Текст книги "Огненные цветы"
Автор книги: Стефани Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
– Одно ясно – на восток, в неудобную местность, они не отступили, – вмешался майор Рино, привлекательный мужчина с густыми темными волосами, благородным овалом лица и добрыми, как у оленя, глазами.
– Отчего это вы так уверены, Маркус?
– Оттого, что мы наткнулись на добрый десяток тропинок, и следы повсюду ведут на запад. И еще обнаружили на Розбад-Крик лагерь, который в любой момент может сняться с места.
Кастер иронически улыбнулся:
– Ах да, лагерь. Я, как и раньше, считаю, майор, что напрасно вы дали им соскочить с этого крючка.
– Мне было приказано провести разведку, а не ввязываться в бой, – вспыхнул Рино, повышая голос.
– Вот-вот, Рино. Никогда-то вы не ввязываетесь в бой без особого приказания.
– Не подначивайте его, Джордж, – вмешался майор Брисбин. – Он поступил совершенно правильно, не надо было атаковать этот лагерь. Да, конечно, – не удержался он, в свою очередь, чтобы не подколоть Кастера, – нам всем прекрасно известно, что подчиняться приказам – ниже вашего достоинства, но…
– Хватит, господа, – нетерпеливо перебил его генерал Терри. – Мне надоела эта перепалка, давайте лучше вернемся к делу. – Он ткнул пальцем в точку на карте несколькими дюймами ниже извилистой линии, обозначавшей Розбад-Крик. – Отряд генерала Крука движется сюда с юга. Мы пойдем с севера. Если основные силы индейцев действительно сосредоточены в районе Литл-Бигхорна, тут мы и захлопнем ловушку. – Он очертил круг на карте. – Полковник Гиббон, вы двинетесь вдоль правого берега Йеллоустона в направлении устья Бигхорна. Там переправитесь и пойдете вверх по Бигхорну вплоть до слияния с Литл-Бигхорном. Дальше будете действовать в зависимости от маневров противника. – Джордж, – обернулся он к Кастеру, – ваш полк двинется по главной дороге, обнаруженной разведкой майора Рино. Пойдете берегом Розбад-Крик до устья реки Тонг, там повернете к Литл-Бигхорну. Не забывайте выставлять дозоры, особенно на левом фланге, на тот случай, если индейцы попытаются проскользнуть мимо и ударить с юго-востока.
– Генерал, – нахмурился Кастер, – а что, если индейцы расположились лагерем на Литл-Бигхорне ниже, чем мы предполагаем?
Майор Рино воспринял это замечание как выпад в свой адрес.
– На мой взгляд, Джордж, представляется самоочевидным, что основные силы индейцев пойдут к охотничьим угодьям в районе устья Литл-Бигхорна.
– Согласен, Маркус, – сказал генерал Терри, – это очень вероятно, но полной уверенности нет и быть не может. Так или иначе, Джордж, я полагаюсь на вашу изобретательность и тактическую зрелость. В случае чего сами выкрутитесь. – Генерал улыбнулся, но Брайен уловил в его голосе ироническую нотку. – Вам ведь не впервой.
– Ценю ваше доверие, сэр, – поклонился Кастер.
Генерал Терри вытащил из кармана часы.
– Господа, совещание закончено. Мне еще предстоит подготовить отчет к приезду курьера из Вашингтона. Ужин сегодня будет позже обычного. Брайен, надеюсь, вы присоединитесь?
– Благодарю вас, генерал.
Присутствующие надели портупеи, кавалерийские перчатки, форменные шляпы и, попрощавшись с Брайеном, потянулись к двери.
Дождавшись, пока они останутся вдвоем, Кастер налил себе и Брайену по стакану виски.
– Стало быть, вас понизили до полковника? – усмехнулся Брайен.
Кастер обнажил в улыбке два ряда идеально ровных зубов.
– Спасибо еще, не до рядового.
– Да, дипломат из вас всегда был неважный. Мне показалось или действительно вы с майором Рино недолюбливаете друг друга?
Кастер фыркнул и залпом опорожнил стакан.
– Рино! – В голосе его прозвучало неприкрытое презрение. – Да такого труса и завистника свет Божий не видывал. Впрочем, насекомое это безвредное, разве что ждет не дождется, пока президент снимет с меня скальп.
