она наклонилась, положила на прилавок две салфетки и вилки.
– Д… – начал Кларк, но Мэри резко и властно перебила его.
– Нет.
Хромированная стойка с пирогом находилась в другом конце прилавка. Едва официантка отошла, Мэри наклонилась к мужу и прошипела: „Почему ты так себя ведешь, Кларк? Ты знаешь, что я хочу как можно быстрее убраться отсюда!“
– Эта официантка. Рыжеволосая. Разве она…
– И перестань на нее таращиться! – опять оборвала его Мэри. – Ты напоминаешь мне мальчишку в библиотеке, который так и норовит заглянуть под юбку девочке, сидящей за соседним столом!
Он отвел глаза… не без труда.
– Или она как две капли воды похожа на Джейнис Джоплин, или я – псих.
В удивлении Мэри стрельнула взглядом на рыжую. Та чуть повернулась, разговаривая с поваром, но Мэри видела две трети ее лица и этого хватило с лихвой. В голове что-то щелкнуло, перед ее мысленным взором возникли конверты пластинок, которые она все еще хранила, виниловых пластинок, выпущенных в те времена, когда еще ни у кого не было „Сони уокмена“, а сама идея компакт-диска казалась фантастикой. Эти альбомы, аккуратно упакованные в картонные коробки из ближайшего винного магазина, лежали сейчас в дальнем углу чердака. Альбомы, с надписями на конвертах „Биг Бразер“, „Холдинг Компани“, „Чип Триллз“, „Перл“. На некоторых из них красовалось лицо Джейнис Джоплин, такое милое, такое юное. Лицо, которое слишком быстро состарилось и погрубело. Кларк не ошибся: рыжая словно сошло с тех старых альбомов.
Но лицом дело не ограничивалось. Мэри почувствовала страх, спирающий грудь, у нее защемило сердце.
Голос!
Она помнила пронзительный, леденящий душу вопль Джейнис в начале песни „Кусок моего сердца“. Она сравнила этот вопль с пропитым, прокуренным голосом рыжей, как сравнивала лица, и поняла, что, начни официантка петь эту песню, ее голос полностью совпал бы с голосом умершей девушки из Техаса.
Потому что она и есть умершая девушка из Техаса. Поздравляю, Мэри… тебе пришлось прожить для этого тридцать два года, но ты своего добилась, наконец-то увидела первого призрака.
Она попыталась оспорить эту мысль, попыталась предположить, причина всему – стечение обстоятельств, прежде всего пережитое на лесной дороге, но эти рациональные доводы не могли ни на йоту поколебать уверенность, вызревавшую в душе: она видит призрака.
С телом ее начали происходить разительные перемены. Сердце резко ускорило свой бег, теперь оно напоминало спринтера, накатывающего на финиш. В кровь впрыснулась лошадиная доза адреналина, в желудке вспыхнул огонь, словно она глотнула бренди. Пот выступил под мышками и на лбу. Все чувства, особенно зрение, обострились. Ярче заблестел хром, неоновые трубки налились цветом, она слышала, как лопасти вентилятора рассекают воздух (словно рука поглаживала шелк), из кухни до нее долетел запах жарящегося мяса. И одновременно сознание начало покидать ее, она качнулась, едва не свалившись со стула.
Возьми себя в руки, женщина, одернула она себя. У тебя паническая атака, ничего больше. Нет никаких призраков, гоблинов, демонов, обычная паническая атака. Ты же с ними хорошо знакомы, они случались перед серьезными экзаменами в колледже, перед тем, как ты в первый раз вошла в класс не учеником, а преподавателем, перед выступлением в родительском комитете. Ты знаешь, что это такое и как с этим бороться. Никто здесь сознания терять не будет, поэтому приди в себя, слышишь меня?
Она с силой надавала пальцами ног на подметку кроссовок, сконцентрировавшись на ощущениях, возвращая себя к реальности и удаляясь от той черты, за которой начиналась темнота.
– Дорогая? – откуда-то издалека донесся голос Кларка. – Ты в порядке?
– Да, конечно, – и ее голос долетал до ушей из дальних краев, но она знала, что за последние пятнадцать секунд его источник значительно приблизился. Все еще прижимая пальцы к подметкам, она взялась за салфетку, оставленную официанткой, чтобы почувствовать, какая она на ощупь, перекинуть еще один мосток в реальный мир, избавиться от паники, без всяких на то причин (неужто без всяких? Само собой) захлестнувшей ее. И тут увидела несколько слов, торопливо написанных карандашом на нижней, обращенной к прилавку стороне салфетки. Прочитала большие печатные буквы, сложившиеся в послание:
„БЕГИТЕ ОТСЮДА ЕСЛИ СМОЖЕТЕ“.
