Текст книги "Лишь твой силуэт (СИ)"

Автор книги: Стефания Крист Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Она спасала меня от пустоты, томящейся в отдаленных уголках души. Была спасательным маяком в мгновения одиночества. Я еще никогда этого не чувствовал: такого тепла, которое грозилось прожечь меня насквозь. И я был готов на этот опрометчивый шаг – слепо довериться своему сердцу. Потому что знал: оно не обманет.

И вот сейчас, лежа на кровати, ожидая звонка в дверь в точно назначенное время, я стал понимать. Понимать, что хочу поцеловать ее. Возможно, я влюбился… Да, так быстро… Ха! Существует ли любовь с первого слова?..

***

Часы пробили три. Я нахмурился и поднялся с постели. Шерон всегда приходила к половине третьего, почему же сейчас она задерживается?

Мама чем-то занималась на кухне, – это было несложно понять по звукам, доносившимся сквозь дверь в мою комнату. Облокотившись о кухонную арку, откашливаюсь, чтобы привлечь ее внимание, и спрашиваю:

– Мам, а почему Шерон еще нет? Вы перенесли занятия на другой час?

– По выходным мы договорились не заниматься, – отвечает Линда. – А что?

– Нет, ничего.

Поникший, я бреду обратно в свою комнату. Два дня без Шерон… Это вообще возможно? От одной лишь мысли, что эти выходные я проведу в компании себя и своих гнусных мыслей, захотелось курить. Да так сильно, аж до дрожи.

Закрыв за собой дверь, сажусь на край кровати и достаю из кармана помятую пачку. Сигареты давно потрепались от долгого ношения, но сойдут. Нахожу на тумбочке зажигалку и закуриваю. Это, несомненно, плохо: погашать депрессию подобным увлечением, однако выбирать не приходится. Сигареты – единственное средство выгнать из души и тела весь негатив. Вредно и полезно одновременно.

Знаю сам, что нельзя искать спасение в ком-то другом, нельзя привязываться к человеку, в котором до конца не уверен, но я, простите, не могу ничего с собой поделать. Шерон словно околдовала меня своей искренностью и детской наивностью.

Внезапный звонок в дверь вырывает меня из раздумий. Я от неожиданности даже закашлял, сделав слишком долгую затяжку.

– Эдан, – окликает мать из коридора, – это к тебе.

От ее слов перестаю дышать. Неужели это..?

Поспешно кинув недокуренную сигарету в набравшуюся пепельницу, я выбегаю в зал, а оттуда спешу к выходу. Еще до того, как раздается голос, я догадался, что на пороге дома стоит она: ее любимые фруктовые духи я не спутаю ни с какими другими.

– Эдан! – жизнерадостно восклицает Шерон, в приветствующем жесте коснувшись моей протянутой руки. – Привет! А я к тебе пришла.

– Зачем? – задаю самый глупый вопрос из тех, что когда-либо говорил.

– Ну-у-у, – застенчиво произносит девушка, – на улице такая хорошая погода, что я подумала: может, сходим, покатаемся на роликах? Я всегда катаюсь на роликах в выходные. Вот решила и тебя пригласить. Если ты не занят, конечно.

– Да я как бы всегда свободен и буду только рад составить тебе компанию… – Господи, у меня щеки розовеют. Я чувствую, чувствую это! – Но у меня нет роликов и кататься я на них не умею.

– Это не проблема! – отмахивается Шерон. – Я одолжила у друзей мужские, на всякий случай. Вот и пригодились, наконец! А кататься я тебя научу. Сложного ничего нет: это как на коньках, только вместо лезвий – колеса, и всё.

– Ну, раз так, – пожимаю я плечами, – то подожди меня минутку, я переоденусь.

– Куда это вы собрались? – интересуется Линда, заглянув в мою комнату, когда я копался в шкафах в надежде найти что-нибудь удобное.

– Шерон пригласила меня в парк, покататься на роликах, – как ни в чем не бывало, отвечаю я. – Я согласился.

– Хм, – произносит она. – Ну, ладно. Желаю вам отлично провести время.

– Спасибо, мам, – целую ее в щеку и вместе с Шерон выхожу на улицу. – Пока!

Парк, в котором обычно проводила выходные дни Шерон, находился неподалеку – всего в нескольких кварталах от дома. Обычно, по словам девушки, здесь много молодежи, но сегодня сквер пустовал, и нам встретилось лишь несколько человек и то – пожилых людей.

