Текст книги "Космическая игра. Исследование рубежей человеческого сознания"

Автор книги: Станислав Гроф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава шестая
Проблема добра и зла

Следовательно, тот, кто хочет иметь

Правильное без неправильного,

Порядок без хаоса,

Не понимает принципов

неба и земли.

Он не знает, как

вещи связаны друг с другом.

Чжуан-цзы. «Великое и малое»

Этические вопросы самопознания

Один из важнейших вопросов, который постоянно возникает в холотропных состояниях сознания во множестве различных форм и на различных уровнях, – это вопрос этики. Когда наши внутренние переживания сосредоточены на биографических моментах, этические проблемы обычно выражаются в форме настоятельной необходимости пересмотреть всю нашу жизнь, начиная с детства, и оценить ее с нравственной точки зрения. Как правило, они связаны с проблемами представления о самом себе и самооценки. Пересматривая историю нашей жизни, мы порой испытываем острую потребность проверить, соответствуют ли наша личность и поведение моральным стандартам, будь то наши собственные, укоренившиеся в нашей семье или в обществе. Обычно критерии здесь весьма относительны и имеют свои особенности, поскольку в них непременно присутствует сильный личный, семейный и культурный уклон. Мы, в сущности, судим о нашем поведении в терминах ценностей, которые навязаны нам извне.

Существует и другая форма суждения, когда мы оцениваем наш характер и поведение не на основе устоявшихся каждодневных критериев, а с позиций вселенского закона и космического порядка. Такие переживания бывают в различных холотропных состояниях, но особенно часто – в присмертных ситуациях, как часть обзора жизни. Многие люди, побывавшие на грани смерти, рассказывают о своих встречах со Светоносным Существом и о том, как в его присутствии подвергали свою жизнь беспощадному пересмотру. Эта сильная тенденция человеческой психики к моральной самооценке отражена в эсхатологических мифологиях многих культур – в сценах божественного суда.

По мере углубления процесса самоисследования мы можем обнаружить в себе прежде не осознанные и в высшей степени сомнительные эмоции и импульсы, т. е. темные и разрушительные аспекты бессознательного нашей психики, которые К.Г. Юнг называл Тенью. Такое открытие способно напугать нас и встревожить. Некоторые из этих темных элементов представляют собой наши реакции на неприятные аспекты нашей истории, в частности на травмы младенчества и детства. Кроме того, мощный разрушительный потенциал, по всей видимости, связан с перинатальным уровнем нашей психики, с той сферой бессознательного, которая сформирована травмой рождения. Долгие часы мучительных и угрожающих жизни переживаний, связанные с прохождением через родовой канал, вызывают у плода естественную реакцию ярости. В результате образуется хранилище агрессивных наклонностей, которые мы будем носить в нашем бессознательном до конца жизни, если, конечно, не предпримем специальных усилий, чтобы увидеть их воочию и преобразовать в некую разновидность эмпирического самопознания.

С позиции этих открытий становится ясно, что грозные двойники в таких литературных произведениях, как «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Р.Л. Стивенсона, «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда или «Вильям Вильсон» Эдгара По, представляют собой не вымышленных литературных персонажей, но теневые аспекты средней человеческой личности. Люди, сумевшие заглянуть в глубину своей психики, часто рассказывают, что обнаруживали в себе разрушительный потенциал, вполне сопоставимый с разрушительным потенциалом Чингисхана, Гитлера или Сталина. Ввиду столь потрясающих прозрений люди обыкновенно испытывают мучительные опасения по поводу собственной природы и лишь с великим трудом принимают ее.

Когда эмпирическое самоисследование перемещается на трансперсональный уровень, как правило, возникают серьезные этические вопросы касательно человечества в целом, т. е. всего вида homo sapiens. Трансперсональные переживания часто отражают яркие исторические события, а иногда представляют даже панораму всей истории. Из них становится ясно, что в человеческой жизни необузданное насилие и ненасытная алчность всегда были чрезвычайно мощными движущими силами. Отсюда вытекает вопрос о человеческой природе и соотношении добра и зла в homo sapiens.

