Текст книги "Шок-рок"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: Кевин Джей Андерсон,Грэхем (Грэм) Мастертон,Дэвид Джей Шоу,Нэнси Коллинз,Брайан Ходж,Джефф Гелб,Рик Хотала,А. Р. Морлен,Питер Дэвид,Рекс Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Не было слаще музыки для ушей Ричи, чем аплодисменты этой публики. Он воткнул фендер в гнездо. Он парил в высоте, глядя вниз. Его парни были готовы. Список с песнями лежал на полу перед ним. Отсчитав такт для начала, они рванули "Национальный Фронт".
На мгновение толпа, подхваченная ритмом, завопила, но затем смолкла, смущенная какофонией звуков, несущихся со сцены. Что-то было не так, кошмарно не так. В то время как ритм-секция гремела аккордами "Национального Фронта", Ричи играл другую мелодию и в другой тональности. И не мог остановиться. Такое ощущение, что руки стали играть сами по себе, не подчиняясь сознанию. Он пытался остановиться, но не мог. Группа перестала играть, а Ричи подошел к микрофону. Черт побери, да что же это происходит? За мгновение до того, как открыть рот, он почувствовал, как амулет стал колотить ему в грудь, словно имел свое сердце.
То, что он произносил, было ужасно. Бой Джордж, пидор с накрашенными ресницами, его самая знаменитая песня. То самое жеманное приглашение съездить по морде певцу, которое заняло второе место в чартах "Биллборд" 1983 года, когда Ричи было двенадцать лет. Да, они хотели его оскорбить.
Цыган.
Проклятие.
Он начал вихлять задницей и ничего не мог с собой поделать. Какая-то его часть, казалось, наблюдает за всем происходящим откуда-то из-под потолка, гордясь тем, как он, соло, выдает полноценное звучание.
Лодырь что-то кричал. Бенно швырнул палочки на пол и встал из-за ударных с явным желанием полезть в драку. Толпа, которая поначалу от изумления затихла, начала угрюмо ворчать.
Ричи хотел объяснить, что он не виноват, что он стал жертвой цыганского проклятия. Он всего лишь хотел защитить родные берега от наплыва иностранной грязи!
Он допел до конца эту идиотскую песню. Наступил момент тишины. Толпа придвинулась ближе, злобствуя за насмешку над их самыми священными символами. Все ждали объяснений.
– Что за херню ты несешь? – жестко спросил Бенно.
Ричи пытался заговорить. Он пытался объяснить им все про цыгана и про цепь на шее, про амулет, выбивающий чуждый ритм в его душе. Он открыл рот, собираясь говорить.
И начал петь попурри из песен Джуди Гарленд. И тут толпа хлынула вперед.
Майкл Гаррет
Последний раз
Впервые в истории «Роллинг стоунз» приезжали в город, и Джек Холленд готовился использовать визит супергруппы в своих интересах.
Он стоял перед зеркалом, поворачивая голову из стороны в сторону, вскидывая подбородок, пытаясь улыбнуться во все тридцать два зуба. Как и Мика Джаггера, Джека отличали небольшой рост, худощавость, запавшие глаза, квадратная челюсть, выпирающее адамово яблоко, пухлые губы. Однако он был помоложе, чуть больше тридцати, и отдавал предпочтение короткой стрижке. Но сходство все равно бросалось в глаза.
Собственно, всю его жизнь друзья и даже незнакомые люди удивлялись тому, что выглядит Джек точь-в-точь, как самый знаменитый из "стоунов", но это не приносило ему никаких дивидендов. Разве что он выступал в роли двойника Джаггера на вечеринках и концертах самодеятельности. Но наступил день, когда Мик и Джек одновременно находились в одном городе, и Джек решил, что лучшей возможности урвать кусочек славы своего знаменитого двойника уже не представится.
Он надел рубашку на пару размеров больше и широкие штаны, а парик позволил ему добиться окончательного сходства с Миком. В таком виде они собирался появиться в районе ночных клубов. Он знал, что фанатки готовы на все, чтобы ублажить своего идола, и Джеку очень хотелось пойти навстречу их желаниям.