Шерон помогла надеть ролики, поскольку сам я, хоть и мог справиться с обувью, но быстро бы запутался в неизведанном механизме липучек.

– А теперь, – торжественно проговорила Шерон, – последний декор – шлем.

– Погоди, – останавливаю ее я. – Сейчас надену очки и можешь цеплять на меня каску…

– Не каску, а шлем, – серьезно поправляется девушка. – И он черного цвета, а не желтого.

– Не сердись, – улыбаюсь я, забирая из ее рук шлем, – я же не всерьез это сказал.

– Я и так это поняла. Ладно… Поехали!

Шерон – бесшабашная девушка! Едва я застегиваю шлем под подбородком, как она хватает меня за руку и увлекает за собой.

– Господи! Остановись! Я же не умею кататься!

– И не подумаю! – смеется девушка, вместе со мной пустившись вдоль специально отведенной дороги.

Я качаюсь из стороны в сторону, но пока, слава богу, удерживаю равновесие.

– Как тут ногами рулить? Шерон, я сейчас упаду!

– Ладно, ладно! – сжалилась, наконец, та. – Так и быть, я тебя научу. Ноги чуть сгибаешь в коленях, а затем отталкиваешься ими от земли, как будто едешь по льду… Да, вот так! У тебя получается!

– Вилять задницей – это правильно? – заявляю я.

Шерон звонко смеется.

– А ты не двигайся назад, тогда и не будешь «вилять задницей». Поехали лучше!

Она опять без предупреждения рванула вперед, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней, цепляясь за ее хрупкую ладонь, словно за спасательную шлюпку. «Да, Эдан, это тебе не играть на рояле».

Мы скатываемся по наклонной да с такой скоростью, что я чуть не вписываюсь в живую изгородь. Шерон смеется над моей неуклюжестью, и ее смех настолько заразительный, что я не могу не улыбнуться в ответ.

Рядом с ней я забываю, что слеп... Нет, я не слеп.

Я умею жить с закрытыми глазами.

***

Спустя пять минут мы, вспотевшие и счастливые, сидим на скамейке, скрываясь под листвой парковых дубов от летнего солнца. Шерон ест купленное мной лимонное мороженое, а я просто нахожусь рядом. Даже ноющие с непривычки суставы не могли сбить меня с мыслей о ней…

– Шерон, – вдруг говорю я и поднимаюсь со скамьи, – хочешь, я тебе балет покажу?

– Что? – удивляется девушка. – Балет? Как это?

– А ты гляди.

Я останавливаюсь перед ней и прямо в роликах поднимаюсь на мысочки. Благо, вестибулярный аппарат хорошо развит, и мне удается держаться ровно. Убедившись в твердости поверхности, я поднимаю руки над головой и начинаю на цыпочках передвигаться вправо, прямо как настоящая балерина в пачках.

Шерон зажимает рот рукой, дабы не позволить смеху вырваться наружу, но всё-таки не выдерживает и заливается искренним хохотом.

– Эдан, перестань! – сквозь слезы просит она, и как раз в этот момент я начинаю движение в другую сторону. – Ну, Эдан… ох, я сейчас лопну от смеха!

Мне нравится слушать ее голос, потому, позабыв об осторожности, я принимаюсь дурачиться. Мой «спектакль» продолжается недолго: я оступаюсь.

– Эдан! – Шерон успевает поймать меня, уберегая от жесткого столкновения с землей. – Осторожно!

– Ты меня, – бормочу я, тщетно пытаясь исправить своё комическое положение, – мороженым испачкала.

– Ой! – Шерон убирает стаканчик от моих губ и помогает добраться до лавки. – Вот что бывает, когда палку перегибаешь, – ворчит она, вытирая носовым платком сладкий пломбир с моего подбородка. – Так можно и головой стукнуться!

– Но тебе было смешно, – констатировал я.

Девушка тяжело вздыхает.

– Да, смешно, пока ты не начал падать.

– Ну и ладно, – бубню я сквозь платок. – Всё же обошлось. На коньках у меня получалось лучше.

– Эх, Эдан, – произносит Шерон. – Я за твою беспечность так и дала бы сейчас по голове! Чтобы на всю жизнь запомнил, что нельзя так делать!