Неужели люди по сути своей всего лишь «безволосые обезьяны», и насилие вплетено в структуру человеческого мозга? Как нам объяснить тот аспект человеческого поведения, который психоаналитик Эрих Фромм (Erich Fromm 1973) назвал «пагубной агрессивностью» – порочностью и разрушительностью, которым нет равных в царстве животных? Как объяснить бессмысленное кровопролитие в несчетных войнах, массовые убийства эпохи инквизиции, массовое уничтожение евреев фашистами, сталинский ГУлаг, резню в Югославии и Руанде? Что и говорить, трудно найти аналог такому поведению в мире животных!

Текущий глобальный кризис являет нам не слишком воодушевляющий и обнадеживающий образ современного человечества. Постоянно растет насилие – войны, бунты, терроризм, пытки и преступления, – а мощь современного оружия достигла апокалиптических масштабов. Миллионы людей по всему миру живут в нищете и голоде или умирают от болезней, которые излечиваются легко и без особых затрат, и в то же время миллиарды долларов тратятся на безумие гонки вооружений. Страшный суд вполне может стать реальностью – люди сами придумали не один способ погубить себя как вид, а заодно и всю жизнь на планете. Поскольку же все мы склонны считать homo sapiens венцом природной эволюции, не содержит ли в себе не только человечество, но и сам феномен жизни некий принципиальный изъян? В холотропных состояниях эти вопросы встают с мучительной требовательностью и яркостью.

Относительность критериев добра и зла

Эти прозрения, касающиеся этических предметов, а также ответы на различные моральные вопросы обычно приходят, когда процесс углубленного самоисследования смещается с одного уровня сознания на другой и мы обретаем доступ к информации, которой прежде не располагали. Наше этическое суждение о каждодневных вещах может до некоторой степени меняться, причем довольно резко, и без прозрений, открывающихся с более высоких уровней сознания, а просто благодаря получению новой информации. Из-за нашей недальновидности эти кажущиеся благословения могут впоследствии оказаться сущими бедствиями. Когда мы глубоко вникали в ситуацию, действия, которые раньше выглядели полезными, нередко предстают перед нами в весьма зловещем облике.

Для примера возьмем изобретение инсектицида ДДТ вскоре после второй мировой войны. Сначала ДДТ очень хвалили как эффективное оружие против болезней, переносимых насекомыми. С целью искоренения желтой лихорадки и малярии тысячи тонн этого вещества было свалено в болота в различных странах мира. В то время проект, по близорукости, признали ценным и достойным одобрения. Разработку ДДТ сочли столь позитивным вкладом, что в 1948 году его изобретатель Пауль Мюллер был удостоен Нобелевской премии в области физиологии и медицины. Однако, как оказалось, мечта эпидемиологов обернулась экологической катастрофой.

Было обнаружено, что ДДТ не подвержен биологическому распаду и огромные его количества так и остаются в природе. Вдобавок вследствие особого сродства ДДТ с жирами, он стал накапливаться в живых организмах, двигаясь по пищевой цепочке от планктона к мелкой и крупной рыбе, птицам и млекопитающим. В тканях птиц концентрация ДДТ часто была настолько высока, что снижала их способность вырабатывать достаточно прочную яичную скорлупу и ставила под угрозу жизнь эмбриона. Теперь мы знаем, что именно ДДТ привел к исчезновению в некоторых местах пеликанов, бакланов, соколов и орлов. Географически он захватил даже Арктику и Антарктику, будучи обнаружен в жировых тканях пингвинов. ДДТ проник и в молочные железы и молоко кормящих матерей, и, хотя его много лет назад сняли с производства, недавно выяснилось, что он принадлежит к числу факторов, обусловливающих рак молочной железы.

К проблеме относительности добра и зла обращался в своей пьесе «Дьявол и Господь Бог» Жан-Поль Сартр (Sartre 1960). Главный герой этой пьесы – Гёц, порочный и безжалостный военный лидер, совершающий в силу своих необузданных амбиций множество преступлений и злодеяний. Однако, воочию увидев ужасы чумы, вспыхнувшей в городе, осажденном и захваченном его войсками, он преисполняется страхом смерти и дает Господу обет стать другим человеком, если Господь спасет ему жизнь. В этот момент чудесным образом появляется некий монах и помогает ему уйти из города через потайной подземный ход. Гёц сдерживает свое слово – отныне жизнь его неуклонно направлена к добру. Но, оказывается, эта новая жизнь приносит еще больше зла, чем былые жестокие битвы. Эта пьеса, безусловно, была сартровским комментарием к истории христианства, которая являет собой ярчайший пример того, как безжалостное насаждение проповеди любви может привести к злодеяниям и стать причиной огромных страданий.