– Мэри? Что это?
Официантка с лихорадкой и бегающими, испуганными глазами уже возвращалась с пирогом. Мэри уронила салфетку на колени.
– Ничего, – спокойно ответила она. А когда официантка поставила перед ними тарелки, заставила себя встретиться с ней взглядом и сказать: Спасибо.
– Да ну что вы, – пробормотала девушка, с секунду смотрела прямо на Мэри, а потом ее глаза вновь заскользили по залу.
– Я вижу, ты передумала насчет пирога, – голос Кларка переполняло глубокое удовлетворение. Женщины, слышалось между слов. Ну что с них возьмешь? Иной раз недостаточно подвести их к водопою. Приходится ткнуть лицом в воду, а не то они так и будут мучиться от жажды. Что ж, это тоже входит в мои обязанности. Нелегко быть мужчиной, но я делаю все, что могу.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что она так похожа… – на этот раз Мэри пнула его в щиколотку с такой силой, что Кларк сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Глаза его широко раскрылись, но, прежде чем он успел что-то сказать, она сунула ему в руку салфетку с карандашным посланием.
Он наклонил голову. Посмотрел на салфетку. И Мэри вдруг осознала, что молится, молится впервые за последние двадцать лет. Пожалуйста, господи, сделай так, чтобы он понял, что это не шутка. Сделай так, чтобы он это понял, потому что эта женщина не просто похожа на Джейнис Джоплин, это действительно Джейнис Джоплин, я чувствую, что это не простой городок, чувствую, что это кошмарный городок.
Он вскинул голову и ее сердце упало. На лице Кларка отражались недоумение, раздражение, но ничего больше. Он открыл рот, чтобы что-то сказать… но рот так и остался открытым, словно кто-то вынул шплинты из того места, где соединялись челюсти.
Мэри проследила за его взглядом. Повар, весь в белом, в белом же колпаке, сдвинутым на один глаз, вышел из кухни и стоял, привалившись к стене, сложив руки на груди. Он разговаривал с рыжей, тогда как молоденькая официантка стояла рядом, наблюдая за ними с ужасом и тоской.
Если она не уедет отсюда в самое ближайшее время, останется только тоска, подумала Мэри. А может, апатия.
Повар был красавчиком, таким красавчиком, что Мэри даже не смогла определить его возраст. Пожалуй, от тридцати пяти до сорока пяти, решила она, точнее никак не получалось. Вроде бы она где-то видела его лицо. Он глянул на них, широко посаженными синими глазами, обрамленными роскошными ресницами, коротко улыбнулся, вновь повернулся к рыжей. Сказал что-то забавное, потому что до них донесся визгливый хохот.
– Господи, это же Рик Нельсон, – прошептал Кларк. – Не может быть, это невозможно, он погиб в авиакатастрофе шесть или семь лет тому назад, но это он.
Мэри уже собралась сказать, что он ошибся, такого просто быть не может, хотя совсем недавно сама не могла поверить в то, что рыжеволосая официантка – та самая давно умершая крикунья Джейнис Джоплин. Но прежде чем с губ сорвалось хоть слово, в голове у нее вновь что-то щелкнуло. Кларк смог связать имя и лицо, потому что он был на девять лет старше. Кларк слушал радио и смотрел „Американскую эстраду“,[7]7
«Американская эстрада» – одна из самых популярных и долговечных музыкальных передач в истории ТВ. Создана в 1952 г.
[Закрыть] когда Рик Нельсон был Рикки Нельсоном а песни типа „Би-Боп бэби“ и „Одинокий город“ входили в десятку лучших, а не пылились в архивах радиостанций, чтобы иной раз прозвучать по заявкам уже начавших седеть слушателей. Кларк первым связал лицо и имя, но теперь она тоже видела, что он не ошибся.
Что сказала рыжеволосая официантка? „Вы должны попробовать вишневый пирог. Рик только что приготовил его!“
И вот теперь, в двадцати футах он них, жертва авиакатастрофы рассказывал анекдот, возможно, похабный, судя по ухмылкам, жертве фатальной дозы наркотиков.