– Ты такая вредина, – фыркаю я, а потом, чуть поразмыслив, еле слышно добавляю: – Мне очень хочется тебя увидеть.

Рука Шерон замирает и медленно ложится мне на плечо.

– Я не красавица, чтобы на меня смотреть. Ну, как меня тебе описать… Ты кого предпочитаешь блондинок или брюнеток?

– А это зачем?

– Я просто интересуюсь. И всё-таки кого любишь, м?

– Никого.

– Значит, мне повезло, – хитро ухмыляется девушка, – потому что у меня волосы голубые.

– Правда? – поражаюсь я. – Как вода?

– Ага, – подтверждает Шерон. – Голубые-голубые.

Я касаюсь ее длинных волос, захватив несколько прядей пальцами. Они были теплыми, можно сказать, горячими, точно девушка недавно постояла под солнцепеком. Тепло с детства у меня ассоциировалось с желтым цветом, но прошлые уставы вмиг рухнули, стоило мне осознать, что и холодные оттенки умеют согревать.

– Мне нравится, – произношу я и улыбаюсь девушке. – Оказывается, я люблю не только застывший лед.

Глава четвертая

Всё развивалось очень быстро. Так быстро, что я не успевал следить за этими удивительными модификациями. Еще неделю назад я и представить не мог, что моя жизнь, уходящая по наклонной, вдруг сделает петлю и стремительно начнет набирать высоту. Еще неделю назад я любил носить маски, а уже через несколько дней мир мог, наконец, снова лицезреть мое истинное лицо и вспомнить, что когда-то жил такой – Эдан Хоулмз.

Меня не сломили полностью, нет. Я упал на колени перед трудностями, но нашел в себе силы и желание подняться. Я вернул себе себя. И это главное.

Пусть мои глаза не видят, однако видеть могу я. И вместо черноты я вижу этот мир, вижу его краски, я чувствуюих.

Шерон вернула мне сердце. Да, именно она это сделала, как бы банально это не звучало. Была ли она ангелом, отправленным на землю для спасания человеческих душ? Была ли она иллюзией, сотканной из сладких мечтаний? Была ли она прекрасным сном, который тут же развеется, только откроюя глаза?

Я до сих пор гадаю.

Никогда не верил, что существуют в мире люди, что могли своими словами вновь заставить человека жить и чувствовать, и даже сейчас не верю, хотя вот оно – доказательство – играет на рояле около меня…

– Ты не те ноты берешь, – говорю я и накрываю ее двигающуюся левую руку ладонью, останавливая игру. – Возьми здесь повыше.

– Но это получится вообще не то! – твердо заявляет Шерон.

– Ты не можешь быть в этом уверена. Линда упростила тебе ноты, поэтому изменился переход. Давай, попробуй сыграть!

– Ты предлагаешь взять эти ноты? – уточнила девушка и пробежалась пальчиками по клавишам фортепиано.

– Да, – подтверждаю я. – С ними твоя игра улучшится.

– Ну, хорошо.

Она кладет руки на рояль и, собравшись с мыслями, начинает играть всё сначала.

***

– Ты понимаешь, что происходит? – со счастливой улыбкой спрашивает Линда у дочери.

Женщины затаились за дверьми в зал и увлеченно наблюдали из прихожей за Эданом и Шерон. Клэр надевала пальто, а Линда что-то искала в сумке, время от времени подглядывая за сыном и ученицей.

– Да, – согласилась та. – Наш Эдан наконец-таки начинает оттаивать.

– Я так рада, – признается Линда, – что боюсь и слова лишнего сказать, чтобы ничего не испортить.

– Ты ничем не можешь помешать, всё зависит от Эдана, – ответила Клэр. – Только скажи мне, это правильное решение – оставить их одних?

– А что здесь такого? Я с девочкой положенное время отзанималась…

– На полчаса раньше, – перебивает девушка. – Нет, конечно, я против ничего не имею, наоборот, я очень рада, что Эдан нашел себе родственную душу.

– Ладно, пойдем, – произносит Линда. – Не будем им мешать.

И женщины на цыпочках уходят из дома, оставляя парочку наедине.

***

– Ну, вот, – удовлетворенно киваю я, когда Шерон перестает играть, – у тебя уже лучше получается.

– И правда, – подтвердила Шерон. – А я даже не предполагала. Эдан, вы лучший учитель! – хихикнула она.

