Текст книги "Жди меня"

Автор книги: Стелла Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 15

Грей забеспокоился: уже стемнело, а Минерве предстояло возвращаться в Уиллинок. Хотя от деревни до поместья было не больше мили, Грей и слышать не хотел о том, чтобы отпустить возлюбленную домой пешком. Хорошо, супруги Памфри помогли, предложив свою двуколку, которой они несказанно гордились.

– До утра она нам все равно не понадобится, – заверил преподобный Памфри, запрягая свою любимую гнедую кобылку. – Мы вообще редко покидаем дом.

– Высади меня у ворот, – попросила Минерва. Поглубже завернувшись в плащ, она надвинула на лоб капюшон. – Если мы подъедем слишком близко, кто-нибудь услышит шум и заведет ненужные расспросы.

Грей согласился, но посчитал, что Минерве не следует одной идти к дому в темноте по аллее, густо обсаженной деревьями.

– Ты поверил, что я видела кого-то в саду Памфри, только когда мы нашли следы?

– Я сразу поверил тебе, – возразил Грей, сворачивая на аллею, ведущую к Уиллиноку. Двуколка тяжело колыхалась на ухабах. – Я же говорил: жители деревни часто ходят в церковь через сад священника.

– Но этот незнакомец направился не к церкви.

Они уже давно обсуждали неизвестного, увиденного в саду Памфри. Минерва часто повторялась, выдавая свою тревогу.

– Мы все равно не узнаем, откуда он взялся и куда скрылся. Его след потерялся на обледенелой тропе за домом, перед церковью. Я охотно верю, что ты там кого-то видела, но не стоит придавать такое значение ничего не значащему факту.

Минерва обернулась к любимому. Грей поднял верх двуколки, надеясь спастись от пронизывающего ветра. Единственный фонарь, покачивающийся на оглобле, слабо освещал лицо возлюбленной. Однако Грей различил в ее глазах неуверенность.

– Минерва…

– Ворота вон там, – перебила она, указывая вперед. – Высади меня здесь.

– Ни в коем случае. Прошу тебя, не спорь… Черт! Держись за меня! – Грей едва успел свернуть на обочину, чтобы избежать столкновения с экипажем, на бешеной скорости пронесшимся по аллее. Натянув поводья, он с трудом остановил Тилли.

Подгоняемые криками кучера, чужие лошади пронеслись мимо и скрылись в темноте.

– Болван! – выругался Грей, сообразив, что опасность миновала.

Фыркая и переступая копытами на обледенелой земле, Тилли мотала головой. Изо рта и ноздрей ее валили клубы пара. Между тем вдалеке затихал стук копыт и колес ландо.

На сей раз Минерва послушалась Грея: вцепившись в него обеими руками, она замерла и только спустя какое-то время удивленно спросила:

– Кто это покинул Уиллинок в такой час? Должно быть, что-то случилось… Гости никогда не приезжают к нам так поздно.

– Скорее всего что-то действительно случилось, – ответил Грей, согревая в руках ее пальцы, – но совсем не то, чего ты боишься. Давай выясним, что здесь произошло и почему. Конечно, если удастся. Мы въедем в ворота и оставим двуколку среди деревьев, где ее никто не заметит. А потом я попрошу тебя об одном одолжении.

– Ты успел разглядеть, кто сидел в том ландо?

Грей въехал в ворота и направил кобылу к соснам, радуясь тому, что маленькую двуколку супругов Памфри так легко спрятать.

– Грей!

– Я хочу подъехать как можно ближе к дому, чтобы тебе не пришлось далеко идти пешком. – Взяв Минерву за руку, Грей подался вперед, не сводя глаз с дороги. – Навстречу нам попалось ландо Фэлконеров. Пассажиркой была Эльдора Мейквелл, невеста моего дяди Кэдзоу.

– Правда? – изумилась Минерва. – Та самая женщина, о которой?.. Я слышала, что она живет в Драмблейде уже довольно давно.

– Та самая, – мрачно подтвердил Грей. – Ума не приложу, что ей здесь понадобилось. Надо выяснить это. Тебе придется действовать очень осторожно, заводя расспросы. Если ты скажешь, что чуть не столкнулась с ее ландо на аллее, родители заподозрят…

– Грей, не надо вдалбливать мне каждое слово. Я справлюсь сама, и скоро мы все узнаем. Остановись вон там и потуши фонарь. Отсюда виден весь дом, а двуколку никто не заметит.

