Текст книги "Проклятие Янтарной комнаты"

Автор книги: Стив Берри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА LIV

Замок Луков, Чешская Республика

Четверг, 22 мая, 23.50

Кнолль нашел вход в потайные коридоры легче, чем он предполагал. Он просто наблюдал в приоткрытую дверь, как горничная открывала потайную панель в одном из коридоров первого этажа. Это должно быть южное крыло западного здания. Ему надо добраться до дальнего бастиона и двигаться на северо-восток, туда, где, как он знал, были расположены гостевые комнаты. Он шел осторожно, надеясь не наткнуться ни на кого из персонала. Поздний час должен был уменьшить риск столкновения. Единственными людьми, которые могли здесь болтаться, были горничные, выполняющие последние просьбы гостей перед сном. Сырой коридор под потолком был нашпигован системой вентиляции, водопроводными трубами и электропроводкой. Голые лампочки освещали дорогу.

Кнолль набрел на три винтовые лестницы и нашел то, что считал северным крылом здания. Крошечные смотровые отверстия, расположенные в потайных нишах и закрытые ржавыми железными дверцами, усеивали стены. Глазки были еще одним звоночком из прошлого, анахронизмом, когда глаза и уши являлись единственным способом получения информации. Теперь они были не чем иным, как музейным экспонатом – или же отличной возможностью для любителя подглядывать.

Остановившись у очередного обозревательного пункта, он приоткрыл железные дверцы. Кристиан узнал комнату Шарлотты по красивой постели и секретеру. Лоринг назвал так комнату в честь любовницы короля Баварии Людвига I, ее портрет украшал дальнюю стену. Кноллю стало любопытно, какое именно украшение скрывало глазок. Возможно, резьба по дереву, которую он помнил с того раза, когда сам однажды занимал эту комнату.

Он двинулся дальше.

Внезапно он услышал голоса, доносившиеся из-за каменной стены. Припав к ближайшему глазку, он заглянул внутрь и увидел Рейчел Катлер, стоявшую в центре ярко освещенной комнаты, красные полотенца были обернуты вокруг ее тела и мокрых волос.

Кнолль решил задержаться.

– Я говорила тебе, Маккой что-то задумал, – уверенно заявила Рейчел.

Пол сидел перед полированным секретером розового дерева. Он и Рейчел занимали комнату на четвертом этаже замка. Маккою отвели комнату дальше по коридору. Дворецкий, который принес их сумки наверх, объяснил им, что эта комната называется Свадебной спальней в честь картины, которая висела над огромной кроватью, – портрет семнадцатого века, изображающий пару в аллегорических костюмах. Комната была просторная и оборудована отдельной ванной. Рейчел воспользовалась возможностью полежать несколько минут в ванне, вымывшись перед обедом, который, как им сообщил хозяин, будет накрыт к шести.

– Мне не по себе от этого, – вздохнул Пол. – Я представляю себе Лоринга не таким человеком, которого можно не воспринимать всерьез. И особенно – шантажировать.

Рейчел сняла полотенце с головы и зашла обратно в ванную, насухо вытирая волосы. Затем включила фен.

Пол разглядывал картину на противоположной стене. Это было изображение кающегося святого Петра. Да Кортона или, может, Рени. Итальянцы семнадцатого века, если он правильно помнил. Дорогая картина – при условии, что ее вообще можно было встретить вне музея. Полотно выглядело настоящим. Из того немногого, что он знал о фарфоре, фигурки, выставленные на пристенных полках по обе стороны картины, принадлежали руке Рименшнайдера, немецкого мастера пятнадцатого века, и были бесценны. По пути вверх по лестнице в спальню они проходили мимо других картин, гобеленов и скульптур. Работники музея Атланты многое бы отдали за то, чтобы выставить хотя бы несколько этих предметов!

Фен смолк. Рейчел вышла из ванной, теребя пальцами каштановые волосы.

– Как номер в отеле, – пробормотала она. – Мыло, шампунь и фен…

– За исключением того, что эта комната украшена произведениями искусства стоимостью в миллионы долларов.

– Это все оригиналы?

– Насколько я могу судить.

– Пол, нам надо что-то решать с Маккоем. Он зарвался.

