Текст книги "Проект Дэт-рок (СИ)"
Автор книги: Степан Михайлов
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
– Страданий можно избежать, если ты пойдешь на сделку со своей далеко не идеальной, не розовой совестью – наемник изобразил какой-то непонятный жест и сложил руки домиком над головой, – Признайся, что ты хуже нас, точнее, хуже меня… и будешь отпущена! Попроси прощения у кисы, позволь бедняжке полностью исцелиться, реабилитироваться после долгой болезни…
Получив инструкцию к возможному освобождению, агентша немедля заговорила с женщиной-кошкой и попыталась смягчить ее гнев:
– То, что произошло с тобой, несомненно, хуже смерти… – но либо банальное упрямство, либо, напротив, гордая совесть, помешала раскаянию.
– Этого мало! – заметила Леди, – Ну, же, неужто тебя не грызет стыд?
– Я была внедренным шпионом на сверхважном задании! – сидящая смутилась и принялась отстаивать позицию, не отрекаясь от нот дозированного чванства и спесивости, – Собирала результаты опытов, анализируя полученные данные и отправляя их правительству! В этом и заключалась моя тогдашняя работа, и уж прости, что я выполняла ее настолько хорошо, что предпочла статус инкогнито твоему спасению! – крича и надрываясь, она очень быстро трезвела, – Прошлого не вернешь, скольких бы ты не убила! И я ни о чем, ни о чем не жалею! Будущее эволюции нашего мира, будущее глобальной индустрии науки важнее жизни одного человека! Я присягала этим идеалам, вступая в ОПБ!
Когда Альбина прекратила высказываться и в помещении на миг водворилось затишье, Ханк дернул плечами, смерив русскую недоуменным взглядом и спросил:
– Это что сейчас было, я не понял? Извинение???
– О, я еще не то вам скажу – а Альби, тем не менее, продолжила неприятно удивлять эту парочку, – Если я начну под пытками, прося пощады, выговаривать соболезнования, предпринимать попытки обелить себя, опускаться до сраных извинений, знай же, все это до последнего слова – ложь!
Ханк поглядел на Пантеру, стоящую с отвисшей квадратной челюстью и выпученными глазками:
– Ты смотри-ка, я таких смелых мужиков не встречал, не то что девчонок! – и, хлопая ладошками, гладко осклабился, – Во даёт! Ну, вообще…
– Подвергнуть тебя трансформации было трудным решением! – снова запричитала невольница, – Но мне не за что вымаливать прощение. Я перед собой полностью чиста!
Эверглейдс.
Тем временем ОПБ-шники конкретизировали местоположение осуществившего посадку самолета второй группы через три часа непроизводительной мороки. Родригес, Парошин и Дэт-рок попросили менее опытного Верна Дурсля остаться на базе, объясняя это необходимостью иметь в штабе хотя бы одного человека на случай появления оснований для проведения внеплановых проверок. Дурсль сперва нежился, объясняя, какой из него первоклассный стрелок, но повторная просьба Командира, менее формальная, более человеческая, убедила бойца пойти навстречу.
– Ты нужен здесь, понимаешь? Кто-то должен остаться, а… – Родригес никогда никому ничего не доказывал, но с возрастом люди становятся сентиментальнее и забивают на лишние принципы, – А там уже нельзя будет повернуться назад. Живи, морпех! Живи и упивайся каждым прожитым моментом, приказ понятен?
Переосмыслив, Дурсль вытолкнул из себя кратенькое:
– Да, сэр…
И Командир его тут же поправил:
– Не да, а так точно!
Вашингтон. Белый Дом.
Мистер Бэкон разжаловал Хилари за леность. Не в силах мириться с постыдным бездействием, на которое обрекает чиновников их статус, президент спустил его степенью пониже. Также Бэкон проследил, чтобы этот человек покинул свой пост без мелкомахинационных
замашек отвоевать часть полномочий.
