Текст книги "Подари мне любовь"

Автор книги: Стелла Бэгуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

 Морин стояла посередине комнаты, справа и слева от нее возвышалось множество разнокалиберных коробок и ящиков. Когда она собирала вещи в Хьюстоне, ей казалось, что коробок было намного меньше.

Да, Адам прав, без помощи здесь не обойтись. Но сегодня Морин его не видела и ничего о нем не слышала. Под конец рабочего дня она уж было решилась зайти к нему в секретариат и поинтересоваться, куда он подевался. Но вдруг он подумает, что она за ним бегает? Впрочем, она и сама справится, отсутствие Адама только к лучшему. Все-таки после вчерашнего вечера неизвестно, чего от него можно ожидать – или, скорее всего, от себя.

Размышления Морин были прерваны переливами дверного звонка. Догадываясь, кто это мог быть, она пошла открывать дверь. Несмотря на то, что она ожидала увидеть именно Адама, сердце ее екнуло, когда она в самом деле увидела его на пороге. Тот был одет по-простому: в старые джинсы, поношенные кроссовки, обычную футболку, которая подчеркивала великолепную мускулатуру. По его улыбке Морин поняла, что сегодня он в хорошем настроении. Все-таки после вчерашнего разговора она опасалась прямо противоположного.

– Привет, ты, наверное, решила, что я забыл о своем обещании?

– Честно говоря, не надеялась тебя увидеть, – призналась Морин, открывая дверь и пропуская его.

– Я сегодня ездил домой, вернулся только полчаса назад, – объяснил он и, окидывая взглядом коробки, возвышающиеся по обе стороны коридора, произнес: – Да, подруга, тебе и впрямь нужна помощь! Как ты только это все запаковала?

В ответ Морин только рассмеялась. Все-таки она чертовски рада его видеть. Не зря она сегодня оделась похуже. Разве могут кому-то понравиться белые лосины, обтягивающие ноги, и бесформенная футболка в бледно-розовых разводах? Волосы собраны в пучок на затылке, и практически полное отсутствие косметики, только губы чуть подчеркнуты розовой помадой.

– Я даже не представляла, что вещей так много, пока не увидела снова.

Морин принюхалась. Из коробки, которую держал в руках Адам, исходил аппетитный аромат.

– Это еда, или у меня галлюцинации.

– Ты угадала! Я заскочил тут по дороге в магазинчик. Надеюсь, ты еще не поужинала?

Они прошли на кухню.

– Нет, не было времени.

Войдя на кухню, Адам сразу взялся за дело. Достал из коробки хлеб, сыр, мясо для сандвичей, зелень для приправы, соорудил бутерброды.

– На всякий случай я решил захватить пластиковые тарелки и приборы. Ты, наверное, свои еще не нашла.

– Нашла, но какой от них толк! Сначала нужно повесить полки, а уж потом доставать посуду. Сейчас даже тарелку некуда поставить.

Адам задумчиво посмотрел в окно, из которого открывался превосходный вид на предгорье, где густой лес тонул в мареве синего тумана – и ни единого человеческого жилья вокруг. На это обстоятельство Адам сразу же обратил внимание и незамедлительно высказал свое беспокойство:

– Знаешь, место здесь, безусловно, красивое. Но не слишком ли далеко от города? Тебе не будет страшно, что ты одна, вдали от цивилизации, от людей?

– Нет, не думаю. К тому же я хочу, чтобы в доме жила собака. Настоящая, большая, что-то вроде добермана.

– Да это не собака, а настоящий убийца. Ты знаешь об этом?

– Ошибочное мнение, напротив, доберманы очень ласковые и умные собаки. У меня был друг, который тоже жил в частном доме и держал такую собаку. Я любила их!

Адам бросил на нее обжигающий взгляд.

– Кого?

– К кому относится твой вопрос, ты про собаку хочешь узнать или про человека? – уточнила Морин.

– Про человека.

– Это была семейная пара. Мы работали вместе в одной фирме. Там и подружились.

– А-а... – протянул Адам с явным облегчением, – а я-то подумал, что это был одинокий молодой мужчина.

Морин хмыкнула.

– Я же говорила тебе. У меня никого не было.

