Текст книги "Сладкое искушение"
Автор книги: Стелла Уайтлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Стелла Уайтлоу
Сладкое искушение
Глава 1
Ощутив на себе чей-то пристальный и довольно бесцеремонный взгляд, Кира поморщилась. Горячий тропический ветер, проносившийся над гористым островом Сент-Люсия, перебирал ее непослушные каштановые волосы и обжигал лицо.
Больную ногу девушка поставила на перекладину турникета для транзитных пассажиров. Мышцы сводило от усталости, настроение – хуже некуда, а тут еще этот назойливый взгляд, который, казалось, пронизывает ее насквозь!.. Кира повернулась, опираясь на здоровую ногу.
В противоположном конце небольшого зала ожидания стоял высокий, широкоплечий мужчина в отлично сшитом деловом костюме. Пиджак его был расстегнут, широкополая шляпа надвинута на самые брови. А глаза… Именно этот магнетический, странный взгляд и заставил Киру обернуться.
На жилете поблескивала золотая цепочка карманных часов. «Господи! Как можно носить жилет в такую жару?» – подумала Кира, и в этот момент незнакомец легонько коснулся полей своей шляпы.
Девушка нахмурилась. Черт бы его побрал! Сейчас ей ни с кем не хотелось разговаривать, да, ни с кем! Пожав плечами, она отвернулась, но тут же почувствовала, что мужчина направился к ней. «Интересно, – удивилась Кира, – откуда во мне эта сверхъестественная восприимчивость? И почему она впервые проявилась здесь, на чужом острове, в душной темноте тропической ночи?»
Внезапно ее охватило тягостное ощущение какой-то неясной опасности… В памяти, как при замедленной съемке, всплыли картинки прошлого… Все, от чего Кира так неистово пыталась избавиться, все, что с таким трудом подавляла в себе, теперь нахлынуло на нее. По мере того как высокий незнакомец приближался к ней, воспоминания всплывали из самых глубин души, где, казалось, были похоронены навеки.
Бросив на подошедшего быстрый взгляд, Кира тотчас отвернулась, но все же успела заметить, что он изучающе смотрит на нее, словно бросая ей вызов.
Замкнувшись в себе, она скрывала от всех невыносимую боль. Трое людей едва не разрушили жизнь Киры: ее дед Бенджамен Рид, бывший жених Брюс и член парламента Персиваль Коннор. Еще совсем недавно она чувствовала себя так, словно стояла на краю пропасти, но все же покончила с кошмаром, избавившись от этих троих, и сама, без всякой помощи, справилась с бедой. Значит, можно начать новую жизнь.
Ее губы тронула слабая улыбка, и тут же обозначилась соблазнительная ямочка на щеке. Что ж, поскольку спасение утопающего – дело рук самого утопающего, она не упустит своего шанса, станет совсем иной женщиной и навсегда забудет о той растоптанной и униженной девчонке, какой была в Лондоне.
– Вижу, мадам, жара действует на вас не лучшим образом, – проговорил высокий незнакомец, обратившись к Кире. Прозрачная чистота его глаз, синих, как морская вода в ясный, солнечный день, поразила ее. – Сегодня выдалась душная ночь, а леди, вроде вас, не место в этом загоне для скота.
Его глубокий низкий голос вернул Киру к не слишком приятной реальности. Ей захотелось поскорее отделаться от незнакомца, ибо исходившая от него смутная опасность пугала, однако ее словно парализовало. Не желая отвечать, она опустила глаза.
– Полагаю, в Лондоне сейчас еще холодно, – невозмутимо заметил мужчина. – Вам будет нелегко акклиматизироваться.
– Да, – неохотно обронила Кира, избегая встречаться с ним взглядом, – в Лондоне очень холодно.
Лондонская зима в тот год донимала всех непрестанными дождями, резкими перепадами температур и отвратительной слякотью. Порывистый северо-восточный ветер вздымал свинцовые воды Темзы, выворачивал зонты, разносил по улицам мелкий мусор. Наконец зима все же начала отступать, но на смену ей пришла такая же отвратительная весна, пожалуй, самая скверная за последние годы.