Он пропел пару строчек из "Time is on my side", окончательно убедив себя в том, что дамы не почувствуют разницы, при условии, что петь он не будет. Голос его не имел ничего общего с голосом Джаггера, английский акцент Джека мог вызвать разве что смех, но он полагал, что местные красотки в таких тонкостях не разбираются. Возможность потрахаться с мировой знаменитостью вгонит любую в экстаз. Что бы он ни говорил, едва ли она услышит хоть слово.
Джек подмигнул своему отражению в зеркале. Женщины уже тридцать лет мечтали о поцелуе Джаггера, а его точно такие же губы не удостаивали и взгляда. В итоге сходство с Джаггером начало действовать Джеку на нервы, потому что рок-звезда, хотя и постоянно женился, мог заманить в постель любую, а Джеку частенько отказывали даже нимфоманки. Но в этот вечер он рассчитывал получить достаточную компенсацию за годы раздражения и зависти.
Сколько у него сегодня будет женщин? Две? Три? Джек улыбнулся. Ограничивать себя он не будет. Пожалел двойников Элвиса. Если только они не работали при жизни Короля, у них не было возможности оказаться между ног юной красотки, даже не подозревающей об обмане.
– Сегодня я оттянусь по полной программе, – важно произнес Джек, имитируя английский акцент.
К тому времени, когда Джек дал шесть автографов и вырвался из собирающейся толпы, настроение у него заметно упало. Одежда неудобная, голова под париком чесалась, дул холодный ветер. Действительно, его принимали за настоящего Джаггера, да только женщины, которые с вожделением смотрели на него, возрастом больше тянули на пенсионерок, а не на молоденьких секс-бомб. Он-то рисовал себе блондинок лет двадцати пяти, с падающими на плечи волосами, грудью, так и рвущейся навстречу рукам, ногами, которые могли сжать талию мужчины, как кольца питона.
И когда Джек собирался перейти к альтернативному плану, заготовленному на крайний случай, из двери ресторана, прямо перед ним, выпорхнула девушка его мечты и едва не сбила с ног. Глаза ее блеснули: она его узнала.
– Извините меня, – нервный голос, – мистер Джаггер? Я просто не могу поверить, что это вы!
Джек решил, что ей ближе к тридцати, чем к двадцати. Фигура потрясающая, лицо – загляденье, правда, брюнетка, но темные волосы на подушке мотеля выглядят более сексуально. Джек откашлялся, стараясь не показывать волнения: черт, да подобные встречи для настоящего Мика – обычное дело.
– Только не спрашивай меня, как куда пройти, милая… Этого города я не знаю, – прочирикал он. С имитацией акцента, как обычно, получилось не очень, но у девушки никаких сомнений не возникло.
– Ой! – воскликнула она. – Никто мне не поверит!
Ее звали Карен, и она утверждала, что вовсе и не искала его, а зашла в ресторан, куда хотела позвать своего бойфренда, чтобы порвать с ним всяческие отношения. Возможно, так оно и было, но Джек видел, что на него она реагирует точно так же, как и остальные. Во взгляде читалась страсть, а когда Карен чуть раскачивалась из стороны в сторону, разрез юбки обнажал великолепные ноги чуть ли не до признаков пола. Джек в полной мере ощутил власть, которую приобретали над женщинами кумиры толпы.
– Слушай, мне бы осмотреть город. Может, поможешь?
Радостная улыбка осветила ангельское личико Карен, и в следующее мгновение он уже шел под руку с самой красивой женщиной на свете. Да кому нужны рекордные тиражи пластинок, думал Джек. Вот она, главная причина, по которой рвутся в рок-звезды.
Но тут же одна за другой к ним подошли три женщины и попросили автограф. Джек даже рассердился.
– Черт, – едва слышно выругался он, ставя закорючки на обороте трех смятых квитанций об оплате каких-то счетов. Наклонился к Карен. – Нам надо где-нибудь уединиться, крошка. Как насчет моего номера? – Ответ Джек знал заранее, и Карен его не разочаровала.
– Я надеялась, что ты это предложишь, – промурлыкала она. – Но может, нам пойти куда-нибудь еще, подальше от остальных? Чтобы нам совсем никто не мешал? – и соблазнительно улыбнулась.