– Президент Грант? – присвистнул Брайен. – Ничего не скажешь, врагов вы себе наживать умеете.
– В прошлом году я давал показания перед сенатской комиссией, расследовавшей индейские дела. И сказал все как есть. Вина целиком лежит на брате Гранта. Это полное ничтожество, и именно благодаря ему мы вляпались в нынешнюю заваруху. Это же надо додуматься – такого человека поставить во главе столь тонкого дела, как отношения с индейцами. Чистый непотизм.[17]17
Непотизм – здесь: в знач. «кумовство».
[Закрыть] Словом, Грант и генерал Шерман сделали из меня козла отпущения, и, если бы не поддержка нашего старого приятеля Фила Шеридана, меня бы вообще из армии уволили. Так что это задание, Брайен, для меня вопрос жизни и смерти. Если бы вы только знали, как мне не хватает такого человека, как вы.
Брайен усмехнулся и покачал головой:
– Стар я стал разъезжать по лесным тропам и играть в игры с индейцами.
– Ах вот как, в игры играть? – угрюмо посмотрел на него Кастер. – Позвольте мне кое-что сказать вам, Брайен. Вот уже десять лет как я сражаюсь с этими краснокожими мерзавцами, и порой так хочется, чтобы на их месте оказался Джеб Стюарт со своими людьми. Сиу… – В его голосе сквозило неприкрытое восхищение. – Да они в седле родились. Лучше во всем мире не отыщешь.
– Да наслышан уж.
– Брайен, вы мне нужны. На самом деле нужны.
– Джордж, но это же чистое безумие. Уж сколько лет как я уволился с военной службы.
– Не имеет значения. Мне разрешено привлекать в разведывательные отряды гражданских и платить им лейтенантское жалованье.
– Этого еще не хватало – в разведку!
– В свое время вы были одним из лучших.
– Так то на востоке, в знакомых местах. А эти заброшенные, пустынные края для меня что поверхность Луны.
– Да бросьте вы. Надо только с картой хорошенько поработать, и во всем разберетесь. Я сам вам все растолкую. Через два-три дня не хуже моего будете ориентироваться на местности. К тому же нам обоим известно: девяносто процентов в нашем деле – интуиция, оставшиеся десять – знания, вот и все, пирог готов.
Брайен на самого себя обозлился за то, как действуют на него уговоры Кастера.
– Об этом не может быть и речи, – резко бросил он.
Кастер весело посмотрел на него и обнял за плечи.
– Меня не одурачить, Брайен, вам же самому хочется заняться этим делом. На вашей ирландской физиономии все написано.
– Пусть так, и все равно это невозможно. У меня есть обязательства перед друзьями и Сэмом Шеффером. К тому же на все, что у меня есть, до последнего цента, я купил старательское снаряжение и мулов.
– Тем более есть смысл пойти с нами в последний рейд. Ведь это как раз и есть наша задача – очистить территорию от враждебно настроенных индейцев, не дающих золотоискателям спокойно заниматься своим делом. Между прочим, Сэм Шеффер со своими ребятами больше воюет с индейцами, чем ищет золото. Когда покончим с ними, вернетесь и спокойно будете себе мыть золотишко.
– Вижу, слова «нет» вы не признаете, – грустно улыбнулся Брайен.
– Не признаю, а вы в жизни не откажетесь от доброй драки.
Брайен поднял руки:
– Сдаюсь. Но только чтобы в последний раз. Не думайте, что вам удастся уговорить меня вернуться насовсем в эту чертову кавалерию.
Кастер со смехом прижал руку к груди:
– Слово чести.
Брайен стремительно шагнул к нему, и друзья скрепили согласие крепким рукопожатием.
Раздался стук в дверь. На пороге появился молодой человек в капитанском звании.
– Занят, Джордж?
– Нет-нет, заходи, Том. Брайен, мне кажется, вы не знакомы с моим младшим братом? Том, это легендарный Брайен О’Нил, ты о нем наверняка наслышан.
Братья были очень похожи друг на друга, отметил Брайен.
Том Кастер подошел к нему и почтительно поклонился:
– Весь лагерь только о вас и говорит, сэр. Счастлив познакомиться.
– О Боже, – простонал Кастер-старший. – Оставь эти церемонии, Том. Ты говоришь словно новичок в военном училище при первой встрече со старшим по курсу. От тебя у этого старого погонщика мулов голова распухнуть может.
