Текст книги "Пятьдесят на пятьдесят"

Автор книги: Стив Кавана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10

Она

Таймер нагревателя «су-вид»[12]12
  Су-вид (фр. sous-vide) – технология приготовления продуктов в вакуумных упаковках при относительно низкой температуре, несравнимой даже с температурой кипения воды. Считается, что это позволяет сохранить все полезные свойства продуктов. Специальная кухонная техника позволяет с точностью выдерживать необходимую температуру и время приготовления.


[Закрыть] принялся размеренно попискивать. Чуть раньше она уже вставала, чтобы начать готовить кое-какое лакомство к завтраку, а затем вернулась в постель. День предстоял хлопотный. Сбросив одеяло, она прошлепала на кухню, выключила нагреватель и сняла крышку. Внутри был галлон воды, температура которой поддерживалась на уровне ровно ста тридцати градусов[13]13
  130 градусов по Фаренгейту – примерно 55 °C.


[Закрыть] в течение сорока пяти минут. Когда она сунула палец внутрь, вода показалась ей очень горячей, хотя и не обожгла кожу. Достав из водяной бани небольшой пластиковый пакет, она положила его на чистую тарелку. Перед приготовлением мясо было упаковано в вакууме вместе с солью и тридцатью граммами копченого сливочного масла.

Она провела по краю пакета ножом, выпустив облачко теплого пара. Из шкафчика возле коленей достала сковородку с чугунным дном, поставила ее на плиту, зажгла конфорку. Зашипел брошенный на сковороду изрядный кус сливочного масла. Засунув пальцы в пакет, она пощупала кусок печенки. Тот был ощутимо горячим, но не слишком. Не обжигал. На ощупь горячая промасленная печенка оказалась даже слишком уж восхитительной.

Печенку она слегка обжарила с обеих сторон, облизывая замасленные пальцы, и выложила содержимое сковороды на тарелку, на которой уже лежали тосты из хлеба на закваске с мелко нашинкованным авокадо. Несколько капель бальзамического уксуса и ломтик красного апельсина завершили сервировку. Соблазнительные ароматы лишь усилили ее голод. Она отнесла тарелку к обеденному столу, села и принялась за еду.

Наконец отложив нож и вилку, взяла со стола сотовый телефон, лежащий рядом с цифровым диктофоном. Мобильник был одноразовым. Полностью одноразовым. Открыв приложение переадресации звонков, она набрала номер и включила громкую связь. Соединение установилось, послышались длинные гудки. Никто не взял трубку. Она и не рассчитывала, что на звонок ответят. В семь утра в офисе никого не бывает. Она дожидалась автоответчика.

«Это помощник окружного прокурора Уэсли Драйер. Я сейчас недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала…»

Дождавшись короткого писка, она ткнула в кнопку воспроизведения диктофона.

«Это Майк Модин. Я слышал, вы меня искали? Простите, что не в самое удачное время. Я годами откладывал деньги, и теперь пришло время их потратить. Можете называть это кризисом среднего возраста или вообще чем угодно, но я не вернусь. Фрэнк Авеллино мертв, и я могу стать следующим. Он позвонил мне и хотел изменить свое завещание, но не сказал, как и почему. Судя по его речи, я заподозрил бы паранойю и начальную стадию деменции. Это все, что я знаю. Прекратите меня искать. Я не собираюсь с вами разговаривать, мистер Драйер. Просто оставьте меня в покое».

Она оборвала вызов, но диктофон не выключила. Следующий голос принадлежал ей.

«Вот и молодец».

«Это все? Теперь ты меня отпустишь? Перестань, пожалуйста! Пожалуйста, просто отпусти меня! Нет, нет, не делай этого. Нет, не надо…»

Крики Майка на записи превратились в хрип вроде радиопомех. Они были слишком громкими, чтобы микрофон мог их отчетливо уловить.

Оленья печень оказалась хороша. И напомнила ей про того олененка. Его плоть тоже была в меру горячей и пахучей. Хотя быстро остыла. Скоро она больше узнает о деле со стороны обвинения – каких свидетелей и какие данные криминалистической экспертизы они намерены против нее использовать. А еще требовалось знать, какие улики имеются против ее сестры. В остальном от адвокатов нет особого толку. Задача склонить чашу весов в свою пользу целиком и полностью лежит на ее собственных плечах. Взять хотя бы это сообщение на автоответчике Драйера. Оно может нацелить его в определенном направлении.

Имелось множество способов добиться того, чтобы из зала суда она вышла прямо на свободу. Некоторые участники процесса никогда не изменят своего мнения. Этим бедолагам потребуется ее особое внимание.

Отправляя в рот последний кусочек печенки, она подумала, что в этом блюде все-таки чего-то не хватает. Пожалуй, арманьяка. Тяжеловато для завтрака, хотя для ужина – самое то. Теперь Майк Модин уже разделен на компактные фрагменты, плотно обернутые черным пластиком – каждый с диском соответствующего веса из недавно заказанного ею набора гантелей. В Нью-Йорке есть множество способов избавиться от трупа. Реки, конечно, самый простой вариант. На паромах после десяти утра обычно тихо. Она возьмет билет до Дамбо[14]14
  Дамбо – нью-йоркский район с мощеными улочками и перестроенными складскими помещениями, в которых сейчас находятся независимые магазины, элитные рестораны и модные кафе. Расположен на противоположной стороне Ист-Ривер от Манхэттена и соединен с ним Бруклинским и Манхэттенским мостами. Изначально это название представляло собой аббревиатуру DUMBO (Down under the Manhattan Bridge Overpass) – нечто вроде «Территория под путепроводом Манхэттенского моста».


[Закрыть] на Ист-Ривер, а затем, в тени Бруклинского моста, стоя спиной к камере наблюдения на задней палубе, незаметно вывалит черный пакет из своей спортивной сумки, и никто даже и всплеска не услышит.

Она приняла душ, переоделась для бега.

А потом сделала пометку в блокноте, лежащем на столе рядом с ней. После того как она выбросит в реку руки Майка, надо будет заскочить в винный магазин и купить бутылочку арманьяка.

Глава 11

Эдди

Выйдя из офиса окружного прокурора с дополнительными материалами обвинения в руках, я направился прямиком в ресторан Блума на Лексингтон-авеню, где договорился встретиться с Харпер за поздним завтраком. Явился я туда пораньше, так что успел ознакомиться с полученными бумагами еще до ее появления. Наряду с криминалистическими отчетами, там имелась и медкарта Фрэнка Авеллино. Он был в неплохой форме, когда погиб. Единственное, что представляло какой-то интерес, – это заключение невролога, в котором говорилось, что у Фрэнка были проблемы с памятью. Бо́льшую часть куриного врачебного почерка я так и не сумел разобрать. В конце заключения имелась пометка: «ПО 3/12 ДН, регулярная связь по тлф на предмет любых изм.»

У врачей есть свои собственные сокращения, и далеко не все из них являются общепринятыми или даже приведены в словаре медицинских аббревиатур. Я достал свой телефон, просмотрел эти сокращения в медицинском словаре и обнаружил, что «ПО» может расшифровываться сразу несколькими способами, хотя один вариант подходил больше всего – «Повторный осмотр». Что же касается «3/12», то я уже понял, что речь идет о трех месяцах. Итак, «повторный осмотр через три месяца». Но вот это «ДН» мне так и не удалось разгадать. Судя по всему, это не было чем-то особо важным. Меня куда больше интересовали эксперты обвинения и криминалистические отчеты по данному делу. Увиденное наводило на мрачные размышления. Прокуратура могла связать Софию с убийством целым множеством способов.

На орудии убийства обнаружены частичные отпечатки пальцев, совпадающие с отпечатками Софии.

На изуродованном теле жертвы найдены фрагменты волос, предположительно принадлежащие Софии.

На одежде Софии – значительное количество крови. Кровь совпадает с кровью убитого.

В прошлом у меня не раз бывали дела, в которых эксперты-криминалисты создавали мне немало проблем. Но я никогда еще не сталкивался с судебным процессом, в котором против моего клиента было бы так много материальных улик. Единственно, что грело, так это что я знал о наличии подобных улик, указывающих и на Александру Авеллино. Если у Драйера выйдет добиться совместного судебного разбирательства, на котором обвиняемые предстанут перед судом присяжных бок о бок, то он добьется самого легкого приговора за убийство за всю историю штата. Все улики на его стороне.