– Согласен. Но посмотри на Лоринга. Он совсем не такой, как я представлял.

– Ты насмотрелся фильмов про Джеймса Бонда. Он просто богатый старик, который любит искусство.

– Он воспринял угрозы Маккоя слишком спокойно, на мой взгляд.

– Может, нам позвонить Паннику и сообщить, что мы остались здесь переночевать?

– Я не думаю. Давай пока просто послушаем. Но я голосую за то, чтобы выбраться отсюда завтра.

– От меня ты жалоб на этот счет не услышишь.

Рейчел развернула полотенце и не спеша стала натягивать трусики. Пол не мог оторвать глаз от треугольника вьющихся волос внизу ее плоского живота, тщетно стараясь оставаться равнодушным. Она подняла ногу, и ему открылся розовый бутон тщательно выбритой промежности.

– Это нечестно, – сказал он, ощущая набухание не умеющей размышлять плоти.

– Что?

– Ты тут вертишься голая.

Рейчел поправила трусики на крепкой попке, подошла и села к нему на колени.

– Я искренне говорила прошлой ночью. Я хочу попытаться снова.

Он смотрел на Снежную королеву, почти голую и такую желанную.

– Я никогда не переставала любить тебя, Пол. Не знаю, что со мной случилось. Думаю, что моя гордость и злость перевесили все остальное. Был момент, когда мне казалось, что я задыхаюсь. Ты тут ни при чем. Это только я. После того как я стала судьей, что-то произошло. Я не могу объяснить.

Она была права. Их проблемы возросли после того, как она приняла присягу. Возможно, свою роль сыграло удовлетворение от того, что все вокруг твердили ей «да, мэм» и «ваша честь». Это чувство было трудно оставить за порогом офиса. Но для него она была Рейчел Бейтс, женщиной, которую он любил, а не предмет поклонения или сосуд мудрости Соломона. Он спорил с ней, говорил ей, что надо делать, и ворчал, когда она этого не делала. Возможно, спустя некоторое время разительный контраст между их мирами стал слишком большим. Все неимоверно усложнилось, и однажды она окончательно избавила себя от одной из сторон жизненного конфликта.

– Смерть отца и все эти события вернули меня домой. Вся семья мамы и отца была убита на войне. У меня никого нет, кроме Марлы и Брента… и тебя.

Ее пышная грудь с набухшими, жаждущими ласки сосками нежно касалась его лица. Пол смотрел на нее и, как прежде, терял голову от возбуждения.

– Я говорю искренне. Ты моя семья, Пол. Я совершила огромную ошибку три года назад и признаюсь тебе в этом. Я была не права!

Он точно знал, насколько трудно ей было сказать эти слова. Но он хотел понять:

– Почему сейчас?

– Прошлая ночь, когда мы носились по аббатству, висели на этом ужасном балконе, я подумала о доме. Ты приехал сюда, когда понял, что я в опасности, и многим рисковал из-за меня. Мне не надо было все так усложнять. Ты не заслужил этого. Все, о чем ты меня когда-либо просил, – это немного мира, покоя и постоянства. А я все только усложняла!

Пол никак не мог выбросить из головы Кристиана Кнолля. Хотя Рейчел и не призналась, но Пол почувствовал, что Кнолль ее привлекал. И Кнолль оставил ее умирать. Возможно, его поступок послужил напоминанием аналитическому уму Рейчел, что на самом деле все не так, как кажется на первый взгляд. Включая ее бывшего мужа. Какого черта! Он любил ее, хотел вернуть. Время действовать, или он потеряет ее навсегда.

И Пол нежно прикоснулся к ее губам.

Возбужденный видом обнаженной Рейчел, Кнолль наблюдал, как Катлеры обнимались. Во время поездки с ней из Мюнхена в Кельхайм он понял, что она все еще думает о своем бывшем муже.

Очень привлекательная бабенка. Полная грудь, тонкая талия, соблазнительная попка, жаркая промежность. Он хорошо помнит, как вчера в аббатстве увлажнился его палец, когда ее влагалище извергло теплую струю желания. Он унизил ее, причинил ей боль, а она его при этом хотела. Черт разберет этих баб. Так почему бы не исправить ситуацию сегодня вечером? Что это теперь изменит? Фелльнер и Моника мертвы. Он безработный. И никто из членов клуба никогда не наймет его после того, что он собирается сделать.