Рыжая отбросила назад голову, ее заржавевший смех вновь взлетел к потолку. Повар улыбнулся, ямочки в уголках его полных губ прибавили глубины. Молодая официантка, с лихорадкой над верхней губой и затравленным взглядом, посмотрела на Кларка и Мэри, как бы спрашивая: „Вы за этим наблюдаете? Вы это видите?“
Кларк все смотрел на повара и официантку, лицо его вытянулось, словно в кривом зеркале в комнате смеха, на нем отразилось тревога.
Они это заметят, если уже не заметили, подумала Мэри, и мы потеряем единственный шанс, если он еще есть, вырваться из этого кошмара. Я думаю, тебе лучше взять инициативу на себя, подружка, и побыстрее. Вопрос лишь один: что ты собираешься делать?
Она потянулась к его руке, чтобы чуть сжать ее, но по его физиономии поняла, что этим не выведет его из транса. А потому ухватила за яйца и сжала их. Кларк дернулся. Словно его огрели мешком по голове. Так резко повернулся к ней, что едва не свалился со стула.
– Я оставила кошелек в машине, – ей казалось, что говорит она неестественно громко. – Тебя не затруднит принести его, Кларк?
Она смотрела на него, губы улыбались, но глаза не отрывались от его глаз. Она где-то прочитала, возможно, в одном из глянцевых женских журналов, набитых всякой чушью (обычно она знакомилась с ними в парикмахерской), что за десять или двадцать лет совместной жизни между мужем и женой возникает пусть слабая, но телепатическая связь. И связь эта, указывалась в статье, очень даже кстати, когда муж приводит босса к обеду, не предупредив об этом телефонным звонком, или тебе хочется, чтобы по пути домой он купил бутылку „Амаретто“ или коробку пирожных. Теперь она пыталась, пыталась изо всех сил, передать мужу куда более важную информацию.
Иди, Кларк. Пожалуйста, иди. Я дам тебе десять секунд. А потом сама выбегу из ресторана. И если ты не будешь сидеть за рулем, вставив ключ в замок зажигания, у меня такое ощущение, что мы можем влипнуть по-крупному.
И одновременно, глубоко в душе, Мэри убеждала себя: „Это все мне чудится, не так ли? Я хочу сказать… не может не чудиться?“
Кларк пристально смотрел на нее, глаза слезились от боли, которую она ему причинила… но он не жаловался. Потом перевел взгляд на рыжеволосую официантку и повара, убедился, что они увлечены разговором (теперь какую-то забавную историю или анекдот рассказывала она), вновь глянул на жену.
– Возможно, он упал под сидение, – продолжила Мэри слишком громко, слишком отрывисто, не давая ему заговорить. – Красный, ты знаешь.
Еще пауза, которая тянулась целую вечность, потом медленный кивок Кларка.
– Хорошо, – она бы могла расцеловать его за ровный, спокойный голос, только не вздумай прикладываться к моему пирога.
– Возвращайся до того, как я покончу со своим, и никто его не тронет, она сунула в рот кусок пирога, показавшийся ей совершенно безвкусным, и улыбнулась. Господи, да. Улыбнулась, как Яблочная королева Нью-Йорка, которой она однажды была.
Кларк уже слезал со стула, когда снаружи донесся гитарный перезвон. Кларк дернулся, Мэри ухватилась за его руку. Сердце ее, вроде бы чуть успокоившееся, вновь рвануло в карьер.
Рыжеволосая, повар и даже молоденькая официантка, которая не напомнила им никого из знаменитостей, посмотрели в окна „Рок-н-буги“.
– Не волнуйтесь, милая, – рыжеволосая повернулась к ним. – Ребята настраивают инструменты перед концертом.
– Точно, – кивнул повар. Его синие глаза оглядели Мэри. – В нашем городе концерты проходят почти каждый вечер.
Да, подумала Мэри. Естественно. Естественно, почти каждый вечер. Концерт за концертом.
С площади послышался голос, такой громкий, что от него задрожали стекла. Мэри, которая в свое время побывала на многих рок-шоу, сразу представила себе скучающих, длинноволосых парней, бродящих по сцене до того, как вспыхнут прожектора, легко ориентирующихся в мешанине усилителей и микрофонов, время от времени приседающих, чтобы подсоединить провода.
– Проверка! – кричал голос. – Проверка-один, проверка-один. Проверка-один!