Спрыгнув на снег, Грей привязал поводья к низкой ветке старого бука и подал руку Минерве. Однако он не сразу отпустил ее: прижатая к колесу двуколки Минерва очутилась в его крепких объятиях.

Она уткнулась головой в грудь Грея и на миг замерла.

– Я буду следить за тобой, – пообещал он. – За каждым твоим шагом. И ждать, когда ты вернешься.

Минерва кивнула.

– Не знаю, смогу ли я выдержать еще одну разлуку с тобой.

– У нас нет выбора.

– Выбор есть всегда, Минерва. – Грей приподнял ее капюшон и прильнул губами к ее макушке. Волосы Минервы оказались сладкими на вкус. – А теперь ступай и поскорее возвращайся. Главное – не привлекать к себе внимания.

Она кивнула и пообещала:

– Я скажу родителям, что иду спать. – Она грустно вздохнула. – Терпеть не могу обманывать, но другого выхода нет, верно?

– Верно, – согласился Грей. – Ничего, скоро с ложью будет покончено навсегда.

– Грей, – она просунула ладони под плащ любимого и погладила его по груди, – мы даже не успели поговорить о том, что для нас важнее всего. Не знаю, сумеем ли мы когда-нибудь наверстать четыре упущенных года…

– У нас впереди уйма времени.

– Правда? – Она подняла голову, но лицо ее осталось в тени. – Помнишь, как мы хотели всю жизнь провести вдвоем? Нам не хватило даже времени поближе узнать друг друга!

Не удержавшись, Грей рассмеялся:

– Не обижайся, но я считаю, что друг друга мы знаем достаточно хорошо. Ты честна, сообразительна, пожалуй, даже слишком умна и умеешь любить так, что приводишь меня в трепет. Хорошо, что я унаследовал от дяди хоть какую-то набожность. Только она и помешала мне сегодня предаться плотским наслаждениям. Понимаешь?

Минерва молча смотрела на него.

Грей смущенно кашлянул.

– Прости. Я совсем запутал тебя.

– Запутал? Ну уж нет! Я просто обдумывала ответ. И вот что тебе скажу: унаследованная тобой от дяди набожность ничуть меня не радует. Лично я предпочла бы плотские наслаждения библейским цитатам. Какая скука! Разве можно так бездумно тратить время?

Грей приглушенно рассмеялся:

– Мисс, вы неисправимы.

– О, ты меня еще плохо знаешь!

Минерва обняла его под плащом за талию и прошептала:

– Мне пора.

Грей легонько погладил ее по спине.

– И вправду, пора.

– Постараюсь вернуться поскорее. – В этот момент Минерва как бы невзначай нащупала большими пальцами его соски под накрахмаленной рубашкой. Грей вздрогнул. – Ага! Значит, ты чувствуешь то же, что и я!

Тяжесть в чреслах ничуть не удивила Грея: возникнув мгновенно, она теперь настойчиво напоминала о себе.

– И очень многое, – подтвердил он. – Вижу, ты ничего не забыла.

– И никогда не забуду. – Минерва покачала головой так старательно, что капюшон упал ей на плечи. – Грей, мне страшно…

– Не стану тебя уверять, что нам нечего бояться. И тем не менее, пока жив, я готов защищать тебя до последнего вздоха и сделать все возможное, лишь бы с тобой ничего не случилось. Иди, я буду ждать. – Он легонько подтолкнул Минерву.

– Мне еще надо убедиться, что Айона и Фергюс не хватились меня. По вечерам мы частенько обсуждаем мои изобретения.

– А, изобретения!

Поцеловав Грея так стремительно, что ее губы только скользнули по его щеке, Минерва вырвалась. Он не успел удержать ее.

– А это за что? – спросил он.

– За то, что я не сержусь, даже когда ты подтруниваешь надо мной. – Запрокинув голову, она посмотрела ему в глаза.

Грей попытался вновь заключить ее в объятия, но вовремя спохватился.

– Скорее! Не надейся, что я уеду отсюда ни с чем. Придется тогда войти в дом через парадную дверь и забрать тебя с собой.

– В таком случае, – заявила Минерва, оглядываясь через плечо, – мне следует позаботиться о компаньонке.

