Текст книги "Боже, спаси президента"

Автор книги: Стефан Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Само по себе, в этом не было ничего шокирующего. Но те, кто видел, как Урсула Андрес появлялась из Карибского моря в одном из фильмов о Джеймсе Бонде, думаю, меня поймут.

На этот раз это действительно была она.Ее темные волосы намокли, и она собрала их в узел, но они совершенно точно принадлежали ей. Точно так же, как и глаза и губы. Она направилась к своему лежаку. Это была та самая легкая походка, которую я наблюдал у стен коллиурского замка. Вернее, на стене…

Поймав мой взгляд, она отвернулась.

–  Sèche? [63]63
  Кальмары? ( фр.).


[Закрыть]– спросила официантка, видимо предлагая мне вытереться после инцидента с вином.

– Да, спасибо, я сам, – проговорил я, промокая шорты салфеткой.

– Sèche, Monsieur, —повторила она, держа у меня под носом тарелку с кальмарами.

– Ah, oui, seiche [64]64
  Каракатица ( фр.).


[Закрыть], merci, —раздраженно ответил я.

Таинственная незнакомка, лежак которой был всего лишь футах в шести от моего столика, улыбнулась. Должно быть, она услышала мою лингвистическую оплошность.

Я налил еще один бокал вина и на этот раз проследил, чтобы оно попало, куда следует. Холод обжег мне горло, и я убедился, что незнакомка – не плод моей фантазии.

Женщина, которая присутствовала в моем сознании с тех пор, как я впервые увидел ее, с улыбкой стирала остатки соленой воды со своего загорелого тела. Она не была красавицей в типичном понимании этого слова, но в ней было что-то притягивающее. Она была невысокой, и ее фигура скорее была мускулистой, чем женственной, как если бы она серьезно занималась спортом. Лицо ее за счет высоких скул было слегка грубоватым. Она вытиралась с какой-то свирепой целеустремленностью. От нее веяло опасностью. И теперь она неотрывно смотрела на меня.

Возможно, это М. все подстроила – подготовила мне ловушку, чтобы проверить меня на верность. Объявила, что уезжает на весь день и всю ночь, и через полчаса незнакомая женщина начинает строить мне глазки.

Я взмолился, чтобы к ней сейчас же подошли муж, любовник или любовница и получили от нее затяжной поцелуй, делающий очевидным, что она занята.

Но нет, ее лежак стоял отдельно от всех. Было похоже, что она никого не ждет.

Может, у нее зазвонит телефон и она ответит чередой chérï’sи je t ’ aime’s [65] 65
  Дорогой, и я люблю тебя (фр.).


[Закрыть]?

Но я что-то не заметил, чтобы у нее вообще был телефон. Из вещей только полотенце, раздельный купальник, босоножки и солнечные очки. И она шла ко мне.

–  Bonjour, —сказала она, протягивая загорелую руку. – Меня зовут Леанн.

–  Bonjour, – ответил я, пожимая протянутые пальцы. – Пол.

– А, вы англичанин!

Я понадеялся, что ее на эту догадку навело мое имя, а не то, как я произнес Bonjour.

– Я люблю говорить по-английски. Я работаю гидом. – У нее был довольно сильный французский акцент и хриплый голос. – Я убеждена, что мы виделись раньше, – добавила она.

– Видели друг друга? Мне кажется, да. В Коллиуре.

– Коллиур? Конечно! – Она крепко сжала мою руку, которую все еще держала в своей. Рукопожатие было почти болезненным. – В ресторане, не так ли?

– Да.

– Вы были там со своей девушкой. Ее нет с вами здесь, на острове?

– Нет. Точнее, есть, но она в Марселе. И до завтрашнего дня не вернется. – Понятия не имею, какого черта я это добавил.

– Она тоже англичанка?

– Да.

– В самом деле? – Почему-то это ее удивило.

– Да. Она – ученый.

– Ученый? – Она снова взглянула на меня недоверчиво. Да, действительно, М. не похожа на типичного ученого, я тоже в первое время удивлялся.

О чем говорить дальше, я не знал. Язык чесался спросить, что она делала на стене замка, но вот так, в лоб, я не смог. Наш разговор походил на откровенный пляжный флирт, но я не собирался флиртовать. Я хотел наладить отношения с М.