Непроизвольно губы растягиваются в улыбке. Я пододвигаюсь к девушке ближе и, прильнув к ее боку почти вплотную, бегло исполняю несколько незамысловатых нот, настраиваясь на мелодию, которую хочу исполнить.

– Почему на «вы»? – спрашиваю я, начиная музицировать.

– Потому что тебе идет, – улыбается Шерон и робко просовывает свои руки под моими, присоединяясь к игре на фортепиано.

И мы играем на две руки. А я, выбирая музыку, даже не вспомнил, что ее можно исполнять двум людям. Получилось само собой, подсознательно.

Шерон слишком близко, это не позволяет полностью сосредоточиться на игре: ее волосы падали мне на оголенное плечо, чуточку щекоча кончиками, когда их обладательница двигала головой, а легкие, секундные касания ладоней, иногда затрагивающие мои пальцы, срывали голову. Руки передвигались по клавишам уже механически, ведь мысли мои заполнили совсем другие образы.

Наверное, она даже не подозревает, как мне хочется дотронуться до нее. По-настоящему. Не просто обнять, как друга, которого рад видеть, а как любимую девушку. Прижать к своей груди и обхватить за плечи, зарыться лицом в мягкие волны волос и просидеть так целый день, в тишине, не думая совершенно ни о чем.

Я не люблю уступать, но ей готов легко проиграть. Исполнить любой каприз, подчиниться любому приказу, только лишь бы она не покинула меня.

Шерон… Я мог бы сыграть ее имя. Знаю, это звучит странно и невозможно, но я бы смог, да, я уверен. Ее имя было бы самой красивой мелодией, которой можно заслушаться...

Музыка нежно струится сквозь наши пальцы. Шерон проиграла последние аккорды, и протяжная нота заполнила комнату, постепенно утонув в воссоздавшемся безмолвии.

Я слышал, как она тяжело и глубоко дышала, будто закончила бежать марафон. Мне захотелось спросить, что встревожило ее, но вместо этого я задаю вопрос иного типа:

– Почему ты решила заниматься музыкой? Почему сейчас?

Шерон делает сиплый вздох и замирает.

– Чтобы убежать от самой себя, – тихо отвечает она.

– У тебя что-то произошло?

– Да, – кивает девушка. – Я думала скрыть это от тебя, но сейчас понимаю, что моё решение – глупость, – она разворачивается ко мне лицом и берет за руку. – С детства я занималась плаваньем, но шесть месяцев назад получила травму плеча, из-за которой мне пришлось оставить спорт. Я думала, будто для меня всё потеряно, ведь плаванье было моим будущим: я мечтала стать спортсменкой и поучаствовать в Олимпийских Играх. А однажды, возвращаясь домой, я увидела, как девушка играет на фортепиано на улице. Прямо посреди площади. Она играла чудесно, и прохожие кидали ей монетки. Но я понимала, что она играла не ради денег, а ради себя и окружающих. Вот тогда я и решила тоже научиться играть, – закончила Шерон. – Прости, что я не рассказала тебе раньше…

– Я не понимаю, – произношу я, – почему ты боялась открыться мне?

Она не отвечает, а я пытаюсь разобраться в ней. Время утекает, как через пальцы песок, и мне вдруг в голову приходит одна догадка:

– Ты не хотела мне говорить, потому что ты такая же, как я – человек, который сломался? Не хотела расстраивать? – еле слышно выдавливаю я из себя. – Боялась, что я снова уйду в себя, узнав правду?

– Эдан! – Шерон крепко-крепко обнимает меня, уткнувшись лбом в плечо. – Ты не сломаешься, Эдан! Я никогда не думала о тебе, как об инвалиде, клянусь! Ты такой же, как все! Такой же! – она затихает, сглотнув слезы, а затем шепотом добавляет: – Ты сильный человек, а вот я – нет. Встретив тебя, я поняла, что не всё потеряно, что жизнь есть… Я так боюсь тебя потерять, Эдан… Прошу, не отталкивай меня…

– Глупая, – я обнимаю ее руками и, притянув к себе, легко целую в висок, прошептав на ушко: – Ты очень сильная девушка, потому что ты спасла меня. Я бы сошел с ума с горя, если бы не ты. Знаешь, Шерон, какой я тебя вижу? – она поднимает голову и смотрит на меня, а я говорю то, что давно хотел ей сказать: – У тебя мягкие как шелк волосы и синие, я в этом уверен, глаза. А еще мне кажется, что тебе пойдут шляпки, да. Твой голос чарует, в смехе слышится душа, а прикосновения… мне хочется целовать твои руки, чтобы не забыть ничуть то тепло, которое ты даришь мне… Я не знаю, что делать, не знаю, как удержать тебя возле себя. Ты как панацея мне во спасение. И пусть я слеп, я вижу твой силуэт. Ты здесь, совсем рядом, и мне этого достаточно.