И она бросилась бежать, увязая в глубоком снегу.

Через несколько минут Грей увидел, как Минерва вошла в дом через боковую дверь. Хорошо бы она остановилась на крыльце и махнула ему рукой… Он тут же спохватился и упрекнул себя за глупость. Минерва просто не могла совершить такую чудовищную ошибку и привлечь к нему внимание домочадцев.

Прошло полчаса.

Свет в окнах дома начал гаснуть.

Где-то среди деревьев заухала сова. Этот звук вызвал у Грея легкую улыбку, напомнив о давней ночи в лесу и свидании с Минервой. В окрестностях Уиллинока, Драмблейда и даже Бэллифога не найдется ни единой рощи, где бы они ни побывали вдвоем.

Грею не терпелось возобновить эти прогулки.

Но вот улыбка на его губах угасла, ноздри раздулись, губы упрямо сжались. А если ему не удастся вызволить Минерву из родительского дома?

Тилли тихонько заржала. Грей подошел к ней, поправил накинутую на спину попону. Лошадь переступила с ноги на ногу.

– Умница, – тихо произнес Грей, – хорошая лошадка.

Тилли почему-то встревоженно оглянулась. Он решил, что даже лошади не терпится оказаться подальше от этого дома.

Наконец Грей решил забраться в двуколку. Отсюда тоже был виден дом, а кожаный верх защищал от пронизывающего ветра.

Среди деревьев послышался треск – наверное, вдоль аллеи рыскали ночные зверьки. Тучи рассеялись, на небе засияла луна, заливая парк призрачным синевато-белым светом.

Грей, напрягая зрение, взглянул на часы. С тех пор как Минерва вошла в дом, прошло больше часа.

Что могло задержать ее?

Тилли фыркнула, заржала и сдвинулась с места. Грей тут же взялся за вожжи, чтобы успокоить лошадь.

Неподалеку от двери, через которую вошла Минерва, открылось тускло освещенное окно. Слышно было, как треснула рама. Кто-то широко распахнул окно, выбрался наружу и тщательно прикрыл за собой створки.

Чертыхнувшись, Грей вскочил в двуколке и вгляделся повнимательнее. Если Минерве пришлось покидать дом таким способом, значит, что-то случилось.

Поначалу темная фигура направлялась в сторону двуколки, но вдруг повернула вправо. Только тогда Грей заметил, что ростом неизвестный гораздо выше Минервы и с ног до головы одет в черное.

Стараясь не шуметь, Грей выбрался из двуколки, подкрался к лошади и стал поглаживать ее по морде в надежде, что Тилли не заржет в самый неподходящий момент.

На полпути к вершине холма беглец оглянулся, а Грею вдруг вспомнился рассказ Минервы о безликом незнакомце в саду Памфри. Кажется, она говорила, что тот человек остановился и посмотрел на дом, на окно комнаты, где они прятались.

Грей вновь перевел взгляд на дом – там, на втором этаже, находилась спальня Минервы, он прекрасно знал ее окна. Теперь в этих окнах вспыхнул свет, по комнате задвигались тени.

Неизвестный, выпрыгнувший в окно, замер в неподвижности, не сводя глаз с тех же самых окон. Внезапно он взмахнул длинными руками, потряс зажатым кулаком и бросился бежать, путаясь в полах длинного плаща. Он проскочил в какой-нибудь сотне ярдов от того места, где стояла двуколка.

Грей мог бы без труда догнать его.

Пригнувшись, он последовал за незнакомцем. Где-то снова заухала сова. Грей остановился и увидел, что беглец тоже застыл на месте, испуганный жуткими звуками.

А затем Грей услышал хруст согнувшихся под тяжестью снега веток. Еще мгновение – и незнакомец тихо запел. Он бормотал бессвязные слова на одной и той же ноте. В этом пении было что-то от монотонной скороговорки священника.

По спине Грея побежали мурашки, волосы встали дыбом.

– Танцуй, танцуй, танцуй! – пел неизвестный. – Тень на стене!

Совсем близко прозвучали конское ржание, звон сбруи. Грей увидел, как беглец вскочил в седло невысокого, но резвого чистокровного жеребца. Неудивительно, что Тилли волновалась! Грей обругал себя за то, что невнимательно прислушивался к ночным звукам. Будь он осмотрительнее, не отправил бы Минерву домой одну.