– Вкусно? – Она кивнула на моих кальмаров, которые стыли на тарелке.

– Не знаю. Еще не пробовал.

– Так попробуйте и скажите, вкусные ли они.

Вот это да, какая забота. Еще чуть-чуть, и она начнет кормить меня с ложечки… Усилием воли я прогнал из головы заманчивую картинку и засунул кальмара в рот.

– Очень вкусно, – заключил я, пожевав и запив вином. Надеюсь, теперь она пожелает мне приятного аппетита и вернется на свой лежак.

– В таком случае, позвольте мне присоединиться к вам. Я очень голодна, и мне надоело есть в одиночестве.

Это точно происки М. Авантюристка в купальнике будет сидеть напротив меня, поглощая кальмаров? Что я, евнух, чтобы устоять?

Она заказала кальмаров и того же вина, что и я, и спросила, что я делаю на острове:

– Отдых?

– Да. – Это самый простой ответ. – Мы с подругой путешествуем.

– И куда вы направляетесь дальше?

– В Сен-Тропе. У моих друзей там дом. – Выпендреж, конечно, но прозвучало очень естественно.

– У ваших друзей или у друзей вашей девушки?

– У моих.

– А чем вы занимаетесь? Я имею в виду, по работе.

–  Catering [66]66
  Доставка и приготовление еды для различных мероприятий. – Примеч. пер.


[Закрыть].

–  Cat-ring?

–  CateringЯ – traître [67]67
  Предатель ( фр.).


[Закрыть], в смысле traiteur, – исправился я. – На свадьбах.

Она улыбнулась и кивнула, как будто бы именно этого ответа и ждала. Может, мне повезет, и она объявит, что выходит замуж в следующем месяце, а еда для свадьбы до сих пор не заказана. Мне пришло в голову, что я бы не отказался поработать на этой ниве. Обеспечивать свадьбы во Франции было бы здорово. Стоит поговорить с Жан-Мари насчет того, чтобы сделать это ответвление нашего бизнеса постоянным.

– В Лондоне? – спросила она.

– Нет, в Париже.

– А… – Это ей, похоже, не так понравилось. Не знаю уж почему.

– А вы где работаете? – спросил я.

– Везде. Я живу в Сен-Тропе, но езжу с тургруппами или одиночными туристами по разным регионам.

– Так вы здесь с группой?

– Нет. Эта поездка чисто для… удовольствия.

Она сказала это слово не вызывающе, но я все равно вздрогнул.

Наш разговор прервал грохот, сопровождаемый женским визгом. Ветер подхватил пляжный зонт и понес его по площадке. Кричала пожилая, сильно загоревшая женщина с массивным золотым браслетом на запястье. Похоже, ее задело зонтом. Другая женщина, по всей видимости ее дочь, принялась орать на парня, сидевшего за соседним столом:

– Послушайте, я же вас предупреждала!

– Предупреждали? О чем? – пожал плечами парень. Он был маленький, курчавый, и его загар был еще темнее загара пожилой дамы.

– Я просила вас опустить зонтик!

– Послушайте, я же не виноват, что зонт плохо закреплен!

Оба говорили с сильным южным акцентом и так четко произносили слова, что я понимал их без труда.

– Посмотрите на руку маман. Она синеет!

Пожилая дама подняла руку, чтобы подтвердить слова дочери.

– Могли бы и пересесть, если вас что-то напрягало. – Парень не испытывал ни малейших угрызений совести.

– Пересесть? С чего это мы должны были пересаживаться? Мы у себя дома! – Женщина разъярилась еще больше.

– А я, по-вашему, откуда, из Парижа, что ли? – Парень покачал головой и невозмутимо вернулся к своей еде.

– Как это для нас характерно, – сказала Леанн. – Здесь, на Лазурном Берегу, мы думаем, что нам все дозволено, потому что мы у себя дома. Можем даже закон нарушить, потому что парижскиезаконы нас не касаются.

– Может, попросить у персонала ведерко льда? – предложил я.

– Вы правы. – Леанн приподнялась, но я сказал, чтобы она доедала своих кальмаров, и отправился просить у официантки seau de glaçons,которое она выдала немедленно.

Мать и дочь шумно выразили свою благодарность; церемония окунания запястья в лед была выполнена со всеми соответствующими звуковыми эффектами, включая громыхание золотого браслета о стенки ведерка.

