Текст книги "Шляхта и мы"

Автор книги: Станислав Куняев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Директива Бермана и судьба Гомулки

В середине шестидесятых годов прошлого века в Москве стали часто бывать поляки из влиятельной и богатой организации светских католиков, которая называлась РАХ (ПАКС). Они сотрудничали с патриотами-коммунистами Польши и одновременно искали союзников в России. Паксовцы начали приглашать в Польшу литераторов, близких Русскому клубу – Вадима Кожинова, Петра Палиевского, Олега Михайлова, Сергея Семанова, да и сами время от времени были гостями в наших домах.

Основателем ПАКСа, насколько помню, по их рассказам, был офицер Армии Крайовой Болеслав Пясецкий. Арестованный советским НКВД в 1945 году, он вроде бы имел встречи в варшавской тюрьме с заместителем Берии генералом Серовым, после чего был выпущен на волю и постепенно создал сеть газет, журналов, церковных магазинов, объединял вокруг себя католиков, лояльных к России и советской власти, уводя их из-под влияния всемогущего кардинала Вышинского и его соратника Войтылы, нынешнего папы римского.

А когда началась израильско-арабская война 1967 года и польские евреи из коммунистического руководства, из государственного аппарата, из культурной среды стали выбрасывать партбилеты и отправляться в Израиль, Пясецкий вслед беглецам печатал статьи о том, что у настоящего поляка лишь одна национальность, неразрывно связанная с мощным инстинктом польской государственности… Вскоре у него якобы пропал юноша-сын, замурованные останки которого были обнаружены в подвале Дворца Правосудия Республики.

Все это осторожно рассказывали нам люди ПАКСа. С одним из них я познакомился на кухне у Вадима Кожинова. Не помню сейчас точно, в каком это было году (кажется, в начале восьмидесятых), не помню имени этого человека, но помню, что он передал нам толстую, страниц на сто, убористую рукопись, уже переведенную (весьма плохо) на русский язык, на титульной странице которой было напечатано: «Доктор наук Казимеж Мушинский. Краков 1981 г. Псевдоним». Думаю, что рукопись эта ни в социалистической, ни в демократической Польше не была издана, поскольку она посвящена роковому вопросу – польско-еврейской борьбе за высшую политическую власть в социалистической Польше.

Рукопись изобиловала такими фактами, подробностями и даже сценами из жизни польского истеблишмента, что было ясно: она написана рукой человека, тесно связанного со спецслужбами и знающего изнутри весь ход жесточайшей подковерной борьбы двух сил минувшей эпохи. Дальнейшее мое изложение этого сюжета во многом будет опираться на работу неизвестного мне Казимежа Мушинского, и если я в чем-то буду неправ или неточен, то лишь потому, что доверился этому, на мой взгляд, весьма серьезному первоисточнику…

* * *

Во времена раннего Средневековья, когда Россия переживала нашествие монгольских племен с Востока – Польша испытывала не менее значительное по последствиям для ее судеб нашествие с Запада. Евреи всей Европы, спасаясь от погромов и притеснений, в течение двух-трех веков притекли из Англии, Испании, Франции, Португалии, германских и чешских земель в Польшу, и Польша приняла их. Так постепенно образовалось на просторах от Дуная до Вислы восточноевропейское еврейство, в последующие века властно повлиявшее на исторические судьбы не только Польши, но и России и Германии, не говоря уж о Венгрии, Румынии, Украине…

Пустив глубокие корни в польскую историю, накопив громадные материальные богатства, создав ростовщические и бюрократические сословия, еврейство Польши в феодальные времена не раз объединялось вместе с магнатами и шляхтой для борьбы за польскую государственность в противостоянии немцам, шведам, русским…

Но как только несчастная Польша вступала в полосу независимости и начинала жить более-менее самостоятельной государственной жизнью, еврейская элита тут же начинала борьбу со шляхтой за господство над польским простонародьем, то есть за высшую власть в стране.

