Текст книги "Сестрица невесты принца (СИ)"

Автор книги: Степанида Воск

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 39

От ответа на трудный вопрос меня спас все тот же телефон, который вдруг решил, что ему пора перезагрузиться. Иногда на него нападала такая блажь. Во всем виновата левая прошивка, установленная однокурсником для более быстрой работы. После ее инсталляции телефон действительно стал работать гораздо лучше, но при этом иной раз жил своей жизнью. Как будто в него подселили чью-то душу.

Не иначе готовился к восстанию машин, пробуя собственные силы.

Однако именно в этот раз я была благодарна и однокурснику с его ломаной прошивкой, и телефону внезапно надумавшему поиграть в мертвого.

– Ну, вот. Отключился, – произнесла постучав телефоном по ладошке. – Вечно он выкаблучивается.

Пожаловалась, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Кто? Платон? – оживился Вайолет.

Ему заметно стало лучше. Бледность ушла. В глазах появился блеск. Все это оценила за доли секунды.

– Если бы…, – пробормотала. – Телефон у меня барахлит.

– Так надо новый, – заявил мистер очевидность.

Можно подумать я сама не знала что нужно делать.

– Угу. С первой зарплаты и куплю, – пообещала сама себе. – Вам уже легче? – не всю же ночь мне торчать сиделкой в чужой квартире, пора и выдвигаться.

– Заметно.

– Вот и хорошо. Тогда я пошла дособираю вещи для Марии Сергеевны. Сегодня я точно к ней уже не попаду, – глянула на часы.

Время стремительно приближалось к полуночи.

О, Боже! Мне пора уже быть дома. А я до сих пор где-то брожу.

Проблема как оказаться в двух местах одновременно выступила на первый план, заслонив собою все остальные. Я совершенно забыла о непонятностях случившихся со мной совершенно недавно. Меня даже не волновало почему позвонил Платон.

Я чувствовала себя Золушкой, чье время истекало. Внутренний метроном сигнализировал об опасности.

Словно заведенный веник прошлась по квартире, собирая вещи. Для этого мне понадобилось всего лишь полтора десятка минут. Я даже успела отыскать корм для кота, налить воду в миску и пару раз провести по лобастой голове.

– Я готова, – отрапортовала, стоя по стойке смирно перед Вайолетом. Он уже не лежал на кушетке, а спокойно прохаживался по квартире.

Полегчало.

Не только мне, но, судя по всему, и Вайолету.

Мужчина лишь кивнул, соглашаясь и… чуть покачиваясь зашагал в сторону выхода из квартиры.

Я хмыкнула, неся в руках сумку с вещами и следя за Вайолетом.

Кое-кому не так уж хорошо, как пытается показывать.

С котиком, чьего имени так и не узнала, попрощалась до завтра, прежде чем закрыть дверь квартиры.

– На лифте я не поеду, – сходу заявила, стоило нам выйти на лестничную клетку.

Вайолет глубоко вздохнул, но возражать не стал. И мы медленно побрели по ступенькам вниз.

– Ой, что-то я выдохлась. Давайте постоим, – предложила, когда заметила, что Вайолета начало покачивать гораздо сильнее. Он упорно молчал, не признаваясь в плохом самочувствии.

Взгляд полный благодарности перехватила через отражение в окне.

Вайолет, конечно, не перестал быть индюком, но смерти я ему не желала.

Свежий воздух на улице напомнил о приближении холодов. Я заметно поежилась, чувствуя себя не вполне комфортно.

– Возьмите, – протянул Вайолет мне свою ветровку. И когда только успел снять? Я даже не заметила.

Что меня дернуло взять ее, неизвестно. По всей видимости, на плече сидел чертенок и он руководил моими действиям.

В машину загружались молча, ехали тоже без слов. Вайолет лишь спросил адрес куда меня подвезти. О том, чтобы вернуться в больницу речи не шло. Слишком поздно.

Во двор моего дома машина Вайолета въехала без пяти двенадцать.