“Мда – думал глава США, сидя в удобнейшем тепленьком кресле, – Все-то у Тейлора не ахти. Даже грустно стало. Чую, при сборке мы сильно напортачили, и, как это бывает в пылком коллективе, вероятно, кто-то кого-то подвел, раз речь идет об исчезновении”
Бэкон не особо блистал знанием войны. В молодости ему доводилось служить, но весьма недолго, поэтому при выборе состава опирался на мнение более компетентного Родригеса, для которого война – родная мать.
Щелкино. Час ночи. Дом над “Чернобылем”.
Зуд, жжение и чувство засоренности в глазах – боль копилась, сжималась и крепла, заполняя составные части почти всех структур
организма! Блондинка боялась теоретизировать, сколько еще продлятся мытарства. На иголки, неровно торчащие из-под треснутых ногтей, стало резко плевать.
– С окосевшей стервозки почти слетел хмель! – сообщила Ханку Пантера. Ее названный братец стоял уже где-то сорок минут, скрестив руки, и ничего не произносил.
Наемник, разведавший уже все воплощения взгляда истерзанной девушки, в успокоительных целях произнес слова, достаточно приятные для пушистой сообщницы:
– Когда она поймет твою боль, все это и многое другое уйдет в прошлое.
Утомившись лицезреть и принимать на слух сей маразм, Альбина раскрыла рот после длиннющего перерыва:
– Ты что, не понимаешь, что происходит? Это чудовище… этот подонок играет тобой, как когда-то играл своей девушкой? Как там ее звали… – в глазах рябило, а в ушах ощутимо звенело, но постепенно обостряющийся дискомфорт не мешал удобопонятно доносить свои мазы, – Ты слышала о некой Эллен, которая кончила, скажем, не очень хорошо? Не боишься, что тебя ждет аналогичный финал?
Пантера повернулась к ней, чтобы вразумительно ответить, но ее лучший друг, заботливый Ханки, расчетливо опередил коварную подружку:
– Ты ее обезобразила и оставила умирать, а я помогаю ей исцелиться от причиненных тобой ран.
– Тогда отвези ее на Майами, что ли, пусть отдохнет… – хорошо прокашлявшись, Альб возобновила попытки достучаться до мстительной бестии, – Думаешь, на мне все закончится? Виноватый всегда найдется, а твой дружок будет считать себя чистеньким, пока счет его жертв не перевалит за сотню! Потом он просто сдохнет от горького осознания того, что вы вытворяли!
– Ты неправа. У него достаточно силы воли, чтобы убивать, не сожалея! – надела ухмылку Пантера, – Ему вообще впору сбросить ненужные остаточные чувства вроде жалости…
– Готова поспорить, вы начали с чистой символики. Может, с персонала Чернобыля, который вдруг куда-то запропастился? – ОПБ-шница начала уверенно и не больно робко приближаться к сути, – Или как тогда объяснить, что в самом многонаселенном подземном муравейнике планеты вдруг прекратила кипеть жизнь?
– Ты права! – вновь откликнулась Пантера, сдувающая пылинки со свитера Ханка, – Это была собака…
Поняв напрасность своих потуг, оказавшихся попросту бессмысленными, Альбина выхрипела порцию тихих ругательств и смирилась с незавидной участью быть во всем крайней.
– Гранд заставил его убить собаку – кошка ласкала лицо мечника, щупала за щеки, немного царапая их, – И, как бы извращенно это не звучало, страдания пошли ему на пользу, они закалили воина без страха! – закончив миловаться с ним, мутантка сделала два шага в сторону Альби:
– Да-да, братик мне все рассказал, до конца! О своей ужасной судьбе! О Лэтсе Гранде, о том, как пришлось убить любимую девушку… – Ханку доставляло несказанное удовольствие слышать о себе столь лестные отзывы, да еще в таком категорическом тоне, – Но он поборол детские травмы, как и боль, причиненную Грандом. Он создал себя заново! Самосконструировался, самопостроился и самообучился!
…Меж тем состав первой группы, за исключением Дурсля, оставшегося сторожить базу в зеленом Эверглейдсе, уже ходил по украинской земле, ошиваясь возле истребителя, одиноко пустующего посреди бескрайнего поля.
