355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стивен Кинг » Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод) » Текст книги (страница 1)
Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод)
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 19:00

Текст книги "Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод)"


Автор книги: Стивен Кинг


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Стивен Кинг
КОШАЧЬЕ КЛАДБИЩЕ

Часть первая
КОШАЧЬЕ КЛАДБИЩЕ

«…Говорит (Иисус) им потом: “Лазарь друг наш уснул, но Я иду разбудить его”».

Ученики Его сказали: «Господи! если уснул, то выздоровеет. Иисус говорил о смерти его; а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном. Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер… но пойдем к нему».

(Евангелие от Иоанна, гл. XI: 11, 12, 13, 14, 15)


1

Трех лет от роду Луис Крид потерял отца, а деда не помнил вообще. И уж никак не ожидал, что, вступив в пору зрелости, обретет нового отца. Однако именно так и произошло. Правда, Крид величал его другом – ведь у взрослых, породнившихся душами со стариками, так заведено. Познакомились они вечером. В тот день семья Крида – жена и двое детей – переехали в просторный белый дом в местечке Ладлоу. С ними переехал и Уинстон Черчилль, любимый дочкин кот, Чер, как для краткости кликали его в семье.

В местном университете, где Луису предстояло работать врачом, невероятно долго подыскивали подходящее жилье, и Луис, измучившись от неопределенности и ожидания, подъезжал к новому дому отнюдь не в радужном настроении. СУДЯ ПО ДОРОЖНЫМ УКАЗАТЕЛЯМ, ПРИЕХАЛИ. ВСЕ СХОДИТСЯ, КАК В ГОРОСКОПЕ В КАНУН УБИЙСТВА ЦЕЗАРЯ, мрачно усмехнулся он про себя. Нервное напряжение еще не спало. У младшего, Гейджа, резались зубы, и он капризничал. Рейчел пыталась убаюкать его, но тщетно. Дала ему грудь, хотя кормить еще рано. Гейдж не хуже матери знал время своих завтраков, обедов и ужинов, однако с готовностью ухватил сосок едва проклюнувшимися зубками. Рейчел даже заплакала, правда, скорее не от боли; ей жаль покидать Чикаго, где прошла вся молодость. Дочка Эйлин тотчас же подхватила – плакали уже дуэтом. А Чер все ходил и ходил меж сиденьями просторной семейной машины, и так все три дня, пока добирались сюда из Чикаго. Поначалу его посадили в клетку, но он так орал, что пришлось выпустить. Но и на свободе кот не успокоился. Его настроение передавалось и людям.

Луис и сам едва не заплакал. Дикая, но сладостно-заманчивая мысль полыхнула в голове: а не предложить ли всем заехать в Бангор перекусить – все равно дожидаться грузовика с пожитками. И, высадив там все семейство, он нажмет на газ и на полной скорости, не жалея дорогого бензина, умчится прочь. На юг, во Флориду, в город Орландо. Там сменит имя и устроится врачом в местный Диснеевский центр аттракционов. Но, прежде чем повернет на шоссе к югу, непременно выбросит на обочину этого чертова кота.

Вот и последний поворот, за ним дом, который до сих пор Луис видел только с вертолета. Когда его утвердили в должности, то пригласили выбрать один из семи домов. Выбор его пал на большой, старый, в «колониальном» стиле особняк (но только что отремонтированный и утепленный, отопление, конечно, обойдется дорого, но ничего не поделать): три просторные комнаты внизу, четыре – на втором этаже, вместительная кладовка (ее со временем тоже можно преобразовать в жилую комнату). Вокруг дома роскошная лужайка, даже августовская жара не погубила сочную зелень.

За домом – большое поле, есть где порезвиться детишкам, а дальше – бескрайние леса, собственность, правда, уже не частная, а государственная, но агент-посредник успокоил, дескать, в обозримом будущем строить поблизости ничего не собираются. Индейское племя микмаков, некогда обитавшее в этих краях, затеяло тяжбу с властями штата, заявив права на восемь тысяч акров земель в Ладлоу и окрестных городках. Дело запутанное, требующее вмешательства верховных властей, и вряд ли решится в нынешнем столетии.

Рейчел вдруг перестала плакать, встрепенулась, насторожилась.