Я то и дело поглядывала на наручные часы, моля всех святых, чтобы успеть вернуться домой именно сегодня. Совершенно не к месту вспомнила, что так и не купила творог. Маман мне еще припомнит за так и не приготовленные вареники. Вряд ли ее будет интересовать мои приключения. Скорее самым важным окажется, что я оставила всю семью голодными. Я уже представляла с какими эпитетами мама обрушится на мою несчастную голову.

Додумать я не успела.

Фонари автомобиля Вайолета выхватили из темноты знакомый автомобиль.

Что возле моего дома делает машина Платона? Дорогой авто бельмом выделялся на на привычном фоне.

Ответ на этот вопрос я получила почти сразу, стоило только выйти из автомобиля.

На детской площадке, освещенной со всех сторон фонарями, на лавочке в рядок сидели… мама… папа… Алина … и Платон. И выжидающе смотрели на вылезающих из автомобиля меня и Вайолета.

Глава 40

Первой не выдержала Алина.

– А вот и блудная дочь вернулась. А мы тут все глазоньки проплакали, пока ее выглядывали, думая, что с ней случилось страшное. А она улыбается.

Интересно, где она увидела улыбку на моем лице? Видимо, в своем воображении.

Я молча подходила к родственникам, замершим с осуждающими выражениями на лице.

– Ты где была? – подключилась мама. – Почему не отвечала на телефон? – она повысила голос. – Где творог?

– Так он не звонил, – произнесла растерянно. Не ответить матери я не могла. – А творог я не купила.

Уж лучше сразу признаться во всех грехах, чем растягивать это «удовольствие» надолго.

– Это как он не звонил? Я тебе сто раз набирала, – мама не сдерживалась. – Зачем тебе телефон, если ты им не пользуешься?

Я полезла в сумочку за телефоном, желая за действиями скрыть нервозность. Когда на меня внимательно смотрят пять пар глаз внутри возникает ощущение будто тело превратилось в студень. Такое же мягкое и колышущееся от любого громкого звука.

Телефон даже не пришлось долго искать. Он сам прыгнул в руку. Я нажала на кнопку включения.

Все выжидательно смотрели на мои манипуляции.

Предательский гаджет загрузился за доли секунды. И высветил… сорок восемь пропущенных вызовов от мамы, пять от папы, двадцать девять от Алины и семь от Платона.

– Ой, – от удивления чуть не выронила телефон из рук.

Такого количества пропущенных звонков я не видела даже в самом страшном сне.

– Ну, что? Убедилась? – ядовито произнесла сестричка. – Это как надо было быть занятой, чтобы не обращать внимание на разрывающийся телефон. Это ж чем же вы занимались до глубокой ночи, чтобы игнорировать беспокоящихся родственников, – продолжала Алина.

Мама кивала каждому слову сестры. Папа не сводил глаз, на его лице играли желваки. Платон встал с лавочки, пытливо смотря на Вайолета.

– Мы бабушку спасали, – пробормотала растерянно.

Я еще никак не могла отойти от осознания того, что за целый день у меня даже мысли не возникло позвонить кому-нибудь и предупредить о задержке. Я ни на миг не вспомнила ни об Алине, ни о маме, ни о папе. Про Платона и говорить нечего. С отношением к нему я определилась до этого.

Совесть, спавшая целый день, внезапно проснулась и во всеуслышание заявила о себе. Да так громко, что хоть уши зажимай от ее возмущений.

– Ты еще скажи, что котика с дерева спасала, – саркастически напомнила мне сестричка давний случай, когда я задержалась в гостях у соседки.

Мы с ней пили чай с вкусными сушками и разговаривали. О многом. О разном. Я тогда себя впервые почувствовала кому-то действительно интересной. У меня интересовались мнением. Расспрашивали про мою жизнь. Со мной делились советами. Со мной просто разговаривали как с равной, не смотря на разницу в возрасте. Я тогда почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Которое закончилось в тот же миг, стоило вернуться домой и получить нагоняй за позднее возвращение.

– Котика не спасала. Всего лишь покормила и воды налила, – отчиталась.

