355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Станислав Старикович » Самые обычные животные » Текст книги (страница 2)
Самые обычные животные
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 21:01

Текст книги "Самые обычные животные"


Автор книги: Станислав Старикович



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Вообще же уверяют, будто муравьи терпеть не могут безобидного для нас запаха листика петрушки, что их отпугивает нафталин, что они избегают густого меха, кусочек которого, засунутый в щель волосами внутрь, делает квартиру недоступной. Не лучше ли просто заделать все щели?

На городском асфальте, в деревянных строениях, в саду, неподалеку от крыльца, а то и в поле на глаза лезет черный садовый муравей. Он тоже крошечный. И тоже нежеланный гость – разводит тлей, вредящих (правда, не сильно) садовым растениям. Есть муравьи, претендующие на наши урожаи. В начале века в степях Заволжья подсчитали, что муравьи-жнецы утащили с гектара 53 кг зерна. А сколько горя приносит нашествие бродячих муравьев! После их визита в поселках не остается ничего живого, даже крыс. И как хорошо, что эти муравьи бродят далеко от границ нашей страны.

Говорят, в семье не без урода... К сожалению, в муравьиной семье, насчитывающей 6000 видов, с нашей точки зрения, уродов немало. Однако без этой семьи биосфере не поздоровилось бы. Например, в Южной Америке в основном муравьи взяли на свои плечи почвообразующую роль дождевых червей.

А сколько похвал расточает пресса нашему рыжему лесному муравью – Формика руфа. В их конусообразном доме ежедневно исчезает килограмм насекомых, многие из которых вредоносны для леса. И совсем не зря знаменитый эколог Реми Шовен предлагает одомашнить рыжего лесного муравья, использовать его неуемный аппетит в сельском хозяйстве. Этого муравья можно выдрессировать так, чтобы он охотился за определенными видами насекомых, подобно тому как дрессируют пчел брать взяток с какого-либо одного цветка. Иными словами, рыжий муравей имеет шансы стать живым инсектицидом избирательного действия. А чтобы он не увлекался разведением тлей, его можно подкармливать сахарным сиропом, который заменит выделяемую тлями сладкую медвяную росу.

Алма-атинский профессор П. И. Мариковский предложил другое, очень неожиданное использование муравьев. Наблюдая за муравьями-жнецами, в изобилии населяющими казахстанские степи, он убедился, что шестиногих жнецов (вернее, их химические выделения) можно употребить для селекции растений и хранения зерна. Не наивно ли это? Нет. Впрочем, судите сами. Жнецы, срезав семена пшеницы, лебеды или мятлика, утаскивают их под землю, во влажные кладовые. Там всегда хлопочут дежурные: обрабатывают запасы какими-то веществами. И вопреки своей природе мокрые семена спят, не трогаются в рост и не плесневеют. Но стоит семена перенести в лабораторию, как они начинают буйно, неудержимо расти. Получается, что остаточные дозы муравьиного «парализатора роста» не сдерживают, а, наоборот, подстегивают развитие растений. Кто знает – может быть, это еще неизвестное биохимикам вещество способно влиять и на развитие тканей человека?

...А знаете ли вы, как возникает новый муравейник?

Все начинается с того, что рожденные ползать отправляются в небо. Вездесущие садовые муравьи эту летательную манипуляцию проделывают ранней осенью. В воздух (почему-то обычно после дождя) взмывают самки и самцы, обретшие крылья. Судьба самцов огорчительна – после брачного полета они уходят в мир иной. А самка обламывает крылья и ищет подходящую жилплощадь для нового муравейника: дырку в пне или щель в фундаменте. На первых порах жизнь у нее совсем плохая – голодная и холодная. Долгие месяцы в одиночестве она ждет лета. В холода оцепеневает, а в теплые дни, чтобы не помереть с голоду, пускает в ход резервы организма: жир и ненужную более мускулатуру крыльев. Но голод не тетка, и самка съедает почти все отложенные ею же яйца. Поэтому из обширного потомства к весне выведется лишь 2—3 чахлых рабочих муравья. Они и берут ее на содержание, подкармливают маму. Когда муравейник разрастется, у самки наступит очень сытная и очень скучная жизнь – в тесном подземелье надо откладывать яйцо за яйцом.