Последние слова буквально срываются с губ, и я сразу же жалею, что проговорился. Надо было ее как-то подготовить к этому, а не ошарашивать вот так своими дурацкими признаниями. Теперь она точно сочтет меня за влюбленного идиота, так как сама же ко мне ничего не чувствует.

Какое-то время Шерон не могла разобраться в своих мыслях. Слова Эдана никак не доходили до нее. Ее взгляд бегал по лицу юноши, в надежде найти пристанище, и вдруг останавливается на глазах. Девушка бесчисленное количество раз смотрела в них, но то, что она обнаружила сейчас, не было ранее. Нет, цвет не изменился, и тусклость никуда не делась, просто… Эдан смотрел именно на нее. Его взгляд не витал где-то в пространстве, он был тверд и определен, словно бы к парню вернулось зрение.

Сердце сделало резкий скачок и заколотилось как сумасшедшее. Кровь ускорилась в венах и, идя на поводу расшатавшихся чувств, Шерон обхватила лицо Эдана ладонями, приблизившись к нему настолько, что могла слышать, как он дышит. Так же, как и она. Неровно. Страстно.

– Эдан… – ее шепот обжег ему губы.

Несмело, боясь всё разрушить, она коснулась его поцелуем. Шерон дрожала, сама не понимая отчего, и чтобы отвлечь себя запустила пальцы в темные волосы юноши, шаловливо перебивая прядь за прядью.

Я думал, что взорвусь. И мне, наверное, даже самому хотелось этого, поскольку я не мог больше сдерживать в себе чувства. Не в моих силах бороться с самим собой.

Одной рукой придерживая Шерон за талию, а второй касаясь ее лица, я разомкнул губы и углубил поцелуй. Девушка судорожно вздохнула, ответив на мои действия так яростно, как будто я был для нее глотком воздуха.

О, как же я ошибался, думая, что у нее нет ко мне никаких чувств. Они были. С самого начала. Потому что мы – две противоположности, которые не могут существовать порознь.

Что творилось со мной, когда ее не было в моей жизни? Что творилось с ней, когда она не знала меня? – ответы на эти вопросы объясняли многое. Например, то, что этот переломный момент, когда Яи Онастали внезапно Мы, вовсе не наступал. С первых минут знакомства уже были Мы. Ведь зачем же тогда Онатак стремилась извиниться? Зачем Язахотел помочь ей?..

Мы с головой бросаемся в пропасть, чтобы вновь чувствовать. Не знаем, не гадаем, что будет с нами, скажем, завтра – просто отдаемся порывам души, пусть даже горько об этом потом пожалеем.

Разве не это называется жизнью?..

Глава пятая

Музыка умеет менять жизнь людей. Кто-то находит в ней себя, кому-то она возвращает душу, а мне музыка подарила любовь. Нам обоим она даровала чувства и шанс прожить так, как мы этого желаем.

После того, как мы поняли, что между нами есть нечто большее, чем просто дружба, я предложил Шерон стать парой. Узнать друг друга лучше, привыкнуть. Отношения – это следующая ступень после дружбы, осваивая которую, можно открыть человека с другой стороны. Это независимый этап, где все в новинку и необычно.

Дни, которые мы провели сообща, стали для меня днями сюрпризов. Я открывал Шерон шаг за шагом, постепенно начиная понимать сущность девушки. Я узнал, что любимый ее цвет – розовый, что она увлекается шитьем мягких игрушек, а также, что ненавидит брюки, поэтому носит юбки и платья, исключением являлись лишь спортивные шорты.

И мне всё нравилось в ней.

Были и на свиданиях. Шерон любила экспериментировать: каждый день свидание должно быть особенным, непохожим на другое. Мы по очереди выбирали места, и так вышло, что сегодня решала она, куда мы пойдем, а тут ей на глаза как раз попалась афиша, что в нашем городе открывается парк аттракционов…

***

– Эдан, – допытывала меня обиженная девушка, дергая за рукав куртки, – я хочу на аттракционы!