В моральных кодексах различных культур проблема этики трактовалась по-разному. Например, одни общества подчеркивают ценность человеческого тела и даже считают его священным, тогда как другие убеждены, что все связанное с телом и его физиологическими функциями априорно порочно и несет в себе зло. Одни культуры не придают значения наготе и полагают ее естественной, другие же требуют, чтобы женщины полностью закрывали свое тело и частично лицо. У одних народов прелюбодеяние каралось смертью, а вот по древнему эскимосскому обычаю хозяин дома по долгу гостеприимства предлагал свою жену всякому гостю-мужчине. И полигамия, и полиандрия практиковались в истории различных культур как социально приемлемые альтернативы. В одном из племен Новой Каледонии убивали близнецов, если один был мужского пола, а другой женского, ибо считалось, что они совершили кровосмешение уже в чреве. В противоположность этому в Древнем Египте и в Перу закон требовал, чтобы в семьях правителей братья женились на сестрах.

В Японии самоубийство часто не только рекомендовалось, но в определенных ситуациях, дабы избежать позора, практически требовалось. В Китае и в других местах, когда умирал правитель, его жен и слуг убивали и хоронили вместе с ним. Согласно индийскому обычаю сати, вдова следовала за покойным мужем на погребальный костер. Обычай сати, а также умерщвление младенцев женского пола практиковались в Индии еще долгое время после того, как англичане в XVIII веке наложили на это запрет. Ритуальные человеческие жертвы имели место у многих народов, и каннибализм был принят в таких развитых культурах, как ацтеки и маори. Таким образом, с межкультурной и трансперсональной позиции жесткое соблюдение обычаев и правил, продиктованных различными психобиологическими и социальными аспектами, можно рассматривать как преднамеренный эксперимент космического сознания, в котором систематически исследуются все возможные эмпирические варианты.

Зло как неотъемлемая часть творения

Одна из самых трудных этических проблем, которые предстают перед нами в холотропных состояниях сознания, – необходимость примириться с тем, что агрессия неразрывно вплетена в природный порядок и что выживание одних форм жизни возможно только ценой гибели других. Голландский микробиолог и изобретатель микроскопа Антони ван Лёвенгук так выразил эту мысль: «Одна жизнь существует за счет другой, это жестоко, но такова воля Божия». Английский поэт Альфред Теннисон говорил о природе, что ее «зубы и когти обагрены кровью». Джордж Уильямс (Williams, 1966), размышляя о дарвиновском мировоззрении, высказался еще резче: «Мать-Природа – злая старая ведьма», а маркиз де Сад, давший свое имя садизму, охотно ссылался на жестокость природы, оправдывая собственное поведение.

Даже ведя самый совестливый образ жизни, мы все равно не избежим этой дилеммы. Алан Уоттс в статье «Убийство на кухне» рассмотрел с данной позиции дилемму мясоедства и вегетарианства. Тот факт, что «кролики кричат громче, нежели морковь», не показался ему достаточной причиной, чтобы сделать выбор в пользу последней. По-своему сформулировал эту мысль Джозеф Кэмпбелл в своем определении вегетарианца как «человека, которому недостает чувствительности, чтобы услышать, как плачет помидор». Поскольку жизнь должна питаться жизнью, хоть животной, хоть растительной, Уоттс рекомендовал в качестве решения подход, который обнаруживается во многих туземных культурах – как в общинах охотников/собирателей, так и в земледельческих обществах. Эти группы прибегают к ритуалам, выражающим благодарность за съеденное, а также покорное согласие с собственным участием в пищевой цепи в обеих ролях.