– О, я об этом уже позаботился. – Джек раздулся от гордости. – Я поселился отдельно.
Поначалу он хотел снять номер в лучшем отеле города, но сообразил, что именно там и остановится настоящий Мик Джаггер. А встречаться с человеком, за которого он себя выдавал, в планы Джека определенно не входило. Поэтому Джек остановил свой выбор на скромном мотеле неподалеку от аэропорта. Прямо под уличным фонарем он повернулся к Карен, обнял ее. С широко раскрытыми глазами она всем телом прильнула к нему. Джека обдало жаром. В голове мелькнула свежая мысль: Господи, да ведь я могу ездить за Джаггером из города в город и снимать сливки. Я даже смогу написать книгу о своих приключениях и стать миллионером. Я смогу…
– Мик! – Голосок оборвал грезы Джека. – Концерт! Ты опоздаешь! – Она смотрела на часы.
Черт, выругал себя Джек. Он напрочь забыл о концерте Мика. Значит, до полуночи ему ничего не обломится.
– Ты права, – простонал он, уже без всякого акцента. – Но потом ты приедешь ко мне, так?
Она забралась руками под его рубашку, пробежалась пальчиками по спине, отчего по коже побежали мурашки.
– Я не хочу от тебя уходить, – прошептала Карен. – Ты можешь провести меня за кулисы, чтобы я весь концерт могла быть рядом с тобой? Ты не возражаешь, не так ли?
– Э… – Тут ему пришлось поворочать мозгами. – Служба безопасности этого не допустит, милая. Более того, даже на концерт не можем поехать вместе. Меня и моих парней привезут в лимузине. Нам готовится торжественная встреча. Извини.
– О Мик, – разочарованно простонала она. – Но ты посвятишь мне песню, не так ли? Чтобы доказать моим друзьям, что ты действительно знаешь меня.
– Э… конечно, милая. Если вспомню. С годами я не становлюсь моложе, знаешь ли.
Он обнял ее, обеими руками ухватил за зад. Мысль о том, что в постель они попадут нескоро, бесила, но разве у него были другие варианты? Чтобы остаться в образе, приходилось учитывать временной фактор.
– Могу я встретить тебя у колизея посте концерта? – взмолилась она. – Можем мы поехать в мотель вместе?
Искушение было велико. Он мог нанять лимузин и в полной мере насладиться властью знаменитости, но Джек знал, что он никогда не решится появиться в непосредственной близости от реального Мика Джаггера, из страха, что его выведут на чистую воду.
– Боюсь, что нет, милая. Приходится следовать инструкциям службы безопасности.
Лицо Карен на мгновение потеряло красоту, такая уродливая гримаса перекосила его.
– Ты меня продинамишь, не так ли, Мик? Найдешь кого-то еще, чтобы провести с ней ночь. Ты такой же, как все. Ты…
– Подожди, милая. – Джек схватил ее за плечи, заглянул в глаза. – Эту ночь мы проведем вместе, ты и я, обещаю. – Он достал из кармана ключ от номера, вложил в ее трясущиеся пальцы. – Этой ночью у меня будешь только ты. И никто больше.
Она вновь заулыбалась.
– Я сказала себе, что ни на секунду не упущу тебя из виду, если мне повезет и мы встретимся. – Она обняла Джека, прижалась к его груди. – Мне так хорошо с тобой.
Джек сжал ее руку. Теперь он не сомневался, что она придет.
– Мне пора. – В голосе слышалось искреннее сожаление. – Я уеду сразу после концерта. Помни, мотель "Тандерберд". Около аэропорта.
Он поцеловал ее вновь, они слились в страстном объятии, которое длилось, длилось и длилось. Наконец Карен оторвалась от него.
– Я не хочу, чтобы ты опоздал.
Когда она уходила, ее ягодицы, туго обтянутые юбкой, чуть не свели его с ума. Джек уже не сомневался в том, что до конца своей жизни будет играть роль Мика Джаггера.
– Мик! – донесся молодой голос с другой стороны улицы. – Подожди!
Мотнув головой, Джек понял, что надо уходить с людных улиц, а не то ему не будет прохода. Расписавшись, он поспешил к своему автомобилю, который припарковал в темном переулке.