Звякнула еще одна гитара. Потом барабан. Труба выдала несколько нот из „Инстант Карма“, к ней добавилась банджо. „СЕГОДНЯ КОНЦЕРТ“, – возвещал транспарант аля Норман Рокуэлл над городской площадью а-ля Норман Рокуэлл, и Мэри, которая выросла в Элмайре, штат Нью-Йорк, в юности видела множество концертов под открытым небом. То были действительно концерты а-ля Норман Рокуэлл (самодеятельные артисты, из своих, не могли себе позволить сценическую униформу, поэтому выступали в чем придется), на которых местные звезды пытались сбацать „Шенандоа“ или „У меня девочка из Калмазу“.
Мэри заранее знала, что в Рок-н-ролльных Небесах концерты будут другие, совсем не те, на которых она и ее друзья ходили в далекой молодости.
Она чувствовала, что эти концерты ближе по духу Гойя, а не Рокуэллу.
Кошелек я принесу, – услышала она голос мужа. – Наслаждайся пирогом.
– Спасибо, Кларк, – она сунула в рот еще один безвкусный кусок, проводила его взглядом. Он шел нарочито медленно, как бы говоря: „Я понятия не имею о том, что нахожусь в одном зале с двумя знаменитыми трупами. Так с чего мне волноваться“?
Ей же хотелось кричать: „Поторопись! Забудь про геройство, шевели ногами!“
Звякнул колокольчик, дверь открылась до того, как Кларк потянулся к ручке, и в ресторан вошли еще двое мертвых техасцев, оба в очках, Рой Орбисон в черных, Бадди Холли в роговых.
Все мои любимчики из Техаса, подумала Мэри, ожидая, что сейчас они схватят ее мужа за руки и утащат за дверь.
– Простите, сэр, – мужчина в черных очках, вместо того, чтобы хватать Кларка, отступил в сторону.
Кларк молча кивнул, Мэри поняла, что он просто лишился дара речи, и вышел в солнечный свет.
Оставив ее одну среди мертвецов. За этой мыслью последовала другая, куда как более страшная: Кларк собирается уехать без нее. Она как-то сразу в это уверовала. Не потому, что он этого хотел, не потому, что был трусом, в такой ситуации вопрос о трусости и мужестве просто не стоял, и она полагала, что они не сидят по полу, лопоча что-то бессвязное и пуская слюни, только по одной причине: очень уж быстро все происходило, просто ему не оставалось ничего другого. Рептилия, обитающая в глубинах его мозга, та самая, что отвечала за самосохранение, не могла не выползти из своего логова и не начать всем заправлять.
„Ты должна выметаться отсюда, Мэри“, – раздался в голове голос ее собственной рептилии, и тон этого голоса испугал Мэри. Слишком здравомыслящий, а потому она боялась, что здравомыслие это может в любой момент смениться безумными криками.
Мэри сняла ногу с подставки, тянущейся под прилавком и поставила ее на пол, мысленно готовясь к побегу, но, прежде чем она собралась с духом, чья-то рука легла на ее плечо и, подняв голову, она уперлась взглядом в улыбающееся лицо Бадди Холли.
Он умер в 1959 году, это она запомнила из комментария к фильму, в котором он играл с Гэри Бьюзи. 1959 год уже тридцать лет как канул в лету, но Бадди Холли оставался все тем двадцатитрехлетним весельчаком, который выглядел на семнадцать. Глаза его поблескивали за стеклами очков, кадык ходил ходуном. На нем был отвратительный пиджак из шотландки, на шее болтался вязаный галстук с заколкой в виде большой хромированной головы быка. Лицо деревенщины, одежда деревенщины, манеры деревенщины, но она увидела в нем что-то очень мрачное, очень страшное, а рука так крепко ухватила плечо, что она даже почувствовала мозоли, мозоли от гитарных струн на подушечках пальцев.
– Привет, крошка, – от него пахло гвоздичным ромом. По левому стеклу тянулась тончайшая трещина. – Что-то я раньше тебя не видел.
В своему изумлению, она сунула в рот очередной кусок пирога, на этот раз вместе с вишневой начинкой. А потом еще и улыбнулась.
– И не могли, – согласилась она, дав себе зарок ничем не показывать этому человеку, что узнала его. Если б она это сделала, она и Кларк лишились бы и того крохотного шанса, который еще оставался у них. – Мы с мужем… вы понимаете, проезжали через ваш город.
Должно быть, это Кларк сейчас проезжал через город, следя за тем, чтобы не превысить разрешенную скорость, с каплями пота, катящимися по лицу, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора. Или нет?
Мужчина в клетчатом пиджаке улыбнулся, обнажив большие и острые зубы.