Самки других видов бывают более запасливы: либо грибницу с собой прихватывают, чтобы было что разводить на новом месте, либо вообще поднимут на себе в воздух несколько рабочих особей, чтобы эта обслуга сразу же принялась за дело.

А куда деваются умершие муравьи? Великое их множество гибнет в желудках птиц, медведей или во время междоусобных сражений. Про такой конец говорят, что смерть на миру красна. Бывает, что стариков, не выдержавших зимовки, весной попросту выбрасывают на свалку; так, например, поступают муравьи-жнецы.

А у некоторых видов муравьи, помирающие от болезней или старости, предпочитают кончать свой век в уединении. Знатоки вопроса пишут, что муравей, зараженный грибком или близкий к гибели по какой другой причине, вечером тихонько уходит из гнезда. Он как бы не хочет огорчать товарищей. Обреченный муравьишка влезает на травинку, словно прощается с заходящим солнцем. Так, покачиваясь на ветру, он проводит последние день-два своей жизни.

Комнатная нечисть

Разве это великан?

(Ха-ха-ха!)

Это просто таракан!

(Ха-ха-ха!)

Таракан, таракан, таракашечка,

Жидконогая козявочка-букашечка.

К. ЧУКОВСКИЙ

Вряд ли хотя бы одна хозяйка хохотала, встретив таракана на кухне. Увидев жидконогую букашечку, хозяйки скорее всего вспоминали другие строки Чуковского: «Чтоб ему провалиться, проклятому». Увы, тараканы не проваливаются, а по кухне похаживают, сытое брюхо и усы поглаживают.

На первый взгляд самодовольные твари выглядят чистюлями – уж больно они следят за усами. Если им помешать чистить усы, они примутся за ноги – будут их то и дело поглаживать. Но нам от тараканьего туалета проку нет: назойливые соседи везде бегают, все пачкают и даже могут быть переносчиками инфекции. А микробов они подхватывают немало: тараканам по вкусу всяческие отбросы. Едят они и гуталин, и овощи, и книжные переплеты, склеенные клейстером, но особенно падки на пиво.

Тараканы обожают пиво, но и от закуски не отказываются. Верхняя пара их челюстей служит для топорной работы, менее же мощная вторая пара предназначена для тонкого дела. На ней множество крошечных зубов и щетка для особо важной процедуры – чистки усов. Более того, усатые обжоры жуют не только ртом; они жуют и то, что проглочено,– тараканий желудок оснащен хитиновыми зубцами и сильными мышцами.

Если с пропитанием плохо, если мусорное ведро пусто, а на столе не валяются хлебные крошки, то и тогда тараканы не поднимут лапы – в теплой кухне натощак проживут месяц.

Вообще-то, у тараканов почтенный возраст – около трехсот миллионов лет. В необозримо далеком прошлом они пристрастились к теплу и влажному полумраку в ныне не существующих древних лесах. Теперь влагу и тепло им дарит кухня. С полумраком тоже нет затруднений – днем они отдыхают в щелях и выходят на промысел, когда хозяева квартиры гасят свет и ложатся спать.

Чаще всего нам досаждают прусаки – рыжие твари сантиметрового роста – и черные (иначе восточные) тараканы, которые вдвое крупнее. (Черный таракан не так уж и велик, например, в Южной Америке водится таракан длиной с палец.) Названия кухонных тараканов отражают географические позиции, откуда они начали наступление на мир. Когда черный оккупант появился на Руси, доподлинно неизвестно. А о прусаках пишут, будто они попали к нам в XVIII веке после Семилетней войны. В то время у тараканов была дурная привычка прятаться под воротники и в вещи завсегдатаев харчевен. Этих прилипчивых субъектов невольно и принесли домой русские солдаты, воевавшие против армий Фридриха. Так это или иначе, но ранее ни в Москве, ни в Петербурге рыжих тараканов не было.