Кира невольно вспомнила о несчастном случае. Собственно, причиной случившегося был не ветер, не погода и даже не мотоцикл, вполне исправный. Причина крылась в ней самой, в состоянии ее психики. Она тогда находилась на грани нервного срыва, и ей становилось все труднее держать себя в руках…
Брюса Кира впервые встретила, когда тот пришел в палату общин устанавливать новую компьютерную систему в библиотеке. Улучив минутку, девушка спустилась в кафетерий, заказала чашечку кофе и тут увидела Брюса. С первого же взгляда он покорил ее сердце.
Брюса в основном заинтересовало то, что Кира работает в парламенте, а вот она без памяти влюбилась в красивого белокурого юношу. Покладистый легкомысленный Брюс прекрасно поладил с серьезной девушкой. До встречи с ним Кира вела размеренный образ жизни, не позволяя себе расслабиться даже в редкие свободные часы. С Брюсом она погрузилась в водоворот развлечений.
Он никогда не возражал Кире, безоговорочно соглашаясь с ней во всем, и не только потому, что Кира была старше его. Разница в возрасте ничуть не смущала их.
Кира, потеряв голову от любви, простодушно полагала, что бурный роман непременно завершится свадьбой. Втайне от Брюса она даже начала откладывать деньги, надеясь обзавестись собственным домом. В общем, все складывалось прекрасно.
И вот одним февральским вечером, когда они сидели рядышком, Кира спросила:
– А где же поздравительная открытка?
На красивое лицо Брюса набежала тень, но Кира, ослепленная любовью, ничего не заметила.
– Какая открытка? – напряженно осведомился Брюс.
– О Господи! – рассмеялась она. – Неужели в этом году они вышли из моды? Сегодня же четырнадцатое февраля [1]1
День Святого Валентина, покровителя всех влюбленных. – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть]!
Лицо его застыло как маска, и он надолго замолчал. Казалось, в мыслях Брюс перенесся куда-то очень далеко от нее. Кира удивленно уставилась на него.
– Видишь ли, Кира, мне нужно кое-что сказать тебе… – наконец начал он. – У нас с тобой все было прекрасно… но теперь… – Его голос задрожал от искреннего сочувствия. – У меня появилась другая…
Кира вздрогнула так, словно ее ударило током. Его слова молотом застучали в мозгу: другая, другая, другая… Другая! Близкая к обмороку, она крепко вцепилась в диванный валик.
– А я послала тебе поздравительную открытку, – едва шевеля губами, вымолвила Кира, будто это теперь имело какое-то значение.
Голос Брюса зазвучал отчужденно:
– Я не думал, что так получится, и, встретив ту девушку, был еще увлечен тобой. А вот сейчас ничего не могу с собой поделать. Пожалуйста, постарайся понять меня.
«Что за чушь он несет?» – мелькнуло в мозгу у Киры, но вслух она сказала:
– Я полагала, что ты… любишь меня. Ведь я… я обожаю тебя… А как же наша свадьба? Мы же собирались пожениться…
– Мы с Дженни не можем жить друг без друга. Ты и я… ну, у нас были прекрасные отношения, мы чудесно проводили время, но теперь все кончено. Поверь, мне очень жаль.
– Но ведь мы говорили о свадьбе, строили планы…
– Вот именно – говорили, – безжалостно уточнил Брюс, – только и всего. К сожалению, ты слишком серьезно восприняла все это. Что касается меня, то я не строил никаких планов. Для меня это была всего-навсего… шутка.
Кира побледнела так, будто ей в сердце вонзили кинжал.
– Шутка? Шутка?! – Девушка задыхалась. – Да о чем это ты? Нас связывали глубокие чувства, они не могли исчезнуть. Не делай поспешных выводов, Брюс, твое увлечение этой Дженни скоро пройдет.
– Все гораздо сложнее, чем ты предполагаешь. Дело в том, что Дженни ждет ребенка.
Ребенка! Слово, слетевшее с его губ, эхом отдалось в душе Киры. Она замерла как громом пораженная.
– Ждет ребенка… – Только сейчас Кира начала осознавать, что отношения Брюса с его новой пассией зашли слишком далеко.
– Дженни – моя секретарша, – продолжал Брюс, – она пришла в нашу фирму в октябре.
– А в феврале уже забеременела?! – взорвалась Кира, выйдя из ступора. – Вы не теряли времени даром! Постой-ка, так это произошло на рождественской вечеринке! Ну да, ведь я тогда не смогла прийти – у мистера Коннора скопилось много работы перед рождественскими каникулами. И когда же родится ребенок?
– В сентябре.