– Мам, да она издевается, – принялась жаловаться сестра. – Прошлялась где-то всю ночь, а теперь нам сказки рассказывает.

– Я прошу прощения, что вмешиваюсь в вашу милую беседу, – начал издали Вайолет, – но может быть вы выслушаете до конца почему Полина задержалась.

Сестре волей-неволей пришлось замолчать, хоть и ненадолго.

– А что ее слушать? – огрызнулась Алина. – И так все ясно. Опять будут отговорки. У нее всегда на первом месте чужие люди, а не свои родные. Она всегда находит для них время. А родной матери помочь она не может. Дома за нее волнуются, переживают, а ей хоть бы хны.

Мама усиленно кивала, соглашаясь со словами младшей дочери. Когда дело касалось выговоров за проступки мама с Алиной вещали душа в душу.

– Алина, вы не правы, – мягко перебил Вайолет Полину. – Не стоит так говорить о сестре.

Я и предположить не могла, что он встанет на мою сторону.

– А вы, господин Вайолет, ее не защищайте. Понятное дело что вы теперь будете покрывать друг друга, – Алина закусила удила. – Рука руку моет, – двусмысленно добавила она.

То с какой обидой она смотрела на мужчину, говорило само за себя. Алина обиделась за пренебрежение ее персоной. И теперь по полной отдувалась на всех кто был на моей стороне.

– Так. Хватит, – внезапно громко произнес отец, вставая с лавки. – Не стоит и дальше устраивать разборки на улице. Алина, Полина, марш домой. Там и поговорим. Время уже позднее. Нечего на улице торчать. А вы, молодые люди… вам тоже, наверняка, пора, – папа был очень зол. У него чуть ли не искры из глаз сыпались.

Я бы сказала, что таким рассерженным и властным никогда его раньше не видела. В нем словно другой человек проснулся. Строгий и решительный.

– Папа, – Алина попыталась возмутиться.

– Алинка, цыц, – прикрикнула мать. – Слушай отца.

Она удивленными глазами смотрела на мужа, но перечить его воле не стала, и сестру приструнила.

Я с понурой головой побрела в сторону дома, не дожидаясь понуканий, зная, что там продолжится головомойка. Идти на Голгофу не хотелось вовсе. Но другого пути не было. Следовало нести ответственность за свои поступки.

Прежде чем зайти в подъезд, я на прощание посмотрела в сторону оставшихся на площадке мужчин. Платон стоял ко мне спиной и что-то выговаривал Вайолету. А тот… тот не сводил с меня черных пылающих золотом глаз.

Этот его взгляд, пронизывающий до глубины души, острой иглой кольнул в самое сердце.

Неосознанно подняла руку к груди, как будто она могла избавить от иррационального чувства потери чего-то важного.

Что за ерунда? У меня никогда не было проблем с сердечной мышцей.

Я даже головой тряхнула, сбрасывая наваждение. Привидится же такое.

И чуть не споткнулась о порог. В последний миг удержалась на ногах.

– Под ноги смотри, – услышала ворчание Алины. – А не на чужих мужчин заглядывайся, – недовольно заявила сестра, идущая следом.

Глава 41

Вайолет еле сдерживался, чтобы оставаться спокойным в присутствии родственников Полины. Внутри него клокотал огонь, рвущийся наружу, когда он слышал обвинения бросаемые в адрес девушки. Ведь, он был непосредственным свидетелем событий, из-за которых она задержалась. А еще виноват в том, что Полина пропустила звонки. Это он своей силой заглушил входящий сигнал.

Но больше всего его разозлило как без выяснения обстоятельств, без выслушивания объяснений со стороны Полины, ее близкие набросились на девушку с упреками, гнусными оскорблениями. Они даже шанса не дали на то, чтобы как-то пояснить свое отсутствие.

Вайолет давно усвоил, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Предпочитал вначале разобраться в ситуации, выяснить весь расклад сил и только потом рубить сплеча. В противном случае могло случиться непоправимое.