Впрочем, в достоверности давнишних свидетельств можно убедиться со слов некоего Таннера, побывавшего в XVI веке в Москве. Так вот, было, оказывается, в России ужасное животное по имени «каракан, которое не тревожит хозяев, но живьем заедает гостей». Вот так. Ни больше ни меньше...

Как ни странно, тараканам на Руси подчас жилось вольготно – молва наделила докучливых нахлебников таинственными качествами. Уверяли, будто появление в новой избе черных тараканов сулило богатство. Прусаки тоже якобы приносили добро. И не дай бог, чтобы тараканы из дома побежали – будет пожар.

Кажется, что тараканы носятся как угорелые. Однако тараканья скорость невелика: километр в час.

Но километр они не пробегут – сил не хватит. А вот если б были соревнования по протискиванию в щелях, то тараканы вошли бы в первую пятерку. Здесь они виртуозы. Эту их ловкость иногда использовали моряки. Привязав к таракану ниточку, запускали его в немыслимые переплетения труб и переборок – туда, куда нужно было протащить трос или кабель. Таракан выволакивал нитку, потом его отпускали или давили каблуком, а к нитке привязывали верёвочку, к верёвочке – трос. И нужный кабель ложился в нужное место.

Пожалуй, моряки не обращались к тараканам со словами благодарности. Что, кроме проклятий, можно ждать от человека, когда он, вскрыв в трюме мешки с провизией, вместо зерна находил вонючие полчища усатых тварей? (Неприятный тараканий запах выделяют особые железы.)

В книге про насекомых – паразитов человека К. Фриш писал, что тараканья голова выглядит так, будто вмещает мозг мыслителя. Увы (а может, к счастью), за внушительным лбом ничего особенного не скрыто – мозг таракана крошечный. Да и вообще безголовый таракан проживет дольше самого головастого, если обоих не кормить. Так что и без головы жить можно.

И все-таки усатые кое-что соображают. Например, можно научить их отдергивать лапу по сигналу. Кроме того, как говорят энтомологи, у тараканов есть исследовательская активность. Если прусака пустить на белую вертикальную планку, он станет ее изучать: бегать вниз и вверх. Постепенно пробег укорачивается – таракан ознакомился с обстановкой. Если его пересадить на точно такую же. но зеленую планку, снова начнётся беготня. На это влияет и состояние духа: когда таракану, прежде чем его выпустят на новый предмет, дают успокоиться, присмотреться, он исследует предмет активнее, быстрее.

Главный исследовательский инструмент – усы. Положив этот инструмент под микроскоп, мы увидим, что он не монолитен, а построен из множества члеников с крошечными отверстиями, из которых торчат тонюсенькие осязательные щетинки. Под основанием щетинок расположена нервная клетка. Она и сигнализирует о соприкосновении. Щетинки разбросаны там и сям и по тараканьему телу; благодаря им существо с твёрдым наружным покровом осязает окружающий мир. А вот усами таракан не только щупает, они рассказывают ему и о запахах, так что усы – еще и нос. Правда, нос неполноценный – нюхать можно, а дышать нельзя. (Тараканы, как и божья коровка и другие насекомые, дышат брюхом. И если тараканью голову окунуть в воду, ее владелец не задохнется.)

Усы нужны и для установления контактов; тараканы здороваются антеннами. Если у молодых прусаков остричь, сбрить или оборвать усы, шестиногие отроки чувствуют себя одинокими, покинутыми и резко замедляют рост, хотя видят, что вокруг копошатся соплеменники. Не чудаки ли – своим глазам не верят? Может, без усов они предаются углубленному самоанализу? Если и не психологические, то биохимические анализы идут полным ходом. Иначе безусая молодежь не прибавляла бы в росте, когда в корм примешивали чуточку экскрементов других прусаков, то есть не росла бы по сигналу живота.