Какое-то время они забавляли Тома рассказами о фронтовой службе, потом Кастер сказал брату:
– Ну а теперь выкладывай, зачем пришел.
– Я только что говорил с майором Брисбином. По его словам, ты отказываешься брать с собой Лоу и его артиллерию.
– Это верно. С ним будем плестись со скоростью мулов, которые как раз эти орудия и тащат. Пусть лучше идет с Гиббоном и его пехотинцами.
– Брисбин также говорит, что предложил усилить тебя четырьмя взводами кавалерии от Гиббона, а ты послал их куда подальше. Это еще почему?
Кастер ударил кулаком по столу.
– Уж этот мне Брисбин со своими идиотскими замыслами. Великий стратег! Кавалерия Гиббона сегодня в пути с девяти утра. Подумай сам: если им возвращаться сюда, а послезавтра двигаться форсированным маршем, половина уже через двадцать пять миль с седел попадает.
– Скажите, полковник, он всегда таким был? – Том подмигнул Брайену. – На все есть ответ?
– И его ответы почти всегда были верными, – засмеялся Брайен.
– Почти. Одно из самых важных слов в языке. Вроде «если».
– Наверное, тебе надо было стать философом, а не солдатом, Том, – фыркнул Кастер. – Слушай, одна вещь мне ясна без всяких слов. А именно: Седьмой способен обойтись собственными силами. Не нужны мне никакие увальни от Гиббона!
– Седьмой. Прямо молитва какая-то. Ты говоришь так, будто это твое персональное творение и самая большая драгоценность.
– Все верно, Том. Седьмой – это я. Я начинал с чистого листа. Я лично подбирал каждого. Я лично гонял их, я лично их муштровал и сделал в конце концов лучшими кавалеристами во всей армии Соединенных Штатов. Я люблю их. Конечно, мне известно, что меня-то, как раз наоборот, ненавидят. Но никогда не предадут. Не предадут меня, полк и самих себя. – Кастер вытащил из кармана сигару и яростно надкусил конец. – К черту! Наверное, и мне приходилось в жизни ошибаться. Как, например, с Рино. Маркус – грамотный офицер, этого отрицать нельзя, и все равно он недостаточно хорош для Седьмого. Ибо одних только знаний мало. Да, порода у него чистая, но он слишком привык слушаться поводьев. Он слишком податлив.
– Ах ты, надутый ублюдок, – с улыбкой покачал головой Том.
Кастер бросил на брата пронзительный взгляд:
– Вообще-то за такие слова я мог бы отдать тебя под трибунал. Но не буду. Потому что ты прав. Да, я действительно надутый ублюдок, чем и горжусь. Ибо лучше быть ублюдком, который делает свое дело, чем идиотом вроде Брисбина, или плаксивой старухой вроде Гиббона, или трусом, как… – Кастер оборвал себя на полуслове и отвернулся, не выдержав настойчивого взгляда брата. – Черт, уже поздно. Пора на ужин.
Но Том остановил его:
– Трусом, как я, ты это имел в виду, Джордж? Боюсь, мой брат не слишком-то высокого мнения о моих военных способностях, полковник О’Нил.
– Ну что за чушь ты несешь? – Кастер явно перешел в оборону. – Ладно, пошли, говорю, ужинать. – Он нацепил пояс, шляпу и перчатки.
В этот вечер «Дальний Запад» представлял собой целый оазис света в самом сердце пустыни, напоминавшей своей угрюмой каменистой поверхностью лунные кратеры. Несколько офицеров, собравшись у поручней на правом борту и взявшись за руки, распевали походный марш «Гэри Оуэн»:
Не воду пьем, а чистый ром,
И в бой с охотою идем.
И напролом, и напролом
Под флагом «Гэри Оуэн».
Полковник Джордж Кастер выводил число 10 в верхней части чистого листа бумаги, когда от неожиданного порыва ветра заплясало пламя свечи.
На пороге каюты стоял Брайен.
– Помешал?
– Ничуть. Пишу письмо Элизабет. Дошел до десятой страницы. Можно, пожалуй, и перерыв сделать, утром допишу.
– Десятая страница, – присвистнул Брайен. – Я, наверное, за всю свою жизнь столько не написал.
– Не надоела еще роль толстого ирландского невежи?