Кульминация этой борьбы наступила в XX веке, когда польские евреи бросились в социализм, поскольку жили в антисемитском обществе, испытывая притеснения от шляхты за грехи своих предков. Трудно разобраться, кто перед кем в этой борьбе был виноват больше – евреи перед поляками или поляки перед евреями. Естественнее всего говорить о трагической взаимной вине, поскольку смысл трагедии заключается в том, что правы (или виноваты) обе враждующие стороны.

Как бы то ни было, к несчастью для Польши, концентрация еврейства в ней была в последние три-четыре века (если сравнивать долю евреев с долей коренного населения) наибольшей в мире.

В эпоху Пилсудского в 33-миллионной Польше было более 3 миллионов евреев. Десять процентов. В Сейме, то есть в высшей власти, – более 20 процентов, и они составляли привилегированное сословие. Недаром поляки старшего поколения помнят широко бытовавшую в еврейской среде тех времен пословицу: «Улицы – ваши, дома – наши».

Естественно, что и польская компартия, основанная в 1918 году, с самого начала была расколота на евреев и поляков, на фракции «меньшинства» и «большинства». Именно по национальному признаку.

В 1929 году еврейское меньшинство чуть ли не полностью захватило власть в высшем руководстве партии, и кумирами для его функционеров были в те годы не Ленин и Сталин, а Лев Троцкий, Роза Люксембург, Карл Либкнехт…

В 1938 году компартия Польши была запрещена националистической властью, тысячи коммунистов оказались в тюрьмах, но после разгрома Польши гитлеровской Германией и советскими войсками коммунисты вышли на волю, большая часть их осталась в Польше и ушла в подполье, другая – эмигрировала в Советский Союз, где в декабре 1941 года на базе нескольких левых группировок было создано ядро Польской рабочей партии. Сталин с особым вниманием относился к этому возрождению. Видимо, он, совсем недавно, в 1936—38 годах, разгромивший еврейскую «пятую колонну» в своих партийных верхах, понимал, что выбора у него почти нет: вернуть после победы над Германией власть в Польше беглецам-националистам, засевшим в Лондоне, ненавидящим Россию, или коммунистам-евреям троцкистской окраски, эмигрировавшим в Москву? Как говорится, из огня да в полымя… И потому он в разгар тяжелейшей войны с Германией каким-то чудом находил время и силы, чтобы нащупать третий путь для будущего Польши. Ему нужны были польские коммунисты-патриоты.

* * *

Во время войны он не принимал в Кремле писателей. Даже тех, кто считался его фаворитами, – ни Шолохова, ни Фадеева, ни Симонова, ни Эренбурга. До войны – он встречался со многими «инженерами человеческих душ», и после войны – тоже. А в 1941—1945-м, видимо, ему было не до них. Одолевали дела и заботы поважнее писательских. И лишь одно загадочный кремлевский человек сделал исключение для не самой известной и не самой талантливой из когорты деятелей социалистического реализма – для полячки Ванды Василевской. Ее он принимал в Кремле 14 раз! Три раза в сорок третьем, одиннадцать раз в сорок четвертом. А если вспомнить, что в 1940-м она также разговаривала со Сталиным дважды, то всего у них было аж целых шестнадцать деловых свиданий. Невероятно! Но и понятно – тоже. У Сталина был план – создать в противовес еврейской коммунистической верхушке Союз польских патриотов во главе с Вандой Василевской как прообраз будущей народной власти в Польше, но когда в марте 1943 года этот Союз был создан, вокруг Ванды Василевской уже плотным кольцом стояли еврейские функционеры левотроцкистского толка: A. Лямпе, X. Минц, В. Грош (Исаак Медрес), X. Усиевич (дочь Ф. Кона), В. Дробнер, Я. Берман, Е. Путрамент, Э. Охаб, Л. Бристигер, 3. Модзалевский (Фишер), Борейша (Голдберг), Е. Соммерштейн и др. В сущности, они, разгадав планы Сталина относительно В. Василевской, попытались руководить ею, и однажды в феврале 1943 года собрались на ее квартире в Москве. В ходе беседы Василевская (как пишет она в своих неопубликованных дневниках) сообщила им, что в СССР создается Народная польская армия. На что А. Лямпе, выражавший общее мнение своих соплеменников, не желавших погибать за будущую Польшу, сказал: «Ванда! На х… нам польская армия, ведь у нас есть Красная Армия!» Вся эта верхушка начала саботировать создание польской армии, но когда их деятельность стала известна Сталину, он распорядился отстранить их от руководства Союзом польских патриотов, и только личное обращение к нему полковника 3. Берлинга спасло всех вышеперечисленных функционеров от переселения в отдаленные места на севере СССР. Однако перехитрить эту публику было невозможно.

