Текст книги "5 минут тишины или 5 прав на счастье (СИ_"

Автор книги: Стелла Вокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11

На мои вопросы в небытие ответом была лишь тишина, не считая молоточков в голове, которые старались изо всех сил, трубя тревогу. С каждым километром, приближающим меня к клинике, я все отчетливее понимала, что вскоре мне снова предстоит встретиться с этим омерзительным человеком. Откуда взялась такая острая неприязнь? Почему бы просто не пропускать все мимо ушей, я же не ради него штаны просиживаю в палате друга?! Но все чаще ловлю себя на мысли, что его образ постоянно витает в моей голове. Да что за напасть такая то? Не интересен он мне!! На данном этапе жизни никто из мужчин мне не интересен, не надо оно мне, вообще. Только от одного избавилась и вздохнула свободно.

– Эй, прием. Земля вызывает Алину, – подал голос Егор. – Ты где там витаешь? Уже почти приехали. Давай сегодня без стычек с Бестужевым. Сделай свой коронный покер фэйс и не реагируй на едкие замечания. Алинка, ты уже взрослая баба и должна понимать, он цепляется к тебе только лишь потому, что ты реагируешь и отвечаешь.

– Хорошо, я постараюсь, – ответила я ему, решив не акцентировать внимание, на словах о взрослой бабе.

– Вот и отлично, – потрепал он меня по коленке, не отрывая взгляда от дороги.

Не прошло и получаса, как мы были уже у дверей палаты. Вдох, выдох, вдох, Егор открыл дверь и пропустил меня внутрь. Тарас лежал с открытыми глазами, в них я прочитала узнавание. Камень с грохотом свалился с моей души. Значит не все потеряно, он не овощ. Тарасу необходимо несколько дней, дабы прийти в себя и потихонечку начать восстанавливаться. Это очень долгий и трудоемкий процесс, но я решила для себя, что буду рядом, если только пригожусь как-нибудь. Что уж сделать, судьба у меня такая быть ля трех друзей мамкой, нянькой и сестрой. Вот женю их всех по очереди и выдохну, возможно, даже успокоюсь. Было тяжело смотреть на друга, от него осталось только очень похудевшее тело. Его блондинистая шевелюра поблекла, в глазах не было уже того прежнего огонька, ручки лежали плетьми вдоль тела.

– Эге-гей брат, принимай гостей. Гостинцев не привезли, потому что твой доктор еще пока добро не дал, – Егор потрепал друга по плечу, поздоровался так. – Да ты не боись, все норм будет. Ты ж живой Живой, – схохмил этот юморист.

– Йети, шутки не твой конек, да и не к месту сейчас.

– Ну начинается. А что теперь сидеть около него и слезы лить?? Нет уж, он мужик крепкий, сейчас чуток поваляется еще и придет в себя.

Все это время Тарас переводил взгляд с меня на Егора. Интересно, он, правда, нас узнал, или мне показалось? Эх, поскорее бы он достаточно окреп, чтобы начать говорить. Надеюсь, что это вообще возможно, потому что никто не знает, сможет ли он самостоятельно есть, пить, ходить, разговаривать, держать ручку, будет ли он помнить хоть что-нибудь из прошлой жизни.

С того момента, как мы вошли в палату, я ни разу не бросила ни единого взгляда в сторону острого на язык соседа Тараса. Все, для меня этот человек не существует. Я кремень, ноль внимания и ноль эмоций для этого человека. Не дождется. Он отныне не существует для меня, но не тут то было.

– Действительно, по части «шуток» ас это ты, так хорошо играть и притворяться не каждая сумеет.

– Мужик, ты что несешь то? – спросил Егор. – Ты бы поаккуратнее на поворотах, а то и в глаз получить можно. Я ж с тобой в словесные танцы не собираюсь танцевать. У меня разговор короткий.

Так, Алина спокойно, ты кремень, забыла что ли? Да фигня, никакой я не кремень. Один только звук его голоса заставляет мои руки трястись и сжиматься, а в фантазиях они вообще сжимаются на его горле. Спокойствие, только спокойствие.