Лежа на кровати, вслушиваясь в шум льющейся воды в ванной, он думал о ней, представлял себе прозрачные капельки, скатывающиеся по нежной коже. Издалека доносился рев реактивных двигателей: аэропорт не затихал даже ночью. Карен примчалась в мотель сразу после концерта, как и обещала. И хотя часы показывали начало второго, спать Джеку ну совершенно не хотелось. Черт, да он мог бодрствовать всю ночь… и какую ночь! И хотя число женщин, клюнувших на его внешность во время визита «стоунов» недотянуло до его ожиданий, на крючок попалась рыбка, о которой он не мог и мечтать. Карен превзошла все его фантазии. И, самое главное, эта ночь должна была стать главной и в ее жизни. Если он правильно разыграет свою партию, но сможет договориться и о последующих встречах, наболтав ей о том, что лучше нее у него никого не было и он готов тайком прилетать к ней на уик-энд из разных концов мира. Он мог растянуть удовольствие.
Наконец в ванной выключили воду. Готовясь к се прибытию, Джек прыснул в рот ароматическим спреем. Еще чуть-чуть, и его фантазии обратятся в реальность.
Дверь приоткрылась.
– Мик? – прошептала она. – Тебя не затруднит погасить несколько ламп? Свет такой яркий, словно это комната для допросов в ФБР.
– Слушай, я хочу посмотреть на тебя, милая. Темнота меня не устраивает.
– Не надо гасить все лампы. Но свет очень уж яркий.
Он подчинился, понимая, что она совершенно права. Он-то включил абсолютно все, словно собрался заняться любовью на сцене. Она же хотела соблазнить его, и он не собирался лишать ее такой возможности.
Карен выступила из ванной в полотенце, обернутом вокруг влажного тела. Вода замочила и кончики волос. У кровати она приспустила полотенце, рукой обхватила грудь, пальцем лаская сосок и сводя Джека с ума. Все происходило молча. Джек как зачарованный смотрел на нее, а Карен, похоже, решила устроить ему первоклассное шоу, чтобы превзойти всех фанаток, с которыми он до этого переспал.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Карен знаком остановила его. На коленях забралась на кровать и медленно скинула с себя полотенце. Глаза Джека едва не вылезли из орбит, стали огромными, как плошки. В соске левой груди Карен блестело серебряное колечко, правую украшала маленькая татуировка. В тусклом свете он не мог разглядеть, что она изображает, но полагал, что до утра ему представится возможность присмотреться к татуировке с более близкого расстояния. Лобковые волосы она выбрила в форме свастики. В нежных складках ее "киски" поблескивало еще одно серебряное колечко. Невинность лица Карен резко контрастировала со сладострастностью тела. Лицо принадлежало ангелу, тело – подружке байкера, которую надолго лишили секса. Карен приблизилась, надула губки, смочила их язычком, обвела пальцем. Член Джека едва не прорвал джинсы.
– Я хочу оттрахать тебя, Мик, – прошептала Карен, ее пальцы уже расстегивали ремень. Он хотел ей помочь, она оттолкнула его руку. Она, похоже, все продумала заранее. – Подожди, Мик, – промурлыкала она. – Я сама.
О таком он и не мечтал. Мало того, что ему досталась одна из писаных красавиц, так она еще собиралась взять на себя активную роль, оттрахать его! Он бы в это не поверил, если б они уже не лежали в постели и она не взирала на него, как на божество. Впрочем, для нее он и был Богом. Он протянул руку, чтобы поласкать ее грудь, но она вновь оттолкнула его.
– Сначала я, – прошептала Карен. – Когда я ублажу тебя, ты сможешь заняться мною.
Он закрыл глаза, почувствовал как ее теплые губы прижались к его, горячий язычок нырнул в его рот. Она облизала ему щеку, ухо, потом вдруг прошептала: "Я люблю все необычное, наверное, ты это уже заметил".
Он откашлялся, но не успел произнести ни слова, как она прижала палец к его губам.