– Слушай, может, Дженни понадобится что-то из вещей, которые я недавно купила для нашего будущего дома? Не порекомендовать ли ей моего агента по недвижимости?..
– Я уже переехал к ней, – прервал ее Брюс.
На этом пути их разошлись. Кира не предпринимала никаких попыток связаться с ним, но однажды все-таки увидела его в мебельном отделе большого универмага на Виктория-стрит. Как воришка, удирающий от полиции, она проворно юркнула за огромный книжный шкаф орехового дерева и стояла в своем укрытии, пока Брюс не ушел…
Минуло несколько недель. И вот однажды Кира оказалась на Парламентской площади. Внезапный порыв ветра взметнул ее юбку, явив взору прохожих стройные длинные ноги девушки в черных колготках.
– Проклятый ветер! – сквозь зубы бросила Кира, пытаясь опустить юбку и зажать между колен. Она несла тяжелую стопку библиотечных книг и огромный бумажный пакет с фруктами, только что купленными на рынке. Кира очень спешила: ей предстояло подготовить материалы для очередного доклада мистера Коннора в палате общин. Опаздывать нельзя – шеф всегда страшно нервничал перед выступлениями, опасаясь нападок со стороны оппозиции.
Парламентская площадь была по обыкновению запружена транспортом: автомобилями, двухъярусными автобусами, черными такси, похожими на огромных жуков, неуклюжими трейлерами. Спешащим по своим делам пешеходам мешали не только машины, но и группы туристов, глазеющих на Биг Бен и на недавно обновленный фасад Вестминстерского аббатства.
Коннор, помощник министра обороны, к своей карьере относился весьма серьезно, а посему требовал, чтобы секретарша находилась под рукой в любое время суток. Его рабочий день был не нормирован. Он постоянно засиживался допоздна, поэтому у Киры почти не оставалось времени на личную жизнь, и все же она находила возможность встречаться с Брюсом.
Обычно едва Кира начинала собираться домой, мистер Коннор просил ее срочно написать ответы на письма избирателей.
– Вы ведь согласитесь задержаться еще на часок, Кира? – для проформы спрашивал он и, не дожидаясь ответа, принимался диктовать.
Кира никогда не отказывалась – ей нравилась работа в парламенте. По утрам, вставляя свое удостоверение в прорезь электронного устройства на главных воротах, она испытывала воодушевление.
Мистер Коннор занимал просторный кабинет, Кира же ютилась в полуподвале, где вместе с ней трудились другие секретари. Чтобы создать видимость уединения, они ставили между столами шкафы для хранения документов, картотеки и проволочные решетки с цветочными кашпо. Сквозь высокие окна были видны лишь ноги людей, пересекающих внутренний двор. Изредка кто-то из них нагибался и приветливо махал рукой знакомой секретарше…
Стоя на пешеходном перекрестке и дожидаясь зеленого сигнала светофора, Кира с тревогой поглядывала на часы. Она катастрофически опаздывала. Неумолкающий гул моторов раздражал, от выхлопных газов спирало дыхание. Ветер снова взметнул юбку Киры, и она, вдруг почувствовав себя балериной, в который раз пожалела о том, что никогда не видела своего отца. Аронович, известный русский танцовщик, наверняка по достоинству оценил бы безупречную стройность ног дочери.
Но не выставлять же их напоказ! Кира опять оправила юбку. К тому же тут полно иностранцев…
Не успела она подумать об этом, как бумажный пакет разорвался, а яблоки и персики покатились по тротуару. И все из-за того, что рыночная торговка подсунула в пакет Киры перезрелый персик! Увы, бумага промокла, и… Девушка бросилась собирать фрукты и вскоре оказалась у самого края тротуара, не заметив, что мотоциклист в защитном шлеме на тяжелой черной «хонде» лавирует между машинами.
На долю секунды перед Кирой сверкнул черный шлем, потом ее юбку затянуло под переднее крыло мотоцикла и намотало на ось, а саму девушку мощнейшим рывком выбросило на проезжую часть. Все завертелось перед ней в каком-то странном вихре, пасмурное небо взорвалось яркими искрами… Кира услышала визг тормозов и истошный крик мотоциклиста. Потом все померкло, и она потеряла сознание.
Кире казалось, что она плывет на облаках между небом и землей, то опускаясь вниз, то взмывая вверх. Ее окружала серая, непроницаемая мгла. Наконец, на минуту придя в себя, девушка увидела, что всю ее опутали какими-то сложными проводами и трубками, подключенными к аппаратуре интенсивной терапии. Она хотела пошевелиться, но не смогла. Все тело пронизывала страшная боль.