Стук в дверь спальни привлек его внимание.

Кнолль снова прильнул к глазку.

– Кто там? – спросил Пол.

– Маккой.

Рейчел спрыгнула с колен бывшего мужа и, подхватив одежду, исчезла в ванной. Пол встал и открыл дверь. Вошел Маккой. В зеленых вельветовых штанах и полосатой рубашке он выглядел как бригадир строителей. На ноги он напялил рабочие коричневые ботинки.

– Отлично выглядите, Маккой, – пошутил Пол.

– Мой смокинг в чистке.

Пол захлопнул дверь.

– Что за представление вы устроили с Лорингом?

Маккой посмотрел на него.

– Расслабьтесь, советник. Я не пытался растрясти старого козла.

– А что вы пытались сделать?

– Да, Маккой, к чему был весь этот балаган? – спросила Рейчел, выходя из ванной, уже одетая в жатые джинсы и туго обтягивающий пышную грудь свитер.

Маккой не спеша оглядел ее сверху вниз.

– А вы неплохо приоделись, ваша честь.

– Ближе к делу, – отрезала она.

– Я хотел посмотреть, не расколется ли старик, и он раскололся. Я надавил, чтобы посмотреть, крепок ли он. Разуйте глаза! Если бы Лоринг был ни при чем, он бы сказал: «Ублюдки, убирайтесь отсюда к чертовой матери». И уж меньше всего следовало ожидать, что он пригласит нас переночевать.

– Вы говорили не всерьез? – спросил Пол.

– О'кей, я знаю, что вы оба думаете, что я подонок. Но у меня есть свои моральные принципы. Правда, они относительно расплывчаты в большинстве случаев. И тем не менее они у меня есть. В любом случае, он достаточно заинтересовался, чтобы оставить нас ночевать.

– Вы думаете, он член клуба, о котором говорил Грумер? – спросил Пол.

– Надеюсь, что нет, – изменилась в лице Рейчел. – Это может означать, что Кнолль и та женщина поблизости.

Маккоя это не интересовало.

– Это шанс, которым мы должны воспользоваться. У меня предчувствие. Меня ждет в Германии куча инвесторов. Поэтому мне нужны ответы. Я полагаю, что у этого старого негодяя внизу они есть.

– Как долго вы, ребята, сможете подогревать любопытство инвесторов? – съязвила Рейчел.

– Пару дней. Не больше. Они собираются начать работать с другим туннелем утром, но я велел им не спешить. Лично я считаю, что это пустая трата времени.

– Как нам надо вести себя за ужином? – спросила Рейчел.

– Просто. Есть его еду, пить его вино и качать информацию. Нам надо получить больше, чем отдать. Понятно?

Рейчел улыбнулась:

– Да, понятно.

Ужин прошел в дружеской, почти сердечной обстановке. Лоринг увлек своих гостей приятной беседой об искусстве и политике. Пол был очарован обширными познаниями старика. Маккой вел себя примерно, принимая гостеприимство Лоринга как должное, расточая комплименты хозяину по поводу угощения. Пол внимательно следил за всем, отмечая напряженный интерес Рейчел к Маккою. Казалось, она ждала, когда он перейдет черту.

После десерта Лоринг провел для них экскурсию по обширному первому этажу. Коллекция оказалась смесью голландской мебели, французских часов и русских подсвечников. Пол отметил упор на классицизм, реалистично и добросовестно проработанные детали на всех полотнах. Все работы были хорошо сбалансированными композициями, почти рафинированным сочетанием формы и содержания. Мастера безусловно знали свое дело.

Каждая комната имела свое название. Палата Уолдорф. Комната Мольсберг. Зеленая комната. Комната ведьм. Все они были украшены старинной мебелью, в основном оригиналами, объяснил Лоринг, и произведениями искусства. Экспозиция была настолько обширна, что Полу не удалось запомнить хотя бы имена художников. Он пожал плечами и мысленно пожалел, что с ними не было пары искусствоведов. В помещении, которое Лоринг назвал Комнатой предков, старик задержался перед портретом своего отца.