Живой компьютер, Дэт-рок, просканировал местность на наличие следов биологического характера. Нашел кровь на траве, нашел отпечатки чьих-то ног, наступил на труп Роберто Гиннесса… но на этом находки прекратились. Определить группу крови и резус-фактор не составило особого труда – что-то принадлежало Сафаровой, а что-то укоканному Гиннессу.
Зайдя в истребитель, где властвовал мрак, Родригес с Парошиным включили тактические фонари и лазерные целеуказатели. Разбавившие темень “красные лучики” дрожали, как и винтовки, как и сами руки вояк.
– Слава небесам, ребята хотя бы не разбились, это уже дает повод надеяться… – Командир “тонко” подметил явное, сохраняя бойцовскую оптимистичность.
– Может, решили зажить шведской семейкой? – да и русский пытался отмачивать шутки, правда, в основном, тупые и пошлые, – Ну, или, допустим, Альби приспичило взять отпуск, чтобы сбежать от меня. Ты знаешь, я не подарок…
– Эй! – Команд перенял внимание Володи на себя, – Смотри, что я нашел здесь – и поднял с пола мобильник, еще не разрядившийся, а также заметил следы борьбы в виде одного сломанного кресла и нескольких порванных ремней безопасности.
Парошин с великим энтузиазмом прочел последнюю телефонную заметку, состоящую всего из трех слов: “среди нас маньяк”, и, медленно выдыхая, сказал:
– Да, это моя Альби, без боя не сдается – и еще через парочку мигов, – Хотя бы в теории простой человек может справиться с Ханком? До меня доходили слухи, что Спаун надирал ему задницу, а ведь Ночник, насколько мне известно, не обладает какими-либо суперспособностями…
Несмотря на характерную позитивность высказываний, Родригес оставался реалистом и говорил друзьям так, как есть, а не так, как хотелось бы им:
– При всем уважении, Альбина – не Спаун.
И с этой правдой приходилось мириться…
Три ночи.
Волосы, стриженные коротко и криво, торчали, как колючки у ежа. Лицо бесцветно туманное, чумазое, с редким выражением угрюмости… Леди Пантера наблюдала, как шпионка тускнела, увядала, поэтапно превращаясь в некрасивую мумию. Полчасочка назад кошка обкорнала ее ножницами, вставила еще одну иголочку, облила водкой, после чего покинула помещение.
Пять часов ночи.
Петь песни уже не получалось, как раньше. Мутантка оставила страдалице лист пенопласта, в который та покорно вонзилась зубами, как делали блокадницы, когда невыносимо хотели трапезничать.
Поспав на другом этаже с часок, наемник вернулся к блондинке. Держа в руках пластиковую полторалитровку холодного пиваса, он пригублял помаленьку и оставался бодрячком.
– Ночь будет дооолгой – в экстазе пропел Ханк, – Но я знаю, ты так просто не сдашься. Ты будешь требовать добавки, пока не подавишься.
Наливая пивко себе в чашку, подлец завел монолог, который прокручивал в голове последние минут сорок:
– Родригес видит талант, хоть и совсем не замечает крысок под носом. Знаешь, у нас много общего!
Ни с того, ни с сего Альбина начала проявлять нечто вроде профессионального интереса, и даже перестала ощущать накаленную до предела обстановку.
Опустошив чашку в три-четыре глотка, Ханк продолжил после быстрой паузы:
– Мы часто носим запасные лица. На работе, на улице, общаясь с друзьями и знакомыми, порой не снимаем их даже, находясь в родной квартире. Эти лица называются масками. Но наше истинное Я погребено глубоко-глубоко внутри, там, где его никто не отыщет. Поэтому Родригес меня не раскусил, поэтому ты не раскусила меня… – наемник взял еще одну иглу, так сказать, по привычке.
Смотря на нее, Альбина аж облизнулась, поскольку испытывать боль, не являясь поклонницей мазохизма, все же куда приятнее, чем выслушивать омерзительную софистику в лучших традициях гуманитариев, на которую даже не стоит отвечать. Про истинное Я, погребение и бла-бла-бла…
– Как там твоя подруга с шерстью, которую ты кисой зовешь? Дрыхнет или, может, прогуливается?