– Merci, monsieur, merci, – повторяла дочь, бросая через плечо разъяренные взгляды на парня, целиком посвятившего свое внимание шоколадному муссу.

Я вернулся к своему столику. Леанн выглядела задумчивой.

– Это был добрый поступок, – сказала она таким тоном, как если бы это противоречило ее мнению обо мне.

– Я должен идти, – сказал я. – Мне нужно сделать несколько важных звонков.

Она выглядела разочарованной.

– Вы не будете заказывать десерт?

– Нет, – сказал я не без запинки.

– Может, встретимся позже и выпьем по стаканчику? – предложила она.

– Выпьем?

– Да. Если твоя девушка до завтрашнего дня не вернется, полагаю, ты свободен?

Я проглотил это «ты».

– Ну…

– Давай встретимся в шесть вечера в баре гостиницы…

– Хорошо. – Отказаться было невозможно.

– Прекрасно. Не волнуйся, я заплачу, – сказала она.

– Нет-нет, позволь мне. – Я достал из кармана кредитную карточку и вместе с ней, по случайности, электронный ключ от номера. Проскользив через весь стол, он остановился прямо перед Леанн, словно непристойное предложение.

Да ну к черту, сказал я себе, возьми себя в руки.

Забрав свой ключ, я пошел к кассе и столкнулся с пожилой дамой, которая теперь смотрела на меня без особой благодарности. Ведерко со льдом перевернулось, и лед высыпался на ее облаченное футболкой до колен тело, заставив заверещать еще громче, чем при ударе зонтиком.

– Простите месье, он не у себя дома! – смеясь, крикнула Леанн.

3

Был бы я посмелее или попьянее, прыгнул бы с балкона моего номера в лазурно-голубые волны, мягко подгоняемые ветерком с востока на запад, к материку. Бандоль был так близко, что, стоя на балконе, я мог при некотором усилии различить золотые логотипы на солнцезащитных очках людей, гулявших по набережной. А вот на острове было безлюдно, тишину нарушали только мерные удары волн.

Что бы там ни говорили психотерапевты, это меня не успокаивало. Я никак не мог решить, встречаться мне с Леанн или нет. Как ни крути, на таком маленьком островке трудно будет избежать дальнейших встреч.

Я постарался убедить себя в том, что ничего предосудительного в предложении выпить вместе нет. Я не был увлечен этой женщиной. В ней было что-то излишне жесткое. В отличие от М., которая при первой же встрече показалась мне ранимой, Леанн была как алмаз (я имею в виду исключительную твердость этого камня). Легкость, с которой она подсела ко мне в этом своем бикини… И полная невозмутимость, когда она предложила выпить по стаканчику. Ей было совершенно наплевать, что у меня есть девушка. Она увидела шанс и вцепилась в него. Правильно о французских женщинах говорят, что они бесстрашные и бессовестные пожиратели мужчин. Теперь она собирается и от меня отхватить кусок.

Ну нет, это чересчур самоуверенно с моей стороны. Приглашение выпить вовсе не означает, что за ним стоит что-то большее. Ее позабавило, что наши пути снова пересеклись. К тому же она путешествует одна, и ей захотелось посидеть в компании. Наверное, ей не часто предоставляется возможность попрактиковаться в английском с настоящим британцем. Мне и раньше попадались подобного рода языковые фанаты. Правда, фанаты любого рода – это последнее, что мне сейчас нужно.

– Черт подери, М., – сказал я пролетающей мимо чайке, – какого черта тебе понадобилось отправиться в Марсель?

Мне нужен был совет, и, как и много раз до этого, я поддался мазохистской стороне своей натуры, набрав номер Джейка – единственного человека, который гарантированно запутает меня еще больше.

– Джейк? Привет, это Пол.

– Поль! Привет, старикан. Как жизнь?

Я рассказал ему, что оказался в небольшом пастисе, и описал свою встречу с Леанн.

– Леанн… А какой она национальности? – Это его первый вопрос о любой девушке.

– Француженка.

– Француженка? Поль, ты так предвидим!

– Что?

– В смысле, черт… Сначала англичанка, потом француженка. Трахнул бы спаниеля для разнообразия.

– Спаниеля?

– Ну да. Как их там называют. Девушку из Испании. Или итальянку, по крайней мере.