– Это ты мужик поаккуратнее на поворотах, глаза то раскрой и посмотри какую гадину пригрел на груди. Она перед этим плачется, чуть ли не в любви клянется, и с тобой ходит, еще один здесь с ней был. Я конечно ни на что не намекаю, но если чуток пораскинуть мозгами, то вполне возможно прийти к каким-нибудь выводам.

Вот козел, это он на что намекает? Я шлюха, по его мнению, что ли, которая приходит сюда то с одним, то с другим. Зачем он ко мне цепляется каждый раз? Ярость клокотала внутри меня, у меня было неистовое желание свернуть ему шею. Надо будет погуглить, как это делается, вдруг все-таки пригодиться когда-нибудь, а то чувствую этот несносный тип меня когда-нибудь доконает. Так, хорош, с меня хватит, я обещала ему рот с мылом помыть, вот этим сейчас и займусь, ему как раз не помешает освежиться. Палату хоть и поддерживают в чистоте, но Бестужев не утруждает себя мыльно-рыльными процедурами, поэтому амбре было теперь здесь жуткое, никакая хлорка не поможет. Засранец, что тут скажешь. У меня даже Богдан приучен к ежедневным походам в душ, не то что этот.

Хорошо, что сегодня выходной и здесь только дежурный персонал. По моим недавним умозаключениям, я поняла, что Андрей Бестужев самостоятельно не может передвигаться еще. Возможно это последствия комы или предшествующим событиям, да собственно это не важно, самостоятельно он ни за что не направится в душевую. Да пофиг, где наша не пропадала? Лишь бы Йети не влез, а то выдаст мне сейчас на пряники. По быстрому метнулась к посту медсестер, где видела инвалидное кресло. Ну вот, начало положено, осталось только как-то водрузить пассажира, который наверняка будет сопротивляться. Все равно мне на его сопротивления, справлюсь как-нибудь.

– Егор сходишь мне за кофе?

– Что, башка трещит после возлияний?

– Так точно командир. Синька-козел, – постаралась я пошутить.

– О-о так ты еще и алкоголичка. Позорище, – снова влез Бестужев.

Друг не стал спорить со мной, только лишь хмуро посмотрел на едкого комментатора, погрозил мне пальцем и вышел. Ну вот и славненько, теперь у меня есть минут пятнадцать. Показала Тарасу жестами, чтобы он не шумел, только вот реакция была нулевая, ладно уж попытка не пытка. Вкатила в палату кресло и направилась к Андрею.

– Ну что голубь ты мой сизокрылый. Договорился? Я ж тебе обещала рот с мылом помыть, заодно и шею намылить. Так вот тебе сегодня повезло, я вся твоя, – злобно улыбаясь, я надвигалась на Бестужева.

Конечно, идея была так себе, потому что с первыми проблемами я столкнулась еще в самом начале, когда он вовсю принялся материться, упираться и сопротивляться. Ни в какую не хотел помочь мне перетащить его крупную тушку в инвалидное кресло. Но упорство и труд, все перетрут, не врала поговорка. Спустя пять минут пыхтений и борьбы, мой подопечный выдохся, и мне осталось только немного поднапрячься и все-таки перетащить его в это злосчастное кресло.

– Сейчас Андрюша будет мыться, будет он чистюля. Помоет ротик с мылком, – принялась напевать первое, что приходило мне в голову на манер детских песенок.

– Ты сумасшедшая. Отпусти меня.

Ага, ЩАС. Я не для этого пыхтела тут пять минут, чтобы сейчас взять тебя так просто и отпустить. Бестужев, гад такой вредный, все не оставлял попыток сопротивляться, махал руками, как заведенный и матерился. На пороге в душевую уперся в косяки и орал:

– Ты не посмеешь! Ты двинутая на всю голову!

– Да, помню я, помню, еще лживая, страшная, продажная и дальше по списку. Одного вот понять не могу, – говорила я спокойным и успокаивающим голоском, как обычно это делают психиатры, – ты вот здоровый детина вымахал у мамки, а общаться не научился нормально, да не беда. Тетя Алина тебя научит, что такое хорошо и что такое плохо.