– Она сейчас спит – ответил Ханки, – Не переживай так, у нас еще вся ночь впереди! Веселья хватит на обоих!
А затем наклонился к блондинке, положил иголочку обратно и подобрее сузил глазки:
– Помоги мне помочь ей. Киса должна поставить точку. Просто признай, что ты неправа, что предала кошечку, скажи это вслух и вуаля! Можешь гулять на все четыре стороны! Волосы отрастут со временем, а эта фигня заживет. Это все ерунда…
Находясь на застойном пике эмоционального порыва, девушка, почти потерявшая способность двигать пальцами, избавилась от застрявших в зубах крошек пенопласта и излила своему мучителю все, что думает о нем. Без компромиссов:
– Ты такое лицемерище, ужас… – ей было тошно по многим причинам, но основной источник появления чувства тошноты стоял рядом и смотрел на нее, – Я предала ее, значит? Оглянись, детка! Ты предал всю команду! Сколько людей, доверявших тебе, погибло! Я видела настоящего воина без страха, захороненного глубоко внутри! Так вот, воин без страха – это трус, который всегда ищет оправдания и виноватых, потому что знает, какое он дерьмо, но боится признать!
– Ты меня не знаешь, так что… – недоговорившего Ханка настиг неприятный сюрприз: Сафарова каким-то чудом избавилась от кандалов, вытащила из межногтевого пространства все иглы и воткнула их наемнику в шею. Когда тот с зубным скрежетом вырвал иголки и попытался схватить вскочившую за руку, ему пришелся пробивной удар кованого каблука по нижней части лица. Затем такой же двойной, но уже по верхней. И некогда уверенный в себе воин без страха отлетел на пять метров, гулко хрястнувшись об потёртый кафель стенки.
Не собираясь спускать обидчику побои и увечья, знойная Альбина, чьи наступательные порывы бурлили и пенились, махала ногами в воздухе, подпрыгивала, норовила в третий раз достать по морде тактично ускользающего Ханка.
От варианта закончить возню быстро, с помощью клинка, наемник то и дело отказывался, помня, что дерется с рядовой каратисткой, неспособной составить ему достойной конкуренции. Подспудно или умышленно поддаваясь ей, он оттягивал печальный финал.
Леди Пантера, из угла наблюдавшая за их эффектным махачем, приблизила закономерный итог. Подкравшись к “стерве” с тыла, шерстистая толкнула ее на сверкающее острие клинка, который Ханк изначально доставал не для того, чтобы убить, а просто помахать им. Помахать перед носиком жертвы.
Но, услышав громкую просьбу подруги:
– Давай! Чего ты с ней возишься?
Наемник подумал над тем, чтобы изменить решение.
Бежавшая, словно под действием энергетика, Альбина охнула от неожиданности, не успела затормозить и фактически сама напоролась на меч.
…ОПБ-шники ходили в пяти километрах от места, где недавно пролили кровь агентессы, и пока еще не знали об этом. Родригес, недопустимо человечный для роли исполняющего обязанности директора секретного спецподразделения, выспрашивал Владимира об их неудавшихся отношениях с пропавшей.
– Ты, как я понял, находился в браке с одной, женщиной любя другую. Но после смерти жены понял, что на самом деле ее ты любил ничуть не меньше…
– Это обыденное проявление моей эгоистической натуры – вкрадчиво объяснял русский, озираясь, точно боясь быть услышанным посторонними, – Когда мужчина находится в отношениях с одной, ему свойственно желать кого-то еще. Так и с Альби… – видимо, крайне остерегался разглашения интимных секретов, – Еще вчера я дулся, винил в нежелании создания семьи и не хотел прислушиваться к зову ее сердца. Но сейчас мне безразлично наше совместное будущее, лишь ее жизнь имеет ценность. И это не совсем любовь, а, скорее…
– Привязанность? – попытался отгадать сверхопытный Тейлор, – Крайне поганая штука, держит сильнее любви...
Быть может, поздновато, но в тему, у Парошина затрещала рация, которую тот мгновенно поднес к уху. Получилось расслышать только два тяжелых хрипка, наполненных болью, затем женский голосочек пропал.