На миг Грей остановился в нерешительности. Если он последует за незнакомцем, Минерва, вернувшись, не найдет его. Не зная, что с ним случилось, она может натворить бог знает что. К тому же в двуколке, влекомой старой разжиревшей кобылой, он вряд ли догонит скакуна.

Очевидно, не подозревая, что за ним наблюдают, мужчина – а Грей ни секунды в этом не сомневался – потянул поводья жеребца и развернул его на месте. Затем опять уставился на окна Минервы.

– Попляши на стене!

По комнате по-прежнему двигалась тень.

– Моя марионетка… Поклонись, повернись… Отдай самое дорогое… Поклонись, повернись… Поплачь!

Грей попытался подкрасться поближе, чтобы рассмотреть незнакомца.

– Поклонись, повернись… А теперь умри!

Всадник снова развернул коня и тронулся с места. Уверенно держась в седле, он легко запетлял между деревьями и скоро скрылся из виду. Еще некоторое время Грей слышал хруст снега под копытами, а потом стих и этот звук.

Грей поспешно вышел на поляну, где стоял жеребец, надеясь найти какую-нибудь оброненную вещицу, увидеть хоть какой-то след. Ночной ветер холодил кожу, но еще пуще Грея леденило воспоминание о странном голосе незнакомца. Казалось, он передавал хозяйке комнаты тайную весть – а может, воображение Грея еще богаче, чем у Минервы?

Но с тем, что Грей видел несколько секунд назад, игра воображения не имела ничего общего.

Глава 16

В душе у Грея возникла какая-то пустота, смешанная со смутной боязнью неизвестности.

Его окружала тьма. Вероятно, ему следовало бы поблагодарить судьбу за столь своевременное предупреждение. Теперь-то Грей точно знал, что в Бэллифоге далеко не все благополучно, и мог не опасаться за собственный рассудок. Однако мысль о том, что Минерва очутилась в самой гуще зловещих событий, повергала его в ужас.

Он вернулся к двуколке как раз вовремя, ибо от дома уже отделилась невысокая фигурка.

Минерва задыхалась, полы ее плаща разошлись. Подбежав к Грею, она в изнеможении упала ему на грудь и отмахнулась, когда он попытался закутать ее в плащ.

– Жарко, – простонала она. – Не надо!

Выждав еще несколько секунд, Грей все-таки закутал ее, невзирая на сопротивление:

– А то простудишься. Не хватало еще, чтобы ты заболела из-за меня. Я хочу видеть тебя здоровой, ясно?

Не дожидаясь ответа, Грей запечатлел на ее губах поцелуй, от которого Минерва превратилась в подобие тряпичной куклы. Впрочем, ее губы помнили недавний урок. Она ответила на поцелуй, приоткрыв рот и заработав языком так, что Грею пришлось напоминать себе: он достойный, порядочный человек, ему не пристало овладевать девственницей прямо в снегу, под открытым небом.

Грей, правда, в который уже раз пожалел о своей порядочности.

Прижав Минерву к себе, он уперся подбородком ей в макушку и криво усмехнулся:

– А теперь полезай в двуколку и расскажи все, что разузнала. – Грей решил молчать о незнакомце, пока в упоминании о нем нет особой необходимости. Не обращая внимания на протесты возлюбленной, Грей подхватил ее на руки, усадил в двуколку и сам устроился рядом. Меховым одеялом сомнительного происхождения, позаимствованным у Памфри, Грей укрыл их обоих. Минерва зябко вздрогнула.

Грей не стал торопить ее. Прижав к себе, он согревал Минерву дыханием, упиваясь тонким цветочным ароматом ее духов. Он даже не смел надеяться, что когда-нибудь наступит время, когда он обнимет ее, ничего не боясь и зная, что их счастью ничто не угрожает.

Сдерживая дрожь, Минерва прильнула к нему сильнее.

– Конечно, мне следовало бы промолчать, но я не прочь просидеть вот так всю жизнь.

Грей улыбнулся:

– И я тоже. Когда-нибудь нам не придется расставаться. Вот станешь моей женой…

– Надеюсь, мы будем обниматься не только в постели?

Грей в очередной раз поразился тому, что Минерве не составляет труда лишить его самообладания.