В январе 1944 года Якуб Берман представил Берии план создания при Союзе польских патриотов оргкомитета евреев в Польше. Комитет, о создании которого не знала даже B. Василевская, начал действовать и после войны стал называться ЦКЕ – Центральный комитет евреев в Польше. В числе его руководителей был Озем Шехтер, отец одного из будущих вождей «Солидарности» Адама Михника. И совершенно неизбежным было то, что во временном правительстве Польши, образованном после ее освобождения, и в последующем правительстве национального единства высшие посты министерства безопасности, пропаганды, юстиции, финансов, торговли, промышленности оказались в руках этих людей. Даже Сталин ничего не мог поделать с таким ходом польской истории, хотя, если вспомнить разгон Коминтерна и послевоенные процессы над деятелями партийно-государственной элиты в странах народной демократии, он делал отчаянные попытки очистить высшее руководство этих стран от еврейских функционеров и от прозападных националистов. Но даже ему не всегда это удавалось.

Во второй половине 40-х – начале 50-х годов в государствах Восточной Европы прошли громкие политические процессы – в Венгрии Ласло Райка и Имре Надя, в Чехословакии – Рудольфа Сланского, в Румынии Анны Паукер, в Болгарии Трайчо Костова и Николы Петкова. Все эти процессы над секретарями центральных комитетов правящих партий, министрами и членами Политбюро заканчивались, как правило, расстрелами, длительными сроками заключения, изгнаниями из политики и общественной жизни. А после процесса над генсеком ЦК Компартии Чехословакии Рудольфом Сланским в декабре 1952 года было осуждено аж 14 человек из высшего партийно-государственного истеблишмента и 11 из них были приговорены к расстрелу. Но не только по сталинской воле происходили подобные трагические события. Многие из них были следствием внутриполитической борьбы патриотов и космополитов в руководстве самих этих государств.

Историк Г. Костырченко в весьма обстоятельной книге «Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм» так, например, комментирует венгерские политические процессы:

«М. Ракоши, будучи сам евреем (как М. Фаркаш, Й. Реван, 3. Герэ, Г. Петер и другие его ближайшие соратники)… еще в мае 1945 года проинформировал Москву о массовом вступлении евреев в ряды компартии Венгрии, назвав это серьезной угрозой для ее будущего. Свои опасения Ракоши мотивировал пропагандой враждебных буржуазных сил., которые распространяли слухи о том, что венгерская компартия – это «еврейская фашистская партия» и что повторяется 1919 год. Когда руководство коммунистов состояло исключительно из евреев во главе с Б. Куном»…

Через 11 лет осеннее венгерское восстание 1956 года с кровавой расправой венгерских антисемитов над еврейскими функционерами подтвердило, что опасения Ракоши были весьма основательными. После венгерского восстания 1956 года и варварской вспышки борьбы венгерских националистов с еврейской властью «умеренный» венгерский коммунист Янош Кадар стал генеральным секретарем, а его предшественник Матиас Ракоши нашел политическое убежище у советских вождей, не услышавших в свое время его тревожный голос…

В 1964 году я приехал в Киргизию для работы над переводами стихотворений знаменитого акына Токтогула. Киргизское начальство вскоре устроило нашей бригаде переводчиков путешествие на автомашинах по Киргизии, во время которого мы проезжали маленький районный городишко Токмак.