Я сказал ему, что география не имеет к моей проблеме никакого отношения, и постарался разъяснить ситуацию с М. и Леанн.

– Все это просто, – заявил он. – Ты переспал с англичанкой. Теперь переспи с француженкой. Однообразно, конечно, но с какой-то переменностью.

Как обычно, он поверг меня в бездну отчаяния.

– Господи, Джейк Ты хоть когда-нибудь задумываешься дальше своего следующего оргазма? А как насчет чувств? У тебя сейчас есть девушка?

– Да.

– И какой она национальности?

– Ладно, старикан. Задел, – застеснялся он. – Она американка.

– Ага!

– Но она из каджунов. То есть, по крайней мере, другая группа этноса. И моя пози трогает ее.

– Звучит двусмысленно.

– Не весели себя за мой счет, Поль. Она понимает мою пози. Она читаетее.

Ничего себе, новая девушка Джейка оказалась садомазохисткой.

– Она любит, когда я выписываю пози на ее теле кленовым сиропом. Я макаю свой зизи в сироп и…

– Без видеоряда, Джейк, большое спасибо.

– Раз мы запарлили о пози… – сказал он. – Как насчет пары Элоди?

– Какой пары?

– Ее папы.

– Жан-Мари?

– Ну да. Ты продискутировал с ним мой фестиваль? Он передаст мою просьбу о финнах министру франкофонии?

– Возможно. Я не знаю.

– Это наиважнейше, старикан, наисрочнейше.

– Хорошо, я с ним снова поговорю. А пока спасибо тебе огромное за все твои советы.

– Без проблем, старикан. Ты в них серьезнейше нуждался.

Я повесил трубку и был вынужден признать, что мне полегчало. Просто разговор с кем-то, кто был в миллиард раз более чокнутым, чем я, и не парился по этому поводу, уже поднял мне настроение. Это как если бы у меня началась мигрень, а потом на моих глазах кому-то отрубили голову.

Я набрал номер отца Элоди:

– Жан-Мари?

– Поль? Ты с Элоди?

– Нет.

– Ах, черт. А где она, не знаешь?

– Нет, а ты не знаешь?

– Нет. Между нами произошла ссора. Она не отвечает на мои звонки.

– Ссора? По какому поводу?

– По поводу свадьбы с этим аристократическим кретином, по какому еще?

– А, Валери. Я с ним знаком. Приятный парень.

– Возможно, но его бабушка – vieille pétasse.

Так. Помимо стервы и коровы, Бабуля теперь была еще и старой пукалкой. Эта высокопоставленная леди, несомненно, добилась уважения в семье Элоди. Я задумался о том, что на самом деле вызвало ссору. Насколько я знал, их взгляды во многом совпадали.

– Разве ты не рад, что Элоди войдет в такую семью? – спросил я. – Это уж точно лучше ее прошлых ухажеров, например юнца-модели и престарелого рок-звезды.

– И конечно, тебя, Поль.

– Если ты включаешь меня в число ее ухажеров, большое спасибо. Наверное, она в Сен-Тропе. Я должен туда поехать и обсудить меню с пукалкой, как ты ее называешь.

Жан-Мари рассмеялся и немного расслабился.

– Главное, не позволь им снобить, – сказал он. – Они ведь ничем не лучше нас. Франция – это республика, а не монархия. Не позволяй пукалке возомнить себя королевой.

– Она наша клиентка, Жан-Мари, а я всегда считал, что клиенты должны чувствовать себя королями.

– Ты слишком много времени провел в Америке, друг мой, – заворчал он. – Здесь, во Франции, мы предпочитаем, чтобы наши клиенты нас боялись.

– Ладно, согласен. – Обычно с ним проще согласиться и сделать по-своему. – К вопросу об Америке, ты подумал над проектом моего друга Джейка?

– Что? А, ну да. Думаешь, у меня есть время на идиотов, которые поощряют этих каджунских неудачников на написание стихов? Найди Элоди и скажи ей, чтобы она мне позвонила, хорошо?  Au revoir [68]68
  До свидания (фр.).


[Закрыть].

Похоже, Джейку придется припасть к другому источнику. Грустно, но с другой стороны, в глубине души я считал, что любая возможность ограничить поток стихов Джейка (равно как и стихов, написанных под его влиянием), в конечном счете, к лучшему для всех.