– Так это он и есть?..

– Да, он самый. – Луис тоже напрягся, нет, скорее испугался. Даже более того: у него душа в пятки ушла. Сейчас он увидит, ради чего на двенадцать лет влез в долги. Ведь за дом он расплатится лишь к семнадцатилетию дочери. К горлу подкатил комок.

– Что скажешь?

– Не дом – загляденье, – ответила Рейчел, и у Луиса гора свалилась с плеч, слава Богу, одной заботой меньше. Жена не шутит, она уже по-хозяйски оглядывает голые окна, прикидывая, где какие занавески повесить, какой скатертью застелить стол, чем украсить шкафы и полочки. По асфальтовой дорожке машина завернула за дом.

– Пап, а пап! – позвала с заднего сиденья Элли. Она перестала плакать. Не хнычет и Гейдж. С удовольствием выдержав паузу, Луис отозвался:

– Что тебе, родная?

Карие глаза дочери внимательно оглядывали из-под пшеничной челки и дом, и лужайку, и соседскую крышу, и поле с черной кромкой леса вдалеке.

– Мы будем здесь жить?

– Да, доченька.

– Ура! – прямо в ухо отцу закричала Элли. Но Луис не рассердился, хотя порой дочурка очень досаждала ему. Сейчас показалась нелепой недавняя мысль об Орландо, о Диснеевском парке.

Он поставил машину на задах, там, где к дому прилепилась кладовая. Мотор умолк, и сделалось необыкновенно тихо. Разве сравнишь с суетой Чикаго, с грохотом кольцевой надземки! Собирались сумерки, завела песнь первая вечерняя птаха.

– Вот мы и дома! – прошептала Рейчел.

– Дома! – неожиданно проговорил Гейдж.

Луис и Рейчел воззрились друг на друга. Эйлин вытаращила глаза.

– Ты слышал?..

– Он ведь сказал?..

– Неужто он?..

Все втроем заговорили враз и тут же рассмеялись. Один Гейдж и ухом не повел. Он сосредоточенно сосал большой палец. Месяц назад он впервые произнес «ма», а все остальное, во что тыкал пальцем, называл «па», хотя Луис относил это обращение исключительно к себе.

Сейчас же, то ли случайно, то ли стараясь повторить за мамой, Гейдж произнес целое слово.

Луис подхватил сына на руки, прижал к груди.

Так они оказались в Ладлоу.

2

В памяти Луиса Крида та минута навсегда останется волшебной. Ибо она и впрямь оказалась волшебной, хотя остаток вечера не сулил ни покоя, ни волшебства.

Ключи от нового дома предусмотрительный и аккуратный Луис хранил в маленьком плотном конверте с надписью «Дом в Ладлоу, ключи получены 29 июня». Конверт он положил в перчаточный ящичек машины, рядом с рулем. Он точно помнил. Но ключей там сейчас не оказалось.

Чертыхаясь и досадуя, Луис принялся искать, а Рейчел, взяв на руки Гейджа, пошла за Элли к одинокому дереву в поле. В третий раз залезал Луис под сиденья, шарил на полу – все без толку. Вдруг он услышал, как дочь вскрикнула и заплакала.

– Луис! – позвала Рейчел. – Она ушиблась!

Эйлин качалась на привязанной к суку старой автомобильной покрышке, сорвалась и больно стукнулась коленкой о камень. Царапина оказалась пустяковая, но орала Элли (как со зла подумалось отцу), будто ей всю ногу отхватило. Луис взглянул через дорогу: в доме напротив горел свет.

– Хватит, Элли, хватит! Соседи подумают, что убивают кого-то.

– Бо-о-ольно!

Подавив раздражение, Луис молча вернулся к машине. Ключей нет, но аптечка на месте, в перчаточном ящичке. Вынув ее, Луис вернулся к дочери. Она заверещала пуще прежнего.

– Нет! Не надо! Оно жжет! Не хочу! Не надо, папуля!

– Эйлин, это не йод, а мазь, жечь не будет.

– Ты уже взрослая, как не стыдно, – урезонивала ее и мать.

– Нет! Не хочу!

– Сейчас же прекрати! А то как бы тебе попку не прижгло! – прикрикнул отец.