В очередной раз, оттолкнув его руку от косяка, я все-таки смогла протиснуться в душевую. Щелк, закрыла ванную комнату. Хорошо, что здесь не было никаких кабин, только унитаз, раковина с зеркалом и шторка, которая номинально обозначала, где начинается помывочная территория. Не уставая убирать его мешающие мне руки и уворачиваться от них же, продолжала напевать, во время разоблачения бесящегося мужика:

– Андрюша будет чистый, ротик он помоет, шейку намылит, будет вкусно пахнуть, так что девки все ахнут.

Бестужев ошарашено округлил глаза:

– Ты точно идиотка. Ты что несешь?

– Ну, сыну нравится, когда я что-нибудь такое напеваю во время купания, – невинно пожала я плечами. – Так что смирись, ты попал.

Еще немного возмущенного пыхтения и я наконец-то смогла, стянут с него больничную рубаху. Андрей в момент перестал предпринимать какие-либо попытки помешать мне.

– Эй, ты чего губы надул? Мыло есть не заставляю, только помыть рот и впредь не открывать его в мою сторону, а раз тетя Али добрая девочка, заодно еще и всего тебя сполосну, а то воняешь, как не знаю кто? Что, твои медсестрички ни одна не додумалась твое тельце помыть? Беда.

Андрей прикрывал свои причинный места. Тоже мне нашел смущающуюся барышню, чего я там не видела? Все, как у всех, только у кого-то длиннее, у кого-то короче, а у кого-то и вообще не видно. Я все делала на автомате, как и с сыном, особо не рассматривая скукожившегося мужика. Конечно, габариты разные, но смысл то тот же и многолетняя сноровка уже имеется.

– Я голый, а ты в одежде. Раздевайся.

– Действительно. Еще я перед тобой не светила своими телесами, чтобы ты мне потом сказал, что я еще и толстая. Сама знаю, да муж бывший не устает напоминать об этом. Так что ты не переживай, не один ты плохого мнения обо мне, у тебя еще союзник имеется. Вы бы с ним спелись на почве истинной ненависти ко мне. Только вот что плохого я вам обоим сделала, никак не пойму.

Под раковиной нашлись все необходимые предметы, для банно-ванного омовения. Я от души натерла новенькую зубную щетку мылом и сунула под нос голенькому Бестужеву, который уже прекратил ежиться.

– Давай-давай языкастый ты наш. Моем ротик с мылом, чтоб все гадости забылись. Усердно трем мы язычок, чтоб Андрюшка был здоров, чтоб не матерился и на Алинку он не злился, а за это будет тетя Али таскать ему хинкали.

Бестужев только хохотнул (в первый раз при мне), наверное, окончательно удостоверившись, что я куку и с сумасшедшими лучше не спорить, покрутил пальцем у виска. Перестав выпендриваться, сунул в рот мыльную щетку и принялся за дело. Не все так печально, однако, думала, будет сложнее.

– Про язык не забудь, чертяга вредный.

Андрей демонстративно вывалил свою лопатку и проделал все, что он него требовалось.

– Довольна узурпаторша?

– Вполне, а теперь продолжаем.

– Какое продолжаем? Верни меня обратно в постель, – начал снова бесится Бестужев.

– Неа, а ты особо не ори, я ж мыло далеко не убирала. На будущее, со мной лучше сотрудничать, во избежание так сказать..

– Алина твою мать, – раздалось из-за двери грозный голос Егора. – Ты его, что там решила утопить?? Так знай, тело будет проблематично спрятать. Лучше в капельницу пузырек воздуха пустить и он сам кони двинет.

Как же вовремя умеет появляться этот шутник. Я только хрюкнула от сдерживаемого смеха, при виде округлившихся глаз Бестужева, в них читалось: «Да ладно!?»

– Не бзди, солдат ребенка не обидит, – хлопнула его по плечу.

– Егор, скажи медсестре, чтобы постельное сменила этому скунсу, а то наш Тарас в новую кому впадет от таких ароматов.

