Текст книги "Враги дедов"

Автор книги: Станислав Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

В качестве последнего слова, чтобы усилить впечатление, выступил Тодт.

– Русские войска насыщены противотанковыми гранатометами, что мешает добавить систему наведения, как на зенитных ракетах, и с огромной точностью уничтожать наши танки? Идея проста, и я не думаю, что в будущем нет такого оружия, но пришельцы не спешат его нам демонстрировать. Я уверен, если начнется глобальная война на уничтожение Советов, все эти игрушки появятся у русских…

То совещание закончилось ничем, и общее решение не было принято, поэтому каждый остался при своем мнении. Но конфликтовать в такой обстановке никто не собирался, поэтому было решено еще раз собраться через месяц для выработки конкретного плана.

Глава 7

Канарис отвлекся от воспоминаний и тяжело вздохнул. Всей своей интуицией профессионального разведчика он понимал, что именно в этот момент происходит нечто страшное и трагическое, что навсегда изменит судьбу Германии. Его не зря так срочно изолировали, но тем не менее условия содержания таковы, что ему явно намекают, что пока адмирала не расценивают в качестве противника. Однозначно за этим всем стоит руководство СС, и Гиммлеру нужны его связи с англичанами и с американцами, и вряд ли такие действия прошли без ведома фюрера.

От грустных мыслей Канариса отвлек шум возле дверей его камеры, и щелканье замка подтвердило предположение, что наконец-то к нему посетитель – для обеда вроде как еще рано. Адмирал оказался прав. Скрипнула дверь и на пороге появился тот человек, которого и ожидал шеф Абвера.

Гейдрих был как всегда подтянут, форма тщательно выглажена, на носках вычищенных офицерских сапог отражался свет тусклой лампочки, и только красные от недосыпа глаза выдавали, что ему пришлось перенести за последнее время. Канарис, как старший по возрасту не стал вставать и с интересом смотрел на своего врага-союзника и пытался понять, зачем у посетителя в руках толстая пачка газет, причем некоторые из них явно на английском языке.

– Здравствуйте, Рейнхард, вам не кажется, что я злоупотребляю вашим гостеприимством?

– Нисколько, адмирал. Сейчас вы один из самых дорогих и желанных моих гостей.

– И чем же я обязан такому отношению?

– Вот посмотрите и, возможно, сделаете выводы.

И Гейдрих протянул Канарису стопку газет, но выходить не стал, а, присев на привинченный к полу стул, стал терпеливо наблюдать за главой Абвера.

Руки у адмирала не задрожали, волосы не встали дыбом, но лоб покрылся испариной, и он, вчитываясь в заголовки и тексты статей, старался сохранять спокойствие. Но он понял, что то, что произошло за последнее время, навсегда изменило судьбу Германии. Такого шага от сторонников глобальной войны с СССР он не мог ожидать, и обратного хода уже не было. Одной тщательно подготовленной и исполненной операцией рейху отрезали все пути к спасению.

Несмотря на усилия, которые прилагал Канарис, чтобы держать себя в руках, нервное движение, чтобы стереть со лба испарину, не укрылось от Гейдриха, но тот не стал показывать, что заметил. Он сам был в похожем состоянии, а перед глазами адмирала мелькали строки газетных статей, описывающих страшную трагедию, задевшую практически всю Европу.

В польском городе Краков было организовано грандиозное общественное мероприятие, ставившее своей целью сплотить народы нового, так быстро разросшегося рейха. Со всей Европы в древний город съезжались детские делегации и тщательно размещались в лучших домах и гостиницах, уровень обслуживания, питания, проживания был выше всяких похвал. Немецкие, французские, польские, голландские, австрийские, итальянские, болгарские, венгерские дети чувствовали себя действительно членами огромной семьи, где все улыбаются друг другу и всегда готовы прийти на помощь. Охрана, состоящая из войск СС, старалась не мозолить глаза, и количество людей в мундирах было минимальным. Когда на специально подготовленном поле на окраине города состоялось общее собрание, на трибуну поднялся Адольф Гитлер, и все, несмотря на национальность, плача от гордости, радостно кричали «Хайль Гитлер». Стояла безветренная погода, и каждое слово вождя всей объединенной Европы, усиленное многочисленными динамиками разносилось над толпами замерших людей.