Яйца, из которых вылупляются личинки, тараканьи самки упаковывают в крепкую плоскую оболочку, вроде портсигара. Там каждое яичко лежит в особом отсеке, чтобы не повредилось. Черная тараканиха роняет капсулу куда попало, а рыжая терпеливо таскает ее почти месяц, пока не разовьются зародыши. И все это время портсигар, или, как его называют в простонародье, чемоданчик, торчит из ее хвоста. Хотя и не элегантно, зато надежно – дети не брошены на произвол судьбы.

Профессор М. Н. Богданов в милой и умной книжке «Мирские захребетники», 19-е издание которой вышло в 1917 году, весело описал деторождение и первые шаги тараканьей детворы. «Внутри чемоданчика, старательно таскаемого мамой, лежат в два слоя длинные белые трубочки, их бывает до 36. Это и есть яички, в которых развиваются маленькие тараканчики. Когда придет время выползать им из яичек, тараканиха заберётся в щель, задними ногами отцепит багаж и станет над ним хлопотать. Как только она отгрызет боковой рубец, из образовавшихся отверстий начнут выползать беленькие, длинненькие козявки с ножками и чёрненькими глазками. Тараканиха заботливо оглаживает новорожденных усиками и подгоняет к заранее припасённым съестным крошкам. Стоит таракашкам немного поесть, чтобы сделаться неузнаваемыми: тельце превращается в плоское и широкое, а белый цвет сменяется на бурый. Мать водит их из щели в щель, обучая добывать пищу».

Несмотря на то, что самка оплодотворяется только раз в жизни, она вынашивает три-четыре чемоданчика. Личинки в зависимости от невзгод или благодати могут прожить от пяти месяцев до пяти лет. Взрослые же тараканы больше полугода не протянут. К голоду эти шестиногие захребетники не особенно привычны – больше сорока дней не выдерживают, уходят в мир иной. Но у кого кухонное ведро пустует столько времени?

Такая стойкость и родительские хлопоты идут вразрез с нашими интересами. Иначе бы промышленность не выпускала противотараканьи яды, например «Фосфолан». Этим порошком посыпают места, обжитые кухонными постояльцами. Если порошковая россыпь кому-либо не по душе, можно воспользоваться «Инсек-толаком». По мере его высыхания нарастают тонкие кристаллики ядохимиката. Вытирая тряпкой пыль, мы сотрем и крошечные кристаллики. Однако печалиться не надо – они нарастут вновь. «Инсектолак» почти два года будет портить жизнь тараканам.

За границей в поисках противотараканьего оружия обратились даже к электричеству: под плинтусы, куда любят прятаться тараканы, укладывали два тонких медных провода – один был под напряжением, другой заземлен. Заползая в щель, таракан замыкал провода и прощался с жизнью. Но вероятно, все это хорошо лишь на бумаге. Иначе как расценить информацию «Нью-Йорк таймс» о полном поражении Пентагона, проигравшего тараканью войну. Усатые твари оккупировали все помещения военного ведомства США, все штабы и службы, появились даже на вертолётах. И Пентагон, тративший на тараканов больше 20 миллионов долларов в год, сдался, прекратил борьбу.

Не лучше ли воевать с усатыми пришельцами старыми добрыми дедовскими способами? Вот один из ходовых рецептов: три части буры на одну часть пшеничного крахмала и на одну часть сахарной пудры. Откушав это блюдо, тараканы кидаются на поиск воды: прокаленная бура обезвоживает их организм. И чтобы пришел успех, нужно отрезать пути к водопою. Деды и бабушки заманивали тараканов и в ловушки, где благоухал смоченный пивом хлеб. А чтобы тараканы не могли выбраться, не удрали, бортик высокой посуды смазывали каким-нибудь жиром. Пойманных вредителей поливали кипятком.

Били тараканов и противоположным способом – морозом. На Руси не раз бывало, когда в трескучие морозы крестьянин со всей семьей перебирался к соседу на пару дней, а в осиротевшей избе отворяли настежь окна и двери. Вернутся хозяева домой, выметут кучи дохлых тараканов и живут припеваючи, пока не притащат ненароком из гостей тараканиху на племя. И вот в пирогах и щах снова появляется шестиногая приправа.