Но родственники Полины как один накинулись на нее, словно стая коршунов на добычу. Да еще Платон своим молчанием оказывал психологическое давление. А ведь он был в курсе произошедшего. Но, судя по всему, и словом не обмолвился родственникам Полины о причине ее отсутствия.

Чего он вовсе не ожидал, так это столь агрессивного поведения со стороны Алины к сестре. В голове у Вайолета медленно перемешивался калейдоскоп из прошедших событий, отрывков разговоров и увиденного непосредственно в последние минуты общения с семьей Полины.

Он не любил, когда его выставляли дураком. Но судя по совокупности всех фактов, доступных ему, выходило, что так оно и было. Слова Платона о двуликости Алины и ее способности все переворачивать с ног на голову он не принял во внимание, а зря. Любящая сестра никогда не будет оскорблять родного человека на глазах у посторонних. Она, наоборот, защит, прикроет.

А что он видел на самом деле?

Неприкрытую агрессию, направленную на Полину в присутствии лиц не относящихся к семье. Желание выставить Полину в неприглядном свете перед ним и Платоном, стремление унизить, оскорбить. В ее словах прослеживалась явная манипуляция родными.

Теперь Вайолет совершенно иначе относился ко всему увиденному и услышанному. Он мог анализировать и сопоставлять. А еще оценивать людей по поступкам. Так же как и драконов. Он давно знал, что подмечая мелочи в поведении можно сложить полное мнение о человеке.

И корил себя за близорукость. За то, что не увидел очевидного. Повелся на складную речь, не замечая главного. На красивую обложку, затмившую все рациональные мысли, что для советника его уровня непростительно.

Алина яркая и броская снаружи, оказалась с червоточинкой внутри. Теперь он это видел очень ясно. Она прекрасно передергивала, мастерски манипулировала, филигранно обрабатывала ложь, облачая ее в одежду настоящих фактов. И эту подделку сходу сложно отличить от правдивой истории.

Платон сразу разобрался в чем дело. А он, Вайолет, продолжал жить в нарисованной им же самим иллюзии, сложившейся во время виртуального общения.

Он привык считать, что умная, начитанная, эрудированная собеседница, покорившая его изначально, это Алина. А Полина ее злая сестричка.

Но так ли это на самом деле?

В памяти один за другим всплывали эпизоды из прошлого, накладывались на события настоящего, вплетались в канву психологического портрета непосредственно составляемого Вайолетом.

День, проведенный бок о бок с Полиной, показал, что девушка жалостлива, сострадательна и ответственна. И Алинины слова подтвердили его наблюдения. И теперь совершенно иначе Вайолет воспринимал то, что рассказывала о сестре Алина. В ее словах обнаружились бреши, которые ранее он не замечал.

Или не хотел замечать.

И это его злило со страшной силой.

Лишь ценою нечеловеческих усилий он не дал волю гневу, не позволил себе сорваться. А мягко, применяя весь свой опыт общения, постарался погасить конфликт. Не дать ему разгореться. Хотя, на самом деле, хотелось поступить иначе. Рыкнуть так, чтобы в радиусе километра всем стало понятно кто здесь хозяин положения, к кому нужно прислушиваться. И чьего слова бояться.

Будь он у себя дома, то так бы и сделал. А здесь нельзя, тут надо быть осторожным и предусмотрительным.

Если бы не своевременное вмешательство отца Полины, то неизвестно смог бы Вайолет и дальше вести себя внешне столь спокойно и невозмутимо.

Хотя, неизвестно что лучше. Скандал внутри семейства на улице или громкая ссора в доме. Ведь там Полина одна, без защиты.

Вайолет ненавидевший несправедливость всеми фибрами души с запозданием осознал последствия ухода Полины вместе с семьей.

А тут еще Платон со своими претензиями.

– Что ты делал рядом с моей девушкой? Я же сказал не приближаться к ней, – рычал Платон, наступая.

– Она не твоя девушка, ты сам сказал, что вы расстались, – парировал Вайолет, не двигаясь ни на сантиметр прочь.

– Тебя это не касается. Я приказываю убрать свои лапы от Полины. Она моя, – у Платона разве что огонь изо рта не вылетал, настолько он был рассержен.