– Ты говорила, что до свадьбы. А потом, после развода?

– И после развода тоже, – сухо бросила Морин. Ей совсем не понравилось, что разговор снова зашел на тему ее личной жизни.

Она молода, очаровательна и сексуальна. Почему же она поставила крест на своей жизни? Этот вопрос не давал покоя Адаму. Но вслух он не хотел спрашивать. Разве со своей жизнью он не делает то же самое? Демонстративно вздохнув, Адам как бы между делом обронил:

– Тогда боюсь, что перед моими родителями стоит непростая задача.

– Так, объясни поподробней, не поняла, – встрепенулась Морин.

– Они решили тебя познакомить со всеми примечательными холостяками в окрестностях, – не без сарказма произнес Адам.

У Морин дрогнула рука с сандвичем.

– Надеюсь, ты шутишь.

– Нет, нисколько. Они считают, что ты прекрасный, но одинокий человек и поэтому тебе следует помочь.

Одинокий… Ни Адам, ни его семья не знают и не могут знать, на что ее жизнь была похожа все эти годы. Как она загружала себя работой до полного изнеможения, только бы не думать о прошлом! Как страшно приходить в пустой дом, где тебя никто не ждет. В какой-то момент она поймала себя на том, что ей страшно даже спеть песенку вслух, потому что голос гулким эхом отдается в пустой квартире.

– А твоим родителям не приходит в голову, что можно жить припеваючи и без всякого замужества?

– Не приходит. Они прожили вместе в любви и согласии двадцать пять лет. Этим все сказано.

Морин задумчиво откусила кусочек сандвича. Перспектива стать объектом внимания вех холостяков нисколько ее не вдохновляла. Взгляд ее упал на Адама. Точно! Почему она? Ведь он их сын, и его благополучие для них важнее. Пусть лучше направят свои матримониальные усилия на него.

– Ты же их сын, почему бы им не взяться устраивать твою личную жизнь?

Адам заулыбался еще радостней.

– О, они давно махнули на меня рукой и оставили в покое.

Почему? Вопрос так и рвался с языка Морин, но все-таки она удержалась и не спросила.

– Ну, в таком случае и от меня они тоже скоро отстанут, как только поймут, что меня это ни капельки не интересует.

«Ага, не интересует. И ты думаешь, после вчерашнего я тебе поверю?» – размышлял Адам, но решил промолчать, он же здесь в качестве рабочей силы.

К тому моменту, когда они закончили есть, на землю опустились первые сумерки. Решено было сначала привести в порядок кухню. Пока Морин мыла холодильник, Адам вкрутил лампочки и распаковал коробки. Потом навесил кухонные шкафы, и они стали расставлять посуду, предварительно перемыв ее. Морин была приятно удивлена, когда узнала, что Адам знает, какая тарелка где должна стоять. И куда лучше поставить посудомоечную машину. Она сказала ему об этом, а он только рассмеялся.

– У меня много талантов, – не стал он скромничать. – Ты сама убедишься, когда узнаешь меня лучше.

Между ними было всего два шага. Вот бы пройти их. Распустить ее волосы, целовать в губы, так чтобы она забыла все правила и условности, забыла, кто прав и кто виноват, почувствовать под своими руками ее гибкое стройное тело. Опрокинуть вон на тот диван... Адам тяжело вздохнул.

– Ты действительно твердо решила, что больше никогда в жизни не прикоснешься ко мне?

Морин резко отвернулась, но Адам успел заметить на ее лице растерянность.

– Мы же с тобой вчера договорились, что ты не будешь...

– Я не собираюсь ничего с тобой делать, – перебил он ее. – Я думал... – Но он решил больше не высказываться на этот счет.

Когда она повернулась к нему, ее глаза уже стали непроницаемыми.

– Думаю, что в этом городе достаточно женщин, которым бы польстило твое предложение о приятном времяпрепровождении.

Приятное времяпрепровождение – как-то раньше к этим словам Адам относился спокойно. Но сейчас! Когда он слышал их из уст Морин, его начинало это бесить.