– Мисс Рид! Кира… вы слышите меня? Если да, пожмите мою руку, – донесся откуда-то издалека спокойный мужской голос.
«Пожать руку? Какую еще руку?» – удивилась Кира.
– Я доктор Армстронг. С вами произошел несчастный случай. Однако не волнуйтесь: все обойдется.
Девушка попыталась улыбнуться, но ее опять поглотила вязкая темнота и на время избавила от боли.
Очнувшись снова, она ощутила, что рука ее словно к чему-то прикована, а к ноге подвешен груз.
– Что… со мной… случилось? – спросила Кира еле слышно.
– У вас трещина ключицы, перелом ноги и небольшое сотрясение мозга. В общем, с моей точки зрения, ничего страшного, – заверил ее доктор Армстронг. – Кстати, нам пришлось сбрить немного волос на голове, чтобы наложить швы, но волосы – не ум, скоро отрастут.
– Ничего, сэкономлю на парикмахерской, – пошутила Кира и поморщилась: сестра ставила ей капельницу.
– Скажите, мисс Рид, у вас есть семья? В вашей сумочке мы нашли только парламентское удостоверение личности, поэтому не известили о случившемся ваших родственников.
Голос доктора то приближался, то удалялся, словно оттесняемый приступами боли. Кира устало прикрыла глаза. Когда же она снова встанет на ноги? У нее так много работы… Как сможет обойтись без нее мистер Коннор?..
– У меня есть дедушка, – пробормотала Кира, не открывая глаз. – На Барбадосе. В Фиттс-Хаусе… Это такой… замок…
– Сестра, вы слышали, что она сказала?
– Что-то о замке на Барбадосе, – сухо отозвалась та, словно речь шла о станции северной ветки лондонской подземки.
– Когда больная очнется, уточните это. – Армстронг сунул стетоскоп в нагрудный карман халата. – И постарайтесь поговорить с парламентарием, ее боссом. Впрочем, его, кажется, волнует не состояние секретарши, а то, как найти ей замену. – Помолчав, он печально покачал головой: – Ох уж эти деловые женщины! Ни семьи, ни родных, ни настоящих друзей, только неуютная квартирка где-то поблизости от офиса… Кто, скажите на милость, позаботится о ней, когда она выпишется из больницы?
– Полагаю, не вы и не я… – Сестра сосредоточенно регулировала капельницу.
– Печально, – заметил доктор. – Вот подлатаем мы с вами мисс Рид да и выставим отсюда, чтобы выкарабкивалась сама…
– У нее, между прочим, есть неплохой выход: она может отправиться на Барбадос.
– Едва ли. Скорее она имела в виду Барнстэпл. К тому же дедушки чаще всего немощны и неспособны присматривать за хромыми внучками.
– Неужели хромота не пройдет?
– Трудно сказать. У нее сложный перелом со смещением, да и кость раздроблена. Возможно, позднее нам удастся выправить ногу, но некоторое время наступать на нее девушке будет очень больно.
Через три дня Киру перевели из интенсивной терапии в отдельную палату в ортопедическом отделении. Посыльный доставил из самого модного цветочного магазина огромный, вычурно оформленный букет гладиолусов с визитной карточкой господина Коннора. «Интересно, – подумала Кира, – кому из секретарш он поручил заказать этот букет?»
Поскольку Кире часто вводили болеутоляющие и снотворные препараты, она постоянно находилась на грани сна и бодрствования. Малейшее движение причиняло боль. Ей не удавалось ни глубоко вздохнуть, ни тем более кашлянуть. Однако молодость брала свое, и Кира довольно скоро пошла на поправку.
– Вам нравится ваша работа? – спросил ее однажды доктор Армстронг.
– Конечно, – без тени сомнения ответила Кира. – Мне очень интересно. Я стараюсь во всем помогать мистеру Коннору. Но свой речи он, разумеется, пишет сам. – Девушка чуть улыбнулась, ибо речи выходили из-под его пера настолько длинными и нудными, что к концу выступлений ее босса в зале обычно оставалось человек восемь, не больше.