Брайен грустно улыбнулся и повторил:
– Десять страниц. Сколько же времени прошло, а костер все не погас, а, Джордж?
– Костер?
– Ну да, у которого вы с Элизабет вдвоем греетесь.
Кастер опустил голову.
– Наоборот, все ярче разгорается. О чем о чем, а уж об этом волноваться не приходится. Или, наоборот, слишком много волнений. Только об Элизабет и думаю. – Кастер настороженно посмотрел на Брайена. – По-моему, это действительно моя слабость, моя ахиллесова пята. Постоянная тоска по Элизабет. Скажите честно, Брайен, вы ведь именно так думаете?
– Вот уж нет. У меня ведь тоже есть любимая женщина. И такая же, как и у вас, судьба-разлучница. Все время что-то встает между нами.
Они замолчали, чувствуя, что понимают друг друга без слов. Наконец Кастер со вздохом поднялся.
– Ладно, хватит болтать, пора за работу. – Он подошел к столу и зажег масляную лампу. – Вон карты, Брайен; ежели нужно, раскладывайте. Да, может, выпить чего хотите?
– Не сейчас. Пусть голова будет ясная.
Неожиданно раздался громкий стук. Дверь распахнулась, и в каюту ввалился майор Рино. На ногах он явно держался с трудом.
– У-у-пс, прощу прощения, – невнятно проговорил он. – Не хотел нарушать вашей компании.
– Тем не менее вам это удалось, – холодно заметил Кастер. – Ладно, извинения принимаются, а теперь оставьте нас в покое.
– Это нехорошо, полковник. Мы все надеялись, вы споете с нами «Девушку, оставшуюся дома». – Фразы давались майору Рино с не меньшим трудом, нежели передвижение по горизонтальной поверхности. Он заметил белевшее на столе неоконченное письмо. – А, так вы как раз и писали девушке, оставшейся дома?
– Вы пьяны, Маркус! – Голос Кастера прозвучал резко, словно удар хлыста. – Возвращайтесь к себе в палатку да проспитесь. Это приказ. Еще одно слово – и вы окажетесь на гауптвахте.
– Слушаюсь, сэр! – Рино вытянул руки по швам и отдал честь. Как он при этом не рухнул на пол, осталось загадкой. Он сделал поворот кругом. Выглядело это так комично, что Брайен с трудом удержался от смеха. Но все-таки удержался.
У двери Рино обернулся и сказал:
– Скажите, Джордж, а Элизабет знает, что вы двоеженец?
– Вон отсюда! – взревел Кастер и бросился на майора так стремительно, что Брайен едва успел остановить его.
– Спокойно. Он не отдает отчета в своих словах.
– Почему же не отдаю, О’Нил? Вполне отдаю, – продолжал Рино. – Он женат не только на своей жене. Он женат еще и на Седьмом кавалерийском. Спокойной ночи, господа.
Рино тяжело ступил через порог и закрыл за собой дверь.
Глава 3
Этот человек появился через шесть месяцев после того, как Брайену пришлось столь срочно покинуть Мауи. Равена с Сабриной покачивались в гамаке на веранде, потягивая ледяное кокосовое молоко. Увидев всадника еще издали, Равена на какой-то момент приняла его за Брайена. Она вскочила на ноги, чувствуя, как сердце трепещет в груди, будто подстреленная птица.
Сабрине тоже так показалось.
– Папа! – радостно вскрикнула она и помчалась к дороге.
– Стой! Немедленно вернись назад! – одернула ее Равена.
Девочка остановилась и, широко раскрыв рот, оглянулась на мать. Никогда еще она не разговаривала с ней в таком тоне.
– Иди сюда, Сабрина!
– А что такое, мама? – Она неохотно двинулась к дому. – Почему ты рассердилась? Что я такого сделала?
– Извини, мне не следовало повышать на тебя голос. – Равена спустилась и обняла дочь за плечи. Теперь они вместе смотрели на приближающегося всадника. Не доезжая до них примерно ста ярдов, он снял широкополую шляпу, какие обычно носят в тропиках, и отер пот со лба.
– Волосы! – воскликнула Сабрина. – Папа перекрасил волосы. Теперь они у него светлые!
– Да нет, родная. – Равене пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы говорить ровным тоном. Чтобы не убежать в дом, не запереть дверь накрепко и никого не впускать. – Это не папа. Это дядя Роджер.