Этические вопросы и их решения особенно усложняются, когда соответствующие прозрения и информация поступают с таких уровней сознания, которые обычно не всегда доступны, в частности из духовных измерений. Если вводить духовные критерии в ситуации повседневной жизни, причем в экстремальной форме, без учета соображений целесообразности, то последствия могут быть весьма печальными. Здесь в качестве примера можно упомянуть эпизод из жизни знаменитого немецкого врача, музыканта, филантропа и философа Альберта Швейцера. Однажды Альберт Швейцер лечил в своем госпитале в джунглях Ламбарене коренного африканца, страдающего от заражения крови. И вот, стоя возле этого африканца со шприцем, наполненным антибиотиком, Швейцер внезапно спросил себя, кто дал ему право уничтожать миллионы жизней микроорганизмов, чтобы спасти одну человеческую жизнь. Иными словами, согласно каким критериям мы считаем себя вправе полагать человеческую жизнь высшей по отношению к жизни других видов.

Джозефа Кэмпбелла однажды спросили, как можно примирить наше духовное мировоззрение с необходимостью принимать в повседневной жизни практические решения, включая убийство ради спасения жизни. В качестве примера он описал ситуацию, где маленькому ребенку грозит укус змеи, яд которой смертелен. Вмешиваясь в такую ситуацию и убивая змею, мы отнюдь не говорим «нет» змее как неотъемлемой части устройства Вселенной, как значимому элементу космического порядка. Это не отрицает права змеи как части творения на существование и вовсе не означает, что мы не принимаем ее существование. Такое вмешательство не жест абсолютной космической значимости, но наша реакция на конкретную ситуацию.

Божественные корни зла

Когда мы открываем мир архетипов и начинаем постигать воздействие его движущих сил на события материального мира, средоточие этических вопросов смещается с личного и культурного уровней в трансперсональную сферу. Здесь критической проблемой является дихотомия, заложенная в основу архетипической сферы. Мы осознаем, что пантеон архетипических существ содержит как благотворные, так и пагубные начала и силы, или, в терминологии доиндустриальных культур, благие и гневные божества, которые и в ответе за события материального мира. Однако рано или поздно становится ясно, что сами эти сущности не автономны. Они суть создания или проявления еще более высокого принципа, который пронизывает их и правит ими. Исходя из этого, вопрос морали находит новое средоточие – направляется к самому принципу творения.

Это, естественно, порождает совершенно новый ряд вопросов. Существует ли один источник творения, выходящий за пределы противоположностей и ответственный за добро и зло? А может быть, Вселенная – это поле сражения, где ведут свою битву две космические силы – добро и зло, как гласят зороастризм, манихейство и христианство? Если так, то какой из этих принципов сильнее и в конечном счете одержит верх? Если Бог, как утверждает традиционное христианство, благ и справедлив, всеведущ и всемогущ, то каким образом можно объяснить огромное зло, существующее в мире? Как это возможно, что миллионы детей гибнут от руки жестоких убийц или умирают от голода, рака и инфекционных болезней, не успев совершить в своей жизни никаких грехов? Здесь христианская теология обычно предлагает следующее объяснение: Бог карает этих людей заранее, ибо предвидит, что из них вырастут грешники. Что говорить, звучит это не слишком убедительно.

Понятие кармы и перевоплощения, существующее в некоторых религиях, несколько лучше объясняет эту ситуацию. Оно учитывает также чудовищные несправедливости среди взрослых и различия в их судьбах. Ниже мы коснемся существования аналогичных концепций в раннем христианстве, особенно у гностиков. Во II веке церковь признала гностическое христианство ересью, а в IV веке при поддержке императора Константина подвергла его суровым гонениям. В 553 году Константинопольский собор исключил из христианского вероучения идеи перевоплощения души, и христианство осталось с проблемой всемогущего, справедливого и благого Творца, создавшего мир, полный несправедливости и зла. Вера в перевоплощение может дать ответ на самые насущные вопросы, касающиеся темной стороны жизни, но она не обращается к вопросу об источнике кармической цепи причин и следствий.