– Как насчет уз любви, Мик? – прежде чем он успел ответить, она достала из сумочки, лежавшей на полу у кровати широкие шелковые ленты. – Розовые – для меня, после того, как я доставлю тебе наслаждение. Синие – для тебя. – Она завязала один узел на запястье, второй – на стойке. И пока Джек волновался о преждевременном семяизвержении, покончила со второй рукой и принялась за ноги. Поскольку стоек в изножии не было, она привязала его ноги к раме. Он испугался, что не сможет остановить ее руки, если в порыве страсти она схватит его за волосы и поймет, что это парик. Впрочем, объяснение он заготовил заранее. А в том, что она поверит всему, он не сомневался.
Сидя между его ног, Карен улыбнулась, глядя на торчащий колом член. Поцеловала в колено и двинулась выше, к мошонке. Сладкая пытка, думал он, хорошо представляя себе, что за этим последует. Ее язычок прошелся по всей длине его детородного органа, замер.
– Наслаждение и боль, Мик, – прошептала она. – Не ты ли сочинил песню о наслаждении и боли?
Откуда он мог это знать? Он слышал от силы пару альбомов "стоунов", да и то ранних. Но ответить он не успел, потому что в следующее мгновение Карен заклеила ему рот. Теперь он не мог произнести ни звука.
Вот тут Джека охватила смутная тревога. Он связан по рукам и ногам. Не может позвать на помощь. А вдруг у нее какие-то тайные планы? Ограбление? Пытка? Разумеется, нет… Он же, в конце концов, Мик Джаггер.
Наслаждение и боль…
– Я ждала, когда же ты наконец приедешь в наш город. – В шепоте появились зловещие нотки. Теперь она лизала длинное лезвие ножа, неизвестно как появившегося в ее руке. Металл мрачно поблескивал. – Я небогата. Я не могла прийти к тебе, как Чэпмен – к Леннону. Но я ждала тебя, Мик. – Лучи фар автомобиля, разворачивающегося на стоянке, пробили тонкие занавески и ударили ей в лицо. В желтоватом отсвете ее глаза стали такими же, как у Чарлза Мэнсона. – Я знала, что ты придешь ко мне. А со временем и все остальные. – Она глубоко вдохнула, впилась ногтями в грудь Джека. Тот дернулся от боли. – Это судьба, ничего больше. А от судьбы никому не уйти, Мик. Никому.
У Джека гулко забилось сердце. Его затрясло. Если б не кляп, зубы выбивали бы дробь. Он глухо застонал, дернулся, но она тут же приставила лезвие ножа к его шее. Джек почувствовал укол, что-то теплое потекло по шее на подушку.
– Заткнись и замри, Мик, – прохрипела она. – Я всю жизнь слушала твой гребаный голос. Теперь тебе придется послушать меня.
Джек не мог говорить, но струйка слюны нашла щель в кляпе и потекла по подбородку. Груди Карен болтались над ним, но его они уже не возбуждали.
– Чэпмен был дилетантом, – прошипела она. – Леннон слишком легко отделался. Пара выстрелов, и готово. – Она зевнула, потянулась. – Но мы с тобой, Мик, сначала познакомимся поближе. У нас будет, что вспомнить. Я думаю, ты этого заслуживаешь.
Безумие в глазах женщины нарастало с каждой минутой. Слезы покатились по щекам Джека.
– Эй, Мик, не плачь. Будь мужчиной!
Джек дернулся вновь и поплатился еще одной раной на шее.
– Наслаждение и боль, Мик, – рявкнула Карен. – Сейчас мы потрахаемся, если у тебя еще встанет, а потом я вырежу аккуратненькое сердечко у тебя на груди. Потом мы снова потрахаемся, и я изменю тебе голос на сопрано. Ты смог бы петь песни "Бич бойз", если бы я оставила тебя в живых.
Джек в очередной раз попытался вырваться, но эта сучка знала, как вязать узлы. Он умоляюще взглянул на нее глазами Мика Джаггера, но выражение ее холодного, бессердечного лица не изменилось.
– Нам некуда спешить, Мик, – проворковала она. – У нас впереди целая ночь, – оскалилась, а когда наклонилась, чтобы укусить за плечо, напевно прошептала: – "Давай проведем время вместе".
Нэнси А. Коллинз
Правят варгры!
Ночь выдалась жаркой и липкой – обычное дело для летнего Нового Орлеана.