Мы возвращались с магазина тканей (Шерон намеревалась сшить мне в подарок игрушку – мини-копию меня самого), когда она увидела эту чертову афишу.

– Нет, – твердо заявляю я. – Никогда не любил эти парки развлечений. Выбери что-нибудь другое.

– А я хочу на аттракционы! – упрямилась та. – Ну, Эдан, давай сходим! Ты не забыл, что сегодня моя очередь выбирать, где будет наше пятое свидание?

Я сокрушенно вздыхаю, понимая, что теперь не отделаюсь от назойливой девушки. Если договорились, – значит, надо терпеть.

– Ладно, – буркнул я, – пойдем мы на твои аттракционы!

– Спасибо! – Шерон привстает на цыпочки и легонько чмокает меня в щеку.

Чертовка! Искусительница! Знает, чем унять мою сварливость.

Поворачиваю голову к девушке и завлекаю ее губы в поцелуй, пока та не успела опомниться. Секундное замешательство – и Шерон отзывается на призыв ответным движением.

Черт, она точно сведет меня с ума.

Разве можно быть такой?..

***

И вот наступил этот самый час пик, когда мы отправились в парк развлечений. Сам не знаю отчего, но мне никогда не нравились все эти аттракционы и прочее. Как-то было… по-детски, что ли? Однако если Шерон хочет покататься на каруселях – Шерон покатается. Ради ее смеха я готов пойти на это пятое свидание.

Парк встретил нас восторженными криками посетителей и мигающими огнями аттракционов. Шерон пораженно ахнула и подпрыгнула от радости, не отпуская моей руки. Не знаю, чего она увидела, но я был рад, что смог осчастливить ее.

Пока Шерон разбиралась с рекламной брошюрой, предоставленной на входе, размышляя, какой аттракцион нам испробовать первым, я старался сориентироваться в местности. Шум обильных людских голосов немного сбивал меня с толку, однако по громогласным, полным ужаса и восторга, крикам, а также лязгу колес, я понял: за спиной, неподалеку расположены американские горки. Чуть правее находились музыкальные карусели, а за ними – колесо обозрения.

– Эдан, – сказала вдруг Шерон, и я мгновенно повернул голову в ее сторону, – куда ты хочешь пойти?

– Домой.

– Ну, Эдан, – немного обиженным голоском пробубнила девушка, – не будь таким недотрогой. Аттракционы – это весело!

– Конечно, конечно.

– А давай на карусели пойдем? – предлагает Шерон.

– Пойдем, – вздыхаю я и позволяю синеволосой утащить меня за собой.

Шерон – коварная девушка. Одной карусели ей было маловато, и она сразу же потащила меня на следующие аттракционы, и за два часа мы едва ли не испробовали половину ассортимента, предлагавшую создателями, да еще парочку раз повторно испытали все прелести парка развлечений. Смех и крик Шерон не смолкал ни на секунду. Она была точно ребенок, и мне нравилась эта черта ее характера. Я и сам стал замечать, что катание на аттракционах поднимало мне настроение, поэтому идея Шерон была не такой и плохой.

– Фух, – произнесла девушка, пытаясь выровнять дыхание после очередной карусели, – я еще никогда так не хохотала. Эдан, пойдем, купим воды, а-то так пить хочется?

Я взял ее за руку, и мы отправились к ближайшему ларьку с попкорном и газированной водой. Шерон купила лимонаду и, сев на скамейку, сделала два жадных глотка. Я только хотел спросить ее, куда она хочет пойти дальше, как вдруг за моей спиной раздался мужской голос:

– Привет, Шер. Не ожидал тебя здесь увидеть.

Я застыл на месте, каждой клеточной своего тела чувствую, как парень подходит к нам и останавливается перед девушкой.

– Джош? – удивленно спрашивает Шерон. – Что ты тут делаешь?

– Да так, – лениво отзывается тот, – мимо проходил. Вдруг увидел тебя и решил поздороваться. Как поживаешь?

– Хорошо, – с льдинкой в голосе ответила Шерон. – А у тебя как дела?

– Не очень. Без тебя так плохо, Шер. Ты не передумала?