В холотропных состояниях сознания важнейшие этические вопросы, касающиеся природы и происхождения зла, причины его существования и его роли в структуре творения, возникают спонтанно и весьма требовательно. Проблема нравственности творческого принципа, который непосредственно отвечает за все страдания и ужасы бытия или допускает и терпит зло, поистине огромна и трудноразрешима. Наша способность принять творение таким, каково оно есть, включая его теневую сторону и нашу собственную роль в нем, – одна из самых больших трудностей, с которыми мы можем столкнуться в углубленных философских и духовных исканиях. Поэтому интересно проанализировать, какими эти проблемы предстают перед людьми, которые встречаются с ними в своем путешествии в глубины сознания.

Переживания отождествления с Абсолютным Сознанием, или с Пустотой, включают выход за пределы всех противоположностей, в том числе добра и зла. Они содержат весь спектр творения: от самых благих аспектов до самых жестоких – но в непроявленной форме, как чистый потенциал. Поскольку этические суждения применимы только к миру проявленных феноменов, включающему противоположности, то проблема добра и зла тесно связана с процессом космического творения. С точки зрения нашего обсуждения очень важно понять, что этические ценности и нормы сами являются частью творения и потому не имеют абсолютно независимого существования. Вот что сказано об этом в древнеиндийском священном тексте Катха-упанишада:

Как солнце, глаз всего мира,

не омрачается изъянами, [существующими] вне глаза,

так и единый атман во всех существах

не омрачается изъяном мира, оставаясь вне их.

(Перевод В. В. Шеворошкина)

Роль зла во вселенском порядке

Окончательное понимание и философское приятие зла, похоже, всегда включает признание, что в космическом творении ему отведена важная, даже необходимая роль. Например, глубокие эмпирические прозрения абсолютных реальностей, доступные нам в холотропных состояниях, зачастую показывают, что зло играет важную роль во вселенской драме. Поскольку космическое творение является creatio ex nihilo, «творением из ничего», оно должно быть симметрично. Все, что возникает, обретая существование, должно уравновешиваться своею противоположностью. С этой позиции существование любых противоположностей есть совершенно необходимая предпосылка творения феноменальных миров. Аналогом этому являются эксперименты и теории современных физиков по поводу материи и антиматерии. Ныне полагают, что в самые первые моменты существования вселенной частицы и античастицы были представлены в равном количестве.

Выше мы говорили о том, что один из «мотивов» творения – это, возможно, «необходимость» для творческого принципа познать себя, чтобы «Бог мог увидеть Бога» или «Лицо могло узреть Лицо». Коль скоро божественное творит, желая исследовать свой внутренний потенциал, то неполное выражение этого потенциала означало бы неполноту самопознания. А коль скоро Абсолютное Сознание еще и абсолютный Художник, Экспериментатор и Исследователь, оно скомпрометирует богатство творчества, если опустит некоторые важные варианты. Художники не ограничивают себя только красивыми, этическими и вдохновляющими темами. Они изображают любые стороны жизни, где присутствуют интересные образы и интригующие истории.

Существование теневой стороны творения усиливает его светлые аспекты, обеспечивая контраст и придавая вселенской драме необычайное богатство и глубину. Конфликт между добром и злом во всех сферах и на всех уровнях бытия служит неистощимым источником множества захватывающих историй. Однажды один ученик спросил Рамакришну, великого индийского провидца, святого и духовного учителя: «Свамиджи, для чего в мире существует зло?» Немного подумав, Рамакришна кратко ответил: «Чтобы жить было интереснее». Такой ответ может показаться циничным, если взглянуть на природу и масштабы страданий в мире, конкретных страданий, ведь это смерть миллионов детей от голода и болезней, безумие войн на протяжении всей истории, несчетные жертвы пыток и разрушительность стихийных бедствий. Однако мысленный эксперимент может помочь нам встать на другую позицию.

Давайте на миг представим себе, что мы можем устранить из миропорядка все, что обычно считается дурным или злым, – все элементы, которые, как нам кажется, не должны быть частью жизни. Поначалу может создаться впечатление, что тем самым мы сотворим идеальный мир – подлинный рай на земле. Однако далее мы замечаем, что ситуация гораздо сложнее. Допустим, мы начинаем с уничтожения болезней, которые, несомненно, принадлежат темной стороне жизни, и представляем себе, что их никогда не существовало. Вскоре мы обнаружим, что это вовсе не изолированное вмешательство, которое искореняет только один выбранный нами аспект мирового зла, оно глубочайшим образом воздействует на многие позитивные аспекты жизни и творения, нами высоко ценимые.