– Телефон возможно отследить по особому сигналу – подсказал Команд, – Не дрейфь. Мертвым бы не приспичило пытаться связаться с друзьями…
Изо рта быстро побелевшей девушки равномерной струей потекла темно-вишневая жидкость. Ее убийцы, таки добившиеся того, к чему, возможно, неосознанно шли, собрались вот-вот уходить. Женоненавистник немножечко убрался, подмел пол ради символических целей…
– Что за… – уловив слухом какое-то престранное пипикание, он подошел к истекающей и снял с руки резиновый часовой браслет (часы-телефон, находка для шпионов), – Похоже, кое-кто соскучился по своему зайчонку. Что ж, мы не станем никого разлучать…
– Верно, пупсик, плевать! – поддакнула “растроганная” кошка, – Но, как ты думаешь, что ее бой-френд почувствует, найдя стерву в таком состоянии?
Уже стоя в дверном приеме, Ханк похотливо улыбнулся и с радостью ответил подруге:
– Совершенно неважно. Главное, что почувствуем мы.
– И что же?
– Моральное исцеление…
Не досконально помня территорию Чернобыля, Родригес с затруднением ориентировался на местности, в навалившейся на него действительности. Из полости рта исходил запах алкоголя. Командир выпил, прежде чем отправиться на поиски…
Прошло еще одно получасье и бойцам все-таки посчастливилось отыскать “сатанинскую” недостройку. Сигнал не пропадал, даря призрачную надежду, слабую, как сердцебиение угасающей Альбины, которая лежит и ждет… уже не зная чего.
Дэт-рок активировал плазменный пулемет, входивший в арсенал замонтированного оружия, и устранил псов-мутантов, пожиравших чьи-то залежавшиеся останки. Левая рука странсформировалась в пушку, а через треть минуты произошло обратное превращение.
Чуть позднее робот, Командир и русский, согласовавшись, как действовать, разошлись по разным точкам заброшки.
Парошин держал винтовку на изготовку у плеча, выставив ее вперед. Его движения были четкими, уверенными из-за внутренних шумов, не позволяющих рассредоточиться. Обстановка запустенья,
“попахивающая” настоящим Чернобылем, требовала от бойца самоотдачи, ничего не обещая взамен. Звуковой сигнал начинал пропадать, так как в часах разряжались мини-батарейки…
“Нет, только не это”
Русский бегал в жуткой спешке с одного этажа на другой, осматривая комнаты, некоторые из которых были закрыты на замок.
Грязные унитазы, сломанные подоконники, как после полувековой давности, нацарапанные неприличные граффити, мелькающие то тут, то там – все указывало на то, что с какого-то года предыдущего столетия данное здание служило прикрытием для не поддающихся здравому смыслу аморальных происков ученых, чьи понты и не до конца осуществленные амбиции принесли человечеству больше страданий, чем выгоды. Поэтому антисанитарию, правящую в доме, никто не спешил устранять.
“Где же ты, где?”
Неспособный уследить за собственной внимательностью, Парошин несколько раз прошел мимо. Три раза, если не брать в расчет первый неполный. И, подустав, на четвертый, он обратил внимание на дверь, нижняя половина которой вся почернела от запекшейся крови. Сначала ОПБ-шник предположил, это могло быть краской или чем-то еще. Но когда сигнал вновь раздался, и раздался настойчиво, тревога за судьбу напарницы вспыхнула с новой мощью.
“Альби?”
Владимир принял, что никакой ошибки не произошло, и свернувшаяся кровь – это не что иное, как свернувшаяся кровь.
Не прекращая верить и не отвлекаясь на непогашенное, пыхнувшее в душе пламя, распространяющее там легкие-средние ожоги, Парошин отчаянно выбил дверь и зашел. Под ботиночными подошвами захрустели осколки бутылок из-под водки, смешанные все с той же кровью (Ханк, выметываясь, так и не убрал комнатку полностью), а материя, заковывающая в цепи, именуемая тревогой, кодом беспокойства, ослепила русского с концами.
– Боже, нет! Не умирай! Нет!