– Если ты захочешь…

– Разумеется. Я охотно соглашусь посидеть с тобой вот так ночью, в снегу, в двуколке. Под меховым одеялом. – Она поерзала на холодном сиденье. – Только без одежды.

– Минерва!

– «Минерва, как тебе не совестно!» – передразнила она. – О таком дозволено говорить только мужчинам. А женщины не имеют права даже думать о подобных вещах. Мало того! Женщины обязаны носить страшно неудобные рукава, в которых руки поднимаются всего на пару дюймов!

Грей не заметил связи между этими двумя доводами, но, несмотря на неожиданные заявления, Минерва всегда оставалась сокровищем для него.

– Любимая, не стоит говорить об этом, пока мы не женаты. Если бы ты чаще прислушивалась к советам родственниц, ты бы понимала.

– Опять ты со своими упреками! – обиженно протянула Минерва.

Грей рассмеялся.

– Если бы я и впрямь упрекал тебя, то был бы глупцом. Сказать по правде, меня восхищают каждое твое слово, каждый жест. Просто я пытаюсь помнить об ответственности, а это нелегко.

– Значит, тебе тоже хотелось бы, чтобы на нас не было одежды?

Еще слово, и терпение Грея иссякнет.

– Не стоит пока на эту тему. Сейчас нам предстоят другие, более серьезные дела. Ну что тебе удалось выяснить, дорогая?

Недовольно нахмурившись, она объяснила:

– Нечто невероятное. Фергюс и Айона уже в постели…

– Это и есть твое «невероятное»?

– Нет, что ты! Я упомянула о них просто потому, что собиралась зайти к ним. Они уже легли спать, но беспокоились обо мне. Надо найти способ их успокоить.

– Ничего не говори близнецам.

Минерва возмущенно зашевелилась в его объятиях.

– Грей, не надо мной командовать! Ты мне еще не муж. Может случиться так, что мы никогда не поженимся. Поэтому я сама буду решать, как мне поступать и что говорить.

– Минерва, дорогая, муж – глава жены и глава своего дома. Так полагается.

Она вскинула голову и нахмурилась.

– Конечно, я не стану утверждать, что мужчина не должен заботиться о жене и детях, но это еще не доказывает его превосходства. Несправедливо считать, что на жене лежит меньшая ответственность, чем на муже. А его задача – помочь жене вырасти во всех отношениях, чтобы она стала не только его любимой, но и другом на всю жизнь.

К горлу Грея совершенно неожиданно подкатил комок. Сглотнув, он посмотрел на Минерву с переполняющей его сердце нежностью.

– Я непременно запомню ваш совет, мисс Арбакл. Но по-моему, вас уже нечему учить.

– Иногда, – отозвалась Минерва непривычно слабым голосом, – я не понимаю даже саму себя и знаю, что мне предстоит еще многому учиться…

Грей благоразумно промолчал и осторожно провел большим пальцем по верхней губе любимой.

– У нас побывал мистер Клак – тот самый Олаф Клак! Он приезжал в гости к маме и папе.

– Конечно, к ним – к кому же еще? – отозвался Грей резче, чем следовало бы. Но его интересовал не Клак, а Эльдора Мейквелл.

Минерва отвернулась.

– Если хочешь, продолжай дерзить.

– Больше не буду. Прошу тебя, рассказывай.

Несмотря на пробежавший между ними холодок, Минерва заговорила:

– Знаешь, он омерзителен. Похож на клоуна, только гораздо страшнее. Он носит костюмы и прическу, словно персонаж старинной пьесы. Стоит, согнувшись в три погибели. Он не расстается с тростью с набалдашником в виде башмака.

Грей внимательно слушал, постепенно настораживаясь.

– И говорит он с каким-то странным акцентом, так, словно ничему никогда не учился, но выдает себя за образованного человека. Папа сказал, что Клак прямо-таки раболепствовал перед ними. Отвратительно! Представляешь себе?

– Еще бы. – Грею не составляло труда представить, как обрадовал Арбаклов подобный визит. Но чем скорее рассказ о Клаке будет завершен, тем раньше Минерва перейдет к разговору об Эльдоре. – Что здесь понадобилось Клаку?