Вместе с болезнями мы уничтожаем всю историю медицины – медицинские исследования и полученные таким образом знания, открытие причин опасных болезней, а также замечательные средства для их лечения, такие, как витамины, антибиотики и гормоны. Нет больше чудес современной медицины – операций, спасающих людям жизнь, трансплантаций органов и генной инженерии. Мы теряем всех первооткрывателей этой науки – Вирхова, Земмельвайса, Пастера, – героев, посвятивших всю жизнь страстному поиску решения проблем медицины. Нет нужды в любви и сострадании всех тех, кто заботится о больных, начиная от врачей и медсестер и кончая множеством добросердечных людей. Мы теряем мать Терезу вместе с ее заслугами, за которые ей была присуждена Нобелевская премия, теряем шаманов и туземных знахарей с их красочными ритуалами и знанием целебных трав, чудеса Лурда и филиппинских хилеров!

Еще один очевидный аспект тьмы и зла в творении – это существование репрессивных режимов, тоталитарных систем, геноцида и войн. Если мы сосредоточим свои усилия на санации этой сферы, то уничтожим значительную часть человеческой истории и потеряем все героические подвиги борцов за свободу, которые во все времена жертвовали жизнью ради справедливости в своих странах и свободы соотечественников. Нет больше триумфальных побед над империями зла и упоения вновь обретенной свободой. Исчезнут и укрепленные замки всех времен и народов, а также музеи, где представлены уникальные изделия оружейников, образцы фортификационного искусства и разнообразная военная амуниция. Устранение насилия из космической драмы, естественно, сильно отразится и в мире искусства. Библиотеки, художественные музеи, музыкальные коллекции и киноархивы значительно обеднеют, если мы уберем из них все произведения, вдохновленные насилием и борьбой против него.

Отсутствие метафизического зла значительно уменьшит необходимость религии, ведь без мощного противника Бог станет этаким само собой разумеющимся, гарантированным удобством. Все связанное с обрядовой и духовной жизнью человечества будет изъято из миропорядка, и исторические события, вдохновленные религией, будут стерты, как будто их и не было. Незачем говорить, что мы также потеряем ряд лучших произведений искусства – литературы, музыки, живописи, скульптуры и кинематографа – рожденных конфликтом между божественным и демоническим. В мире не станет величественных готических соборов, мусульманских мечетей, синагог, индуистских и буддийских храмов и многих других шедевров архитектуры, вдохновленных религией.

Если мы продолжим дальше этот процесс очистки от вселенской «тени», творение утратит свою огромную глубину и богатство, и в конечном итоге мы придем к чрезвычайно блеклому и неинтересному миру. Поставь Голливуд фильм, отражающий такую реальность, кинотеатры наверняка были бы пусты. В весьма популярном пособии для сценаристов подчеркивается, что напряжение, конфликт и драма суть необходимая предпосылка успеха фильма. Фактически это предостережение касательно того, что фильму о «жизни в счастливом городке» наверняка гарантирован провал и банкротство.

Режиссеры, которые свободны выбирать для своих фильмов любые темы, обычно не останавливаются на слащавых бессобытийных историях со счастливым концом. В их фильмах, как правило, присутствуют приключения, опасности, трудности, серьезные эмоциональные конфликты, секс, насилие и зло. И разумеется, на самих создателей фильмов в значительной степени влияют вкусы и требования зрителей. И коль скоро Бог сотворил людей по своему образу и подобию, было бы не удивительно, если бы космическое творение следовало тем же принципам, что управляют творческой деятельностью и развлечениями в нашем мире.

В процессе глубокого эмпирического самоисследования мы обнаруживаем эту дихотомию творения на всех уровнях, где присутствуют формы и отдельные явления. Абсолютное Сознание и Пустота, существуя за пределами мира явлений, выходят за пределы всех противоположностей. Добро и Зло как отдельные сущности обретают существование и проявляют себя на начальных стадиях творения, когда из недифференцированной матрицы Пустоты и Абсолютного Сознания возникают темные и светлые аспекты Божественного. Представляя собой полярные противоположности и будучи антагонистами по отношению друг к другу, оба этих аспекта существования суть необходимые элементы творения. В сложном и причудливом взаимодействии они порождают бесчисленное множество действующих лиц и событий на различных уровнях и в различных измерениях реальности, составляющих космическую драму.