– Пойми, мне не нужна женщина просто как постельная принадлежность. Может быть, я несколько старомоден, но, по-моему, главное в отношениях между мужчиной и женщиной – чтобы была страсть и взаимопонимание. Неужели ты не видишь, что я схожу от тебя с ума? Мне кажется, я скоро стану грезить во сне и наяву. Ты мне нужна. Ты это понимаешь?

Морин пожала плечами.

– Ты не хочешь любить, не собираешься жениться. Что тогда остается? Чего ты хочешь на самом деле?

Тебя – это единственный ответ, который приходил ему в голову, а Морин тем временем продолжала:

– Единственный логичный ответ – неплохо провести время.

– Ты действительно так плохо обо мне думаешь? – с печалью в голосе спросил Адам.

– Нет. Это жизнь, – обезоруживающе улыбнувшись, произнесла Морин и приступила к распаковке следующих коробок.

Они уже дошли до ящиков с обувью и одеждой, когда Морин решила сделать небольшой перерыв и пошла на кухню, чтобы приготовить кофе. Ведь они трудились не переставая три часа подряд. Пока она отсутствовала, Адам распаковал последние две коробки и выложил их содержимое на кровать – так лучше видно, что, куда ставить.

Здесь была небольшая кедровая шкатулка, вазы, несколько школьных тетрадей, пара учебников по геодезии. Во второй коробке были книги, среди которых, к своему удивлению, он не нашел ни одного романа, и пара фотоальбомов.

Он никого не знал из ее прошлого, к тому же не сомневался, что Морин расценит его любопытство как вмешательство в ее личную жизнь, поэтому со спокойной совестью поставил их на полку рядом с книгами. Ему показалось, что коробка пуста, и он отшвырнул ее в угол. С глухим стуком из нее выпала кукла – видимо, воспоминания детства, подумал Адам, еще раз встряхнул коробку и только теперь заметил небольшой любительский снимок, вставленный в простую золотистую рамку. С одной стороны был изображен ребенок, а с другой стороны в рамку был вложен локон темных волос.

Когда он все еще рассматривал фотографию, в комнату вернулась Морин. Увидев, что он держит в руках, она побелела как полотно. Такого выражения на ее лице Адам еще не видел.

– Это, наверное, ты в детстве? – предположил Адам, догадываясь, что нечаянно проник на запрещенную территорию.

– Нет, это не я, – выдавила Морин и отобрала у него фотографию.

– Тогда кто? Ты же говорила, что у тебя нет родственников.

– Не лезь не в свое дело, – безжизненным голосом отрезала Морин.

– Я же вижу, что этот ребенок для тебя очень важен. Почему ты не скажешь мне, кто она? – решительно наседал Адам.

Морин, чувствуя, что ноги отказываются ей служить, осторожно присела на кровать и прижала фотографию к сердцу. Лишь через некоторое время, когда Адам уже не надеялся услышать от нее хоть слово, она тихо прошептала:

– Элизабет, моя дочь.

Ее слова были для Адама словно удар обуха по голове.

– Твоя дочь?! – изумленно воскликнул он.

Она кивнула и отвернулась от него. Он стоял и тупо смотрел ей в спину, а в голове тем временем проносились тысячи вопросов. Где она? Что с ней? Почему Морин до сих пор молчала? Ее бывший муж, только он во всем виноват! Из-за него она так мучается и страдает. И у Адама в душе возникло непреодолимое желание прибить этого негодяя.

– А где она сейчас? С отцом? – Неужели мужчина ушел от нее и посмел забрать ребенка?

– Нет. Она умерла.

Ответ Морин еще больше поразил Адама. Он настолько растерялся, что утратил дар речи. Ведь она никогда не упоминала о ребенке!

Какое-то время царило молчание, потом Адам присел на кровать, успокаивающе обнял ее за плечи и шепотом попросил:

– Расскажи мне, как все это случилось?

Морин отрицательно покачала головой.

– Расскажи, – не отставал Адам и положил ее голову себе на плечо.

Его нежное прикосновение, близость и искренняя забота дали ей силы справиться с душившими ее слезами, и она выдавила из себя:

– Не могу, Адам.

– Как давно это случилось?

– Десять лет назад, – переводя дыхание и проглатывая комок слез, сказала Морин. – Элизабет умерла во сне, в своей кроватке. Ей не было и трех месяцев.