– Она устала, Лу, – заступилась мать.

– Мне это чувство знакомо. Ну-ка, держи ей ногу.

Рейчел опустила Гейджа наземь, осторожно взяла дочь за ногу. Луис смазал царапину мазью, не обращая внимания на вопли Эйлин.

– Вон в доме напротив кто-то на крыльцо вышел, – заметила Рейчел и взяла на руки Гейджа, тот было уже пополз по траве прочь.

– Прекрасно! Докричалась!

– Лу, она же…

– Устала. Знаю. – Он аккуратно завинтил крышку тюбика, зыркнул на дочь. – Вот и все. И нисколечки не больно, правда, Элли?

– А вот и больно! Еще как!

Отшлепать бы ее, так руки и чешутся. Но Луис сдержался.

– Нашел ключи? – спросила Рейчел.

– Нет еще. – Луис закрыл аптечку и поднялся. – Я сейчас…

И тут вдруг завопил Гейдж. Не захныкал, как обычно, а именно завопил, ужом крутясь на руках у Рейчел.

– Что с ним? – ахнула та и, не задумываясь, сунула ребенка Луису. Да, до чего ж все-таки удобно быть замужем за врачом: чуть что с ребенком – сразу его к отцу. – Луис, взгляни…

Малыш отчаянно тер шею и заливался слезами. Луис повернул его затылком к себе и увидел на шее большущий белый волдырь. А на бретельке комбинезона сидело нечто мохнатое и перебирало лапками.

Притихшая было Эйлин закричала:

– Пчела! Это пчела!

Отпрыгнула, споткнулась все о тот же злосчастный камень, скорчилась, заплакала: и от боли, и с досады, и со страха.

Тут рехнуться недолго, подумал Луис.

– Ну что же ты стоишь?! Спасай ребенка!

– Надобно сперва жало вытащить, – нараспев сказал кто-то позади. – Самое оно! А вытащишь жало, присыпь содой, желвак и сойдет! – Не привыкший к распевному говору южан, да к тому же уставший и злой, Луис не сразу понял, о чем речь. Он обернулся и увидел старика лет семидесяти, крепкого, бодрого. Тот стоял на лужайке. Одет в комбинезон, голубую рубашку, открывавшую шею в складках и морщинах, загорелое лицо. Старик курил дешевую без фильтра сигарету. Поймав взгляд Луиса, извлек ее изо рта, затушил большим и указательным пальцами, бережно спрятал в карман. Развел руками, улыбнулся краешком губ, и улыбка сразу понравилась Луису, хотя он не из тех, кто быстро сходится с людьми.

– Да не мне вас учить, док, – сказал старик.

Так Луис познакомился с Джадсоном Крандалом, кто стал для него отцом.

3

Старик увидел из окна, как новоселы подъехали к дому, и решил предложить помощь. Похоже, у них и впрямь «нелады», как он сам выразился.

Луис посадил малыша на руки, Крандал подошел поближе, протянул огромную, узловатую лапищу – Рейчел открыла было рот, мол, не надо, но не успела и ахнуть, как грубые, неуклюжие на вид пальцы одним мановением, с ловкостью фокусника-картежника извлекли из ранки жало.

– Ишь, большущее какое, – проговорил Джад. – Но мы и побольше видали, нас не испугаешь.

Луис рассмеялся.

Крандал посмотрел на него все с той же доброй усмешкой:

– Ну и егоза у вас дочка.

– Мам, чего он сказал? – не поняла Эйлин, и Рейчел тоже рассмеялась: хоть и неприлично такие вопросы задавать, но вышло необидно. Крандал выудил из кармана пачку сигарет, достал одну, прихватил морщинистыми губами, добродушно кивнул смеющимся – к ним присоединился даже Гейдж, забыв о распухшей шее, – ловко чиркнул спичкой о ноготь и зажег. ДА, УМЕЮТ СТАРИКИ ЧУДИТЬ, подумал Луис. ВРОДЕ И ПУСТЯК, А ПОСМОТРЕТЬ ПРИЯТНО.

Отсмеявшись, Луис протянул руку старику, на другой покоилась уже определенно мокрая попка Гейджа.