И вдруг я увидел среди пыльных и невзрачных домишек поселка красивый особняк, окруженный высоким забором, за которым шумела под ветром пышная растительность – плодовые деревья, яркие кустарники, влажные цветы.

– А кто же здесь живет в таком богатом и необычном доме? – спросил я у молодого партийного чиновника, сопровождавшего нас. Тот помялся, помолчал, но все-таки решился ответить:

– Ракоши, бывший генсек венгерской компартии. На его место ведь пришел Янош Кадар, у которого при Ракоши в тюрьме ногти на руках вырвали… ну после такого Ракоши в Москве держать было неудобно, вот его и поселили в наших краях…

Что же касается дела Рудольфа Сланского, то президент Чехословакии той эпохи, чешский патриот Клемент Готвальд, так отозвался о нем:

«В ходе следствия и во время процесса антигосударственного заговорщицкого центра был вскрыт новый канал., по которому предательство и шпионаж проникают в коммунистическую партию. Это – сионизм».

Но демографическо-национальная и кадровая ситуация в Польше, видимо, была гораздо сложнее, нежели в других восточноевропейских странах, и потому Веслав Гомулка вскоре после того, как на осеннем пленуме Центрального Комитета Польской рабочей партии (1948 г.) его убрали с должности генсека за то, что он отстаивал идею особого национального польского пути к социализму, отправил 14 декабря 1948 года письмо Сталину, в котором были такие строки о высшей власти в Польше:

«Личный состав руководящих звеньев государственного и партийного аппарата, рассматриваемый с национальной точки зрения, по-моему, создает преграду, затрудняющую расширение нашей базы… Можно и меня считать ответственным за… высокий процент евреев в руководящем государственном и партийном аппарате, но главная вина за создавшееся положение вещей падает прежде всего на товарищей евреев… На основе ряда наблюдений можно с полной уверенностью заявить, что часть еврейских товарищей не чувствует себя связанной с польским народом… и польским рабочим классом никакими нитями или же занимает позицию, которую можно назвать национальным нигилизмом» [12]12
  Из документального сборника «СССР и Польша. Механизм подчинения 1944–1949 г.». М., 1995.


[Закрыть].

И хотя автор книги «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм» Г. Костырченко объясняет написание этого письма прагматическими соображениями, связанными с подымавшейся в СССР кампанией борьбы против космополитов, на самом деле мысли Гомулки, высказанные в письме, были его собственные, выработанные им самим независимо от политики Сталина, и Гомулка всей своей политической судьбой за четверть века с 1945 до 1970 года доказал эту истину.

* * *

Апрель 1946 года. В г. Вальбжих съехались делегаты различных еврейских организаций на I съезд ЦК евреев в Польше. Это было исключительно важным политическим событием, о котором, к сожалению, польская общественность никогда не была информирована.

Выступление Якуба Бермана – члена Политбюро ЦК ППР, статс-секретаря в МИД ПНР – явилось квинтэссенцией всех выступлений и директивой к деятельности Центрального и Воеводинских комитетов евреев в Польше.

СЕКРЕТНАЯ ДИРЕКТИВА

(ОГЛАШЕННАЯ Я. БЕРМАНОМ)

«Евреи имеют возможность взять в свои руки всю полноту государственной жизни в Польше и установления контроля. Не следует рваться на представительские посты. В министерствах и ведомствах создавать так называемый ВТОРОЙ ЭШЕЛОН Создавать и укреплять среди польского общества уверенность в том, что руководят выдвинутые поляки, а евреи не играют в государстве никакой роли.С целью создания мнения и мировоззрения польского народа в нужном для нас направлении, в наших руках, в первую очередь, должна оказаться пропаганда с наиболее важными ее средствами – КИНО и РАДИО. В армии необходимо занять должности ПОЛИТИЧЕСКИЕ, ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ и РАЗВЕДКУ.