Два Лица Бога

В холотропных состояниях мы можем непосредственно переживать не только единый творческий принцип, но и его благую или злую форму по отдельности, как две дискретные единицы. Когда мы сталкиваемся с благой формой Бога, мы избирательно настраиваемся на позитивные аспекты творения. В этот момент мы не отдаем себе отчета в теневой стороне бытия и видим космическую пьесу в ее полноте, как нечто сияющее и блаженное. Зло представляется эфемерным или почти отсутствующим во вселенском устройстве.

Ближе всего к пониманию природы этого переживания можно подойти с позиций древнеиндийской концепции сат-чит-ананды. Это сложное санскритское слово состоит из трех корней: сат («сущее», «существование») чит («сознание») и ананда («блаженство»). В нашем переживании мы отождествляем себя с сияющим, безграничным и безмерным принципом, или состоянием сущности, бытие которой бесконечно и которая обладает бесконечным сознанием или мудростью и переживает бесконечное блаженство, обладая также бесконечной способностью творить из самой себя формы и эмпирические миры.

У этого переживания сат-чит-ананды, или Сущего-Сознания-Блаженства, есть обратная сторона – космический принцип, объемлющий весь отрицательный потенциал Божественного. Он являет собой перевернутое зеркальное отражение принципа сат-чит-ананды, или диаметральную противоположность его основополагающим качествам. Здесь стоит вспомнить одну из начальных сцен «Фауста» Гёте, где Мефистофель представляется Фаусту: «Я отрицаю все – и в этом суть моя»* («Ich bin der Geist, der verneint»). Если посмотреть на явления, которые мы считаем дурными или вредными, можно увидеть, что они распадаются на три разные категории, каждая из которых есть отрицание одного из основополагающих качеств сат-чит-ананды.

Первое из этих трех основополагающих качеств положительного Божественного – это сат, сущее или бесконечное бытие. Соответствующая ему категория зла связана с понятиями и переживаниями ограниченного существования, прекращения существования и не-существования. В ней наличествуют недолговечность, правящая в феноменальном мире, и неизбежная перспектива окончательного уничтожения всего сущего. Это подразумевает нашу собственную кончину, смерть всех живых организмов и окончательное разрушение Земли, Солнечной системы и вселенной. Здесь можно вспомнить о горести и печали Будды Гаутамы, когда он, выезжая из отцовского дворца на прогулки, столкнулся с болезнью, старостью и смертью. В нашей традиции христианское средневековье придумало много афоризмов, напоминающих народу об этом аспекте существования: «Прах к праху, и во прах возвратишься», «Помни о смерти», «Так проходит слава мира» или «Смерть неизбежна, неведом лишь час».

Второй важный аспект сат-чит-ананды – это чит, или безграничное сознание, мудрость и разум. Соответствующая категория зла связана с различными формами и уровнями ограниченного сознания и неведения. Она покрывает широкий спектр явлений – от вредоносных последствий невежества, неадекватной информации и неправильного понимания вопросов повседневной жизни до самообмана и основополагающего неведения, касающегося природы бытия на высоком метафизическом уровне (авидья). Этот тип неведения описан Буддой и другими духовными учителями как один из главных корней страдания. Форма знания, которая может проникнуть сквозь завесу этого неведения и привести к освобождению от страдания, на Востоке называется праджня-парамита или запредельная мудрость.

Третья категория явлений, переживаемых как вред или зло, включает элементы, представляющие отрицание третьего основополагающего качества сат-чит-ананды – элемента безграничного блаженства, или ананды. Переживания данной категории и их причины наиболее непосредственно, очевидно и наглядно отражают темную сторону, поскольку препятствуют переживанию блаженства бытия. Они объемлют целый спектр тяжких эмоций и неприятных физических ощущений, полностью противоположных божественному блаженству, таких, как физическая боль, тревога, стыд, чувство неполноценности, подавленность и вина.