– По словам мамы и папы, он хотел подружиться с ними! – Минерва засмеялась, и этот беспечный смех согрел сердце Грея. – Ты же знаешь, я не настолько спесива, чтобы выбирать лишь знатных друзей, но зачем человеку, которому по средствам арендовать Модлин-Мэнор, пользоваться услугами Макспорранов и устраивать пышные приемы, пресмыкаться перед моими родителями? Он называл их самыми достойными людьми в округе, подбирая весьма высокопарные и нелепые выражения. Если рассказывать все по порядку, нам целой ночи не хватит.

– Тогда забудем о нем, – кивнул Грей, тщетно скрывая нетерпение. – Сомневаюсь, что он когда-нибудь появится здесь вновь.

– Ошибаешься! Клак попросил родителей помочь ему устроить салон – точнее, салун, как он выразился. Первый прием назначен на следующую пятницу. Маме предстоит составить список гостей и разослать приглашения – только самым достойным жителям округи! По правде говоря, Клак излагал свои намерения так, что приглашать следовало бы самых недостойных…

Грей коротко рассмеялся:

– Бедняга! Его можно пожалеть. Наверное, он из нуворишей. Если мы когда-нибудь встретимся, постараемся быть с ним полюбезнее.

– Бедняга? Наверное, ты имел в виду маму? Папа был так очарован причудами Клака, что предложил ему маму на роль хозяйки приема. Клак не женат.

– Значит, – на сей раз Грей сдержал смех, – посочувствовать следовало твоим отцу и матери. А теперь поговорим об Эльдоре…

– Ее визит был еще невероятнее! Боюсь, ты мне даже не поверишь!

– Я попытаюсь, – заверил Грей, расстегнул плащ и привлек Минерву к себе. – Так тебе будет теплее, – объяснил он.

– По словам Эльдоры, она счастлива, потому что наши семьи скоро породнятся, – начала Минерва.

– Вот как? – Грей поднял брови. Что задумала эта распутница? – И это все?

– Нет, что ты! Она заговорила о том, что хочет преподнести жениху особенный свадебный подарок.

– Какого черта… Зачем Эльдоре Мейквелл понадобилось говорить об этом с твоими родителями?

Минерва хихикнула – такое с ней случалось крайне редко.

Грей поцеловал ее в кончик носа и будто невзначай провел ладонью по груди. Вздох Минервы доставил ему невыразимое удовольствие.

– Рассказывай, дорогая.

– Мисс Мейквелл пожелала, чтобы папа написал ее портрет, – начала Минерва высокомерно, но не выдержала и усмехнулась: – Скоро она начнет позировать.

Грей представил себе Эльдору, позирующую Портосу Арбаклу, а затем вспомнил картины, украшающие стены Уиллинока.

– Но ведь твой отец пишет только обнаженную натуру!

– Да. – Минерве еле удалось взять себя в руки.

А вот Грей взорвался хохотом, попытался сдержать его и потерпел фиаско. Откинувшись на спинку сиденья, он подтянул меховое одеяло, чтобы приглушить звуки, пока кто-нибудь не обнаружил их убежища.

Минерва бесцеремонно толкнула его в бок.

– Немедленно прекрати! – заявила она. – Такие выходки недостойны джентльмена. Что это на тебя нашло?

– Лучше скажи, что нашло на Эльдору! Кэдзоу будет вне себя от негодования. Его хватит удар!

Минерва усмехнулась:

– Думаешь? Стало быть, джентльмены-святоши не способны оценить портреты их обнаженных невест?

– Откуда мне знать! Может, Эльдора таким образом надеется ускорить свадьбу? Бедняга Кэдзоу что-то не торопится. Наверное, опасается, что ему не пережить свадебную… – Грей вовремя прикусил язык.

– Почему ты считаешь, что портрет поможет ей приблизить свадьбу?

Грей махнул рукой:

– Не знаю. Я просто предположил, что портрет расшевелит Кэдзоу.

Грей не увидел, а скорее почувствовал, как Минерва недоуменно нахмурилась.

– Не понимаю… Ты хочешь сказать, что портрет ему понравится? – уточнила она. – Или что Кэдзоу рассердится на невесту?

– По-моему, он будет польщен, узнав, что ради него она принесла такую жертву.

– Какую жертву?

– Разделась перед незнакомым мужчиной.

– Но ведь папа художник! Он всю жизнь пишет обнаженных женщин. Однажды я даже видела, как это происходит…

– Правда? – Сие известие Грею не понравилось. – Очень странно с его стороны. Недопустимо, чтобы молодая девушка…

– Папа ни о чем не подозревал.