А может, с тараканами сладит бузина? Вот как в 1785 году взаимоотношения бузины и тараканов обрисовал один из зачинателей российской агрономии А. Т. Болотов. «...Случилось не нарочно одной хозяйке внести в избу бузиновый цвет, чтобы высушить для лечебных целей. В избе хозяйки было огромное множество черных тараканов. Не успели тараканы услышать бузиновый дух, как пошли всей гурьбой из избы вон и прямо в конюшню... Из любопытства смышленая хозяйка быстренько перенесла цвет бузины в оную конюшню, куда тараканы перебрались. И тогда хозяйка окончательно удостоверилась в том, что бузиновый цвет, или паче запах оного, оттуда тараканов выгнал, принудив перейти в дом к соседу». Надо думать, смышлёная хозяйка и словом не обмолвилась с соседом о своем эксперименте.

А вот совет 1985 года, который дает издательство «Знание» в своей серии «Народный университет». Тараканы охотно лезут в примитивную ловушку, сделанную из дерева или фанеры. В ловушке-ящичке высотой 1—2 см (размеры примерно 20X30) внутри нужно устроить опять-таки из деревянных планочек нечто вроде лабиринта. Если это пристанище, шикарное с тараканьей точки зрения, засунуть за батарею или положить возле газовой плиты, насекомые почти сразу же начнут справлять там новоселье. Не спешите – надо подождать, пока они обживутся, пропитают ловушку своим стойким запахом. А потом по вечерам (не утром!) вытряхивайте квартирантов в таз с кипятком. Ловушку же верните на место – тараканий запах заманит в нее не только своих, но и пришельцев из мусоропровода.

Однако и в малоприятных тараканах все-таки можно найти привлекательные черточки. Так, физиологи, изучая тараканьи нервные узлы (ганглии), узнали немало нового. Опыты были самые разные. То тараканьи глаза покрывали черным лаком, а потом следили, что случится с биоритмами, то насекомое вообще лишали головы и безголовое туловище хирургически соединяли с телом нормального таракана, чтобы узнать, как и какие гормоны влияют на поведение. А еще раньше тараканов просто выращивали либо на корм птицам, либо для потехи (так называемых тараканьих бегов – вспомните похождения генерала Чарноты из булгаковского «Бега»).

Может случиться и так, что тараканов будут сушить, делать из них лекарство и продавать в аптеках. Чтобы было понятно, о чем речь, коротко изложу статью, напечатанную в 1969 году в восьмом номере журнала «Химия и жизнь». Начинается статья за упокой – к давно известным тараканьим грехам прибавился еще один: выяснилось, что «общение» с этим насекомым для некоторых людей чревато аллергией – насморком, экземой или крапивницей. Не правда ли, странно – тараканы и насморк? Но еще более странно то, о чем журнал рассказал дальше. «Уже не первый месяц шла борьба за жизнь ребёнка, поражённого тяжёлым почечным заболеванием... Ребенок в буквальном смысле слова превратился в мешок с водой. Ни одно из мочегонных средств, имевшихся в распоряжении медиков, не давало эффекта». Спас дитя профессор, приглашённый на консультацию. По его совету в больничной аптеке из высушенных чёрных тараканов приготовили необычное лекарство. И отеки у больного стали опадать.

Это не новость, а хорошо забытое старое – еще в прошлом веке была защищена докторская диссертация о сильнейшем мочегонном действии чёрных тараканов. К сожалению, какие именно вещества из тела усатого лекарства целебны, неизвестно и по сей день.

Надо бы исследовать и действенность других народных снадобий. Все их не перечислить. Вот некоторые. Пишут, что на Руси порошок из тараканов шел в дело при лечении плеврита. На Ямайке к услугам насекомых прибегали совсем в других случаях: в настойку из тараканов добавляли сахар, чтобы дети не выплёвывали это глистогонное средство. В Юго-Восточной Азии было в ходу тараканье лекарство для срастания костей. В других краях замачивали бинты в прокипячённой тараканьей вытяжке, чтобы раны быстрее заживали.

А если и на самом деле тараканы способны на такие добрые дела? Не оправдается ли хотя бы частично поговорка: друг ты мой сердечный, таракан запечный?