– О, Морин! – только и мог сказать Адам.

Но этого оказалось достаточно, чтобы ощутить его поддержку и сочувствие, чего не смогли бы сделать никакие слова утешения и соболезнования. После смерти дочери ей многие психоаналитики говорили, что нужно забыть случившееся и жить дальше. Но как такое можно забыть!

– Я заканчивала колледж, когда все это случилось. – Неожиданно для себя Морин стала рассказывать то, о чем старалась без крайней необходимости никогда и никому не говорить. – Давида не было дома. А мне нужно было срочно дописывать дипломную работу и одновременно готовиться к выпускным экзаменам. Шел последний семестр. Поэтому я перенесла кроватку с Элизабет на кухню. Так мне было удобнее следить за ней и писать диплом. Когда под утро вернулся Давид, он обнаружил меня спящей над учебником. А Элизабет... она... Ее было поздно спасать, она уже не дышала.

– Значит, в то время вы жили вместе?

Морин кивнула.

– Да, мы уже год были женаты. На следующий же день после похорон Давид ушел от меня. Он... он был уверен, что я бессердечная эгоистка и Элизабет умерла по моей вине. Даже обвинил меня в том, что карьера для меня всегда была важнее дочери.

Адам слушал и не мог поверить, что такое возможно.

– Нет, не могу этого понять. Он просто дурак.

Она продолжала говорить, не поднимая глаз:

– Я прекрасно сознаю, что он был не прав, и поэтому не могу его простить. У меня осталось такое чувство, что Давид воспользовался мной, а потом выбросил, как вещь, за ненадобностью.

Господи, каких же трудов ей стоит носить в себе весь этот груз!

– Как он мог так с тобой поступить? Все знают, что детская смерть не всегда объяснима. И ты тут смотри хоть днем и ночью – все равно не уследишь.

– Да, я знаю, все понимаю. Но ничего не могу с собой поделать. Мне все кажется, что этот кошмар случился вчера.

– Так вот почему вы развелись. Из-за ребенка?

– Да, формально смерть Элизабет стала причиной его ухода.

– Знаешь, я думаю, он никогда не любил тебя по-настоящему. Иначе бы не бросил в тот момент, когда тебе больше всего требовались участие и поддержка. Он настоящий ублюдок, – с нескрываемым презрением произнес Адам.

– Нет. Это моя ошибка. Я не смогла разобраться в его настоящих чувствах, а потом уже было поздно.

– Ты любила его? – Адам задал вопрос, который волновал его больше всего.

– Когда я встретила его, мне казалось, что это лучшее, что мне дано в жизни. Я спутала физическое влечение с настоящей любовью.

– Так ты его любила?

– Думаю, да, если вышла за него замуж, строила розовые планы на будущее. Надеялась, что у меня будет семья, муж, дети. Но, как показало время, этому не дано было сбыться.

Она встала и убрала за книги фотографию, которую все время держала в руках. Адам взял с кровати куклу и спросил:

– Это тоже положить вместе с фотографией?

Морин взяла игрушку из его рук.

– Ты, наверное, думаешь, что я никчемная мать, раз убираю фотографию так далеко.

– Нет. Наоборот. Я думаю, ты ее слишком сильно любила и не сможешь вынести ежедневного напоминания о том, чего лишилась. Тяжело терять родного человека, тем более ребенка, твою плоть и кровь.

Его участие растрогало Морин до слез, которые и так-то не успели просохнуть.

– Я любила ее, Адам. Больше всего на свете. С тех пор как умерла бабушка, у меня не было семьи. Я выросла, не зная, что такое иметь братьев и сестер, отца или мать. Я не могу передать, как мне хотелось иметь собственную семью, свой дом. – Морин немного помолчала. – Но смерть Элизабет, предательство Давида... После этого удара я так и не оправилась.

Адам не мог больше этого вынести. Стремясь утешить, он обнял ее – к счастью, сейчас она не сопротивлялась.

– Морин, ты еще молода. Ты сможешь найти себе достойного мужа, и у тебя будут дети. Ты еще будешь счастливой.