– Дядя Роджер? Ты никогда о нем прежде не говорила.
– Да как-то все к слову не приходилось. Он живет Бог знает как далеко отсюда, и мы даже представить не могли, что он очутится в этих краях. Собственно, мы даже не знали, жив ли он.
Равена привлекла к себе дочь и, закусив губу, попыталась взять себя в руки. Плечи расправлены, подбородок вздернут, взгляд немигающе застыл.
Мужчина соскочил с седла, привязал лошадь к забору и не спеша двинулся к дому. Улыбка медленно озарила его лицо. Подойдя вплотную, он прижал шляпу к груди и отвесил изящный поклон.
– Ты по-прежнему прекрасна, Равена. А ты, – повернулся он к девочке, – как две капли воды похожа на маму. Ведь тебя Сабриной зовут, верно?
– Да, сэр, – глядя на него округлившимися, как блюдца, глазами, чуть слышно прошептала девочка.
– Откуда ты узнал ее имя, Роджер? – Равена еще крепче прижала к себе дочь. – И вообще что мы здесь живем?
Вел себя Роджер совершенно непринужденно, словно сосед, остановившийся по дороге поболтать с приятелем.
– Это было нелегко. По крайней мере вначале. Но стоило напасть на след, как все стало на свои места. Все началось с записи, которую я нашел в книге у брата. В Ричмонде утратили почти всякую надежду снова увидеть тебя. Но никто не забыл. Больше десяти лет прошло, а на всяких светских раутах по-прежнему звучит твое имя. Два года назад мне пришло в голову обратиться в агентство Пинкертона. – Роджер помрачнел. – Если уж они так славно поработали на Эйба Линкольна, решил я, то тебя найти – для этих парней сущий пустяк.
Тем не менее сделать это удалось не сразу. Пинкертон напал на след того капитана и его жены. Оба оказались людьми не слишком-то разговорчивыми, но тут на сцене появился некий моряк, востребовавший свои тридцать сребреников. После этого все стало просто. Смотрю, Брайен изрядно преуспел за эти годы. – Роджер восхищенно огляделся. – Да и знаменитостью сделался, на Гавайях только о нем и говорят. Правда, по-разному. – Роджер иронически сощурился и покачал головой. – С таким нравом долго на свете не проживешь.
– Смерть того человека была случайностью.
– Это уж точно, у моего дорогого братца в жизни одни случайности. Или, скорее, были случайности.
Равена испуганно прижала руку к горлу.
– Были? – едва выговорила она.
Роджер растрепал длинные волосы Сабрины.
– Не возражаешь, милая, если мы с мамой немного поговорим наедине?
– Да, родная, – сделала над собою усилие Равена, – ступай на кухню, и пусть Сьюзи даст тебе молока с печеньем.
Девочка взбежала по ступенькам в дом.
– Заходи, Роджер, присаживайся. – Равена последовала за ним и буквально рухнула в гамак. Роджер сел напротив в плетеное кресло.
– Что с Брайеном?
Роджер вздохнул и сказал с необычной для себя мягкостью:
– Жаль, что именно мне приходится быть вестником несчастья. Понимаю, что от этого тебе только тяжелее. Брайен мертв.
Равена даже не пошевелилась.
– Я не верю тебе. Он жив.
– Подумай сама, – хладнокровно продолжал Роджер, – разве я появился бы здесь, будь он жив? На край света бы за ним пошел, лишь бы задушить собственными руками.
В этих словах была своя правда. У Роджера мстительная душа, Брайен всегда это говорил.
– На-ка почитай, это доклад Пинкертона. – Роджер достал из кармана конверт, извлек из него несколько листов бумаги и передал Равене.
Руки у нее не тряслись, но внутри словно все выжгло. Равена отложила верхние страницы – там содержался отчет об их с Брайеном путешествии на «Западном ветре» и, далее, о жизни на Мауи.
Дальше говорилось:
«15 октября в потасовке, возникшей в кафе «Ячменное зерно» на набережной в Сан-Франциско, был убит некто Барри Ларкин. Судя по документам, обнаруженным у убитого, это был матрос торгового флота, служивший на «Нелли Блай». Но в результате допроса, учиненного местными властями капитану Лайму Кейси, выяснилось, что под именем Ларкина скрывался некто Брайен О’Нил, находившийся в розыске за убийство».