Я позвонил Элоди, которая сразу ответила и нажаловалась на своего отца, который «не понимает, что стоит на кону». Потом, без всякого перехода, она заявила, что ей нужно идти, потому что в замке царит la crise totale [69]69
  Полный кризис (фр.).


[Закрыть].

– Кризис какого рода? – спросил я.

– Нет времени объяснять. Приезжай побыстрее. Пока.

Она повесила трубку и оставила меня наедине с мыслями о том, в какой хаос я попаду по приезде в Сен-Тропе. Хотя ничто не могло сравниться с тем merde, в которое я вляпался здесь, на Бендоре.

4

Merde– самое мягкое из слов, которые пришли мне в голову, когда я увидел Леанн, сидящую на высоком стуле у барной стойки, в черном платье с открытой спиной и с распущенными волосами. Она закинула ногу на ногу. Глаз беспрепятственно скользил от ее крепких икр к туфлям на высоких каблуках. Леанн была в полном боевом прикиде.

К тому же на часах было ровно шесть. Само по себе, это удивительно. Ни одна французская женщина не является на встречу с мужчиной вовремя. Иначе ее поведение трактуется как излишне нетерпеливое. Французский мужчина, скорее всего, решит, что ей так хочется секса, что она уже на стенку лезет, и предложит, пропустив ужин, сразу подняться в номер.

Однако, будучи британцем и не будучи плейбоем, я вежливо поздоровался и сказал ей, что она прекрасно выглядит. Это меньшее, чего можно ожидать от настоящего джентльмена.

Леанн соскользнула со стула и подставила мне щеку для поцелуя.

– Ты пьешь пастис? – спросил я.

– Да, я вьюгная девушка.

– ?

Она рассмеялась и попробовала еще раз:

– Вьюжная.

– В смысле? – не понял я.

– Ну, знаешь, с южа.

– А, ну да.

Крепкий орешек для французов – произношение слов «юг» и «южный». То же самое со словом «одежда». Я дал ей небольшой урок, и мы вместе посмеялись над ее шепелявыми попытками разобраться в согласных.

– Мне казалось, это скорее мужской напиток, – сказал я, указывая на бокал с пастисом, когда мы более-менее наладили координацию ее речевого аппарата.

– Да, возможно… Я пью пастис, потому что занимаюсь мужской профессией.

– Да? А мне казалось, что в женщинах-гидах нет недостатка.

– Ты ошибаешься, на юге очень много гидов-мужчин. Что ты будешь пить?

Я выбрал мускат. Мы чокнулись бокалами, и она предложила переместиться на веранду.

– Там ветрено. Я не хочу, чтобы ты простудилась, – сказал я, глядя на ее декольте.

– Я не боюсь холода. – Она прекрасно понимала, куда именно направлен мой взгляд.

Мы вышли на широкую веранду с видом на море и небольшой бассейн. Солнце уже садилось за горизонт, и город напротив нас погружался в тень, на набережной вдали зажглись фонари. Красиво, как на открытке, и удивительно тихо. Не верилось, что это тот самый Лазурный Берег с гремящими дискотеками, в получасе езды от портового Марселя.

– А чем именно занимается твоя девушка? – спросила Леанн.

Я попытался суммировать все, что М. рассказывала мне об океанической экологии, не затрагивая осетров.

– А в каком НИИ она работает?

Я вынужден был признаться, что не знаю, и в свое оправдание добавил, что мы знакомы не очень давно.

– Так это английский институт? Или французский?

– Не могу сказать… – Я почувствовал себя глупо – даже не знаю, где работает моя девушка. С другой стороны, я тоже не сообщал М. адрес моей чайной. – Она работает внештатно и здесь по одному делу.

– А по какому именно делу?

– Она работает с французскими учеными в океанографических институтах и аквариумах. Над одной запутанной экологической проблемой. Что-то связанное с токсическим алгае, – сымпровизировал я.

– Алгае?

– Ну да, это водоросли такие.

– Ах, водоросли… И в чем заключается проблема?

– Они отравляют рыбу. И морских ежей.

– Ужей?

– Ежей.

– А… – кивнула Леанн, по всей видимости, удовлетворенная ответом. – А теперь расскажи мне об этой свадьбе. Ты отвечаешь за еду?

– Да.