– Рад познакомиться с вами, мистер…

– Джад Крандал, – подсказал тот и пожал руку Луису. – А вы, как я понял, врач.

– Верно. Меня зовут Луис Крид. А это моя жена – Рейчел, дочка – Элли и вот, пчелиная жертва, Гейдж.

– Приятно познакомиться.

– Простите, что мы тут смеемся… вроде как без причины… нам вовсе не смешно, просто мы чуток устали.

Слова его прозвучали нелепо, и от смущения Луис снова усмехнулся.

– Еще б не устать, – кивнул старик, у него вышло, скорее, «ишобнистать». Взглянул на Рейчел. – А чего б вам, хозяйка с малышом, ко мне не заглянуть? Приложим соду, желвак и рассосется. Да и с женой познакомитесь. Сама-то нечасто выходит, кости болят, особенно последние год-два покоя не дают.

Рейчел вопросительно посмотрела на Луиса, тот кивнул.

– Спасибо, вы очень любезны, мистер Крандал.

– Я больше привык, когда Джадом кличут.

Послышался гудок, рокот мотора, из-за поворота вывернул большой, крытый голубым тентом грузовик и, тяжело пофыркивая, остановился у дома.

– Господи, а я так ключи и не нашел! – испугался Луис.

– Не беда, – успокоил Крандал. – Мне мистер и миссис Кливленд, что до вас жили, запасные оставили давным-давно, лет пятнадцать тому. Они долго в этом доме жили. Джун Кливленд моей жене закадычной подругой была. Умерла два года назад. А Билл подался в дом для стариков в Оррингтоне. Так что считайте – ключи ваши. Сейчас принесу.

– Большое спасибо, мистер Крандал, – обрадовалась Рейчел.

– Да не за что. Это мне в радость, что здесь снова молодежь объявилась.

Им непривычен был его говорок, «молоожь об’вилась» – точно на каком-то заморском языке лопочет.

– И еще, миссис Крид: смотрите, чтоб малышня на дорогу не выбегала. Грузовики тут то и дело шастают.

Захлопали дверцы – грузчики высыпали из машины и направлялись к хозяевам. Луис шагнул навстречу.

Элли заинтересовалась чем-то в стороне.

– Пап, а это что?

Луис обернулся: в самом конце поля высокую некошенную траву прорезала неширокая, чуть более метра, тропа. Она взбиралась на холм, виляла меж кустами и терялась в березняке.

– Да вроде тропинка как тропинка.

– Ишь ты! – улыбнулся старик. – Расскажу как-нибудь о ней, востроглазая. Может, даже прогуляемся вместе, а братика на плечи посадим.

– Здорово! – обрадовалась Элли и с надеждой спросила совсем о другом: – А сода не жжет?

4

Крандал принес ключи, но к тому времени Луис нашел свои. Маленький конверт завалился в щель, но все-таки удалось выудить его, открыть дверь и впустить рабочих-грузчиков. Ключи у Крандала были со старым медным брелоком. Луис поблагодарил и сунул их в карман – сейчас его больше занимали пожитки, которые грузчики перетаскивали в дом. Оказывается, за десять лет супружества их накопилось не так уж и много. Сорванные с привычных мест, вещи уместились в нескольких ящиках. Луису вдруг сделалось грустно и тоскливо. Очевидно, это и есть ностальгия, подумал он.

– Выдернули с корешками да на новое место пересадили, – проговорил неизвестно откуда взявшийся Крандал. От неожиданности Луис вздрогнул всем телом.

– Вам, похоже, это чувство знакомо, – заметил он.

– Представьте – нет! – Крандал достал сигарету, лихо чиркнул спичкой. Маленькое пламя на миг разогнало сумеречные тени. – Дом наш строил еще отец. Сюда и жену привел, здесь она и сына, то бишь меня, родила, аккурат в одна тысяча девятисотом.

– Значит, вам…

– Восемьдесят три.

Слава Богу, облегченно вздохнул Луис, что старик не добавил ненавистно-кокетливого «всего-навсего».

– На вид вы много моложе.

Крандал лишь пожал плечами.