Набрав в руку немного шампуня, начала намыливать его короткий ежик на голове, пока Андрей по новой не стал противостоять мне. Мои пальцы то и дело натыкались на свежий длинный шрам.

– Откуда?

– Это вообще не твое дело. У вас вся компания походу повернутых, имей в виду, я этого так просто не оставлю

– Егор просто с юмором на вы, ты не обращай внимания и не нервничай сильно, ты и так болезный.

– Господи, как ты меня бесишь. В каждой бочке затычка.

– Да угомонись уже или на мыле я не остановлюсь, – стукнула его по плечу. – Сколько можно то на меня спускать всех собак? Ты блин не пуп Земли, чтобы так себя вести, я же тоже живой человек, которому не очень приятно изо дня в день выслушивать необоснованные гадости в свой адрес. Хватит, – я снова разозлилась и стала переходить на повышенные тона.

Бестужев только собрался изрыгнуть очередную гадость, как я сунула ему в рот кусок мыла и провернула пару раз, чтобы образовалась пена. Он закашлялся и выплюнул его. Уставился через плечо на меня злющим взглядом.

– Ты у меня уже в печенках сидишь со своим скверным характером. Сиди смирно.

– Что так нравится издеваться над калекой? Довольна? – Шипел Андрей, сжимая кулаки. – Насмотрелась, какой я красавчик теперь? Весь в шрамах, беспомощный, как ребенок, который даже зад помыть не может сам, никому не нужный ТАКОЙ.

– Так я помогу, мне не в первой, да и не из брезгливых я. Ну а шрамы, говорят, мужиков украшают. Хватит злиться, а то мы уже минут пятнадцать только препираемся, когда могли бы уже все закончить.

Андрей стиснул губы, покрепче сжал зубы, так что желваки только бегали по щекам. Голова готова, шея. Я попросила его наклониться немного вперед, чтобы пройтись по спине мочалкой, он молча сделал это и я в первый раз пристально начала осматривать его. В самом деле хороший был экземпляр мужеского пола. Высокий, так понимаю похудевший после каких-то неприятных событий, но все равно подтянутый и мускулистый, ноги ровные, на пузе кубы и вишенкой на торте были его глаза, большие и синие, но это все перечеркивает оставляющий желать лучшего характер. И о каких шрамах он говорил? В процессе его помывки нашла только на голове один и пару круглых на животе, и один на спине. Тоже мне беда. Ходить пока не может? Так и Рим не сразу строился. Куда бежит то впереди паровоза? Дурак.

– Сделал дело – гуляй смело. Теперь ты чист и свеж.

– Аж весь скриплю и сияю, – буркнул он себе под нос.

Вытерев насухо, с горем пополам одела его в халат. Это было сложнее, чем представлять новый проект толстосумам. Этот тюлень неповоротливый мне мало помогал, только бубнил себе под нос. С чувством выполненного долга выкатила своего подопечного из жаркой душевой. Он еще несколько раз хлестнул меня тяжелым взглядом, но я решила не предавать этому внимания.

Егор с Тимуром сидели возле постели Тараса.

– Ну ты мать даешь. В медсестры подалась?

– Так нужно было и попрошу без комментариев, – сказала я и подвезла распаренного после горячего душа Андрея к окну. – Доктор заходил? Что у нас с Живым?

– Пойду найду его, а то рассосались все по своим коморкам, не дозовешься никого,– сказал Тим и вышел.

– А медсестра была? Поменяла белье?

– Неа.

– Зараза, – выругалась я не громко. – Бестужев, посидишь еще чуток? Пойду, раздобуду тебе чистенькое бельишко и больничное платьице. Будешь самый-самый у меня. Я сейчас вернусь.

– Иди куда хочешь и не надо со мной возится, как с ребенком. Все равно все без толку уже.

– Ой, помолчи лучше, – отмахнулась от его реплики я.