Фюрер долго и эмоционально говорил о европейской цивилизации, о будущем поколении, о задачах новой поросли рейха, перед которой открыты все дороги. Это была тщательно подготовленная акция, и она дала бы свои плоды, если бы прямо с неба, ревя двигателями, прямо на трибуну с Адольфом Гитлером не упал русский тяжелый бомбардировщик с ярко видимыми красными звездами на крыльях. Сильнейший взрыв разнес высшее руководство рейха и нанес просто ужасающие потери среди приехавших на мероприятие детей. Началась паника, с места падения русского самолета начали расходиться густые клубы дыма, вдохнув который, люди начинали задыхаться, падать и корчиться в судорогах. Это был отравляющий газ.

Тысячи приехавших на встречу с фюрером детей остались на этом поле, и от такого вероломного преступления просвещенная Европа содрогнулась. Никто не вспоминал про концентрационные лагеря, где тех же детей тысячами сжигали в печах, расстреливали, морили голодом и травили газами.

Чуть позже стало известно, что русских самолетов-детоубийц было два, и второй не долетел и из-за технических трудностей сел на вынужденную посадку в районе Люблина, из-за повреждения канистр с отравляющими веществами погибли и сами летчики, и все жители близлежащего польского села.

Поразительно быстро все эти новости распространились по всей Европе и во всех странах начали клеймить русских-детоубийц, применивших против мирного населения химическое оружие, и с задержкой в несколько часов этими же новостями стали пестреть английские и американские газеты. От такого чудовищного злодеяния всколыхнулся весь мир, и чувствовалась необычная синхронность и согласованность всех происходящих событий.

Проведенное расследование совместной комиссией, в которую входили представители многих стран, в том числе и нейтралов, установило, что оба самолета принадлежали одному бомбардировочному полку ВВС Советского Союза, а все контейнеры для перевозки химического оружия имеют русскую маркировку.

Германия всколыхнулась, и гибель фюрера и его верных соратников, в том числе Мартина Бормана и Йозефа Геббельса, повергла в шок граждан рейха. В концлагерях начались повальные расстрелы русских военнопленных и интернированных граждан. Повсеместно началась настоящая вакханалия мести, умело подогреваемая средствами массовой информации. Это была настоящая Варфоломеевская ночь европейского масштаба, направленная против русских.

Знамя победы, оброненное фюрером, подхватил его верный соратник рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, единодушно выбранный на срочном собрании партии.

Люфтваффе, пропустившее русские бомбардировщики к Кракову, подверглось нападкам и критике, на волне поисков предателей Герман Геринг был снят с должности и лишен всех званий и наград и заключен в тюрьму Шпандау, ожидая окончательного приговора. Под шумок был снят с должности Ганс Франк, гауляйтер Польши, с которым у Гиммлера еще с начала сорок первого шла непримиримая война.

Канарис, прочитав статьи и отбросив газеты, на несколько минут погрузился в размышления, не обращая внимания на терпеливо сидящего напротив него Гейдриха.

– Рейнхард, вы к этому причастны?

И пристально уставился в глаза своему бывшему подчиненному, а ныне непримиримому врагу.

Гейдрих не стал опускать голову и вполне спокойно проговорил:

– Нет. Мы осуществляли только оперативное прикрытие, а вот разрабатывали и проводили операцию ваши люди, адмирал.

Опять пауза. Канарис с издевкой спросил:

– Что с Тодтом? Вроде его некролога я не видел в газетах.

– Завтра будет. Самолет разбился при заходе на посадку, никто не выжил.

Адмирал опять задумался.

Да, всё чисто и профессионально сделано, не подкопаешься. Государственный переворот, одобренный деловыми кругами и поддержанный ключевыми фигурами армии, флота и СС. Гиммлер стал новым фюрером на волне борьбы с пришельцами, вот только почему они оставили главу Абвера в живых, ведь его позиция прямо противоположна, хотя и Канарис тоже считал, что в нынешней ситуации Гитлера нужно убирать. Объяснение лежало на поверхности.

– Вам нужны мои связи на Острове?

– Не только. Просочилась информация, что еще в ноябре вы проводили консультации с представителями британских спецслужб по проблеме пришельцев. Адмирал, почему вы изменили свое мнение? Они как-то сумели на вас воздействовать?

Канарис опять невесело усмехнулся. Его сейчас пытаются топорно и весьма примитивно завербовать, ведь глава Абвера, несмотря на всё, все-таки фигура знаковая.