Дочитав до конца, Равена вернула бумаги Роджеру.
– Мне жаль, что все так получилось, – сказал он. – Поверь, действительно жаль. Я предпочел бы сам с ним расправиться.
– Да, этому я верю, – глухо сказала Равена. – На тебя это очень похоже. – Она подозрительно посмотрела на него. – Но здесь-то тебе что нужно, Роджер? Эти бумаги можно было послать и по почте.
– Дело не в бумагах. Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Ричмонд.
– Шутишь? – Смех ее прозвучал как из могилы.
– Ничуть.
– Об этом не может быть и речи.
– Подумай о ребенке. Пока Сабрина маленькая, все нормально, можно жить этой деревенской жизнью. Но скоро она будет девушкой и неужели не заслуживает того же воспитания, что у тебя было?
– На Гавайях есть отличные школы. – Но Равена уже явно колебалась.
И тут Роджер нанес удар в самое слабое место:
– Подумай и о своих родителях, Равена, они глаза по тебе выплакали. Герцог перенес пневмонию, у него слабое сердце. Сколько бы ему ни осталось на этом свете, ты могла бы скрасить его последние дни. А ребенок так вообще будет деду и бабушке как свет в окне.
Это решило дело.
– Ладно, едем. Но отец девочки – Брайен, это, надеюсь, ясно?
– Естественно, но мы выдадим Сабрину за мою дочь.
– Нет, пусть все знают правду.
– И пусть твоя дорогая Сабрина до конца жизни будет ходить с клеймом незаконнорожденной?
– Снова твоя взяла, Роджер. Со временем она привыкнет и будет называть тебя отцом.
– Я и стану ей отцом. Можешь положиться на мое слово, я буду обращаться с ней как с собственным ребенком. Вот увидишь, я заставлю ее полюбить себя.
Глаза у Равены наполнились слезами. Она прикрыла лицо ладонями и прошептала:
– Брайен…
– В четверг из Гонолулу в Штаты возвращается прогулочный корабль.
– Не получится, слишком много дел. Надо продать плантацию.
– Вчера я разговаривал на Оаху с поверенным Брайена. Этот мистер Ньютон сделает все что надо. Один из его клиентов ищет, во что бы вложить деньги, так что насчет цены споров не будет. Во всяком случае, так считает поверенный.
Этот непререкаемый тон возмутил Равену.
– Да как ты смеешь, Роджер О’Нил, – взорвалась она, – совать свой длинный нос в мои дела?!
– Прошу прощения, но мне казалось, что лучше выяснить все до нашей встречи. А теперь, наверное, надо обо всем рассказать Сабрине?
– Да. Но позволь уж мне самой это сделать.
Равена поднялась и медленно, с трудом переставляя ноги, двинулась в дом.
Сабрина приняла весть о смерти отца с тем здоровым фатализмом, что вырабатывается у детей ее возраста. Она проплакала весь остаток дня, запершись у себя в комнате.
Назавтра она успокоилась и даже немного повеселела, хотя к столу спустилась только вечером, пропустив и завтрак, и обед.
А еще через день уже играла на лужайке с Донни и Роджером. Равена вынуждена была признать, что он быстро завоевывает сердце девочки. Может, дело тут было в том, что дядя так походил на отца.
Уже к четвергу Сабрина приучила себя обращаться к Роджеру с почтительным «отец».
Равена не возражала. В одном Роджер прав: Сабрине нужны дом, семья, друзья. И несправедливо лишать ее любящих деда с бабкой.
Потом было трогательное прощание со Сьюзи и Лумом. Равена звала их с собой в Ричмонд, но они слишком любили Гавайи. Однако Донни, верный друг, отправился с ними. Роджер возражал и согласился в конце концов, только когда Сабрина заявила, что, если Донни останется, она в жизни не назовет его больше отцом.
Дорога в Ричмонд казалась бесконечной. Сначала долгий переход морем до Сан-Франциско, потом – на поезде, через весь континент.
У них было все, что можно купить за деньги, но в тесном купе вагона Равену постоянно терзала боязнь замкнутого пространства.
– Знаешь, детка, – говорила она Сабрине, – после стольких лет свободы, когда вокруг тебя только море, а над головой – небо, чувствуешь себя здесь словно в цепях.