Грей решил не расспрашивать о подробностях.

– Итак, Эльдора пожелала получить свой портрет в костюме Евы. Забавно…

Почувствовав, как Минерва замерла, Грей обернулся к ней:

– Что случилось, дорогая?

– Ты пытаешься представить себе Эльдору без одежды? – Грей замялся. – Не отпирайся! Как тебе не стыдно! – И Минерва попыталась выбраться из-под одеяла.

– Не двигайся! – приказал Грей, подкрепляя приказ грубой силой. – Я пока не собираюсь уезжать. Значит, и ты не сдвинешься с места.

– Я сдвинусь с места, когда пожелаю. Я сейчас же ухожу домой.

– Вряд ли. Тебе давно пора понять: ты моя, и только моя. Поэтому все будет так, как я скажу.

– А если я не желаю продолжать этот разговор?

– И говорить незачем. Постараюсь убедить тебя без слов.

– Как же ты…

Грей привлек ее к себе, усадил на колени и зажал рот поцелуем. Не прерывая поцелуя, он принялся расстегивать мелкие пуговки на ее лифе. Застежка начиналась у ворота и заканчивалась на несколько дюймов ниже талии.

Не поворачивая головы, Минерва попыталась помешать ему расстегнуть платье, но силы были неравными.

Грей понимал, что место для подобного развлечения выбрано неудачно: двуколку окружал занесенный снегом лес, стояла морозная ночь, неподалеку светились огни в окнах дома Минервы. Ему явно следовало дождаться свадьбы.

Но его мужское достоинство решительно восстало и прижалось к телу Минервы. Для этого Грею было достаточно вспомнить, что их разделяет только несколько слоев ткани.

– Грей, – прошептала она, когда поцелуй наконец прекратился, – так нельзя…

– Ты права. – Ее платье было уже расстегнуто. Грей проник к ней под лиф, защищая от холода своим телом. Едва он коснулся ее полной груди, как его пронзила мысль о том, что придется сдержаться. – Ты хочешь, чтобы мы остановились?

Минерва развязала его галстук и принялась расстегивать рубашку.

Грей потянул за ленту на вороте ее нижней кофточки.

– Может, все-таки остановимся, Минерва? – Спросить-то Грей спросил, но ведь именно он сделал первый шаг – ему и решать, как поступить дальше.

Молча и сосредоточенно Минерва расстегнула его рубашку. Теперь она осторожно исследовала подушечками пальцев волосы на его груди, вокруг сосков. Указательный палец Минервы скользнул в ямку пупка, и Грей судорожно вздрогнул. От неожиданности Минерва вскрикнула.

– Не волнуйся, – успокоил ее Грей. – Мне просто щекотно. – Он вообще не ожидал от нее решительных действий, но был не прочь продолжить урок.

– Ты совсем не такой, как я.

– И слава Богу!

– Что?

– Я хочу сказать, что наши различия только радуют меня. В том-то и дело, что мы разные. Наши тела – две половинки, Минерва. Вместе они образуют единое целое.

Какое красноречие, Фэлконер! Хорошо, что тебя больше никто не слышит!

– А мне понравится? Не думай, что я ничего не поняла. Я не ребенок, а взрослая женщина. Просто я не знаю, доставит ли мне удовольствие такое… событие.

В устах Минервы это слово прозвучало так, словно речь шла об игре – например, в крокет.

– Возможно, поначалу тебе будет неприятно, но вскоре понравится. Я обещаю.

– Да?

Пока Минерва размышляла, Грей решил подкрепить свои слова делом. Он распустил ленту, стягивающую ворот ее нижней кофточки, и приподнял грудь ладонью.

– Грей! – воскликнула Минерва с беспокойством.

Несколько минут он дразнил пальцами ее затвердевшие соски, услышав слабый стон, победно улыбнулся и возобновил натиск. Затем место пальцев заняли его губы. По напрягшемуся телу Минервы пробежала дрожь. Она изогнулась на коленях Грея, запустила руки ему в волосы и притянула голову к себе.

Грей только утвердился во мнении, что Минерва самая прелестная и желанная женщина в мире.

Он сгорал от страсти – нет, от вожделения к ней. Будь он раздет, его восставшая плоть давно нашла бы путь к заветной цели. Грею следовало бы стыдиться своей похоти, но он не чувствовал стыда.