– Мой отец происходит от очень древнего рода. Наследовали в роду Лорингов всегда одни мужчины. Это одна из причин, по которой мы правим этой местностью почти пятьсот лет.

– А что было, когда заправляли коммунисты? – спросила Рейчел.

– Даже тогда, моя дорогая. Моя семья научилась адаптироваться. Не было выбора. Измениться или погибнуть.

– То есть вы работали на коммунистов, – уточнил Маккой.

– А что еще оставалось делать, пан Маккой?

Маккой не ответил и снова обратил свое внимание на портрет Иосифа Лоринга.

– Ваш отец интересовался Янтарной комнатой?

– Очень сильно.

– А он видел оригинал в Ленинграде до войны?

– Вообще-то отец видел комнату до российской революции. Он был большим поклонником янтаря, как, я уверен, вы уже знаете.

– Почему бы нам не отбросить в сторону этот мусор, Лоринг?

Пол съежился от внезапной напряженности в голосе Маккоя. Гениальный ход или снова игры?

– У меня прорублена дыра в горе в ста пятидесяти километрах на запад отсюда. Эта работа обошлась мне и вкладчикам в миллион долларов. Все, что я получил за хлопоты, – три грузовика и пять скелетов. Позвольте мне рассказать вам, что я думаю.

Лоринг сел в одно из кожаных кресел.

– Пожалуйста.

Маккой взял с подноса бокал кларета, который ему предложил дворецкий.

– Долинский рассказал мне историю о поезде, выехавшем из оккупированной Европы примерно первого мая тысяча девятьсот сорок пятого. Янтарная комната предположительно была в этом поезде. Свидетели говорят, что ящики были выгружены в Чехословакии, под Тынец-над-Сазавоу. Оттуда ящики предположительно были отправлены грузовиками на юг. Одна версия говорит о том, что их хранили в подземном бункере, использовавшемся полевым маршалом фон Шернером, командующим немецкой армией. Другая версия говорит, что их отправили на запад, в Германию. По третьей версии – в Польшу, на восток. Какая из них правильная?

– Я тоже слышал такие истории. Но если я правильно помню, русские проводили интенсивные раскопки этого бункера. Там ничего не нашли, так что одна версия исключается. Что касается версии о Польше, я сомневаюсь.

– Почему это? – спросил Маккой, тоже садясь.

Пол остался стоять, Рейчел стояла рядом с ним. Было интересно наблюдать за схваткой этих двух мужчин. Маккой профессионально управился с партнерами и так же хорошо справлялся сейчас, явно интуитивно чувствуя, когда надо давить, а когда тянуть.

– У поляков нет столько ума или ресурсов, чтобы прятать такое сокровище, – сказал Лоринг. – Кто-нибудь обязательно уже нашел бы его.

– Это предрассудок, не более того, – ответил на это Маккой.

– Вовсе нет. Это просто факт. В течение всей истории поляки были не в состоянии надолго организовать себя в объединенную страну. Они ведомые, но не ведущие.

– Так вы говорите, на запад, в Германию?

– Я ничего не говорю, пан Маккой. Только то, что из всех трех вариантов, которые вы предложили, запад представляется наиболее вероятным.

Рейчел удобно устроилась в кресле, прежде чем вступить в разговор.

– Господин Лоринг…

– Пожалуйста, моя дорогая. Зовите меня Эрнст.

– Хорошо… Эрнст. Грумер был убежден, что Кнолль и женщина, убившая Макарова, работали на членов тайного клуба. Он назвал их искателями потерянной старины. Кнолль и та женщина предположительно эквизиторы этой таинственной организации. Они крадут произведения искусства, которые уже были украдены, члены соревнуются друг с другом в том, что можно найти.

– Звучит интригующе. Но я могу уверить вас, что не являюсь членом похожей на эту или вообще какой бы то ни было организации. Как вы видите, мой дом полон произведений искусства. Я известный коллекционер и открыто выставляю свои сокровища.

– А янтарь? Мы видели не так чтобы много, – сказал Маккой.

– У меня есть несколько красивых вещиц. Хотите взглянуть?