При проникновении евреев в МИНИСТЕРСТВА необходимо в первую очередь иметь в виду ведомства: ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ, КАЗНАЧЕЙСТВО, ПРОМЫШЛЕННОСТИ, ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ, ЮСТИЦИИ. Из других центральных организаций следует иметь в виду БАНКИ, ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ТОРГОВЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ, КООПЕРАЦИЮ. Используя частную инициативу, в переходный период удерживать сильную позицию в торговле.

В партии применить подобный метод и сидеть за спиной поляков, но всем управлять.

Расселение евреев должно проводиться по определенному плану и с пользой для еврейского общества. По моему мнению, следует селиться в крупных городах, таких как Варшава и Краков, а также промышленных и торговых центрах, как Катовице, Вроцлав, Шецин, Гданьск, Лодзь, и на возвращенных землях.

Признать антисемитизм главной изменой и искоренять его на каждом шагу. Если будет установлено, что какой-либо поляк является антисемитом, немедленно его ликвидировать, как фашиста, с помощью органов безопасности, боевых отделов ППР, не выясняя сути дела.

Евреи должны работать над победой и укреплением коммунизма, ибо только тогда и при таком строе народ достигнет наибольшего успеха и обеспечит себе сильную позицию.

Очень мало вероятности возникновения войны. В Америке путем больших или меньших внутренних потрясений должен воцариться коммунизм. Тогда еврейская реакция, которая сегодня придерживается международной реакции, изменит ей и признает, wzo правы были евреи, стоящие по другую сторону баррикады.

Подобный случай взаимодействия евреев всего мира, признающего разные концепции общественного строя – коммунизм и капитализм, возник во время последней войны. Два крупнейших государства мира, КОНТРОЛИРУЕМЫЕ евреями и находящиеся под их большим влиянием, подали друг другу руки. Евреи, работающие возле Рузвельта, привели к тому, что США совместно с СССР вступили в борьбу против Центральной Европы, где находилась колыбель идеи, основанной на ненависти к евреям. Евреи сделали это, так как знали, что в случае победы Оси, в первую очередь Германии, которая точно разгадала планы еврейской политики, опасность расизма станет в США свершившимся фактом и евреи исчезнут с лица земли. Поэтому советские евреи этой цели посвятили КРОВЬ РУССКОГО НАРОДА, а американские евреи свои капиталы,

Следует считаться с дальнейшим наплывом евреев в Польшу, поскольку на территории России еще ИМЕЕТСЯ БОЛЬШОЙ ПРОЦЕНТ ЕВРЕЕВ.

Перед вступлением немцев в города России в них было несколько скоплений польских евреев. В Харькове – 36,2 тысячи, в Киеве – 17,8 тысячи, в Москве – 53 тысячи, в Ленинграде – 61 тысяча и, наконец, в западных республиках – 183,7 тысячи. Это преимущественно еврейская интеллигенция и финансисты. Это кадры строителей новой демократической Польши. Согласно положений советской политики в отношении Польши, – специалисты будут занимать различные важнейшие сферы польской жизни, а евреи будут расположены в главных центрах страны.

Основным принципом ЭТОЙ новой политики является создание руководящего аппарата из представителей еврейского населения Польши.

Каждый еврей должен сознавать, что Россия ЯВЛЯЕТСЯ БОЛЬШИМ ДРУГОМ И ПОКРОВИТЕЛЕМ ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА, что хотя количество евреев по сравнению с довоенным периодом значительно уменьшилось, однако СЕГОДНЯШНИЕ евреи проявляют большую солидарность, и каждый еврей должен сознавать, что рядом с ним действуют другие, пропитанные тем же духом, ведущим к общей цели.

Еврейский вопрос какое-то время будет занимать умы поляков, однако ИЗМЕНИТСЯ В НАШУ ПОЛЬЗУ, ЕСЛИ МЫ СУМЕЕМ ВОСПИТАТЬ ХОТЯ БЫ ОДНО польское ПОКОЛЕНИЕ.