– Я тебе всё сказала в прошлый раз… Что… что ты делаешь, Джош?! Убери от меня руки!

– Да брось, милая, я знаю, тебе нравится.

Меня как будто насквозь прошибла молния. Осознание того, что этот упырь ее домогается, пришло мгновенно. Адреналин забурлил в венах, в голову ударила неистовая ярость. Плевал я, кто этот парень, никому не позволю ее касаться.

Быстро преодолев расстояние, разделяющее нас, я положил ладонь на плечо юноши и дернул его на себя.

– Эй, – прошипел я, – не трогай ее, иначе крупно пожалеешь.

– А ты вообще, кто такой? – рявкнул парень, оборачивая ко мне и стряхивая с себя мою руку.

– Кто? – переcпросил я. – Я – ее парень.

– Чего? – удивился Джош, а затем и вовсе расхохотался. – Ну, ты сказанул! Шерон бы никогда не начала встречаться с таким как ты. Я – единственный ее парень, других у нее нет и не будет.

– Джош, прекрати, – вмешалась Шерон, оттолкнув бывшего от меня настолько, насколько это было возможно. – Я не твоя собственность. Мы давно расстались, хватит меня преследовать.

– А я так нравился твоей маме, – проговорил Джош. – Помнится, она говорила, что хотела видеть меня твоим мужем…

– Она еще не знала, какой ты на самом деле. Всё, Джош, уходи и оставь меня в покое.

Шерон повернулась, чтобы уйти, но неожиданно Джош хватает ее за руку и притягивает к себе.

– Никуда ты не уйдешь, – коварно прошептал он. – Ты только моя и точка.

– Отпусти ее! – взревел я и замахнулся в него кулаком.

А поскольку я не видел противника, то нанес удар наугад. В голове у меня не было мыслей устраивать драку, всё, о чем я думал – чтобы парень отпустил Шерон.

Мой кулак вмазал Джошу прямо в челюсть. Парень взвыл и отошел на шаг, сплюнув кровь.

– Эдан, боже мой, перестань! – воскликнула Шерон.

– Ах, ты подонок, – прорычал Джош. – Сейчас ты у меня получишь!

Я обладал хорошей физической подготовкой, но при моей слепоте драка, конечно же, сложилась не в мою пользу. Джош налетел на меня подобно соколу и наносит ответный удар в лицо. Кость хрустнула в носу, я пошатнулся, но противник не дал мне упасть – схватил за плечи и со всей силы и ярости ударил согнутой в колене ногой в живот.

– Джош! – точно через толстую стену до меня донесся заплаканный голос Шерон. – Джош, прекрати! Умоляю тебя, оставь его!

– Тварь, – презрительно произносит парень и, не внимая просьбам девушки, повторно бьет меня в живот.

Воздух как будто выбивают из легких, и, если я мог видеть, я бы сказал, что перед глазами всё помутнело. Боль пронзила тело, мелкой судорогой пробежавшись по нервам, я согнулся пополам, издав какой-то жалобный писклявый звук.

– Слабак, – высокомерно хмыкает Джош. – Даже защитить себя не в состоянии.

Он отпускает меня, и я падаю на асфальт перед ним, корчась от резких пульсаций в мышцах. Но на этом юноша не останавливается, принимается мутузить меня ногами, словно я был для него футбольным мечом.

– Нет, Джош! – Шерон вцепляется в плечи юноши, тщетно пытаясь оттащить его от меня. – Джош, не трогай его! Он не может сопротивляться, потому что инвалид! Джош, остановись, прошу тебя!

– Что? – уточняет парень, остановившись. Через мгновение ощущаю, как с меня срывают темные очки. – Твою мать, Шер, да как ты набрела на такого? Он же слепой! Черт, не хватало мне еще проблем с калеками.

Шерон не отвечает, всхлипывая, присаживается подле меня, помогая принять сидячее положение.

– Эдан, – ее руки бродят по моему опухшему лицу, – тебе очень плохо? Скажи, где болит, Эдан.

– Оставь меня, – на выдохе прошу я, отбросив ее руки.

– Эдан, – девушка, недавно успокоившись, снова начинает плакать, – что с тобой?! Пожалуйста, дай мне помочь тебе!

– Мне не нужна твоя помощь, Шерон. Просто иди домой, я сам позабочусь о себе.

– Да что ты такое говоришь?! Я никуда не пойду!

– Знаешь, что я понял, Шерон? Я понял, что мы с тобой не можем быть вместе. Как ты сказала – я инвалид. Я даже не могу позаботиться сам о себе, а что говорить про девушку? Так что, Шерон, нам не следует больше видеться. У нас нет ничего, что мы могли бы дать друг другу. – Беру ее ладони и отцепляю от своей рубашки, при этом глядя на ошеломленную девушку. – Возвращайся домой, Шерон, и просто забудь меня. Так будет всем проще.

Мерясь с головокружением, встаю с земли и бреду прочь, приложив к ноющему боку ладонь. Девушка не бежит за мной, не кричит, а тихо сидит на том же месте, заплаканными глазами глядя куда-то вдаль.

Кое-как достигаю выхода из парка развлечений и, поймав такси, отправляюсь домой.

Да, так будет легче, но не проще. Действительно, я не могу сделать ее счастливой. Однажды она сказала, что не считает меня инвалидом, но теперь я понимаю, что при каждой трудности моя слепота будет для нее эффективной отмазкой. А я не хотел так жить, не хотел выискивать в своей болезни лучшую сторону.

Жизнь для меня – тихо сидеть в своей комнате, коротая время за курением и музыкой. Так я жил год, так и проживу еще столько, сколько мне отcчитано. Раз моей душе хотелось перемен, я пошел на риск, но как всегда оступился, прогадал.

Моя судьба уже предрешена, но ее жизнь только начинается, и я не хочу быть обузой надеждам и мечтам. Найти человека – просто, сложно отпустить, однако я сделал свой выбор.

Шерон вернула мне сердце, я сохраню его в груди, но оно уже никогда не забьется так, как билось к ней. И это тоже моё решение.

Глава шестая

Первый раз в жизни я был рад, что слеп, ведь это позволяло мне не видеть стрелки часов, которые отсчитали почти три дня с того момента, как моя жизнь вернулась в прежний тусклый мир.

Три дня персонального ада – три дня беспрерывных мыслей о ней.

Я не мог без Шерон: без ее голоса, прикосновений, смеха – без всего этого я чувствовал, что снова куда-то падаю. И теперь тьма была не только перед глазами, но и вокруг меня.

Заперевшись у себя в комнате, я мысленно твердил, что смогу справиться со щемящей тоской и удушьем одиночества. Однако ее нежный голос эхом звучит в тишине. Ее силуэт преследует во снах.

Каждую ночь сердце – в клочья.

И я стал потихоньку сходить с ума.

«Что ты сделала со мной, Шерон? – не раз задавал я себе этот вопрос. – Зачем ворвалась в мою жизнь так внезапно? Зачем возродила во мне надежду?»

Я знал, знал, что нельзя было привязываться к ней. Знал, но не мог иначе. Я видел в Шерон свое спасение, я верил: она убережет меня от тьмы.

Пожалуйста, спаси мою душу.

И она бы это сделала, если не мое решение дать ей свободно идти своим путем, оставив меня на обочине. Я развязал ей запястья, но сам приковал себя цепями.

И в тот момент я сломался. Опять.

Шерон приходила к нам, в надежде со мной поговорить, однако я сбегал от нее, словно трусливый мальчишка. Не хочу слышать ее, не хочу чувствовать… Пусть она останется для меня иллюзией, которую я сам себе сотворил. Пусть будет так.

За эти дни я полностью потерял себя.

***

Тишина дома резала слух. Даже музыка не могла избавить меня от нее: тишина была внутри меня самого.

Поднимаюсь с кровати и иду в гостиную. Совсем тихо. Угнетает.

Линда и Клэр отсутствовали. Мама не хотела меня оставлять ни на минуту, однако я заверил ее, что со мной ничего страшного не произойдет. Ненавижу, когда меня жалеют, в такие моменты я чувствую свое отличие от обычныхлюдей.

Не ведая, куда податься, я останавливаюсь посреди комнаты. В углу гостиной по-прежнему стоял рояль. Подхожу к нему и, открыв крышку, легко пробегаюсь пальцами по клавишам. Сердце больно сжимается от воспоминаний о Шерон. Эти ноты помнили ее прикосновения, и я, смутно осознавая, что творю, сажусь за фортепиано и принимаюсь играть. Мелодия выходит дерганной, однако через несколько минут руки настраиваются на нужный ритм.