Кира догадывалась, что шеф непременно пришлет ей записку с выражениями соболезнования, но получила ее гораздо раньше, чем ожидала. Текст был напечатан на фирменном бланке палаты общин, с тиснением и водяными знаками:
«Дорогая Кира! Поскольку вы не сможете приступить к своим обязанностям до начала летнего перерыва в заседаниях, мне пришлось подыскать вам замену – чрезвычайно аккуратную и исполнительную даму. Как секретарь, она меня вполне устраивает. Вкладываю в конверт два чека: вы получите пособие по болезни и дополнительную сумму на первое время после выписки. Свяжитесь со мной, когда окончательно поправитесь, и мы, возможно, что-нибудь подыщем для вас. Всего самого наилучшего.
Искренне ваш, член парламента
Персиваль Коннор».
Кира отложила записку. Да, это в стиле Коннора! Конечно, он ценил ее как хорошую секретаршу, но как личность она никогда его не интересовала. Ему нужна отлаженная рабочая машина, а какой толк от хромой девушки? И вот за столом Киры уже сидит другой «робот» и перепечатывает бездарные речи Коннора и отклики на письма избирателей, рассказывающих о своих ничтожных повседневных проблемах…
Спасибо, что хоть предложил связаться с ним – может, действительно подберет для нее какое-нибудь место. Одно плохо: придется вновь подлаживаться под характер и стиль работы нового начальника…
В палату вошел доктор Армстронг и оперся локтями о спинку кровати:
– О чем вздыхаете, мисс Рид? Вы делаете большие успехи, так что не стоит грустить. Что, устали от больничной пищи?
Он внимательно смотрел на хрупкую девушку. Что за непонятная грусть таится в ее прелестных карих глазах? Ах, если бы современная хирургия умела исцелять и от душевных страданий!..
Кира уже привязалась к Армстронгу, относившемуся к ней с неизменной теплотой и участием. Она печально улыбнулась:
– Оказывается, я потеряла место. Босс уже нашел другую секретаршу.
– Ну, что ни делается, все к лучшему, – успокоил ее врач. – Если бы вы вернулись на работу, вам пришлось бы слишком нагружать больную ногу. Для полного выздоровления нужно не меньше трех месяцев, вот и отдыхайте.
Кира поежилась и натянула одеяло до подбородка, словно желая отгородиться от всего мира.
– Нет-нет, об этом и речи быть не может! Мне необходимо зарабатывать на жизнь, а для этого снова устроиться на работу. Скоро предварительные выборы… Возможно, тому, кто на них победит, понадобится секретарь, и он оценит мой опыт.
– О работе советую пока забыть, – твердо проговорил Армстронг. – Кстати, как насчет вашего дедушки? Нельзя ли вам какое-то время погостить у него?
– У дедушки?..
Кира в изумлении уставилась на доктора. Откуда Армстронг знает о его существовании? Ведь она никогда и никому не говорила о нем. Никогда и никому! Он остался в прошлом. Кира даже не знала, жив ли дед…
– Вы сказали, что у вас есть дедушка, который живет, кажется, на Барбадосе.
Лицо девушки омрачилось, и она с глухим стоном откинулась на подушки:
– Вы ошиблись, доктор.
– Да нет же, я не мог ошибиться. Да и моя медсестра четко слышала, как вы упоминали вашего деда.
– Значит, я была в бреду.
Армстронг решил не настаивать. Если Кира не хочет говорить на эту тему, значит, у нее есть на то веские основания. Доктор наклонился и легонько похлопал ее по плечу:
– Что ж, завтра мы попробуем поднять вас с кровати. К костылям, конечно, трудно привыкнуть, но…
– Я легко смиряюсь с любыми неудобствами.
Долгие годы Кира не вспоминала о существовании деда, вычеркнув его из своей жизни. Впрочем, это было не так уж и сложно, поскольку и он не вступал в контакт ни с ней, ни с ее матерью. Так почему же предательская память вдруг извлекла его из небытия? Неужели она бессознательно позвала деда на помощь – как тогда, после смерти мамы?
«Поехать к нему погостить? Да ни за что на свете!» – поклялась себе Кира.
Дед был для нее существом почти нереальным. Она знала об этом человеке только то, что он отец ее матери, Тамары. Кира никогда не видела его, но слишком хорошо помнила слезы матери, чьи письма к отцу постоянно возвращались нераспечатанными.