Варли остановился, чтобы взглянуть на свое отражение в витрине. Что ж, в любом ночном клубе его примут за своего. В меру подложенные плечи пиджака, узкие лацканы, китайский шелковый галстук с десятками вышитых вручную сиамских бойцовых рыбок, темно-серые брюки-клеш, двухцветные кожаные ботинки на "танках".
Однако за преданность моде приходилось платить: от пота рубашка уже прилипла к спине, ботинки жали, тщательно уложенный под мусс кок превращался в бесформенную копну.
Слава Богу, страдать оставалось недолго. Из бара, расположенного в паре кварталов, нежно несся звук вожделенного "баса". Он поставил ногу на бампер автомобиля, чтобы завязать шнурок, и краем глаза поймал надпись, сделанную черной краской на стене банковского здания: ПРАВЯТ ВАРГРЫ.
* * *
В этой части города подобных надписей хватало, но слово «варгры» встретилось ему впервые. В нем словно пропустили одну или две гласные. Варли зашагал дальше, выбросив слово из головы.
Бар располагался в торговом районе, неподалеку от университетских кампусов. С наступлением темноты поток домохозяек сходил на нет и улицы оставались в распоряжении студентов. Здание, примыкающее к бару справа, давно уже снесли, пустырь превратился в импровизированную автостоянку, стена – в холст для граффити. За последние десять лет бар несколько раз менял название и владельцев, но в нем по-прежнему звучала живая музыка.
Вечер давно уже начался. Студенты в травленых джинсах от Кэлвина Кляйна и теннисках поглядывали на панковатых, с немыслимыми хайрами девиц, кучкующихся на углу. Варли взглянул на стену, скорее автоматически, чем с интересом. Дважды в год владелец здания белил ее, тем самым открывая новые возможности для самодеятельных художников-вандалов.
Вроде бы новых шедевров в галерее не появилось: выражения юношеской любви, "классовые лозунги", названия логотипы любимых групп, какие-то требования, ругательства… ан нет, поверх всего, цветом алой крови, – "ПРАВЯТ ВАРГРЫ".
Косяк входной двери подпирали двое крепких молодых парней, один пониже ростом, второй – повыше. В кожаных куртках с отжеванными рукавами и рваных джинсах, остриженные "под бритву", с кобрами и шипастыми розами, набитыми на мускулистых руках. Тот, что пониже, уперся ладонью в плечо Варли, остановив его. Перед носом Варли появились три пальца, похожие на венские сосиски.
– Что бы это значило, Сандер? – задал риторический вопрос высокий. – Уж не хочет ли этот тип проехать на халяву?
– Нет, Хью, – усмехнулся маленький. – На это у него кишка тонка. – И его черные глазки с вызовом уставились на Варли.
Варли покраснел, протягивая влажную от пота пятерку. Сандер что-то буркнул, взял деньги, передал Хью, который держал во второй лапище пачку мятых бумажных купюр. Тот. вытащил из пачки две долларовые бумажки, сунул Варли. Сандер отступил в сторону, освобождая проход. Варли почувствовал, как они провожают его взглядами.
В клубе царила темнота. Светились только реклама пива над баром да с полдюжины прожекторов, направленных на сцену. По утверждению менеджера, работала система кондиционирования, но множество потных тел и открытая дверь сводили ее воздействие к нулю.
Гремела музыка. От грохота ударных и воя бас-гитары завибрировали пломбы в зубах. Барабанные перепонки едва не лопались.
Трое музыкантов кожаными куртками без рукавов напоминали парней, стоявших у входа: лидер-гитара, высокий, очень худой, коротко стриженный блондин-альбинос, от затылка до пояса – косичка, оплетенная бисером, бас-гитара, молодой латинос с иссиня-черным хайром дыбом, и ударник, чуть ли не мальчишка, но Варли понимал, что ему никак не меньше восемнадцати, иначе его не пустили бы в бар, где продают спиртное. Наголо выбритая голова придавала ему сходство с младенцем, пусть из уголка рта и торчала сигарета. Лысый ударник набрасывался на свои стояки с яростью драчуна-мужа, мутузящего свою жену. Басовый барабан украшало изображение головы волка с разинутой пастью и поблескивающими красными глазами: кто-то приклеил на их место велосипедные отражатели. Под нижней челюстью волка бежало слово: ВАРГРЫ.