– Так всю жизнь на одном месте и просидел. Во время первой мировой, понятное дело, в армию пошел, да только в Нью-Джерси мой солдатский путь и закончился. Дыра-дырой, что сейчас, что тогда. Уж как я был рад-радешенек, ведь прослужил-то всего ничего. Вернулся, женился на Норме, путейцем работать устроился. Так вся жизнь здесь, в Ладлоу, и прошла. Но скажу я вам, прошла совсем не мимо. Всякого повидать довелось.

Грузчики остановились около кладовой. Они несли пружинный матрац большой двуспальной кровати, на которой обычно спали Луис и Рейчел.

– Мистер Крид, а это куда?

– Наверх… Минуточку, сейчас покажу. – Луис шагнул было к ним, оглянулся на Крандала.

– Я вам не помеха, – улыбнулся тот. – Пойду за малышами пригляжу, а то у вас под ногами только путаюсь. Вообще-то после переезда обычно глотка пересыхает. Так вы, коли желание будет, ко мне на веранду загляните. Я там с парой пива вечерком устраиваюсь. Глядишь, и Норма выйдет. Не стесняйтесь, приходите.

– Хорошо, если получится. – Однако идти в гости к соседям Луису вовсе не хотелось. Непременно придется осматривать Норму (разумеется, бесплатно), рассуждать об артрите. Сам Крандал ему нравился. И лукавая, уголком губ, усмешка, и простая речь, и южный, чуть нараспев, выговор. Он совсем не резал слух, скорее, наоборот, успокаивал и баюкал. Хороший человек. На беду, даже самые близкие друзья в один прекрасный день превращаются в пациентов. А старикам только бы о болезнях и поговорить. – Но вы меня особо не дожидайтесь, ведь у нас сегодня денек не из легких.

– Во всяком случае, заглядывайте, приглашения с золотой каемочкой не ждите. – Крандал снова лукаво ухмыльнулся, и Луису показалось, что старик угадал его мысли. Вот он отошел – высокий, легкий, ни намека на дряхлость. Луис смотрел ему вслед, и в душе зарождалась приязнь к этому человеку.

5

К девяти часам грузчики уехали. Элли и Гейдж, измотанные долгим переездом, спали как убитые в своих новых комнатах. Гейдж – в колыбельке, Элли – на матраце прямо на полу среди коробок с ее добром: со множеством цветных карандашей, и новых, и сломанных, и просто исписанных; с яркими рекламными картинками из магазинов игрушек; с красочными книжками, с одеждой и всякой всячиной. Конечно же, с ней в комнате спал Чер. Во сне он урчал, даже, скорее, пофыркивал. Мурлыканья от этого большущего кота не дождаться.

Рейчел тоже намаялась: пока разгружали вещи, она бродила по дому с сынишкой на руках, пытаясь разобраться, что и где поставили рабочие по указке Луиса, иногда просила переставить, перенести, переложить.

В отличие от ключей счет за разгрузку не затерялся: Луис носил его в нагрудном кармане вместе с пятью десятидолларовыми бумажками – чаевые рабочим. Вот грузовик опустел, Луис подписал доставочный документ, расплатился, грузчики поблагодарили, попрощались. Луис проводил их взглядом. Сейчас, наверное, заедут в Бангор, пропустят по бутылочке-другой пивка, надо ж дух перевести. Он и сам бы не отказался. И сразу вспомнил о Джаде Крандале.

– Ложись-ка спать, – сказал он жене, когда они, наконец, сели за стол на кухне. Под глазами у Рейчел появились темные окружья.

– Это предписание врача? – она устало улыбнулась.

– Именно.

– Что ж, повинуюсь. Ног под собой не чую. Если Гейдж ночью проснется, подойдешь?

– Может, попозже чуток. Этот старик, что на другой стороне улицы живет…

– Дороги. Здесь не город, улиц нет. «Через дорогу живет», как сказал бы Джад Крандал.

– Хорошо, пусть «через дорогу». Так вот, он меня пригласил на пиво. Поймаю его на слове. Хоть и устал чертовски, да все равно сейчас не уснуть, успокоиться надо.

Рейчел улыбнулась.

– Не заметишь, как Норма Крандал тебе на свои болячки жаловаться начнет, в подробностях опишет матрац, на котором спит.

Луис рассмеялся. Надо ж, и забавно, и страшновато: как жены со временем ухитряются читать мысли мужей.