– Да, черт возьми.

Лоринг повел их из Комнаты предков по длинному закрученному коридору в глубину замка. Комната, в которую они наконец зашли, была маленьким помещением без окон. Лоринг щелкнул выключателем, спрятанным в камне, и яркий свет залил деревянные витрины, окаймлявшие стены. Пол прошел вдоль витрин с богемским стеклом и золотым литьем Маира. Каждый образец был старше трехсот лет и в отличном состоянии. Две витрины были полностью заполнены янтарем. Среди образцов были шкатулка, шахматная доска с фигурами, двухэтажный комодик, табакерка, тазик для бритья, подставка для мыла и кисточка для взбивания пены.

– Большинство восемнадцатого века, – сказал Лоринг. – Все из мастерских Царского Села. Двое мастеров, которые создали эту красоту, работали над панелями Янтарной комнаты.

– Это лучшее из того, что я когда-либо видел, – сказал Пол.

– Я очень горд этой коллекцией. Каждый экземпляр стоил мне состояния. Но, увы, у меня нет Янтарной комнаты, чтобы их дополнить, как бы мне того ни хотелось.

– Почему я вам не верю? – спросил Маккой.

– Откровенно говоря, пан Маккой, это не важно, верите вы мне или нет. Более важней вопрос о том, как вы собираетесь доказать свое утверждение. Вы приходите в мой дом и кидаете дикие обвинения – угрожаете мне открыть их прессе, не имея достаточных оснований для вашего заявления, кроме сфабрикованных фотографий букв на песке и бессвязной речи корыстного академика.

– Я не помню, чтобы говорил о том, что Грумер был академиком, – сказал Маккой.

– Нет, не говорили. Но я знаком с герром доктором. Он имел репутацию, которую я бы счел незавидной.

Пол заметил перемену в тоне Лоринга. Мягкости, снисходительности как ни бывало. Слова звучали медленно, твердо, взвешенно. Терпение этого человека было явно на исходе.

На Маккоя, казалось, это не произвело впечатления.

– Я думаю, пан Лоринг, что человек с вашим опытом и воспитанием мог бы справиться с таким колючим типом, как я.

Лоринг улыбнулся:

– Я нахожу вашу откровенность забавной. Со мной нечасто так разговаривают.

– Вы думали над моим дневным предложением?

– На самом деле да. Миллион долларов США решили бы проблему с вашими инвестициями?

– Три миллиона было бы лучше.

– Тогда, я полагаю, мы остановимся на двух, больше не торгуясь?

– Да.

Лоринг хихикнул:

– Пан Маккой, вы мне по душе.

ГЛАВА LV

Замок Луков, Чешская Республика

Пятница, 23 мая, 2.15

Пол ворочался в постели. Он не мог заснуть с тех пор, как они с Рейчел поднялись в свою комнату незадолго до полуночи. Рейчел спала рядом с ним в огромной кровати. Она не храпела, но дышала тяжело, как обычно. Он думал о Лоринге и Маккое. Старик легко расстался с двумя миллионами долларов. Может, Маккой прав? Лоринг прятал что-то, что должна была защитить сделка в два миллиона долларов? Но что? Неужели Янтарную комнату?

Он представил нацистов, сдирающих панели со стен дворца, затем везущих их на грузовиках через Советский Союз, только чтобы потом снова их разобрать и увезти на грузовиках в глубь Германии четыре года спустя. В каком состоянии они были? Возможно, они к тому времени имели лишь ценность сырья, которое можно было бы использовать в других произведениях искусства? Что там писал Борисов в своих статьях? Панели состояли из ста тысяч кусков янтаря. Конечно, это чего-то стоило на мировом рынке. Может, в этом было дело. Лоринг нашел янтарь и продал его, заработав достаточно, чтобы два миллиона долларов были удачной сделкой за молчание.

Он встал с постели и подкрался к своим рубашке и брюкам, наброшенным на кресло, и тихонько натянул их. Ботинки надевать не стал – босые ноги будут производить меньше шума. Сон не шел, и он очень хотел исследовать выставочные комнаты первого этажа. Обилие произведений искусства, которое они видели ранее, подавляло, и это затрудняло их восприятие. Он надеялся, что Лоринг не будет возражать против небольшого частного осмотра.