Варли погрустнел. Он-то надеялся, что слово поддавалось дешифровке, а на деле вышло, что это название никому не известной группы.
Он направился к бару: хотелось взять стакан пива, устроиться у стойки и дожидаться появления подходящей телочки на вечер.
У бара толпился народ, так что Варли пришлось поработать локтями, чтобы отвоевать свое пиво. В тот самый момент, когда он подносил стакан ко рту, его сильно толкнули в спину и пиво выплеснулось на рубашку. Он обернулся, чтобы рявкнуть на наглеца, и уставился в собственную физиономию.
Мгновения замешательства хватило, чтобы девушка в зеркальных очках и кожаной куртке, рукава которой изжевал и съел какой-то большой, но добрый (руки-то остались) зверь, протиснулась мимо него к стойке. Варли уже не возражал против того, что она заняла его место. Даже большущие очки не могли скрыть красоты девушки: такую очаровашку он встречал впервые.
Светлые, почти бесцветные волосы, на левом виске заплетенные в косичку, украшенную бисером, спускающуюся до бюста. Чем-то она напомнила ему Юла Бриннера в "Десяти заповедях". Губы и ногти цвета темной, венозной крови. Футболка с низким вырезом "под леопарда", кожаные брюки "садо-мазо", испещренные молниями. И алые туфли на высоченном каблуке.
Со стаканом пива в руке, изящной походкой она прокладывала путь между извивающимися танцорами к своему столику.
Варли забыл про пиво. Забыл о своем месте у стойки. Окружающий его мир сузился до этой вот девушки в леопардовой футболке. Она! Эту ночь он должен провести с ней. О ком-то другом не хотелось и думать.
Варли и раньше трахал шлюшек от Новой волны. Несмотря на их показной декаданс, в душе они оставались школьницами, получившими католическое воспитание.
Девушка добралась до углового столика, уселась на обтянутый красным дерматином стул. Пила пиво, повернув голову к сторону сцены. Глаза по-прежнему скрывались за зеркальными очками.
Варли подкрался к ней, наклонился к уху. Он нее так и шел женский аромат. Он почувствовал, как ожил его детородный орган.
– Эй, крошка… как насчет того, чтобы уединиться? Мне есть чем порадовать тебя…
Она повернулась, и он уже смотрел в две свои похотливые физиономии. Ее губы разошлись у улыбке. Варли не мог понять, смеется она над ним или соглашается на его предложение. Потом девушка подняла руку, чтобы погладить его по щеке. Указательный палец прошелся по челюсти. Все еще улыбаясь, девушка постучала ногтем по ложбинке на подбородке, словно выбивая точки над i. В недоумении Варли поднес руку к лицу. А отдернув ладонь, увидел, что она в крови.
Стоя над раковиной, Варли всматривался в тусклое зеркало, промокая подбородок смоченной в воде туалетной бумагой.
Обычно он вычеркивал из круга своих знакомых любую, кто царапался до крови, полагая, что это перебор, и переключал внимание на другую, более предсказуемую девицу. Но в данном случае он никак не мог заставить себя забыть эту красотку. И знал, что предпримет еще одну попытку.
Рок-группа по-прежнему играла, правда, закрытая дверь приглушала грохот. Раковина, однако, вибрировала в такт музыки. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля. А контроль над собственной жизнью Варли всегда считал своим плюсом. Он не представлял себе ситуацию, когда события зашли бы так далеко, что он не смог бы направить их в нужное ему русло. Он не сомневался в том, что красотка в зеркальных очках станет его. Неясным оставался только один момент: когда? Он видел себя охотником, выслеживающим хитрого и осторожного зверя, и ему нравилась эта роль. Давно уже ему не приходилась прилагать хоть какие-то усилия, чтобы добиться своего. Он уже почти забыл, что же это такое – завоевывать женщину. Варли улыбнулся своему мутному отражению. Он ее выследит. А наградой ему станет безумная ночь в постели. Эта крошка оттрахает его, как никакая другая.