– Зачем, чтобы потом их снова потерять? Так же как потеряла всех тех, кто мне был дорог. Нет, еще раз я этого не переживу. Лучше уж быть одной.

Адам понимал всю трагичность ее прошлой жизни. Ему было больно за нее, за смерть ее ребенка, за предательство любимого мужчины.

– Однажды ты проснешься и поймешь, что выбрала не тот путь.

– Ты так говоришь, потому что тебя это не касается.

В том-то и дело, что касается. Адам сейчас чувствовал огромное желание защитить ее от невзгод, смыть из ее памяти боль потерь. Но как? Сказать: я люблю тебя, Морин, выходи за меня замуж, роди мне детей? Нет, этого он не мог сделать. Его тоже обожгла жизнь, и он знает, как порой жестока реальность. Поэтому из чувства самосохранения он не имеет права рисковать своим сердцем. Адам как никогда остро чувствовал в этот миг всю бренность бытия. Как хрупко состояние счастья! И как скоротечно время, которое безжалостно отсчитывает часы и минуты жизни, заставляя человека почувствовать себя песчинкой. Нет, у него нет права соблазнять ее надеждой. Она умная женщина и все решила правильно: лучше уж быть одной. И черт его дернул лезть со своим сочувствием, разве в его силах изменить прошлое?

Морин почувствовала в нем неуловимую перемену и отодвинулась от него.

– Уже поздно, осталось совсем немного, теперь я уж справлюсь сама.

—Хорошо, тогда я пошел?

– Да, иди. Пока.

Адам на прощанье прикоснулся к ее щеке губами и вышел из дома. В голове проносились тысячи мыслей. Морин, девочка моя, что же тебе довелось пережить! Ее боль он воспринял как свою собственную. Адам, что с тобой? Может быть, влюбился и боишься признаться себе в этом? Он не хотел отвечать на этот вопрос. Главное, ему хорошо с ней. Но рой сомнений не переставал его тревожить.

Глава 8

 Адам положил телефонную трубку на место и расслабленно откинулся в кожаном кресле. Вот он сидит в своем офисе, где все так знакомо и привычно. Однако такое впечатление, что больше нигде в этом мире нет никакого порядка.

Бурильное оборудование в Блумфилде неожиданно оказалось не полностью загруженным. Из-за короткого замыкания из строя вышел главный генератор. Обслуживающий персонал, двое электриков, вольнонаемные, бросили работу и уехали в Луизиану. Вдобавок объявился землевладелец из Оклахомы, заявил, что сейсмографы стоят на его земельном участке, и пригрозил судом за нарушение его прав частной собственности.

Адам чувствовал тупую, давящую боль в висках. Он развернул свое кресло в сторону стеклянной стены, закинул ноги на стол и стал созерцать панораму гор. Отсюда очень хорошо было видно, как рождаются облака в горах, набирают свою мощь и медленно закрывают равнину.

Он смотрел на облака, а его мысли снова вернулись к Морин. В общем-то, редкую минуту он не думает о ней. Беспокойство, чем же закончатся их отношения, ни днем ни ночью не оставляет его.

С того вечера, как он помог ей перевезти ее вещи, они виделись всего несколько раз, и то мельком. Морин предпочитала проводить все свое время в лаборатории, и сейчас, когда она не жила на ранчо, у него даже не было возможности видеть ее по вечерам.

Наверное, что ни делается в этом подлунном мире – все к лучшему. Теперь, зная о ее прошлом, Адам испытывал какую-то странную растерянность, размышляя, как защитить ее от демонов памяти. Как заставить ее забыть о неудачном опыте? Ведь больше всего на свете он хотел, чтобы она была счастлива. Но как ей помочь? Глупо надеяться, что от одного его вида ее печаль пройдет как дым.

Его размышления прервал стук в дверь. Не оборачиваясь, он крикнул:

– Войдите.

– Дорогой, ты занят?

Адам повернул голову и увидел мать. Сегодня она была одета в нарядное платье классического покроя, подчеркивающее ее красоту и элегантность.

– А, мам, привет! Что делаешь в городе? Решила пройтись по магазинам?

Она рассмеялась, отмахнувшись от него рукой.