Правда, на Руси этими словами выпроваживали надоедливого гостя...

Где валялся конь,

Клок шерсти останется.

Восточная мудрость

Если бы это изречение было верным в прямом смысле слова, земная суша сплошь была бы завалена конским волосом, овечьей шерстью, шкурами медведей и перьями птиц. Траве негде было бы пробиться сквозь отслужившую одежду мириад животных. Природа не допустила такого ужаса – от волос и перьев планету очищают невзрачные бабочки, вернее, их гусеницы.

Иными словами, у моли дел было по горло и в те времена, когда на Земле еще не строили дома, не ткали ковры и не вязали свитера: невзрачные создания возвращали в биологический круговорот трудноразложимые вещества, из которых состоят рога и копыта, шкуры и перья. И если бы Остап Бендер, добрая душа, знал, скольких насекомых он оставил без обеда, его, может, и не увлекла бы скупка рогов и копыт.

Рога и шерсть сделаны из на редкость прочных кератинов. Это весьма странные белки. Необычны они потому, что длинные полимерные молекулы скреплены мостиками из атомов серы. Такой мостик не могут разрушить кислые желудочные соки животных, здесь нужно щелочное пищеварение. Как раз таким пищеварением и обладают гусеницы моли.

Горькие пьяницы – тараканы ради глотка пива лезут в бутылку. Моль же существо целомудренное, на дно бутылки не заглядывает и неукоснительно придерживается сухого закона. За всю жизнь она ничего, никогда и нигде не пьёт. Однако ничто живое без воды обойтись не может, даже моль: активная жизнь любого организма идёт, лишь когда в организме воды больше, чем всех иных веществ. Гусеницы восковой моли, обитающие в ульях, добывают воду химическим путём при окислении воска. Наших ближайших соседок – платяную, комнатную, мебельную и прочих молей тоже не мучает жажда. Воду они делают внутри себя из совершенно сухой шерсти. Еда всухомятку, таким образом, оборачивается ещё и питьем.

Кто не гонялся за порхающей молью, стараясь ее прихлопнуть! Даже зная, что это бесполезно, всё равно не выдерживаешь и следишь за неровным полётом комнатного вредителя, чтобы раздавать тщедушное тельце. Если невзрачная бабочка упорхнула – не отчаивайтесь. Вреда она не причинит. Она уже сделала всё, что могла. Во-первых, крылатая моль по весьма уважительной причине не только не пьёт, но и не ест – у нее нет рта. Она быстро умирает истощённой: иссохшее тельце весит в несколько раз меньше, чем поначалу. Во-вторых, страсть к полёту обуревает самцов (их обычно в два раза больше, чем самок). Самки же ленивы потому, что их фюзеляж заполнен яйцами и на такую же, как у самцов, поверхность крыльев приходится удвоенная нагрузка. Выходит, что, раздавив жирненькую ползущую моль, вы тем самым прикончите сто будущих молей, а прихлопнув летуна, который уже побывал на свидании с грузной супругой, не убьёте ничего: самец вскорости сам околеет с голоду. Какая нелепость – ел, ел, а умер от голода.

С нашей точки зрения, моль питается несъедобными и невкусными вещами. Впрочем, близкие родственники молей, порхающих в комнате, живут не только в копытах буйволов, но и в кустах роз, и внутри яблок. Рыжеватый червь, гложущий яблоко, не что иное, как гусеница моли, только не тех видов, что живет в комнате. Поэтому небесполезно знать, что на отороченных нежной бахромой крыльях платяной и мебельной моли нет пятнышек, а золотистые крылья шубной моли украшают три-четыре коричневые точки.

И вот что удивительно: шубная моль разбойничает только с мая по сентябрь. То есть пока шуба лежит в сундуке. Голодную зимнюю пору эта моль проводит на потолке или карнизе. Хитрая гусеница спит, когда шубой пользуется человек.

Едва вылупившись на свет и немного закусив, гусеницы шубной и прочих молей строят индивидуальный домик – трубочку. Жильё сооружается из быстро твердеющей шёлковой нити (вот чудо: из шерсти – шёлк). Шёлковая ниточка тянется изо рта, из специальных прядильных желёз. Снаружи же шёлковый домик умело маскируется шерстинками, выкусываемыми гусеницей из шубы или пиджака, на котором она поселилась. Соорудив жильё, моль принимается за массированное уничтожение шерсти. За девяносто дней своей жизни гусеница «тяжелеет» в 400 раз! Далеко отлучаться от дома она побаивается, и когда вокруг всё съедено, просто удлиняет трубочку. Если же ткань гусенице не по нутру, она скрепя сердце перебирается в более благодатное место. Странствует осторожно, не быстрее сорока сантиметров в час. Чтобы спуститься или забраться повыше, гусеница прикрепляет шелковую нить то справа, то слева и перекрещивает её. Получается довольно сносная лестница.

Даже в самом вкусном шерстяном костюме моль рьяно набрасывается лишь на места, где есть приправа, где запачкано. Это объясняют тем, что гусеницам нужен витамин В. Поэтому они и рыскают в поисках пятен, оставленных пищей. Вероятно, костюм, побывавший в химчистке, с точки зрения моли, еда не первосортная.

А можно ли сделать шерсть вообще несъедобной? Можно, только это дорого и хлопотно. Химически разрушив в кератине серные мостики, их надо заменить другими мостиками, например из глиоксалдиаль-дегида. Такая шерсть не меняет свойств, выглядит такой же красивой. Есть и краска, начисто отбивающая у моли аппетит, – марциус жёлтый. Плохо лишь то, что краска эта блеклая, невыразительная. Да и не захотят поголовно все ходить в жёлтых свитерах, жёлтых варежках, жёлтых костюмах...

Моль – неженка. Она не терпит ни жары, ни холода, ни света. И шубе или костюму, пока их носят, моль не угрожает. Но не оденешь же шубу в июле. Летом зимние доспехи лежат или висят в укромном уголке, пересыпанные нафталином. Моли-то как раз и нужно укромное местечко, а нафталин страшен, лишь если его пары не рассеиваются. То есть шуба, загерметизированная хотя бы в полиэтиленовом пакете, моли не по зубам. Шуба уцелеет и без нафталина, если ее обернуть газетами, но так, чтобы щелей не осталось, – проесть бумагу моль не в состоянии.

В старину в сундуки клали высушенные хвосты выхухоли – моль боится мускусного запаха, выделяемого железой, расположенной с нижней стороны выхухолевого хвоста. Ныне раздобыть такой хвост – это все равно что достать звезду с неба. И поэтому пользуются более доступными средствами. Кое-кто считает, что махорка, листья эвкалипта или корни лаванды дают сто очков вперед нафталину и такому отличному препарату, как «Антимоль». Неверно это. «Антимоль» сильнее махорки, сильнее нафталина, однако принцип ее действия тот же: успех придет лишь при достаточной концентрации испаряющегося химиката. Поэтому «Антимоль» смертельна для моли там, где нет движения воздуха. Есть надежда, что «Антимоль» и нафталин уступят свое место вирусам: появилось сообщение, что в Англии выделены вирусы, смертельные для моли. Не помогут ли они избавиться от въедливых гусениц?

Но не случится ли так, что, избавившись от одной беды, мы накличем большую? Свято место пусто не бывает: не придут ли в комнаты более выносливые и прожорливые моли? Лишь в одном из выпусков «Энтомологического обозрения» было дано описание четырёх новых видов моли. По одному виду нашли в Италии и Марокко, а два новых вида – в лесах западного Закавказья. Слава богу, пока они держатся вдали от сундуков и шкафов! Одну из отечественных новинок, обитающих в лесах Аджарии, нашли возле колонии летучих мышей; другую моль поймали на поляне на свет кварцевой лампы. Рядом в старинной деревянной церкви было множество воробьиных гнёзд, где моль, вероятно, закусывала перьями. А в Туркмении из-под коры отмершей айвы достали гусеницу редкостной моли, которая ни шерсти, ни перьев не ест. Её меню состоит из грибов-трутовиков и лишайника. Вот бы платяной моли взять пример с родственника-вегетарианца!