Прошло пару секунд, прежде чем до него дошло, что она последовала за ним в мужской туалет. Поначалу он не поверил тому, что видел в зеркале: его не протирали с тех пор, как повесили, так что поверхность покрывал грязный налет.
Она стояла на пороге, улыбаясь, в наглухо застегнутой куртке. Варли ухватился руками за раковину, но не повернулся. Девица знала, что он ее видит, но словно не замечала его.
Вишневый ноготь ухватился за застежку молнии, потянул вниз. Черная кожа расходилась, открывая белую плоть. Она успела избавиться от леопардовой футболки. Скрип расходящейся молнии громом отдавался в ушах.
Груди стояли торчком. Несмотря на внушительные размеры, не обвисали. Круглые розовые соски напоминали глаза белого кролика. Пальцы Варли до боли вжимались в фаянс раковины. Ноги его уже не держали: если бы не пальцы, он бы повалился на пол. По спине катились капли пота.
Молния все ползла вниз, открывая вторую пару грудей. Размещались они аккурат под первой парой, на ребрах. Поменьше размером, совсем как у девочки-подростка. Однако с большими сосками.
Поначалу Варли подумал, что она надела накладные резиновые груди, как трансвеститы на Марди-Гра,[35]35
Марди-Гра – вторник на масляной неделе, праздник в Новом Орлеане с карнавалом, балами и уличными парадами.
[Закрыть] но не смог найти перехода от резины к коже, да и соски затвердели от свежего воздуха.
Может, ему все это чудится? Может, с ногтя в его кровь попал какой-то галлюциноген? У женщин только одна пара грудей. По-другому и быть не может.
Несмотря на отвращение, Варли не мог заставить себя отвести взгляд. А застежка спускалась все ниже. У самого пояса появилась третья пара грудей.
Совсем маленьких, практически целиком состоящих из сосков. Полностью расстегнув молнию, она уперлась руками в бедра и хмыкнула, предлагая ему повернуться лицом. Но Варли боялся, что рухнет на залитый водой и мочой пол, если отцепится от раковины.
Он пришел в себя, стоя на четвереньках. Странная девица исчезла. Он облегченно вздохнул, когда понял, что цел и невредим, разве что на коленях появились два мокрых пятна.
Черт побери, у нее же шесть сисек!
По телу Варли пробежала дрожь. "Должно быть, я крепко набрался, – подумал он. – Не могла она зайти в мужской туалет".
Да, но у нее все равно шесть сисек!
Варли вышел из туалета, направился в зал. Девица сидела за своим столиком. В расстегнутой куртке и футболке. И хотя он не знал, наблюдает ли она за ним, на ее губах играла улыбка.
Все это странно, слишком странно. Ему-то хотелось лишь потрахаться. Только по этой причине он с нетерпением ждал уик-эндов. А теперь эта блондинка просто сводила его с ума. О каком самоконтроле могла идти речь? Бред какой-то. Варли проталкивался к бару, гоня от себя образ девушки с тремя парами грудей.
Где-то на шестом джин-тонике до Варли дошло – на сцене другая группа. Играла она так же громко, как «Варгры», но длинноволосые музыканты были затянуты в винил. Варли огляделся в поисках девушки с зеркальными очками.
Поник плечами, когда понял, что она уже ушла. Вокруг толпилось много других женщин, но он их не замечал. Высокая девушка с длиннющими ногами, словно выскочившая из видеоклипа, проявила к нему явный интерес, даже попросила дать ей прикурить, но Варли не отреагировал.
Решил, что в этот вечер женщин с него хватит. Расплатился и зашагал к двери. Влажный ночной воздух огладил его, как потная ладонь. Варли дернул галстук, распуская узел, скривился от боли в желудке.
Пройдя квартал, привалился к столбу, обклеенному старыми постерами местных групп.
Может, взять такси, подумал он… Тряхнул головой, отгоняя поднимающуюся из желудка тошноту. Вроде бы и выпил не так уж много. Еще три квартала, и он сможет сесть на троллейбус или автобус. "Господи, я старею, – подумал он. – Чтобы так реагировать на какую-то шлюху. Мне-то казалось, что я переболел этим в средней школе".