Согласно данных Воеводинского еврейского комитета на территории Верхней и Нижней Силезии в настоящее время находится свыше 40 тысяч евреев. Около 15 тысяч евреев должны работать на западных землях. Переселение финансируется из еврейских ИНОСТРАННЫХ ФОНДОВ и ГОСУДАРСТВЕННОГО фонда. Евреи должны сознательно создавать новую, хоть временно незначительную концентрацию еврейского элемента. Это является созданием промышленного фундамента под широкие политические цели».(Конец цитаты).

Можно ли себе представить, чтобы член Политбюро Каганович (или Мехлис) выступил на каком-либо тайном заседании еврейской общественности в Советском Союзе?! Возможно, что Сталин знал о такого рода акциях. Не этим ли в значительной степени объясняется его жестокость, с которой он проводил в СССР кампанию против космополитов, разгонял Еврейский антифашистский комитет во главе с Михоэлсом, инициировал «дело врачей». Читая подобные документы, его можно понять… Любопытнейший документ, несколько напоминающий «Протоколы сионских мудрецов», но надеюсь, что подлинный. По крайней мере автор исследования «Неизвестные страницы истории ПНР» пишет: «Мне думается, что комментировать выступления Бермана нет нужды. Интересующимся подробностями заседания ЦК евреев в Польше советую обратиться в архив Центральной еврейской исторической комиссии».

Что же касается самой сути директивы, то в ней выражены две крупных исторических иллюзии, характерных для той эпохи. Одна – о возможности победы коммунизма в Америке, а другая – о том, что СССР «контролируется евреями»… Как гениально и жестоко Сталин обманул мировое еврейство, которое даже в 1946 году не понимало сути того, что произошло в году 37-м! Как близоруки были «сионские мудрецы», даже не догадывавшиеся о том, что «вождь всех времен и народов» буквально обвел их вокруг пальца. И горячая, до сих пор живая и выплескивающаяся ненависть к нему – прямое тому подтверждение…

* * *

Но одних директив мало. А потому через пару месяцев после принятия «директивы Бермана» министерство общественной безопасности Польши, руководимое евреем С. Радкевичем, разработало план грандиозной провокации. Руководству министерства стало известно, что в городке Кельце сильны антисемитские настроения, поскольку еврейская верхушка города лучше обеспечивалась в то голодное время питанием, одеждой, хлебными должностями. В июле 1946 года в Кельце агентами местного чекиста Б. Гонтаря распространяется известие о том, что из многодетной польской семьи украден евреями ребенок для ритуального жертвоприношения и что он спрятан в одном из еврейских домов в центре города. (Ребенок был действительно похищен – агентами Гонтаря и увезен в лесную сторожку…)

Среди польского коллектива на крупнейшем предприятии города начались волнения. Вскоре толпа в несколько тысяч человек подошла к еврейским кварталам, чтобы силой освободить ребенка. Из чердачных окон еврейских домов раздались выстрелы (позднее выяснилось, что стреляли работники органов безопасности). Толпа в ответ начинает погром, в котором гибнет 40 евреев и 20 поляков… Дело сделано. Провокация удалась. Руки для борьбы с антисемитами у власти были развязаны. Через четыре дня после трагедии суд в чрезвычайном порядке «по директиве Бермана» приговорил 10 поляков к смерти, а многих к длительному заключению. Прокурором на этом процессе был Гальчевский-Бауман. В стране на несколько лет была установлена атмосфера, при которой, как пишет автор исследования, скрывающийся под псевдонимом Казимеж Мушинский: «Ведомство общественной безопасности на своей совести имеет около 100 тысяч польских жизней, загубленных в 1944—56 годах. Часть их погибла при невыясненных обстоятельствах. В то же время большая группа предстала перед так называемыми Тайными Верховными судами, которые характеризовались тем., что заседания проводились непосредственно в тюрьмах… Многие пожилые граждане нашей страны помнят факты, когда в тюрьмах гибли не только деятели политической оппозиции, но и невыгодные коммунисты, ориентирующиеся в планах ЦК евреев в Польше»…

Вот на каком фоне началась борьба Веслава Гомулки с «пятой колонной» Речи Посполитой.