– Рейнхард, мы с тобой не идеалисты, но служим рейху, служим Германии. Ты не думал, чем это всё закончится?

– У нас нет выбора, только добивать Россию, иначе эти варвары с миром такое сделают…

– Рейнхард, вы так и не поняли. После такого просто не останется ничего в нашем понимании, и голод и разруха после Великой войны нам покажутся раем. Пришельцы из умирающего мира принесли нам свою заразу, и скорее всего она уже начала распространяться у нас. Это безумие, поглотившее их мир, уже буйствует, и скоро мы ощутим на себе его последствия.

– Звучит красиво, но все же?

– Вам нужны факты, Рейнхард?

– Конечно.

– Могу ли я рассчитывать, что разговор останется между нами?

– Это покажет время, но…

– Хорошо, вам решать.

Гейдрих сам усмехнулся в душе. Старый Лис Канарис и здесь пытается перевернуть ситуацию в нужном ему направлении. Но щемящее чувство опасности и надвигающегося чего-то страшного и грандиозного не давало руководителю Имперской безопасности рейха покоя последнее время, и он хотел либо рассеять свои страхи, либо получить дополнительную информацию. Ну не мог Канарис что-то не оставить про запас. Было что-то такое, что его, настроенного весьма и весьма однозначно в сторону плотных контактов с британцами, заставило резко изменить свою позицию.

– Так все же, адмирал?

– Скажите, Рейнхард, до вас доходила информация о том, что по всей России активно строятся бункеры и убежища, причем защищающие не только от бомбардировок, но и от химического и другого оружия массового поражения?

– Нет.

– А у нас проходила такая информация – русские активно готовятся к этому, значит, и в свою очередь готовы применить нечто подобное.

– Допустим. Коммунисты будут драться до конца…

– Это не всё, по моим данным, в России начато секретное строительство по особому проекту нескольких взлетно-посадочных полос длиной более трех-пяти километров для обслуживания тяжелых самолетов с посадочной скоростью триста – триста пятьдесят километров в час. Места строительства, естественно, засекречены, но данные характеристики заставляют задуматься. Подумайте, Рейнхард, это не максимальная или крейсерская скорость самолета, это посадочная, а сколько тогда должна быть крейсерская или максимальная?

– Невероятно…

– Мои специалисты в один голос говорят, что, возможно, это площадки для размещения дальних тяжелых сверхскоростных стратегических бомбардировщиков из будущего. Пришельцы передают Сталину средства доставки любого оружия, и, судя по нашему анализу, в зоне их досягаемости окажется не только Европа, но и другие континенты, при этом они будут абсолютно недосягаемы для наших средств ПВО. Мы будем практически безоружными, даже если будем строить подземные заводы, у пришельцев, скорее всего, на это уже есть средства – там, где много бункеров и убежищ, должны быть и средства их уничтожения.

– Почему вы этого не сказали на собрании?

– А вы хотели слушать? Мне показалось, что Гиммлер уже сговорился с промышленниками и принял решение.

Гейдрих ненадолго задумался, опустив голову.

– Допустим, вы правы, но по большому счету это ничего не меняет. Самолеты летают, ломаются, падают, одним или двумя самолетами войну не выиграть.

– Это смотря какие боеприпасы они сбрасывают на головы противника.

Опять пауза.

– Это всё?

– Нет. Вы, наверное, не знаете, что наши дешифровальщики вскрыли коды японского посольства?

– Нет.

– Так вот, японцы срочно сменили все шифры.

– И что тут такого?

– По своим каналам я узнал, что какие-то доброжелатели довели до сведения наших узкоглазых союзников, что не только мы, но и американцы читают их дипломатическую и военную секретную переписку. Догадываетесь, откуда информация?

– Пришельцы?

– Конечно. От себя они добавили, что желательно тщательнее шифровать планы перелетов адмирала Ямамото, а то ведь так и недолго потерять талантливого адмирала, сбитого каким-нибудь американским лейтенантом Рексом Т. Барбером на Р-38 «Лайтинге». Вы понимаете, что это значит?

– Невероятно, и японцы поверили?

– После Перл-Харбора и найденных по наводке русских двух американских авианосцев они очень внимательно относятся к получаемой информации. До конца, конечно, не верят, но как могут проверяют. Они даже умудрились использовать взрыв под Ржевом в своих целях.

– Как?