– Ты вначале у Полины спроси хочет она быть твоей или нет.

Откровенность Платона была как нельзя кстати.

– У тебя забыл спросить, что мне делать с моей девушкой, – мужчина не слышал ничего кроме своих слов.

– Лучше бы заступился перед ее родственниками, а не молчал со скорбным видом обиженной добродетели, – продолжил наступать Вайолет.

– Я сам разберусь как мне себя вести и с кем, – глаза Платона пылали красным. Еще немного и сорвется.

– Объясни, не ты ли натравил на Полину ее сестричку? – решил выяснить подозрения младший.

– Ты еще недавно с Алины пылинки сдувал, а теперь на Полину переметнулся? С чего бы это? – Платон продолжил гнуть свою линию.

– Никуда я не переметнулся. Ненавижу несправедливость в отличие от некоторых.

– А я, значит, люблю?

– А ты ей потворствуешь, – Вайолета не так-то просто переспорить.

– Хочешь подраться? – не выдержал Платон.

– Ну, давай. Пусть все люди увидят это зрелище, – улыбнулся младший. Если он не сорвался в присутствии Полины и ее родственников, то сейчас тем более не сорвется.

– Щенок, решил меня учить как себя вести? – изо рта Платона вырвался маленький шарик огня. И тут же погас.

– Что я слышу? Планктон решил наплевать на все нормы приличия, – иронично заметил Вайолет.

Неизвестно к чему привела бы дальнейшая перепалка, не получи мужчины срочные вызова на свои мобильные.

Глава 42

До резиденции Вайолет с Платоном неслись наперегонки. Ни светофоры, ни погодные условия не могли остановить драконов, летящих под покровом ночи. Разве что крылья им заменяли колеса автомобилей.

У Вайолета была мысль перекинуться, но вспомнив о недавнем магическом истощении решил не рисковать. А Платону было лень возвращаться за любимой тачкой на ночь глядя. Да и не любил он летать ночью, в отличие от племянника.

Так и летели на пределе возможностей, выжимая из автомобилей последние капли скорости, которые те могли выдать.

В посольство влетели почти одновременно. Чуть не застряли в дверях. Благо, что двери широкие. Хотя бока помяли друг другу изрядно.

– Жирдяй, – в сердцах бросил Вайолет.

– Сам такой, – ответил Платон, как в старые добрые времена.

Когда мужчины еще не были мужчинами, а были желторотыми пацанами, то у Платона имелись небольшие проблемы с весом. Любимая тетушка уж очень любила племянничка и откармливала как на убой. За что от мальчишек Платон получил еще одно обидное прозвище, которое он выбивал из рта обидчиков кулаками.

Став взрослым гормоны и кровь драконов сыграли свою роль, мужчина потерял лишние килограммы, но память окружающих сохранила погоняло.

В главный зал, где был установлен артефакт связи Платон и Вайолет ввалились спустя пятнадцать минут после срочного вызова.

Фигура Повелителя в ритуальном облачении горой возвышалась над постаментом с артефактом связи. Он и в жизни отличался высоким ростом и могучим телосложением, а уж магический ретранслятор и вовсе увеличил образ Повелителя чуть ли не наполовину. Даже через расстояние ощущалась харизма и властность мужчины. Его взгляд пронизывал насквозь, проникал в самые потаенные уголки на кого он обращал внимание. Поговаривали, что для Повелителя драконов ничего не стоило влезть в мысли любого, независимо от расстояния. Кто хоть раз сталкивался с ним в живую отмечали крутой нрав, нетерпимость к чужим слабостям и безапелляционность решений. Для него не существовало слова «нет». Его приказы должны были исполняться точно и в срок, а иначе ждало наказание.

– Я долго буду вас ждать? – прогромыхал голос Повелителя, усиленный магически. – Где вас птицы носят ночью? – продолжил он возмущаться.

Оба мужчины как подкошенные упали ниц, склонив головы, не смея перечить ни словом, ни жестом.