Я минут десять бродила по всему отделению в поисках хоть кого-то, но все без толку. Уже даже была мысль, включить пожарную тревогу, но тут мне навстречу, аккурат из палаты напротив моей, вырулила довольная и разомлевшая медсестричка, на ходу поправляющая халатик, а следом за ней следовал доктор.

– У вас все помрут, пока вы намилуетесь. Доктор, пребывание в этой клинике стоит очень недешево, и почему за эти деньги за пациентами нет должного ухода? Я не поленюсь и дойду до главного, выскажу все свои претензии. Почему я битый час должна бегать по клинике и искать хоть одного работающего здесь человека, чтобы он мог сменить белье пациенту?

– Алина Афанасьевна, если мне не изменяет память? – Кивнула. – Ваш друг же из триста шестой? – Я снова кивнула. – Понимаете, – начал говорит со мной доктор заискивающим тоном.

– Не понимаю и не собираюсь, – отрезала я. – Займитесь своими прямыми обязанностями и прекратите тискать подчиненных на рабочем месте. Поменяйте постельное белье у второго пациента в триста шестой и принесите ему чистую рубаху. И почему уже обед, а его еще не кормили? Кто-нибудь вообще работает в этой богадельне?

Не знаю уж, почему она стартанула, как на гонках формулы-1, но через три минуты она вернулась с помощницей, с которой споро принялись шуршать, не выказывая никаких возражений. Доктор зашел вместе со мной в палату и рассказал, что новостей особо нет. Наблюдают они. Кисло как-то. Ребята и я ожидали услышать что-то посущественнее, чем их наблюдения. Пожелав другу выздоровления, мы уехали. Я напоследок только двумя пальцами показала Бестужеву, что я за ним слежу. Андрей возвел глаза к потолку и что-то забурчал. Достала я его.

На следующий день началась новая адова неделька, которая погрузила меня в дела с головой. Я чуть не проворонила приезд моего мальчика, еле успела на вокзал.

Кажется я знаю, кто первый стоял на выход из поезда. Стоило только проводнику открыть дверь, как я услышала:

– Мама, – взвизгнул Богдан, переполняемый эмоциями, стоя еще в вагоне. – Ты приехала.

– Сынок, – сказала я и обняла крепко сына, стоило только Бо оказаться на твердой земле. – Я так скучала.

– Я тоже мам. В гостях конечно хорошо, но дома лучше.

Расцеловавшись со всей прибывшей родней прямо на перроне, поехали по домам. Получив от матери комплекс, состоящий из последних семейных новостей и новых нравоучений, она приметила мой новый внешний вид, одобрила и сказала, что давно пора было взяться за себя. Мне были переданы банки с солениями, вареньями, сушеными грибами, чесноком. Хорошо хоть мешок картошки для меня не поперли, а то, как это я одна и без картошки буду, не порядок. Мне ж надо дитятку поднимать. Распрощавшись со своей родительницей уже было направилась в сторону нашего жилища, как Богдан сказал:

– Мам, а ты это куда собралась? Поехали в больницу к дяде Тарасу, ему же там грустно одному лежать, второму дяде там тоже очень одиноко. Поехали навестим их.

– Бо, давай завтра, а ты только с дороги. Они никуда не убегут, честное слово.

– Мама нет.

– Да мы только все пробки соберем в это время.

– Ну и что?

Действительно, ну и что?! По решительному взгляду я поняла, что у меня вариантов мало: или нарваться на истерику, или поругаться с сыном в день его приезда, или сделать, как он хочет. Да, я знаю, что нельзя идти на поводу у детей, но кому какая разница?!

Добирались мы, правда, полтора часа по пробкам. Богдан весело прыгал по ступенькам, торопясь увидеть таких интересных дядь. Распахнув дверь он влетел в палату, чуть не сбив дядю Диму.

– Орел, куда летишь то? – Рассмеялся отец Тараса. – Землись, конечная.

– Здравствуйте, – обратился он ко всем.

С очень серьезной моськой пожал руку дяде Диме, Евгению, который тоже был здесь, Тарасу он просто сжал ладонь, тот только уставился на него глазами, не произнося ни слова.