Минерва ласкала его – везде, где только могла. Когда она просунула ладонь под брюки Грея и начала перебирать жесткие волоски, окружающие его вздыбленный жезл, Грей перепугался. Он боялся утратить власть над собой и вызвать отвращение у любимой.

Пальцы Минервы уже коснулись самых чувствительных местечек, и Грей со свистом втянул в себя воздух.

Минерва поспешно отдернула руку.

– Что такое? Тебе больно?

– Нет, не больно, – отозвался Грей и снова поцеловал ее в грудь, надеясь отвлечь от опасного занятия. – А что чувствуешь ты?

– Восторг, – задыхаясь, ответила Минерва хрипловатым голосом. – Когда мы поженимся, мы будем заниматься всем этим, когда захотим. Теперь я точно знаю.

– Непременно, любимая. – Грей дотянулся до подола ее шерстяного платья, просунул под него руку и осторожно погладил икру. – Нравится?

– Ты и прежде касался моих ног.

Грей мысленно чертыхнулся, проклиная железную логику Минервы.

– Но не так, дорогая. – Он поднялся выше колена, до самой подвязки, придерживающей чулок, а затем осторожно погладил атласную кожу бедра и улыбнулся, услышав томный вздох Минервы. – Это совсем другое дело. Ты согласна?

– Конечно!

Она прерывисто вздохнула, и Грей ощутил, как поднялась ее грудь, – зрелище, способное свести с ума любого мужчину. Ее соски давно превратились в твердые крупные бутоны, вздрагивающие от самого легкого прикосновения. Чтобы подчеркнуть полноту груди и стройность талии, Минерва не нуждалась ни в корсете, ни в других хитроумных приспособлениях. Ее груди не умещались в ладони Грея, а когда он пытался сжать их, его орудие набухало сильнее, заставляя опасаться возможных последствий.

– Поласкай меня там, – прошептала Минерва, прижимая ладонь Грея к своей груди.

– Где? – еле выдохнул он.

– Там, где все дрожит. Знаешь, где в такие минуты у женщин становится…

– Я знаю только, что иногда ты слишком любишь поболтать. – И Грей быстро закрыл ей рот поцелуем, затем прихватил зубами нижнюю губу и слегка куснул ее. Минерва выгнула спину и томно застонала.

Почувствовав, что она жаждет его ласки, он начал продвигаться выше по ее ногам, заставляя ее извиваться в попытке приблизить наслаждение. Конечно, Минерва должна все узнать, всему научиться, но не слишком быстро. Уже того, что было, хватит, чтобы она думала о нем круглые сутки. Грей надеялся таким способом сломить ее сопротивление.

Но едва эта мысль возникла у него в голове, как он прогнал ее прочь. Сегодня ему не хотелось думать о будущем. Ночь принадлежит только им, это лишь прелюдия и незачем портить ее.

Дрожь Минервы заметно усилилась. Если бы не объятия Грея, она сбросила бы одеяло и плащ, забыв о пронизывающем холоде.

Наконец он проник рукой в ее панталоны, улыбнулся, ощутив влагу, и раздвинул складки, прикрывающие местечко, которое требовало еще неведомых Минерве наслаждений.

Грей легонько коснулся его.

Минерва вскрикнула, прильнула к его груди и зажала ногами его руку так сильно, что он охнул.

– Не останавливай меня, любимая, – шепотом попросил он. – Расслабься. Все будет хорошо, вот увидишь. Получишь такое удовольствие! Обними меня.

Тяжело дыша, Минерва исполнила просьбу Грея, и, едва она переплела пальцы на его затылке, он и вправду доставил ей обещанное удовольствие.

Она была слишком неопытна, чтобы просить о большем, неопытна, чтобы предполагать, что это большее существует. Долгое время Минерва сидела неподвижно, прижавшись к нему и всхлипывая, а Грей не успокаивал ее, понимая, что это слезы восторга и откровения. Минерва открыла еще одну тайну собственного тела, которое скоро будет принадлежать ему. Он надеялся в самом ближайшем времени продолжить путешествие в неизведанное.

– Тише, тише, – наконец зашептал он и зажмурился, чтобы овладеть собой. Он боялся раздавить ее в объятиях, гладил ее волосы, лицо, шею и трепещущую грудь.