– Не угадал. Зачем мне ездить по магазинам – уж конечно, не для того, чтобы купить пару джинсов.

Адам оценивающе посмотрел на нее.

– Отлично выглядишь! Очередная знаменательная дата с отцом?

Она проказливо усмехнулась.

– Что-то в этом роде. Этим вечером мы собираемся слетать в Эль-Пасо, чтобы встретиться с одним старым партнером Вайета из Порт-Артура. Отец обещал, что после официальной части мы пойдем на танцы.

– Звучит замечательно.

Хлоя подошла к столу и оперлась на него бедром.

– Составишь нам компанию?

Он взглянул на нее снизу вверх.

– Нет. Я вам совершенно не нужен. К тому же у меня тяжелый день. Чувствую себя уставшим.

– Верно, выглядишь просто ужасно.

Адам нахмурился и отвернулся к зеркальной стене.

– Спасибо, мам, ты умеешь поднять настроение, – не без ехидства ответил он.

Хло тихонько вздохнула.

– Ах, да! Я ведь зашла к тебе передать приглашение от тетушки Джастины. В эту субботу у нее будем отмечать серебряную свадьбу Роуз и Гарольда. Ты придешь?

– Мне надо будет на несколько дней уехать из города. Если успею вернуться, то обязательно буду.

– Отлично, я передам, чтобы на тебя рассчитывали. Теперь о Морин. Ты пригласишь ее или мне лучше сделать это самой?

Адам резко развернулся.

– Мам, мы не имеем права влезать в чужую жизнь. Морин не очень-то уютно чувствовала себя на дне рождения Мигеля, еще одно семейное торжество она не вынесет.

– Какая чушь! Ей будет приятно провести какое-то время вне дома. К тому же там будут молодые люди, о которых мне говорил Рой. А если юристы ей не по вкусу, может выбрать себе настоящего ковбоя. Там соберется весь цвет местного общества, ей будет на кого посмотреть.

Ее замечание окончательно вывело Адама из равновесия.

– Черт побери, мам. Оставь Морин в покое! Ее совсем не интересуют мужчины.

– Откуда ты знаешь, что ее интересует, а что – нет?

– Знаю, и все, – отрезал Адам.

– А, понимаю, – протянула Хлоя. – С тобой стало трудно разговаривать. В последнее время у тебя совсем испортился характер.

При этих словах она встала и направилась к двери.

– Куда ты собралась?

Хлоя обернулась на пороге.

– В лабораторию, лично передать приглашение Морин, для тебя ведь это такой труд.

– Не ходи туда. Я сам все передам.

– О'кей, я на тебя надеюсь.

И пока он не успел заметить довольной улыбки на ее губах, она быстро вышла из его офиса.

Два часа спустя Адам собрался с духом и вошел в лабораторию. Морин сидела за столом и что-то разглядывала в лупу. Едва он вошел в комнату, она спиной почувствовала его присутствие.

– Что, микроскопа тебе уже не хватает?

– Не всегда, – отозвалась она.

С того вечера, как он помогал ей распаковывать вещи, они ни разу не разговаривали. То ли у него было слишком много работы, то ли, узнав всю правду про нее, Адам стал специально избегать встреч. И чем больше проходило времени, тем больше она склонялась ко второму варианту. Может быть, он решил, что она на самом деле эгоистичная карьеристка.

– Я не видел тебя целую неделю. Ты, наверное, решила замуровать себя в этой лаборатории.

– Нужно было провести много тестов, – объяснила Морин, умолчав о том, что всячески старалась избегать общения с ним.

Каждый раз, когда она общается с Адамом, тот с удивительным упорством завоевывает еще один кусочек ее сердца. И единственный способ приостановить этот процесс – видеть его как можно реже.

– Как дела дома, уже привела дом в порядок? – спросил Адам, вглядываясь в ее милое лицо. Больше двух часов он все думал и решал, как ему быть, а только в этот момент понял, чего хочет и чего будет добиваться.

– Почти.

– Ну, тебе-то хоть нравится?

Сухо усмехнувшись, она вернулась к своему занятию, отгораживаясь от него.

– Конечно, с ранчо твоих родителей не сравнить, но меня вполне устраивает.