– А мне нравится, мама. – Сабрину буквально завораживали гигантские просторы, которые им пришлось пересекать. Снежные пики гор, казалось, врезались в самое небо. Бездонные ущелья. Океаны высокой травы, колебавшейся на ветру, как волны. Каменные утесы, напоминавшие церковные шпили, казались изваянными, созданными ледниками, ветром и водой. Огромные стада мирно жующих траву бизонов и дикие лошади, не отстающие от поезда.
На закате второго дня этого кружного путешествия, что сначала должно было привести их в Чикаго, затем в Нью-Йорк и, наконец, в Ричмонд, поезд остановился в городке Уилкокс, штат Вайоминг, чтобы взять новых пассажиров.
Начальник станции едва ли обратил внимание на черноусого мужчину в грубой одежде и огромной ковбойской шляпе, в последний момент забравшегося в дальний конец багажного вагона.
Равным образом и пассажиры первого вагона почти не заметили модно одетого господина в котелке, усевшегося на свободное место у самой двери.
Полчаса спустя, когда поезд приближался к железнодорожному переезду, машинист потянул за дроссель.
– Красный горит, – бросил он кочегару. – Похоже, что-то не так.
От резкого торможения из-под колес полетели искры, и поезд остановился. Целиком поглощенные тем, что происходит впереди, ни машинист, ни кочегар не заметили, как на тендере мелькнула смутная тень. С кошачьей ловкостью некто скользнул в кабину паровоза. В затылки машинисту и кочегару уперлось по шестизарядному кольту.
– Делайте, что вам велят, и останетесь целы, – послышалась резкая команда.
Меж тем севший в первый вагон модно одетый господин в длиннополом пальто с бархатными лацканами вскочил на ноги и направил на пассажиров дуло пистолета.
– Это засада, ребята. Спокойно, не надо паники, и пусть никто не геройствует. В поезде у меня много друзей.
Не имея ни малейшего представления о происходящем, Равена с Сабриной у себя в купе готовились пойти в вагон-ресторан.
– Может, паровоз сломался? – предположила Сабрина.
– Да нет, детка, вряд ли, – успокоила ее мать. – Скорее всего корова или какое-нибудь другое животное попало на рельсы. Роджер говорит, что такое случается сплошь и рядом. Поэтому эту штуковину, что приделана спереди к паровозу – видела, она на плуг похожа? – называют «ловушкой для коров». Сейчас спрошу кондуктора…
Не успела Равена окончить фразу, как дверь в купе широко распахнулась и на пороге показались двое мужчин. На обоих были котелки, в руках – пистолеты.
Сабрина вскрикнула от страха и спряталась за спину матери. Та не утратила хладнокровия.
– Это как же следует понимать? – резко спросила Равена.
– Как вооруженное ограбление, – любезно откликнулся гладко выбритый мужчина.
– Вон отсюда!
– Слушаю и повинуюсь, мэм, но прежде отдайте ваши деньги и драгоценности.
В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги. Демонстрируя высокий уровень профессионализма, явно свидетельствующий о богатом опыте, налетчики мгновенно заняли место по обе стороны двери и вжались в стену.
На пороге появился Роджер.
– Равена, все в порядке? Быстро в туалет! И запри дверь!
Равена и слова не успела сказать, как Роджер уже был в купе. Мужчина в длинном пальто зашел ему за спину и с силой ударил рукояткой по затылку. Роджер без сознания рухнул на пол.
Равена пришла в ярость.
– Ах ты, трусливое животное! – Она изо всех сил ударила бандита по лицу. Тот от неожиданности и боли подался назад.
– Сука! – прохрипел он. – Сейчас я тебя… – Он снова поднял пистолет, но чисто выбритый быстро встал между ним и Равеной.
– Спокойно, Кид. Мужества этой маленькой леди не занимать. И это мне нравится. – Он улыбнулся, демонстрируя безупречно ровные зубы и ямочки на щеках. На вид, прикинула Равена, вполне симпатичный господин, вовсе не похож на преступника. Он нагловато оглядел ее своими пронзительно-голубыми глазами. – Беру свои слова назад, – протянул он. – Там, где надо, вы вовсе не маленькая.
Ответом послужила пощечина посильнее той, что заработал его сообщник.
– Ты прав, Буч, – ухмыльнулся усатый. – Храбрости этой дамочке действительно не занимать.