Молодая вдова с крохотной дочкой на руках, Тамара чувствовала себя страшно одинокой в незнакомом городе, и при этом у нее стремительно падало зрение. Понятно, что в такой ситуации она обратилась за помощью к единственному родному человеку на свете, но упрямый старик не мог простить ей побег с Барбадоса, равно как и то, что она отказалась от наследства.
Зрение матери все ухудшалось, а вскоре лишения и страдания окончательно подорвали ее здоровье. И вот зимой, когда в городе свирепствовала жестокая эпидемия гриппа, она умерла. Маленькую Киру забрали в приют, а затем поместили в женский монастырь для неимущих.
Все эти годы показались Кире очень тяжелыми, поэтому она твердо решила изменить свою жизнь, сделать карьеру и наконец узнать, что такое настоящее счастье.
Она вновь и вновь вспоминала бледное, изможденное лицо матери. Тамара никогда не сожалела о том, что влюбилась в Ароновича, а свое замужество рисовала в самых радужных тонах, называя его райским блаженством.
Кира выросла и стала высокой, красивой девушкой с большими амбициями. Скрытная, необщительная, она жила одной мечтой – о независимости. В ранней юности она поняла, что ее благополучие зависит лишь от нее одной. Карие с зелеными крапинками глаза Киры излучали энергию, даже непослушные густые каштановые волосы трещали, когда она проводила по ним расческой. Казалось, из них вот-вот посыплются искры. В соревнованиях по бегу Кира так неслась к финишу, словно ее подгонял ветер, никто не мог обогнать ее. Монахини хвалили девушку за успехи в спорте, но, взглянув на безупречные ноги Киры, они неизменно стыдливо отводили глаза.
Вознамерившись пробить себе дорогу в жизни, Кира поступила на курсы секретарей. «В конце концов, – думала она, – не век же придется печатать под диктовку! Настанет день – и люди будут плясать под мою дудку. Уж я-то постараюсь, чтобы все сложилось именно так!..»
– У вас совсем нет аппетита, мисс? – Больничная сиделка огорченно посмотрела на поднос с нетронутой едой. – Зря, зря, вам надо силушки набираться – сломанные косточки сами собой не срастаются. А уж вы такая худенькая! Наверное, на ветру качаетесь. Не мудрено, что упали.
– Меня сбил мотоцикл, – пояснила Кира.
– Ладно, мисс, сейчас принесу вам бисквит с чаем.
У Киры действительно пропал аппетит, и не только потому, что она все еще не могла ходить. Апатию вызвали и не воспоминания о деде, не дававшем о себе знать. Она смирилась и с тем, что у нее сломана нога, и с больничной обстановкой, и с вынужденной бездеятельностью.
Сердце Киры все еще ныло из-за Брюса. Она любила этого человека, а он бросил, предал ее! Что значит несчастный случай в сравнении с такой подлостью? Всего лишь звено в бесконечной цепи передряг, преследующих ее всю жизнь. Короткую записку от мистера Коннора девушка восприняла как избавление. Да, теперь она свободна от них всех!
– Так, потихонечку, помаленечку, – пробормотала Кира, спуская с кровати здоровую ногу. – А то недолго сломать и эту.
Ее уже освободили от пластикового ортопедического воротника, фиксирующего ключицу, и теперь она чувствовала себя свободнее. Эх, покинуть бы поскорее эти стерильные больничные стены да подышать вольным воздухом! Кира страстно мечтала снова очутиться дома, в привычной обстановке. Работы теперь нет, ее ничто не связывает, и она свободна распоряжаться собой по своему усмотрению. Никто ей не указ!
Опираясь на костыли, Кира подошла к окну. Опять дождь! Господи! Ну и весна – кошмар какой-то! Что она потеряет, если уберется подальше от Лондона? Ничего, только выиграет – избавится от возможности нос к носу столкнуться с беременной секретаршей своего бывшего жениха и от необходимости прятаться от него самого за книжными шкафами.
– Ну-с, скоро мы выпишем вас, – сообщил доктор Армстронг во время следующего обхода. – Хоть вы и украшаете наше отделение, держать вас здесь вечно, увы, невозможно. Итак, чем думаете заняться?
– Выращиванием сахарного тростника, – неожиданно выпалила Кира и добавила: – Уеду в жаркие страны.
Глаза Армстронга округлились от удивления. Уж чего-чего, но такого он от нее не ожидал! Ну и девчонка! Что ж, стремление к экстравагантным поступкам свидетельствует о том, что депрессия у нее наконец проходит.