– Он же пришел к нам на помощь. Почему б не отплатить ему добром?

– Долг платежом красен, да?

Луис лишь пожал плечами. Не объяснить, пожалуй, почему старик вот так сразу запал ему в душу.

– А что у него за жена?

– Очень славная, – ответила Рейчел. – Гейдж даже на коленях у нее посидел. Я удивилась: все-таки он устал, да и к незнакомым людям долго привыкает, как бы расчудесно все ни складывалось. А еще у Нормы нашлась кукла для Эйлин.

– Как по-твоему, мучит ее артрит?

– Еще как!

– Она что… на каталке?

– Нет, но ходит с трудом, а пальцы у нее… – И Рейчел для пущей убедительности скрючила руку.

Луис лишь покачал головой.

– Милый, только не засиживайся у них. Мне на новом месте жутковато.

– Скоро ты почувствуешь себя хозяйкой. – И Луис поцеловал жену.

6

Домой он вернулся, ругая и стыдя себя. О том, чтобы осмотреть Норму Крандал, хозяин и не заикнулся. Перейдя улицу (то бишь, дорогу), он увидал в окне лишь Джада, хозяйка дома, должно быть, уже легла спать. По-домашнему уютно поскрипывало кресло-качалка на старом линолеуме, покрывавшем пол веранды и крыльца. Луис постучал. Легкая, забранная сеткой от комаров дверь распахнулась, стукнув о притолоку, будто тоже оповещала хозяина о госте. Огонек сигареты большим красным и спокойным светлячком мигал в летних сумерках. По радио передавали репортаж о бейсбольном матче популярной команды «Красные гетры». Странное чувство появилось у Луиса: будто он вернулся домой.

– А, док, я так и решил, что это вы.

– Дай, думаю, проверю, не пошутили ли вы насчет пива, – объявил с порога Луис.

– К пиву у меня отношение самое серьезное, – усмехнулся Крандал. – Обманешь кого с пивом, врага наживешь. Садитесь, док. Я на всякий случай две лишние баночки пивка на лед поставил.

Веранда была длинной и узкой, заставленная креслами и канапе черного дерева. Луис сел. Удивительно, до чего ж удобна старая мебель. По левую руку в ведерке со льдом он заметил несколько банок «Черного ярлыка», вытащил одну, открыл.

– Спасибо. – Сделал глоток, другой. – Благодать!

– На здоровье! Надеюсь, вам у меня понравится.

– Да будет так! – провозгласил Луис.

– А не хотите ли печенья или закуски какой? Могу принести. У меня как раз полголовы припасено. Созрела, поди.

– Полголовы?

– Полголовы сыра, конечно, – с некоторым удивлением проговорил Джад.

– Спасибо. Мне хватит и пива.

– Ну и ладно. – Крандал довольно рыгнул.

– Жена уже спит? – поинтересовался Луис. Что ж, они и на ночь дверь не запирают?

– А как же! Когда со мной вечер коротает, когда – нет.

– Артрит ее очень донимает?

– А иначе разве бывает?

Луис лишь покачал головой.

– Терпит пока, – продолжал Крандал. – Не жалуется. Она у меня молодчина. – И в словах этих, простых, но значительных, чувствовалась любовь. По дороге с грохотом проехал огромный крытый грузовик – на миг он даже заслонил весь дом Луиса. На борту можно было разобрать надпись ОРИНКО.

– Ну и громадина, – удивился Луис.

– Оринко – это местечко недалеко от Оррингтона, – пояснил Крандал. – Там химический завод, удобрения выпускает. Вот и ездят туда-сюда. И бензовозы, и с отходами машины. Да и народец, что в Бангоре или Бруере работает, вечером по домам разъезжается. – Старик покачал головой. – Да вот уж, что мне не по душе, так эта дорога проклятущая. Ни днем, ни ночью от машин покоя нет. Моя Норма иной раз даже просыпается от шума. Уж на что я сплю как сурок, и то нет-нет да пробужусь, черт бы эти машины подрал.

Луис согласно кивнул, хотя после неумолчного чикагского рева и грохота здешняя тишина даже пугала.

– А в один прекрасный день арабы какую-нибудь машину изобретут, кнопку нажмут, и у них в пустынях свои африканские лютики-цветочки зацветут.