Покойно взрыдая и шепча что-то очень быстро об её бесконечной любви к нему, расходуя максимум сил на элементарную работу лицевых мышц, одинаково сложно поддающихся контролю, целуя и поцеловывая, пока сводимые судорогой охладевшие губы не перестали подчиняться, Альбина произнесла последнее:
– Прости…
Теперь она лежала неподвижно, застывшая, точно труп, отвернув голову вправо, в сторону выбитой двери. Она обрадовалась, что перед смертью получилось увидеться с ним, но… “замерзшая” мимика не смогла передать эту радость.
– Альби, Альби, очнись, ну, же, Альб! Подмога уже в пути, давай, просыпайся! – прозрев всю горечь случившейся трагедии, вспомнив заезженную истину о навсегда ушедшем, не склонном к возвращению, Владимир, истошно взвыл, стуча лбом об M16, – О, боже, любовь моя, блядь! – и заплакал до покраснения кожи, до возникновения
пронзающих колик.
– Пол, как слышно меня? Ее сигнал пропал! Парошин тоже куда-то скатился, хрен знает куда. В общем, продолжаю поиски, не смей вырубать рацию…
Родригес еще часок пробегал по дому, пока также, как и русский, не нашел ту злосчастную комнату. А увидев Владимира с Альбиной, их обоих, не сказать, чтоб утешился. Все сегодняшнее приключение стремилось походить на дрянной, некрасивый, гадкий, гадостный, мерзкий, омерзительный сон, из которого каждый возжелает выкарабкаться, как только окажется в нем. Как из болота, как из кучи вонючего дерьма…
Командир застал невероятно драматичную картину, первую
претендентку на роль его следующего самого ужасного сновидения:
посредине помещения болтался труп молодого мужчины,
повешенный на шнурке, неоригинально зацепленным за люстровый крюк. Сквозняк, тянущий за собой режущий отвратительный запах сырой затхлости, раскачивал тело удушенного. А на полу покоилась девушка, одна ее рука теребила краешек запятнанной кровью белой кофты, другая – в смешной попытке остановить кровоток держала место ранения, ее ничего не видящие, немигающие ангельские глазки
уставлялись на висельника.
– Отбой, Пол, кажется, я нашел наших – второпях выпалил Тейлор, не без труда и с беспокойством, – Им уже ничего от нас не нужно…
Спустя трое суток. Москва.
Журналисты и эксперты в области безопасности неоднократно советовали усилить предостерегательные меры. Рецидива случившегося двадцать девятого октября две тысячи четырнадцатого никто не хотел, и дошло до того, что обыкновенный народ, не имеющий должных привилегий, начал указывать дипломатам, как надо поступать.
Вадим Соколов – сторонник экстремизма, приверженец крайних мер, более известный под фамильным псевдонимом “Сокол”, украл секретное оружие России прямо из-под носа у президента. Сегодняшним утром он вернулся в Кремль, чтобы нажать на кнопку. Чтобы сделать то, чего не смог в две тысячи четырнадцатом – взорвать мир!
С Россией Соколова связывало многое, ведь он прожил в ней больше тридцати двух лет. Это достаточно долгий срок, чтобы логико-сенсорный интроверт не скрывал своего влечения, а открыто гордился им.
“Сегодня я изменю мир – прилипчивая идея не отпускала преступника до самых последних секунд, – И господь скажет мне спасибо”
Дэт-рок следил за целью с самого аэропорта, и, находясь в ожидании приказа об устранении, придерживал рукой беспроводной микронаушник с портативной рацией. Наблюдавший с экрана монитора Родригес, отсиживающийся на тот момент в Эверглейдсе, “корректировал” движения полукиборга, давая всевозможные подсказки и рекомендации:
– Дождись, пока Соколов дойдет до машины. Если я ничего не напутал, это мерседес конца девяностых с зимними шинами. Цвет серый…
– А что должно произойти? – спросил “кибернетический” мистер Макдауэл.
– Если свезет и мы не упадем в грязь лицом, то одним ударом прихлопнем двух мушек, решим две проблемы одновременно!