Он бросил взгляд на Рейчел. Она свернулась калачиком под одеялом, на ее обнаженное тело была накинута только одна из его байковых рубашек. Они занимались любовью два часа назад впервые за почти четыре года. Он все еще чувствовал напряженность между ними, его тело было истощено от всплеска эмоций, которые он считал больше невозможными. Могли ли они на этот раз все сделать правильно? Один только Бог знал, как он хотел этого. Последние две недели были, конечно, и сладкими, и горькими. Петр погиб, но, может, семья Катлеров будет восстановлена. Он надеялся, что не был просто оказавшимся рядом мужчиной, которым она заполнила пустоту. Слова Рейчел о том, что он существенная часть ее семьи, все еще звучали у него в ушах. Почему он был так подозрителен и осторожен? Возможно, из-за того удара, который он испытал три года назад, – осторожность прикрывала его сердце от другого сокрушительного удара.

Он приоткрыл дверь и тихонько выскользнул в холл. Раскаленные настенные светильники мягко горели. Ни звука не раздавалось. Он подошел к толстым каменным перилам и посмотрел вниз на фойе четырьмя этажами ниже, мраморное помещение освещалось серией настольных ламп. Массивная выключенная хрустальная люстра свисала до третьего этажа.

Он шел по ковровой дорожке вниз по каменной лестнице, заворачивающей вправо, на первый этаж. Босой и безмолвный, он продвигался в глубину замка, исследуя широкие коридоры позади обеденного зала, ведущие к серии просторных комнат, где были выставлены произведения искусств. Дверь ни в одну комнату не была закрыта.

Он вошел в Комнату ведьм, где, как объяснил Лоринг раньше, когда-то заседал местный суд по делам ведьм. Он подошел к ряду шкафов из черного дерева и включил крошечные галогеновые лампочки. Полки были наполнены артефактами римских времен. Статуэтки, весы, тарелки, сосуды, лампы, колокольчики, инструменты. Несколько фигурок вырезанных из камня богинь. Он узнал Викторию, римский символ победы, корона и пальмовая ветвь в ее вытянутых руках служили подсказкой.

Внезапно из холла раздался звук. Негромкий. Как шум подошв по ковру. Но в тишине он прозвучал громко.

Он повернул голову налево в сторону открытой двери и замер, почти не дыша. Были ли это шаги или просто вековое здание готовилось к ночному сну? Он протянул руку и тихонько выключил светильники. Шкафы погрузились в темноту. Он подкрался к софе и скрючился за ней.

Еще один звук раздался рядом с ним. Шаги. Определенно. Кто-то был в холле. Он сжался еще сильнее за кушеткой и ждал, надеясь, что кто бы это ни был, он пройдет мимо. Может, это был кто-то из слуг на обязательном обходе.

Тень показалась в освещенном дверном проеме. Он выглянул из-за софы.

Вейленд Маккой прошел мимо.

Он должен был догадаться.

Пол на цыпочках подошел к двери. Маккой был в нескольких футах от него, направляясь к одной из дальних комнат. Ранее Лоринг просто указал на темное помещение и назвал это Романской комнатой, но не предложил зайти.

– Не спится? – прошептал он.

Маккой подпрыгнул и резко развернулся.

– Проклятие, Катлер, – прошептал он одними губами. – Вы меня до смерти напугали.

Великан был одет в джинсы и пуловер. Пол показал на босые ноги Маккоя:

– Мы начинаем думать одинаково. Это пугает.

– Небольшая простуда мне не повредит, господин городской адвокат.

Они отошли в глубь Комнаты ведьм и говорили шепотом.

– Вам тоже любопытно? – спросил Пол.

– Да, черт возьми. Два гребаных миллиона. Лоринг кинулся на них, как муха на дерьмо.

– Вам интересно, что он знает?

– Не знаю точно что, но он не только много знает, но и много прячет. Проблема в том, что этот богемский Лувр так набит барахлом, что мы можем никогда не узнать.

– Мы можем заблудиться в этом лабиринте.