* * *

Веслав Гомулка был выдающимся деятелем не только международного коммунистического, но и польского национального движения. Именно этого боялась и не прощала ему еврейская оппозиция в верхушке компартии. Она все время уличала его во всяческих изменах интернационализму. В августе 1948 года на пленуме ЦК Польской рабочей партии враги Гомулки организовали дискуссию на тему «О правом националистическом уклоне в руководстве партии и способах его преодоления» – на котором Минц, Берман, Альбрехт, Охаб, Матвин и другие высшие еврейские функционеры яростно выступили против Гомулки и потребовали освободить его от обязанностей генерального секретаря, что и было сделано. Еврейский переворот состоялся. Воспользовавшись своей победой, в течение ближайших месяцев победители провели ряд мероприятий, в результате которых около 80 % должностей в партийном руководстве Польши оказалось в их руках.

Они тут же вытеснили с политической сцены кроме Гомулки подлинных патриотов Польши – 3. Берлинга, В. Василевскую, Е. Осубку-Моравского, чуть позже министра обороны М. Роля-Жимерского, захватили власть над прессой, созвали 12 марта 1949 года (когда в СССР разворачивалась борьба с космополитами!) «Съезд комитетов и еврейских организаций» – и эта диктатура «малого народа» длилась в Польше вплоть до октября 1956 года.

* * *

В начале пятидесятых годов еврейско-польское противостояние дошло до того, что Госбезопасность, которой руководили евреи С. Радкевич, Ю. Святло (Исаак Фляйшфарб), А. Фейгин, решилась на арест – кардинала Стефана Вышинского, министра обороны Роля-Жимерского, Веслава Гомулки, популярнейшего Марьяна Спихальского и многих других знатных поляков. Автор рукописи «Неизвестные страницы истории» связывает эту еврейскую победу с всевластием Берии в последний год жизни одряхлевшего Сталина. Так это или нет – ответить не просто. Ясно одно: после расстрела Берии многие высокопоставленные евреи из польской госбезопасности, в том числе и Святло-Фляйшфарб, стали исчезать с политической арены, убегать в Европу, в Америку, в Израиль, а польское общество потребовало освобождения из тюрем Гомулки и других патриотов.

Гомулка получил в политическое наследство после войны тяжелейшую ситуацию – почти как Сталин после смерти Ленина: высшие партийные, государственные и чекистские должности были заполнены еврейскими функционерами, да еще в большинстве своем приехавшими после войны из СССР, то есть поддерживаемыми советским режимом. И Веславу как патриоту было необходимо потеснить их, но как коммунисту сделать это было чрезвычайно трудно, почти невозможно. В отличие от Сталина он не был настолько силен, чтобы устроить польский 1937 год. А потому борьба была скрытой, подковерной, на протяжении четверти века чаша весов этой борьбы колебалась то в одну, то в другую сторону.

И нынешний всплеск польских антисемитских чувств после Едвабне бесполезен – лучше бы поляки-патриоты вспомнили патриотическую борьбу великого сына Польши Гомулки, борьбу без огня и крови, но из которой он не раз выходил победителем. Правда, и побежден был не единожды…