– Показали японскому военному атташе запись взрыва и фотографии его последствий и пояснили, что в случае военного конфликта Японии с СССР, так как высаживать десанты русские не собираются, серия подобных ударов будет нанесена по всем крупным городам островов, а учитывая, что все строения деревянные, японцев будет ждать очень большой долгогорящий сюрприз.

– И они так всё просто вам рассказали?

– Там до сих пор идет вражда между армией и флотом, и из-за того, что основные действия идут на море, многие армейские военачальники оказались отодвинуты в сторону, и, естественно, это вызвало массу недовольства, на чем мой резидент и смог сыграть, получив столь важную информацию.

– Что ответили японцы?

– Они усомнились и задали вопрос, почему мы до сих пор это оружие не использовали против Германии и допустили противника к самой столице. На что получили ответ, что после взрыва остается смертельное излучение, называемое радиацией, вызывающей страшную лучевую болезнь, поэтому заражать свои земли и земли, которые они вскоре захватят, русское руководство считает опасным. А вот японские острова их совсем не интересуют, поэтому они и готовы там массово использовать столь смертоносное оружие, да и по территории Китая тоже не исключаются аналогичные удары.

– Да. Жаль я не знал этого раньше.

– И что бы это изменило, Рейнхард? Вас бы постигла судьба Тодта, вот и всё. Гиммлер еще до Рождества сговорился с промышленниками и принял решение захватить власть.

– Адмирал, вы что-то мне предлагаете?

– Нет, Рейнхард, в свете последних событий я почти труп.

– Я бы не делал столь скоропалительных выводов, как я понял, вашу кандидатуру в будущем руководстве рейха хотят видеть англичане.

Канарис невесело усмехнулся.

– Понятно. Знаете, Рейнхард, чем больше я думаю над всем этим, тем тоскливее мне становится. Как бы ни сложилась ситуация, но точка невозврата поражения рейха уже пройдена, и даже в союзе с западными державами мы проиграем.

– Почему?

– Англия ослаблена, и вы сами знаете, какие они вояки. Джентльмены привыкли воевать всегда чужими солдатами, бить в спину, снимая сливки, американцы точно так же, тем более у них армия не настолько сильна, да и русские сделали всё, чтобы Япония ввязалась в войну с САСШ на Тихом океане, оттянув на себя максимальное количество ресурсов. Наши войска на русской территории, прямо под боком, и когда начнется глобальная война с СССР, мы первыми подвергнемся массированному удару возмездия, и чем это закончится, одному Богу известно. Англичане под шумок начнут захватывать земли на Ближнем Востоке, попытаются за нашей спиной отхватить Каспий с его нефтеносными районами, а вся тяжесть войны, так или иначе, ляжет на наши плечи. Подумайте, Рейнхард, во что мы ввязались.

И тут Канарис увидел в глазах собеседника нечто такое, что заставило его замолчать. Вот, ради чего пришел Гейдрих, именно сейчас он озвучит главный вопрос.

– У вас есть возможность связаться с пришельцами? Ведь не зря вы им отправили русского генерала Карбышева?

– Хотите все-таки попытаться с ними договориться?

– А вы?

– Я как раз и пытался это сделать, но русская контрразведка умеет работать. Но, раз пошел такой доверительный разговор, сообщение пришельцы мне переправили, правда, в весьма оригинальной форме.

Гейдрих впился взглядом в Старого Лиса, который, как Шахерезада, уже несколько часов держал своего тюремщика в немыслимом напряжении. Канарис, видя, что тщательно подготовленный и продуманный им разговор с главой Имперской безопасности идет по плану, постарался скрыть победную улыбку.

– Вы же знаете, что перед тем как русские взорвали свой сверхмощный заряд подо Ржевом, уничтожив сбитый геликоптер, они не давали нам осмотреть сбитый штурмовик, там в лесу отметились боевики из будущего, которые попортили много крови нашим егерям. После одного из таких боев, где русские перебили диверсионную группу, пришелец передал нашему раненому офицеру одну вещь, с просьбой передать адмиралу Канарису за генерала Карбышева…

– И что это за вещь?

– Пистолет. Простой новенький пистолет «Маузер К96» в деревянной кобуре.

– И в чем состоял смысл этого послания?