Он подошел к ней и оперся на стол.

– Я рад за тебя.

Морин изучающе смотрела на его мужественный профиль и чувствовала, что ее сердце против воли начинает биться быстрее. Сколько же должно пройти времени, чтобы она перестала реагировать на него, желать его? Дни? Месяцы? Годы?.. А если это время никогда не наступит?

– А что с твоим домом? Как долго еще будут работать строители?

– Недельки через две должны закончить.

– Неужели эти двое работают так быстро? – удивилась Морин.

Адам видел, как Морин нервно водит пальцами по крышке стола, и вдруг вспомнил их нежное прикосновение к его лицу.

– О! Я решил последовать твоему совету и ничего не переделывать в доме: зачем мне лишняя трата времени и денег?

Он ничем не смог бы поразить ее больше.

– Адам, мое мнение не должно влиять на твои решения. Это твой дом, и если ты хочешь в нем что-то изменить – меняй.

Он опустил глаза.

– Не знаю, зачем я хотел обрести чувство дома. Все, что мне нужно, – это место, где я сплю, ем, меняю одежду. И кстати, ты была права. Дом станет домом, когда в нем будут женщина и дети, вот тогда он станет похож на дом моих родителей.

Да, она знала, ей не хватает того же самого. Только теперь она не собирается рисковать своим сердцем. За все в этой жизни нужно платить. Ее спокойствие – это одиночество.

Какое-то время они сидели в тишине, и Адам решил, что пора объяснить причину своего прихода.

– Да, я зашел, чтобы пригласить тебя в субботу к тетушке Джастине. Мы будем отмечать у нее серебряную свадьбу Роуз и Гарольда.

Морин отрицательно покачала головой.

– Ты же знаешь, мне это не доставит никакого удовольствия. К тому же это снова семейное застолье.

– Там будут и другие люди, а не только члены нашей семьи, – уверял он ее, стараясь не думать о молодых юристах и бравых ковбоях.

– А ты придешь?

– Да, постараюсь. Правда, мне на неделе необходимо будет съездить в Оклахому. В последнее время там черт знает что творится: и оборудование вышло из строя, и возникли проблемы юридического характера. Но я постараюсь вернуться.

– Да, тебе действительно надо ехать. Только держись подальше от оборудования. Не известно, в чем там проблема, не зря же электрики сбежали. Всякое может случиться.

Адам понимающе хмыкнул.

– Тогда, может быть, составишь мне компанию?

Я не хочу с тобой никуда ехать, хотела сказать Морин, но удержалась и сказала совершенно другое:

– Зачем? Спасибо, с меня хватило твоей сломанной лодыжки, – отшутилась она.

Адам подвинулся к ней еще ближе и положил на ее руку свою. Этого оказалось достаточно, чтобы Морин напряглась.

– Я много думал про то, что ты рассказала мне. О твоей дочери, о твоем бывшем...

– Не надо! Я стараюсь не думать о них. Пожалуйста, давай не будем начинать все сначала.

Адам поднес ее руку к своей груди.

– Я ничего не собираюсь начинать сначала. Морин, понимаю, воспоминания причиняют тебе боль, и я не хочу ворошить прошлое. Только скажи: ты думаешь, окажись я на его месте, поступил бы с тобой точно так же? Ты веришь, что я смог бы тебя обидеть?

Меньше всего она ожидала от него такого поворота в разговоре и потому растерянно произнесла:

– Адам, зачем ты меня об этом спрашиваешь, какое имеет значение, что я думаю о тебе? Позволь нашим отношениям развиваться сами по себе, пусть они со временем сойдут на нет.

Другой своей рукой он легонько дотронулся до ее лица и погладил ее по щеке, кончиком безымянного пальца коснулся губ.

– Потому что я...

В этот момент открылась дверь и на пороге появилась секретарша. Слегка оторопев от увиденного, она откашлялась и постаралась с невозмутимым видом произнести:

– Адам, вас срочно требуют к телефону.

Адам как ужаленный вскочил со стола.

– Да, сейчас иду.

За девушкой закрылась дверь. Морин стала нервно перебирать бумаги на столе.