– Все может быть. – Луис поднял пивную банку и с удивлением обнаружил, что она уже пуста.

Крандал рассмеялся.

– Принимайтесь-ка за следующую. Чтоб сил прибыло.

Луис помешкал.

– Хорошо. Только это – последняя. Домой пора.

– Понимаю. Переезд любого доконает.

– Что верно, то верно.

Несколько времени они молчали. Но молчание не было тягостным, так молчат стародавние друзья. Луису это чувство знакомо из книг, но сам такого не испытывал. Он устыдился своих подозрений: дескать, придется бесплатный врачебный прием устраивать.

По дороге прогрохотал тяжелый грузовик, свет фар – точно бегущие по земле звездочки.

– Беда с этой дорогой, да и только, – задумчиво повторил Крандал, хотя мыслями он был далеко. Но вот он повернулся к Луису, на морщинистых губах заиграла лукавая усмешка. Зажав сигарету в уголке рта, привычно чиркнул спичкой о ноготь. – Помните тропинку, что ваша дочка приметила?

Луис вспомнил не сразу. Элли чего только не показывала, о чем только не рассказывала, пока не угомонилась. Но вот мысленно он увидел тропу, взбегающую на холм и теряющуюся меж деревьями.

– Да, да, конечно. Вы обещали о ней рассказать.

– Раз обещал, – значит, расскажу. Ведет эта тропа в лес, этак километра два. Местные ребятишки ее расчищают, берегут. Как-никак частенько ею пользуются. Одни детишки уезжают, другие приезжают. Это в наше время люди на одном месте сиднем сидели. И все ж друг дружке о том месте рассказывают, вот тропе зарасти и не дают, по весне расчищают. Взрослые не все об этом знают, далеко не все, готов поспорить.

– О чем – об этом?

– Да о Кошачьем кладбище.

– О Кошачьем кладбище? – удивленно переспросил Луис.

– Название, конечно, непривычное. Да и не в кошках только дело, – начал рассказывать Крандал, попыхивая сигаретой, поскрипывая креслом-качалкой. – Дорога во всем виновата. Сколько всякой живности гибнет. И собак и кошек. У Райдеров дети енота держали, так и его задавило. Лет десять тому, а то и больше. Тогда еще не запрещалось скунсов да енотов дома держать.

– А почему запретили?

– Да из-за бешенства. У нас в штате сейчас много случаев. Года два назад тут неподалеку сенбернар взбесился и покусал четверых. Шуму тогда было! Собаке не сделали прививки, и о чем только хозяева думали?! Позаботься они вовремя, и все бы обошлось. А на скунсов да енотов прививки не действуют. Правда, тот енот, что у Райдеров, совсем домашний был. Толстущий и ласкун такой: подойдет, бывало, так все лицо вам вылижет, ну, ровно собака. Райдер даже ветеринара нанимал, чтоб того енота кастрировать да когти подрезать. Дорогое удовольствие, что и говорить. Райдер тогда в Бангоре работал, в большой фирме. Он с семьей лет пять как в Колорадо переехал… Дети уж выросли, сами машину водят. А тогда ох как по еноту убивались! Метти плакал, помнится, несколько дней кряду, мать его даже врачу хотела показать. Сейчас уж, поди, не убивается, но забыть не забыл. Если любимую зверушку задавят, дети всю жизнь помнят.

Луису увиделась Элли: сейчас она крепко спит, а в ногах у нее урчит и посапывает Чер.

– У моей дочки есть кот. Уинстон Черчилль. Мы его сократили до Чера.

– А больше вы ему ничего не подсократили?

– Простите, не понял? – Луиса и впрямь поставил в тупик вопрос старика.

– То есть кастрированный он у вас или нет?

– Нет, – признался Луис.