Ничего, что дом сгорел, зато клопы подохли.

Корейская пословица

Увы, клопы могут объявиться и в новом доме: не раз видели, как кровопийцы ползут по наружным стенам и проводам. Был бы дом, а клопы найдутся – голодные паразиты пробегают около метра в минуту.

Если измученный клопами человек, чтобы выспаться, ставит ножки кровати в тазы с водой, все равно шестиногие пираты заберутся в постель. Не говорит ли такой трюк о гениальности мучителей? Нет, не говорит. Вот как клопиную акробатику объяснил профессор Н. Н. Плавильщиков. «Клопы ползут на запах добычи, их движение направлено в сторону усиливающегося запаха. Для клопов, ютившихся по стенам у самого потолка, запах будет усиливаться по мере приближения к стоящей внизу кровати. Над кроватью запах наиболее силён, и клоп задерживается именно здесь – его удерживает запах. Разыскивая добычу, ползая туда и сюда по потолку над кроватью, клоп в конце концов срывается с потолка и падает».

Видят клопы из рук вой плохо. Впрочем, у других ночных пиратов, тараканов, недавно обнаружили инфракрасное зрение. Не проверить ли и клопиные глаза на чувствительность к тепловым инфракрасным лучам? Может, высовывая нос из-под обоев, клопы ощущают тепло, излучаемое нашим телом, то есть ощущают не только запах, но и тепло обеда?

Эту запутанную ситуацию прояснила обстоятельная статья Н. А. Левина в солидном «Журнале общей биологии». Читателям книги, не знакомым со специальной литературой, название статьи покажется чересчур тяжеловесным: «Ольфакторные реакции постельного клопа на запаховые ориентиры и их зависимость от некоторых факторов среды».

Вот краткое резюме этой любопытной публикации. Хотя клопы чувствуют разницу в температуре в два градуса, это им отнюдь не служит основным способом поиска еды. При понижении температуры воздуха клопы быстро теряют аппетит и желание двигаться. Зато на перепады атмосферного давления не обращают внимания. Иное дело свет. Днем, как все знают, они предпочитают прятаться. Но и кромешная тьма им тоже не по нутру. С их точки зрения, лучше всего свет небольшой яркости.

Но это, как говорят, присказка, сказка – впереди. Ну не сказка ли, что одинокого человека клопы чуют за тридцать метров! Были случаи, когда клопы появлялись на месте скопления людей, преодолев за десять дней стометровое расстояние. На чистую, вымытую мылом человеческую кожу клопы смотрят равнодушно. Грязный, редко моющийся человек тоже их мало привлекает. А самый аппетитный запах – это свежий пот на чистом теле. Вот приблизительная шкала клопиного вкуса. На первом месте царь природы – человек, потом идут: собака, гусь, кошка, курица, мышь, лошадь. В арьергарде – корова. Но эта иерархия зыбка и построена лишь на тех животных, которые побывали в эксперименте, где на них реагировали клопы, калиброванные по размеру, возрасту и сроку последнего кормления. Укол клопа практически неощутим: сечение разреза в 500 раз меньше ранки, оставляемой самым миниатюрным медицинским шприцем. Раздражение вызывает слюна. Клоп вливает ее нам под кожу для того, чтобы кровь не свернулась и не засорила тонюсенький хоботок, в который превращена его нижняя губа. За десять минут перекачав нашу кровь в свое брюхо, насекомое убирается восвояси. У одних людей место укуса зудит несколько дней, а у других – лишь минуту. Бывает и так, что на месте укуса пухнет волдырь. Дело тут в чувствительности кожи.

Говорят, привычка свыше нам дана. Так и с клопами – свои кусают не так больно, как чужие: человек особенно болезненно реагирует на укусы клопов, которые обитают в гостиницах или в том доме, где он остановился переночевать. В чем тут дело, не очень-то понятно. Может, у разных колоний клопов отличается химический состав слюны?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю