Текст книги "Только с тобой (СИ)"
Автор книги: Стефания Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Я уже решила все, я его не отпущу больше ни на миг, я же без него чуть не умерла, – выпалила она ей.
Христя улыбнулась.
Владимир проснулся и правда, как помолодел, боль поутихла. Знахарка собрала лекарственные сборы для лечения Владимира, стала рассказывать Лизе как что настаивать, как что пить.
В этот раз я даю тебе настойки тысячелистника, полыни – чернобыльника, корня полыни – это все для заживления ран; пух початков рогоза, смешанный с топленным маслом, – от ожогов. И еще, у меня есть очень редкое и мощное средство от таких вот ран – мумие. Мне иногда привозит это средство с Алтая брат, он собирает его на скалах. Средство это снимает боль и воспаление, и вылечит и живого, и мертвого – пользуйтесь строго по моему указанию, не пропускайте ни дня в лечении.
Под конец, смазывая Владимиру спину мазью из хвойной смолы, перетопленной с коровьим жиром, давала совет: «Пока душе покоя не будет, хворь не пройдет, ведь у тебя не только телесные раны, но и душевные – отпусти их и полегчает».
– Как? – тихо спросил Владимир.
– Я научу, – ответила она.
Владимир весь напрягся.
– Попроси прощения, – это первое, открой сердце – это второе, сорви поцелуй – это главное. Когда она ответит тебе – душа освободится – тоска уйдет и боль отступит – вот и все.
Тетка Христя накинула тулуп, вывела гостей на улицу, под мышкой держа что-то. Грохотала канонада, ах стекла дребезжали, огромное зарево полыхало за горизонтом.
– Вон какой там бой, – показала она головой. – Сколько убьют, сколько покалечат еще, ой, беда. Это четвертинка каравая, поужинаете, – она протянула хлеб Лизе. – Идите вот так, через сад, – она указала дорогу, – так быстрее. Жду Вас ровно через сорок дней, как курс закончите.
Долго стояла и смотрела им вслед, они ей понравились. Красивые. «Парень очень изранен, но любовь спасет его, – думала она, а уж какую молодицу он себе нашел – за такую можно и пострадать.».
Пошли к остановке через сад, уже вечерело. У самой тропинки стояли два дерева береза и дуб, обвив друг друга, сплетясь ветвями. Березка тоненькая, дуб крепкий, ветвистый.
– Посмотри на это! – воскликнула Лиза. – Как романтично!
– Красиво, – согласился Владимир, – хоть бы уцелели.
– Как будто тише стало, – прислушалась Лиза. – Да?
– Да, тише, – согласился он.
Канонада стихала, гудела уставшая земля, но взрывы стали реже.
Минут десять ждали трамвая.
– Мы будешь жить вместе, я буду лечить тебя, – уверенно сообщила Лиза.
– Нет, как мы будем там жить вместе, не придумывай.
– А почему мы не можем жить вместе?
– Не придумывай сказал, я очень болен, мне будет неловко при тебе, нет, – это будет не лечение, а мучение.
– Но как тогда ты будешь лечиться?
– Да, ерунда это все, я сглупил, что поехал – вот теперь начались уже проблемы.
– Какие проблемы?
– Ну давай закроем эту тему, я все сказал. Вообще перестань возиться со мной, как с маленьким, я не маленький, я – калека.
Подъехал трамвай, зашли, Лиза села отдельно от Владимира на переднее сидение, он стал возле мотора в конце, оперся об него, тепло разливалось по телу, а на душе выло: «Вот я ее и оттолкнул». Он с горечью смотрел в окно, подошла Лиза. В вагоне не было ни одного человека.
– Я вот что тебе хочу сказать, герой. Это здорово, что ты такой честный, гордый. Своей гордостью ты уже меня один раз чуть не погубил, если бы не война, не знаю, чем бы все закончилось, теперь ты снова хочешь морочить мне голову? Сейчас ты, глядя мне в глаза, честно скажешь, как ты ко мне относишься, а я потом тебе отвечу, что будет дальше.
Владимир побледнел, растерялся.
– Скажи, пожалуйста, – требовала сердито Лиза.
– Я люблю тебя больше жизни, поэтому и отка….
– Теперь молчи. Мы с сегодняшнего вечера будем жить вместе в одной квартире и не просто, как соседи, а как муж и жена, потому, что завтра мы пойдем в ЗАГС и поженимся. Предложения руки и сердца я не дождусь, видимо, поэтому спрашиваю сама: «Ты женишься на мне?».
Владимир хотел сделать серьезное выражение лица, но не смог –улыбался, молчал. Стояли близко друг к другу. Владимир вытащил из кармана маленькое красное яблоко, подал Лизе.
– Ой, откуда? – она откусила кусочек.
– Нашел в траве, закатилось, я так в детстве яблоки находил. И каким же я тебе мужем буду? – улыбаясь сыронизировал Владимир.
– Самым любимым, родным и единственным, – ответила тихо Лиза, смотря ему в глаза.
Глаза Владимира наполнились слезами, уголок губы взметнул вверх, он чуть не задохнулся от счастья.
Трамвай неторопливо ехал к Земляному валу. Совсем стемнело, в вагоне по – прежнему не было ни одного человека, они сидели на заднем сидении и целовались, наплевав на все преграды, и для них не существовало ни войны, ни боли, ни беды.
Глава 19
Глава 19
В ЗАГС Лиза с Владимиром приехали с опозданием. Их уже ждали свидетели и несколько друзей. Лиза нарядная, в белом крепдешиновом платье, с широкими рукавами, расклешённой юбкой, шла под руку с Владимиром, выряженным в черный костюм и белую сорочку. Они переодевались за утро два раза, то Лизе не нравилось сочетание цветов, то костюм был великоват исхудавшему Владимиру. Когда дуэт, наконец, сложился, они в сопровождении тетки Лизы Анны, прихватив небольшие подарки для гостей, поторопились в ЗАГС. Анна знала о Владимире, переживала за Лизу и сегодня была очень рада за ребят. Этот красивый голубоглазый комсорг ей очень понравился.
Лиза счастливая радостно всех приветствовала, Владимир смущался, на лице сияла радость.
Их объявили мужем и женой и всей гурьбой они отправились на Земляной Вал на чай с пирогом. Круглый пирог на полстола, фаршированный рисом с курицей, уже ждал гостей. Ольга Ивановна спекла его два часа назад.
– Проходите, гости дорогие, – пригласила она всех к столу, – отведайте пока горячий. Мужчинам налили стопочку водки, женщинам рябиновой настойки, красной, как кровь и вкусной, как шербет.
Тетка Анна взяла слово.
– Сегодня, 28 декабря, образовалась новая семья. Мы все рады за вас, вы шли к своему счастью через тернии и вам повезло – вы вместе. Я думаю сегодня здесь с нами и моя сестра Машенька, не дожившая до этого дня, и муж ее Александр Петрович, смотрящий на нас с небес, и ваши родители, Владимир. И говорю я от всех: «счастья вашей семье». Сегодня радость помешана с грустью – кругом беда, но будет и день только радости и мы, надеюсь, все живые и здоровые снова соберемся здесь вместе. С наступающим Вас Новым годом и пусть он не принесет нам разочарований.
Лиза плакала. Веселая и грустная получилась свадьба.
Гости ушли только к полуночи. Уставшие, но счастливые молодые, проводив гостей, долго целовались у входа. Лиза бросилась топить печь – все остыло и в печи подвывал ветер.
– Спать придется нам отдельно, – заявила смущенно Лиза, кровать односпальная. Ты на кровати, я на диване пока, завтра придумаем что-нибудь.
– Видимо да, – смущенно ответил Владимир.
В тишине Лиза постелила постели, улеглись, пожелали друг другу спокойной ночи и выключили свет.
Среди ночи Лиза тихо спросила: «Спишь?».
– Нет.
Она встала и на цыпочках побежала к Владимиру, легла рядышком на самом краю кровати, прижалась крепко. От Владимира веяло теплом и наслаждением. Это был совсем незнакомый ей запах. Запах матери был нежный, теплый, мурлыкающий. Запах же мужа страстный, обжигающий, кусающий.
Он обхватил ее рукой, чтобы не упала, она прижалась крепче.
– Мы это можем? – спросил он шепотом.
– Все можем, – обрисовывая тоненьким пальчиком контур его рта, целуя нежно, шептала Лиза. Пульс застучал у него где-то в горле, он прижался к ее губам, лаская уголок рта, и когда Лиза вдруг разомкнула губы, скользнул языком ей в рот. Лиза от неожиданности содрогнулась всем телом и вскрикнула. Ее как подбросило, внутри живота внизу запрыгали мурашки. Его губы спускались вниз по ее шее, маленькой груди, нежному розовому соску. Шершавая теплая ладонь медленно поплыла по груди, животу и скользнула между бедер. Чувствуя необъяснимый стыд, Лиза сдвинула ноги, крепко зажав его ладонь между бедер.
– Нееет, – игриво прошептал Владимир, теперь поздно, милая. – Он взял ее под мышки и резко приподнял вверх над собой, она от неожиданности только ахнула. Прижался губами к колену и стал опускать ее вниз, прочерчивая языком мокрую дорожку, пока не достиг самого чувственного места. Он так держал ее долго, откуда только силы взялись, целовал, нежно гладил языком. Потом опустил пылающую от стыда и потрясения Лизу на себя, гладя ее спину, бедра, целуя шею. Его поцелуи, его трепетные руки доставляли ей незнакомое до селе удовольствие, у нее пылало все внутри, взрывалось, растекалось, вырывалось наружу, она негромко вскрикивала и дрожала, как в лихорадке, он глухо стонал от наслаждения.
Уставшие от ласк они засыпали, сплетясь руками и ногами, обвив друг друга, словно стволы тех деревьев крепко, навсегда, навек.
Проснувшись к обеду, Лиза побежала топить печь. Владимир, проснулся, поеживаясь в постели, наблюдал за Лизой. От счастья, радости и умиления наворачивались слезы.
– Привет, муж, – игриво сказала Лиза, заметив, что он проснулся, – с добрым обедом. Владимир глянул на Лизу и почувствовал неловкость. Он не мог себя вчера контролировать, и боялся даже представить, что она подумала. Он смущенно поглядывал исподлобья.
– Вставай уже, доедаем пирог, потом процедуры.
Он мешкал, долго натягивал штаны. Лиза удивленно наблюдала.
– Эй, что с тобой случилось, – подошла помогла надеть свитер.
– Лиз, я может вчера позволил себе лишнее что-то…
– А, вот оно что, – перебила она его. – Да, ты вчера позволял себе такое, что не должен позволять комсорг, а так как ты мой муж, – она подсела к нему, приблизилась к уху, – милый, мне понравилось, сегодня повторим тоже самое в точности, – прошептала она ему прямо в ушную раковину и укусила за мочку.
– Вечно твои шуточки, – засмеялся Владимир.
Они жили дальше, Лиза работала, как и прежде по двое суток с одним выходным днем, Владимир по несколько суток не приходил домой – не пускали дела. Лиза лечила его травами и мумие, врачи прописали ему уколы – все это он сносил стойко, все Лизины указания были прописаны в тетрадке в строгом порядке, он выполнял все без возмущения, но только, чтобы не огорчать ее и не расстраивать. «Пусть верит, что поправлюсь», – решил Владимир. Так и жили.
Глава 20
Глава 20
Наступила долгожданная весна. Два раза в месяц у Владимира с Лизой совпадали выходные, они не могли наговориться, насмотреться друг на друга.
Вот и первый весенний праздник – 8 Марта. Все, как и прежде: мужчины дарили женщинам цветы, подарки, улыбки, любовь. Лиза прибежала домой раньше Владимира. Протопила печь, дрова заканчивались, и она ждала и мечтала о ранней и теплой весне. На праздничный обед она налепила вареников с картошкой. Владимир приехал к вечеру, с цветами.
– А подарок у меня спрятан еще с прошлого года – смущенно заявил он, – сейчас. Он вытащил из шкафа маленькую коробку. Лиза открыла – часики, чудо какие красивые, маленькие, изящные.
– С праздником, дорогая жена, – поздравил ее Владимир и поцеловал нежно. – Соскучился.
Лиза проснулась, Владимира не было рядом, прислушалась – тишина.
– Что такое? Встала быстро, побежала босиком на кухню. Он сидел в темноте, в одних трусах, хотя было холодно. Лиза включила свет.
– Что с тобой? Тебе плохо?
– Нет, все нормально.
– Не спится? Может чаю хочешь?
– Тебя хочу, – хрипло ответил он.
– Как понимать? – удивленно уставилась она на него.
– Так как есть – хочу тебя.
Лиза только через несколько минут поняла, о чем говорит Владимир.
– Хочешь, так бери, – прошептала она ему на ухо. – Давай, смелей, как тебе будет не больно?
– Нет… не знаю, это, наверное, будет неловко.
– Пока не попробуем, не узнаем.
Она села на край стола, Владимир подошел неуклюже, взял ее лицо руками и прижался к губам требовательно, горячо.
– Люблю тебя, – прошептал, обхватил ее бедра, потянул к себе. Им не нужно было никаких прелюдий, они безумно желали друг друга.
– Прости, если… не получится, ну если тебе не понравится, – попросил он глухо и, медленно входя в ее теплую глубину, застонал протяжно. Лиза, читающая описание подобных моментов в любовных романах Эмиля Золя, ощутила все по-другому. У нее внутри в животе все так пылало, что она не почувствовала сильной боли, когда потеряла девственность, она не ощутила неземного наслаждения, так красноречиво описанного в романах, не почувствовала радости, которую ожидала. Но почувствовала она другое и, кажется, это было счастье, именно такое, какое она нарисовала для себя сама.
Спустя полчаса они лежали слившись воедино, как обычно. Владимир нежно шептал ей на ухо «Люблю тебя, люблю тебя».
– Спи, – ласково просила она его.
– Боюсь, – шептал он, – проснусь , а все это сон, иллюзия, и я сразу умру тогда.
– Я тебе умру. Я только замуж вышла, – шутливо сердито прошептала Лиза.
Лиза, как и положено хозяйке проснулась первой, затопила печь и титан, поставила вариться пшено для каши. Все это ей нравилось, особенно у нее хорошо получалось топить печь – с первого раза.
– Вставай, соня. – Я ванную тебе наполнила.
– Вааанную! – потянувшись восхитился Владимир.
– Какое блаженство, – воскликнул, погружаясь в теплую воду. Второе блаженство за сутки, – подумал он, смутившись своим мыслям.
Лиза сидела на кухне, читала газету, ароматно пахло пшенной кашей с маслом. Владимир появился в дверях.
– Посмотри, – попросил он и направился в ее сторону медленно. Больная нога неуверенно шагала к ней.
– Спайка рассосалась, видимо от вчерашнего…
Лиза улыбалась, боясь что-нибудь сказать. Владимир сел напротив взволнованный, с испариной на лбу.
– Ну мы же вместе, значит, и все остальное пройдет, – успокоила его Лиза, погладив по голове, поцеловала в губы. – Ешь, сегодня вкусно получилось.
Больше они не могли жить в разлуке. Звонили друг другу по нескольку раз в день, не могли дождаться выходных. Лиза бежала домой трепеща, предчувствуя предстоящую встречу. Владимир постоянно ощущал болезненное желание. Все мужское сознание его было заполнено мыслями о ней, о ее прекрасном теле. Они кидались в объятия друг друга, страстные поцелуи сменялись радостным смехом, словами о любви.
Глава 21
Глава 21
Курский вокзал находится совсем рядом от улицы Садовая Земляной Вал, но Владимир с Лизой виделись нечасто. Гигантская нагрузка лежала на железнодорожниках. Красная армия готовилась к решительному наступлению под Москвой и главной задачей было перебросить десять дивизий с восточного фронта сюда, под Москву, а это сто сорок тысяч солдат с техникой, боеприпасами, провиантом. Железная дорога не была рассчитана на такие нагрузки. Донбасс оккупировал враг и основное топливо для паровозов – уголь негде было брать. На Транссибе организовали одностороннее движение по обоим путям – эшелоны мчались только на запад, к линии фронта. Эвакуационные составы отправлялись на запасные пути, где они под бомбежками и обстрелами стояли неделями, не имея возможности ехать, пропуская эшелоны с уральскими, сибирскими и дальневосточными дивизиями.
У Лизы сегодня выходной, но Владимир сказал, что не придет домой, так как у него ночное дежурство. Он – комсомольский работник оказался успешным железнодорожником, умел находить правильные транспортные цепочки и умело их реализовывал. Он не разрешал Лизе приходить на вокзал: шум, гам, дым паровозов, пар, копоть, телефонные звонки, толпы народу, посетители – в его рабочем графике не было ни минуты свободной, чтобы подарить ее любимой жене. «Сегодня обещал зайти на рассвете, если получится. Грустить не буду, не буду», – утешала себя Лиза, идя по улице Горького. Сегодня она решила сходить проверить родительскую квартиру, посмотреть почту, узнать новости.
Обошла холодную квартиру. Каждый уголок здесь напоминал ей о былом, о матери с отцом. Мачеха ничего сюда не принесла своего, но и порядка не нарушала: все висело и стояло на своих прежних местах. Зашла в кабинет отца. Большая комната, сотни томов стоят рядами с пола до потолка в красивых деревянных шкафах за стеклами, большое уютное кресло, присела, заплакала, конечно. Это промерзшее кресло, что вся ее прежняя жизнь после смерти матери и до того дня, когда ее сердце пронзил взгляд голубых пылких глаз. Заулыбалась сквозь слезы. Собрала вещи, взяла несколько книг, закрыла дверь, как учила мачеха и пошла домой. Домой, в небольшую, пропитанную счастьем квартиру, в которой так тепло и уютно. Заглянула в почтовый ящик – пусто. В соседнем ящике лежало письмо – выглядывало в дырочки, давно, еще с прошлой осени. Лиза, мгновение помешкав, сильно дернула ручку ящика на себя, дверца открылась. Письмо было для нее от Вали Царевой.
– Ах, как же так! – воскликнула раздосадованная Лиза и бросилась из парадной на свет читать письмо.
'Милая моя подружка! Как я тут по Вам скучаю. Маша уехала в Москву, я ее провожала на вокзале. Смеялась звонко, веселила ее, а как поезд отъехал, зарыдала, душа разрывалась от тоски. Как ты поживаешь, милая Лиза? Вот мы все гадали придет ли беда – пришла проклятая. Но разлучила нас эта чужестранная гадина, эта зловещая гарпия не навсегда, я чувствую. Не спрашиваю, как твои амурные дела – знаю, что все сложно. Тебе нужно поговорить с Владимиром. Его все знают, как честного и порядочного человека, нужно спросить его прямо, что произошло между вами, пусть объяснится.
А я, приехав на каникулы, не строила никаких планов – хотела отдыхать и веселиться. Кто бы знал что будет. Тимофей прибежал сразу же. Да, от самый Тимоня, над которым мы насмехались. Мать не выпустила меня к нему, так он просидел всю ночь во дворе. Мать в крик: «Я тебе не для такой судьбы рожала, зачем тебе вдовец с тремя детьми». Я не ослушалась ее, побоялась. Она отправила меня подальше с глаз долой в Курскую губернию в село Арбузово к своей сестре Матроне. Я и раньше бывала здесь. Если бы ты увидела здешнюю природу, то схватилась бы не за перо, так за кисть с твоим то воображением: широкие холмистые долины словно покрыты зеленым бархатным покрывалом, луга утопают в цветах, белоствольные березки рядами красуются на солнышке, ветви садовых деревьев ломятся от фруктов, живописные озерца и ручейки, Свапе – чудо какая красивая река, неспешно течет, извиваясь, отражая в зеркальной воде высокое синее небо, а по ночам звезды и луну. И можно набрать воды в ведерко вместе со звездой. Ах, Лиза! Жить бы, да жить всем! Но мне от этого не легче, а только грустнее. Я влюбилась ведь в Тимофея еще в пятом классе, потом мои воздыхания переросли в любовные страдания, он ведь женился, да, как говорили, по большой любви. Потом дети у них пошли один за другим каждый год. Я любила его все эти годы. Жена его умерла год с небольшим назад, представляешь, отравилась грибами. Я не могла поверить, что так может быть, ведь он овдовел и свободен. Этой зимой, когда я уезжала с каникул, прибежал на вокзал, сказал, что больше молчать не хочет, мол, я ему очень нравлюсь. Дааа! Какие чувства меня тогда терзали, но я вам с Машей ничего не рассказывала. Сама ничего не решила – он вдовец с тремя маленькими детками на руках, но, и потом он сказал просто, что нравлюсь…
В Арбузово фашисты въехали на мотоциклах и машинах, Красной армии в селе вообще не было. Мы все попрятались по землянкам, сидим в щели выглядываем. Остановились у колодца, набирают воду, плещутся, гогочут, смело так, развязно ведут себя, как хозяева. Наши мужчины все ушли на фронт, но женщины не успели никуда податься, так фашисты быстро здесь оказались. Я слушала их, там были не только немцы, а еще, кажется, венгры и румыны. Говорили о своих женах, детях, словно, и не приперлись на чужую землю. Немцы белолицые, высокие, румыны же черные, грубые, грязные какие-то. Румыны пошли сразу в самые хорошие хаты – добро забирать. Воры. Постояли сутки в селе и поперли дальше, оставили старосту с солдатами. На другой день тетка меня вывела из села оврагами, лесом, я пристроилась к обозу с провиантом – вот так вернулась в Воронеж. Кругом война идет, бомбят, обстреливают, паника, люди бегают по дрогам, растерянные, с чемоданами, баулами – ужас как страшно. Прибежала я домой и с порога матери заявила, что с этой минуты буду жить своим умом, а это значило, что собираюсь сойтись с Тимофеем. А он ушел на фронт в первую же неделю, оказывается, детей оставил с матерью. Недолго думая, бросилась к ним. Дети напуганные, маленькие все, мать его все время плачет. Так я и осталась с ними жить. Вот теперь мы вместе.
Р. S. Воздушная тревога была, бегали в бомбоубежище. Как же все страшно и дико. Беда, беда кругом. Береги себя, я тебе, непременно, напишу еще и ты мне пиши обязательно. Свидимся ли еще? Прости, если все сумбурно написала, пишу и обливаюсь слезами…'.
Лиза побежала на Курский вокал, вбежала в кабинет Владимира без стука, подошла, обняла за спину, прижалась крепко, шепча на ухо: «Соскучилась, сейчас уйду, сейчас».
– Я не ругаюсь, иди ко мне, – потянул он ее за руку. Я после твоих поцелуев пьянею, а у меня сегодня десять эшелонов на прием и отправку, – шептал, целуя Лизу, Владимир. – Ты что такая взволнованная?
– Письмо от Вали получила, вернее, нашла в соседнем ящике, с осени еще лежало.
– Как так? Что пишет? Как она? Хочешь чаю? – завалил вопросами.
– Разное пишет. Посоветовала с тобой встретиться и поговорить, – засмеявшись Лиза. – Нет, не хочу есть вообще, тошнит второй день что-то.
– Заболела? Я же говорил не ешь никакие консервы, сильно тошнит?
– Нет не сильно, уже проходит.
Посидели с полчаса, и Лиза поплелась тоскливо домой.
Выходной тянулся медленно и скучно. Читала, спала, подумала о еде и побежала в ванную – стошнило. Стояла у зеркала, рассматривая мокрое лицо. Засмеялась: «Консервы говоришь, вот так дела! Интересно, он не сойдет с ума от радости?».
Он заплакал. Сначала смотрел на нее молча, потом, сказав «сейчас приду», спрятался в ванной и заплакал. Он и так не верил своему счастью, а теперь вот это чудо. У него будет ребенок.
– Бог, ты есть не небесах? – спросил он про себя, подняв голову к потолку. – Спасибо за жизнь, за любовь, за чудо. Спаси и сохрани их.
– Мы будем просто жить, я работаю пока смогу, ты будешь заботиться обо мне, любить, оберегать, но сходить с ума не будем, – предупредила Лиза, заметив решительность какую-то на его лице.
– Постараюсь, но не обещаю ничего, – уверенно ответил он. – Письмо получил с Ленинградского фронта. Панфилова Нюра после ранения была отправлена в тыл, что с ней они не знают. Отец ее на фронте, его призвали осенью, мать давно умерла.
– Послушай, а что если она ребенка Панфиловым отвезла?
– Нет, как она могла в Москве оказаться, а потом через несколько дней в Ленинграде снова. Помолчав добавил, – но проверить нужно, давай сходим в выходной, я адрес узнаю. Договорились.