Адам подошел к ней и взял ее под локоть.

– Тебе нужно идти! – дернулась Морин.

– Уже иду, только я хотел сказать, что позже мы это закончим.

Что «это»? Что «закончим»? – хотелось закричать Морин.

– Адам, я не...

– Увидимся позже. – С этими словами он вышел из ее лаборатории.

В течение всего рабочего дня, что бы Морин ни делала, она не переставала прислушиваться, вдруг за дверью послышатся шаги и войдет он. Последний их разговор насторожил и взволновал ее. Но вот уже конец рабочего дня, пора домой...

– Морин, подожди! – окликнул ее Адам, сбегая со ступенек.

От его голоса у Морин сразу одеревенели руки. Она как раз доставала ключи от машины. Обернувшись, она увидела, как он чуть ли не бегом через всю стоянку направляется к ней.

– А я уже собралась домой, – произнесла она, когда он подошел поближе.

– Но мне нужно с тобой поговорить, давай садись ко мне в машину, поедем куда-нибудь поужинаем.

– Нет, у меня дома уже приготовлен ужин.

– Отлично, тогда поехали к тебе домой.

– Адам, может быть, лучше не надо?

Он улыбнулся соблазняющей улыбкой.

– Знаешь, мои уши устроены таким образом, что не слышат слова «нет».

Морин понимала, что спорить с ним бесполезно.

– Хорошо, я приглашаю тебя, но при одном условии, – сдалась она. – Потом ты сразу же уйдешь. Я взяла кое-какую работу на дом, мне ее необходимо закончить. Если, конечно, тебя устроит на ужин жареное мясо с овощами.

Адам нахмурился.

– Вайет не предполагал, что ты будешь работать сверхурочно, в этом нет никакой необходимости.

Вайет также не ждет, что она будет спать с его сыном, а это наверняка случится, если они будут вдвоем уединяться.

– Зато я не сомневаюсь в необходимости такой работы. – С этими словами Морин села за руль.

Адам тронулся следом. В зеркало заднего обзора она наблюдала, как он ехал за ней по городу, потом приотстал. А когда она подъехала к дому, его не было видно даже на горизонте. Куда он подевался? – недоумевала Морин. Но решила воспользоваться его отсутствием. Поставила разогревать ужин в микроволновую печь и пошла переодеваться. Она надела легкое белое платье, которое мягко облегало фигуру, распустила волосы, позволив им струиться по спине.

Она уже ставила тарелки на стол, когда услышала звук подъезжающей машины. Очевидно, Адам. Морин вышла встретить его на крыльцо. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что Адам держит в руках бутылку вина. Сразу стало понятно его исчезновение.

– Захватил к ужину, – объяснил он. – Хорошее вино сочетается практически с любым блюдом.

Он прошел за ней в кухню. Морин сразу достала два бокала.

– Идея насчет вина была твоя, поэтому заниматься им будешь ты. А я сейчас приготовлю салат, и можно будет садиться.

Адам поставил бутылку вина на стол и решил пройтись по дому. Когда он вошел в холл, то увидел, что здесь практически ничего не изменилось. Все там же стоял шкаф с книгами, даже торшер не был переставлен на другое место. На окнах, правда, появились шторы, на диване лежат незнакомые подушки, вот вроде бы и все изменения. Из кухни доносился аромат еды, такое ощущение, что попал домой. Именно то чувство, которое он искал и не находил в своем особняке.

– Дом выглядит просто замечательно, – сказал он, возвращаясь на кухню, – ты здорово потрудилась.

– Знаешь, это мой первый дом, – призналась Морин. – Мне нравится думать, что он только мой, и ничей больше.

Да, после того, что выпало на ее долю, даже эта конструкция из дерева и металла может вызвать теплые чувства. Адаму легко было это понять.

Морин положила на тарелки мясо и тушеные овощи, Адам разлил вино, и они сели за стол. Сделав маленький глоток вина, Морин решила не тянуть, а начать разговор прямо сейчас.

– Итак, о чем ты хотел со мной поговорить?

– Не сейчас, после обеда.

– Зачем так долго мучиться? Я собиралась получить удовольствие от еды, а теперь никакая еда впрок не пойдет.