Я описал ей основных персонажей гастрономической мыльной оперы, начиная с Элоди и срочных уроков вальсирования, продолжая пукающей бабкой-стервой и заканчивая короткой обрисовкой Валери, который лихо подмигивал мне в полицейском грузовике.

Слушая меня, Леанн смеялась, и что-то в выражении ее лица изменилось. Как в тот раз, когда я пошел за льдом для пожилой дамы. Как будто мой треп раскрыл мой характер с неожиданной стороны, не вполне совпадающей с ее первоначальным впечатлением. Я задумался о том, что она обо мне напредставляла. Может, она решила, что я типичный бизнесмен-казанова или миллионер, владелец яхты, а не оптовый закупщик анчоусов?

– А как вы с М. познакомились? – спросила она.

Странно, что она интересуется М., обычно, когда хотят завлечь в постель, говорят о другом. Может, ей просто хочется общения?

Я рассказал ей, что мы столкнулись у аквариума в Лас-Вегасе, затем случайно пересеклись на пирсе в Лос-Анджелесе и начали встречаться, как только я вернулся из Америки.

– То есть летом ты с ней не был? – спросила она.

– Нет, я был в Калифорнии. А как насчет тебя? У тебя есть муж или бойфренд? – Я выразительно посмотрел на ее безымянный палец, на котором не было кольца.

– Нет, – быстро ответила она. – В данный момент никого.

– А…

Мы провели минуту в молчании. Бандоль уютно светился, его огни, теперь уже яркие, гирляндой тянулись вдоль берега.

– Знаешь, – сказал я, – неважно, какого мы мнения о человечестве, но в электрическом освещении нам нет равных. Вполне возможно, что Земля – единственная планета с электрическим освещением. То есть я, конечно, в курсе, что оно перегревает атмосферу, но смотрится фантастически, согласна? – Хорошо, что М. меня не слышит, подумал я.

Леанн кивнула:

– Да. Я уверена, что токсичные водоросли тоже кому-то кажутся прекрасными.

Если бы это произнесла М., то только с ядовитым сарказмом, но Леанн всего лишь продолжила мою мысль. С ней было очень легко разговаривать.

– Ты голоден? – спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: – Поужинаешь со мной?

– Avec plaisir [70]70
  С удовольствием (фр.).


[Закрыть], – ответил я.

Интерьер первого этажа гостиницы был смесью средневековой сдержанности и роскоши шикарного бутика. Камин в гостиной терялся на фоне огромных панелей оранжевого, ядовито-зеленого, кроваво-красного и бирюзового цвета. Диваны и кресла были обтянуты бледным льном, на них лежали розовые и желтые подушки.

Сам ресторан выглядел элегантно. Для ужина еще рано, и народу было немного. На нашем столе, покрытом белой скатертью, красовалась ваза со свежими цветами.

Официантка принесла меню, и я открыл винную карту.

– Ты выбираешь вино до того, как выбрать еду? – Леанн позабавило подобное нарушение ресторанного протокола.

– Почему нет? Мне нравится пить вино, которое произведено в ближайшем от ресторана месте. Смотри. – Я указал на название, которое бросилось мне в глаза: Domaine de l’île des Embiez,розовое. – Вот что стоит заказать. Оно с другого острова месье Рикара. Должно быть, его доставили сюда на лодке.

Леанн не поняла всей значимости этого факта, и я поделился с ней своей навязчивой идеей о минимализации углеводородного следа.

– Не подумай, я вовсе не указываю тебе, что ты должна выбрать, – сказал я. – Можешь заказать аргентинскую говядину и салат из манго.

– Такты тоже эколог? – спросила она. – Как их называют по-английски? Радужный воин?

– Экоактивист. Нет, я не настолько активен. Скорее уж, я экообеспокоенный.

Затем в течение пяти минут я был вынужден объяснять игру слов со всеми соответствующими нюансами произношения.

Внезапно я поймал себя на мысли, что позволил себе увлечься Леанн. А вернее, позволил быть соблазненным —лучше не скажешь. С ней я почувствовал собственную значимость. Она разговорила меня и слушала с интересом. Вообще-то это классический мужской прием – по всем правилам, я должен был делать это по отношению к ней.

Нам принесли еду, и мы начали есть. Леанн смотрела на меня задумчиво.