– Надеюсь, новое занятие не слишком утомит вас? – Армстронг улыбнулся.
– Ни в коей мере, – заверила его Кира – Придется только позвонить моему бывшему шефу – он сам предложил мне помощь. Недавно в Вестминстере принимали делегацию крупных промышленников, занимающихся производством сахара. Мистер Коннор участвовал в конференции, а потом был и на приеме, устроенном в их честь. Надеюсь, он подскажет мне кое-какие имена.
Доктор Армстронг рассмеялся:
– Очень рад видеть, что вы чувствуете себя лучше, мисс Рид. Даже не понимаю, что беспокоит нашу старшую медсестру?.. – Тут он немного покривил душой: кость худо-бедно срастается, но сердце девушки все еще не оттаяло. Кто-то ее обидел, сильно обидел…
В столицу Барбадоса – Бриджтаун Кира вылетела на самолете компании «Бритиш эйруэйз». Билет пассажирского класса стоил целое состояние, но она решила позволить себе такую роскошь, раз свадьбы, на которую копила деньги, все равно не будет.
О дедушке Кира знала лишь то, что его зовут Бенджамен Рид и что он выращивает на Барбадосе сахарный тростник. После смерти мужа Тамара вернула себе девичью фамилию, устав всем и каждому объяснять по буквам, как пишется «Аронович». И еще Кира вспомнила название Фиттс-Хаус, хотя и не понимала, с чего вдруг оно всплыло.
План был прост: встретиться с дедом, назвавшись чужим именем. Так или иначе, Кира поставила себе цель уехать из Лондона до рождения ребенка Брюса.
Какой дерзкий вызов судьбе! Инкогнито явиться на Барбадос – и попытаться стать другим человеком! Не потерявшей работу, хромой и всеми отвергнутой Кирой Рид, а совершенно иной женщиной. А что, если счастье наконец улыбнется ей и все получится как задумано?!
Когда самолет совершил незапланированную посадку на антильском острове Сент-Люсия, стояла жаркая тропическая ночь. Командир корабля любезно предложил пассажирам выйти и размяться. Они провели в воздухе уже девять часов, отчего у Киры затекла и онемела больная нога, и она с радостью последовала совету командира.
Выбравшись из самолета, она с любопытством огляделась. В тусклом мерцании посадочных огней смутно угадывались силуэты высоких скалистых гор, в раскаленном воздухе ощущался едва уловимый запах вулканической пыли.
Кира пересекла взлетное поле, вошла в тесное здание вокзала и остановилась передохнуть у турникета. Именно тут впервые, почувствовав на себе чей-то напряженный взгляд, она обратила внимание на высокого, статного человека в дорогом костюме. Он не входил в круг ее знакомых: Кира вообще никого не знала – ни на Сент-Люсии, ни на Барбадосе.
Кире стало не по себе. Она хотела отвернуться, отойти в сторону, но какая-то неодолимая сила влекла ее к этому человеку. Такие мужчины еще не встречались ей. Спокойный, уверенный в себе, он разительно отличался от всех, кто окружал ее раньше. А еще… Еще незнакомец излучал властность, и Кира ощутила это сразу, в тот момент, когда он стоял в другом конце зала…
Ханна не умеет ни распевать чарующие песни, ни нашептывать на ухо слова любви. Никто не скажет с уверенностью, какие у нее волосы: взметаясь на ветру, они кажутся длинными, цвета спелой пшеницы, прядями, а иногда – короткими и черными, как вороново крыло. Ханне не нужно прилагать никаких усилий, чтобы обвести кого-то вокруг пальца, и еще никому в жизни не удавалось похвастаться тем, что он познал жар ее объятий.
И все же от Ханны исходит неизъяснимый, таинственный аромат обещания. Волнующий и обманчивый, он манит и притягивает к себе с такой же силой, как и мерцающие глубины ее бездонных черных глаз. Однако незаметное, но всегда внезапное появление Ханны повергает многих в панику, а то и в безумие, ибо все знают, что близость той, у которой нет ни лица, ни тела, означает верную смерть.
Ханны не существует. Ханна – капризная, всемогущая, изменчивая и наводящая ужас – это имя смертоносного тайфуна, зародившегося где-то далеко, за тысячи миль отсюда, из-за взмаха трепетных крылышек бабочки, едва коснувшихся невидимой былинки высоко в горах.