– Мама, он проснулся, – повизгивая от радости, голосил на всю палату Бо. – Мама, смотри он глаза открыл, – Богдан скакал по палате от радости и переполнявших его эмоций. – А я же говорил, говорил. Мам ну скажи же!!!

– Говорил, обнимашки лучшее лекарство.

– Кто молодец? Я молодец! Ой, и Вам здравствуйте.

Сын подошел к Бестужеву, который был подозрительно молчалив и протянул ему руку.

– Привет пацан.

– Я Богдан.

– Да понял я уже. Тебя долго видно не было. Где был? – Спросил для проформы Андрей.

Но Бо не такой малыш, который кратко отвечает. Он начал описывать весь свой отпуск от и до.

– Сначала, я как настоящий путешественник ехал на поезде, немного поспал и поел, потом нас встретили еще одни дедушка и бабушка. Они ничего такие. Дед спросил меня, мужик я или нет, я ответил, что конечно мужик, тогда он повел меня в баню, мне там не понравилось, потому что он бил меня деревом там.

– Что? – Ахнула я, округлив глаза.

Все уставились на него.

– Да мам, нормально все, потом я его бил, потому что он тоже мужик и теперь я моюсь сам, потому что дед сказал, что я уже большой и нечего перед девками писюном светить.

– Богдан, – простонала я, закрыв лицо рукой, чувствуя, что скоро сгорю со стыда.

Сын продолжил свое повествование, а я набрала маме. Она ответила после третьего гудка. Я начала без предисловий:

– Каким блин деревом били моего сына? Что там пил или курил, муженек твоей сестрицы, раз сын мне заявляет, говорю дословно «нечего перед девками писюном светить». И это я еще до конца не дослушала его рассказ, – из трубки послышался заливистый смех. – Мама, какого черта? Я с тобой отправила ребенка на неделю в деревню, есть ягоды, дышать свежим воздухом и бегать на речку, а он мне такое выдает.

– Доча, успокойся, – отсмеявшись, сказала моя родительница. – Никто не бил Богдана, просто он не так выражается. Его немного попарили веником.

– Веником попарили? – Взвизгнула я. – Просто? – Посмотрела я на сына, который уже подлетел ко мне и стащил мой телефон.

– Бабуль, будь спок. Я ей все объясню, – чмокнув трубку, он сбросил звонок.

Все смотрели на нас, секунда другая и все мужчины разразились диким хохотом.

– Орел, мамку до инфаркта доведешь, – утирая слезы от смеха, сказал дядя Дима.

Богдан обнимал меня и успокаивал:

– Я тогда лучше не при тебе мужикам все расскажу. Было весело.

– Ага.

Сын устроился подле Тараса и принялся шептаться с мужчинами, стараясь говорить очень «тихо», а мне срочно нужно было прилечь.

– Подвинься, – брякнула я Андрею и пятой точкой потеснила своего недруга на его постели. – Нет, ну я скоро поседею с этим сорванцом. Господи, сердце до сих пор чуть ли не выпрыгивает при мысли, что его могли обидеть. Ужас. Ну Богдан, ну выдумщик.

Я лежала около Бестужева и пыталась прийти в себя, понять, что ничего страшного не случилось и все с ребенком в порядке. Посмотрела на языкастую язву.

– Вот только что-нибудь скажи мне сейчас, я тебе мыло не в рот засуну, а в..

– Понял, – поднял он руки вверх, как бы сдаваясь. – Сегодня у нас перемирие. А ты готовься, толи еще будет. Мои когда такими были, ТАКОЕ вытворяли, аж страшно вспомнить. А Богдан еще тот шалопай, точно даст жару.

Ого, увидела улыбку, настоящую и широкую на его губах, такую красивую. У нас прям прогресс, даже не поцапались сегодня. Но краем уха уловив, что сын рассказывает, как он с дядей, моим братом, ненароком увидел на пляже молодых переодевающихся девчонок и до сих пор недоумевал, что такого красивого в этих титях. Мне снова поплохело, и я для себя решила, что больше ни ногой к этим родственичкам. Хватит, нагостились.