Когда я в третий раз уставился в меню, пытаясь решить, стоит ли заказать диджестив после десерта, она вытащила из сумки зазвонивший телефон, несколько секунд напряженно слушала собеседника, а потом повернулась ко мне и сказала:

– Прости, мне нужно идти.

Потрясающе, подумал я, сначала М., а теперь вот она. Почему все женщины хотят от меня побыстрее смыться?

– Идти? Как?

– Это очень срочно. – Леанн встала и посмотрела на меня сверху вниз. – До встречи.

– Ладно, – ответил я, хотя понятия не имел, когда наша встреча могла произойти.

Леанн подошла к официантке и что-то сказала ей – наверное, отменила заказ и объяснила причины своего ухода. Хотел бы я, чтобы она объяснила их мне.

Официантка сообщила, что счет оплачен, и я остался за столом в полном одиночестве, пытаясь понять, какого черта только что произошло. Может, все дело в токсичных водорослях? – подумал я. Похоже, они тут всем женщинам голову сносят.

Окончательно потеряв аппетит, я вышел на улицу, ожидая стать свидетелем того, как Леанн увозят на скоростном катере. Но все было спокойно. С противоположного берега подмигивали огни Бандоля, как если бы они были в курсе внезапного ухода симпатичной женщины, но не планировали со мной делиться этой тайной.

Я вдохнул свежий ночной воздух и только собрался выдохнуть, как мне на грудь легла рука в черном и сжала с такой силой, что легкие едва не выскочили у меня из ноздрей. Кто-то перехватил мои руки сзади и вывернул так, что я был вынужден наклониться вперед, чтобы не вывихнуть локти.

Я хотел возмутиться, но мне в рот засунули что-то теплое и гладкое, кажется кожаную перчатку. Чей-то голос по-французски прохрипел мне на ухо, чтобы я заткнул свою пасть (что с перчаткой во рту сделать непросто) и шел с ними. Не скажу, что у меня был большой выбор, поэтому пришлось послушаться.

Пока меня в прямом смысле этого слова волокли, как бревно, по направлению к итальянской деревне, я попытался сообразить, кому понадобилось это нападение. Может, спецназовцы решили поймать английского шпиона? Или, что более вероятно, икорные бандиты прослышали о моем интересе к осетрам? Черт, они, наверное, и до М. добрались. Но почему? Единственная информация, которую мы умудрились добыть, заключалась в том, что, возможно, в районе Камарга видели осетра…

Меня протащили мимо домов в темный двор у римского храма. Теперь я уже ни о чем не думал – мне было просто страшно.

Меня посадили на холодный камень. Во дворе было темно, но в лунном свете я узнал мужчину, склонившегося надо мной. Это был полицейский из Коллиура.

Тот самый, в кожаном пиджаке. От него пахло пастисом и табаком, и он сообщил, что сейчас вытащит кляп, но если я закричу, то он с огромным удовольствием свернет мне шею.

Я кивнул. Все по-честному.

Когда он вынул перчатку, я повернул голову, чтобы сплюнуть, а заодно разглядеть другого парня, который держал в захвате мою правую руку, но второго сделать не смог.

–  Bonsoir, – поздоровался я.

Кто-то мне говорил, что для французов Bonjourи Bonsoirсродни «Сезам, откройся». Они подсознательно начинают вести себя исключительно вежливо.

–  Ta gueule! – рявкнул Кожаный Пиджак. – Заткнись. – Совершенно очевидно, что он ничего подобного не слышал.

И все-таки тот факт, что это полицейские (или жандармы, пойди в них разберись), меня приободрил. В конце концов один из дядьев Валери велел им оставить меня в покое.

– Чем могу помочь? – спросил я.

–  Та gueule, – повторил он, и мою руку вывернули еще сильнее.

– Я совершил что-то незаконное?

–  Та. Gueule. – На этот раз Кожаный Пиджак буквально выплюнул каждое слово. Но шею он мне не свернул, что обнадеживало. Вероятно, где-то приняли решение меня не избивать. Впервые за несколько минут мой пульс замедлился до двухсот ударов в минуту.

Правда, усмешка на лице Кожаного Пиджака ничего хорошего не сулила. Возможно, он ждал того, кто приказал меня не трогать. Право первого удара всегда достается хозяину.

К тому же, сообразил я, ничто не мешает полицейскому в свободное время работать на преступников. Этот парень вполне мог быть заодно с браконьерами. Ведь говорила же М., что не хочет, чтобы полиция и спецназ узнали о ее поисках.

У меня за спиной раздались шаги. Пульс снова ускорился. Ну вот и все, подумал я.

Однако, когда я увидел, кто это, сердце вообще перестало биться.

Передо мной стояла Леанн в джинсовой куртке, которая прикрывала вырез ее платья. Она выглядела как панк-певица, одетая в стиле гранж, но все равно элегантная.

– Послушай, Поль, – сказала она, прежде чем я успел спросить, в чем дело. – Все, что я сейчас тебе расскажу, – правда. Так что просто поверь мне, хорошо?

Но когда она начала говорить на медленном, понятном французском, я замотал головой, сначала от неверия, а потом в вящей попытке избавиться от кошмара, в который она меня втянула.

– Фигня, – заявил я, как только она закончила.

– Что? – Она не знала этого слова.

–  Conneries, – перевел я. – Merde.

– Нет, это правда. – Леанн снова повторила основные факты: – Твоя подруга Глория, или М., – никакая не ученая. У нее совсем другая профессия. Она пытается найти наемного убийцу.

– Фигня! М. эксперт по осетрам. В этом нет никаких сомнений. Она одержима этими уродцами.

– А ты не заметил, что она странно себя ведет? – прервала Леанн мою речь.

– Нет. То есть да. Ну… конечно, она странно себя ведет. Но она ученая.

– Тебя не напрягло, что она так внезапно уезжает на все эти встречи? И что это за встречи, ты знал?

– Да, с другими учеными…

– Нет, с преступниками! Мы прослушали несколько подозрительных телефонных разговоров. Мы следили за ней. Мы следили и за тобой. Поэтому я и была в Коллиуре. Те двое мужчин в вашей гостинице были полицейскими. И следователь в участке, не первый, а второй, тоже из моей команды. Правда, – она повернулась и вперилась строгим взглядом в Кожаный Пиджак, – он ослушался моего приказа. Он не должен был тебя допрашивать.

Скрестив руки на груди, мужчина отвернулся. Судя по всему, он был индивидуалист по натуре.

– Правда, получилось забавно? – понизила голос Леанн и перешла на английский. – Когда ты начал говорить о «большой рыбе», он решил, что ты имеешь в виду кого-то из гангстеров. А когда ты заявил, что «большая рыба» родом из России или Ирана, он был убежден, что раскрыл главную тайну международного преступного мира. – Она рассмеялась.

Я заметил, что Кожаный Пиджак прислушивается.

– Так ты работаешь в полиции? – спросил я.

– Да.

– А где же твой полицейский значок?

– При таком-то платье? – Она провела руками по бедрам, чтобы продемонстрировать отсутствие карманов и, кажется, белья.

– Такты считаешь, что М. пытается найти наемного убийцу? Не может быть… – сказал я. – Кого она собирается убивать? Контрабандиста? Браконьера?

– Нет, – Леанн глубоко вздохнула. – Мы не собирались тебе этого рассказывать. Но я все же рискну. Мы думали, ты ее сообщник, но теперь я убеждена в твоей невиновности. Возможно, ты поможешь нам спасти его.

– Спасти кого?

Она сглотнула.

– Президента.

– Президента чего?

– Самого президента. Нашего президента. Le Président!

Если бы я не задыхался, то рассмеялся бы от души.

– Ты чокнутая, – заявил я. По всем параметрам это уже превосходило категорию фигни.

– Чокнутая?

–  Folle.С какой стати М. участвовать в заговоре с целью убить президента?

– У него много врагов, – ответила Леанн. – Профсоюзы, мафия, террористы…

– К тому же он излишне любезен с аглосаксами, – вставил на французском Кожаный Пиджак.

– Вот именно, – заявил я. – А М. – англичанка. Зачем ей убивать вашего проанглийского президента? – Какая безобразная куча дерьма… Они все перепутали. У М., конечно, темперамент еще тот, но не убийственный.

– Естественно, ты в шоке. – Леанн подошла поближе и вцепилась ногтями в мое плечо, заглядывая в глаза. – Пожалуйста, Поль, послушай меня. На самом деле М. не англичанка. Она наполовину француженка. Она не та, за кого себя выдает.