Тот потер горящую щеку и посмотрел на нее, на сей раз хмуро:
– Ладно, мэм, пора кончать с этими играми, времени нет. Выкладывайте все, что у вас есть.
– Мамочка, ну пожалуйста, сделай, как он велит! – Сабрина кинулась к матери на грудь. Видя, что девочка близка к истерике, Равена покорилась.
– Берите! – резко бросила она. – Шкатулка с драгоценностями в багажном отделении, над верхней полкой.
У Равены даже сердце защемило. В шкатулке хранились самые дорогие для нее вещи. Не просто в смысле стоимости: с этими вещами она, будь ее воля, не рассталась бы ни за какие деньги. Серьги, браслет и ожерелье, которые мать подарила ей Бог знает сколько времени назад, в тот памятный вечер, когда вице-король устраивал бал в своем дворце. И еще ожерелье из мелких, оправленных в золото изумрудов и кольцо с солитером. Их подарил ей Брайен два года назад на день рождения.
– Глянешь – ну прямо Изумрудный остров, – усмехнулся тот, кого назвали Бучем.
Глядя, как он роется в шкатулке, Равена с трудом удержалась от слез.
Буч же, поднеся изумрудное ожерелье поближе к свету, даже присвистнул от восхищения.
– Настоящее сокровище! На четыре-пять тысяч потянет, не меньше.
– Семь, – процедила Равена, – да и то пришлось поторговаться с одним продавцом из Макао. Вы лишены всякого вкуса, мистер…
– Кэссиди, мэм, но друзья зовут меня просто Бучем.
– В таком случае я буду называть вас мистером Кэссиди. Полагаю, бессмысленно обращаться к вашей совести? Эти вещи мне дороги, так дороги, что в цифрах их ценности не выразишь. Их подарил мне на день рождения покойный муж, которого я любила больше всего на свете… – Равена выжидательно замолчала.
Кэссиди положил драгоценности назад, в шкатулку из слоновой кости, поморщился и потер затылок.
– Видите ли, миссис…
– О’Нил.
– Видите ли, миссис О’Нил, в моем ремесле действительно нельзя позволять себе такую роскошь, как совесть. Ограбления в поездах отнимают много времени. Это ведь вам не просто так – сидишь вечером перед горящим камином и говоришь: «Эй ребята, а не взять ли нам поезд?» Недели уходят на то, чтобы все спланировать и подготовиться как следует. Так что если всякий раз уступать красивым женщинам вроде вас, без гроша в кармане останешься.
Улыбка у него была неотразимая, а неторопливая, спокойная манера речи чем-то напоминала Брайена. Встреться они при других обстоятельствах, этот мужчина даже понравился бы Равене.
– Пусть так, но имейте в виду, мистер Кэссиди: с этими вещами уходит и часть меня самой.
– Понимаю, – протянул Кэссиди вроде бы с некоторой долей искреннего сочувствия. – Знаете, миссис О’Нил, совесть, что бы вы там по этому поводу ни думали, у меня есть. Однако…
– Довольно, Буч, – с раздражением перебил его напарник. – Нет у нас времени на всякие там церемонии.
– Ты прав. – Кэссиди сунул шкатулку в широкий карман пальто. – Всего хорошего, миссис О’Нил, рад был познакомиться с вами. – Он приподнял котелок.
Равена уложила дочь на полку.
– Ничего, ничего, малышка, все будет хорошо. Полежи пока.
– У меня голова разболелась, мамочка.
– Сейчас положу холодный компресс.
Равена плеснула немного воды из графина на два полотенца и приложила одно к пылающему лбу девочки. Потом наклонилась и накрыла другим шишку размером с доброе яйцо на затылке Роджера. Он лежал не шевелясь, так что Равена даже забеспокоилась, уж не умер ли. Она взяла его руку и нащупала пульс. Слава Богу, Роджер был жив.
Снаружи, за окнами поезда, творилось нечто невообразимое. Били копытами лошади. Доносилась беспорядочная стрельба. Время от времени поезд дергался и тут же снова останавливался. Вызвано это было, как впоследствии выяснилось, тем, что люди Кэссиди пытались отцепить почтовый вагон, находившийся непосредственно перед последним, товарным. Сам Кэссиди пошел вперед, к локомотиву.