Надоедливая суета метрополитена, кишащего престарелыми сутягами и ворчливыми беспокойными дамочками, стала основной локацией слежки за Соколом. Очень быстрая поездка на эскалаторе незначительно подбодрила полукиборга, хватавшего спешные взгляды опускавшейся вниз детворы.
Наконец, когда преступник “выполз” из метро и окунул руку в карман пальтишка, чтобы достать автоключики, Дэт-рок соорудил целый комплект идей по устранению злоопасной персоны.
Но робота-шпиона опередил Ханк, нежданно-негаданно возникший из-за угла кирпичной двухэтажки. Мутант подбежал к Соколову и, вытащив клинок, заугрожал немедленной расправой.
– Я убью тебя за то, что поспособствовал моему рождению и получу моральное исцеление! – с надрывом прокричал гневный мститель.
– Не стоит – спокойно молвил Вадим, – Представь, если я вдруг умру, этот мир не станет лучше.
Мутант не поддавался переубеждению:
– Плевать на мир! Зато, не желая повторить вашу участь, другие сто раз подумают, прежде чем начнут играть с природой!
Дэт-рок остался в тени, чтобы связаться с главой ОПБ, сообщить о внезапном появлении Ханка.
– Наемник здесь. Вот-вот поквитается с Соколом. Как поступить?
– Мочи обоих – Тейлор оперативно вынес решение, – Это приказ…
Получив разрешение на двойное убийство, полукиборг вышел к поссорившимся. Первая пуля досталась тому, кто стоял в десяти метрах от проезжей части. Не в силах удержать равновесие, фатально раненый Вадим плюхнулся головой о поребрик тротуара, дернулся и замер. А вторая – мутанту, который уже несся, чтобы покарать Дэт-рока за отобранный шанс расплатиться.
Справившись с заданием, Пол еще раз потревожил начальника:
– Дело сделано, Команд. Оба комара перестали жужжать…
– Браво! – громко воскликнул Родригес, – Миссия выполнена. Мир снова спасен. Теперь можно отдыхать…
“Если получится”
Потратив на Ханка еще пару пуль, чтобы исключить возможность “воскрешения”, Дэт-рок покинул место двойного убийства до приезда полиции, до того, как разожглась паника, которая стремительно подпортила воздух.
Похороны ОПБ-шников прошли в разных точках мира, так как они все имели разную национальность и место жительства. Тейлор, как всегда, чувствовавший свою пускай и неявную причастность ко всему случившемуся, принимал действительность, не задаваясь поисками обходных путей и развилок.
Уровень поддержки Фрэнсиса Бэкона вернулся к прежним высоким показателям, и это положительно сказалось на репутации Обеспечения Президентской Безопасности (ОПБ).
“Давая какую-нибудь клятву, мы обрекаем себя на бесконечные жертвы и теряем право жаловаться. Клянясь, я делал это осознанно, с полной верой в равенство закона и справедливости, с полной верой в людей.
Тейлора попросили написать доклад о том, при каких обстоятельствах погибли бойцы. И Командир, одобрительно посмотрев на сидевшего напротив него генерала Алека Хэммонда и министра обороны Жоржа Чёрча, взял листок бумаги, шариковую ручку, глубоко уселся в кресло и замер на несколько минут.
С неиссякаемой верой в страну…”
КОНЕЦ…
Новобирилюссы. Красноярский край.
Пятнадцатого декабря на Северной улице открылся бар, заинтересовавший почти всех местных тружеников. И в тот же день не доведенное до совершенства заведение, нуждающееся в основательном ремонте, посетил господин, неизвестный окраине Красноярска, как доселе невиданный младый цветок, растущий в окружении объеденной колорадскими жуками картошки.
Видный фактурный мужчина в черном пиджаке и с выглядывающей красной рубашкой, с бородой малой длины и коротко выбритыми висками жестом отказался от предложенного полной дамочкой чая. Неосторожно посматривая на него, пьяницы то и дело задавались вопросом, “какого лешего его занесло к нам?”, мычали, как коровы во время родов, фыркали и виляли головой.
Позже в бар зашел еще один иногородний, но до беспредела грузный, да с куда более низкой фотогеничностью. Он присел к тому, который ввиду сытости поленился тратить мелочь на чай.