– Почему я вынужден отложить важные дела и тратить свое время на ожидание своих подданных? Я вас спрашиваю?

– Простите Повелитель, мы виноваты. Обстоятельства так сложились, – взял удар на себя Вайолет.

– А ты что молчишь, драконье отродье? – рыкнул Повелитель, имея в виду Платона.

Все знали, что Повелитель на дух его не переносит. Потому и отправил главой дипмиссии в большой мир. В случае провала тот должен понести наказание.

– Мы выполняли ваше поручение, потому отсутствовали на месте, – в пол проговорил Платон.

– Ночью? – саркастически переспросил Повелитель, чьи глаза горели желтым, выдавая раздражение. – Просвети меня что же вы делали далеко от дома в столь позднее время. И постарайся быть достаточно убедительным.

Вайолет искоса взглянул на Платона, пытаясь понять что тот задумал. И почему покрывает его. Уж он-то точно весь день и полночи занимался совершенно посторонними делами, никак не связанными с Миссией.

– Повелитель, в прошлом своем отчете мы сообщили о предпринятых нами мерах по размещению спецоборудования в ключевых точках города, – начал издали Платон.

Повелителю это не понравилось. Он тут же прервал пространную речь дракона.

– Все это известно мне из вашего отчета, как ты заметил, – ядовито заметил мужчина. – Ближе к делу. Или это все болтовня для отвода глаз? Думаешь, мне надоест слушать повторение одного и того же и разговор сам собой затихнет, – громыхал главный дракон.

– Нет. Я хотел чтобы было понятно. Вкратце суть дела такова, что путем селективной выборки обнаружены женские особи, геном которых с определенной долей вероятности подходит к разыскиваемому нами. Мы с Вайолетом пытались установить контакт с этими особями.

– Ха-ха-ха, – нарочито рассмеялся Повелитель. – Теперь это так называется «пойти по бабам»? – не поверил он ни одному слову.

– Нет, – твердо произнес Платон. – Если Повелитель разрешит, то я покажу данные исследований, а так же информацию по выявленным особям.

– Какая доля вероятности что они те, которые нужны? – сразу же ухватился за главное Повелитель.

– Сорок процентов, – последовал ответ. – Плюс – минус погрешности.

– Это мало. У нас на месте точно такие результаты и вы знаете к чему они приводят.

Ритуальное облачение Повелителя лишний раз свидетельствовало, что недавно он присутствовал на погребении.

– Повелитель, по эту сторону Грани совершенно иной фон. Я думаю, что окажись эти особи в на нашей стороне Грани, то результаты были значительно выше.

– Так доставьте их сюда. Немедленно, – громыхал он. Мужчина даже вперед подался, как будто мог что-то рассмотреть за пределами комнаты.

– Повелитель, не все так просто. Чтобы интересующие нас особи оказались по нашу сторону Грани необходимо провести подготовительную работу, разработать и внедрить легенду. Нельзя допустить распространения любой информации, которые в дальнейшем может нам же и повредить. Все должно быть исполнено так, чтобы не поползли лишние слухи и сплетни. Любая информация, не важно какая, негативная или позитивная, здесь распространяется молниеносно, путем СМИ и социальных сетей. Нам не нужна огласка.

– Я сказал, немедленно.

– Внезапное исчезновение нужных нам особей вызовет большой резонанс, – выпалил Вайолет, уяснивший суть дела. – Вы хотите взбудоражить общественность? Настроить против нас госструктуры? Чтобы нам перекрыли границу?

Хмурый взгляд Повелителя говорил о многом.

– Неделя. Я даю вам неделю на решение этой задачи. Через неделю первые подходящие особи должны быть по нашу сторону Грани.

– Месяц, – Вайолет не сдавался. – Нам нужен месяц и комар носа не подточит. Все будет обставлено так, что никто ничего не заподозрит. Я ручаюсь.

– Хорошо. Отвечаешь головой.

Вайолет с Платоном вздохнули.

– Через две недели они должны быть здесь, – Повелитель оставил последнее слово за собой. – И ни днем больше.