– Мы тоже думали, пока не сделали запрос по номеру этого оружия и выяснили, что пистолет был произведен в 1912 году и принадлежал прусскому офицеру, который отличился в 1914 году в битве при Танненберге. Проведенное расследование показало, что пистолет перешел по наследству к его сыну, который в данный момент служит в одной их частей Вермахта во Франции. Мы нашли пистолет с таким же номером, аккуратно его изъяли и сравнили с переданным нам пришельцами. Результат просто ошеломил.

Канарис все-таки не удержался и усмехнулся, глядя на Гейдриха.

– Пистолеты абсолютно одинаковые. Только один прошел Великую войну и дожил до наших времен, а второй абсолютно новый, как будто время для него остановилось, и он лежал на складе в промасленной бумаге. Характерные общие особенности ствола, царапины, полученные на производстве, пара небольших дефектов – все это говорит, что эти два пистолета практически одно и то же.

Гейдрих устало вздохнул – слишком много информации свалилось на его голову.

– И что это значит, адмирал?

– Вы так и не поняли? Наш мир или наше время не единственное, где отметились пришельцы. По моим прикидкам, они сумели протиснуться куда-то в самое начало Великой войны.

– И что это нам дает?

– Эх, Рейнхард, Зимин, минуя Сталина, нам открытым текстом говорит, что у них есть и другие миры, и в случае начала войны у них в распоряжении есть людские и промышленные ресурсы другого мира, технически почти близкого нам. Подумайте! Не будет ленд-лиза, так они смогут закупать продукты и нужное сырье у той же Российской империи или у САСШ начала века, а при желании вербовать людей, размещать заказы или просто уничтожат нас с вами, когда мы были простыми, никому не известными офицерами флота.

– Боже, почему вы раньше не сказали?

– Рейнхард, спросите у самого себя, разве это что-то бы изменило? Мне кажется, что за последнее время единственное правильное, что мы сделали на пути спасения Германии, это переправили к русским генерала Карбышева.

Гейдрих резко встал и сделал два шага к двери камеры и несколько раз в нее стукнул. Заскрипел замок и, не дожидаясь, когда рослый тюремщик полностью откроет дверь, он ее толкнул и вышел в коридор, где все находящиеся люди по стойке смирно замерли перед руководителем Главного управления имперской безопасности.

Простояв так минуту и приняв для себя какое-то решение, Гейдрих быстро пошел к небольшой комнате в конце коридора, где находилась техническая служба, занимающаяся прослушиванием и записью разговоров в камерах.

Два человека, увидевшие заходящее к ним большое начальство, вскочили и застыли по стойке смирно. Гейдрих, хмуро глядя на них, коротко бросил:

– Все записи по камере 169, немедленно.

Технари засуетились, и через минуту перед ним на столе лежала бобина с рыжей магнитной пленкой.

– Это всё? Копий нет?

Старший технической смены, чуть полноватый, но подтянутый оберштурмфюрер с усталыми глазами, отрапортовал:

– Никак нет, герр обергруппенфюрер. Согласно вашему распоряжению, запись велась только на один аппарат.

– Хорошо.

Гейдрих повернулся боком, так, чтобы люди, находящиеся в комнате, не видели, как он достает из кобуры свой табельный «вальтер». Быстро передернув затвор, вытянул руку с пистолетом и выстрелил в голову сначала оберштурмфюреру, который просто не успел удивиться и отлетел к стене, забрызгав кровью стоящий сзади аппарат, и тут же навел оружие на его помощника. Выстрелы в закрытом помещении оглушили его, но Гейдрих все делал автоматически, следуя разработанному плану.

Сделав еще два контрольных выстрела, он обернулся, когда резко открылась дверь и на пороге застыли два роттенфюрера из его личной охраны с автоматами и гауптштурмфюрер Мольтке, его новый порученец. Гейдрих коротко кивнул в сторону лежащих на полу тел и, поставив пистолет на предохранитель, спрятал его в кобуру, подхватил бобину с пленкой и коротко бросил:

– Мольтке, уберите здесь.

Пройдя мимо посторонившихся бойцов СС, Гейдрих быстрым шагом двинулся к лестнице, уже забыв, как он только что лично ликвидировал двух свидетелей его разговора с Канарисом. Он старательно вспоминал все факты, все нюансы, которые сообщил ему адмирал, и пытался набросать план срочной проверки полученной информации, ведь если всё это правда, то рейх со скоростью пикирующего бомбардировщика несется в пропасть.