– Признаюсь, еле добрался сюда. Дыра еще та. Никто не знает, все глухие, кошмар! – на одном дыхании протараторил толстяк и с лихорадочным усердием взялся подбирать код к своему черному кейсу, – Простите за опоздание! Я, честное слово, хотел придти раньше!
– Смотрю на вас и думаю, ведь многие истеричные модницы стали искать способ уменьшить размер талии… – дерзко подстебнул
присевшего Ханк, – Может, и вам стоит примкнуть к рядам этих борцов за поддержание спортформы?
Правда, в ответ на откровенное оскорбление раздался лишь смешочек.
– Ха-ха, а вы не подхалим, я гляжу! Умеете задеть за живое…
– Жизнь научила – наемник покрутил зрачками и попросил не медлить с сутью, – Итак, кого вы хотите видеть в гробу? Мне нужен адрес жертвы, имя, фамилия, его статус, а также важно знать, есть ли охрана…
Довольный наниматель выставил ладони вперед:
– Это обязательно! Но сначала вы мне ответьте! – и подтянул к себе пепельницу, чтобы закурить, – Вы отомстили тому, кто скрывал участие внедренных агентов в экспериментах, проходивших в той дыре?
– Аякже! – по-украински выкрикнул Ханк, изъяв из внутреннего кармана пиджака свернутую трубочкой прессу.
Громкий заголовок моментально врезался в глаза сидящего напротив.
"Le directeur exécutif du groupement anticriminel a tué la belle-mère âgée, a incendié la maison et n'a pas pu sortir. Si se trouve croire les conjectures de la police?" (Исполнительный директор антипреступной группировки убил пожилую мачеху, поджег дом и сам не смог выбраться. Стоит ли верить догадкам полиции?)
– Это было забавно – начал рассказывать изверг, – Старина Родригес, видимо, так размяк после смерти той русской, что во время моих игрищ его старуха проявляла больше активности, чем он. Тоже мне волк…
– Я вот что хочу вам напомнить – добив чинарик, его новый приятель озвучил последнее, что передали в новостях, – Война в Донбассе идет. Обстрелы в Донецкой и Луганской областях участились. И все мирные переговоры оказались пустышкой. Кто-то гонит, мол, наемники Кремля бьют по силовикам и накрывают мирных жителей из танков, пушек, минометов. Кто-то пытается скомпрометировать деятельность, оставшуюся со времен Петра Порошенко. Как я вижу ситуацию, никто не хочет идти на уступки…
– Можно вопрос – привстал воин без страха, – Я-то причем здесь?
– Вас создали не где-нибудь, а на Украине, простите! – ударил по столу неуемный коллега, – Значит, и национальность у вас соответствующая. Вы, обладая сверхчеловеческими показателями, не можете сидеть в тени, пока вашу отчизну бомбят. Но вы тоже в силах найти для себя выгоду. Война – дело наживное, Ханк Батькович.
После этих объяснений все непонимание исчезло, лицо человекоподобного мутанта засияло улыбкой нежного блаженства, улыбкой торжества и празднества.
Вскоре в бар зашло еще четверо. Все они имели подчеркнуто бандитский имидж, добавляющий определенного шарма – наколки, шрамы на лице, серьги в ушах. Коллега с удовольствием поведал дорогому товарищу, что это за типы:
– Участники нескольких громких перестрелок в Виннице, большие скандалисты и забияки. Работали на Порошенко, пока их не подставили. Теперь вот ищут новую работу. Ищут постоянного босса, который будет их направлять, учить…
Смерив изучающим взором каждого дундука, мечник признал этот кастинг удачным:
– Подойдут хлопцы!
И один из них тут же подал голос:
– Какое наше первое задание? Приказывайте, вы теперь пан! Может, вам что-то нужно достать? Только скажите!
Ханк быстро пролистал фотоальбомчик с фотками той, на которую привык любоваться, когда чувствовал себя полной мразью. И, с трудом отведя глаза от жизнерадостной Эллен, он прошептал втихаря:
– Моральное исцеление…