Было и еще кое-что, что вызывало у меня беспокойство. Отчет судмедэксперта о вскрытии Фрэнка Авеллино я прочитал дважды. Читать этот документ по второму разу вроде не было нужды, но едва только закончив первое чтение, я почувствовал необходимость прочесть его еще разок, как будто что-то пропустил – или же в отчете чего-то не хватало. Фрэнку нанесли множество ножевых ранений, даже укусили. На верхней части груди остался след от единственного укуса. Хотя, если не считать травм, полученных во время нападения, Фрэнк был здоров как бык. Скелет, внутренние органы, суставы – все было просто в образцовом состоянии. Во второй раз я прочел отчет медленней, но опять что-то не давало мне отложить его в сторону. Что-то в нем не складывалось. Наверное, я слишком устал, а может, ужасные подробности того, как человека раскромсали чуть ли не на отдельные куски, просто мешали мне думать…

Я этого не знал. Решил, что надо спросить у Харпер, что она по этому поводу думает.

* * *

Когда она наконец приехала, мы оба заказали кофе и блинчики, а потом я молча сидел, пока Харпер рассказывала мне о том, как провела остаток вчерашнего дня с Софией. Для Софии задачей Харпер было просто проверить квартиру на предмет безопасности и убедиться, что психическое состояние ее подопечной в норме и что у нее есть все необходимое. Настоящей же целью моей помощницы было разговорить Софию, узнать о нашей новой клиентке все, что только возможно. Я работал вместе с Харпер над двумя своими последними делами, и она была просто великолепна. И не просто умна – ей доводилось спасать мне жизнь. И всякий раз, когда она улыбалась, во мне как будто вдруг что-то загоралось – что, как я думал, никогда уже не загорится опять.

– Мы много разговаривали, – сказала Харпер. – Для молодой женщины, которая так и не смогла окончить колледж, София весьма впечатляет своими познаниями. Начитанная, умная, не хуже нас с тобой. Она была шахматным вундеркиндом, как и ее сестра. Они очень близки по возрасту – меньше года разницы, – но совершенно не похожи. Насколько я могу судить, единственное, что их объединяло, – это родители и шахматы. Шахматам их обучила мать.

– Я так ничего и не знаю о первой жене Фрэнка. Кем она была?

– Ее звали Джейн Марсден. Выросла в Верхнем Ист-Сайде, в шикарном таунхаусе, в богатой семье. Познакомилась с Фрэнком, когда тот только пошел в гору. Джейн была типичной светской дамочкой, и у нее не было никаких интересов, кроме как быть богатой, ходить на всякие приемы и играть в шахматы. Похоже, она хотела передать эти свои знания и умения своим дочерям. Судя по всему, это было все, что она могла им дать. Не думаю, что в их доме было так уж много любви. София сказала мне, что мать даже кусала ее, если она допускала ошибку в игре.

– Кусала?!

– Да, за пальцы или за тыльную сторону ладони. У Джейн явно были серьезные проблемы с головой.

Я кивнул.

– Они обе были еще маленькими, когда их мать упала с лестницы на Франклин-стрит и разбилась насмерть. После этого Фрэнк отправил обеих сестер в разные школы-интернаты. София и Александра не то что не ладили – они просто-таки ненавидели друг друга, и не думаю, что смерть их матери им особо помогла. Вот, собственно, и все, что София рассказала мне о своей мамаше, но еще я навела справки в местном отделе полиции. Фрэнк тогда был на каком-то благотворительном вечере, и дома с Джейн оставались только девочки. В «девять-один-один» позвонили как раз Александра с Софией, когда обнаружили свою мать на лестнице.

– Да ну?

– Просто жуть, правда? Как бы там Джейн ни упала, но ее голова застряла между стойками перил. У нее были сломаны шея и лодыжка. Очень неудачное падение. Чистой воды несчастный случай. В таком виде дети ее и нашли. Не возьмусь сказать с полной уверенностью, но, похоже, вскоре после этого София стала посещать психотерапевта, поскольку ее психическое здоровье начало заметно ухудшаться, равно как и успеваемость. Она так и не смогла оправиться от смерти матери. Оценки, посещаемость – все пошло прахом, и чем дальше, тем хуже. У нее бывали периоды, когда она где-то на годик все-таки могла взять себя в руки – ровно настолько, чтобы поступить в колледж или пройти преддипломную практику, а потом бац – вновь натыкалась на стену: очередной нервный срыв. Бедное дитя…

– Ты ей сочувствуешь?

– Вообще-то да. Ты же меня знаешь – соплей я обычно не развожу. У этой девчонки были все преимущества в жизни, а толку-то? Поневоле задумаешься. Она мне понравилась, Эдди.

– Так что она не убийца, – заключил я.

Харпер откусила хрустящий ломтик бекона, погрызла его передними зубами, обдумывая свой ответ, а затем сказала:

– И никаких мотивов, кроме завещания. Если Фрэнк собирался вычеркнуть одну из них, то, пожалуй, для кого-то это вполне мог быть и мотив, но только не для Софии. Для некоторых людей деньги – это все, что ими движет. Я такого в ней не уловила. И она любила Фрэнка. Она говорила мне, что отец всегда поддерживал ее во время болезни. Хотя после смерти Джейн Фрэнк отвернулся от обеих своих дочерей. Причем София перенесла это намного тяжелее, насколько я могу судить. Фрэнк даже несколько раз укладывал ее во всякие реабилитационные центры – печально, что все вроде начало понемногу налаживаться, и тут Фрэнка убили. А еще она сказала, что после смерти Джейн отец так и не стал прежним. У меня сложилось впечатление, что это было нечто большее, чем просто горе. У Фрэнка была и вторая жена, Хизер, которая умерла от передоза четыре года назад.

– Я помню, что где-то читал об этом. Оксиконтин[15]15
  Оксиконтин, он же окси, – сильное обезболивающее средство на основе полусинтетического наркотика оксикодона, бесконтрольная выписка которого врачами привела к т. н. «опиоидному кризису» (эпидемии наркозависимости среди обычных людей) в США, Великобритании и ряде других стран. Попытки ввести контроль за его оборотом и миллиардные иски к фармацевтическим компаниям практически не уменьшили масштабов кризиса, признанного в США национальным бедствием – оксикодон давно научились синтезировать и в подпольных лабораториях.


[Закрыть] вроде как? Печальная история. Это была случайная передозировка?

– По мнению судмедэксперта, вполне вероятно. Никаких предсмертных записок. У Хизер были какие-то сильные боли, и она подсела на окси. Такое сплошь и рядом случается. Печально, но София и Хизер не были особо близки, хотя Хизер была всего на восемь лет старше ее.

Я подчистил свою тарелку, и официантка подлила нам кофе. Семейная история Софии была донельзя трагичной. Две внезапные смерти, обе явно чисто по воле случая, а теперь еще и убийство ее отца… Подумалось, как бы я сам держался, доведись мне пройти через подобный кошмар. За окном ресторана по-прежнему кипела жизнь, как и всегда в Нью-Йорке. Полицейский-автоинспектор о чем-то пререкался с водителем здоровенного мусорного грузовика, а вокруг них пританцовывал бездомный, корча рожи обоим. Маленькая девочка, которую вела за руку ее мать, последовала его примеру и тоже принялась приплясывать, показав полицейскому язык, когда они проходили мимо этой сцены по тротуару. Мимо окна промелькнула бегунья, одетая во все черное, волосы у нее были убраны под плотно надвинутую бейсболку.

– Мотив – это еще не все, знаешь ли… Как думаешь, София способна убить кого-то подобным образом? Фрэнка ведь фактически на мясо разделали.

– Думаю, что все мы способны на чудовищные поступки, – отозвалась Харпер. – Я вот убивала людей, потому что мне просто ничего другого не оставалось. И ни капельки об этом не жалею. Прямо сейчас кое-какие люди лежат в земле, потому что это ты их туда уложил. Вот мы с тобой – двое образованных, рационально мыслящих людей, завтракающих в цивильном месте… Никто и не подумал бы, что мы способны отнять жизнь.

– Но то, как именно убили Фрэнка… Никто из нас не смог бы этого сделать. По крайней мере, я надеюсь, что не смог бы. Как думаешь, а София смогла бы?

– Не думаю, что это ее рук дело. Зачем ей это? Это было убийство безумца, совершенное в приступе ярости. Да, в ней чувствуется гнев, но я просто не могу представить, чтобы София так поступила со своим отцом. Любое насилие в Софии направлено против Софии. Ты видел ее руки?

Я кивнул. Кое-что из сказанного Харпер заставило меня задуматься. В этом деле мне не хватало какой-то важной детальки. И при этом оставалась еще одна, которая никак не вписывалась в общую картину. Две сестры… Отец убит и изувечен, и каждая из них обвиняет другую. У обеих имелась возможность это сделать. И ни у одной из них, похоже, не было причин. Общая сумма наследства составляет сорок девять миллионов долларов, и копы, похоже, думают, что Фрэнк собирался вычеркнуть из завещания одну из сестер. Они не знают, кого именно, а поверенного Фрэнка разыскать так и не удалось. Копы сочли, что мотив был чисто финансовым. Одна из сестер почувствовала себя обманутой – ее собирались вычеркнуть из завещания – и поэтому убила Фрэнка, прежде чем он успел лишить ее наследства. Такова была версия обвинения. Это имело смысл и в то же время не имело никакого смысла. У обеих сестер были деньги. Я явно что-то упускал.

Бегунья, которую я уже видел, опять промелькнула мимо окна. По крайней мере, как мне показалось. Возможно, это была та же самая девушка, а может, и нет. В Нью-Йорке полным-полно любителей бега трусцой. Я покачал головой и допил свой кофе, чтобы отогнать это дежавю. Мне надо было хорошенько выспаться – матрица начинала глючить.

– Я хочу, чтобы ты ознакомилась с вещественными доказательствами. Сегодня утром Драйер предоставил нам предварительные отчеты криминалистов. Особо присмотрись к отчету судмедэксперта. Что-то в нем не складывается – по крайней мере, у меня в голове. Судебный процесс будет проходить быстро, так что нужна полная готовность. Кроме того, Драйер настаивает на совместном процессе.

– А разве у него это выйдет, раз уж обе обвиняют друг друга? – с сомнением произнесла Харпер.

– Он думает, что сумеет отклонить наши ходатайства касательно раздельных слушаний. Возможно, он прав. Мне нужна помощь в этом вопросе. Кто-то, кто знает закон. Юридическое крючкотворство никогда не было моей сильной стороной.

Харпер фыркнула:

– Чья бы корова мычала… Если б тебе требовались аргументы в пользу того, чтобы нарушить закон, то ты ухватился бы за любые крючки.

Я уже давно нуждался в ком-то, кто мог бы пособить мне с моей практикой. В каком-нибудь собрате-адвокате, которому я мог бы доверять. В ком-то, кто не стал бы отжимать мои деньги, переманивать моих клиентов или, что еще хуже, наводить порядок в моем офисе. В последнее время я постоянно присматривался в суде к молодым адвокатам, выискивая того, кто мог бы отвечать всем моим требованиям. Но так пока никого и не нашел. Теперь же у меня просто не было выбора. В этом деле мне требовался помощник. Харпер – отличный следователь, но мне нужен был еще один профессиональный юрист.

– Я вроде знаю одного законника, который мог бы присоединиться к твоей фирме, – сказала Харпер.

– Кто это? – заинтересовался я.

– Сначала я спрошу, заинтересует ли его это. Потом поговорим, на проводах Гарри. А сейчас мне пора. Работы еще до жопы.

– Кто этот законник? Ну хотя бы намекни.

– В общем, он теперь не имеет права заниматься судебной практикой, – туманно ответила Харпер.

Я сразу понял, о ком она говорит. И не думал, что он впишется, но попытаться стоило. Харпер была права. Это было ровно то, что надо, хоть этот человек с некоторых пор не имел права и слова произнести в суде.

Я поблагодарил ее, сказал, что она права, и добавил:

– А я пока пообщаюсь с Софией. До встречи!

Харпер встала из-за стола, прихватив бумаги, которые я ей принес. Я не спеша проводил ее взглядом. При всей нашей дружбе я всегда воспринимал ее прежде всего как бывшего агента ФБР, с одинаковой уверенностью владеющего как стволом, так и собственными мозгами, но в последнее время Харпер стала открываться мне и с совсем другой стороны. Через большие окна ресторана я проследил, как она переходит улицу. На пешеходном переходе было многолюдно, и я увидел прямо у нее за спиной ту женщину в черной лайкре для бега и бейсболке. Под бейсболкой, как видно, у нее была сеточка или что-то в этом роде, поскольку я не взялся бы сказать, какой у нее цвет волос. Когда Харпер перешла на другую сторону улицы, бегунья развернулась и побежала в обратную сторону.

Возможно, это была совсем другая девушка – или, на худой конец, она просто нарезала круги в пределах одного и того же квартала. Я опять выбросил эту бегунью из головы, начиная казаться себе уже полным параноиком.

Мысли в голове беспорядочно сменяли друг друга, и вновь вдруг припомнился тот отчет о вскрытии. На миг показалось, будто я понял, что меня беспокоит. Но эта мысль исчезла столь же быстро, как и появилась. Я попытался дозвониться до Софии, однако она не брала трубку, так что оставил сообщение с просьбой перезвонить мне. Телефон загудел, как только я спустился в метро.

– Мистер Флинн, простите, я пропустила ваш звонок… Что-то случилось?

Это была София. Голос у нее был взволнованный, и она явно запыхалась.

– Всё в порядке. Ничего особенного, но нам нужно поговорить. У вас такой голос, будто вы задыхаетесь… У вас всё в порядке?

– Да, я в порядке.

– Ну вот и отлично. Так мы можем встретиться?

– Конечно. Около пяти? Мне еще нужно кое-куда забежать.

Глава 12

Кейт

В дамском туалете на четырнадцатом этаже здания, в котором располагались офисы «Леви, Бернард и Грофф», Кейт заправила кончики воротничка блузки под лацканы пиджака. Было около двух часов дня, и после раннего завтрака она еще ничего не ела. Была голодна как собака, но слишком зациклена на предстоящей задаче, чтобы заскочить куда-нибудь перекусить.

Посмотрела на свое отражение в зеркале.

Открыла кран, вымыла и вытерла руки.

Опять посмотрелась в зеркало. Подкрасила губы. Резко выдохнула, кивнула и вышла.

Направлялась Кейт в конференц-зал, который был отведен для адвокатов, работающих над делом Авеллино. Леви прозвал это помещение «военным штабом», и, конечно же, когда Кейт открыла дверь, битва там была уже в самом разгаре.

По самому центру зала протянулся длинный стол, заваленный раскрытыми юридическими справочниками, отчетами по судебным делам, лэптопами, кофейными чашками, блокнотами и карандашами. Группа работала все утро, обсуждая доказательства обвинения и возможные стратегии. На следующее утро всем предстояло представить свои идеи Леви. Босс без обиняков дал понять, что тот, чьи предложения он признает лучшими, скорее всего станет его вторым номером и на суде займет место за столом защиты рядом с ним. Кейт хотелось этого больше всего на свете. Это был ее момент, и она не собиралась упускать его. Это с лихвой искупало все то дерьмо, с которым ей здесь доводилось сталкиваться. Это было все, о чем она сейчас могла думать. У всех остальных в комнате было перед ней преимущество, поскольку утреннее совещание Кейт пропустила. И вот теперь она внимательно изучала материалы обвинения, наверстывая упущенное. От нее не ускользнуло, что Леви намеренно отправил ее проветрить голову, не позволив вернуться в офис. И хотя в рабочем плане она здорово отстала, встреча с отцом и подругой в то утро была именно тем, в чем она так нуждалась.

Едва Кейт устроилась за столом на пустом стуле рядом со Скоттом, как в зал ввалились три адвоката из отдела судопроизводства, некогда работавшие в отделе уголовного права, которые устроились напротив них. Все мужчины, все в дорогих костюмах, которые казались им слишком тесными, и в слишком тонких галстуках. Представились они ей как Чед, Брэд и Андерсон. Руки никто из них не протянул, но один из них, Брэд, по-приятельски стукнулся со Скоттом кулаками. А касательно Андерсона она так и не поняла, имя это или фамилия. Впрочем, это не имело особого значения. Брэд, Чед и Андерсон выглядели так, будто сошли с одной колодки, – пергидрольные блондинчики, завсегдатаи тренажерных залов с богатенькими предками и трастовыми фондами.

Кейт вернулась к лежащей перед ней стопке бумаг – краткой истории семьи Авеллино с более подробной информацией об Александре и Софии. И чем дальше читала, тем больше убеждалась, что Александра представляет собой абсолютно дееспособную, организованную личность, которая с юных лет держала себя в руках, ни на шаг не сбиваясь с намеченного для себя пути. В то время как София представлялась ей натуральной катастрофой: регулярные уходы в наркотический штопор, череда пребываний в реабилитационных центрах и кабинетах психотерапевтов и далеко не одно «дружеское вмешательство»[16]16
  «Дружеское вмешательство» (intervention) – довольно распространенное явление в США. Если кто-то страдает алкоголизмом, наркоманией или каким-то опасным заболеванием, но ничего не делает по этому поводу, собирается группа его друзей, знакомых и родственников, чтобы коллективно надавить на него и заставить предпринять какие-то меры. В крайнем случае такая группа доброхотов имеет право поставить в известность правоохранителей или организовать принудительное лечение.


[Закрыть] по поводу деструктивного поведения. Кейт было приятно сознавать, что она явно представляет невиновного человека, но это осознание лишь усиливало груз навалившейся на нее ответственности.

Бремя доказательства вины вне всяких разумных сомнений лежит на стороне обвинения, но защита в суде ни в чем не повинного клиента, обвиняемого в убийстве, – бремя куда более тяжкое.

Невиновность весит тонну.

– Давайте-ка проясним основные моменты. Хватит уже читать всю эту фигню. У нас сорок один день, чтобы подать ходатайство в суд. Время пошло. Нам нужны материалы обвинения, ходатайства об отклонении исков и ходатайство о разделении процесса. Ну что, псы, какие мысли? – спросил один из блондинов в костюмах. Сосредоточившись на деле, Кейт уже забыла, кто из них кто. Решила, что это вроде как Андерсон.

– Андерсон, не употребляй здесь такие выражения, – ответил ему Скотт. – Мы тут не все псы, здесь присутствует дама.

Да, Кейт не ошиблась – возглавлял эту компашку именно Андерсон, который теперь стрельнул в Скотта взглядом, в котором ясно читалось: «Да ну?»

– Ладно, ладно, – отмахнулся он, – псы и сучка. Так лучше?

Один из мужчин в костюмах протянул к Андерсону ладонь с растопыренными пальцами, по которой тот с удовольствием шлепнул, а другой так расхохотался, что согнулся на стуле пополам. Покосившись вбок, Кейт заметила, что Скотт пытается сдержать смех, хотя и безуспешно.

Она ощутила, как кровь приливает к коже у основания шеи, словно сыпь. Кожа покрылась острыми мурашками и стала чувствительной.

Андерсон наверняка заметил ее реакцию, поскольку выставил перед собой руки ладонями вперед, словно пытаясь остановить мчащийся на него автомобиль:

– Ого, и вправду простите… Я не хотел никого обидеть. Это у нас просто такое чувство юмора – лично к вам это не имеет абсолютно никакого отношения.

Чед, Брэд и Скотт наконец угомонились и извинились с улыбками на лицах – ни в одной из них не было ни капли искренности. Извинились, потому что так полагалось.

– Он и вправду сожалеет, – сказал Скотт.

– И я. И Брэд, – сказал тот, которого, как видно, звали Чед.

– Я тоже, – многозначительно добавил Андерсон, борясь с очередным приступом смеха. Брэд, который, похоже, соображал чуток побыстрей Чеда, прикусил палец, чтобы не фыркнуть.

– Простите, я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что тоже сожалею. А не хэштег «Я Тоже», – добавил Андерсон, изображая пальцами кавычки[17]17
  «Я Тоже» (англ. #MeToo) – хэштег, подчеркивающий осуждение сексуального насилия и домогательств со стороны мужчин, который мгновенно распространился в социальных сетях в октябре 2017 г. в результате обвинений в адрес кинопродюсера Харви Вайнштейна, обоснованность ряда которых на данный момент уже официально признана сомнительной.


[Закрыть].

– Может, двинемся дальше? – предложила Кейт.

Мужчины выпрямились, теперь уже немного обеспокоенные тем, что обидели Кейт. С нее уже было достаточно всего этого дерьма. Ей просто хотелось выбежать из комнаты, чтобы куда-нибудь пойти и успокоиться, пока она не успела сказать что-то, о чем может впоследствии пожалеть. Брэд, Чед и Андерсон были старшими по должности за этим столом, и она крепко держала этот факт в голове, так что даже прикусила язык, чтобы с него случайно не сорвалось бранное слово.

– Да, вы совершенно правы. Давайте продолжим. Простите, как вас там зовут, еще раз? – ответил Андерсон.

– Кейт.

– Простите, Кейт. Пожалуйста, поделитесь своими соображениями, – попросил он.

В комнате повисла пауза весом в пятьсот фунтов. Достаточно плотная и глубокая, чтобы утопить человека.

– Я успела уже много прочесть об этой семье. Ситуация там всегда была непростой – может, и не более непростой, чем во многих других семьях, но, что бы там ни происходило в этом доме, София пострадала больше всех. Она просто развалина. Серьезные проблемы с психическим здоровьем, попытки суицида, наркотическая и алкогольная зависимость, непроходящие проблемы с самоувечьями… Обвинению будет проще убедить присяжных в том, что София могла сорваться и убить своего отца.

Воспользовавшись секундной паузой, Кейт оглядела сидящих за столом.

Смешки и ехидные полуулыбочки исчезли. Скотт и блондины в костюмах слушали – серьезно слушали. То, что Кейт собиралась сказать, звучало безумно, но она была уверена, что это может сработать. Ей просто требовалось достаточно поверить в себя, чтобы высказать это вслух.

Скотт заметил:

– При раздельных судебных слушаниях мы не знаем, какой из процессов окружной прокурор назначит первым. Возможно, сначала они рассмотрят дело Софии, и если ее признают виновной, то Драйер удовлетворится всего одним скальпом – может, и не рискнет преследовать Александру. Но у нас нет способа добиться этого. После того как будет удовлетворено наше ходатайство о раздельных разбирательствах, мы не сможем диктовать, какое из них проводить первым.

Брэд, Чед и Андерсон одобрительно кивнули Скотту, а затем начали просматривать свои записи.

– Вы меня не поняли. Я предлагаю не разделять слушания, – сказала Кейт.

Скотт выглядел так, словно получил по физиономии. Голова у него откинулась назад, он нахмурился, а на лбу появились морщины.

– В каком это смысле не разделять слушания? Поскольку обвиняемые обвиняют друг друга, мы должны попытаться – иначе они просто подорвут доверие к самим себе, тыча пальцем друг в друга. Вдруг Александра решит не давать никаких показаний, а София будет свидетельствовать против нее – тогда нам крышка, – сказал Скотт.

– Это может сработать только в том случае, если Александра все-таки решит давать показания, – возразила Кейт. – Взгляните на это с другой стороны. В отдельном судебном процессе мы должны опровергнуть свидетельства, предоставленные прокурором. А в случае с совместным слушанием нам нужно победить только Софию – психически неуравновешенную наркоманку с длинной историей насилия. Александра – молодая женщина-профессионал, с безупречным послужным списком, которая абсолютно убедительно утверждает, что не имеет никакого отношения к убийству. Она не свидетельница, а просто мечта. Четко формулирующая свои мысли, заслуживающая доверия, искренняя.

– Это чертовски рискованно, – заметил Андерсон.

– Знаете старый анекдот про двух фотографов-анималистов, которые спугнули льва на африканской равнине? Тот, кто оказался ближе ко льву, мигом стащил сапоги и переобулся в адидасовские кроссовки. Другой фотограф говорит ему: «Да ты и в кроссовках льва не обгонишь». А первый ему и отвечает: «К черту льва! Я должен обогнать ТЕБЯ!»

* * *

Совещание продолжалась еще час, в течение которого сидящие за столом перебрасывались юридическими принципами и стратегиями. И наконец все уже были готовы разойтись, чтобы изложить свои замыслы в письменном виде. Причем не только представить свои стратегии Леви, но и высказать критические замечания в адрес стратегий своих коллег, как это всем было предложено. Все теперь зависело от документа, который Кейт предстояло составить. Завтрашняя встреча с Леви была ее шансом занять второе кресло в суде.

Поужинав в одиночестве всё за тем столом, Кейт лихорадочно колотила по клавишам лэптопа, выстраивая свою теорию проведения совместного судебного процесса и то и дело переключаясь между текстом служебной записки для Леви и загруженным на компьютер досье, которое их следователи подготовили на Александру.

Если б Кейт могла вести такой образ жизни, как Александра, то была бы на седьмом небе от счастья. До ареста Александра была высокой, белокурой, богатой светской львицей на манхэттенской сцене – вечеринки, лимузины, ужины и платья, о покупке которых Кейт могла только мечтать. Ее риелторский бизнес развивался словно сам по себе – она выставляла на продажу недвижимость для сверхбогатых. И сверхбогатые покупали ее, порой даже не осматривая. На глянцевых страницах журналов, посвященных сплетням и светской жизни, красовалась целая выставка ее бойфрендов, сплошь знаменитостей – баскетболисты, актеры, сыновья актеров, телеведущие и даже блогеры, прославившиеся благодаря своим скандальным подкастам. К тому же Александра была умна. У нее было все, чего можно только пожелать. Прекрасная жизнь и прекрасная одежда. «О боже, что за одежда!» – думала Кейт.