Вдруг что-то прогремело по холлу. Как металл по камню. Он и Маккой высунули головы и посмотрели налево. Тусклый желтый прямоугольник света пробивался из Романской комнаты в дальнем конце галереи.

– Я за то, чтобы пойти посмотреть, – сказал Маккой.

– Почему нет? Мы уже зашли так далеко.

Маккой шел первым по ковровой дорожке. В открытой двери Романской комнаты они оба замерли на месте.

– О черт, – скорее выдохнул, чем сказал, Пол.

Кнолль наблюдал через глазок, как Пол Катлер нацепил одежду и вышел. Рейчел Катлер не слышала, как ушел ее бывший муж, и все еще спала под одеялом. Он ждал несколько часов, прежде чем двинуться с места, давая всем достаточно времени, чтобы улечься спать. Он планировал начать с Катлеров, двинуться к Маккою, а затем к Лорингу и Данцер, особенно наслаждаясь предчувствием мести последним двум, смакуя момент их смерти, награды за убийство Фелльнера и Моники. Но неожиданный уход Пола Катлера создал проблему. Если припомнить, что рассказывала о нем Рейчел, ее бывший муж не был искателем приключений. Но все-таки, как оказалось, был, пустившись куда-то босиком посреди ночи. Конечно, он шел не на кухню перекусить. Он, скорее всего, разнюхивал. Хорошо, он настигнет его позже.

После Рейчел.

Он прокрался по проходу, нашел первый выход и нажал на пружинный механизм. Каменная пластина отворила вход в одну из пустых спален на четвертом этаже. Кристиан вышел в холл и быстро прошел к комнате, где спала Рейчел Катлер.

Он вошел и запер за собой дверь.

Подойдя к камину в стиле Ренессанс, Кнолль нашел выключатель, замаскированный под часть позолоченного литья. Он не вошел прямо из тайного прохода из боязни произвести слишком много шума, но теперь ему может понадобиться поспешно выйти. Кнолль нажал на рычаг и оставил скрытую дверь полуоткрытой.

Он подошел к постели.

Рейчел Катлер все еще мирно спала.

Он повернул правую руку и подождал, пока кинжал скользнет в его ладонь.

– Это чертова потайная дверь, – сказал Маккой.

Пол никогда не видел такой раньше. Старые фильмы и романы рассказывали об их существовании, но прямо перед глазами, в тридцати футах, часть каменной стены была открыта, повернута вокруг центральной оси. Одна из деревянных витрин была плотно прикреплена к ней, три фута с каждой стороны открывали проход в освещенную комнату позади.

Маккой шагнул вперед.

Пол преградил ему дорогу:

– Вы с ума сошли?

– Бросьте, Катлер. Для этого мы здесь.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что наш хозяин не случайно оставил ее открытой. Давайте не будем его разочаровывать.

Пол был уверен, что идти внутрь было глупостью. Он сам пустил этот снежный ком с горы, но теперь не был уверен, что нужно катиться с ним вместе до логического конца. Может, ему стоит просто подняться назад к Рейчел? Но мальчишеское любопытство пересилило.

В следующей комнате еще больше подсвеченных изнутри витрин стояли вдоль стен и в центре. Пол шел за Маккоем по лабиринту с благоговением. Античные статуи и бюсты. Египетская и ближневосточная резьба. Гравюры майя. Античные драгоценности. Пара картин привлекла его внимание. Рембрандт семнадцатого века, который, как он знал, был украден из немецкого музея тридцать лет назад, и Беллини, вывезенный из Италии примерно в то же время. Обе были в числе разыскиваемых мировых сокровищ. Он вспомнил семинар в своем музее по этому предмету.

– Маккой, это все краденое.

– Откуда вы знаете?

Он остановился перед одним из шкафчиков, высотой по грудь, где был выставлен черный череп, покоящийся на стеклянном пьедестале.

– Это «Пекинский человек». Никто не видел его после Второй мировой войны. И эти две картины определенно украдены. Черт. То, что говорил Грумер, чистая правда. Клуб Девяти существует, и Лоринг, без сомнения, вхож в него.

– Успокойтесь, Катлер. Мы этого не знаем. Может, у парня небольшой частный тайник, который он держит при себе. Давайте не будем говорить необдуманно.

Пол посмотрел вперед на открытые белые двойные двери и заметил внутри мозаику цвета виски. Как завороженный, Пол двинулся в ту сторону. Маккой пошел за ним. В проеме они оба застыли на месте.

– Не может быть! – прошептал Маккой.

Пол не моргая и не отводя глаз смотрел на Янтарную комнату.

– Может, как видите, – ответил знакомый голос.

Всеобщее замешательство было нарушено двумя людьми, вошедшими через другие двери справа. Один из них был Лоринг. Другая – светловолосая женщина из Штодта. Сюзанна. Оба были вооружены пистолетами.

– Я вижу, вы приняли мое приглашение, – сказал Лоринг.

Маккой первым вышел из ступора:

– Не хотели вас разочаровывать, сэр.

Лоринг махнул пистолетом:

– Что вы думаете о моем сокровище?

Маккой сделал еще шаг. Рука женщины сжалась на рукоятке пистолета, стало видно, как побелели ногти на пальцах, сжимавших оружие.

– Спокойнее, дамочка. Дайте полюбоваться ручной работой.

Маккой подошел к одной из янтарных стен. Было похоже, что он окончательно пришел в себя.

Пол повернулся к женщине, которую Кнолль назвал Сюзанной:

– Вы нашли Макарова с моей помощью, не так ли?

– Да, господин Катлер. Информация оказалась весьма полезна.

– Вы убили старика из-за этого? – Пол указал на стены вокруг.

– Нет, пан Катлер, – сказал Лоринг. – Она убила его для меня.

Лоринг и женщина стояли на дальнем краю комнаты площадью в тридцать футов. Двойные двери открывались со стороны трех стен, окна располагались на четвертой, но Пол предположил, что они не настоящие. Помещение было явно внутренним. Маккой продолжал восхищаться янтарем, поглаживая его поверхность. Если бы не их неприятное положение, Пол бы тоже отдал должное такому великолепию. Не многие американские адвокаты, ведущие наследственные дела, оказывались в чешском замке под дулами двух пистолетов. Определенно этот предмет не преподавали в его юридической школе.

– Ступай, – мягко сказал Лоринг Сюзанне.

Блондинка с кошачьей грацией бесшумно выскользнула из комнаты. Лоринг стоял на противоположной стороне комнаты и держал пистолет наготове. Маккой подошел ближе к Полу.

– Мы подождем здесь, господа, пока Сюзанна приведет госпожу Катлер.

Маккой подошел ближе к Полу.

– Какого хрена нам теперь делать? – прошептал Пол.

– Будь я проклят, если знаю.

Кнолль медленно откинул одеяло и залез в постель. Он прижался к Рейчел и нежно погладил ее грудь. Она ответила на его прикосновение, легко вздохнув, все еще полусонная. Он провел рукой по всему ее телу и обнаружил, что она голая под рубашкой. Она подкатилась к нему и прижалась сильнее.

– Пол, – прошептала она.

Он ухватил ее рукой за горло, перевернул на спину и сел на нее верхом. Глаза Рейчел стали огромными от ужаса. Он поднес кинжал к ее горлу, нежно потрогав кончиком рану, не зажившую с прошлой ночи.

– Вам надо было последовать моему совету.

– Где Пол? – удалось выговорить ей.

– У меня.

Она попыталась сопротивляться. Он прижал лезвие к ее горлу.

– Лежите тихо, фрау Катлер, или мне опять придется проткнуть вашу кожу. Не могу гарантировать ту же аккуратность ежедневно, вы меня понимаете, фрау?

Рейчел замерла.

Он показал головой в сторону открытой панели, отпуская немного свою хватку, чтобы она могла посмотреть.

– Он там, – прошипел Кнолль, снова крепко схватил ее за горло и повел нож вниз по ее рубашке, срезая пуговицы. Рубашка расползлась, обнажив ее пышную грудь. Он провел кончиком ножа по линии соска.

– Я наблюдал с той стороны стены. Вы пылко трахаетесь, фрау.

Она плюнула в него.

Он ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. На несколько мгновений удар лишил ее зрения. Этот подонок умел бить. От боли и ненависти брызнули слезы.