В октябре 1956 года на очередном «реабилитационном» пленуме ЦК ПОРП в Политбюро были возвращены еще недавно опальные В. Гомулка, М. Спихальский, 3. Клишко. Пленум открыл еврей Э. Охаб, который тут же сообщил, что Политбюро намерено предложить кандидатуру Гомулки на пост первого секретаря ПОРП. Еврейские функционеры из высшего партийного руководства чувствовали, что зарвались, что поляки попытаются взять сокрушительный реванш за все предыдущие годы засилья польских евреев во власти, за страшные репрессии органов госбезопасности, действовавших все послевоенное время согласно «директиве Я. Бермана»… Словом, польский пленум осени 1956 года мог быть совсем непохожим на XX съезд КПСС, где все грехи эпохи социализма были списаны на Сталина. Антиеврейский вектор на польском пленуме был настолько силен, что даже появление в те дни в Польше советской делегации во главе с Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном не испугало польских коммунистов-патриотов. Вот отрывки из нескольких выступлений участников того драматического пленума:

«Тов. Берман входил в состав комиссии Политбюро по вопросам безопасности, и он ничего не знал, что происходило? Весь город знал, что убивают людей, весь город знал, что есть карцеры, в которых люди стоят по щиколотку в экскрементах, весь город знал, что Ружанский лично вырывает у людей ногти, весь город знал, что заключенных обливают ледяной водой и ставят на мороз, а тов. Берман – член комиссии по вопросам безопасности – этого не знал!»

«Когда говорится конкретно, кого же следует привлечь к ответственности за нарушение законности в органах госбезопасности, за невыполнение планов по повышению жизненного уровня народа, то немедленно звучит ответ, что такая позиция достойна «держиморд» и «антисемитов».

«Главные нервы пропаганды и агитации, радио и партийной и государственной печати вопреки самим жизненным интересам партии, рабочего класса и народной власти захвачены какой-то выродившейся кликой карьеристов и политических игроков».

«Для безыдейных космополитов, как для кота., не существует момента внезапности. Б любой ситуации с ловкостью канатоходца они падают всегда на четыре лапы – абсолютно безосновательно и грубо они сегодня обливают потоком оскорблений «полуинтеллигентов», «консерваторов», «врагов демократии» и «сталинистов».

«Самое важное то, как массы поймут неизбрание тов. Рокоссовского… поймут, этоэто выпад против Советского Союза…

Товарищи говорят в кулуарах, что это метод нажима на Советский Союз (тт. Альбрехт и Старевич: кто? кто?) Товарищ Старевич, если уж Вы так добиваетесь, то скажу Вам, что это Вы мне говорили, что Польша не может быть самостоятельной, так как советские товарищи этого не допускают… Вы говорили мне также о том, что тов. Хрущев поставил еврейский вопрос… Не провоцируйте меня, кто так говорил… Товарищ Гомулка тоже должен иметь представление, кто есть кто»…

Это – цитаты из выступлений польских патриотов-коммунистов – Рушинского, Мияла, Вудского… Но бунт «национал-коммунистов» на пленуме 1956 года, который был лишь внешне аналогичен нашему XX съезду КПСС, был быстро подавлен (думаю, что не без помощи нашей делегации, возглавляемой Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном) и дело дошло до того, что некоторые из выступавших, особенно те, кто подымал тему о преступлениях еврейской мафии в руководстве Польши, даже были вынуждены покинуть страну. В частности, К. Миял, бывший начальником управления Совета Министров, укрылся от мести своих товарищей по партии в бедной Албании, где, как он утверждал, «карающая рука евреев, может быть, не настигнет его»…

Что же касается высшего кадрового состава нового руководства партии, то «еврейский процент» (примерно половина) в нем остался. Просто «скомпрометированных» функционеров заменили другие – более молодые, свежие, незапятнанные…

* * *

Когда Гомулка после 1956 года вернулся к власти, он попытался взять реванш – и небезуспешно. Веслав был лидером с харизмой, аскетом сталинского типа. Уже будучи секретарем ЦК, он долгое время жил в обычном доме в двухкомнатной квартирке, потом в четырехкомнатной, не пользовался никакими особыми благами, что весьма раздражало партийную верхушку, которая в 60-е годы уже начинала открывать тайные счета в иностранных банках. Но особую ненависть у врагов Гомулки в партии вызывала его кадровая политика.