Ему вспомнилось, как еще в Чикаго они с женой разошлись во мнениях. Рейчел хотела кастрировать кота, даже договорилась с ветеринаром. Луис не позволил. Почему – и сам не смог бы объяснить даже сейчас. Самые простые (и самые глупые) доводы он отметал сразу: дескать, лишив кота мужского начала, он, Луис, нанесет ущерб и своему; или что Чера кастрируют в угоду толстухе соседке, она жаловалась, что Чер «помечает» ее мусорные бачки. Хотя и эти доводы имели некоторое значение, но главное – в другом: в предчувствии, что Чер утеряет кое-что более ценимое хозяином в кошачьей личности, может, дерзкий и независимый огонек в зеленых глазах. В конце концов Луис убедил жену, что коль скоро они переезжают в глубинку, с котом забот не будет. И теперь – надо же! – Джадсон Крандал, житель этой самой глубинки, сетует на обилие машин и задает роковой вопрос: кастрирован ли кот. Ну, ну, доктор Крид, малая толика иронии – и ваше кровяное давление в норме.

– Я бы все же кастрировал, – продолжал Крандал, затушив сигарету большим и указательным пальцами. – Меньше бегать будет. А то, глядишь, шасть-шасть, через дорогу и обратно, и разделит участь райдеровского енота или коккер-спаниеля, что малыш Тимми Десслер держал, или попугая миссис Бредли. Попугай, как вы понимаете, под машину не угодил, просто улетел в один прекрасный день.

– Спасибо, я приму во внимание ваш совет.

– Ну, как пивко пошло? – Крандал поднялся. – Я, пожалуй, еще и к голове приложусь.

– И не заметил, как две банки осушил. – Луис тоже встал, время прощаться. – Мне пора. Завтра важный день.

– Приступаете к работе?

– Да, в университете, – кивнул Луис. – Студентам еще две недели гулять, а мне нужно в своих будущих обязанностях разобраться.

– Верно. Чтоб знать, где какие пилюли лежат, а то беды не миновать. – Крандал протянул руку, и Луис осторожно пожал ее, ведь старые кости хрупки.

– Заглядывайте как-нибудь вечерком, – снова пригласил Крандал, – познакомитесь с Нормой. Вы ей понравитесь.

– Непременно зайду, рад нашему знакомству, Джад.

– Взаимно. Даст Бог, приживетесь тут, в наших краях.

– Надеюсь.

По старой, в трещинах и выбоинах, асфальтовой тропе он подошел к шоссе. Пришлось обождать: сначала пронесся грузовик, за ним – вереница легковых машин. Луис, подняв руку, пересек шоссе («дорогу», напомнил он себе) и вошел в свой новый дом.

Дом спал. Элли, похоже, ни разу не повернулась в постели – так крепко заснула; Гейдж лежал в привычной для себя позе: на спине, раскинув руки и ноги, рядом – бутылочка с питьем. Луис засмотрелся на сына, от любви к нему даже защемило сердце. А может, это отзывалась тоска по оставленным местам и людям, которые с каждой милей пути удалялись, удалялись, пока не исчезли, будто их и вовсе не было.

Он подошел к кроватке сына и, зная, что никто не видит его сейчас, даже Рейчел, поцеловал маленькие пальчики, погладил щеки ребенка. Гейдж мурлыкнул во сне и перевернулся на бок.

– Спи спокойно, малыш, – прошептал Луис.

В спальне он разделся и тихонько улегся на один из двух сдвинутых на полу матрацев – временное супружеское ложе. Напряжение прошедшего дня мало-помалу отпускало. Рейчел крепко спала. Ящики и коробки грудились причудливыми пирамидами.

Луис приподнялся на локте и выглянул в окно. Оно выходило на дорогу. Как раз напротив дома Крандала. Темно. Никого не увидишь, но он приметил янтарно-оранжевый огонек сигареты. НЕ СПИТ, подумал он. И, МОЖЕТ, ПРОСИДИТ ВСЮ НОЧЬ? У СТАРИКОВ БЕССОННИЦА. ОНИ КАК СТРАЖИ.

Только что охраняют и от кого?

Луис не успел додумать – его сморил сон. Снилось ему, что он в Диснеевском парке, едет на белой машине с красным крестом. Рядом – Гейдж, только повзрослевший, лет десяти. На выступе приборной доски сидит Чер, не сводит с Луиса пронзительных зеленых глаз. А по главной аллее, рядом с домиком старинной железнодорожной станции, расхаживает Микки-Маус и пожимает руки ребятишкам, столпившимся вокруг. И их доверчивые ладошки исчезают в его белой картонной лапе.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю